Комлев и в самом деле стал часто бывать в знакомом домике на Черной речке. Находились у него дела к Шелягину. Было о чем потолковать и с Гришей.

С середины декабря пошли оттепели — с гнилыми туманами, а то и с мелким, на весь день, дождиком.

Однажды вечером Гриша особенно досадовал на дождь — не ко времени.

Но Комлев, придя — уже поближе к ночи, — отряхнул у железной печки барашковую свою шапку и проговорил с одобрением:

— Погодка хороша! Как на заказ.

— Дождь нам не помешает?

— Ну, что ты! Этот дождик — на нашу картошку. Ты готов?

— Давно тебя жду.

— Тогда пошли!

Какая темень была на улице! Еле маячил у моста через Черную речку одинокий фонарь. Если бы не он, и не разглядеть бы городового, грузно-черной тумбой торчавшего на перекрестке.

— Не боязно, Григорий Иванович? — спросил Комлев, судя по голосу, усмехаясь.

— А тебе? — строптиво ответил Гриша.

В ответ Кирилл, проходя мимо городового, запел лихим тенорком: