На следующее утро, прежде чем отправиться играть в гольф, сэр Клинтон заглянул на пляж, чтобы проследить за началом работ. Но когда землекопы принялись за дело, он, казалось, потерял к ним всякий интерес. И только в середине дня, в сопровождении Уэндовера, он появился снова, по, как и в прошлый раз удовольствовавшись лишь беглым осмотром, скоро повернул назад к отелю.
— Да чего ты пытаешься добиться этими раскопками? — вопросил Уэндовер, когда друзья неторопливым шагом двинулись по дороге.
Сэр Клинтон обернулся и мазнул рукой в сторону группки не в меру любопытных постояльцев и местных жителей, окруживших рабочих плотным кольцом.
— До меня дошли слухи из Линден-Сэндза, старина, что местная публика недовольна слишком вялой работой полиции. Похоже, в неофициальных кругах преобладают две основные точки зрения — либо мы полные глупцы, либо просто бездельники. Они хотят увидеть конкретные меры по расследованию загадочных происшествий. Ну а теперь им есть о чем посудачить. Это отличный прием. Пока они будут стоять и глазеть на землекопов, они не смогут сильно помешать нам заниматься настоящим делом.
— Но серьезно, Клинтон, что ты рассчитываешь там отыскать?
Сэр Клинтон с вежливой улыбкой повернулся к другу:
— Я ведь тебе уже сказал, старина, — ракушки. Вероятнее всего, там окажутся только ракушки. А возможно, медная бутылка, которую джинн выкинул в море после того, как из нее вылез, — помнишь «Сказки тысяча и одной ночи?» Если уж ты начал копать с истинным усердием, то никогда наперед не знаешь, что найдешь.
Уэндовер сделал нетерпеливый жест:
— Я полагаю, ты ищешь что-то конкретное.
— Я честно сообщил тебе, что именно я рассчитываю отыскать. А идти и пытать этих землекопов и даже самого инспектора бессмысленно, потому что они и сами не знают, что ищут. Эта компания на пляже может расспрашивать, пока не выдохнется, но там им ничего не разузнать. Все это мероприятие предназначено для того, чтобы поддерживать в толпе лихорадочное возбуждение и не позволять ей переключить внимание на что-то другое.
Неподалеку от гостиницы друзья догнали мадам Лоре-Деруссо, неторопливо вышагивающую по дороге. Сэр Клинтон сбавил ход, подстраиваясь под нее, и завел оживленный разговор. Уэндовер, чувствуя себя третьим лишним, принялся с некоторой неприязнью исподтишка изучать француженку.
«Что, черт возьми, Клинтон нашел в этой мадам? — восклицал он про себя. Он же не один из этих дурачков, падких на роковую красоту. С ним у нее ничего не получится. Но ему-то что от нес нужно? На него это не похоже. Конечно, она оказалась одна в чужой стране, среди незнакомцев, но она явно не из тех, кого это может расстроить. Клинтон, однако, из кожи вон лезет, чтобы понравиться ей. Это немного странно!»
Уэндовер, однако, не мог отрицать, что мадам Лоре-Деруссо и в самом деле была весьма привлекательной особой, и даже он сам в глубине души ощущал воздействие ее чар. В конце концов, даже умнейшие мужчины иногда попадаются на эту удочку. Так что не стоит удивляться стремлению Клинтона поближе познакомиться с француженкой.
Они как раз вошли на территорию отеля, когда Уэндовер заметил Каргилла, шагающего навстречу по подъездной аллее. Очевидно, австралиец хотел поговорить с ними, потому что, заметив сэра Клинтона, заспешил.
— Я обнаружил еще кое-что важное, — заговорил он, обращаясь к сэру Клинтону и не обратив никакого внимания на остальных. — Это…
Внезапно он замолчал, бросив быстрый взгляд на мадам Лоре-Деруссо, словно только сейчас заметил ее присутствие или внезапно узнал ее.
— Я покажу вам это попозже, — смутился он. — Мне придется за этим сходить. Оказывается, я оставил это в кармане другого пиджака.
Если сэр Клинтон и испытывал какой-то интерес, то весьма успешно подавил все его признаки.
— О, когда вам будет угодно, — отозвался он довольно равнодушно.
С помощью какого-то почти неуловимого маневра он разбил группу на две пары и вместе с мадам Лоре-Деруссо зашагал дальше, предоставив остальным при желании следовать за ними. Когда они вошли в отель, близилось время обеда. Уэндовер воспользовался этим, чтобы отделаться от Каргилла. Новый знакомец, похоже, намеревался прилипнуть к нему крепче, чем Уэндоверу того хотелось.
К великому удивлению Уэндовера, после обеда сэр Клинтон не проявил никакого желания вновь погрузиться в расследование.
— Нельзя быть жадными, старина, — пояснил он. — Ты же понимаешь, мы должны оставить инспектору достойную долю работы. Если дилетанты, вроде нас с тобой, будут все время путаться под ногами, у профессионалов не будет возможности должным образом проявить свои таланты.
— Если тебя интересует мое мнение, — парировал Уэндовер, — то мне кажется, что профессионал с яростным рычанием несется по ложному следу.
— Ты считаешь? Что ж, если тем, по чьему следу он мчится, нравится прикидываться убийцами, едва ли можно винить инспектора.
— Мне не нравится то, как грубо и неуклюже ведет он расследование!сердито возразил Уэндовер. — Я всегда полагал, что человека считают невиновным, пока ему не предъявлено обвинение. Но твой инспектор допрашивал эту девушку так, будто уже прикидывал, какой ширины понадобится петля.
— Он собрал целый ворох крайне убедительных улик, старина, не забывай об этом.
— Но ты же сам признал, что в его деле есть недочет. Кстати, в чем же именно он состоит?
Но сэр Клинтон на эту наживку не клюнул.
— Подумай сам, старина. Если ничего не получится, подумай еще раз. Если и это не поможет, встряхни бутылку и прими третью дозу. Это настолько очевидно, что мне совестно объяснять это тебе. Не хочу тебя сконфузить. Но помни одну вещь. Даже если один пункт в деле инспектора окажется несостоятельным, множество фактов все равно требует гораздо более пространного объяснения, чем удосужились дать Флитвуды. Это совершенно очевидно. А теперь вот что: как ты относишься к тому, чтобы отыскать еще пару человек и составить партию в бридж?
В этот вечер Уэндовер играл намного хуже обычного. В глубине его сознания маячили образы Крессиды и ее мужа, сидящих там, наверху, под грузом невысказанного обвинения, размышляющих, как бы еще отсрочить неизбежный допрос. Он представлял себе, как они лихорадочно выбирают самое убедительное изложение событий; как пытаются обойти опасные моменты, способные еще больше укрепить подозрение; он воображал весь ужас, ожидающий их, когда они окажутся в жестоких руках Армадейла и невидимый, но грозный удар внезапно уничтожит возведенную ими оборону…
В душе Уэндовера росла решимость сделать все возможное, чтобы нарушить планы Армадейла.
А поздним вечером приход посыльного пробудил в нем новые страхи.
— Номер восемьдесят девять! Номер восемьдесят девять! — выкрикивал мальчишка. — Номер…
— Сюда, мальчик! — отозвался сэр Клинтон. — В чем дело?
— Вы сэр Клинтон Дриффилд, сэр? Послание от мистера Каргилла, сэр. Он просит вас подняться к нему. Его номер — сто три, сэр.
На лице сэра Клинтона появилась гримаса раздражения.
— Скажите ему, что, если он хочет меня увидеть, пусть спускается. Я играю в бридж.
Мальчика явно обрадовала возможность оглушить его сенсационной новостью:
— Простите, сэр, но он не может прийти. Он в постели. В него стреляли. Миссис Флитвуд привезла его в своей машине несколько минут назад, сэр, и его пришлось нести в комнату на руках. Уже послали за доктором.
Сэр Клинтон отложил карты и кратко извинился перед партнерами за прерванную игру.
— Тебе лучше пойти со мной, старина. В любом случае, партию мы уже нарушили.
В сопровождении Уэндовера он направился в номер Каргилла. Он лежал в постели, явно страдая от сильной боли. Его щиколотка была грубо забинтована.
— Мне очень жаль, что с вами случилась беда, — сочувственно проговорил сэр Клинтон, наклоняясь и рассматривая повязку. — Пожалуй, до приезда доктора сойдет. Кто накладывал бинт?
— Миссис Флитвуд, — ответил Каргилл. — Похоже, она кое-что знает об оказании первой помощи.
К большому удивлению Уэндовера, сэр Клинтон не стал задавать вопросов, а молча ждал объяснения. Каргилл снова заговорил:
— Я послал за вами, потому что вы тут король полицейских, а чем скорее полиция найдет мерзавца, который пытался меня прикончить, тем лучше. Да и то обстоятельство, что один из постояльцев через неделю после приезда оказался в постели полумертвый, отелю хорошей рекламы не делает.
— Верно. Полагаю, вы расскажете нам, что случилось.
Каргилл, казалось, понял, что начало его рассказа едва ли можно назвать изящным.
— Мне немного больно, и, возможно, я излишне сварлив. Но этого достаточно, чтобы кого угодно вывести из себя! Так вот что случилось. Сегодня вечером, после обеда, я направился через бухту к коттеджу Флэтта навестить своего друга Фордингбриджа. Мы немного посидели, поиграли в карты. А потом я решил, что, пожалуй, пора возвращаться. Так что я распрощался с ними…
— Кто еще там был? — перебил его сэр Клинтон.
— Фордингбридж и Биллингфорд, — ответил Каргилл. — Итак, я с ними попрощался и пошел домой…
— А кто-нибудь видел, как вы уходили из отеля? — снова вмешался сэр Клинтон.
Каргилл покачал головой.
— Мы с Фордингбриджем старые приятели, так что он не стал провожать меня до двери. Я надел шляпу и пальто и, выходя, грохнул дверью, чтобы они поняли, что я вышел. И пошел по этой их грязной дороге.
— Вы не заметили, чтобы за вами кто-то следовал?
Каргилл на секунду задумался.
— Конечно я специально не смотрел, но не думаю, чтобы позади кто-то был. То есть ничего такого мне не запомнилось, понимаете?
Сэр Клинтон кивком попросил его продолжать.
— Добравшись до дороги, я повернул к отелю. И в тот момент я действительно заметил, что за мной кто-то идет. Сначала я услышал шаги. Через пару ярдов я обернулся — знаете, просто так, без определенных намерений. Но ночь стояла пасмурная, и луна почти не светила. Я смог разглядеть лишь фигуру, крадущуюся позади, примерно в паре дюжин ярдов от меня.
— Полагаю, у вас нет никаких догадок насчет того, кто это мог быть?спросил сэр Клинтон.
— Даже предположить не могу. Я решил, что это, возможно, кто-нибудь из постояльцев, и немного притормозил, чтобы дальше идти в компании. Ведь никто, кроме постояльца гостиницы, не мог идти в этом направлении в такой поздний час. А следующее, что я услышал, — звук приближающихся шагов и треск выстрела, и я рухнул на землю с пулей в ноге.
— Докуда вы успели к тому времени дойти?
— Думаю, я был примерно в пятидесяти ярдах от дорожки к коттеджу Флэтта. Но днем вы без труда отыщете это место. Из меня вытекло много крови, и на дороге, где я свалился, ее должно быть предостаточно.
— А что случилось потом?
— Ну, я довольно сильно удивился, — сухо проговорил Каргилл.
— Это довольно естественно в таких обстоятельствах, — так же саркастически заметил сэр Клинтон. — Что вы подумали о происшедшем?
— Я ничего не понял, — ответствовал раненый. — Понимаете, мне здесь все совершенно незнакомо. Фордингбридж — единственный человек в округе, с которым я встречался и раньше. Никто из тех, кого я знаю, не имел причин затаить на меня злобу. Вот что больше всего меня удивило! — Он помолчал, очевидно все еще пытаясь найти разгадку. — И удивляет до сих пор, — продолжал он, прекратив бесплодные раздумья. — Но в тот момент мне было некогда размышлять. Вскоре я услышал, как шаги приближаются. Ну и страху я натерпелся, скажу я вам! Было похоже, будто тот парень решил подойти поближе и закончить свою работенку. Он, должно быть, чертовски плохой стрелок. Или темнота ему помешала. Но я вовсе не желал, чтобы он засунул дуло мне в ухо! И я завопил. — Каргилл поморщился: придя в волнение от собственного рассказа, он бессознательно дернул раненой ногой. — Похоже, это меня и спасло, ведь я, разумеется, не мог встать и уж тем более удрать. Думаю, шум, который я поднял, вспугнул мерзавца. Понимаете, в коттедже Флэтта меня услышали, да и на дороге могли оказаться люди. Так что этот парень, похоже, развернулся и убежал. Я тем временем продолжал изо всех сил вопить — это казалось в тот момент самым разумным. И тут, на пересечении главной дороги с тропинкой к дому Флэтта, послышался громкий звук клаксона, и через секунду из темноты вынырнули два огня.
— Это, полагаю, был автомобиль миссис Флитвуд?
— Вероятно, так ее и зовут. Такая симпатичная девушка с темными волосами? Точно, это она. Увидев меня, распростертого на дороге, она остановила машину, спрыгнула с водительского места и принялась спрашивать меня, что все это значит. Я, как мог, объяснил обстановку. Она не суетилась, соображала хорошо и на всю катушку включила свой клаксон. Понимаете, я объяснил ей, что не хочу один оставаться на дороге. Она предложила съездить за помощью, но мне эта идея не понравилась.
По лицу сэра Клинтона было видно, что он считает поведение Каргилла весьма разумным.
— Через пару минут, — продолжал раненый, — появились Фордингбридж и Биллингфорд. Их подняли на ноги мои вопли и звук клаксона. Не знаю, что почувствовала девушка, когда Фордингбридж показался в свете фар, — наверное, страшно было увидеть такое лицо на ночь глядя. Но она — храбрая девчонка, даже виду не показала. Биллингфорд предложил доставить меня на машине к доктору, но она настояла на том, чтобы отвезти меня сюда. Сказала, так удобнее. Так что все вместе они втащили меня в машину, и мы с девушкой отправились в отель.
— Значит, те двое остались на дороге?
— Да. Она их с нами не позвала. Потом, когда мы добрались, она сделала мне временную перевязку, — кивнул он на бинт, — и снова уехала — за доктором.
Сэр Клинтон, казалось, исчерпал свои вопросы. Уэндовер воспользовался паузой:
— Вы сможете узнать стрелявшего, если снова его увидите?
Каргилл покачал головой.
— В том освещении нельзя было определить, мужчина это или женщина, а не то что разглядеть его.
Прежде чем Уэндовер успел еще что-нибудь сказать, дверь распахнулась и появился доктор Рэффорд. За ним по пятам следовал Армадейл.
— Хм! — произнес сэр Клинтон. — Что ж, не будем больше вас беспокоить, мистер Каргилл. Полагаю, к тому времени, когда доктор закончит приводить вас в порядок, вам уже будет не до допросов. Я загляну завтра, проверю, как вы поправляетесь. Спокойной ночи. Надеюсь, рана не слишком серьезная. — Он повернулся к Армадейлу: — Не следует тревожить мистера Каргилла, инспектор. Я уже осведомлен о происшедшем и перескажу вам все, что необходимо.
Уэндовер и Армадейл следом за ним покинули комнату, предоставляя доктору спокойно делать свое дело. Все вместе они направились в номер сэра Клинтона, где тот вкратце изложил инспектору рассказ пострадавшего.
— А теперь, инспектор, — сказал он напоследок, — может быть, вы поведаете нам, как это вам удалось так вовремя появиться? Как вы прослышали об этом происшествии?
— Миссис Флитвуд подвезла меня в своем автомобиле, сэр. Сначала она заехала за доктором, а так как он попросил пару минут, чтобы собрать бинты и все остальное, она подъехала к дому, где я остановился, и спросила меня. Когда я увидел ее, я слегка опешил — поначалу не знал, что и думать. Я и глазом не успел моргнуть, как она уже усадила меня в машину и помчалась назад к доктору. Мы подобрали его, и мисс Флитвуд привезла нас обоих сюда. По пути она изложила мне события со своей точки зрения.
— И что же она сказала?
— По ее словам, она хотела удостовериться, что одно важное письмо будет отправлено с первой утренней почтой. Она села в машину и отправилась в Линден-Сэндз, чтобы опустить его в ящик. Боялась, что гостиничную почту утром отослать не успеют. Итак, миссис Флитвуд возвращалась в отель и как раз подъехала к перекрестку неподалеку от коттеджа Флэтта, когда вдруг услышала чей-то крик. Она включила клаксон, проехала перекресток и почти сразу в свете фар увидела лежащего на дороге Каргилла. Миссис Флитвуд вылезла из машины и наклонилась к нему. Через пару минут, появилась компания из коттеджа. Все вместе они усадили Каргилла в машину, и миссис Флитвуд повезла его домой.
— Видела ли она на дороге кого-нибудь кроме Каргилла?
— Я спросил об этом, сэр. Она утверждает, что между перекрестком и местом, где лежал Каргилл, ей никто не встретился.
— Очевидно, сбежал с дороги. Там по обочинам полно скал и валунов, и человеку при желании нетрудно спрятаться.
Инспектору объяснение, похоже, не показалось удовлетворительным.
— Думаю, вы кое-что упустили, сэр, — возразил он. — Вспомните, что говорил вам Каргилл. В том освещении невозможно было разобрать, кто стрелял — мужчина или женщина.
Уэндовер вспыхнул, услышав злой намек Армадейла.
— Послушайте, инспектор, — гневно заговорил он. — Кажется, у вас насчет миссис Флитвуд настоящая idee fixe. Сначала вы утверждаете, что она убила Стэйвли. Теперь вы хотите приписать ей еще и покушение на Каргилла, хотя вы прекрасно знаете, что это полный абсурд! У вас нет ни тени улики, чтобы в этом последнем деле подкрепить свои обвинения.
— Я сейчас говорю не об уликах, мистер Уэндовер. У меня пока не было времени их собрать. Я просто перебираю возможности. А мое предположение вполне возможно, как вы скоро увидите. Допустим, миссис Флитвуд выехала из Линден-Сэндза и двинулась по направлению к коттеджу Флэтта. Заехав на холм у перекрестка, она со своего места могла увидеть дверь. Надеюсь, этого вы не станете отрицать?
— Нет, — презрительно отозвался Уэндовер. — Это вполне вероятно.
— Тогда предположим, — продолжал инспектор, — что как раз перед тем, как она подъехала к перекрестку, дверь отворилась и из нее вышел человек. В свете, который шел из дома, его было прекрасно видно — но все же не вполне ясно.
— Да какое это имеет отношение к делу? — резко воскликнул Уэндовер. Разве Каргилл не сказал в своих показаниях, что у него здесь нет знакомых, кроме Дерека Фордингбриджа? Зачем миссис Флитвуд убивать абсолютно незнакомого ей человека? Вы же не собираетесь утверждать, что она маньячка?
— Нет, — ответствовал Армадейл. — Я полагаю, что она приняла Каргилла за кого-то другого — за человека, которого ей было бы очень выгодно убрать со своего пути. Когда Каргилл показался в проеме и закрыл за собой дверь, она увидела его лишь мельком. Она вполне могла ошибиться. Есть в этом предположении хоть что-нибудь невозможное?
— Нет, но я не думаю, что его стоило высказывать, если вам угодно знать мое мнение.
— Я просто восстанавливаю вероятный ход событий, — отозвался инспектор, явно уязвленный издевательской вежливостью Уэндовера. — Итак, что же происходит потом? Женщина гасит фары, выходит из машины и идет по дороге за Каргиллом, все еще принимая его за кого-то другого. Она подкрадывается и пытается его застрелить, но промахивается из-за слабого освещения. Тут Каргилл начинает звать на помощь, и она понимает, что ошиблась. Тогда она бегом возвращается к машине, включает фары и клаксон и делает вид, будто по чистой случайности проезжала мимо. Ну что, разве это невероятно?
— Абсолютно! — рявкнул Уэндовер.
— Довольно, старина, — вмешался сэр Клинтон, понимая, что спор дошел до опасной точки. — Не бывает ничего невозможного, за исключением двустороннего треугольника и тому подобного. Ваша размолвка указывает всего лишь на то приятное обстоятельство, что вы с инспектором мыслите по-разному и, строя гипотезу, один из вас готов сделать больше допущений, чем другой. Инспектор считает такое развитие событий возможным, ты — нет. Это — личное дело каждого, и каждый волен оставаться при своем. Не втягивайте сюда Абсолют сегодня это не модно.
Выслушав укоризненное замечание друга, Уэндовер постарался умерить свой гнев. Инспектор же ответил лишь сердитым взглядом. Было совершенно очевидно, что он дорожит своей гипотезой больше, чем готов признать на словах.
— У нас мало шансов добыть пулю, — проговорил он. — Скорее всего, она прошла навылет. Но если нам все же удастся ее найти, и окажется, что она выпущена из пистолета, который женщина могла незаметно носить с собой, возможно, мистер Уэндовер пересмотрит свои взгляды.