Биолога Николая Кольцова (1872-1940 гг.) его коллеги называли "немыслимо образованным". И они имели к тому основания ― ведь если Ньютон занимался богословскими вопросами половину жизни, то юный вундеркинд Коля уже в 14 лет уяснил для себя: "Бога нет".
Своей религией Н. Кольцов избрал евгенику.
В 2012 году издательство "Товарищество научных изданий КМК" опубликовало книгу Н. Д. Озернюка под названием "Научная школа Н. К. Кольцова. Ученики и соратники", в которой для восхваления этой группы биологов разнообразными способами искажаются факты.
Например, Озернюк пишет: "Многие его <Кольцова> ученики внесли выдающийся вклад в науку, став учёными мирового класса" (стр. 3). Учёные мирового класса имеют и достижения мирового класса — такова, например, Периодическая таблица Менделеева или Неэвклидова геометрия Лобачевского. Среди работ учеников Кольцова, приведённых Озернюком в его книге, научных достижений мирового класса не наблюдается.
Обращает на себя внимание структура созданного Н. Кольцовым "Института экспериментальной биологии", о котором рассказывается в книге Н. Озернюка. В этом институте имелось девять отделов: цитологический, генетический, механики (физиологии) развития, физикохимический, гидробиологический, культуры тканей, экспериментальной хирургии, зоопсихологический, евгенический (цит. соч., стр. 18). Такая "сборная солянка", где "смешались в кучу кони, люди и залпы тысячи орудий", больше напоминает набор слабо связанных групп по интересам, чем научно-исследовательский институт с чётко обозначенными задачами, для решения которых он создаётся.
В вышеупомянутой книге Кольцов и его ученики восхваляются за работы по использованию яда колхицина для получения полиплоидных форм живых организмов. "Экспериментальное получение полиплоидных организмов также было предсказано Н. К. Кольцовым. В 1932 г. он писал "…о возможности получить искусственно новые формы путем экспериментального удвоения числа хромосом.", Николай Константинович поручил проверить эту идею В. В. Сахарову, который при помощи колхицина получил тетраплоидную гречиху" (стр. 5). Однако автор (Озернюк) не сказал, что все работы с колхицином, несмотря на длительный срок экспериментирования с ним, так и не дали ничего полезного для сельского хозяйства.
Академик Т. Д. Лысенко писал: "клетки (под воздействием колхицина) перестают нормально делиться, получается нечто вроде раковой опухоли… Ничего практически ценного в этих работах пока не получено и нет никакой надежды их получить". Аналогичной точки зрения придерживался известный селекционер пшеницы, дважды Герой Социалистического Труда, академик АН СССР и ВАСХНИЛ П. П. Лукьяненко. Их оценки полностью подтвердились. В частности, вышеупомянутая тетраплоидная гречиха, полученная В. В. Сахаровым, оказалась совершенно негодной для приготовления гречневой каши: при нагревании её семена превращались в неприглядную и безвкусную, практически несъедобную массу. С производственных посевов тетраплоидная гречиха "как пришла, так ушла", и только по страницам некоторых книг это "выдающееся достижение селекции" продолжает до сих пор гулять. Сходным образом, капустно-редечный гибрид, полученный Г. Карпеченко с использованием колхицина, также оказался для еды не пригоден. Потерпели полное фиаско и проекты А. Серебровского (ещё одного ученика Кольцова) по использованию полиплодии для получения новых форм животных.
На Грибовской овощной селекционной станции, организованной профессором Жегаловым С. И., в работах по селекции овощных культур с 1933 года проводились обширные исследования по получению полезных мутаций, в том числе с использованием колхицина, но из-за безрезультатности они были прекращены.
Далее Н. Озернюк рассказывает про ещё одно достижение представителей школы Кольцова ― супермутагены. Он пишет "…И. А. Рапопорт ― другой ученик Н. К. Кольцова, предложив новые походы к изучению химического мутагенеза, добился выдающихся результатов в создании супермутагенов, которые стали мощным инструментом в селекции новых сортов сельскохозяйственных растений…" (стр. 5), "при помощи синтезированных им химических мутагенов были созданы сотни новых сортов сельскохозяйственных растений, что радикально изменило облик селекционной науки в нашей стране" (стр. 22). Это утверждение вполне подходит для юморески Марка Твена: "Как я редактировал Сельскохозяйственную газету". Каждый желающий может легко его проверить. Для этого нужно взять Государственный реестр селекционных достижений, допущенных к использованию в сельскохозяйственном производстве РФ, издаваемый ежегодно Госсорткомиссией при МСХ РФ, в котором он не обнаружит не только сотен, но и десятка сортов, созданных при помощи супермутагенов.
Вообще следует отметить, что хотя отдельные вопросы жизнедеятельности растительных и животных организмов можно и нужно изучать физическими и химическими методами, но делать это должны профессиональные физики и химики, а биологическими, более сложными процессами, должны профессионально заниматься биологи. И ещё известное философское положение гласит, что для того, чтобы дискредитировать идею или повредить ей, необходимо распространить её за пределы действительной применимости и тогда она неизбежно превращается в абсурд.
Так, цитологии, используя оптику с большим увеличением и другие методы, проследили весь процесс мейоза, то есть образование гаплоидных половых клеток, яйцеклетки и пыльцы с одинарным набором хромосом. В процессе оплодотворения образуется зигота, из которой развивается целый новый организм, в клетках которого имеется двойной набор хромосом. Цитологами были также установлены диплоидные, тетраплоидные и другой плоидности различные виды растений. Ботаники широко используют эти исследования в систематике видов и родов растений, а селекционеры на основе этих показателей могут предсказывать результаты скрещиваний видов с разным числом хромосом. Всё это можно считать полезными результатами и правильным путём развития биологии.
Однако Н. Кольцов и его так называемая школа предложили воздействовать на половые клетки различными облучениями и ядовитыми веществами, например колхицином, которые якобы совершат революцию в сельском хозяйстве. Более ста лет работали в этом плане многочисленные научные сотрудники и в итоге "гора родила мышь", то есть тетраплоидную гречиху, о которой сказано выше.
Теперь остановимся на работе отдела евгеники, возглавлявшегося Кольцовым. Н. Д. Озернюк пишет, что "в Институте экспериментальной биологии был создан евгенический отдел, который занимался исследованиями по медицинской генетике" (стр. 20). В действительности в этом отделе разрабатывались расистские "прожекты" селекции человека, "выведения специальных желательных пород людей". Предлагалось создавать группы физического труда (по существу физически сильных рабов); выделять "исключительных особей" из числа ученых, юристов, писателей; "выдающихся и ценных производителей", намереваясь получить от каждого из таковых "даже до десяти тысяч детей" (А. Серебровский). Кроме того, в проектах тогдашних евгеников предлагалось те категории населения, которые они сочтут неполноценными, стерилизовать, выдавая в качестве "утешительного приза" денежную премию. Это не медицинская генетика, а расистско-евгенические программы, подобные проводимым в 1933-45 гг. в нацистской Германии!
В марте 1939 года президиум Академии наук рассмотрел вопрос "Об усилении борьбы с имеющимися лженаучными извращениями" и постановил создать комиссию для ознакомления с работой Института экспериментальной биологии и деятельностью Кольцова. В апреле 1939 года президиум АН СССР постановил реорганизовать Институт экспериментальной биологии. Кольцов был снят с поста директора института. Осудить свои евгенические теории он отказался.
Режут слух многочисленные утверждения в книге Озернюка, что виновником всех "бед" Н. К. Кольцова и его так называемой школы якобы был академик Т. Д. Лысенко и его единомышленники. Никаких аргументов автор не приводит, пишет об этом так, "походя". Кстати, этот институт не входил в систему ВАСХНИЛ, президентом которой являлся академик Т. Д. Лысенко. В организационных решениях по институту Кольцова определяющую роль играло биологическое отделение АН СССР и непосредственно корифеи биологических наук академики А. Н. Бах и А. И. Опарин. Обвинять же за отсутствие полезных для практики результатов или за критику лженаучных евгенических теорий Кольцову и представителям его т. н. "школы" следовало бы самих себя, а не искать "виновников" на стороне.
Подтверждением сказанному может служить и судьба исследований ученика Н. Кольцова ― С. М. Гершензона. После реорганизации в 1948 году биологических исследований в СССР с целью приближения их к решению практически полезных для страны задач, С. М. Гершензон был переведён в отдел акклиматизации и селекции Института зоологии АН Украины. Он занялся изучением особенностей акклиматизации китайского дубового шелкопряда и исследованием вирусных заболеваний этого вида насекомых. В 1958 году Гершензон с коллегами провёл эксперименты по проверке возможности передачи генетической информации от РНК к ДНК, а в 1963 году они представили работу по изучению участия РНК в репродукции ДНК-содержащего вируса на I-м Всесоюзном биохимическом съезде в Москве и на XI Международном генетическом конгрессе в Голландии. Однако в связи с тем, что это явление противоречило т. н. центральной догме молекулярной биологии, другие ученики Кольцова выступили с критикой их работы. Открывшие в 1970 г. обратную транскрипцию РНК в ДНК американцы Г. Темин и Д. Балтимор даже не знали об этих пионерских исследованиях советских учёных. В 1975 году Темин и Балтимор получили Нобелевскую премию. Никто из сторонников академика Т. Д. Лысенко не препятствовал работам Гершензона и его сотрудников — тем более, что эти работы согласовывались с положениями мичуринской биологии, так что за упущенный шанс получить международное признание эти учёные могли "благодарить" только своих коллег по школе Кольцова, которым зашоренность вейсманистскими догмами помешала увидеть и оценить важность их работ.
Несколько замечаний по истории биологических и сельскохозяйственных наук в России. До революции 1917 года большинство российских ученых происходило из зажиточных слоев населения, а на их научные взгляды зачастую определяющее влияние оказывали западные философские системы, особенно редукционизм и механицизм. Первые составы Санкт-Петербургской Академии наук формировались из учёных Германии и других стран: М. В. Ломоносов и несколько других русских учёных в них являлись "исключением из правила". Разные "школки", образовывавшиеся в российской науке XIX века, часто представляли собой корпоративно-клановые группы, мешавшие работе настоящих учёных. Например, Д. И. Менделеев, автор знаменитой Периодической таблицы, был избран почти во все академии мира, а в России он был избран только членом-корреспондентом Академии наук. Имён тех академиков, которые не избрали Д. И. Менделеева в состав Императорской Санкт-Петербургской Академии, никто не помнит, а Дмитрия Ивановича Менделеева знает весь мир, и его имя будет жить в веках. Выдающийся специалист по физиологии растений Климент Аркадьевич Тимирязев тоже не был членом Санкт-Петербургской Академии наук.
После Октябрьской революции 1917 года в России стремительную научно-административную карьеру сделал ряд выдвиженцев группировки Троцкого, насаждавшей свои кадры во всех областях государственной и общественной жизни страны. Н. К. Кольцов и организованный им Институт экспериментальной биологии также пользовались в те годы покровительством со стороны видных представителей "ленинской гвардии", хотя деятельность этого Института не была направлена на решение проблем сельского хозяйства страны или других требовавшихся тогда для развития экономики России задач, а имела целью "развитие мировой науки". В частности, на базе лженаучных догм вейсманизма (неодарвинизма), разделявшихся Кольцовым и его "школой", были разработаны "рекомендации по евгенике", аналогичные тем, которые позже стали основой расовой политики нацистской Германии (см. выше).
Но в те годы формировалось и другое направление в биологической и сельскохозяйственной науках России, представленное такими именами, как И. В. Мичурин, В. Р. Вильямс, С. И. Жегалов, Т. Д. Лысенко и ряд других, следовавших принципу, сформулированному ещё Пастером: "Нет фундаментальной и прикладной науки, а есть наука и её приложение", и занимавшихся решением задач, требовавшихся, в первую очередь, для развития экономики нашей страны.
Между этими направлениями возник острый конфликт.
После августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 года правительство провело кадровую корректировку лиц, находившихся на руководящие постах в учебных заведениях и научно-исследовательских учреждениях, особенно тех, которые занимались малозначащими для практических потребностей задачами. При этом, как отмечал нарком (министр) земледелия СССР И. А. Бенедиктов, все они были обеспечены работой по специальности в других организациях, приближенных к запросам практики. Биологические и сельскохозяйственные науки в России были сориентированы на решение задач для экономики нашей страны.
Н. С. Хрущев в начале своего правления был недоволен, что академик Т. Д. Лысенко не поддержал его целинную и кукурузную эпопеи и в 1956 году снял его с поста президента ВАСХНИЛ. Однако, когда пылевые бури на целине привели к значительному снижению урожайности пшеницы там, а обещания группы Дубинина по возделыванию межлинейных гибридов кукурузы в северных широтах Советского Союза оказались блефом, то Хрущев вернул Т. Д. Лысенко к руководству ВАСХНИЛ (1961-62 гг.) и до конца своего пребывания на посту Первого секретаря ЦК КПСС поддерживал его работы. Более того, в этот период академик ВАСХНИЛ М. А. Ольшанский, сторонник Т. Д. Лысенко, являлся помощником по сельскому хозяйству Первого секретаря ЦК. В то же время, симпатии Хрущева к Дубинину, Жуковскому и другим, дававшим щедрые обещания по продвижению кукурузы на север, после фиаско этих обещаний охладели.
Тем не менее, и в этот период в Советском Союзе продолжалась ожесточённая подковёрная борьба представителей "мировой науки" с мичуринской биологией. Так, в 1964 году на выборах в состав Академии наук СССР кандидатура Героя Социалистического труда В. Н. Ремесло в члены-корреспонденты АН СССР была провалена на первом этапе голосования на отделении биологических наук только за то, что он создавал свои шедевры озимой пшеницы по теориям и методологическим разработкам академика Т. Д. Лысенко и не скрывал этого. Причем подковерным кукловодом здесь был Н. П. Дубинин, а клакерами группы поддержки ― физики типа Сахарова и Тамма, при покровительстве тогдашнего президента АН СССР Келдыша.
Сразу же после снятия Н. С. Хрущева открылись все шлюзы, которые раньше несколько сдерживали потоки нападок на мичуринскую биологию, что привело к административному изгнанию её из Академии наук СССР, ВАСХНИЛ, РАМН и из ведущих научно-исследовательских учреждений и университетов, а также из программы обучения в средних школах, техникумах и высших учебных заведениях. Имена Т. Д. Лысенко и И. В. Мичурина были преданы "анафеме". Всё это было обусловлено не столько научными, сколько мировоззренческими причинами, в частности, имеющей глубокие исторические корни (см. выше) зависимостью группы ведущих российских биологов от западных научных и философских редукционистских школ. В своем письме в правительство в начале 1970-х гг. Т. Д. Лысенко писал: "В общем борьба в биологической науке ― это в большой степени идеологическая борьба… Причем в нашем конкретно случае ― в разгроме нашей мичуринской биологии, как известно, даже для формы никакой дискуссии не было".
Однако, поскольку всё-таки всем было ясно, что критерием истины является практика, пошёл поток "виртуальных" сельскохозяйственных достижений. Например, после того, как Цицин выступил в печати против Т. Д. Лысенко, то на все лады стали рекламироваться его якобы прорывные работы в селекции зерновых культур. В действительности же Цицин обещал вывести многолетнюю пшеницу путём скрещивания однолетней пшеницы с многолетним сорняком ― пыреем. Больше чем полстолетия он и целые институты под его руководством занимались этой проблемой, но в итоге многолетняя пшеница так и не была создана. Тогда стали рекламироваться его якобы выдающиеся однолетние сорта пшеницы. Поскольку Цицин занимал высокие административные посты ― директора Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (ВСХВ) и директора Главного ботанического сада Академии наук СССР, а также в представительных органах Академии наук СССР и в общественных организациях ― ряд сортов его однолетней пшеницы, был включен в использование. Но они не прижились, поскольку уступали сортам ведущих селекционеров по пшенице ― В. Е. Писарева, П. П. Лукьяненко и других. К подобным "виртуальным" достижениям относятся и упоминавшиеся в книге Н. Озернюка тетраплоидная гречиха и сорта, полученные с помощью мутагенов. Учеными же мичуринского направления были созданы действительные шедевры селекции ― см. выше разделы "Школа академика Лысенко", "Зелёная революция озимых пшениц".
Ещё раз подчеркнём: лженаука ― это не те теории и научно-практические рекомендации, которые дают повышение урожайности и биологической ценности зерновых, овощных, плодово-ягодных культур, а те выбрасываемые в мусорные корзины на следующий день после защиты диссертаций многостраничные сочинения и виртуальные "успехи", благодаря которым наша страна, некогда экспортировавшая в Европу сельскохозяйственные продукты, оказалась вынужденной их закупать во всё возрастающих количествах.
В 1967 году, вскоре после официального "разгрома" мичуринской биологии, президентом АН СССР Келдышем была проведена "эксгумация" института Кольцова, в конце 1930-х гг. реорганизованного за разработку лженаучных евгенических теорий (см. выше) в Институт цитологии, гистологии и эмбриологии АН СССР, затем переименованный в Институт морфологии животных. В 1967 году из последнего был выделен "Институт биологии развития имени Н. К. Кольцова".
Академия наук Советского Союза внесла в целом огромный вклад в народное хозяйство нашей страны. Однако, наряду с продуктивно функционировавшими институтами, в ней имелись единичные, типа кольцовского, существовавшие в качестве "приживалок" но громко рекламировавшие свои якобы грандиозные "мирового класса" достижения, представляя в качестве доказательств не реальные, практически полезные результаты, а хвалебные отзывы о своих работах зарубежных коллег, учениками которых они были и остаются до сих пор.
В заключение необходимо обратить внимание на последнюю фразу предисловия к книге В. Д. Озернюка "Научная школа Н. К. Кольцова. Ученики и соратники", которая гласит: "Школа Н. К. Кольцова оставила яркий след в отечественной науке и многие её направления, созданные в своё время Николаем Константиновичем и его учениками, успешно развиваются в настоящее время" (стр. 6). Это виртуальная декларация из обтекаемых выражений, за которыми не стоят никакие практические результаты. За сотню лет представители "школы Кольцова" смогли предложить сельскому хозяйству только тетраплоидную гречиху Сахарова, оказавшуюся непригодной для производственных целей, и химические супермутагены другого ученика Кольцова Рапопорта, с помощью которых якобы "созданы сотни новых сортов сельскохозяйственных растений, что радикально изменило облик селекционной науки в нашей стране" (стр. 22). Последняя формулировка, вероятно, рассчитана на партфункционеров типа Ю. Жданова, а не на специалистов сельского хозяйства. Для сравнения ― селекционерами мичуринской биологии за тот же период создан полный отечественный сортимент зерновых, овощных, кормовых, технических, плодово-ягодных культур. Многие из них представляют собой шедевры селекции, широко распространившиеся в нашей стране и за рубежом.