Два мира ― две идеологии

В настоящее время в приложениях биологии к сельскому хозяйству в России и во всём мире обозначились два подхода. Представители первого из них выступают за развитие естественных методов повышения урожайности овощей, зерновых и технических культур; интродукцию, перенос в новые зоны обитания культурных растений, разнообразящих рацион питания местного населения; внедрение экологических методов борьбы с вредителями. Представители второго направления настойчиво, даже агрессивно, пытаются продвигать генетически модифицированные современными биоинженерными технологиями продукты, безопасность которых многими специалистами ставится под сомнение, и ратуют за массированное применение на сельскохозяйственных полях гербицидов, к которым, в частности, устойчивы трансгенные растения. Представители первого направления занимаются созданием продуктов, полезных для всего народа и притом методами, щадящими по отношению к Природе ― выполняют заказ общества в целом. Представители второго направления нередко явным образом обслуживают корпоративные интересы, а их научные работы, равно как и результаты их экспертных оценок, спонсируются коммерчески заинтересованными в них фирмами ― либо прямо, либо через соответствующие "благотворительные" фонды. Учёные, добивающиеся повышения урожайности, выведения новых сортов экологическими, "согласованными с Природой", методами, способствуют не только росту производства качественной сельскохозяйственной продукции, но и укреплению продовольственной независимости своей страны. Лоббисты транснациональных биоинженерных корпораций ― даже вынося за скобки вопрос о безопасности их продукции для человека и Природы ― ведут дело к тому, чтобы в этой стране не только её жители постоянно платили бы налог зарубежным владельцам патентов на соответствующие трансгенные растения, но и контроль над производством продовольствия в ней перешёл бы в руки руководства ТНК ― что произошло бы, например, при замене генофонда своих сортов сельскохозяйственных растений терминаторными семенами (такие проекты реализуются в ряде стран).

Решение вопроса о допустимости производства той или иной продукции, равно как и о государственном финансировании тех или иных направлений научных исследований, принимает, в конечном счёте, общество, как потребитель этих продуктов и заказчик этих исследований. Однако ни большая часть общества, ни политические лидеры, отвечающие за распределение финансовых потоков, не могут квалифицированно оценить все аспекты научных вопросов, в том числе касающиеся безопасности каких-либо продуктов питания. И общество, и политики принимают свои решения здесь, основываясь на мнении компетентных экспертов.

Очевидно, что для принятия правильного ― отвечающего собственным интересам людей ― решения, они должны ознакомиться с точками зрения разных групп экспертов на затрагиваемые вопросы, особенно в случае их остро дискуссионного характера. Хотя большинство людей не смогут, конечно, разобраться во всех затрагиваемых научных тонкостях, но здравый смысл и логика помогут им оценить весомость аргументов каждой из сторон. Главное же, в таких дискуссиях достаточно быстро выяснится добросовестность и честность самих экспертов. Ведь при принятии решения на основе чьего-то мнения речь идёт о доверии ― а его можно оказать лишь честным людям. Если же какие-то эксперты передёргивают факты, замалчивают "неудобные" вопросы, игнорируют "неподходящие" экспериментальные данные, блокируют доступ к информации, либо же, того хуже, занимаются клеветой, пытаются оказать административное давление на оппонентов, заставить их, теми или иными способами, замолчать ― то даже неспециалист легко сделает вывод, что такие "эксперты" манипулируют сознанием, пытаются навязать людям решения, идущие вразрез с их интересами и отвечающие интересам некоторых корпоративных групп. Выявив таких ангажированных лиц, общество поймёт, кому нельзя доверять. Таким образом, не будучи научными специалистами, люди со здравым смыслом без особого труда, из дискуссий разных групп экспертов, могут сделать вывод об их добросовестности и, соответственно, о возможности положиться на мнение кого-то из них.

Противостояние двух подходов в приложении биологии к сельскому хозяйству в нашей стране обусловлено фундаментальными различиями в мировоззренческих принципах и имеет давнюю историю. Особенно резко оно проявилось в 30-40-х гг. прошлого века. Тогда, как и сегодня, имелись две отчётливо различные группы ― "два мира", руководствовавшиеся двумя принципиально разными мотивами действий ― "двумя идеологиями". Учёные одной группы придерживались системного подхода к явлениям органического мира; разрабатывали биологические теории его развития. Представители второй группы были приверженцами редукционистской, по большей части, вульгарноматериалистической философии. Биологи первой группы считали необходимым внедрять прикладные разработки в сельское хозяйство с учётом всех экологических последствий, "согласованно с Природой". Представители второй группы рассматривали подобные взгляды как вздорные предрассудки: "плевать вам на то, нормальная она или ненормальная < новая мутация> главное, чтобы плодов было больше, урожай был выше" ― говорил один из выразителей их точки зрения. Если учёные первой группы выводили более урожайные сорта культурных растений на основе своих исследований, внедряли оригинальные агротехнические приёмы на полях нашей страны, то представители второй группы развивали мировую науку, а в практических приложениях для этой страны предлагали "передовые западные образцы". Больше того, поразительная аналогия наблюдается и в использовавшихся тогда и сегодня представителями второй группы приёмах передёргиваний фактов, давления на оппонентов, диффамации, искажений исторических событий и оценок. Очевидно, вполне понимая, что "те, кто контролирует прошлое ― определяют будущее", бесчестные или ангажированные "эксперты" во все времена старались прежде всего перекрывать доступ к подлинной информации, в том числе исторической, предлагая-навязывая вместо неё создаваемые ими коллажи виртуальных псевдореальностей.

Из приводимых ниже примеров фальсификаций и попыток административного подавления "неугодных" взглядов, в том числе в отношении исторических работ, даже неспециалист может сделать вывод о методах, о честности, и, соответственно, о возможности оказания доверия некоторым как прошлым, так и нынешним специалистам-экспер-там в области биологии ― в частности и в особенности по активно дискутирующемуся сегодня вопросу о безопасности для питания человека геномодифицированных растений.

 

Дискуссия о трансгенах

 

Безопасны ли трансгенные продукты?

Основные аргументы против использования продуктов питания из геномодифицированных растений, как известно, следующие:

1) Поскольку ген действует (определяет наследуемые признаки) в организме не изолированно, а в сочетании с другими генами, то внедрение гена одного вида в организм другого вида может, помимо планируемых полезных результатов, соответствующих основной функции этого гена, дать непредсказуемые последствия, вполне возможно и негативные, вызванные его участием в других функциях. В частности, в результате активности внедрённых генов могут образовываться аллергенные или токсичные для человека и животных белки.

2) Срок, прошедший с появления первых ГМ растений слишком мал, чтобы выявить возможные неблагоприятные последствия для потомства потребителей изготовленных из них продуктов. Эти последствия могут сказаться во втором-третьем поколении людей.

С того времени, как вопрос о безопасности трансгенных продуктов оказался в центре внимания общественности разных стран, были получены экспериментальные данные, свидетельствующие о возможных негативных последствиях для здоровья человека ряда из них. Так, в серии экспериментов 1995–1998 гг. Арпад Пустаи (Arpad Pusztai), сотрудник Института Роэутта, обнаружил неблагоприятное воздействие включения в рацион подопытных крыс ГМ картофеля, выразившееся в замедлении их роста и ослаблении иммунитета.

В октябре 1995 года, по инициативе Департамента сельского хозяйства, окружающей среды и рыболовства Шотландии (SOAEFD), было начато трёхлетнее исследование проблемы безопасности ГМ культур для человека и окружающей среды. В работе участвовали Исследовательский институт Роуэтта (Rowett), Шотландский институт исследования с/х культур (SCRT) и факультет биологии университета Дарема (Durham). В рамках этой программы группа Арпада Пустаи из Института Роуэтта занималась изучением ГМ картофеля со встроенным геном лектина подснежника (природного инсектицида, безопасного для млекопитающих). Пустаи является экспертом по лектинам с мировым именем, с полувековым опытом научной работы и 270 научными публикациями, включая 3 книги. В Институте Роуэтта он проработал более тридцати лет и ещё в 1990 году достиг пенсионного возраста, однако продолжал работать в институте (по просьбе его директора), где вёл шесть национальных и международных исследовательских программ.

10 августа 1998 года по британскому телевидению (ITV's World In Action) было показано интервью Пустаи, в котором учёный выразил обеспокоенность по поводу безопасности ГМ продуктов и упомянул о неблагоприятных результатах своих опытов с кормлением ГМ картофелем крыс. Он заявил, что не стал бы есть такой картофель. 16 октября 1999 года совместная статья Арпада Пустаи и Стэнли Юэна (Stanley Ewen) из Абердинского университета была опубликована в ведущем британском медицинском журнале "Ланцет" (The Lancet) [36]Ewen S.W, Pusztai A. "Effect of diets containing genetically modified potatoes expressing Galanthus nivalis lectin on rat small intestine" // "Lancet", 354, 1999, 1353-54.
. А. Пустаи и С. Юэна поддержал профессор Р. Орсков, заявивший, что он "не будет пить молоко от коров, которых кормили трансгенной кукурузой, без проведения дальнейших тестов".

Сходные результаты, свидетельствующие о возможных неблагоприятных последствиях питания продуктами из ГМ растений, получила в опытах 2005-8 гг. российский учёный, доктор биологических наук И. В Ермакова. Потомство группы крыс-самок, которых кормили ГМ соей, оказалось ослабленным, с пониженным весом, по сравнению с контрольной группой. Согласно И. В. Ермаковой, употребление ГМ сои (RR, линия 40.3.2) негативно влияло на репродуктивные функции животных, приводило к нарушению баланса гормонов и бесплодию.

Проводившийся в течение нескольких последних лет статистический анализ пищевых заболеваний, связанных с качеством продуктов питания, показал, что в США их частота была в 3–5 раз выше, чем в странах Скандинавии, где население имеет сходную продовольственную корзину и сопоставимый уровень медицинских услуг, но почти не использует (в отличие от США) в пищу ГМО.

Против массовых посевов ГМ растений высказывались и экологические возражения, связанные с расширением применения гербицидов, к которым устойчивы создаваемые геномодифицированные растения.

Важнейшим интересом крупных биоинженерных компаний, производящих коммерческие ГМ растения, является расширение сбыта своих гербицидов ― поскольку по совместительству они являются также и химическими концернами. Так, корпорация Monsanto, одной из первых создавшая геномодифицированную сою, устойчивую к глифосату (торговое название Roundup), ставила своей задачей расширение сбыта этого производимого ею гербицида. С тех пор "Монсанто" и некоторые другие корпорации, включая известную химическую фирму "Дюпон", создали целый ряд геномодифицированных растений. Основная коммерческая мотивация этих компаний в продвижении на рынок таких сортов растений заключалась в расширении сбыта производимых ими химикатов.

Однако массированное применение гербицидов, особенно широкого спектра действия (к ним относится глифосат), может иметь своим следствием как уменьшение биоразнообразия в Природе, включая угнетающее воздействие на полезных насекомых (пчёл,…) и птиц, так и появление и распространение новых форм сверхустойчивых сорняков.

Впрочем, и для человека гербицид глифосат, расширение продаж которого было целью "Монсанто" при создании ею ГМ растений, является токсичным раздражителем кожи и слизистой оболочки. В Калифорнии он стоит на третьем месте по числу вызванных гербицидами у сельскохозяйственных рабочих заболеваний. Опасность представляет также накопление в растениях токсичных метаболитов этого гербицида. Такой эффект наблюдался, например, при обработке глифоса-том устойчивых к нему сортов сахарной свеклы.

С конца 1990-х гг. ряд авторитетных международных организаций и отдельные учёные, биологи и экологи, неоднократно призывали к введению моратория на коммерческое выращивание ГМ растений.

Потенциальный риск для здоровья людей и для Природы является не единственной проблемой, связанной с ГМО. Внедрение транген-ных растений в сельскохозяйственное производство какой-либо страны ведёт к установлению зависимости её фермеров от корпораций-производителей трансгенных семян. Во-первых, на эти семена распространяются авторские права компании, и фермеры, перешедшие на посевы такими семенами, вынуждены фактически постоянно выплачивать ей налог. Если же эти семена являются терминаторными, т. е. не всхожими во втором поколении, то фермерам приходится закупать их у компании ежегодно. Более того, при переходе на посевы такими семенами и утрате генофонда исходных сортов, страна вообще теряет продовольственную независимость ― производство продуктов питания и технических культур в ней попадает в зависимость от соответствующих корпораций. При посевах обычными сортами у фермерских хозяйств имеется, или может быть создан в случае необходимости, свой семенной фонд. При переходе на поставляемые биоинженерными компаниями терминаторные семена, даже дешёвые, безопасные, урожайные и т. д. всё меняется коренным образом ― фермеры и сельское хозяйство страны в целом становятся полностью зависимыми от поставляющих эти семена ТНК. Пример такой зависимости в современной Канаде приводится ниже. Наконец, ничто не мешает корпорации, установившей свой контроль над рынком семян в какой-то стране, поставляя их вначале по низким ценам, затем взвинтить их и получать сверхприбыли ― то есть, действовать методами обычного демпинга. Пример такого демпинга в современной России приводится ниже.

Пшеница: модельный пример контроля над фермерами; Канада

Примерно пятнадцать лет назад канадские фермеры начали культивировать генетически изменённые растения, в том числе пшеницу. Особенностью ряда этих растений являлось то, что на следующий год их семена не прорастали. И фермерам приходилось вновь обращаться к производителям за семенами. Но главное было даже не в этом ― фермеров, заключивших контракт с компанией, обязывали сеять только генетически изменённые семена, задействуя в случае отказа разные механизмы давления: создание проблем с кредитами, сбытом продукции, покупкой гербицидов, производство которых контролируют те же корпорации. В результате в Канаде значительно уменьшился семенной фонд обычного, не генетически модифицированного зерна, которое держали фермеры для следующих урожаев.

Сахарная свекла: модельный пример демпинга; России

Примером того, что может ожидать сельское хозяйство России в случае успеха лоббистов западных биоинженерных ТНК, продвигающих "дешёвую и безопасную продукцию", является нынешнее положение с производством в нашей стране сахарной свеклы. Сегодня отечественные производители сахарной свеклы практически полностью зависят от зарубежных компаний в поставке семян. Чтобы захватить наш рынок, эти компании применяли приёмы демпинга. Вначале они частично бесплатно ― из "благотворительных целей" ― или по низкой цене поставляли нашим производителям семена сахарной свеклы, а когда отечественное семеноводство рухнуло, взвинтили цены на эти семена. В 2007 году стоимость одной посевной единицы иностранных семян составила 110 евро или более 4000 руб. Стоимость отечественных сортов и гибридов одной посевной единицы составляла 840 руб. В настоящее время в Россию завозится семян сахарной свеклы 2400 тонн или 80 % от потребности (которая составляет 3000 тонн). Это обходится в 10 млн. 650 тыс. евро или 378 млн. рублей. Урожайность корнеплодов сахарной свеклы из импортных семян несколько выше наших отечественных сортов, но потери в процессе кагатного хранения среди них более значительны, и в итоге выход сахара с 1 га находится или на уровне наших сортов, или даже меньше. Например, в Воронежской области только на одном сахарном заводе, который работает на импортных сортах, дополнительные затраты составили 179 млн. руб. (стоимость импортных семян, затраты на дополнительную переработку продукции и стоимость потерь от кагатного хранения корней сахарной свеклы иностранных сортов). Налицо не только потери рабочих мест и разрушение отечественного производства, но и снижение экономической и продовольственной безопасности страны.

В отличие от канадского примера, в России остались в достаточном количестве семена собственных сортов сахарной свеклы, поэтому описанный выше процесс демпингового захвата её рынка является потенциально обратимым. Однако если бы на наших полях была массово внедрена соответствующая иностранная терминаторная продукция, то рынок был бы захвачен надёжно; во всяком случае, восстановление продовольственной независимости страны потребовало бы куда больших усилий.

Таким образом, "дешёвая трансгенная сельхозпродукция", даже вынося за скобки вопрос о её безопасности для человека и Природы, может стать ― и уже становится в ряде стран ― способом установления контроля над производством продовольствия в них со стороны транснациональных корпораций.

 

Аргументация сторонников ГМО

Для пропагандистов массового внедрения ГМ растений в сельскохозяйственное производство характерен упрощённо-механистический подход к явлениям органического мира. Они, как правило, игнорируют тот факт, что гены не изолированы друг от друга, а функционируют, в процессе построения организма, совместно с другими генами (иначе говоря: геном представляет собой систему). Не видят они и принципиальных различий между естественными скрещиваниями, постоянно происходящими в Природе, или применяющимися в классической внутривидовой селекции, и биоинженерным внедрением генов одного вида в геномы других видов или даже родов. Такая позиция позволяет им игнорировать или преуменьшать значимость как теоретических доводов о потенциальной опасности широкого распространение ГМ растений и употребления их в пищу для здоровья человека и для Природы, так и практических экспериментальных данных, свидетельствующих о такой опасности.

Основной аргумент сторонников массового внедрения ГМ растений в сельскохозяйственное производство звучит так: "ГМ продукты позволят решить проблему голода в мире". Однако традиционные сельхозкультуры, отселектированные к настоящему времени в Европе и России (пшеница, просо, картофель, овощи,…), имеют вполне достаточную продуктивность для обеспечения населения этих стран продовольствием и кормами для животноводства. "Проблема голода в мире" является больше проблемой рациональной организации сельскохозяйственного производства и распределения созданных продуктов питания. Продвижение же ныне во всём мире ГМ сельскохозяйственных и технических культур представляет собой коммерческий проект ряда ТНК ― в частности, как уже отмечалось выше, направленный на расширения сбыта производимых ими гербицидов и демпинговый захват рынков, а вовсе не на "избавление мира от голода". В 2000 году Всемирная организации продовольствия ООН (FAO) заявила, что проблема продовольствия в мире может быть решена без ГМ продукции. Кроме того, в резолюции ФАО от 6 мая 2007 года указывалось, что "только экологически чистая пища является пригодной для решения проблемы голода и оздоровления человечества". Таким образом, аргументацию об "использовании ГМ растений для решения проблемы голода в мире" следует считать надуманной, а без предоставления независимых научных экспертиз безопасности ГМ продуктов и вовсе недействительной. (Об отношении производящих ГМО корпораций и их лоббистов в научном мире к независимым экспертизам см. ниже).

Часто повторяющимися, особенно в России, аргументами сторонников массового внедрения ГМ растений в сельскохозяйственное производство являются призывы к "внедрению передовых технологий". Эти общие "инновационные" лозунги приобретают интересный акцент при более близком их рассмотрении.

В 2000 году компания Monsanto, давно стремившаяся "освоить" колоссальный по объёму российский сельскохозяйственный рынок, передала в российский биоинженерный центр две линии трансгенного картофеля. С того времени специалист в области биоинженерии академик РАН академик К. Скрябин многократно пропагандировал распространение в России ГМ картофеля и других продуктов, ссылаясь на "зарубежный опыт" и "необходимость внедрения передовых технологий". Отличить такое "продвижение инноваций" от лоббирования интересов зарубежной компании весьма сложно.

Попытка "Монсанто" выйти на российский аграрный рынок именно через картофель была хорошо продуманной. Хотя наибольшее значение для сельского хозяйства России имеет пшеница, навязывать её трансгенные варианты стране, создавшей шедевры мировой селекции по этой культуре, было бы нелепо. Картофель же в России являлся "вторым хлебом", а потому успех в распространении линий "Монсанто", позволил бы компании завоевать массового потребителя и склонить на свою сторону общественное мнение страны. (Научных "экспертов", очевидно, предполагалось привлечь к благожелательному сотрудничеству стандартными приёмами: перспективами коммерчески выгодных совместных программ и грантами от благотворительных фондов). Можно заметить, что аналогичная стратегия ТНК в Китае, где для продвижения трансгенных продуктов ими был выбран рис, продукт массового спроса населения, и кукуруза, основная кормовая база ведущей отрасли животноводства, свиноводства, оказалась достаточно успешной ― в 2009 г. там были выданы сертификаты биобезопасности на ГМ рис и кукурузу.

Вышеуказанную инновационную деятельность академика К. Скрябина поддерживает академик РАН М. Кирпичников, также специалист в области биоинженерии, и также имеющий немалый опыт разнообразной инновационной деятельности, хотя и несколько иного рода.

Во времена Ельцина М. Кирпичников являлся заместителем министра, потом министром науки и технологий России (1998–2000 гг.). Как все помнят, главным инновационным результатом тогдашней политики этого министерства стала массовая вынужденная эмиграция учёных России, вызванная созданными для них в те годы невыносимыми условиями и практической невозможность заниматься работой по специальности. В 2004-6 гг. М. Кирпичников был проректором МГУ, опять-таки по инновационной деятельности, и в эти годы, совместно с К. Скрябиным, деятельно продвигал внедрение трансгенных растений в российское сельское хозяйство. Очевидно, приоритеты инноваций в начале 2000-х гг. по сравнению с 1990-ми годами изменились, и наиболее востребованным их видом стал уже не экспорт из России учёных, а сброс в эту страну сомнительных западных продуктов.

Оригинальные инновации начались и в ВАКе с приходом к руководству там М. Кирпичникова (декабрь 2005 г.). Одним росчерком пера были отменены такие крупные, значимые специальности сельского хозяйства как растениеводство, плодоводство, овощеводство, кормопроизводство и целый ряд других. Россельсхозакадемия и Министерство сельского хозяйства обратились в ВАК с просьбой о приостановке этой инновации, но не тут-то было. Спасая честь мундира, чиновники ВАКа сначала предложили обозначать сельскохозяйственную специализацию как "общее земледелие", следом же, в скобках, уточнять: "растениеводство" и т. д. Потом отменили и это решение, и предложили писать просто: "общее земледелие". Жаль, что инновации ВАКа при М. Кирпичникове обратились на сельское хозяйство, а не на, казалось бы, более близкую интересам выпускника МФТИ физику. В этом случае, видимо, росчерком пера были бы закрыты "механика", "атомная физика", "физика кристаллов" и т. д., а вместо них появилась бы, скажем, "натурфилософия", как в средние века.

Ещё одним пропагандистом внедрения ГМ инноваций в российском сельском хозяйстве является академик РАСХН В. С. Шевелуха. Так, в недавно опубликованной статье он утверждал, что массовое применение ГМ культур в растениеводстве не только позволит задействовать в нём передовые биоинженерные разработки, но даже решит проблемы с производством продовольствия во всём мире.

Опыт в области внедрения аграрных инноваций видного российского специалиста-растениевода Шевелухи является уникальным даже по сравнению с маститыми инноваторами Скрябиным и Кирпичниковым. Полвека назад на севере России, в Ярославской области, в массовом порядке внедрялась кукуруза ― возглавлял же в то время сельхозотдел местного обкома КПСС молодой партийный деятель В. С. Шевелуха. Такая инновационная деятельность Шевелухи оказалась весьма успешной, если не для руководимого им сельского хозяйства Ярославской области, то, по крайней мере, для его собственной карьеры: в 1962 году он был повышен в должности до первого заместителя председателя Ярославского облисполкома, а в 1963 году защитил кандидатскую диссертацию на очень престижную тогда "кукурузную" тему.

Российские ГМ инноваторы нередко подкрепляют свою позицию аргументом: "мы рискуем отстать от Запада".

В связи с этим надо заметить, что, во-первых, далеко не весь Запад позитивно относится к распространению ГМ растений, а лишь США и те страны, которым американским биоинженерным корпорациям (Monsanto, Pioneer DuPont,…) удалось навязать зависимость от своей продукции. Однако, например, в Германии с 2008 года прекращено выращивание ГМ культур. В Швейцарии, в ноябре 2005 года, по итогам референдума, было принято решение о введении моратория на использование генетически модифицированных растений и кормов в сельском хозяйстве страны. В государствах Европейского союза запрещено производство и ввоз детского питания, содержащего ГМО, и продажа продуктов с генами, устойчивыми к антибиотикам. Евросоюз установил обязательную маркировку продуктов, содержащих более 0,9 % ГМО. Трансгенные продукты и культуры запрещены в Саудовской Аравии, Шри-Ланке и многих других странах.

Во-вторых, не во всём надо стремиться "не отстать от Запада".

Нелишне напомнить, что подобные призывы ― "не отстать от Запада" ― в своё время раздавались и по поводу евгенических проектов, и по поводу применения инсектицида ДДТ, и много чего другого. Но если бы мы не "отстали" в своё время, в 1930-х гг., от Запада во внедрении евгеники, Советский Союз мог бы стать третьей крупной страной в мире, после США и нацистской Германии, принявших позорные и ныне осуждённые мировой общественностью законы о стерилизации. В 1920-х гг. они деятельно лоббировались рядом видных советских учёных-генетиков, тоже ссылавшихся на "передовой западный опыт". К счастью, этого не произошло ― псевдонаучные евгенические проекты в СССР были вовремя административно остановлены. А во внедрении ДДТ мы от Запада, к сожалению, не "отстали", и массовое распыление этих химикатов на наших полях негативно отразилось на здоровье миллионов жителей Советского Союза. Ныне применение ДДТ, как известно, запрещено во всём мире. Другими словами: далеко не во всём надо следовать Западу, особенно его сомнительным проектам.

Сторонники ГМО стремясь убедить общественность в необходимости побыстрее внедрить в сельское хозяйство "новые прогрессивные технологии", порой демонстрируют поразительное невежество.

Например, на проходившем 12 апреля 2010 года заседании научно-экспертного совета при председателе Совета Федерации на тему "Генетически модифицированные организмы, их влияние на человека и среду его обитания", академик К. Скрябин заявил: "Европа закупает 27 млн. тонн генно-модифицированной сои и счастливые коровы на альпийских лугах дают хорошее молоко". Однако он был тут же поправлен: швейцарские коровы не едят ГМ корма, поскольку там, по итогам референдума, ещё в 2005 году был введён мораторий на использование в сельском хозяйстве ГМО ― о чём академику Скрябину, как стороннику распространения геномодифицированной продукции, казалось бы, следовало хорошо знать.

Научные лоббисты биотехнологических корпораций стараются помешать публикациям противоречащих интересам их спонсоров результатов реально независимых ― то есть, работающих не на гранты от этих корпораций и близких к ним "благотворительных фондов" ― экспертов, производящих оценку безопасности ГМ. Если это не удаётся — против их авторов начинается кампания диффамации и травли, экономического и административного давления.

Так, упомянутый выше сотрудник Института Роуэтта Арпад Пустаи, вскоре после выступления по телевидению с сообщением о негативных результатах опытов с ГМ картофелем, был отстранён от проекта, его данные конфискованы, служебный е-майл блокирован, а затем он был уволен с работы и дирекция запретила ему, под угрозой уголовного преследования, публиковать сообщения о проведённых в институте исследованиях. Когда А. Пустаи подготовил совместную со С. Юэном из Абердинского университета, проведшим аналогичные эксперименты, публикацию на эту тему, на редактора журнала Lancet, в который была представлена их статья, началось давление, с целью заставить его отказаться от публикации. По словам Стэнли Юэна, соавтора статьи, после совместной с Пустаи публикации его дальнейшая карьера в университете, где он проработал много лет, оказалась под вопросом. В марте 2001 года он был вынужден уволиться из университета. Одновременно против обоих учёных началась диффамационная кампания в прессе ― их обвиняли в плохой организации опытов, общей научной некомпетентности и так далее. Как заметил по этому поводу сам А. Пустаи, "к сожалению, этика имеет низкий приоритет в современной науке'' [55]Arpad Pusztai "A case with disturbing implications for present day science" // http: //www.freenetpages.co.uk/hp/a.pusztai/
.

Сходное давление началось и в России на д.б.н. И. В. Ермакову, когда она публично объявила о результатах своих экспериментов. По её словам, двое российских академиков-лоббистов ГМО обратились в президиум РАН с требованием прекратить её опыты. В научных и популярных изданиях была начата кампания по её дискредитации.

Вместе с тем, такие кампании дают, по большей части, эффект, противоположный ожидаемому: общественность и руководители многих стран, при виде неэтичного поведения "научных экспертов", обусловленного, очевидно, их финансовыми интересами и корпоративной порукой, делают соответствующие выводы о доверии к ним.

Так, в мае 1999 года, в самый разгар кампании критики Пустаи и Юэна в Англии группой "научных экспертов", крупнейшие британские супермаркеты объявили о сокращении продажи продуктов, произведенных с помощью генной инженерии. Семь европейских розничных торговых сетей сообщили, что они не будут продавать ГМ еду. Их примеру последовали крупные ТНК "Юнилевер", "Нестле", "Кэдбери-Швеппс" и др. Очевидно, менеджерам этих компаний было вполне ясно, что население европейских стран ― потребители их продукции ― не испытывает доверия к заключениям "научных экспертов" о безопасности ГМ продукции, особенно при виде методов, которыми те пользовались, чтобы заставить замолчать своих оппонентов.

В России, хотя учёные лоббисты интересов транснациональных биоинженерных компаний занимают высокие административные должности, их усилия по пропаганде ГМ культур пока что дали мало практических результатов. В 2010 году вопрос о внедрении ГМ картофеля и других культур дважды рассматривался на научно-техническом совете Минсельхоза России. В этих совещаниях участвовал и один из авторов настоящей книги. Были представлены мнения сторонников и противников ГМ продуктов. Резко отрицательную позицию по отношению к широкомасштабному внедрению ГМ растений в России занял директор Института физиологии растений им. Тимирязева член-корреспондент РАН, д.б.н. Вл. Кузнецов. Ряд учёных привёл экспериментальные данные, свидетельствующие о негативных последствиях для потомства животных от питания кормами, содержащими ГМО. Исследованиями Всероссийского института картофельного хозяйства было установлено, что питательная усвояемость ГМ картофеля составляет всего 50 % от обычного картофеля. Тем не менее, сторонники массового внедрения ГМ растений в России продолжали отстаивать свои позиции. Многократно брал слово академик РАСХН В. С. Шевелуха и требовал развития ГМ, всё с той же аргументацией: "а иначе мы отстанем от Запада". По итогам обсуждения в Министерстве сельского хозяйства было решено, что без проверки на пищевую безопасность нельзя допускать внедрение в сельскохозяйственное производство ГМ растений. Министр сельского хозяйства РФ Е. Скрынник направила это заключение в вышестоящие органы. Было предложено сократить ассигнования Минсельхоза и РАСХН на работы по этой тематике.

Наконец, последним и наиболее действенным "аргументом" сторонников ГМО в странах, оказавшихся в политической зависимости от главного ГМ лоббиста, Соединённых Штатов, является грубая сила. Так, во второй половине 1990-х гг. под давлением США массовое производство геномодифицированных растений было начато в Аргентине, которая, после прихода к власти там проамериканской администрации, оказалась на грани государственного банкротства. В 2003-04 гг. оккупационная американская администрация в Ираке издала серию приказов, фактически вынудивших местных фермеров заняться посевами трансгенных растений, с выплатой лицензионных отчислений ТНК, несмотря на то, что прежнее иракское законодательство вообще не признавало законности патентования живых организмов.

В заключение следует добавить, что в настоящее время во всём мире выводятся более урожайные сорта, интродуцируются сельскохозяйственные культуры, повышающие разнообразие продуктов питания населения, и применяются эффективные передовые агротехнические приёмы ― безо всяких спорных трансгенных технологий.

Приведём только один пример. В Египте широко распространилось выращивание овощей и плодовых культур прямо в Ливийской пустыне, с помощью т. н. капельного орошения, когда расход воды с раствором минеральных удобрений на одно плодоносящее дерево составляет всего 2–3 литра в сутки, а остальную необходимую влагу растения получают из нижних слоёв песка, за счёт конденсации воды из паров воздуха. По обеим сторонам трассы Каир ― Александрия были созданы фермерские хозяйства, на 10 лет освобождённые от налогов, прямо на песке поднялись плодовые сады и виноградники. Один лишь этот пример показывает возможности передовой и, притом, экологически безопасной агротехники для повышения сельскохозяйственного производства, даже в далеко не самых благоприятных природных условиях.

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

СЕВЕРНЫЙ РАБОЧИЙ

Орган Ярославского областного и городского комитета КПСС областного и городского Советов депутатов трудящихся

КУКУРУЗА ― ОСНОВА ПРОЧНОЙ КОРМОВОЙ БАЗЫ

НЕ МЕДЛИТЬ С СЕВОМ КУКУРУЗЫ!

ЗЕЛЁНЫМ КВАДРАТАМ ― ЗЕЛЁНУЮ УЛИЦУ

ПОСЕЯТЬ КУКУРУЗУ В БЛИЖАЙШИЕ ДНИ ― ТАКОВА БОЕВАЯ ЗАДАЧА КОЛХОЗОВ И СОВХОЗОВ

"КОРОЛЕВЕ ПОЛЕЙ" ― ПОВСЕДНЕВНОЕ ВНИМАНИЕ

УСКОРИТЬ ТЕМП СЕВА КУКУРУЗЫ!

Заголовки статей в газете Ярославского обкома "Северный рабочий" за 1959-63 гг., когда заведующим сельхозотделом местного обкома КПСС, затем начальником областного управления производства и заготовок сельхозпродукции был В. С. Шевелуха, призывают работников колхозов и совхозов приложить все усилия для успешного сева кукурузы в Ярославской области, находящейся на 60 градусе северной широты.

Ныне академик РАСХН Шевелуха пропагандирует внедрение в России новых "прогрессивных" растений ― трансгенных.

 

Из истории российской биологии

Организация основных научных учреждений в Российской империи (Санкт-Петербургской Академии наук, Московского университета) происходила, как известно, под определяющим влиянием западных ― немецких и французских ― образцов. В дальнейшем эти и другие учебные и научные структуры в императорской России (а, следовательно, и представители получавшей в них образование российской интеллектуальной элиты) быстро усваивали и копировали популярные на Западе философские учения, включая их худшие образцы. Так, во второй половине XIX века в российском научном истэблишменте и обществе вообще распространились, следуя западной моде, вульгарно ― материалистические ― впрочем, изображавшиеся "самыми прогрессивными" ― представления. На развитии физико-математических, технических наук в тогдашней России их негативное влияние сказывалось не слишком сильно, о чём свидетельствовали находившиеся на мировом уровне или превышавшие его достижения русских математиков (Лобачевский,…), физиков (Попов,…), химиков (Менделеев,…), инженеров (Сикорский,…). Иначе обстояли дела в науках, изучавших системы более высокого порядка: в биологии и социологии. Многие российские профессора, усвоив если не содержание, то лексику тогдашних "самых передовых" течений в этих науках, включая социодарвинизм и марксизм, насаждали их среди студентов. Более того, эта "прогрессивная" часть российской интеллигенции третировала, следуя и тут худшим образцам Запада, отечественных учёных ― биологов и социологов ― указывавших в своих работах, что для описания законов поведения сложных органических или социальных систем упрощённомеханистические представления не годятся. Наиболее ярким примером здесь, вероятно, было отношение к Н. Я. Данилевскому, чьи фундаментальные работы по культурно-историческим типам и по критике дарвиновской теории происхождения видов российскими "прогрессивными" учёными либо замалчивались, либо бездоказательно и в агрессивных тонах отвергались. (Позже, при господстве ещё более "прогрессивного", даже "единственно верного" учения, имя Данилевского было вообще практически вычеркнуто из истории науки России).

После прихода к власти в России марксистов-большевиков положение в биологических и социальных науках значительно ухудшилось. В идеологическом отношении в них была установлена фактическая диктатура т. н. "диалектического" (в реальности, по большей части, всё того же вульгарного) материализма, и подражание худшим образцам Запада стало принимать в 1920-х гг. гротескные формы. Так, лидеры секции естественных наук Коммунистической академии, включая ведущего советского генетика того времена А. Серебровского, поддержали предложения биолога И. Иванова (1870–1932 гг.) о проведении опытов по скрещиванию людей с обезьянами, которые тот с 1926 года начал проводить, частично вместе с западными коллегами. Сам А. Серебровский, активно занимавшийся евгеникой, в 1929 году выдвинул далеко опережавший даже тогдашние западные евгенические идеи проект использования, в целях селекции человека, "выдающихся и ценных производителей'', предполагая получать от каждого из таковых "даже до десяти тысяч детей" [59]Серебровский А. С. "Антропогенетика и евгеника в социалистическом обществе" // Медико-биологический журнал, № 4/5, 1929 г., стр. 3-19.
.

Марксистские и вульгарно-материалистические установки этой — наиболее влиятельной в 1920-х гг. ― части советских биологов и генетиков не слишком мешали им при изучении биофизических, биохимических вопросов, физико-химических механизмов наследственности, где они добились определённых успехов. Иначе обстояли их дела в практически более важных задачах изучения взаимоотношений живых организмов и внешней среды, а также в попытках доведения своих разработок до прикладных результатов в сельском хозяйстве. По оценке Н. П. Дубинина, обещания тогдашних лидеров биологических наук СССР по выведению новых сортов растений на пятилетку 1932-37 гг. были ими "полностью провалены". О теоретических работах того же А. Серебровского в области животноводства директор Всесоюзного института животноводства Г. Ермаков отозвался следующим образом: "Академик А. С. Серебровский… написал книгу "Гибридизация животных как наука". Если бы зоотехник попробовал поискать в этой книге что-нибудь для себя полезное, то кроме таких вещей, как нужно спроектировать клюв у утки, и рассуждений о том, нужен ли вообще утке клюв, он там ничего не нашёл бы" [61]"Спорные вопросы генетики и селекции", М., 1937 г, стр. 245–246.
.

Вместе с тем, с начала 1930-х годов в советской биологии, откликаясь на социальный заказ, требовавший ускорения развития промышленности и аграрного сектора экономики страны, начали появляться учёные иного типа. Они решали преимущественно реальные, практические задачи сельского хозяйства и разрабатывали связанные с ними теоретические вопросы биологии. Их мировоззренческие и методологические принципы формировались на основе не идеологизированных догм "прогрессивных" или даже "единственно верных" учений, а конкретной научно-практической работы.

В результате к середине 1930-х гг. в советской биологии образовались две отчётливо различные группы учёных.

Биологи первой группы придерживались системного и холистического (целостного) подхода; рассматривали живые организмы, их "аппарат" наследственности и среду обитания в неразрывном единст-ве. В сельском хозяйстве они внедряли агротехнические приёмы повышения урожайности овощей, зерновых, технических культур, основанные на биологических законах развития живых организмов; применяли естественные методы выведения новых сортов культурных растений: классическую селекцию, географически отдалённое скрещивание, варьирование температурного режима и других условий жизни растений. Эта группа учёных получила название "агробиологов", "мичуринцев", "сторонников организмического мировоззрения" и т. д.

Вторая группа биологов и генетиков, унаследовав вульгарно-материалистические традиции "прогрессивной" части дореволюционной российской интеллигенции, приумноженные при правлении марксис-тов-большевиков, придерживалась в отношении явлений органического мира редукционистских и механистических взглядов. Они фактически не различали живые организмы и физические объекты; не видели разницы между влиянием на организм и его наследственность внешней среды вообще (включая химические, радиационные воздействия) и влиянием существенно более узкого класса факторов ― условий жизни. Соответственно, в своих экспериментах по созданию новых форм растений или животных они делали упор на воздействии, хотя и неестественных (не связанных с условиями жизни), но гораздо более удобных в обращении и дававших более быстрый и заметный генетический эффект химических и радиационных веществ.

Наибольшей популярностью в этом отношении у них пользовался колхицин, сильный яд, при воздействии которого на клетки растений образовывались новые, в частности, полиплоидные формы. Агробиологи считали полученные такими "неестественными" приёмами растения бесполезными или даже вредными "уродами". "Существующие методы искусственного получения мутаций ― это просто-напросто насильственные операции, ведущие к ненормальным изменениям в самых важных частях организма ― половых клетках. Такие мутации, на наш взгляд, ненормальные, дефектные изменения организма, получаемые в результате воздействия на него (не являющимися необходимыми для развития организма) физическими и химическими агентами. Проще говоря, уродство организма, только в большей или меньшей степени". "Клетки (под воздействием колхицина) перестают нормально делиться, получается нечто вроде раковой опухоли… Ничего практически ценного в этих работах пока не получено и, конечно, нет никакой надежды получить" [64]Т. Д. Лысенко, цит. по Ю Жданов, "Во мгле противоречий" // "Вопросы философии" № 7, 1993 г, стр. 65–92.
. Однако упрощённо-"формальная" точка зрения ― "неважно, какая мутация, главное, чтобы плодов было больше, урожай был выше" ― считала такие растения равнозначными с полученными приёмами обычной селекции. Очевидно, и "колхицинная методика" и тогдашний "формальный" подход в этом вопросе являлись аналогами или предшественниками нынешних методов и "философии" сторонников ГМО. Стоит отметить, что формы растений, созданных методами полиплоидной селекции с использованием колхицина, так и не дали, в конечном счёте, несмотря на длительный срок экспериментирования с ними, ничего практически полезного. Хотя в ряде случаев у них "плодов было больше, урожай был выше", однако вскоре выявлялись те или иные недостатки, побочные эффекты, которые не позволяли запустить их в сельскохозяйственное производство. Например, семена полученной таким способом тетраплоидной гречихи, хотя и увеличенные в размерах, оказались непригодными для приготовления гречневой каши: при нагревании они превращались в неприглядную и безвкусную, практически несъедобную массу.

Ещё одной характерной особенностью второй группы советских биологов и генетиков 1930-х гг., унаследованной от дореволюционной российской "прогрессивной" интеллигенции, была ориентация на Запад, как в оценках достоинств научных и научно-практических работ, так и в популяризации, пропаганде, в первую очередь, западных достижений, в том числе для внедрения их в сельское хозяйство СССР.

Одним из примеров этого были призывы группы ведущих советских растениеводов и генетиков, начиная с середины 1930-х гг., к массовому внедрению двойных межлинейных гибридов кукурузы, созданных несколько ранее в США. Вначале эти учёные приводили статистику существенного роста урожайности таких гибридов; потом также обещали при их помощи продвинуть кукурузоводство гораздо севернее его традиционных регионов. Когда же руководители страны (Хрущёв), поддавшись на эти посулы и обещания, развернули известную кукурузную кампанию, то выяснилось, что повышенную урожайность новые гибриды кукурузы имеют лишь в аналоге "кукурузного пояса" ― то есть, для СССР, южнее Краснодара ― а в северных регионах они годятся лишь для производства зелёной массы кукурузы. Фактически пропаганда в нашей стране, без учёта местных условий, этого "передового достижения американской науки" вылилась в лоббирование интересов западной компании-производителя гибридных семян, у которой были закуплены эти семена, оказавшиеся, вдобавок, непригодными в условиях СССР, и нанесла государству серьёзный финансовый ущерб: на научные и практические работы по созданию в СССР, на основе американских образцов, двойных межлинейных гибридов кукурузы были истрачены большие ресурсы , что, учитывая незначительные размеры площади, на которой выращивание их давало преимущества, представляло собой существенный перерасход средств. Это даже не считая убытков от самой "кукурузной кампании" как таковой, когда под кукурузу было отведено до У всех пахотных земель, и которая, по требованию партийного руководства, высевалась вплоть до Таймыра.

Между прочим, наблюдается поразительная аналогия между лоббированием в 1930-50-х гг., в ущерб интересам государства, массовых посевов в СССР двойных межлинейных гибридов кукурузы и нынешним лоббированием внедрения в сельское хозяйство России ГМ растений. Сходен объект лоббирования ― тогдашние гибридные, как и нынешние ГМ растения, давали во втором поколении урожай гораздо худший; вынуждая фермеров каждый раз закупать их семена для посева заново. Сходны группы лоббистов, их вульгарно-материалистическое мировоззрение. Сходны посулы и обещания, даже по форме: в своё время сторонники массового внедрения двойных межли-нейных гибридов кукурузы утверждали, что "американцы с её помощью окупили все затраты по созданию атомной бомбы" ― ныне поборники внедрения трансгенных растений в с/х производство России утверждают, что от их производства "экономические выгоды у американцев составляют десятки миллиардов долларов". Преемственность наблюдается и в методах этих групп: как тогда, так и сейчас лоббисты западных компаний занимаются диффамацией своих оппонентов, отвечая на их аргументы обвинениями в невежестве, неправильной постановке опытов и т. д.. Уникальная преемственность наблюдается даже в лицах: В. С. Шевелуха, нынешний деятельный сторонник внедрения ГМ растений в сельское хозяйство России, пятьдесят лет назад продвигал всё ту же кукурузу на север! Наконец, даже фирмы, интересы которых лоббировались тогда и сегодня, почти те же: Pioneer Hi-Bred, у дилера которой (Гарста) СССР в 1955 году закупил семена двойных межли-нейных гибридов кукурузы, ныне в составе концерна Дюпона является крупнейшим производителем семян ГМ растений! Вот только рокфеллеровских стипендиатов, главных приверженцев в 1930-50-х гг. (в России и других странах) прогрессивных американских инноваций, сменили в группах лоббистов получатели грантов от других благотворительных фондов.

"Зелёная революция", Запад и Россия: сходство и различие

С середины 1940-х гг. фонд Рокфеллера инициировал в ряде развивающихся стран (Мексике, затем Индии,) кампанию, ставившую целью радикальное увеличение производства основных продовольственных культур: пшеницы и кукурузы. Её поддержал бывший секретарь по сельскому хозяйству правительства Рузвельта, основатель фирмы Pioneer Hi-Bred [76]той самой, которая первой выпустила на рынок двойные межлинейные гибриды кукурузы, а сегодня является крупнейшим поставщиком ГМ семян; см. выше
Генри Уоллес. Методы повышения производства зерна включали: создание и внедрение более урожайных короткостебельных сортов пшеницы и двойных межлинейных инцухт-гибридов кукурузы; массированное использование химических удобрений; осуществление крупных ирригационных проектов. Результаты были впечатляющими ― удвоение или даже утроение за десятилетие производства пшеницы и кукурузы в Мексике, Индии, Пакистане. Норман Бор-лауг (Borlaug), ведущий сотрудник этой программы фонда Рокфеллера, получил в 1970 году Нобелевскую премию мира.

Однако "зелёная революция" имела и побочные эффекты. Во-первых, в ходе её реализации использовались огромные количества гербицидов и пестицидов; в известной степени она была "химической революцией" . В результате многие поля были истощены, отравлены и вышли из сельскохозяйственного оборота. В регионах Индии, где "зелёная революция" наиболее интенсивно внедрялась (Пенджабе и др.), был отмечен существенный рост числа онкологических заболеваний.

Во-вторых, аграрный сектор этих стран попал в зависимость от американских нефтехимических компаний, производивших удобрения и гербициды, и от семеноводческих фирм, поставлявших на рынок семена гибридной кукурузы. (В отличие от сортов, дающих в последующих поколениях урожай, подобный урожаю родителей, урожай гибридов уже во втором поколении значительно ниже. Поэтому фермерам приходилось закупать их семена каждый раз заново). Таким образом, внедрение методов этой "зелёной революции" в развивающихся странах поставило местных фермеров, особенно крупных, в зависимость от иностранных компаний, а контроль над производством продовольствия в этих странах стал переходить от традиционных автономных семейных фермерских хозяйств к ТНК.

Между тем, как раз в те годы, когда фонд Рокфеллера и его специалисты по агробизнесу внедряли в Мексике, Индии, других странах, технологии увеличения производства зерновых, в Советском Союзе происходила "зелёная революция" озимой пшеницы. Только совершалась она иначе: без агрессивной химизации, путём создания новых, более урожайных сортов, притом биологическими, "согласованными с Природой", методами, и никаких негативных экологических или социально-экономических побочных эффектов за собой не повлекла.

В 1920-30-х гг. в СССР (южных районах РСФСР и на Украине) широко возделывались различные сорта озимых мягких пшениц. Уровень урожайности их в те годы колебался в пределах 15–20 ц/га, выйдя на своё плато. С середины 1930-х гг. селекционер П. П. Лукьяненко (Краснодар) начал экспериментировать с методами географически отдалённого скрещивания, а В. Н. Ремесло (Мироновка), несколько позже, ― с созданием озимых путём подзимнего посева яровых. У созданных ими сортов озимой пшеницы урожайность повысилась в 3–5 раз, достигнув 60–80 и даже 100 ц/га! Все эти результаты были получены " естественными" способами, они не потребовали массовой химизации почвы и не повлекли за собой образования зависимости крестьянских или колхозных хозяйств от семеноводческих фирм. В конце 1950-х гг. посевы пшеницы сорта Мироновская 808 селекции В. Н. Ремесло занимали свыше 7 млн. гектаров. Сорт Безостая 1 селекции П. П. Лукьяненко занимал в 1971 году 13 млн. га.

Сопоставление этих двух "зелёных революций" ещё раз демонстрирует как различие в мировоззренческих и методологических принципах обеих групп биологов, так и возможности значительного повышения урожайности сельхозкультур безо всякого применения сомнительных технологий; без проблем, создаваемых ими для Природы, общества и продовольственной независимости государств.

 

Биофак МГУ

Утверждение в 1920-х гг. и дальнейшее господство в советском обществе вульгарно-материалистических воззрений, как уже говорилось, наиболее пагубно сказалось на биологических и социальных науках ― и на их теоретическом уровне, и на практических приложениях. И в советской биологии, и в советской социологии регулярно порождались бесплодные, а то и просто дикие проекты. Как пример последних можно привести евгенические предложения крупнейших советских биологов-генетиков Н. Кольцова и А. Серебровского:

"Для дальнейшей эволюции человеческого типа может быть поставлен идеал приспособления к социальному устройству, которое осуществляется у муравьёв или термитов. При этом уже существующее разнообразие генетических типов должно упрочиться. Должны быть развиты до совершенства типы физических работников, учёных, деятелей искусства…" (Н. Кольцов).

"Мы полагаем, что решением вопроса об организации отбора у человека будет распространение получения зачатия от искусственного осеменения рекомендованной спермой, а не обязательно от "любимого мужчины". от одного выдающегося и ценного производителя можно будет получить до тысячи или даже до десяти тысяч детей, при таких условиях селекция человека пойдёт вперёд гигантскими шагами. И отдельные женщины и целые коммуны будут тогда гордиться не "своими" детьми, а своими успехами и достижениями в этой несомненно самой удивительной области ― в области создания новых форм человека…" (А. Серебровский).

Вместе с тем, научные учреждения СССР, где велись исследования биологических проблем, не были, так сказать, равноправными в отношении генерации подобных идей. Наименьшее их количество порождалось там, где сотрудники работали над задачами, связанными с реальными потребностями сельского хозяйства, и где теоретизирования, основанные на упрощенчески-механистическом подходе к явлениям органического мира, будучи для прикладных приложений биологии бесполезными, оставались невостребованными. И обратно, в научных учреждениях, ещё в дореволюционные времена накопивших в своём составе повышенную дозу "прогрессивной интеллигенции", а после 1917 года значительно увеличивших её, наблюдалось изобилие подобной "науки". В советской биологии 1930-х гг. и позже (с перерывами), основным оплотом вульгарного (впрочем, именовавшегося "диалектическим") материализма являлся биофак МГУ. Там не только возникали подобные теории, но и оттуда чаще всего организовывались нападки и проводились диффамационные кампании против учёных, приносивших практическую пользу сельскому хозяйству страны. Причина подобных нападок была ясна: на фоне работ таких учёных администраторы, финансировавшие биофак МГУ, могли задуматься об эффективности капиталовложений в это учреждение и о его кадровом составе.

Неудивительно, что биофак Московского университета, имеющий такую наследственность ― можно сказать, генетически модифицированную в XIX–XX вв. путём внедрения "генов" вульгарного материализма ― является сегодня главным оплотом приверженцев насаждения ГМ растений в сельском хозяйстве России. В этом он следует традициям своих предшественников, "прогрессивной демократической" российской интеллигенции царских времён и её "марксистско-революционных" продолжателей, с их установками "плевать, какая мутация — главное, чтобы плодов было больше, урожай был выше". Действуют на биофаке МГУ и сцеплёнными с этими "генами" традиции подражательства Западу; оттуда набирались и набираются кадры стипендиатов разных "благотворительных" фондов, ранее становившихся проводниками худших образцов западной философии, а сегодня ― ещё и лоббистами западных компаний. Унаследовал нынешний биофак МГУ и присущие дореволюционной "прогрессивной российской", позже "передовой советской" интеллигенции "гены" нетерпимости к другим мнениям, попыток закрыть доступ к "неудобной" информации, в том числе исторической. В царские времена "свободомыслящая интеллигенция", сосредоточенная, по большей части, в Московском университете, устраивала обструкции всемирно известным учёным, если те, с её точки зрения, были "реакционерами" и "черносотенцами"; в советский период всё та же "передовая интеллигенция" пыталась дискредитировать, ошельмовать, помешать защите диссертаций учёных, не разделявшим их научные и мировоззренческие установки. Сходные методы приняты на биофаке МГУ и сегодня.

Методы администрации биофака МГУ: модельный пример

22 апреля 2010 года Учёный совет биофака МГУ единогласно принял решение "не рекомендовать распространение литературы, посвящённой научной деятельности Т. Д. Лысенко на биологическом факультете". Вслед за чем книжный киоск, расположенный на территории биофака, вынужден был отказаться от дальнейшей реализации книг П. Ф. Кононкова и Н. В. Овчинникова "Вклад академика Т. Д. Лысенко в победу в Великой Отечественной войне" и Н. В. Овчинникова "Академик Трофим Денисович Лысенко" ― хотя к этим изданиям проявляли большой интерес преподаватели и студенты факультета.

Одной из причин такого решения в письме зам. председателя Учёного совета были названы "события в биологической науке 1940-50-х гг., в результате которых пострадали многие выдающиеся учёные, работавшие на биофаке МГУ". Однако из выступления З. Белецкого на августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 г. (см. ниже) видно, что администрация биофака задолго до "событий" предпринимала гонения на студентов, преподавателей, научных сотрудников, положительно отзывавшихся о работах Т. Д. Лысенко и И. В. Мичурина. Из статьи И. В. Дрягиной (см. ниже) видно, что администрация того же факультета продолжала аналогичные преследования ― препятствия в защите диссертаций, попытки провала на конкурсе ― учёных, разделявших научные взгляды и общественную позицию Т. Д. Лысенко и его коллег, и в 1960-70-х годах . Из писем, приведённых ниже, видно, что администрация биофака МГУ сходным образом действует и сегодня ― не стесняясь ни аморальности своих поступков (книга о вкладе в победу СССР над нацистской Германией была изъята из продажи за две недели до празднования 65-летия этой победы), ни их сомнительности с точки зрения Конституции страны, гарантирующей гражданам право свободно искать и распространять информацию.

Впрочем, вряд ли такая позиция нынешней администрации биофака МГУ удивительна. На сайте биофака МГУ перечислено много тем, над которыми сегодня работают, обогащая мировую науку за счёт российского госбюджета, сотрудники факультета. Но авторам данной книги, один из которых проработал в области овощеводства более 65 лет, неизвестны никакие реальные применения результатов научных работ сотрудников нынешнего биофака МГУ в сельском хозяйстве России. Поэтому неудивительно, что книги, рассказывающие о решении академиком Т. Д. Лысенко и его коллегами задач развития сельского хозяйства нашей страны, задач снабжения продовольствием нашей армии во время Великой Отечественной войны ― такие книги не встретили благожелательного отношения у нынешнего Учёного совета биофака МГУ.

Зато этот Учёный совет не высказал возражений против распространения на территории биофака МГУ книг, восхвалявших работавшего на нацистов в 1930-40-х гг. Тимофеева-Ресовского, в лаборатории которого в 1942-43 гг. ставились изуверские опыты по введению радиоактивных веществ людям. Не осуждались "единогласным решением членов Учёного совета" биофака и дикие евгенические теории их коллег ― ни тогда, ни теперь. Но поставим вопрос: что было бы, если бы проекты "выведения специальных желательных пород людей" (Н. Кольцов), "получения от одного выдающегося и ценного производителя до десяти тысяч детей" (А Серебровский), или "добровольной стерилизации наиболее низко стоящей геногруппы" (С. Давиденков) осуществились, да ещё в тогдашних "конкретно-исторических условиях"? Это означало бы, что к ГУЛАГу, Голодомору, бессудным ссылкам и расстрелам 1920-30-х гг. в России добавилась бы ещё и избирательная стерилизация групп населения, на которые указывали бы эти "учёные". Но никогда, ни разу подобные проекты своих видных сотрудников и коллег, в точности соответствовавшие тогдашней биологической "науке " и политике нацистов, Учёным советом биофаком МГУ "единогласно" не осуждались!

В письме зам. председателя Учёного совета биофака МГУ говорилось, что "целью решения Учёного совета было ограничить среди студентов пропаганду взглядов Т. Д. Лысенко, не имеющих серьёзной научной ценности". Первый генетик мира Дж. Б. С. Холдейн имел иное мнение о ценности работ Т. Д. Лысенко: "Лысенко ― очень хороший биолог" (см. ниже "Оценки деятельности Т. Д. Лысенко"). Надо полагать, что "ограждение студентов" именно от такой "неудобной" информации, приводимой в книге "Академик Трофим Денисович Лысенко" и было истинной целью Учёного совета биофака.

Примечание. Авторы настоящей книги не призывают читателей, особенно незнакомых с фактическими данными по этому вопросу, занять сейчас какую-либо определённую позицию в отношении научных работ и общественно-политической деятельности академика Т. Д. Лысенко ― как известно, весьма неоднозначно оцениваемых разными научными и социальными группами в нашей стране и за рубежом. Они лишь хотят на этом "модельном примере" ещё раз продемонстрировать методы, применявшиеся ранее и применяемые сегодня администрацией биологического факультета МГУ в отношении своих научных оппонентов. Это также поможет сделать вывод о человеческой порядочности и научной честности соответствующих лиц.

Оценки научной и практической деятельности Т. Д. Лысенко

И. А. Бенедиктов , нарком (позже министр) земледелия СССР в 1938-59 гг.:

Я хорошо знал Трофима Денисовича Лысенко, его сильные и слабые стороны. Могу твёрдо сказать: это был крупный, талантливый учёный, много сделавший для развития советской биологии.

М. В. Алексеева , доктор с.-х. наук, профессор, ректор Мичуринского СХИ:

Вся жизнь академика Т. Д. Лысенко была посвящена познанию и раскрытию закономерностей взаимоотношения живой природы, в том числе культурных растений, с условиями среды. Его теоретически обоснованные предложения проверялись и широко внедрялись в сельское хозяйство. Потомственный крестьянин, он хорошо знал и любил землю. Ни одна из его рекомендаций не принесла вреда или была бесполезна, наоборот, они способствовали улучшению экологической обстановки.

Ф. Т. Моргун , доктор с.-х. наук, в 1973-88 гг. первый секретарь Полтавского обкома КП Украины, Герой Социалистического труда:

В том, что Т. Д. Лысенко ― честный, высокопорядочный человек, большой учёный, который много сделал для советской и мировой сельскохозяйственной науки, глубоко были убеждены академики Ремесло, Кириченко, Лукьяненко, Пустовойт, Мальцев ― его ученики. Они мне многократно говорили лично, что глубоко уважали Трофима Денисовича, без его поддержки и помощи не состоялись бы как учёные.

П. Ф. Кононков , доктор с.-х. наук, профессор, заведующий лабораторией интродукции и семеноведения ВНИИ селекции и семеноводства овощных культур.

В 1920-30-х гг. в СССР широко возделывались разные сорта озимых мягких пшениц. Уровень урожайности их в те годы колебался в пределах 15–20 ц/га. Когда же селекционер П. П. Лукьяненко применил мичуринскую методику географически отдалённого скрещивания, а В. Н. Ремесло ― разработанный Т. Д. Лысенко способ создания новых сортов озимых путём переделки из яровых, то их урожайность повысилась в 3–5 раз.

Р. Левинс, Р. Левонтин , американские генетики:

1948–1962 годы, период господства лысенкоизма в советской агробиологии, являлся периодом самого быстрого роста урожайности!.

Дж. Б. С. Холдейн , член Лондонского Королевского общества; в 1933-57 гг. профессор Лондонского университета, зав. кафедрой генетики; в 1932-36 гг. президент Генетического общества; с 1945 г. главный редактор "Journal of Genetics":

У меня часто спрашивают, что я думаю о Лысенко? Ну что ж, я отвечу. Я считаю, что Лысенко очень хороший биолог и что некоторые его идеи правильны. Однако в то же время я считаю, что некоторые идеи Лысенко ошибочны и весьма ошибочны, что, конечно, могут сказать и обо мне и о любом другом биологе.

"Не надо думать, что критика академика Лысенко носит научный характер…" (из выступления зав. кафедрой философии МГУ З. Белецкого на августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 г.)

На протяжении последнего десятилетия на биологическом факультете МГУ систематически проводятся собрания, научные заседания, конференции, посвященные критике теоретических взглядов академика Лысенко. Не надо думать при этом, что критика академика Лысенко носила в какой-либо мере серьёзный научный характер. Нет. Взгляды академика Лысенко отвергались с порога как невежественные, не имеющие ничего общего с "подлинной" университетской наукой … Насколько далеко зашло руководство биологического факультета в разрешении этой задачи, можно судить и по тем методам, к которым оно прибегает. Приведу несколько примеров. В связи с интервью о внутривидовой борьбе, помещённым Т. Д. Лысенко в "Литературной газете", учёный совет биологического факультета провёл заседание, на котором точка зрения академика Лысенко была подвергнута решительной критике. После заседания учёного совета факультета кафедра диалектического и исторического материализма МГУ организовала своё заседание для обсуждения этой же темы. Какова была реакция на это заседание кафедры руководства биологического факультета?… Представитель от кафедры дарвинизма заявил: "Если вы поддержите академика Лысенко, то понесёте ответственность со всеми вытекающими отсюда последствиями". На ответственном заседании университета заведующий кафедрой генетики доцент Алиханян выступил от имени факультета с заявлением. Ввиду того, сказал он, что кафедра диалектического и исторического материализма МГУ не справилась со своими задачами в области биологии, оказалась теоретически малограмотной, считаю необходимым поставить вопрос об обсуждении её состава. Просьба доцента Алиханяна, видимо, была принята во внимание. Ректором срочно была создана комиссия по обследованию философского факультета. Комиссия работала в течение двух месяцев. Учёный совет университета, опираясь на сообщение комиссии, принял решение в духе требований доцента Алиханяна.

На факультете по отношению к студентам применяют методы невероятного зажима. От студентов биологического факультета требуют в категорической форме критики учения Мичурина и Лысенко… Некоторые из этих студентов, приходя на кафедру диалектического и исторического материализма для получения необходимых консультаций, настойчиво просят не раскрывать их убеждений и фамилий.

И. В. Дрягина. Борьба за Мичурина – это линия огня!

В 1963 году я была единогласно избрана на должность доцента кафедры генетики биолого-почвенного факультета МГУ. Это совпало со временем, когда в стране началось гонение на учёных мичуринского направления. На факультете всё бурлило ― шла идеологическая борьба! Антимичуринцы пытались изгнать из МГУ, путём провала на конкурсе, ряд учёных: профессора С. И. Исаева, старшего научного сотрудника Г. В. Самохвалову и других.

Галина Валентиновна Самохвалова в годы Отечественной войны осталась вдовой с двумя маленькими детьми. Она с утра до поздней ночи работала в лаборатории Б. А. Кудряшова над созданием кровеостанавливающих препаратов для бойцов на фронте. Лаборатория была награждена, и Г. В. Самохвалова получила благодарность. Дети выросли, сын окончил авиаучилище, на самых скоростных самолётах охранял небо нашей Родины у далёкого Тихого океана. А Галина Валентиновна снова была на передних рубежах науки. Она писала докторскую диссертацию о том, как ей удалось заставить тутового шелкопряда жить в более суровых условиях и употреблять в пищу не южную шелковицу (туту), а траву скорционер, произрастающую в северных широтах. Шелкопряд стал давать натуральный шёлк. На факультете учёные-антимичуринцы сочли, что в диссертации доказывается направленное изменение наследственности, то есть подтверждаются мичуринские положения. В то время Галина Валентиновна получила известие, что её сын погиб при выполнении боевого задания. Она мужественно закончила свою диссертацию и представила работу к защите. Оппоненты хвалят, члены Учёного совета тоже говорят о её большом вкладе в наше народное хозяйство, но при тайном голосовании чёрных шаров оказалось на один больше допустимого. Учёный совет принял решение степень Г. В. Самохваловой не присуждать. Через два года, в Краснодарском СХИ, она защитила свою диссертацию и ей была единогласно присвоена степень доктора биологических наук.

Группа антимичуринцев выступила и против моего заведующего кафедрой профессора С. И. Исаева. По их мнению, С. И. Исаев "не понимал", что учение И. В. Мичурина и его последователей якобы ничего не даёт биологии. Они восхваляли достижения зарубежной генетики, а о мичуринской биологии говорили, что она отстаёт от мирового уровня и не имеет современного научно-теоретического обоснования и практических достижений.

Мне же хотелось понять, почему эти учёные, видя положительные результаты, полученные мичуринцами, не желают их признавать? Многие обращали внимание на то, что самыми активными антимичуринцами были лица, не принимавшие участия в Великой Отечественной войне и как-то с пренебрежением относившиеся к учёным мичуринского направления ― участникам войны. Например, к профессору, заведующему кафедрой земледелия В. Т. Макарову, микробиологу профессору Н. С. Егорову, физиологу профессору С. С. Андреенко, гидробиологу доценту А. И. Смирнову и другим. Стал превозноситься Тимофеев-Ресовский, в годы войны работавший в гитлеровской Германии.

Для меня было очевидно, что антимичуринцы руководствовались не столько наукой, сколько теорией евгеники Кольцова, Серебровско-го, Дарлингтона. "Наши" антимичуринцы ничем не отличались от прежних евгеников: они считали и пропагандировали в 1957-60 годах то же, что писали ещё в 1920-х годах в "Русском евгеническом журнале". Они снова заявляли, что среди людей имеются прирожденные рабы ― которым надлежит заниматься физическим трудом, а с другой стороны, есть наследственно выдающиеся типы людей ― учёные, судьи, дипломаты, промышленники, бизнесмены и т. д.

В 1964 году я была послана Министерством высшего образования в двухнедельную командировку в Чехословакию для чтения лекций по генетике и использованию радиации в селекции садовых растений. Я прочла лекции в Карловом университете (Прага), на кафедре генетики и физиологии в городах Брно и Нитра, в центральном научно-исследовательском институте (Прага-Рузине), в институте декоративного садоводства (Пругоницы). Получила высокие оценки и приобрела много новых друзей, поддерживающих своими исследованиями мичуринское направление. Кроме того, я два года читала курс лекций по генетике и селекции в Тульском педагогическом институте им. Л. Н. Толстого. Читала лекции и проводила практические занятия по генетике в Университете дружбы народов им. П. Лумумбы на кафедре растениеводства сельскохозяйственного факультета.

На своей кафедре генетики, ещё когда я была только лаборантом и ассистентом, хотя и кандидатом биологических наук, я ставила вопрос о том, что мы, преподаватели кафедры генетики, должны не просто в дискуссиях доказывать правоту мичуринского направления в биологии, а экспериментировать с привлечением студентов. В 1966 году издательство МГУ выпустило мою книгу "Большой практикум по генетике и селекции", 10.5 печатных листов, тиражом 2500 экземпляров. Пособие состояло из трёх глав. В первой главе разбирались задачи, связанные с изучением наследования признаков при гибридизации, во второй главе излагались задачи, показывающие действие различных факторов (радиации, химических мутагенов, условий жизни организмов) на изменение наследственности. В третьей главе приводились способы выявления мутаций. В книге разбирались и вопросы, изучавшиеся на других кафедрах и в лабораториях.

Несмотря на мою интенсивную работу, антимичуринцы биофака припомнили мои выступления на семинарах, партконференциях, философских совещаниях и сговорились меня изгнать из МГУ. Решили провалить на конкурсе при переизбрании на должность доцента. Настал день выборов: характеристика положительная, количество печатных работ достаточное, они опубликованы в центральных издательствах. Выступающие члены Совета давали положительные характеристики. Другие переглядывались, кивали друг другу. Счётная комиссия объявила результаты: 14-"за"; 6-"против"; 10-"недействительны". То есть, Дрягина И. В. не переизбрана на занимаемую ею должность доцента, так как для избрания нужно было 20 голосов "за". Что делать? Друзья успокаивали, а заведующий кафедрой Столетов сказал: "Надо на следующий год подавать на конкурс!" Я ему дерзко ответила: "А что, половина недругов перемрёт?" Он покачал головой и сказал: "Вот Вы какая!" Коллеги подсказали мне, как надо добиваться справедливости. Нужно настаивать на рассмотрении моего конкурсного дела на Совете МГУ, так как я являлась сотрудником МГУ. Заведующего кафедрой В. Н. Столетова попросили присутствовать на заседании Учёного совета и дать там характеристику моей научной и педагогической работы. На Учёном совете МГУ профессор В. Н. Столетов (он был также министром высшего образования СССР) коротко сказал, что у соискателя при голосовании на факультете выяснилась чёткая картина. "Большинство её поддерживает и только 6 человек ― "против", а что касается 10 недействительных бюллетеней, то мы в ВАКе с мнением тех, кто сам не знает, как голосовать, не считаемся". В итоге Учёный совет МГУ проголосовал за меня почти единогласно: 31-"за" и только 3-"против". Так я осталась работать в университете.

…1970 год. Отношение к мичуринскому направлению на факультете не изменилось, наоборот. А у меня накопился большой научный материал, подкреплявшийся исследованиями моих учеников ― И. Калиниченко, Н. Фоменко, В. Ложкиной, С. Дерий, В. Смирнова и других. Решила все эти исследования обобщить в своей докторской диссертации. Когда об этом узнали мои "друзья" ― они прямо заявили, чтобы я искала другое место для защиты, "в МГУ ей не пройти". В итоге защита моей диссертации всё же состоялась, но в Академии наук Молдавской ССР. Мне была присуждена учёная степень доктора сельскохозяйственных наук. Мои личные встречи и беседы со многими зарубежными и советскими учёными укрепили моё положительное отношение к мичуринскому направлению в биологии, а также убеждение, что его неприятие имеет прежде всего социальную и психологическую основу.

"Антимичуринцы" на биолого-почвенном факультете МГУ, во главе с профессором Л. Г. Ворониным и Б. А. Кудряшовым, были очень недовольны, что я защитила докторскую диссертацию. Они решили убрать с заведования кафедрой генетики профессора С. И. Исаева. Для этого организовали новую межкафедральную лабораторию биологии, генетики и селекции садовых растений. С. И. Исаев стал возглавлять её. Меня с должности доцента перевели в лабораторию старшим научным сотрудником. После того, как я защитила докторскую диссертацию, С. И. Исаев сказал, что он уходит на пенсию, а я бы могла возглавить лабораторию, но декан факультета предложил ему остаться на том же месте (зав. лабораторией садовых растений) на общественных началах. Сергей Иванович согласился и сказал мне, что всё будет по-старому, я буду работать и замещать его, как и раньше, дать же мне должность заведующей этой лабораторией декан не желает.

В это время мне предложили участвовать в конкурсе на должность руководителя лаборатории селекции и семеноводства цветочных культур во Всесоюзном НИИ селекции и семеноводства овощных культур. Конкурс я прошла, и с марта 1978 до марта 1994 года возглавляла эту лабораторию. Через два года институт представил меня к званию профессора. Мною было подготовлено 11 кандидатов наук. Институт рекомендовал меня в экспертную комиссию ВАКа, где я проработала два года.

Очень жаль, что в научной и популярной литературе сегодня мало рассказывается о вкладе Т. Д. Лысенко в науку и сельскохозяйственную практику. Мало кто помнит, что осенью 1941 года зелёные хлеба в Сибири на миллионах гектаров были спасены от заморозков именно благодаря его предложениям. Именно по предложению Лысенко миллионы людей в трудное время войны получили дополнительный посадочный материал картофеля (верхушки продовольственных клубней). А такой приём как чеканка позволил резко поднять урожайность хлопчатника. В предвоенные годы Т. Д. Лысенко много сил вложил в обеспечение страны большими урожаями проса. Этого проса хватило и на военные годы. Армию кормили этим просом, за что Лысенко по представлению Сталина было присвоено звание Героя Социалистического труда. В военные годы, когда многие хозяйства остались без качественного посевного материала, он нашёл, как невсхожие семена сделать всхожими. А посевы по стерне, которые дали стране немало дополнительного хлеба?! За всё это И. В. Сталин и поддерживал Т. Д. Лысенко.

Следуя рекомендациям и советам Т. Д. Лысенко, известные селекционеры страны П. П. Лукьяненко, Д. А. Долгушин, В. Н. Ремесло получили не один зимостойкий урожайный сорт пшеницы, а "Миронов-ская-808" академика В. Н. Ремесло продается за рубеж и сейчас.

Но будем оптимистами и будем верить, что впереди нас ждёт и открытие многих новых тайн живой природы, и восстановление справедливости по отношению к мичуринскому направлению в биологии.

Ирина Викторовна Дрягина ― доктор сельскохозяйственных наук, в 1960-х гг. сотрудник МГУ, потом — Всесоюзного НИИ селекции и семеноводства овощных культур.

В годы войны Ирина Викторовна была лётчицей гвардейского полка бомбардировочной авиации. Об этом периоде своей жизни она написала книгу "Записки лётчицы У 2". В сельскохозяйственной и селекционной работе ею был выведен ряд сортов цветов. Особенными симпатиями Ирины Викторовны пользовались гладиолусы и ирисы. Новые сорта цветов она называла именами своих боевых подруг-лётчиц, а также видных деятелей советской авиации и космонавтики. Так в нашей стране появились ирисы "Евгения Руднева", "Маршал Покрышкин", "Академик Королев", "Штурман Рябова", "Гвардейский", "Полет к Солнцу", "Чистое небо".

По мотивам событий из послевоенной жизни И. В. Дрягиной и её научной и педагогической работы М. Глушко написала роман "Живите дважды".

А. И. Покрышкин поздравляет И. В. Дрягину с защитой докторской диссертации

 О Тимофееве-Ресовском и биофаке МГУ

Н. Тимофеев-Ресовский в 1925 году, по рекомендации видного советского генетика-евгеника Кольцова, был командирован в Германию для работы в Институте исследования мозга, входившего в систему научных учреждений Общества кайзера Вильгельма. Вначале он руководил лабораторией генетики в этом институте, а с 1936 года стал главой самостоятельного отдела экспериментальной генетики и биофизики.

Научное Общество кайзера Вильгельма, созданное в 1911 году, включало в себя ряд институтов биологической и медицинской направленности (биофизики, во Франкфурте, возглавлявшийся Раевским; антропологии, человеческой психики и евгеники, в Мюнхене, возглавлявшийся Фишером, потом фон Фершуером и др.). С 1920-х гг. важное место в исследованиях немецких биологических учреждений, в т. ч. соответствующих институтов Общества кайзера Вильгельма, заняли вопросы евгеники. Крупными евгениками были Фишер, фон Фершуер, Ленц, Рудин, и другие.

Институты Общества кайзера Вильгельма получали немалую финансовую помощь от фонда Рокфеллера. Так в 1929 году фонд выделил Институту исследования мозга $317 тыс.; за этим последовали и другие гранты.

Особенно большую финансовую поддержку, вплоть до вступления США во Вторую мировую войну, фонд Рокфеллера оказывал евгеническим и генетическим исследованиями в Германии. Так, только в 1922-26 гг. фонд Рокфеллера передал немецким евгеникам в общей сложности $410 тыс. После войны фонд Рокфеллера продолжал финансирование немецких евгеников (в частности, фон Фершуера), легализовавшихся в других странах. В 1920-начале 30-х гг. фонд Рокфеллера оплачивал и обучение в США советских генетиков, связанных с евгеникой; так, по его гранту стажировался в лаборатории Г. Мёллера (крупнейшего евгеника США) С. Левит, возглавлявший Медикогенетический институт, где проводились евгенические исследования.

После 1933 года работа биологических институтов Общества кайзера Вильгельма тесно связалась с расовыми и евгеническими программами нацистов. Так, руководитель гистопатологического отделения Института исследования мозга профессор Халлерфорден получал материалы для своей научной работы, т. е. человеческие мозги, из Бранденбургской государственной больницы, где по нацистской программе эвтаназии ликвидировались "неполноценные". Иногда он, будучи сотрудником этой больницы, предварительно обследовал "пациентов", направляемых на уничтожение.

В отделе экспериментальной генетики и биофизики, руководимом Тимофеевым-Ресовским, с 1941 года проводилась серия экспериментов по вводу животным радиоактивных изотопов химических элементов (йода, мышьяка, стронция,…) для определения, в каких органах эти изотопы в наибольшей степени концентрируются. Проводились в руководимой Тимофеевым-Ресовским лаборатории и опыты над людьми — им вводился в кровь торий-Х.

"…торий-Х представляет собой смесь изотопов радия с периодом полураспада 6,7 года и 3,64 дня. Это мощный альфа-излучатель. Попадая в кровь, он затем отлагается в костях, неизбежно вызывая через год или позже рак крови или костную саркому. О действии препаратов тория-Х было хорошо известно радиологам, а тем более специалистам из генетического отдела института кайзера Вильгельма в Берлин-Бухе уже в тридцатые годы (см. Эванс Р.-Д. Отравление радием. Обзор современных данных. — "Америкен Жоурн. Паблик Хэлси, 1933, № 23.). Санитарными правилами у нас и за рубежом запрещается введение в кровь людям любых количеств препаратов радия.

подробное описание опытов и этой бесчеловечной методики приведено в статье, опубликованной в немецком журнале "Архив фюр экспер. патол." (1942, т.199). Авторы работ Герлах, Вольф и Борн. В заголовке статьи указано, что "работы выполнены в генетическом отделении института кайзера Вильгельма, руководимого Н. В. Тимофеевым Ресовским и радиологическом отделе общества АУЭРа, руководимого доктором Вольфом".

согласно данным статьи, в кровь вводили 27–40 микрокюри тория-Х. Согласно работе Р.-Д. Эванса от 1933 г., фатальная (смертельная) доза препаратов радия, введённых в организм человека, равна 2 микрокюри, то есть в 14–20 раз меньше того, что вводилось "исследователями".

Эксперименты крупного специалиста по радиационной генетике Тимофеева-Ресовского по изучению влияния введённых в кровь радиоактивных изотопов на органы животных (в частности, репродуктивные) могли иметь в тогдашних конкретно-исторических условиях в Германии прямые практические приложения ― разработку более эффективных методов стерилизации для евгенической программы нацистов. До сих пор "врачи" рейха стерилизовали "неполноценных" достаточно трудоёмким хирургическим способом. Простое введение уколом радиоактивных веществ, при надлежащей их комбинации и дозировке, сделало бы эту работу рутинной процедурой, с которой справилась бы любая медсестра. В июле 1944 года заместитель директора Института исследования мозга профессор Халлерфорден предложил Тимофееву-Ресовскому возглавить планируемую программу стерилизации славянских народов с помощью радиации. Однако по известным причинам этим широкомасштабным замыслам не суждено было осуществиться. Осенью 1945 года Тимофеев-Ресовский и другие сотрудники его лаборатории были арестованы советскими военными властями.

Книги, восхвалявшие этого "учёного", продавались в том же книжном киоске биофака МГУ, откуда были изъяты книги об академике Т. Д. Лысенко. Их распространение, насколько нам известно, не вызвало возражений со стороны Учёного совета биофака. Впрочем, учитывая "наследственность" биологического факультета МГУ, у истоков создания которого стояли евгеники Кольцов и Серебровский, чьи рассуждения и практические предложения по "улучшении человеческой породы" были очень сходными с соответствующими рассуждениями и предложениями идеологов Третьего рейха (а в чём-то даже "опережали" их; см. приведённые выше на стр. 50 цитаты), данный факт вряд ли можно считать удивительным.

Переписка с биофаком МГУ

Письмо профессора П. Ф. Кононкова ректору МГУ

Уважаемый Виктор Антонович!

К 65-летию победы Советского Союза над гитлеровской Германией мною (одним из соавторов) была подготовлена для публикации брошюра "Вклад академика Т. Д. Лысенко в победу в Великой Отечественной войне". В брошюре был показан, на конкретных фактах, значительный вклад академика Лысенко в выполнение планов снабжения страны зерном и техническими культурами в военное время 1941–1945 гг. Эти работы академика Т. Д. Лысенко были высоко оценены руководством страны: в 1943 году ему была присуждена Государственная (Сталинская) премия, в июне 1945 года ― присвоено звание Героя Социалистического труда.

Помимо показа малоизвестных страниц истории Великой Отечественной войны, целью брошюры являлось противодействие фальсификациям и искажениям истории нашей страны, особенно размножившимся за последние годы.

С чувством глубокого недоумения и даже возмущения я узнал, что распоряжением неизвестного мне администратора из деканата биофака МГУ продажа этой брошюры была запрещена в книжном киоске биофака МГУ. Такой административный произвол не только нарушает право граждан нашей страны "свободно получать и распространять информацию" (Конституция РФ) и является, таким образом, злоупотреблением должностным положением и нарушением закона, но и содействует продолжению фальсификации истории, а также, по моему мнению, оскорблением памяти людей, внесших свой трудовой вклад в победу в Великой Отечественной войне.

Не менее возмутительным является аналогичный запрет на книгу историка Н. В. Овчинникова "Академик Трофим Денисович Лысенко", у которой я был научным редактором. В этой книге, с привлечением большой документальной базы, правдиво и достоверно рассказывается о сложном пути развития советской биологии 1930-60-х гг. В ней также приводятся отзывы о Т. Д. Лысенко видных учёных (например, ректора Мичуринского сельскохозяйственного института М. В. Алексеевой, президента Международного общества генетиков Дж. Б. С. Холдейна и других). Стоит отметить, что запрещая эти книги, представители деканата биофака не обращают внимания на публикации по данной теме эмигрантов типа В. Сойфера, наполненные многочисленными искажениями фактов. Всё это нельзя интерпретировать иначе, как попустительство фальсификации истории нашей страны.

Просил бы Вас разобраться с создавшимся положением.

Профессор, доктор сельскохозяйственных наук, заслуженный деятель науки России, лауреат Государственной премии РФ П. Ф. Кононков

20 мая 2010 г.

Из ответа зам. председателя Учёного совета биофака МГУ профессора А. М. Рубцова

…На заседании Учёного совета биологического факультета МГУ 22 апреля 2010 года вопрос о целесообразности распространения указанных Вами изданий через книжный киоск на территории биофака был поднят заведующим кафедрой клеточной биологии и гистологии, профессором Ю. С. Ченцовым… Профессор Ю. С. Ченцов, как и многие другие члены Учёного совета ― профессора и заведующие кафедрами биологического факультета, учился и работал на биофаке МГУ в 1940–1950 годы, то есть был очевидцем и участником событий в биологической науке, происходивших в эти годы в нашей стране и на биологическом факультете МГУ, в частности, в связи с деятельностью Т. Д. Лысенко. К сожалению, в результате этой деятельности пострадали многие выдающиеся учёные, работавшие в эти годы на биофаке МГУ. Значительный урон был нанесён и развитию биологической науки в целом. Поэтому совершенно неудивительно, что Учёный совет биологического факультета единогласно проголосовал за решение не рекомендовать распространение литературы, посвящённой научной деятельности Т. Д. Лысенко, на биологическом факультете МГУ.

Историческая и научная оценка деятельности Т. Д. Лысенко была сделана давно, и возвращаться к этой проблеме не имеет большого смысла. Учёным нашего факультета хорошо известны достижения Т. Д. Лысенко в сельском хозяйстве, как неоспоримые, так и весьма сомнительные (например, создание ветвистой пшеницы, жирномолочных пород коров и др.), а также его реальный вклад в повышение урожайности зерновых и технических культур в годы Великой Отечественной войны. Однако, к огромному сожалению, научно-организационная деятельность Т. Д. Лысенко привела к уничтожению в СССР классической генетики, что вызвало отставание нашей генетической науки от мировой науки как минимум на два-три десятилетия. Согласен, что решение Учёного совета биофака в наше время можно признать не вполне демократическим, однако ещё раз подчеркну, что главной целью этого решения было ограничить пропаганду среди студентов нашего факультета взглядов Т. Д. Лысенко, не имеющих серьёзной научной ценности.

25 июня 2010 г.

Из письма профессора П. Ф. Кононкова ректору МГУ

…Я признателен уважаемому профессору А. М. Рубцову за прояснение обстоятельств, связанных с действиями администрации биофака, но они не относятся к существу вопроса. Вопрос не в том, что, как пишет в своём ответе профессор А. М. Рубцов, "действия Учёного совета можно признать не вполне демократичными", а в том, соответствуют ли действия администрации биологического факультета закону? Я считаю, что требование, высказанное представителем (неизвестным мне) деканата биологического факультета МГУ к реализаторам книжной продукции, о запрете продажи моей научно-исторической работы, превышает пределы административных полномочий деканата ― даже если деканат, как пишет профессор А. М. Рубцов, руководствовался некоторым решением Учёного совета биофака и мнением его членов о "научной ценности работ Т. Д. Лысенко".

К сожалению, в ответе профессора А. М. Рубцова вопрос о правовом обосновании (законности) указанных действий администрации биофака был полностью обойдён, поэтому я не могу считать его ответом по существу. Я хотел бы повторно просить Вас рассмотреть вопрос: действовали ли представители биофака в данном случае в соответствии со своими административными полномочиями или же проявили административный произвол?

Вместе с тем, хотелось бы сказать несколько слов и о решении Учёного совета биологического факультета МГУ, на котором подробно остановился в своём ответе профессор А. М. Рубцов. Конечно, мнение Учёного совета любого факультета главного вуза нашей страны по входящим в его компетенцию научным вопросам можно считать авторитетным экспертным заключением. Правда, трудно сказать, может ли Учёный совет биологического факультета давать безапелляционную оценку по вопросам жирномолочности крупного рогатого скота и урожайности ветвистой пшеницы, упомянутым в письме уважаемого профессора А. М. Рубцова. Однако в любом случае, решение Учёного совета биофака МГУ, даже если за него, как сообщил в своём письме профессор А. М. Рубцов, "единогласно проголосовали", не является истиной в последней инстанции.

"Историческая и научная оценка деятельности Т. Д. Лысенко была сделана давно" ― пишет профессор А. М. Рубцов. Это действительно так. Например, президент Генетического общества, главный редактор "Journal of Genetics", профессор Лондонского университета, член Лондонского Королевского общества Дж. Б. С. Холдейн писал о научных взглядах Т. Д. Лысенко: "Я считаю, что Лысенко ― очень хороший биолог (подчёркнуто мной ― П. К.), но что некоторые его идеи ошибочны и очень ошибочны, что, конечно, можно сказать и обо мне и о любом другом биологе". Это было сказано ведущим генетиком мира в 1964 году, так что слова профессора А. М. Рубцова о том, что". научная оценка деятельности Т. Д. Лысенко была сделана давно." вполне соответствуют действительности. Однако многие ли члены уважаемого Учёного совета биофака МГУ, "единогласно проголосовавшие" за то, чтобы "ограничить пропаганду среди студентов нашего факультета взглядов Т. Д. Лысенко, не имеющих серьёзной научной ценности" знакомы с такими оценками его научных работ?

Одна из главных научных концепций Т. Д. Лысенко ― о переделке яровой пшеницы в озимую путём изменения температурного режима и других условий среды обитания ― стала основой фундаментальных работ академика АН СССР, дважды Героя Социалистического труда В. Н. Ремесло (что он сам постоянно подчёркивал в своих публикациях), а научно-исследовательские работы на эту тему ведутся и по сей день ― см. например, диссертацию Голик Л. М. "Еколого-географiчнi фактори мшливоси кшьюсних i яюсних ознак рослин пшенищ яро! та створення на цш основi сорив пшенищ озимо!" (ННЦ "Институт земледелия" УААН, 2009 г.). Как же можно в таких условиях говорить, что "взгляды Т. Д. Лысенко не имеют серьёзной научной ценности"?

Всё это заставляет предположить, что члены Учёного совета биофака МГУ, вынося своё заключение о научной ценности работ Т. Д. Лысенко, скорее всего, плохо ознакомились с сутью вопроса.

И последнее. В 1940-50-х гг. Т. Д. Лысенко являлся академиком АН СССР, главным агрономом наркомзема СССР (во время войны), Президентом ВАСХНИЛ (это ― сельскохозяйственное учреждение), директором Института генетики, а в научном отношении ― лидером т. н. мичуринского направления в биологии. Ни по одному из своих административных постов он не имел возможности принимать решения об увольнении каких-либо преподавателей биофака МГУ. Такие решения принимались лицами, в чьём ведении были кадровые вопросы, связанные с МГУ. И уж тем более академик Т. Д. Лысенко не имел никакого отношения к административному произволу, практиковавшемуся на биофаке МГУ в 1960-70-х гг., от которого пострадало немало учёных и был нанесён ущерб развитию науки в нашей стране.

Примечание. Нелишне напомнить, что в 1960-70-х гг. на биофаке МГУ учёным, придерживавшимся мичуринского направления в биологии, препятствовали в защите диссертаций, их искусственно проваливали на конкурсе. Об этом подробно рассказывается в статье доктора сельскохозяйственных наук профессора И. В. Дрягиной, работавшей на биофаке МГУ в те годы. Статья включена в книгу Н. В. Овчинникова "Академик Трофим Денисович Лысенко", которую нынешний Учёный совет биологического факультета также единогласно счёл "нецелесообразным распространять на биологическом факультете МГУ".

Хотелось бы надеяться, что времена административного произвола и подавления "неугодных" кому-то научных взглядов, практиковавшиеся в 1940-1970-х гг. на биологическом факультете Московского Государственного Университета им. М. В. Ломоносова, прошли.

Из письма профессора П. Ф. Кононкова А. М. Рубцову

хочу обратить Ваше внимание на то, что о деятельности Т. Д. Лысенко ходит в наши дни масса мифов и тенденциозных искажений истины. На их устранение и была направлена книга "Академик Трофим Денисович Лысенко", в которой я был научным редактором.

Кроме того, любой биолог, генетик, эколог и т. д., который в наши дни захочет заниматься изучением влияния внешней среды на наследственность (а не только изучением её физико-химических механизмов) столкнётся с концепциями мичуринской биологии, с именем Лысенко и с историей дискуссий на эту темы в прошлом. Так что "ограждать студентов" от них ― значит проявлять односторонность. Или, точнее ― давать возможность высказываться на эту тему представителям только одного из научных направлений.

…решение об увольнениях научных и научно-административных работников в 1948 году было принято не Лысенко (не имевшим таких полномочий), а Политбюро (Сталиным). Больше того, очевидно, что это решение было принято И. В. Сталиным ещё ДО сессии ВАСХНИЛ, а именно ― вскоре после выступления Ю. Жданова в апреле 1948 года перед партийными пропагандистами с критикой, точнее шельмованием Лысенко.

Как известно из истории, Сталин в 1930-40-х гг. не раз вмешивался в конфликты в научной или литературной среде, поддерживая одну из конфликтующих групп (или даже одного человека) в противовес другим. Например, в конфликте РАПП ― Булгаков он поддержал М. Булгакова, против которого было написано в газетах около 380 разносных статей ― плюс письма в партийные органы ― и убрать реакционные пьесы которого из театров требовала вся прогрессивная советская общественность. Однако авторитарным решением Сталина Булгаков остался на своей работе, а разогнан был РАПП. Известны и другие аналогичные случаи.

Не писал Лысенко и писем в партийно-государственные органы с требованиями уволить его оппонентов. Зато такие письма во множестве писали его противники ― письмо Любищева и Эфроимсона в ЦК в 1939 гг., письмо Вавилова в правительство тогда же, поток писем в ЦК в апреле-мае 1948 г. с требованием "снять Лысенко". Да и лекция Ю. Жданова в апреле 1948 года перед партийными пропагандистами, инспирированная оппонентами Лысенко, была ничем иным как попыткой дискредитации Т. Д. Лысенко посредством ПАРТИЙНОГО аппарата. Когда же в руках противников Лысенко оказалась власть, особенно информационная, они развернули такую яростную кампанию шельмования и диффамации своих научных оппонентов, с приклеиванием им ярлыков, навешиванием лживых политических обвинений, что по сравнению с ней официальная "критика вейсманизма" после сессии ВАСХНИЛ 1948 года кажется просто детской игрой. Велись в 1960-70-х гг. и преследования учёных мичуринского направления за их научные взгляды, в том числе на биофаке МГУ, им препятствовали в защите диссертаций, увольняли с работы ― хотя и более искусными и коварными методами, чем просто "приказом министра высшего образования".

4 августа 2010 г.

Переписка с Институтом молекулярной генетики

Письмо (факс) в Российский университет дружбы народов

От: Vladimir A. Gvozdev

Отправлено: 25 мая 2010 г. 13:34

Кому: Ректор

Тема: кафедра генетики и селекции

Глубокоуважаемый Владимир Михайлович!

На биофаке МГУ недавно продавалась изданная в этом году книга "Академик Трофим Денисович Лысенко" ― рецензент ― проф. аграрного факультета (каф. генетики и селекции) РУДН В. П. Попов. Очевидно, он одобрил издание этой книги, которая проповедует антинаучные положения "теорий" Лысенко, а также оправдывает зверские сталинские репрессии. Кто и как на кафедре воспитывает молодежь? Знает ли об этой книге зав. кафедрой генетики и селекции? Издание этой книги бросает зловещую тень на РУДН. Вероятно, Академии Наук следует заинтересоваться уровнем и качеством образования на кафедре генетики и селекции.

Академик РАН Гвоздёв Владимир Алексеевич

Yours sincerely,

Professor Vladimir A. Gvozdev

Institute of Molecular Genetics. Kurchatov sq. 2

Из объяснительной записки профессора В. П. Попова на послание академика В. А. Гвоздева по поводу рецензии В. П. Попова на книгу "Академик Трофим Денисович Лысенко".

Конечно, фигура академика Лысенко, как практически каждого крупного учёного и организатора науки, к каковым, несомненно, относился и Трофим Денисович, неоднозначна. В чём-то он был совершенно прав и его предвидения вполне оправдались, но, конечно, что-то и не нашло своё отражение в биологической науке. Так случается достаточно часто. Например, известное учение И. П. Павлова, объясняющее поведение высших животных только условными и безусловными рефлексами, которое в своё время в СССР было абсолютно официально признанным, не поддерживалось зарубежными исследователями. Равно как и у нас в стране далеко не все разделяли данную точку зрения. Жизнь расставила всё по своим местам; во второй половине XX века было со всей очевидностью доказано, что это гораздо более сложное явление, связанное не только с рефлексами, но и с зачатками мышления. Можно по разному относиться к академику Лысенко, но факт остаётся фактом, а вещь это упрямая. Так, его теория о стадийности развития растений признана физиологами всего мира и входит во все учебники по физиологии растений. Лысенко очень много критиковали за так называемое "воспитание растений". Здесь хочется вспомнить замечательные слова И. В. Мичурина о воспитании: "…при недостатке же воспитания не только растения, но и человек, существо более совершенное, легко теряет заложенные от рождения задатки культурных свойств и ― "дичает"".

Однако из трёх видов разнокачественности семян экологическая разнокачественность, обусловленная воздействием внешних условий, оказалась совершенно не безразличной для явлений наследуемости, если аналогичные условия складываются в течение ряда поколений, а, следовательно, и закрепления признаков, то есть это то, о чём говорил Трофим Денисович в плане воспитания растений. Огромный вклад Лысенко внёс в плане снабжения продовольствием страны в годы Великой Отечественной войны, это тоже неоспоримый факт и это ещё далеко не всё, перечислять можно долго.

Значительная часть разногласий Т. Д. Лысенко с представителями науки генетики возникла из-за того, что он требовал практической отдачи, чего в то время не могло быть, а страна в этом кровно нуждалась.

…Автор послания обвиняет нас "во всех смертных грехах", здесь и антинаучные положения теорий Лысенко, оправдание зверских сталинских репрессий, зловещая тень на РУДН и, самое интересное — предложение о проверке уровня знаний и качества образования на кафедре генетики и селекции. Правда, официальное название кафедры: кафедра генетики, селекции и растениеводства. Во всех этих обвинениях так и чувствуется 1937 год, хотя автор вроде бы категорически против этого. Конечно, кроме как полнейшим "мракобесием и охотой на ведьм" всё это назвать невозможно. Трудно даже представить, что такое возможно в настоящее время, однако возможно.

В основе развития природы и общества лежит универсальный непреложный закон "единства и борьбы противоположностей". Есть различные идеи и мнения, есть альтернативные предложения, есть развитие ― жизнь, нет ― значит застой, смерть. Рецензируемая книга как раз и призвана показать на документальном материале, что в науке вообще, и в биологии в частности не было, нет и не должно быть однозначных, непререкаемых мнений.

Теперь выскажу свои предположения по поводу причин написания данного послания. На мой взгляд, причина вполне "банальна" — обыкновенная борьба за "место под солнцем", а для этого, как известно, хороши любые средства, вплоть до самых недостойных и грязных. Естественно, отсюда с определённой долей уверенности можно говорить и о персоналиях.

Послесловие

"Научные эксперты", стремящиеся с помощью административных приёмов заставить замолчать своих оппонентов, часто, как уже отмечалось в разделе "Дискуссия о трансгенах" достигают, в воздействии на общественное мнение, обратного эффекта. Из их действий, "с определённой долей уверенности", сразу следуют "выводы о персоналиях". Но, конечно, сами эти действия, попытки закрытия "неугодной" информации наносят ущерб и честным учёным, и общественности. Вот пример. В 1920-30-х гг. "верные марксисты-ленинцы" по идеологическим причинам практически изъяли из научного оборота фундаментальные труды Н. Я. Данилевского "Дарвинизм" и П. А. Кропоткина "Взаимопомощь как фактор эволюции". А ведь если бы зав. кафедрой генетики МГУ С. Алиханян в своё время ознакомился с этими работами, продуманно и обоснованно излагавшими альтернативную дарвиновской точку зрения на эволюционные процессы, то кафедра генетики, скорее всего, не стала бы требовать от ректората санкций по отношению к кафедре философии, после того как та поддержала альтернативную дарвиновской теорию внутривидовых отношений, предложенную Т. Д. Лысенко. Аналогично, если бы некоторое время назад те же лица и по тем же причинам не вывели из оборота квалифицированные оценки, которые давались работам агробиологов 1930-50-х гг., в т. ч. Т. Д. Лысенко, со стороны ведущих специалистов по биологии и сельскому хозяйству, включая генетика мирового уровня Холдейна, одновременно растиражировав вместо них тенденциозные мнения неизвестно что сделавших в науке медведевых-любищевых-сойферов, то и нынешние члены Учёного совета биофака МГУ были бы куда лучше знакомы с соответствующими вопросами истории биологии.

Впрочем, бывших совпартфункционеров в науке, ныне перестроившихся в лоббистов транснациональных корпораций, истина в истории интересует не больше, чем в вопросе безопасности трансгенных продуктов. Ранее истину для них олицетворял обком КПСС, теперь — западные "благотворительные" фонды. Зато из попыток сокрытия "неугодной" информации, административного давления на оппонентов, и, особенно, оговоров и клеветы, сразу следуют, с "определённой долей уверенности", выводы и о соответствующих "персоналиях", и о качестве их "научных экспертиз".

 

О фальсификациях в истории науки

или о книге Ж. Медведева "Взлёт и падение Лысенко"

В начале 1960-х гг. Жорес Медведев, сын, как пишут в справочных изданиях, необоснованно репрессированного при Сталине старого большевика, составил объёмистое сочинение под названием "Биологическая наука и культ личности". Это сочинение, перепечатывавшееся в 1960-х гг. на машинке, а затем изданное под названием "Взлёт и падение Лысенко", было основным источником, откуда немалая часть советской интеллигенции почерпнула "знания" об истории биологических и сельскохозяйственных наук в СССР, а также стало идеологической поддержкой административных гонений на сторонников научной и общественной позиции Т. Д. Лысенко на биофаке МГУ и в других аналогичных организациях.

Ниже будет показан клеветнический характер этого сочинения, заключающийся как в прямых оговорах Т. Д. Лысенко, выдвижении против него голословных и лживых политических обвинений, так и в фальсификации его достижений в научно-практической деятельности в сельском хозяйстве. При этом не будут обойдены вниманием такие приёмы попыток манипуляции сознанием читателей, применявшиеся автором этого сочинения, как подмены понятий, инсинуации, замалчивания существенных, относящихся к разбираемым вопросам фактов. Также будет показана вопиющая некомпетентность автора этого сочинения в ряде тем, которые он взялся обсуждать.

Прямая клевета политического характера

1. На стр. 21 книги Ж. Медведев пишет: "Ещё до своего объединения, состоявшегося в 1933–1934 годах, И. И. Презент и Т. Д. Лысенко, каждый в своей сфере, активно использовали обострение политической борьбы для сведения счётов со своими научными оппонентами".

Это утверждение является голословным, ничем не обоснованным. Ни одного факта "использования Т. Д. Лысенко до 1933–1934 гг. обострения политической борьбы для сведения счётов со своими научными оппонентами" в книге не приведено. Оно неправдоподобно и по существу, так как конфликтная ситуация в биологии между школой Лысенко и их оппонентами сложилась во второй половине 1930-х гг. Таким образом, это утверждение является клеветническим.

2. Далее, на стр. 31 Ж. Медведев пишет: "Т. Д. Лысенко сумел добиться отстранения директора института профессора А. А. Сапеги-на и стал научным руководителем института".

Ни одного факта, никаких подтверждений заявления "Т. Д. Лысенко сумел добиться отстранения директора института профессора А. А. Сапегина" в книге Медведева не приводится.

Более того, В. Сойфер, написавший объёмную (более 800 стр.) книгу "Власть и наука. История разгрома коммунистами генетики в СССР", в которой он собрал разные слухи о Лысенко, добавив к ним собственные тенденциозные домыслы, признавал: "У нас нет документальных доказательств, что именно Лысенко постарался убрать с дороги надоевшего директора" [112]В. Сойфер, "Власть и наука. История разгрома коммунистами генетики в СССР", М., 2002 г., стр. 243.
Нелишне отметить, в связи с заголовком этой книги, что академик Лысенко ― в отличие от первого секретаря Тульского обкома ВКП(б) Сойфера (согласно справочным изданиям, необоснованно репрессированного при Сталине) ― был беспартийным.
.

Итак, вышеприведённое утверждение Ж. Медведева: "Т. Д. Лысенко сумел добиться отстранения директора института профессора А. А. Сапегина", является голословным, никаких фактов в его подтверждение не приведено.

Поскольку А. Сапегин был видным учёным-селекционером, обвинение Ж. Медведева Т. Д. Лысенко в "отстранении его (Сапегина) от работы" наносило ущерб репутации Лысенко и, учитывая полностью голословный характер этого обвинения, являлось клеветническим .

Инсинуации политического характера

В ряде случаев Ж. Медведев в своей книге прибегал к инсинуациям ― бездоказательным обвинительным намёкам, а также к подбору фактов и компоновке их в тексте таким образом, чтобы у не слишком внимательного читателя создавалось ложное (навязываемое) мнение о происходивших событиях.

1. На стр. 21 Медведев пишет: "Обострение генетической дискуссии, связанное с объединёнными выступлениями И. И. Презента и Т. Д. Лысенко, и её последующее перерастание в борьбу с "врагами народа” также не было случайным".

Прочтя этот и другие аналогичные пассажи книги Медведева, где фамилия Лысенко упоминалась в контексте политических репрессий, читатель мог придти к выводу, что Лысенко, не сумев победить своих противников в научных спорах, перевёл "обострившуюся генетическую дискуссию" в форму "борьбы с врагами народа" ― стал обвинять их во вредительстве, писать на них доносы и т. д. ― в результате чего те

— в частности и в особенности Вавилов, ставший в конце 1930-х гг. главным научным оппонентом Лысенко ― были репрессированы по политическим мотивам. Более того, многие читатели книги Медведева, некритически воспринявшие её содержание, подобные выводы и сделали, что предопределило впоследствии отрицательное отношение немалого числа даже непредвзятых людей к Т. Д. Лысенко.

Между тем, в книге Медведева нет никаких примеров обвинений

— ни письменных, ни сделанных в ходе дискуссий или выступлений -

Н. И. Вавилова во вредительстве со стороны Т. Д. Лысенко. Более того, очевидно, что таковых обвинений Лысенко вообще не выдвигал ― если бы они существовали, Медведев, равно как и другие противники Лысенко, не преминули бы их привести. Профессор В. И. Пыженков, автор книги о Вавилове, отмечал: "Просмотрите труды Т. Д. Лысенко. Полемических публикаций много, но никогда Лысенко не превращал спор в политические спекуляции. В них нет даже намёка на обвинение Вавилова во вредительстве. Темы споров чисто научные".

Нет в книге Медведева и примеров "доносов" Лысенко на Вавилова ― хотя сам же Медведев упомянул, на стр. 113, что со следственным делом Вавилова "ознакомился писатель Марк Поповский", а на следующей (114) странице сообщил, что "в "Деле” Вавилова было обнаружено много разных заявлений, обвинявших его во вредительстве". Медведев (как и Поповский или Сойфер) не привели в своих книгах примеры "доносов" Лысенко на Вавилова по очень простой причине — как не обвинял Лысенко Вавилова во вредительстве, так не писал он на него и доносов. Об этом свидетельствовала и А. И. Ревенкова, находившаяся одновременно с Вавиловым под следствием, позже его биограф: "В течение 10 месяцев (с 10.VIII-40 г. по конец мая 1941 года) я находилась под следствием по так называемому "делу Вавилова". За это время мой следователь знакомил меня с большим количеством гнусных доносов на Вавилова, иногда касающихся и меня лично. И никогда мне не давали читать показания Лысенко Т. Д., и вообще о нём не упоминалось".

2. Сходный характер ― политических инсинуаций в отношении Т. Д. Лысенко ― имела и фраза на стр. 123 книги Медведева "Николай Иванович Вавилов… герой, отдавший жизнь за свои научные убеждения" (подчёркнуто нами). В сочетании с предшествовавшими ― хотя и бездоказательными, но настойчиво муссировавшимися ― пассажами о "перерастании генетической дискуссии в борьбу с "врагами народа"" она могла усилить у читателя впечатление, что виновником гибели Вавилова являлся его главный научный оппонент ― Т. Д. Лысенко.

Однако утверждение об осуждении Н. И. Вавилова за его научные убеждения являлось чистой фальсификацией . В документах НКВД и на допросах у следователя Вавилову ставились в вину не его "научные убеждения". Вавилову инкриминировались: организация антисоветской группы, крупная растрата средств, вредительство в сельском хозяйстве, шпионаж, что ― по сталинским временам ― относилось к категории уголовных преступлений. Хотя в некоторых документах НКВД, касавшихся Вавилова, встречались упоминания о "продвижении Вавиловым заведомо враждебных теорий" и о его "борьбе против передовых работ Лысенко, Цицина, Мичурина", однако они никакой существенной роли в "деле Вавилова" не играли. Понятно, что ГБ собирала на потенциального подследственного любую компрометирующую его информацию ― в тех же документах можно прочесть и что "Вавилов имеет вклады за границей", и что он "читал лекции за рубежом" и т. д. Но все эти материалы имели совершенно второстепенное значение по сравнению с такими показаниями на Вавилова, собранными в досье ОГПУ-НКВД на него: "Политические взгляды ВАВИЛОВА резко враждебны коммунистической партии и советской власти… По адресу товарища СТАЛИНА иначе как в контрреволюционном клеветническом тоне ВАВИЛОВ не говорит" и тому подобными. Всякий, кто ознакомится с протоколами допросов Вавилова после его ареста и с формулировкой приговора по его делу, может убедиться, что предъявленные Вавилову на следствии обвинения не имели никакого отношения к его "научным убеждениям". О том же свидетельствовала и А. И. Ревенкова в вышеупомянутом письме: "обвинения в адрес Н. И. Вавилова не касались проблем генетики. Они относились к другой области".

3. На стр. 111 (примечание 1) своей книги Ж. Медведев писал: "Проф. Карпеченко был арестован вскоре после того, как газета "Ленинградский университет", в которой И. И. Презент играл руководящую роль, поместила редакционную статью (1940 13 дек.), развязно критиковавшую лекционный курс Г. Д. Карпеченко по генетике и требовавшую устранения его и его сотрудников от работы в университете, так как они якобы превратили кафедру в "оплот реакционных учений, практически представляющих собой предельческие теории в биологической науке".

Хотя, как известно, "после того ― не означает вследствие того", но факты в этом пассаже Медведева скомпонованы так, что читатель может подумать, будто Г. Д. Карпеченко арестовали вследствие статьи Презента.

Однако если этот пассаж из книги Медведева дополнить другими фактами, то картина будет вырисовываться несколько иная. Примерно тогда же, когда И. Презент "развязно критиковал лекционный курс Г. Д. Карпеченко", Н. И. Вавилов давал такие показания следователю:

"КАРПЕЧЕНКО Георгий Дмитриевич ― профессор, заведующий лаборатории. сосредоточивал всю работу руководимой им лаборатории на методически и отвлечённых от практической селекции темах. В результате работа генетической лаборатории за 15 лет своего существования, несмотря на большие задания по изысканию путей радикального улучшения видов и сортов главнейших полевых культур (пшеница, ячмень) не дала до сих пор никаких практически ценных результатов… Генетическая лаборатория ВИРа, несмотря на продолжительную работу и исключительно благоприятные условия для работы (первоклассное оборудование, огромный исходный и сортовой материал, значительный штат, затраты больших средств) не дала советской селекционной практике ощутимых результатов.

Кроме того, у КАРПЕЧЕНКО резко проявлялись симпатии к буржуазно-демократическому строю капиталистических стран.

Г. Д. Карпеченко был арестован, как сообщают справочные издания, 15 февраля 1941 года, то есть тоже после показаний Вавилова.

Разумеется, и здесь "после того ― не означает вследствие того". Однако, сопоставляя показания авторитетного специалиста в области сельского хозяйства Н. Вавилова о "сосредоточении Карпеченко на отвлечённых от практической селекции темах" (что в те времена трактовалось как вредительство) с "развязной критикой лекций Карпечен-ко" всем известного пошляка-публициста Презента, каждый сам может оценить ― какое из этих событий могло явиться реальной причиной ареста (и последующего смертного приговора) Г. Д. Карпеченко. Тем более, что в постановлении на арест Г. Д. Карпеченко, подписанном 14 февраля 1941 года следователем А. Хватом, упоминалось, что Карпеченко "изобличён как активный участник антисоветской вредительской организации показаниями Н. И. Вавилова, сделанными 5 ноября 1940 г.", а о "развязной" (или какой-либо иной) критике Презента в отношении лекций Г. Д. Карпеченко в опубликованном тексте этого постановления ничего не говорилось.

Фальсификации, сознательные искажения, принижение значимости научно-практических достижений Лысенко

Из приёмов, введённых в сельскохозяйственную практику Т. Д. Лысенко в 1930-1940-х гг., наиболее известны следующие:

Яровизация зерновых.

Чеканка хлопчатника.

Летние посадки картофеля в южных районах СССР (в частности и в особенности на юге Украины).

Широкорядный посев проса.

Посадки верхушек клубней картофеля.

Посевы зерновых культур по стерне.

Гнездовые посевы семян деревьев.

Следует сразу заметить, что все эти агротехнические приёмы были многократно описаны в советской прессе того периода (и позже), в многочисленных заметках о Лысенко, а также в его основном труде "Агробиология". Поэтому Ж. Медведев, внимательно изучивший научную и общественную деятельность Т. Д. Лысенко, с их существом, несомненно, был знаком.

Вот как он их представил в своей книге:

1. Яровизация.

Агротехнический приём яровизации первоначально заключался в намачивании и охлаждение озимых семян перед их весенним посевом. В конце 1920-х гг. он был теоретически обоснован Т. Д. Лысенко, распространён на другие культуры и применялся как в практических, так и в исследовательских целях. Он получил объяснение в рамках теории стадийного развития растений, созданной Лысенко несколько позже.

Ж. Медведев на стр. 25 своей книги писал ". действительно широкую известность Т. Д. Лысенко приобрёл, как известно, в связи с "открытием" яровизации…".

Далее, на той же странице (стр. 25): "в научном отношении работа Т. Д. Лысенко действительно не представляла собой ничего самобытного, оригинальной была последующая (и притом неверная) трактовка этих опытов [121]Заметим, что Лысенко дал не "трактовку опытов", а теорию яровизации. Как и Ньютон дал теорию тяготения , а не "трактовку опытов по притяжению тел".
Медведев употребил выражение "трактовка опытов", вместо "теория яровизации", разумеется, для того, чтобы принизить значение этого достижения Лысенко.
и само слово "яровизация"' .

А вот как оценивал открытие (без кавычек) Лысенко куда более квалифицированный, чем Ж. Медведев, специалист в области сельского хозяйства ― академик Н. И. Вавилов: "Можно определённо утверждать, что яровизация является крупнейшим достижением в селекции, ибо она сделала доступным для использования всё мировое разнообразие сортов, до сих пор недоступное практическому использованию в силу обычного несоответствия вегетационного периода и малой зимостойкости южных озимых форм" [122]Вавилов Н. И. "Избранные труды", М., 1965 г., т.5. стр. 272.
.

В 1932 году Н. И. Вавилов находился в США на VI Международном генетическом конгрессе. После возвращения он опубликовал в газете "Известия" за 29 марта 1933 года отчёт о конференции где, среди прочего, написал: "Принципиально новых открытий… чего-либо равноценного работе Лысенко, мы ни в Канаде, ни САСШ не видели".

В марте 1933 года Н. И. Вавилов представил работу Т. Д. Лысенко на соискание премии им. Ленина. В представлении он писал: "Настоящим представляю в качестве кандидата на премию в 1933 году агронома Т. Д. Лысенко. Его работа по так называемой яровизации растений, несомненно, является за последнее десятилетие крупнейшим достижением в области физиологии растений и связанных с ней дисциплин… Его открытие дает возможность широкого использования мировых ассортиментов растений для гибридизации, для продвижения их в более северные районы. И теоретически и практически открытие Лысенко уже в настоящее время представляет исключительный интерес…".

В том же 1933 году в письме президенту АН УССР академику А. А. Богомольцу Н. И. Вавилов просил поддержать кандидатуру Т. Д. Лысенко на выборах в Академию наук Украинской ССР, а в 1934 году представил его в члены-корреспонденты Академии наук СССР, аргументируя это выдвижение следующим образом: "Исследование Т. Д. Лысенко в области яровизации представляет собой одно из крупнейших открытий в мировом растениеводстве… В применении к картофелю метод яровизации дал возможность найти практическое решение для культуры этого растения на юге, где она представляла до сих пор значительные трудности".

Итак, достижение Лысенко, одно из крупнейших открытий в области растениеводства, охарактеризованное так академиком Н. И. Вавиловым, Ж. Медведев назвал "открытием" (в кавычках), притом "не представляющим собой ничего самобытного" ― то есть, принизил его значимость.

Нетрудно увидеть также, что Медведев искусственно смешал понятия яровизации как агротехнического приёма, и яровизации как физиологического явления в жизни растений, их стадии развития, объяснение которого было дано Лысенко в рамках его теории стадийного развития. Если приоритет Лысенко в открытии (но не в массовом внедрении в практику) яровизации как агротехнического приёма мог быть оспорен ― что Медведев многократно и делал в своей книге (стр. 25, 26, 245, 246 и др.), в т. ч. регулярно заключая слово "открытие" в кавычки, то обоснование явления яровизации на основе теории стадийного развития (и, как следствие, улучшение этого метода, его сознательное применение в разных областях сельскохозяйственной практики) являлось бесспорным открытием (безо всяких кавычек) Лысенко. Смешение (вернее, подмена понятия) яровизации как теоретического термина и как эмпирического метода представляло собой фальсификацию достижения Лысенко ― открытия причин явления яровизации — и приём принижения Медведевым значимости этого открытия.

2. Посевы по стерне.

В 1942–1945 гг. по рекомендациям Т. Д. Лысенко в колхозах и совхозах Сибири производились посевы озимой ржи по стерне ― то есть, на полях, где оставались остатки стеблей после уборки яровой пшеницы. Посевы по стерне были вынужденной мерой, на которую пришлось пойти во время войны, так как в тылу не хватало горючего, а молодые трактористы были призваны в танковые и другие войска.

Касаясь этого вопроса Ж. Медведев, на стр. 161 своей книги, пишет: " …очевидный провал его (Лысенко) широко разрекламированных практических мероприятий ― посевов озимых по стерне в Сибири, принесших сибирскому земледелию существенный ущерб".

Утверждение Медведева, что "посевы озимых по стерне в Сибири принесли сибирскому земледелию существенный ущерб" представляет собой фальсификацию , опровергаемую авторитетным высказыванием тогдашнего главы государства И. В. Сталина: "посевы по стерне во время войны дали нам дополнительно миллионы пудов хлеба", сделанным им в разговоре с Н. Вознесенским.

Метод посевов по стерне применялся также для борьбы с ветровой эрозией почвы. В 1972 году за разработку противоэрозионных мер, включавших посевы по стерне, директор ВНИИ зернового хозяйства А. И. Бараев с сотрудниками были удостоены Ленинской премии. В 1970-х гг. предложенная ими почвозащитная агротехника применялась в Сибири и Казахстане на площади более 20 млн. га.

В настоящее время метод посева по стерне, как приём щадящей обработки почвы, успешно применяется в ряде стран, по свидетельству видного организатора сельского хозяйства в СССР, в России и Украине доктора сельскохозяйственных наук Ф. Т. Моргуна, отметившего приоритет Т. Д. Лысенко в развитии этого метода .

3. Гнездовые посевы семян деревьев.

Критикуя рекомендованный Т. Д. Лысенко метод гнездового посева семян деревьев, Ж. Медведев излагает его аргументацию с искажениями . Т. Д. Лысенко предложил создавать лесные полосы посевом наклюнувшимися желудями в лунки (по 7–8 желудей в лунку), а лунки размещать группами по пять штук, располагая их "конвертом". Медведев излагает предложенную Лысенко методику с существенным искажением её смысла: "в одно гнездо нужно было класть по 30–40 желудей" (стр. 258). Лысенко аргументирует своё предложение следующим образом: "Густые всходы видов дикой растительности так регулируют свою численность путем самоизреживания, что индивидуумы не могут мешать друг другу, угнетать друг друга, и в то же время вся площадь занята данным видом. На неё не допускаются другие виды, конкуренты данного вида". Медведев излагает аргументацию Лысенко в ёрническом тоне и неверно по существу: "30 деревьев росли из одного гнезда и 29 из них, по теории Лысенко, спокойно, без всякого взаимного угнетения, умирали, преисполненные благородным самопожертвованием во имя процветания одного счастливого ростка, который они охраняли, сражаясь, как солдаты, с окружающей травой" (стр. 259).

4. Наконец, Медведев широко применяет "фигуру умолчания" ― о ряде важных, бесспорных и широко известных достижений Лысенко в сельскохозяйственной практике он просто ничего не говорит. Так, о методе широкорядного посева проса, позволившего повысить его урожайность за предвоенные годы в 1,5–2 раза, в книге Ж. Медведева не сказано ничего, в том числе в разделе, названном "Практические аспекты лысенковской агробиологии", посвящённом агротехническим работам Лысенко, который занял 44 страницы его книги (245–288). Возможно, Ж. Медведев применил здесь "фигуру умолчания" потому, что за разработку этого метода, позволившего создать перед войной большие запасы проса (а также за повышение урожайности картофеля и других культур), Т. Д. Лысенко, по представлению И. В. Сталина, 10 июня 1945 года было присвоено звание Героя Социалистического труда ― высшая гражданская награда страны.

Ни на одной странице обширного (368 стр.) сочинения Медведева нет ни слова о следующих значительных достижениях Т. Д. Лысенко в обеспечении населения страны продовольствием в годы войны. Во-первых, благодаря предложениям Лысенко осенью 1941 года была спасена основная часть урожая пшеницы в восточных районах СССР, которому угрожали ранние заморозки. Во-вторых, зимой 1942 года Лысенко с сотрудниками был разработан метод воздушно-теплового обогрева семян, который позволил повысить всхожесть семян яровой пшеницы в Сибири с 30–35 % до 85–90 %.

Об этих достижениях Лысенко рассказывалось в газетах и журналах того времени; в упоминавшейся выше книге "Агробиология" (стр. 405–414). Постановление о присвоении Т. Д. Лысенко звания Героя Социалистического труда, с формулировкой "За выдающиеся заслуги в деле развития сельскохозяйственной науки и поднятие урожайности сельскохозяйственных культур, особенно картофеля и проса" было опубликовано 10 июня 1945 года в центральных газетах. Всех этих важных событий автор книги "Взлёт и падение Лысенко" не знать не мог, поэтому его умолчания о них носили преднамеренный характер и были направлены на сознательное искажение образа Лысенко.

Клевета на других лиц

В книге Ж. Медведева имеются и другие примеры передёргиваний, фальсификаций, хотя и не относящихся непосредственно к Т. Д. Лысенко, но направленных на то, чтобы так или иначе бросить на него тень. Приведём некоторые из них, для иллюстрации стиля Ж. Медведева и методов подачи им материала в своей книге.

На стр. 221 цитированной работы Ж. Медведев пишет: "Возникла даже большая, довольно влиятельная и крикливая "плеяда" биологов и философов, которые сделали восхваление Т. Д. Лысенко и критику современных достижений в области биологии и генетики своей основной профессией (И. И. Презент, Ф. Дворянкин, Н. И. Фейгинсон, И. А. Халифман, И. С. Варунцян, Г. Платонов, Н. И. Нуждин, М. А. Ольшанский и др.) и которые ни к чему более не были способны".

Согласно материалам Российской академии сельскохозяйственных наук (РАСХН) Михаил Александрович Ольшанский (1908–1988 гг.) в 1931–1937 гг. преподавал в Одесском университете, а в 1937–1941 гг. ― в Одесском сельскохозяйственном институте. За успехи в научно-практической сельскохозяйственной работе он в 1940 году был награждён Большой серебряной медалью Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (ВСХВ), а в 1941 году стал лауреатом Сталинской премии. После возвращения в 1945 году в Одессу из эвакуации и до начала 1951 года он был заместителем директора по научной части Всесоюзного селекционного-генетического института (Одесса). Работая по селекции прядильных культур, учёный вывел новый сорт кенафа № 5136 и сорт хлопчатника "Одесский-1", который отличался высокой урожайностью, скороспелостью, выходом и длиной волокна, крупностью коробочек. В 1948 году он был награждён орденом Трудового Красного знамени, в 1949 году был награждён орденом Ленина, в 1951 году снова стал лауреатом Сталинской премии. С 1951 по 1960 гг. М. А. Ольшанский являлся вицепрезидентом ВАСХНИЛ, а в 1961–1962 гг. ― министром сельского хозяйства СССР. Следует обратить внимание на то, что именно в эти годы, как отмечали авторитетные американские биологи Левонтин (Lewontin) и Левинс (Levins), урожайность зерновых в СССР росла наиболее быстрыми темпами: "1948–1962 годы… являлись периодом самого быстрого роста урожайности!" [130]R. Levins, R. Lewontin, "The dialectical biologist", 1985, p. 191. Между прочим, по данным, приводимым теми же авторами, урожайность пшеницы в СССР в эти годы, несмотря на "разгром генетики" и "августовскую сессию ВАСХНИЛ" (а может быть, благодаря им) росла быстрее, чем в США, со всеми их "всемирно известными учёными" и "мировой наукой". За 1948–1970 гг. (Лысенко и его ученики) средняя урожайность пшеницы в СССР увеличилась более чем на 120 %, в США ― менее чем на 90 % (цит. соч., таблица на стр. 190–191).
(Восклицательный знак стоит у авторов). М. А. Ольшанским было опубликовано около 100 научных трудов.

Поскольку никаких подтверждений или обоснований высказывания Ж. Медведева ― "М. А. Ольшанский… ни к чему более (кроме восхваления Лысенко) не был способен" ― в его книге приведено не было, и поскольку имеются авторитетные подтверждения важности и полезности для страны работ М. А. Ольшанского, можно сделать вывод о полностью необоснованном характере этого, задевающего честь и достоинство видного русского селекционера М. А. Ольшанского, утверждения Ж. Медведева, ― то есть, о его клеветническом характере.

Такой же характер имело и вышеприведённое высказывание Ж. Медведева об И. С. Варунцяне, что видно из нижеследующего.

Согласно данным биографического словаря Российской академии сельскохозяйственных наук, Исай Сергеевич Варунцян (1898–1988 гг.) в 1936 году защитил кандидатскую диссертацию в области сельскохозяйственных наук. С 1940 по 1948 гг. он работал в Государственной комиссии по сортоиспытанию технических культур. В 1946–1961 гг. был учёным секретарём секции технических культур Президиума ВАСХНИЛ, в 1961–1964 гг. вицепрезидентом, академиком-секретарём отделения земледелия ВАСХНИЛ. Ему была присуждена Сталинская премия (1949 г); он награждался орденом Ленина, двумя орденами Трудового Красного знамени.

Научные интересы И. Варунцяна лежали в области хлопководства. Он разработал методы гибридизации, значительно сокращавшие сроки выведения высокопродуктивных сортов; разработал основы регионального районирования сортов хлопчатника в Закавказье. Варунцян вывел районированные госкомиссией на больших площадях ценные сорта хлопчатника, в том числе тонковолокнистый, скороспелый, высокоурожайный сорт 1298. Этот сорт высевался более 25 лет. Варунцян являлся автором первого в СССР вилто-устойчивого сорта 915, соавтором первого тонковолокнистого сорта хлопчатника 2966-1.

Итак, в своей книге Ж. Медведев не ограничился инсинуациями в отношении Т. Д. Лысенко и фальсификацией его научно-практических достижений, но занимался клеветой и на других лиц.

Тенденциозность

Аргументация Медведева в ряде случаев очень тенденциозна .

Например, Медведев неоднократно и с осуждением описывал случаи, когда лысенковцы использовали в научных дискуссиях ссылки на труды Маркса-Ленина или марксистскую фразеологию. Однако он не указал, что такую же фразеологию использовали их противники.

Этот тенденциозный пробел нетрудно восполнить. Вот стиль И. Агола, одного из "положительных героев" книги Медведева: "Наш журнал, всемерно используя опыт буржуазной биологии, её методы научно-исследовательской работы, её фактические успехи, тем не менее, ставит своей задачей беспощадно разоблачать её классовую сущность… Журнал будет стоять на страже генеральной линии партии, будет бороться против идеалистических извращений биологии, против механицизма и меньшевиствующего идеализма, против вульгаризаторства и упрощенчества, за внедрение марксистско-ленинской методологии в научно-исследовательскую работу" ("Успехи современной биологии", вып.1, 1932 г.). В этом же томе И. Агол опубликовал статью под характерным названием "Дарвинизм и классовая борьба".

Между прочим, упрёки в употреблении беспартийным Лысенко и его коллегами марксистской фразеологии в научных дискуссиях звучали в устах сына старого большевика на редкость бестактно . Ведь не крестьяне от сохи ― как называли мичуринцев их идеологические оппоненты (среди которых, кстати, было немало членов ВКП(б), верных марксистов-ленинцев) ― ввели эту фразеологию во всеобщее обязательное употребление в СССР, в том числе в науке, а как раз старые большевики. Впрочем, это обстоятельство потомки верных марксис-тов-ленинцев, понятное дело, не акцентировали.

Некомпетентность

Ж. Медведев неоднократно проявлял некомпетентность в вопросах, о которых брался рассуждать, как по биологической и сельскохозяйственной тематике, так и в других областях науки. Примеры:

1. В разделе о гнездовых посевах деревьев по методу Т. Д. Лысенко он писал (стр. 260): "Основная причина гибели гнездовых насаждений в степи заключалась именно в недостатке влаги, так как испарение с единицы площади в гнезде, особенно при рекомендованных Т. Д. Лысенко ― кулисных посевах сельскохозяйственных культур внутри полос, было намного выше, чем в зоне вокруг ростка при обычном рядовом посеве…". Это высказывание Медведева, по оценке кандидата с/х наук Н. Н. Назаренко, "не имеет ничего общего с причинами гибели посевов дуба и бессмысленно с точки зрения физиологии растений" (Назаренко Н. Н., цит соч., стр. 97).

2. На стр. 295 Медведев сделал следующий "философский" вывод: "Об одних и тех же явлениях природы не может быть двух равноценных истин". Автор этого высказывания явно ничего не слышал о корпускулярно-волновой теории света, изучаемой в обычной средней школе.

3. На аналогичном уровне находились и представления Ж. Медведева об истории. Например, на странице 17 своей книги он, в числе "отрицательных качеств", которыми, по его мнению, обладал Сталин, назвал "нетерпимость к ярким личностям с независимым характером". То есть, в представлении сына старого большевика, к "ярким личностям с независимым характером" не относились ни Шолохов, ни М. Булгаков, ни Чкалов, Жуков,… Впрочем, это не удивительно: образцом "яркой, талантливой личности" у старых большевиков и их родичей принято было считать Троцкого.

4. На той же странице он писал: "новое государство… отвечало надеждам подавляющего большинства людей нашей страны". Очевидно, в число людей сын старого большевика не включал ни сосланных на Соловки русских учёных, ни вновь превращённых в крепостных русских крестьян, ни расстреливавшихся в массовом порядке русских священников.

Оскорбления

В своей книги Ж. Медведев неоднократно оскорблял Т. Д. Лысенко и его коллег. Он называл разделяемые ими взгляды "лжеучением", "псевдонаукой", а их самих "обскурантами", "очковтирателями", "вызывающими презрение и неуважение научной общественности" и прочими подобными эпитетами (стр. 287, 321, 335, 337, 338 и др.).

В опровержение этих злобных измышлений можно привести мнения о Лысенко учёных (см. выше), гораздо более квалифицированных как специалисты в области биологии и сельского хозяйства, и более уважаемых как люди, чем Ж. Медведев: М. В. Алексеевой, Ф. Т. Моргуна, И. А. Бенедиктова, и, особенно, Дж. Б. С. Холдейна ― в 193050-х гг. первого генетика мира, основоположника современной популяционной генетики и других дисциплин.

Заключение

В письме к Н. С. Хрущёву от 14 июля 1964 года тогдашний президент ВАСХНИЛ М. А. Ольшанский охарактеризовал распространявшееся в кругах диссидентов сочинение Ж. А. Медведева "Биологическая наука и культ личности" как "ворох грязных клеветнических выпадов, имеющих целью скомпрометировать Т. Д. Лысенко как учёного, гражданина, человека". В статье "Против дезинформации и клеветы", опубликованной 29 августа 1964 года в газете "Сельская жизнь", М. А. Ольшанский писал: "Подменяя факты базарными сплетнями, Ж. Медведев одним махом зачёркивает достижения советской селекции в создании новых сортов растений и пород животных, работы по повышению жирномолочности скота и многие другие. В высокомерноиздевательской форме он походя "ниспровергает" теоретические основы мичуринской биологии. Все эти домыслы и небылицы выглядели бы как пустой фарс, если бы в своём пасквиле на мичуринскую науку автор не прибег и к политической клевете, что не может не вызвать гнева и возмущения. Произвольно, вразрез с исторической правдой, истолковывая известные события, имевшие место в период культа личности, Ж. Медведев доходит до чудовищных утверждений, будто бы учёные мичуринского направления повинны в репрессиях, которым подверглись в ту пору некоторые работники науки. Каждому ясно ― это уже не фарс. Это грязная политическая спекуляция".

Как видно из приведённых выше примеров фальсификаций, подмен понятий, инсинуаций и клеветнических высказываний Ж. Медведева, сделанных им в своей книге "Взлёт и падение Лысенко", М. А. Ольшанский имел все основания для таких характеристик.

Дополнение. П. А. Кропоткин и его капитальный труд "Взаимопомощь как фактор эволюции".

Недавно один из авторов настоящей книги задал вопрос кандидату биологических наук, окончившей всё тот же биологический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова: что она знает о П. А. Кропоткине? Она ответила, что знает только, что одна из станций Московского метрополитена названа его именем. Сразу следует оговориться, что её незнание ― не её вина, а беда, как и многих наших соотечественников. Администраторы и "эксперты" известного рода, поддерживая распространение работ, фальсифицирующих "в их пользу" научные результаты или историю науки, подобно рассмотренному выше пасквилю Ж. Медведева, одновременно всячески стараются, насколько хватает их возможностей, перекрывать учёным и общественности доступ к "неугодным" трудам. История публикации фундаментальной работы по биологии П. А. Кропоткина "Взаимопомощь как фактор эволюции" доставляет ещё один примеров этого.

П. Кропоткин родился в 1842 году в Москве в семье генерала, крупного землевладельца из древнего рода Рюриковичей. Он окончил Пажеский корпус, физико-математический факультет Петербургского университета. Многое было сделано Кропоткиным по исследованию Восточной Сибири и Северной Манчжурии. В 1868 году в возрасте 26 лет он был избран членом Русского географического общества. Помимо своей общественно-политической деятельности по теории и практической организации анархистского движения, одним из лидеров которого он являлся, Кропоткин написал труд "Взаимопомощь как фактор эволюции".

Во время экспедиций в Восточной Сибири и Северной Манчжурии Кропоткина поразила, с одной стороны, суровость борьбы за выживание многих видов животных в условиях скудных ресурсов, а с другой стороны, фактическое отсутствие внутривидовой борьбы, которую большинство дарвинистов рассматривало как основную характеристику жизни и как главный фактор эволюции видов. Он наблюдал на Амуре переселения стад косуль, спасавшихся от выпавших глубоких снегов и помогавших друг другу. В этом и других примерах взаимной поддержки животных Кропоткин увидел важный фактор обеспечения жизнедеятельности конкретных видов, их сохранения в природе и дальнейшего развития. Он утверждал, что "признать внутреннюю борьбу за существование в пределах каждого вида как условие прогресса, ― значило бы допустить нечто такое, что не только не доказано, но и прямо противоречит наблюдениям".

В результате кропотливой семилетней работы П. А. Кропоткин собрал множество примеров, показывавших значимость фактора взаимопомощи для выживания и благополучного существования самых разных биологических сообществ ― от птиц и низших млекопитающих, до жителей современных городов. Его вывод был следующим: внутривидовая борьба, вопреки стандартному истолкованию дарвинизма, не является основой эволюции; большинство видов живёт сообществами, и в общительности они находят лучшее средство для выживания. Наблюдения, сделанные П. А. Кропоткиным, можно было бы дополнить хорошо знакомыми всем примерами преимуществ, которые имеют во внутри-и межвидовых конфликтах организованные, т. е. взаимодействующие и взаимно помогающие друг другу сообщества, по сравнению со слабо связанными или разрозненными группами.

В России книга Кропоткина впервые была опубликована в 1902 году. Хотя с того времени прошло более ста лет, она по-прежнему актуальна как в биологическом, так и социально-политическом отношении.

Однако с 1920-х гг. о труде Кропоткина П. А. "Взаимопомощь как фактор эволюции" в СССР исчезло даже упоминание. Причина этого заключалась в том, что его концепция противоречила дарвинистско-мальтузианским представлениям, которые разделялись влиятельной группой советских биологов и генетиков, воспитанных на модных западных теориях. Из крупных советских учёных того времени только двое привели значимые доводы против мальтузианства. Академик Д. Прянишников в монографии "Азот в жизни растений и в земледелии СССР" показал, что широкое применение минеральных удобрений в сельском хозяйстве может обеспечить производство продуктов питания в геометрической, а не в арифметической прогрессии, как утверждали сторонники мальтузианства. Академик Т. Д. Лысенко теоретически развивал и применял на практике (гнездовые посевы кок-сагыза, тау-сагыза и древесных пород) концепцию отсутствия внутривидовой борьбы. Он отмечал, что размножение в природе ограничено внешними условиями, из-за чего виды и разновидности редко достигают перенаселённости. Кроме того, способности к внутривидовой конкуренции вредны для вида в целом (уменьшая число его представителей), и таким образом ― учитывая борьбу-конкуренцию видов между собой ― не могут быть закреплены ни отбором, ни приспособлением. Эти работы Т. Д. Лысенко встретили ожесточённую критику, сопровождавшуюся обвинениями в подрыве дарвинизма (который в СССР являлся почти официальной партийной доктриной). По той же идеологической причине, очевидно, и фундаментальный труд П. А. Кропоткина, содержавший многие полезные для биологов наблюдения и выводы, был, под влиянием верных марксистов-ленинцев, фактически изъят из упоминания в научной печати и не переиздавался в течение всего советского периода.

 

Практика — критерий истины

В заключение этого раздела небезынтересно сопоставить практические достижения в области сельского хозяйства представителей каждого из двух конфликтовавших направлений в биологии ― "мичуринцев-агробиологов" и "вейсманистов-формальных генетиков".

Начнём с последних. Если не считать ГМ растений, о которых достаточно сказано выше, и создание которых действительно можно поставить им в заслугу (хотя это слово здесь следует писать в кавычках), они включают в число своих сельскохозяйственных достижений: 1) создание тетраплоидной гречихи с использованием яда колхицина, и 2) пропаганду, а затем массовое внедрение в СССР двойных межлинейных гибридов кукурузы.

Прежде всего, надо отметить, что оба эти достижения не имеют отношения к "вейсманизму" как таковому. Ни эффекты гетерозиса при межлинейной гибридизации кукурузы, ни эффекты полиплодии при использовании колхицина никаким образом не следовали из постулатов, которыми руководствовались вейсманисты, что отмечали ещё их оппоненты. Но дело даже не в этом. Тетраплоидная гречиха, полученная с использованием колхицина генетиками вейсманистского направления и благодаря усилиям их единомышленников в идеологическом аппарате партии (включая Ю. Жданова (младшего)) широко разрекламированная, оказалась, как вскоре выяснилось, непригодной для практического использования. Во-первых, хотя семена тетраплоидной гречихи были крупнее, чем у обычной диплоидной, однако урожайность с гектара семян тетрапроидной гречихи была гораздо ниже, чем диплоидной. Во-вторых, при приготовлении гречневой каши семена тетраплоидной гречихи при нагревании образовывали темную, неприглядную на вид и совершенно безвкусную массу. Это привело к быстрому исчезновению тетраплоидной гречихи из производственных посевов. Однако, по-видимому, из-за скудости списка селькохозяйственных достижений представителей вейсманистского направления, реляции об этом триумфе (без указания на последовавшее фиаско) продолжали перепечатываться в 1970-х гг. и позже, в частности, в книгах Н. П. Дубинина. Что касается кампании вейсманистов по пропаганде массовых посевов в Советском Союзе двойных межлинейных гибридов кукурузы, с обещаниями распространить с их помощью эту культуру в "самые северные районы", то её финал был аналогичен финалу кампании по внедрению тетраплоидной гречихи.

В 1980-х гг. на одном из заседаний президиума АН СССР президент М. В. Келдыш задал директору Института общей генетики Н. П. Дубинину вопрос: какие разработки сделаны генетиками для внедрения в народное хозяйство страны? Н. П. Дубинин ответил, что Т. Д. Лысенко задержал развитие генетики и поэтому они ничего не могут дать для практики. На это заявление академик М. В. Келдыш вспылил и заметил, что Т. Д. Лысенко уже больше 20 лет как отстранен от управления в науке и за это время можно было бы что-то полезное и сделать. Он резюмировал: "к сожалению, у современных генетиков нет мостов с практической селекцией". Позже уже президент АН СССР академик А. П. Александров задал Н. П. Дубинину такой же вопрос, на который тоже не получил никакого вразумительного ответа.

Рассмотрим теперь практические результаты работ в сельском хозяйстве учёных мичуринского направления. Академик П. П. Лукьянеко вывел целую серию высокоурожайных сортов сильной мягкой пшеницы, высевавшихся на миллионах гектаров не только в нашей стране, где они занимали до 40 % всех площадей посевов озимых пшениц, но и за рубежом. Он был дважды удостоен звания Героя Социалистического труда и правительственных наград ряда стран. Академик В. Н. Ремесло, используя разработанный Т. Д. Лысенко метод преобразования яровой пшеницы в озимую путём подзимних посевов, вывел ценные сорта озимой пшеницы, отличающиеся высокой урожайностью и морозостойкостью, широко распространившиеся в СССР и за рубежом. Он также был дважды удостоен звания Героя Социалистического труда, правительственных наград и премий ряда стран. Академик ВАСХНИЛ, Герой Социалистического труда Прокопий Фомич Гаркавый создал серию сортов ярового ячменя и двуручек. Академик ВАСХНИЛ, Герой Социалистического труда Петр Григорьевич Кали-ненко, работавший в Донском селекционном центре, создал высокоурожайные сорта пшеницы. Этот список достижений учёных мичуринского направления можно было бы продолжить на плодово-ягодные и овощные сельскохозяйственные культуры.

Вышеизложенные факты, сопоставляющие практические достижения в сельском хозяйстве каждого из конкурировавших направлений в биологии, говорят сами за себя и не нуждаются в каких-либо комментариях.

Приложение. Из писем В. Н. Ремесло к Т. Д. Лысенко [142]Архив РАН, ф. 1525, оп. 1, д.№ 203.
.

Дорогой Трофим Денисович!

…Сорт озимой пшеницы Мироновская 264 создан отбором из исходного материала, полученного направленным изменением яровой пшеницы Народная в озимую. Характеристика первых этапов работы методом направленного изменения яровой пшеницы в озимую дана в моей статье, помещённой в Вашем журнале Агробиология № 4 за 1957 год.

16 февраля 1959 г.

Дорогой Трофим Денисович!

…Мне удалось собрать некоторые официальные данные об урожайности озимой пшеницы Мироновская 808 по сортоучасткам и колхозам. Всё то хорошее, что сейчас высказывается в адрес Мироновской 808 принадлежит не столько мне, сколько Вам. Без мичуринской науки, без разработанной Вами теории и Ваших рекомендаций и советов Мироновской 808 не было бы.

17 декабря 1963 г.