Демон был около трёх метров высотой. Его оранжевые рога завивались над щёткой густых рыжих волос. Нет, подождите. Зелёные рога завивались над щёткой густых синих волос. Его кожа была жёлтой, потом она стала бирюзовой, а потом — нежно-голубой. Его размер и форма оставались неизменны, в отличие от окраски. Он был похож на живую радугу.

— Элементаль Эстахот, Демон четвёртого уровня, второй граф Кинетической энергии, ты подтверждаешь, что это твоё точное и полное имя? — задала ведьма вопрос звучным голосом.

— Подтверждаю, — ответил демон, и его голос был похож на раскат грома.

— Тогда я предлагаю соглашение, которое позволит тебе провести немного времени на Земле. Во-первых, мне нужна сотня пикси[10] в средней школе Хэл Хэдли в эту пятницу, живых или мёртвых. Во-вторых, мне нужно именно то, что вызывает это заклинание, я цитирую, «надежды и мечты пяти». В-третьих...

И напряжённая тишина.

Затем Сармин продолжила:

— Ты, несомненно, знаком с воздушным элементалем, известным как феникс, хотя и проживаешь в расплавленном ядре Земли. Так как феникс предпочитает жить на горных вершинах, люди пока не истребили их так же, как драконов. Тем не менее, сейчас они живут в таких местах, где мы не можем до них добраться. Ведьмы давали им имена и вели учёт на протяжении веков, отслеживая их вековые циклы. В районе этого города жили очень немногие.

— Да, я знаком с фениксом, — ответил Эстахот. — Неужели ты полагаешь, что ты первая ведьма, которая меня вызвала? У меня хватает опыта в этом деле.

Демон искоса посмотрел на нас, и, несмотря на опасность ситуации, выражением своего лица он напомнил Элвиса Пресли.

Я прижала руку ко рту, с трудом подавляя приступ истерики.

— Довольно, — прервала его Сармин. — Тогда тебе известно, сколько энергии содержится в смерти и возрождении столетнего феникса.

— Атомная энергия, — просто ответил демон.

— Столетнему фениксу, известному как Эр-Aй-Би-Один, предстоит перерождение на этот Хэллоуин. В эту пятницу, вечером, в восемь сорок. Вообще-то, мы с Камелией поселились в этом городе пятнадцать лет назад, чтобы присматривать за ним. Но четырнадцать лет назад этот феникс исчез.

— Он может быть где угодно, — усмехнулся демон. — Иголка в стоге сена.

Сармин многозначительно подняла палец.

— Недавно я узнала, что, в момент исчезновения феникса, его преобразили и спрятали где-то на территории средней школы Хэл Хэдли. Ты найдёшь его к пятнице, а затем по моей команде переправишь силу от его волшебного превращения в моё заклинание.

— Пикси, надежды и феникс Ребби, — повторил демон. — Искать, искать, искать. Что-нибудь ещё?

— Подождите, — вмешалась я. — Что ты имеешь в виду, говоря о «надеждах и мечтах пяти»? И что, что за чёртов атомный взрыв феникса в моей школе? Какой у тебя план?

Ведьма меня проигнорировала. Не удивительно. Мне никогда не отвечают.

— Что-нибудь ещё? — повторил Эстахот.

— Ну, раз уж ты настаиваешь… Мунфайер беспокоят боли в груди, — вставила я.

Ведьма смерила меня свирепым взглядом, и я ответила ей тем же.

— Он же всё равно уже здесь, не так ли? А ты сказала, что только один элементаль может наложить чары на другого.

— Это не свирепый взгляд, а счастливый. Рада, что ты проявила интерес, — пояснила ведьма.

И это, конечно же, взбесило меня, потому что она прекрасно знает, что этот дракон — единственная часть её мира, которую я действительно люблю.

— Эстахот, не мог бы ты также осмотреть лёгкие дракона?

— Драконы, фениксы... не знаю даже, чем бы я занялся ещё, если бы не играл в ветеринара целый день, — проворчал демон. — Тем не менее, пока у меня есть шанс на воплощение, по рукам! О, у меня такие планы на правление в вашем смешном мирке.

— Представляю, — сухо сказала ведьма. — Только не думай, что у тебя получится осуществить хоть один из них.

— Просто интересно, а почему ты не вызвала демона, которого призывала в последний раз? — спросил Эстахот. — Самая заветная мечта Никорзета — воплотиться и стать ещё одной звездой Ведьманета, как Чадзет.

— Потому что мне нужен тот, кто сможет управлять силой феникса во время взрыва, — пояснила Сармин. — Такая возможность перепадает крайне редко. Я намерена объединить один взрыв феникса с пикси, с надеждами и ещё со многими тайными ингредиентами, чтобы сотворить самое мощное заклинание за всю историю этого города. А для контроля за взрывом нужен не просто элементаль, а мощный элементаль.

Ведьма не льстила и не подлизывалась, так что я полагала, что это самая настоящая правда.

— Нужен кое-кто поумнее и посильнее, чем бедняга Никорзет.

— Никорзет не узнал бы и собственную задницу, даже если бы её превратили в его локоть, — сказал Эстахот.

Он ухмыльнулся, казалось, демон и ведьма были весьма единодушны по этому поводу, потешаясь над слабостью бедного Никорзета.

— Это всё? — спросил Эстахот.

— С одним условием, — сказала ведьма. — Выполнишь ты мои задания или нет, но ты исчезнешь сразу же после взрыва Эр-Aй-Би-Один. Я в курсе, что демоны связаны своими собственными законами, которые обязуют их выполнять условия соглашения. Но даже если ты не выполнишь мои требования, тебе не придётся слоняться в этом мире.

Раздумывая, она забарабанила пальцами по руке.

— Это всё.

Демон надулся от гордости, выпятил грудь колесом и заискрился всеми цветами радуги.

— Превосходно, — сказал он. — А теперь хочешь услышать мой план? Мой план — закрепиться в прекрасном новом теле, которое ты мне предоставишь, и поглотить его душу.

Он указал на меня солнечно-жёлтым когтем.

— Выглядит молодой и здоровой. Хороший выбор. Как только закончу своё воплощение, я захвачу этот мир. Демонская сила здесь, на Земле, без каких-либо ограничений? Меня невозможно будет остановить.

Он весьма впечатляюще причмокнул.

— Я лишу всех ведьм их силы, чтобы ни один демон не смог последовать за мной. Я буду контролировать всё. Как тебе мой план?

— Хм, — произнесла я. — Возможно, я не принимаю её методы, но ведьма заставит тебя поступить так, как нужно ей. На твоём месте я бы не причмокивала так быстро. Верно, Сармин? Верно?

Демон усмехнулся.

Сармин покачала головой.

— Нет, Камелия. Я не могу заставить элементаля выполнять мою волю. Всё, что я могу, так это создать соглашение, которое нас свяжет. Если он хочет провести время на Земле, то он примет обязательства, которые я ему назову. И поскольку демоны считают, кстати, совершенно ошибочно, что они гораздо умнее смертных, то они всегда принимают эти соглашения, надеясь подольше растянуть срок сделки, чтобы завершить воплощение.

— Ваши души ничтожно слабы, — прорычал Эстахот. — Для того, чтобы я смог передвигаться, вы должны дать мне тело. Как только у меня будет тело, я смогу соблазнить душу тела, а затем освобожусь. И смогу жить на Земле! — проревел он последнюю фразу.

— Именно поэтому я и приготовила для тебя манекен, — сказала ведьма.

Она застучала каблуками, направляясь к пентаграмме. Её палец указывал на фигуру в красной майке, небрежно брошенную на стул.

— На протяжении последних двадцати лет я ежедневно подпитывала этот манекен одной каплей молока дракона, — сказала она. — В нём достаточно магии элементаля, чтобы подражать человеческому телу в течение трёх с половиной дней. Этого времени как раз будет достаточно, чтобы завершить ту работу, которую я жду от тебя.

— Это? — Эстахот заглянул в широко раскрытые глаза манекена в футболке. Затем ткнул его в пластиковое плечо. Манекен сложился на стуле. — Ты что, совсем спятила? Нет. Это невозможно.

Губы ведьмы изогнулись в тонкую улыбку.

— Я проводила исследование, — сообщила она. — В тысяча двухсот одиннадцатом году демон по имени Хеброт смог прожить на Земле в течение одной недели в големе, напитанном силой элементаля. Тогда голем был набит перьями феникса.

— В самом деле? — спросил Эстахот.

— Демон, возможно, мог бы остаться и подольше, — продолжила ведьма. — Но, к несчастью, состав не был однородным. В перьях феникса запуталась спичка. Спичка потёрлась внутри, перья загорелись и голем был уничтожен. Как и демон, к сожалению.

Грудь Эстахота пошла полосками, красными полосками, даже фиолетово-красными. Он кружил по своей камере внутри пентаграммы, мерцая ярко-красным цветом.

— Ваш род больше не вызывает нас так часто, как раньше. Я так ждал, пока освобожусь из мучительного огня земного ядра. Ждал своего шанса на жизнь.

Его голос стал громче. У него были прекрасные вокальные данные, даже несмотря на то, что у него не было диафрагмы.

— А теперь ты предлагаешь мне эту бездушную вещь? Фу!

Он наотмашь ударил манекен, отчего тот свалился на пол и впечатался в стеклянную стену пентаграммы.

— Нечестная игра. Я глубоко оскорблён, Сармин.

— Твоя обида навевает на меня скуку, — сказала ведьма. — Ты находишься внутри моей пентаграммы, так что у тебя есть только два варианта. Принять моё предложение и согласиться на этот манекен в качестве твоего земного тела. Козья кровь привяжет тебя к нему, так что ты не сможешь оставить его и переместиться в человеческое тело. Или вернуться домой. Каков твой выбор, Эстахот?

Эстахот вытянул руки, словно проверяя стеклянные стены пентаграммы. Затем засверкали все цвета радуги, и демон растворился. На один великолепный момент радуга озарила стеклянную призму. Затем со свистом весь радужный свет переместился в манекен. Он неуклюже поднялся на ноги. Казалось, он вдохнул воздух. Обнюхал свои пальцы, словно изучал заклинание, связывающее его. Затем прижал свои негнущиеся пальцы к стеклу.

— Согласен, — сказал Эстахот.

Губы манекена не двигались.

— Хороший выбор, — одобрила ведьма.

Она прикоснулась палочкой к стеклу и нарисовала на нём дверь. Стекло растаяло, и Эстахот вошёл в наш мир. Запахи розы, дракона и саламандры смягчились, их заменил влажный заплесневелый запах. В последний раз так пахло, когда затопило наш подвал. Плесень. Плесень плюс резкий запах петард. Именно такой аромат исходил от этого демона.

Демон-манекен заскрипел, проверяя свои конечности. Скулы манекена были сколоты от удара об пол, на них красовались белые пятна на розовом фоне. Из-за накрашенных ресниц казалось, что глаза широко распахнуты от страха.

Я сглотнула.

— Не очень-то похож на настоящего, — сказала я. — Как, по-твоему, он собирается разгуливать по городу в таком виде?

Манекен развернулся и уставился на меня своими нарисованными чёрными глазами. Затем рухнул на цементный пол в гремящую кучу. Радужный свет вылетел из него и устремился ко мне.

У меня было такое чувство, что я попала в центр торнадо. Свет обладал такой силой, что сбивал меня с ног, как штормовой ветер, обдавая меня вонью фейерверков и плесени. Я пошатнулась и спиной упёрлась в стену. Бежать было некуда.

— Я думала… ты сказала... козья кровь его удержит!

Инстинктивно я оттолкнула радужный свет изо всех сил.

У демона не было никаких шансов завладеть мной. Мои глаза заслезились от перенапряжения. Мои кости одновременно словно сжимали и отрывали. Я отталкивала и отталкивала, и отталкивала…

А потом внезапно демон отступил, и я упала вперёд на пыльный пол, упираясь руками в цемент.

Радужный свет сгустился, собирая силы.

— Это была не козья кровь, — взревел он.

А потом бросился на ведьму.

Сейчас вы сможете убедиться, насколько сильна эта ведьма.

Она отразила нападение этого элементаля, обладающего силой торнадо, одним из тех взглядов, которыми награждала меня за разорванные сухие змеиные шкурки.

Радужный свет снова наполнил манекен, и он встал, неуверенно пошатываясь на своих шарнирных ногах в туфлях на высоких каблуках. Если бы манекен мог дышать, то сейчас бы дышал с трудом.

— Ой, я тебя умоляю, — сказала ведьма. — Думаешь, мы обе недостаточно хорошо защищены? Хотела бы я посмотреть на демона, которому удастся проникнуть в ту, в ком течёт кровь ведьмы. А теперь скажи мне, Эстахот. Чья это кровь?

Каменное молчание.

— Чья?

— Коровья, — ответил демон и внезапно рассмеялся. — Даже не подкреплённая экскрементами оборотня. Я думал, ты в курсе, что коровья кровь хороша только для приворотных зелий и талисманов на удачу.

Ведьма не пожалела сил, которые вложила в устремлённый на меня взгляд, но моё дрожащее сердце и так упало в теннисные туфли. Коровья кровь! Кельвин всегда поставлял мне неправильный продукт или это дело рук его мамы?

Манекен раскачивался взад и вперёд.

— Ты не сможешь вечно удерживать меня вдали от людей.

— Нет, смогу, — спокойно ответила ведьма. — У меня достаточно контроля над этой пластиковой оболочкой.

Она направила волшебную палочку на демона.

— Возвращайся в пентаграмму. Завтра мы попробуем ещё раз, с настоящей козьей кровью.

Манекен качнулся в сторону пентаграммы.

Я могла с уверенностью сказать, что, несмотря на свой спокойный тон, ведьма была сильно напряжена. Её левая рука, заведённая за спину, была так крепко сжата, словно ведьма пыталась вернуть демона обратно в пентаграмму одной лишь силой воли. И воля Сармин была настолько сильна, что она почти победила.

Я задержала дыхание, не смея пошевелиться, когда Сармин толкнула манекен в сторону пентаграммы.

А потом в двери подвала нарисовался щенок оборотня и вихрем пронёсся вниз по ступенькам, сжимая в пасти целый мешок со свиными ушами, поджаренными на гриле. За ним бежал светловолосый парень.

— Не все сразу, — кричал он. — Они мне нужны для Бинго! Стой, парень, стой!

Вулфи налетел на манекен, и эта встряска лишила ведьму того небольшого контроля, который она над ним имела.

Всё смешалось, свиные уши вылетели из мешка и заскользили по цементному полу.

Девон резко остановился и удивлённо оглядел сцену в подвале. Его глаза встретились с моими.

— Вот блин! — начал он. — Я не собирался заходить, то есть я просто догонял… то есть твоя собака почти откусила мне большой палец, когда схватила этот мешок и…

Радужный свет выбрался из манекена. Он становился всё больше, шире, ярче. Он всё рос и рос, направляясь к Девону.

— Девон! Беги! — закричала я.

Он попытался убежать, но поскользнулся на кучке свиных ушей и, взмахнув руками, рухнул на пол. У него в ногах, отчаянно завывая, носился Вулфи.

Ведьма схватила порошки из своей сумки, выкрикивая первую часть заклинания…

Но мы опоздали.

Потоком радужного света демон вылетел из манекена и влетел в парня, вертящегося на кучке свиных ушей.