— Дело это представляет собой поистине omnium gatherum ,- заговорил сэр Клинтон, удобно устраиваясь на Троне Нептуна. — Началось оно задолго до того, как мы с вами появились на сцене. Инспектор теперь может поведать нам о более ранних стадиях; я же мог лишь строить догадки.

— Нас больше всего интересует то, какие выводы ты делал по мере того, как разворачивались события, — заметил Уэндовер. — Начни с дела Питера Хэя и расскажи нам, что заметил ты и что пропустили мы. А напоследок поделишься с нами своими предположениями насчет «более ранних стадий». И инспектор сравнит их с признаниями преступников.

Жестом сэр Клинтон выразил свое согласие и приступил к рассказу. Было очевидно, что делает он это весьма неохотно и только добродушие не позволяет ему отказаться.

— По крайней мере, один аспект дела Питера Хэя был абсолютно ясен. И не нужно было обладать даром провидения, чтобы в нем разобраться. Убийство Питера Хэя ни в коем случае не могло быть делом рук одного человека. Требовалось как минимум двое, чтобы осилить его и связать. Преступники хотя бы один из них — принадлежали к высшему классу общества, иначе Питер Хэй не стал бы ради них надевать пиджак. Пиджак к тому же указывает на то, что Питер ожидал их прихода. Тот факт, что у преступников с собой имелся амилнитрит, подтверждает два заключения. Эти люди не были случайными грабителями, потому что им было известно о склонности Питера к апоплексии. И они заранее продумывали способ убийства. Тогда мы очень подробно обсудили ход событий, приведших к его смерти, так что, я думаю, не стоит повторять все сначала. Полагаю, в основном наши догадки были верны, инспектор?

Армадейл, теперь немного более осведомленный, чем остальные, с готовностью это подтвердил.

— А хирургический бинт они использовали в надежде не оставить отметин на коже? — уточнил сэр Клинтон.

— Да, именно в этом заключалась их идея, как признался мне Эйрд, сэр. Он был уверен, что им это удалось, и был весьма удивлен, когда я сообщил ему обратное.

Сэр Клинтон улыбнулся, очевидно представив себе замешательство Эйрда.

— Что ж, если они наследили, проворачивая свое темное дело, то в том, что касается сокрытия мотива, им сопутствовал успех. Им удалось нас сильно озадачить. Совершенно очевидно, что мотивом не являлось ограбление. И не личная злоба — у каждого из тех, кого мы опрашивали, находились лишь добрые слова о Питере Хэе. И не мания убийства — не могут же быть одержимы сразу двое. Таким образом, оставалось лишь два возможных мотива: либо преступники пытались принудить Питера сделать что-то против его воли, либо он обладал некой информацией, которая грозила им опасностью. Судя по тому, что мы слышали о Питере Хэе, он был не из тех, кто способен на шантаж. А это означает, что он наткнулся на опасные сведения совершенно случайно и безо всякого злого умысла. Но я даже предположить не мог, в чем же заключаются эти сведения. По правде говоря, вся моя гипотеза была крайне неясной и размытой, потому что у меня не было ни одного конкретного факта, чтобы ее подкрепить. Именно на этой стадии я находился, когда мы сели в саду и принялись обсуждать смерть Хэя. Но от странной находки в коттедже ниточка тянулась в каком-то новом направлении, — я говорю о серебре, оказавшемся у Питера в буфете. Подкинув серебро, преступники совершили грубую ошибку. Именно такие глупости в конце концов и выдают их с головой. Попытка бросить па Питера тень, выставить его мошенником была просто абсурдной, потому что всеобщие отзывы о нем ясно доказывали обратное. Но эти люди, очевидно, были не способны взглянуть на дело объективно. Им казалось, что это отличная идея — представить Питера мелким воришкой и устроить так, чтобы именно его обвинили в ограблении Фоксхиллза.

Это навело меня на следующую мысль. Зачем вообще было инсценировать ограбление Фоксхиллза? Преступники явно рассчитывали, что полицейским и в голову не придет в этом усомниться. По правде говоря, лучше бы они вообще не пытались замести следы. Фальсификация улик всегда приводит к печальным последствиям. Однако они все же это сделали, и мне хотелось понять зачем. И поэтому, когда прибыли Фордингбриджи, мы отправились в Фоксхиллз.

Я не удивился, когда нашелся этот мешок с серебряными безделушками, якобы забытый грабителями. Я почти ожидал увидеть нечто подобное. Но разумеется, попытка преступников пустить нас по ложному следу провалилась. Они-то полагали, что мы удовлетворимся версией о бесчестности Питера Хэя якобы, он уже собрал вещи, чтобы сбежать с награбленным добром. Но каждый из нас задавал себе единственный вопрос: «Что они пытались замаскировать?» И ответ был таков: «Исчезновение некоего незначительного предмета, о котором в этой суете никто и не вспомнит».

Мне не пришлось долго гадать: очень скоро выяснилось, о каком же незначительном предмете шла речь. Ответ нам дала мисс Фордингбридж. Но заметьте: если бы мисс Фордингбридж не оказалось в тот момент в Фоксхиллзе, мы бы так и не узнали о пропаже дневника. И упустили бы важнейший ключ к раскрытию тайны. Да, в этом нам невероятно повезло, а «Эйрд и К» потерпели неудачу.

Итак, дневник пропал. И совершенно естественно, возникал вопрос: qui bono? Кому на руку это исчезновение?

Вы слышали историю о пропавшем племяннике и о том, как Полу Фордингбриджу было доверено управление его поместьем. И вы, разумеется, не могли прийти к неизбежному выводу, что именно здесь и кроется мотив убийства Питера Хэя. На кону стояли земля и деньги Фордингбриджей, а этого вполне достаточно, чтобы нашлись желающие заполучить богатство преступным путем.

Но когда вы вопрошаете qui bono, вы внезапно обнаруживаете, что задачка эта сродни квадратным уравнениям, которые вы решали в школе. Они имеют два ответа, и кажется, что первый ничуть не хуже второго.

Допустим, что претендент — самозванец, и посмотрим, какие отсюда следуют выводы. В прошлом Дерек Фордингбридж проводил с Питером Хэем много времени. Скорее всего, только Питеру Хэю и было известно, чем они занимались вместе, и если бы его показания начали сверять со словами претендента, последний мог бы потерпеть позорное поражение. А что до дневника — он был поистине бесценен для самозваного племянника. Почерпнутую оттуда информацию он с легкостью мог выдать за собственные воспоминания. Совершенно ясно, что, если подоплекой дела было мошенничество, кража дневника и убийство Питера Хэя легко укладывались в общую картину.

Но рассмотрим и другую версию. Предположим, что у Пола Фордингбриджа имелись веские причины не желать, чтобы контроль над собственностью ушел из его рук. Вспомните, что он не проявлял особого стремления даже рассмотреть законность притязаний «племянника». Он сразу же заявил, что претендент самозванец, не дожидаясь даже каких-либо доказательств. Мне показалось, что для поверенного это весьма странное поведение. Возможно, вам это тоже пришло в голову. Да и смерть Питера Хэя вызвала у него подозрительно мало эмоций как будто это было нечто, само собой разумеющееся. Питер Хэй и дневник для Пола Фордингбриджа тоже представляли не малую опасность. Они помогли бы настоящему племяннику доказать законность его притязаний на собственность.

Так что, с какой стороны не посмотри, везде можно было отыскать мотив. Следовательно, на той стадии расследования я мог лишь с уверенностью утверждать, что существуют три вероятности. Первая: претендент — мошенник, а Пол Фордингбридж — всего лишь старый упрямец. Вторая: претендент настоящий, а Пол Фордингбридж — нечист на руку. И третья: и претендент ненастоящий, и Пол Фордингбридж — проворовавшийся опекун.

Мисс Фордингбридж близко знала своего племянника и немедленно опознала его в человеке, с которым встречалась на пляже. Но нам и раньше доводилось слышать о подобных случаях. Да, такие ошибки случаются. И вы не могли не заметить, с какой горячностью мисс Фордингбридж говорила о спиритизме и что возвращение племянника стало для нее в некотором роде навязчивой идеей. Все это, конечно, обесценивало ее показания, хотя и не опровергало их полностью.

Теперь вернемся на шаг назад. Итак, убийство Питера Хэя было делом рук двоих человек. Следовательно, будь первым преступником претендент или Пол Фордингбридж, нам было необходимо отыскать и второго, его сообщника. О претенденте нам в тот момент было ничего не известно, и я предложил заняться им позже. Если же одним из убийц был Пол, кто же помогал ему в этом деле? И снова qui bono? Если бы претендент исчез из списка наследников, кто должен был занять его место? Жена Стэнли Флитвуда.

Уэндовер вмешался, махнув рукой на чувства инспектора:

— Неужели ты смог допустить, что миссис Флитвуд способна пойти на убийство ради денег или по какой-то иной причине? Неужели ты был таким ослом? Не верю!

— Знаешь, старина, не в моих это правилах — находить себе любимчиков и исключать их из числа подозреваемых только потому, что они приятны мне в частной жизни. Многие преступники были весьма обаятельными людьми — Криппен, например. «Игра на равных» — вот главный девиз добросовестного сыщика.

Прежде чем мы успели как следует разобраться в деле Питера Хэя, произошло убийство Стэйвли. Нет нужды восстанавливать ход событий — они еще свежи в вашей памяти. Поделюсь с вами лишь основными заключениями, которые пришли мне в голову, когда мы закончили осмотр места преступления.

Во-первых, часы на запястье Стэйвли ударились о камень и остановились на одиннадцати девятнадцати. Но это, разумеется, не доказывало, что его убили именно в это время. Во-вторых, одежда под плащом оказалась мокрой, а застрелили его через плащ и пиджак. Значит, дождь начался до того, как был сделан выстрел. В третьих, следы автомобиля, ведущие прочь от места убийства, показывают, что автомобиль этот некоторое время ехал по сухой дороге. А это означает, что выстрел был сделан уже после того, как отъехала машина, и люди, сидевшие в ней, не были замешаны непосредственно в убийстве. В четвертых, на месте преступления обнаружилась только одна гильза — та, что лежала на скале. Когда я осматривал местность, гильзы у волнореза не было. Кроме того, следы у волнореза принадлежали человеку из автомобиля, а дождь предоставил ему надежное алиби. Таким образом, если мои выводы были верны, убийство совершил один из троих: женщина с изящными ножками, Биллингфорд или же некто, не оставивший никаких следов.

Из письма, найденного в кармане Стэйвли, было ясно, что прошлым вечером он должен был встречаться на скале с миссис Флитвуд. А так как она действовала заодно с неким мужчиной, то было совсем нетрудно догадаться, что мужчиной этим был Стэнли, особенно после того, как стало известно, что машина Флитвудов всю ночь простояла на улице. Вы, инспектор, немедленно сделали из этого вывод, что Флитвуд был сообщником своей жены. Должен признать, что обвинения ваши и в самом деле звучали весьма убедительно. Но, как я и сказал вам еще в самом начале, в деле было несколько крайне неясных моментов. Прежде чем делать выводы, я хотел добыть все факты, какие возможно, поэтому не стал сразу вас разубеждать. А вы тем временем раскопали множество интересных сведений о событиях того вечера.

Итак, мы зашли в тупик с Флитвудами. Теперь следовало обратить внимание на Биллингфорда. Мне показалось, что весть об убийстве Стэйвли искренне удивила его. Но с другой стороны, он ведь мог и прикидываться. Единственное, что удалось нам извлечь из его слов, — это весьма туманное ощущение, что коттедж Флэтта населяет шайка мошенников. Сколько их там было? Трое, если принять на веру показания Биллингфорда; и четверо, если вспомнить о словах, случайно вылетевших у «племянника», когда мы расспрашивали его в коттедже.

Этот четвертый был темой лошадкой. Возможно, это был преступник, которого они покрывали. Но его внезапному исчезновению имелось и другое объяснение: этот человек был хорошо знаком местным жителям и поэтому старался держаться подальше от чужих глаз. Как же такое предположение укладывается в общую картину? Допустим, претендент был мошенником. В таком случае он не горел бы желанием часто видеться с местными жителями из боязни, что кто-то из них сможет его разоблачить. Значит, чем меньше он будет показываться на людях, тем лучше. А его уродство давало ему прекрасный предлог вести жизнь затворника и днем вообще не появляться на улице. Стэйвли тоже был хорошо известен обитателям деревни, и, скорее всего, именно это заставляло его прятаться. Если и четвертый член шайки находился в том же положении, кто же в таком случае стал бы ходить по магазинам и тому подобное? Следовательно, им был необходим некто, вроде Биллингфорда, в качестве номинального хозяина. Он мог бы играть роль посредника между ними и внешним миром. Вот так все это выглядело для меня. Естественно, мне было любопытно, кто же тот, четвертый человек, и я попросил вас, инспектор, установить за ним слежку.

Все это оставило у меня смутное подозрение, что в коттедже творится какая-то дьявольщина. Затем я увидел картотеку, и передо мной забрезжил слабый свет. Картотека предполагает возможность в любой момент получить необходимую информацию. Если претендент был самозванцем, ему пришлось вызубрить все факты из жизни подлинного Дерека, какие он только мог отыскать. А картотека — очень удобное вместилище для собранных данных. Как ты и сам имел возможность убедиться, старина, моя догадка оказалась верна.

Итак, допускаем, что подоплека событий именно такова — в тот момент у меня еще не было твердой уверенности, — и все происшедшее выстраивается в стройную цепочку. Я сообщил вам свое предположение, для чего им был нужен Биллингфорд. А что же остальные?

Претендент, без сомнения, понадобился для того, чтобы выдавать его за Дерека Фордингбриджа, и он подходил на эту роль по двум причинам. Во-первых, лицо его было до такой степени обезображено, что его первоначальную внешность даже представить себе было невозможно. Он мог с одинаковым успехом быть и Дереком, и кем-то другим. Недостающие пальцы придавали ему еще большую ценность, потому что теперь никто не мог ожидать, что он воспроизведет прежний почерк Дерека. И все вышеперечисленное дополняла прекрасная память, необходимая для того, чтобы запомнить неисчислимое количество фактов, которые позже понадобится воспроизвести.

Следующим шел Стэйвли. Каким же образом был он замешан в этой афере? Можно предположить, что он был нужен в качестве человека, хорошо осведомленного о жизни обитателей Фоксхиллза — ведь он бывал там вместе с Дереком, а потом узнал кое-что и от миссис Флитвуд.

И наконец, четвертый обитатель коттеджа. Я подозревал, что он — еще один источник ценной информации, и, когда услышал от вас, инспектор, что рыбак и Сэпкоут узнали его, я понял, что нахожусь на правильном пути.

Итак, злоумышленники должны были, в случае удачи, разделить добычу на четверых. Но треть всегда лучше, чем четверть. Если они уже извлекли из Стэйвли все известные ему сведения и занесли их в картотеку, на что тогда им нужен приятель Николас? Он им совершенно ни к чему.

А если к тому же им удастся подвести Флитвудов под обвинение в убийстве и, следовательно, под виселицу? В таком случае выйдут из игры еще два человека, способные воспрепятствовать планам претендента. Поэтому я не исключал — хотя они сами это отрицали, — что им было известно о намерении Стэйвли встретиться той ночью с миссис Флитвуд. Говоря «им», я имею в виду человека без лица и Эйрда.

Эту версию можно развить. Не уверен, что это действительно входило в их планы, однако такое предположение не лишено вероятности. Допустим, что они предложили Биллингфорду прогуляться по пляжу и подстроили все так, чтобы он оказался у скалы сразу после того, как совершилось убийство и преступники скрылись. Разве не могло это оказаться для Биллингфорда настоящей ловушкой? Его вполне могли повесить — ведь некому было подтвердить, что в момент убийства его на месте преступления не было. А в таком случае оставалось всего два претендента на добычу.

Итак, я начал склоняться к этой версии. Однако женщина в изящных туфельках сильно беспокоила меня. Ее роль в этом деле непременно следовало прояснить, но я решил на некоторое время отложить эту задачу.

И тут наши друзья сделали вторую грубейшую ошибку: как и в прошлый раз, они переусердствовали с уликами. Итак, на сцене появляется Каргилл. Намереваясь совершить утренний заплыв, он между делом присаживается на волнорез и совершенно случайно откапывает гильзу от пули тридцать восьмого калибра, которую немедленно, как честный, законопослушный гражданин, вручает мне. Но до его прихода мы втроем топтались именно на этом участке пляжа и никакой гильзы не обнаружили. Кроме того, как я объяснял тебе, старина, во время выстрела автоматический пистолет с силой выбрасывает гильзу, и она падает позади стреляющего, а на твердой поверхности еще и несколько раз подскакивает. Совершенно очевидно, что гильза Флитвуда, стоявшего у волнореза, не могла остаться лежать прямо у его ног — в том месте, где якобы подобрал ее Каргилл. Разумеется, после этого я стал с большим интересом приглядываться к мистеру Каргиллу. А как вы и сами заметили, по комплекции он очень похож на претендента, и это заставило меня задаться вопросом: не родственники ли они?

Затем наш приятель Каргилл поведал нам о том, как познакомился на войне с Дереком Фордингбриджем, и отбыл навестить своего доброго старого друга. После чего без всякого побуждения с нашей стороны сообщил о своей с ним беседе. К этому времени добрый старый друг вызывал у меня серьезные подозрения, и естественно, что подозрения эти перекинулись и на Каргилла. Если претендент был мошенником, то человек, его опознавший, был лжецом. В таких делах редко встретишь ложь бесцельную, и я сделал вывод, что Каргилл член шайки, помещенный в отель в разведывательных целях: приглядывать за семейством Фордингбриджей. И таким образом разъяснился один из важнейших вопросов, а именно: как убийца узнал, что следует воспользоваться пистолетом тридцать восьмого калибра, чтобы все решили, будто пуля выпущена из пистолета Флитвудов. Разумеется, если допустить, что Каргиллу, скажем, представилась возможность пробраться в номер Флитвудов или завести с ним разговор об оружии, становится понятно, как преступники получили необходимые сведения. Пока я этого не понял, вопрос этот меня сильно тревожил: ведь не мог же я допустить, что калибр пистолета Флитвуда и пули в трупе Стэйвли совпал случайно!

Оставалось как-нибудь проверить показания Биллингфорда. Вы и сами знаете, как помог нам в этом ручеек. Факты достаточно убедительно доказывали, что в одиннадцать девятнадцать Биллингфорд находился примерно в трех четвертях мили от Трона Нептуна. При том что в ушах у него свистел морской ветер, он едва ли мог на таком расстоянии услышать выстрел. И из следов его явствует, что до того момента он шагал ровно и неторопливо. А потом, начиная с точки, значительно более близкой к скале, с точки, которой Биллингфорд достиг около одиннадцати тридцати пяти, характер следов меняется: именно тогда Биллингфорд побежал. И с этой минуты следы соответствуют рассказанной им истории. Находясь в той, второй точке он вполне мог услышать выстрел. Итак, исходя из установленных нами фактов, Биллингфорд не мог достичь Трона раньше одиннадцати тридцати семи или тридцати восьми, а к тому времени убийство уже совершилось и убийца скрылся с места преступления.

Теперь я был вполне уверен в своей версии. Я приказал перекапывать песок в слабой надежде, что нам удастся отыскать гильзу от пули, которая на самом деле убила Стэйвли. Она не являлась необходимой уликой, но могла бы подтвердить мои предположения. Так как было очевидно, что если гильза и найдется, то только за линией прилива, ее точное местонахождение было невозможно обозначить — ведь ее могло вообще унести волнами далеко в море. Поэтому я просто приказал перекапать весь этот участок пляжа.

Тем временем, как вы помните, я не прекращал поисков дамы с маленькой ножкой — с четвертым размером обуви. Среди постоялиц было несколько женщин с таким размером. Но я выбрал мадам Лоре-Деруссо: ее кандидатура казалась наиболее вероятной. Стэйвли служил во Франции, мадам Лоре-Деруссо француженка; она зачем-то поселилась в этом отеле, где явно никого не знала и чувствовала себя крайне неуютно. Я решил, что следует выяснить о ней побольше.

Я заговорил с ней. Ей было одиноко, и она с готовностью принимала мои предложения прогуляться. Я знаю длину собственного шага. Сосчитав количество ее шагов на определенном отрезке и сравнив его с количеством собственных шагов, я смог примерно прикинуть длину ее шага. Она соответствовала расстоянию между отпечатками маленьких туфелек. Затем — немного хитрости, и дело было сделано. Мадам Лоре-Деруссо честно поведала нам свою историю, чем весьма нам помогла. Я извлек из ее рассказа то, что немного позже понял и ты, старина: миссис Флитвуд произвела выстрел в одиннадцать девятнадцать, Стэйвли упал на камни, а она села в машину и поспешила в отель. Показания мадам проясняли и рассказ Биллингфорда: он действительно не мог слышать выстрел, произведенный в одиннадцать девятнадцать, потому что был еще слишком далеко. Он услышал именно второй выстрел, в одиннадцать тридцать пять.

Теперь попытаемся полностью восстановить события той ночи. Помните, что, несмотря на полнолуние, небо закрывали тучи и видимость была плохой. Начнем с того момента, когда Стэйвли покинул коттедж. Весь вечер он играл в покер, а при этом пил, поэтому настроение у него плохое. Он приходит к скале и ждет мадам Лоре-Деруссо. Она опаздывает, и раздражение его растет. Наконец мадам приходит и заявляет, что хочет получить развод. Под влиянием гнева и уверенности, что он может заставить ее дорого заплатить за одолжение, о котором она просит, Стэйвли ведет себя с ней крайне жестоко и в конце концов прогоняет ее прочь, рассерженную и уязвленную. Вслед за этим прибывает миссис Флитвуд. Развязкой этого свидания становится случайный выстрел в одиннадцать девятнадцать. За этим следует разговор в машине, подслушанный мадам Лоре-Деруссо, отъезд Флитвудов и поспешное отбытие мадам с того места, где, по ее мнению, только что совершилось убийство. Стэйвли же остается лежать на скале, оглушенный ударом о камень, а Биллингфорд в это время не спеша приближается к ручью. Одновременно Эйрд и безликий джентльмен спускают на воду лодку и начинают грести в направлении Трона Нептуна, который находится как раз рядом с линией прилива.

Начинается дождь. Одежда Стэйвли промокает до нитки, и, возможно, именно холод заставляет его прийти в себя. Он поднимается на ноги и натягивает плащ. Тут к берегу подходит лодка, и преступники убивают Стэйвли. Для этого им даже не приходится влезать на скалу. Во время выстрела гильза автоматически вылетает, падает в воду и погружается в песок. Убийца и его сообщник отчаливают и скрываются во мраке. Биллингфорд, который, разумеется, не посвящен в этот нехитрый план, на сей раз слышит выстрел и бросается вперед — довольно смело, надо признать, — чтобы узнать, в чем дело. В конце пути он обнаруживает труп. Если исходить из этой версии, становится ясно, почему выстрелов было два и какова вообще была хронология событий.

А наш друг Каргилл тем временем успел совершить вторую ошибку. Он внимательно следил за тем, что происходит в отеле, и сумел заполучить конверт, на котором мадам Лоре-Деруссо написала адрес Стэйвли. Каргилл решил, что ему предоставляется прекрасная возможность подкинуть мне новую приманку. Он уже был готов сунуть ее мне под нос, когда вдруг осознал, что рядом с нами стоит сама мадам Лоре-Деруссо, поэтому ему пришлось немного с этим повременить. Но в результате этой уловки я только еще больше уверился в мысли, что Каргилл — член шайки.

Вплоть до этого пункта все было очень просто. Мне казалось — и в конце концов так и вышло, — что я разгадал замыслы преступной банды. Дело, однако, не было завершено, и без нескольких прямых улик выдвинуть обвинение было невозможно. Преступники были умнее присяжных. Дело Питера Хэя тоже стало для меня яснее, потому что теперь я знал: эти люди способны на любое зло.

И вдруг, нежданно-негаданно, происходит это нападение на Каргилла. Поначалу оно представляется мне совершенно необъяснимым и нелогичным. Каргилл не был пешкой, как Стэйвли и Биллингфорд. На него была возложена весьма ответственная часть дела — например, присматривать за нами. К тому же во мне росла уверенность, что он связан братскими узами с безликим человеком и вообще является вдохновителем всего замысла. Нет, он им был нужен. Они не стали бы его убивать. Но кто же тогда это сделал?

Я предпринял длинное путешествие вглубь происшедших событий и внезапно наткнулся на одну возможность, которую прежде отверг. Что, если рыльце в пушку и у претендента, и у Пола Фордингбриджа? Предположим, что Пол Фордингбридж злоупотребил оказанным ему доверием и совершил растрату. В таком случае, самозванец ли претендент или нет, Полу было бы одинаково выгодно, чтобы он покинул нашу юдоль скорби. Претендент и Каргилл похоже сложены, и в Каргилла стреляли, когда он возвращался из коттеджа. Да, в этом предположении было разумное зерно. А когда я заметил, что наш приятель Пол носит в кармане пистолет, нимало не заботясь, заметят ли его через пиджак, мозг мой яростно заработал.

Я не винил Пола за то, что он ходит с оружием. Ведь он прекрасно осознавал, что для этой шайки в коттедже он является главным препятствием на пути к желанной цели, так что в сложившейся ситуации это было разумной предосторожностью. Но не думаю, что им двигала одна осторожность. Мне кажется, он решил перехитрить своих врагов — вывести из игры самого претендента. А после этого он мог бы вновь зажить спокойно.

Однако, мне так и не представилось случая окончательно прояснить это дело, потому что следующей загадкой, требующей решения, стало исчезновение самого Пола. Думаю, теперь я довольно точно представляю себе, как это произошло.

Преступники попросили Пола о встрече. Он послал претенденту записку:

Встретимся у «дыхала» в девять вечера. Без посторонних.

Два последних слова прекрасно объясняют, какие чувства питал он к этим людям. За одним еще можно приглядывать, остальных же просят не приходить. Разумеется, записку они сохранили и позже, как вы помните, воспользовались ею.

Вероятно, претендент встретился с Полом у «дыхала» и предложил ему прогуляться по пляжу — подальше от чужих ушей. Да и Пол на открытом месте чувствовал себя спокойней. К тому моменту, когда они приблизились к обломкам корабля, претенденту удалось сильно заинтересовать Пола или полностью усыпить его страх. В двух шагах от корабля претендент развернулся, как бы намереваясь двинуться обратно, и Пол повернул вслед за ним. И тут из-за остова корабля незаметно появился Эйрд и сделал lе coup du Pere Francois .

— Что это такое? — спросил Уэндовер. — Я помню, ты много говорил о Пьере Франсуа и игре Сэма Ллойда «Оторвись от земли».

— Если тебе случится оказаться в Париже поздно ночью, и подозрительного вида прохожий попросит тебя сообщить ему время или угостить спичкой, тебе следует остерегаться его приятеля — его зовут lе Pere Francois, и он, вполне возможно, подкрадывается к тебе сзади, держа в руке длинную полоску фланели. Пока первый отвлекает тебя разговором, Pere Francois набрасывает тебе на шею свою фланелевую петлю и натягивает концы, сдавливая тебе горло. Затем он внезапно ныряет вниз и разворачивается к тебе спиной, продолжая туго натягивать веревку. В результате этого маневра ты летишь вниз, спиною прямо на него. И когда он поднимается на ноги, ты остаешься висеть у него на плечах будто мешок с углем и ноги твои болтаются в воздухе Первый тем временем обшаривает твои карманы, а если ты задохнешься, прежде чем он закончит, — что ж, тем хуже для тебя. Сопротивляться у тебя нет ни малейшей возможности.

Вот таким способом, я полагаю, они поймали несчастного Пола, после чего Эйрд на спине отнес его к зыбучим пескам и там его схоронил. Глубокие и почти параллельные друг другу следы Эйрда ясно показывают, что он тащил тяжелый груз. Теперь вы понимаете смысл фразы «Оторвись от земли»? Естественно, что на земле не осталось следов борьбы, потому что вся борьба происходила в воздухе. И конечно, преступники догадались надеть такую обувь, чтобы ее отпечатки не могли их выдать, — самые ординарные ботинки самого большого размера. А с места преступления они либо уплыли на лодке, либо ушли по воде.

Я не видел способа доказать их вину. Это было бы возможно только в том случае, если бы нам удалось добиться от одного из них показаний, но в тот момент я не представлял, как это можно осуществить. К тому же против Каргилла у меня вообще почти ничего не было, а его мне тоже не хотелось упускать.

Когда наконец прибыл адвокат Флитвудов, я узнал от него, что он может помочь мне отыскать следы злоупотреблений в бумагах Фордингбриджа. Для этого я и отправился в город. Мне нужно было точно узнать, действительно ли он совершил растрату, потому что, если я ошибся, все мои последние построения рушились. Поэтому я решил посетить Лондон.

Но я пребывал в большом затруднении. Теперь, когда Пол Фордингбридж находился на пути в лучший мир, между претендентом и деньгами стоял лишь одни человек — миссис Флитвуд. Если она в свою очередь исчезнет, тогда мисс Фордингбридж с распростертыми объятиями примет своего блудного племянника, искренне радуясь, что он вернулся к ней целым и почти невредимым. И тогда уже ничто не помешает ему завладеть поместьем Фоксхиллз и остальным капиталом. Поэтому я решил предпринять некоторые меры, чтобы уберечь миссис Флитвуд от опасности во время моего отсутствия.

Самым очевидным казалось попросту предупредить ее. Но это означало, что мне придется посвятить Флитвудов в мои дела, а я вовсе не горел желанием разглашать секретные сведения. К тому же Флитвуды находились в несколько натянутых отношениях с полицией, и я сомневался, что мое беспочвенное предупреждение произведет большое впечатление. Поэтому я настоял, чтобы к миссис Флитвуд приставили наблюдателя. А в качестве другой меры предосторожности я разработал план, по которому моя шифрованная телеграмма должна была послужить сигналом для ареста. А в руках полиции миссис Флитвуд оказалась бы недоступной для злобных козней преступников.

В Лондоне я выяснил, что наш друг Пол и в самом деле творил черт знает что с доверенным ему капиталом, стараясь при этом не возбуждать особых подозрений. Он очертя голову бросался в биржевые спекуляции, по большей части кончавшиеся провалом. Так что насчет его мотивов я был совершенно прав.

Однако я не мог выкинуть из головы мысль о том, какому риску подвергается миссис Флитвуд. И в конце концов — мисс Фордингбридж стала бы утверждать, что это была телепатия, — я совсем разволновался и отдал по телеграфу приказ о ее аресте. Это меня успокоило.

Как вам известно, преступники оказались проворнее меня. Они изменили время в записке, присланной Полом Фордингбриджем претенденту, и отправили ее миссис Флитвуд. Она решила, что дяде требуется ее помощь, поспешил к нему, обманув констебля, и попала прямиком в расставленную для нее ловушку. Остальное вы знаете. И, возможно, теперь вам понятно, почему я с такой готовностью предоставил мистеру Эйрду сполна испить свою чашу в туннеле «дыхала». В суде ничто не звучит убедительнее, чем признание, а я хотел непременно отправить его на виселицу. А допустить, чтобы этому мерзавцу удалось вывернуться только потому, что обвинение подкреплялось исключительно косвенными уликами, — нет, на такой риск я пойти не мог!

— Спасибо! — проговорил Уэндовер, видя, что рассказ окончен. — Цитируя твой любимый детектив:

В одну минуту я ясно увидел то,

что до сих пор было облечено

в покров неизвестности.

Я хотел узнать еще только одно. Как Стэйвли удалось восстать из мертвых? Тебе удалось что-нибудь об этом выведать?

Сэр Клинтон немного поколебался, прежде чем ответить:

— Я не слишком-то люблю заниматься пустыми домыслами, однако если ты хочешь услышать, что я об этом думаю, — пожалуйста. Случилось, как мне кажется, вот что. Стэйвли и Дерек Фордингбридж пошли в бой вместе А Стэйвли к этому времени успел впасть в немилость у военного начальства. К тому же войной он был сыт по горло и искал способ дезертировать. Дерек Фордингбридж погибает в бою, получив при этом тяжелые увечья, которые сделали его неузнаваемым. Стэйвли видит, что он убит, и решает воспользоваться шансом. Он снимает с формы Дерека идентификационную табличку и вместо нее вешает свою. Возможно, порывшись в его карманах, он заменяет его документы собственными. Стэйвли и Дерек были друзьями, поэтому никого не могли удивить его действия. Никому и в голову бы не пришло, что он грабит мертвеца. А затем Стэйвли попросту сдается в руки врагов. Теперь он — военнопленный Дерек Фордингбридж.

Из плена ему удается сбежать, и побег этот ставят в заслугу Дереку. Но Дерек так и не объявляется, и люди, естественно, решают, что он погиб от переохлаждения во время последней попытки сбежать, или был застрелен на границе, или что-нибудь в этом же духе. Тем временем Стэйвли выбирается из Германии, вероятно, меняет имя, избавляясь от чужой маски, и бесследно исчезает. Подозреваю, что его отношения с военными властями были крайне натянутыми, и он с радостью воспользовался шансом незаметно испариться.

После войны он, очевидно, попадает в преступную среду и начинает наслаждаться жизнью. Это явствует из показаний Биллингфорда. Плавая в этой мутной воде, он знакомится с нашим приятелем Каргиллом. Мне представляется, что Стэйвли — возможно, в подпитии — как-то раз выболтал ту историю, которую я изложил вам в виде догадки. А Каргилл вспомнил о своем обезображенном брате, и в голове у него родился грандиозный план: представить своего брата в качестве претендента на собственность Фордингбриджей.

Эта затея не была уж совсем безумной, а вам и самим известно, как удачно у него все складывалось поначалу. Итак, они втроем начинают продумывать свой замысел. Именно Стэйвли, подозреваю, отыскал Эйрда, который мог снабдить их бесценной информацией о прежней жизни обитателей Фоксхиллза. Злоумышленники работали тщательно и систематично, занося все сообщаемые им Эйрдом и Стэйвли факты в картотеку.

Этим и объясняется столь позднее появление претендента. Возможно, с Каргиллом Стэйвли связался еще очень давно. Отсрочка эта ясно указывает также и на то, что не Стэйвли был автором идеи, иначе он бы начал действовать гораздо раньше. Все началось с его знакомства с Каргиллом, у которого имелся брат, подходящий на роль претендента. А потом им понадобилось еще некоторое время на поиски Эйрда.

Итак, наконец все готово. Злоумышленники являются в Линден-Сэндз со своей удобной картотекой. Теперь претенденту следует как можно меньше появляться на людях, потому что каждый незнакомец грозит ему опасностью разоблачения. А что, если он не узнает старого приятеля? Стэйвли тоже опасается высовывать нос, потому что по его присутствию люди могут догадаться, каким источником информации пользовался претендент. В том же положении находится и Эйрд. А когда им становится известно, что Фордингбриджи живут в отеле, они командируют туда Каргилла — следить за их действиями. Следовательно, им требуется мальчик на посылках. Таким образом, к их компании присоединяется Биллингфорд. К тому же, как только претендент предпримет свой первый шаг, в деревне немедленно поднимется волна слухов, сплетен и рассказов из жизни претендента, и Биллингфорд сможет собирать их и передавать остальным членам шайки. Конечно было бы безопаснее оставить Стэйвли и Эйрда в Лондоне, но вероятно, они требовались им в качестве авторитетных советчиков на случай непредвиденных обстоятельств.

Питер Хэй, очевидно, был для них наиболее опасным свидетелем. Вероятно, Эйрд договорился с ним о визите претендента, и вечером они явились в дом к несчастному старику. Он отказался иметь с ними дело, а оставлять его в живых было слишком опасно. Поэтому они его убили. Затем они отправились за дневником — может быть, Эйрду было о нем известно, или Питер случайно проговорился. Двери Фоксхиллза они отперли ключами Хэя. Затея с «краденым» серебром была грубейшей ошибкой. Эта идея принадлежала не Каргиллу. Просто впопыхах преступники сделали глупость.

К этому времени они уже успели связаться с мисс Фордингбридж. Эйрд прекрасно знал о ее увлечении спиритизмом, и они успешно сыграли на этой струне. Но вскоре им стало ясно, что их главный противник — Пол Фордингбридж. Значит, его следовало устранить.

Тем временем Стэйвли пришло в голову сыграть в одиночку, и он начал шантажировать Флитвудов. Вам известно, что из этого вышло. Остальные члены банды решили что им представился шанс убить одним выстрелом двух зайцев. Биллингфорд к этому плану отношения не имел. Я полагаю, что он был не более чем орудием в их руках.

Итак, инспектор, насколько же мои умозаключения совпадают с показаниями, которые прошлой ночью вам удалось вытрясти из тех двоих негодяев? Каков мой приз в этом соревновании? Коробка шоколада или всего лишь глиняная трубка?

Инспектор даже не пытался скрыть свой восторг.

— Все безупречно, сэр! Вы угадали все в точности каждый пункт — даже события, произошедшие во время войны!

— Слава богу! — со смехом проговорил сэр Клинтон — А я боялся, что… мои остроумные выводы весьма далеки от свидетельских слов! А теперь, пожалуй, я отправлюсь в отель и попытаюсь восстановить мирные отношения с Флитвудами. Мне они очень симпатичны, и я не хотел бы оставить о себе ложное впечатление. Не хочешь присоединиться, старина?