Машина, встретившая их на одной из подмосковных пригородных станций, въехала в открывшиеся для нее ворота, а старший лейтенант НКВД Революция Ивановна Светлова и ее порученец сержант НКВД Галина Петровна Колядко, отдали свои предписания часовому стоявшему на воротах. Старший караула сразу же побежал с бумагами в дежурку, звонить начальству. Холодное декабрьское солнце отблескивало пронзительными, слепящими лучами от белоснежных шапок укрывших густые ели, дыхание стыло на свежем, морозном воздухе.

«Вроде и отъехали от Москвы не больше чем на пятьдесят километров, значит, погода что здесь, что там, одна и та же, а кажется, что холодней градусов на десять».

Ожидая положительного решения начальника караула, Ольга лениво размышляла над психологическим ощущением температуры окружающей среды, и почему она в большом городе кажется заметно выше, чем на природе. Сходу вырисовывались следующие особенности: в городе ветер значительно слабее за счет торможения масс воздуха о многоэтажные здания, а это, в свою очередь, повышает субъективный градус окружающей среды. Постоянно перепрыгивая из одного вида общественного транспорта в другой, ныряя в подземные переходы, станции метро, заскакивая по дороге в магазины, кафе и столовые, городской житель толком на улице и не бывает, поэтому не успевает остывать и ему кажется, что на улице весьма комфортная температура. Да и реально в городе на один-два градуса температура выше, хотя это самый незначительный из вышеозначенных факторов.

«Надо срочно менять шинель на тулуп, а сапоги на валенки», — решила Ольга после размышлений о субъективном восприятии человеком объективной температуры внешней среды.

На территорию недавно созданного отдельного полка специальных средств воздушной разведки попасть было весьма непросто. Сюда поступали выпускаемые уже серийно с четвертого квартала 1939 года, комплексы радиолокационной разведки «Редут», показавшие себя с самой лучшей стороны во время последнего советско-японского конфликта в районе реки Халхин-Гол. Командующий ВВС Дальневосточной армии комдив Рычагов, возглавлявший части ВВС принимавшие участие в конфликте, докладывая товарищу Сталину свои выводы из прошедшей военной операции, особенно отметил комплекс «Редут»:

— Следует честно сказать, что успешные действия нашей авиации в прошедшем конфликте оказались возможны лишь благодаря новому уровню воздушной разведки и достоверным данным о действиях ВВС противника. Бойцы воздушного наблюдения, работающие на новой, радиолокационной станции «Редут», обеспечивали командование ВВС своевременной и полной информацией о действиях авиации противника. Мы знали не только высоту, направление и скорость полета вражеских самолетов, но, что особенно важно, и приблизительный численный состав. Это позволяло нам обеспечить численный перевес в каждом боевом столкновении. Поэтому, несмотря на все прилагаемые усилия, высокую выучку японских летчиков и неплохие летные качества их техники, наше преимущество в воздухе они оспорить не смогли. Единственной пожелание — побольше такой техники в наше распоряжение. На Халхин-Голе у нас сперва был один комплекс на три воздушных дивизии. Этого было явно мало, но кроме этого, я постоянно, до прибытия второго комплекта техники, гнал от себя мысли, что мы будем делать в случае неполадок. Нам просто повезло, что первая поломка случилась после прибытия и ввода в строй второго комплекса. К хорошему очень быстро привыкаешь, товарищ Сталин, а после этой операции, я уже не представляю работу штаба любого подразделения ВВС без информации получаемой от станции «Редут». Самые минимальные потребности ВВС, это одна станция «Редут» в распоряжение каждой авиадивизии, а лучше две, основная и резервная.

Но об этом в настоящее время приходилось только мечтать. За весь 1939 год было выпущено всего шесть комплексов прошедших военную приемку. В 1940 году планировалось изготовить восемнадцать и еще столько же в первом полугодии 1941 года. Для пятидесяти авиадивизий, которые Генштаб планировал развернуть в западных военных округах, даже по одной станции не получалось. А ведь были еще крупные промышленные центры и стратегически важные производства, типа бакинских нефтепромыслов, которые руководство просто обязано было прикрыть самыми современными средствами ПВО.

«Тришкин кафтан… и так во всем», — с горечью подумала Ольга, некстати вспоминая цифры и планы выпуска 23-мм зенитных автоматов.

Наконец все формальности были закончены, Ольга получила временный пропуск, предписание обменять его завтра на постоянный, который ей вручат в особом отделе полка.

— Подойдите к телефону, товарищ старший лейтенант.

— А кому я уже понадобилась?

— Начальнику особого отдела, капитану госбезопасности, товарищу Ледневу.

— Старший лейтенант внешней разведки Светлова у аппарата.

— Товарищ старший лейтенант, зайдите ко мне.

Ольга в своей короткой жизни уже неоднократно встречалась с этой особой породой людей, которые любую, самую невинную фразу умеют произнести так, что после этого, вместо желания продолжить разговор, возникает острое желание дать собеседнику в рожу. Даже если он на другом конце провода. Задавив родившийся порыв на корню и проигнорировав услышанное, Ольга попыталась скопировать тон и модуляции голоса капитана.

— Товарищ капитан, соберите у командира полка, на 11–00, всех командиров ведущих занятие с курсантами. Там и познакомимся. Дайте указание начальнику караула, чтоб бойцы помогли нам отнести вещи в комнату, показали где у вас оружейная, у меня с собой опытные образцы оружия и боеприпасов, не хочу их хранить в комнате. Затем проводят нас в столовую, мы еще сегодня не завтракали. Возьмите трубку, товарищ сержант, — она протянула трубку начальнику караула.

Скрипнув зубами, капитан отдал соответствующее распоряжение сержанту караула и позвонил начальнику особого отдела московского ПВО, в составе которого и был создан новый полк.

— Товарищ майор, тут к нам прислали с инспекцией некую Светлову, старшего лейтенанта внешней разведки. У нее на руках предписание, подписанное наркомом ВВС Смушкевичем. Там сказано, что все ее указания обязательны к выполнению командованием полка. Так эта дамочка уже взялась и мной командовать, хотя мой отдел под ее предписание не подпадает.

— Ты, капитан, сам догадаешься, куда свой гонор засунуть, или тебе подсказать? До особого распоряжения выполнять приказы Светловой, как мои личные. Вопросы есть?

— Никак нет!

Майор понятия не имел, кто такая Светлова, но он очень много слышал о службе внешней разведки возглавляемой легендарным Артузовым. Тот был одним из немногих работников НКВД, не только сохранившим свою должность, но и сумевшим отпочковаться от всесильного наркомата внутренних дел в отдельное управление. К тому же он хорошо понимал, что значит предписание подписанное самим наркомом ВВС.

Опечатанное оружие в брезентовом чехле и запломбированный цинк с патронами, зданные на хранение в местную оружейку сразу вызвали оживленную дискусию у местных любителей стрелкового оружия. Опытный народ, прощупыванием брезента почти правильно определил, что в брезенте новый автоматический снайперский карабин. Оптический прицел, тактический глушитель и газоотводная трубка прощупывались легко, а сложить два плюс два здесь могли многие. Особенно если речь шла не о математике, а о стрелковом оружии.

История этого карабина была непростой. Военные требовали у конструкторов и руководства страны обеспечить армию, как они выражались, полноценным автоматическим стрелковым оружием, а не этим дешевым барахлом, плюющимся пистолетными пулями на двести метров. Понимая, что если пустить это дело на самотек, то может произойти то, что было в Одессе, Ольга воспользовалась правом НКВД заказывать разработку оружия для своих нужд.

Первым делом она составила подробное техническое задание на новый патрон 6,5х39, где указала приблизительный вес пули — 7 грамм, ориентировочную скорость — не меньше 770 м/сек и кинетическую энергию пули — около 2000 Дж. Весной 1939 года, собрав все необходимые подписи, техзадание пришло к оружейникам разрабатывающим боеприпасы. Чтоб не терять времени и не показывать военным полдела, сразу же отправила и заказ на оружие. Как известно, есть такие люди, которым полдела не показывают. Во избежание. Именно поэтому, Ольга сразу направила Симонову техзадание на самозарядный карабин под будущий патрон, а Токареву, техзадание на ручной пулемет с ленточной подачей патронов.

Конструкторам сообщались ориентировочные параметры будущего патрона, и рекомендовался, как заменитель, патрон к Арисаке с уменьшенной насыпкой пороха, имеющий маркировку гильзы с латинской буквой «G» (от японского слова «гендзю» — уменьшенный). Его кинетическая энергия лишь незначительно превышала таковую у разрабатываемого патрона, геометрия гильзы аналогична, поэтому, можно было смело чертить и изготавливать опытный экземпляр оружия, а под новый патрон лишь изменить размеры камеры затвора.

Токарев сразу же взялся за работу, тем более, что в последние годы он поднаторел в разработке пулеметов с ленточным питанием, а новый заказ, это и премии, и надбавки к зарплате. А если оружие пойдет в серию, то это еще, и правительственные награды, и многие прочие блага.

Товарищ Симонов сперва поинтересовался, что это за странный заказ и откуда у него ноги растут, (товарищ Симонов был человек известный и вхож во многие кабинеты). Узнав, что к заказу причастна внешняя разведка, сразу же написал замечания к полученному техзаданию, так, чтоб всем было понятно, что он думает о специалистах составляющих такое ТЗ.

Симонов недолюбливал внешнюю разведку. Ему было хорошо известно, что именно эта организация приложила руку, чтоб зарубить серийное производство АВС. После этого, как будто в насмешку, из этой конторы приходят рукописные наброски схемы примитивнейшего пистолета-пулемета со срочным заданием разработать по этой схеме конструкцию и опытный образец ПП под патрон 7,62х25. На все его предложения что-то улучшить или изменить, отвечали категорическим отказом. На удивление автомат получился очень удачным и послушным в руках. ТТХ были не хуже, а в чем-то и лучше чем у автомата Дегтярева, а по цене — в десять раз дешевле.

Эту свою самую известную разработку, уже насчитывающую два миллиона выпущенных экземпляров, за которую он получил весьма неплохие деньги, Симонов тихо ненавидел. Во-первых, это была не его конструкция, а какого-то неизвестного чилийца, у которого вездесущая внешняя разведка украла принципиальную схему. Во-вторых, все его коллеги по цеху уже просто задолбали его своими усовершенствованиями, которые они ему постоянно предлагали, упорно настаивая на модификации изделия. А потом обижались, что он их, якобы, игнорирует.

В частности, в замечаниях к полученному ТЗ по самозарядному карабину, он отмечал, что кроме кинетической энергии, большое значение для правильного проектирования автоматики имеет вес пули, импульс отдачи и точное значение скорости пули в различных участках ствола. Поэтому, проделанную работу под патрон к Арисаке, придется повторить, когда будет готова пробная партия новых патронов. Если заказчик готов оплатить двойной тариф, то КБ уже готово взяться за работу, а если нет, то на нет и суда нет.

Ольга раздраженно отписала, что если это так важно, то наверняка в таком известном КБ найдется специалист умеющий держать в руках ножовку и способный отпилить два грамма от стандартной девятиграммовой арисаковской пули. После такой переделки, все указанные в письме замечания снимаются автоматически, и у весьма уважаемого конструктора есть ровно неделя времени, чтоб либо согласиться на стандартную оплату такой разработки, либо сосать лапу. Заказ будет передан другому КБ.

Отписав ответ на замечания, Ольга еще долго думала, какие пакости можно устроить известному конструктору, чтоб у него не было ни времени, ни желания писать такие письма. Тут ее богатая фантазия разворачивалась от простеньких фокусов типа смеси железных опилок с эпоксидной смолой в замочную скважину, до отстрела из снайперской винтовки разных выступающих частей тела не имеющих существенного влияния на творческий процесс.

«Жизнь простого советского конструктора в большом мегаполисе полна опасностей и неприятных сюрпризов», — удовлетворенно резюмировала она, чувствуя, что настроение резко приходит в норму. Вдруг ее голову озарила светлая мысль, и ей захотелось закричать известную из классической литературы фразу: — «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!».

Она тут же изменила ТЗ на новый патрон, требуя стальной сердечник пули сделать тупоконечным, а внешнюю оболочку оставить остроконечной.

«Надо Симонова поблагодарить за его письмо. Если б не написала ему про ножовку, никогда до такой конструкции не додумалась бы», — радостно думала Ольга, чертя эскиз будущей пули.

Немало ей еще пришлось потрудиться, доказывая очевидное — придуманная ею пуля никак не противоречит Гаагским соглашениям, ибо они разрешают применение тупоконечных пуль. Все пистолетные пули являются тому ярким подтверждением. И винтовочные тупоконечные пули всем хорошо известны. А запрещает соглашение наконечники, которые, сминаясь в теле, становятся по диаметру больше чем начальный калибр, что к данной пуле не имеет никакого отношения.

Да, ее пуля имеет тенденцию к опрокидыванию и кувырканию в теле, как и всякая продолговатая пуля конической формы, что должно быть известно всем изучавшим физику в объеме восьми классов. Почему у ее пули это происходит намного чаще чем у винтовочной? Это тоже понятно всем изучавшим физику. Если вы бросаете копье с острым наконечником, то оно втыкается, а если бросаете копье с тупым наконечником, то оно ударяется о мишень и начинает проворачиваться. Центр тяжести стремится вперед и возникает вращательный момент, переворачивающий копье. То же самое происходит и с пулей, а смещенный назад, вследствие конической формы, центр тяжести, только усиливает этот эффект. А почему никто не выпускает пуль с тупоконечным сердечником и остроконечной оболочкой, так это именно потому, что советская научная мысль самая передовая в мире, или в этом сомневаются те, кто задает настолько глупые вопросы?

В конце концов, новинку утвердили, очень понравились военным результаты тестирования, а Симонов достаточно быстро разработал самозарядный карабин к новому патрону. Пуля весом в 6,7 грамма вылетала со ствола со скоростью 780 м/сек, показывала очень неплохую баллистику, а по останавливающему действию превосходила девятиграммовую пулю от Арисаки и не уступала винтовочной пуле 7,62 мм. Пробивное действие было похуже, но с четырехсот метров стальную пятимиллиметровую каску пробивала навылет.

И Ольга не могла отказать себе в удовольствии заиметь, как заказчик, один из первых опытных образцов СКС в снайперском исполнении и собиралась в свободное время хорошенько протестировать новинку и определить ее нишу именно как самозарядной снайперской винтовки. Как оружие пехоты, самозарядный карабин Симонова уже прошел военную приемку, показав себя, как надежное, простое в обслуживании и эксплуатации оружие, был рекомендован к массовому производству. Причем военные пробили решение, что все производства выпускавшие карабины, винтовки Мосина и автоматы ППС, со следующего года переходят на выпуск СКС, а вместо ПД, начинают выпускать ручной пулемет Токарева с ленточным питанием под новый патрон.

А пока что в стране имелись в наличии лишь считанные экземпляры СКС и все местные любители стрелкового оружия записывались у Ольги в очередь, кто, когда сможет пострелять из нового карабина. И все с энтузиазмом помогали ей соорудить импровизированное стрельбище на охраняемой территории, благо она была достаточно большой.

Но это были приятные мелочи по сравнению с основным заданием, которое поставило руководство перед Ольгой в этой командировке. Это, в первую очередь, оценить учебный процесс по подготовке новых операторов комплекса «Редут», а также учебный процесс по взаимодействию с персоналом комплекса Редут и использованию в своей работе всех его возможностей, командным составом ВВС, начиная с уровня полка. Ну и как обычно, Ольга собиралась внимательно посмотреть, кто же руководит советскими ВВС и насколько сможет тот или иной командир справиться с будущими задачами, стоящими перед этим родом войск.

И никаких прогнозов, пророчеств и доводящих до нервного срыва попыток разобраться в хитросплетении нитей Судьбы формирующих будущее. Хотя бы несколько недель…

Вечером Ольга брала в руки гитару и пробовала на излом нервы напарницы, напевая одну и ту же мелодию:

Напарница сломалась буквально на следующий день. Как только Ольга вечером взяла гитару, и зазвучали знакомые до боли аккорды, как Галина взмолилась:

— Революция Ивановна, вы хоть по-русски пойте, сил уже нет. Слова вроде знакомые, а понять ничего не могу.

— У тебя же фамилия хохляцкая, как же ты не понимаешь? — задумавшись на секунду, Ольга хитро улыбнулась, забренчала ту же мелодию и запела:

Потерпев ее творчество еще пять минут, Галина решительно отобрала у Ольги гитару:

— Все. Хватит. Революция Ивановна, ну нельзя же так! Все они козлы, так что, в петлю лезть, если тебя этот кобель белобрысый забыл? Ты что не видела, что не отпускает его жена покойная? Ест его поедом, пока к себе не заберет, не успокоится… ничего ты тут не сделаешь, Революция Ивановна. Забудь. У него его судьба на лбу крупными буквами написана… он и двух лет не проживет, поверь мне… я в таких делах не ошибаюсь…

Ольга с удивлением смотрела на своего порученца, как будто в первый раз увидела.

«Вот тебе и Галка Колядко… не простая ты оказывается деваха… так-то Оленька, век живи, век учись, а дурой помрешь… внимательней на людей смотреть надо, внимательней. И не считать себя самой умной…».

* * *

Но продержалась она на свежем воздухе всего несколько дней и уже седьмого декабря звонила начальству.

— Артур Христианович, здравствуйте! Я тут сообразила кое-что, и это кое-что может представлять интерес для многих людей.

— Неделя не прошла, как ты уехала со словами — «Господи! Неужели мне завтра уже не нужно приходить в этот осточертевший кабинет!». Что, соскучилась уже?

— Вы же знаете, у меня первым делом самолеты, ну а мальчики, а мальчики потом…

— Вот поэтому они и бегут от тебя, как от огня.

— Только не надо по живому, товарищ комиссар госбезопасности первого ранга. Могли бы парня мне в порученцы определить, если вас так моя личная жизнь беспокоит…

— В Тулу со своим самоваром… там же вокруг тебя одни летчики, герои, орлы и ни одной соперницы вокруг на десять километров. Ты же Галю за соперницу не считаешь? Ладно, шутки в сторону. Ты когда будешь в управлении?

— Первый пригородный поезд приходит в Москву в 7-15, второй через час, и так дальше. Давайте, чтоб я не толкалась, пришлите машину на вокзал к 9-15. Тогда в 10–00 мы будем у вас.

— Завтра в 10–00 жду тебя в управлении.

Последние три месяца Ольга работала над заданием полученным от товарища Сталина, касательно развития страны и обстановки в мире после Второй Мировой войны. До этого она никогда не концентрировалась на какой-то теме, предпочитая действовать методом свободных ассоциаций. Много читала, изучала карты, географические названия, фамилии политических деятелей, военачальников, финансистов, предпринимателей и в ее голове начинали формироваться определенные представления связанные с прочитанным. Не обязательно сразу, иногда проходило значительное время, пока ее мозг выдавал на поверхность мысль, сформировавшуюся из бесформенных ассоциаций. Ольга ее записывала, и лишь набрав критическую массу взаимосвязанных эпизодов, выстраивала цельную картину какого-то временного периода.

Здесь же ей приходилось, вспомнив какой-то эпизод, тыкаться во тьму окружающих его событий, пытаясь разглядеть причинно-следственные связи, приведшие к данному эпизоду, и что произойдет после. Несколько раз она срывалась, настолько глубоко погружаясь в мир своих иллюзий, что теряла ощущение времени, врывалась в кабинет к Артузову и требовала срочно предупредить товарища Хрущева о последствиях его волюнтаристических решений касающихся сельского хозяйства, необходимости сконцентрировать усилия на развитии радиоэлектроники, числового программного управления, вычислительной техники.

Требовала свернуть программы изучения дальнего космического пространства и перенаправить средства на развитие сельскохозяйственной техники и многого другого, в чем мы существенно отстаем от развитых стран. На полном серьезе приносила Артузову наброски техзадания по созданию глобальной космической системы позиционирования объектов и требовала немедленного рассмотрения проекта, как одного из самых прибыльных в космической отрасли, не считая спутников связи.

Первый раз, не на шутку испугавшийся Артузов вызвал врачей, и ее увезли в больницу для душевнобольных. Долго она там не пролежала. Лечащий профессор назначил ей электрошок, новый и модный метод лечения шизофрении, тяжелых депрессивных состояний и галлюцинаций. Ему, конечно, были известны серьезные проблемы с долговременной и кратковременной памятью, как побочные явления назначаемого средства терапии. Чего профессор не знал, так это того, что Ольге также были известны негативные последствия назначаемого лечения, а истинную ценность своей, пусть несовершенной памяти она представляла значительно лучше профессора.

Зная, что спорить со светилами отечественной психиатрии опасно для ее молодого организма, Ольга решила прибегнуть к грубой физической силе. Поскольку вела она себя спокойно, не буянила, беспрекословно выполняла все указания персонала, то ее подвижность никто не ограничивал. В тот момент, когда профессор отправил сестру за уколами, назвав ей несколько незнакомых Ольге лекарств, в палате кроме него был только один дюжий санитар.

— А что это за лекарства, профессор? — спросила она, доверчиво и влюблено глядя на него своими большими, синими глазами.

— Это снотворные, душенька. Ты заснешь, а мы тебя полечим электричеством и ты проснешься совершенно здоровой.

— Ой! Тогда мне нужно срочно сходить в туалет, — застенчиво улыбнулась Ольга и доверчиво протянула руку санитару. — Помогите мне встать, пожалуйста.

— Конечно, конечно. Гриша, проведи больную.

Держась за Гришину руку, Ольга медленно встала с кровати и взглянула в его недоверчиво прищуренные глаза.

«Опытный бульдог», — мелькнуло в ее голове, пока губы медленно выговаривали:

— Спасибо! — а указательный палец свободной руки вонзился ему в глаз.

Тело санитара, потерявшего сознание от болевого шока, еще падало на землю, а Олина, сложенная лодочкой ладошка, уже ударила профессора в кадык. Пришедшая чуть позже медсестра получила несколько раз по печени и по почкам.

Живописав ей ее ближайшее мрачное будущее в случае отказа от полного и добровольного сотрудничества, Ольга в течение одной минуты привела опытного медработника в состояние дрожащего от страха существа лишенного собственной воли. После этого, Ольга, с ее помощью, связала профессора и санитара, заткнула им рты, переоделась в одежду медсестры, расспросила ее о том, о сем, и проделала с ней аналогичную процедуру, как и с предыдущими клиентами.

Вколов всем троим принесенные лекарства (не пропадать же добру), добавив каждому табуреткой по голове (чтоб не подняли шум раньше времени), она вышла из палаты с подносом в руках на котором лежали использованные иголки и ампулы, и пошла в кабинет манипуляционной сестры. Два охранника, сидящие невдалеке на стульях у стены и живо обсуждающие события прошедших выходных, не обратили на нее никакого внимания. Ведь их основным заданием было не пускать в палату никого, кроме профессора и сопровождающих его сотрудников, а девушки в белых халатах и белых косынках, так похожи друг на друга…

Никто не обратил внимания на медсестру, вышедшую из больницы в наброшенном на белый халат пальто. Может, покурить вышла, а может, начальство в другой корпус послало. Охранник на воротах забора, ограждающего территорию больницы для душевнобольных, запоздало крикнул ей в спину:

— Ты куда?

— Сейчас вернусь, — досадливо отмахнулась от него медсестра, и начала призывно размахивать руками проезжающим мимо автомобилям, предлагая оказать посильную помощь работникам советской медицины в деле скорейшей доставки их физических тел в места, где о них помнят, ждут и нуждаются.

Стоит ли удивляться, что второй или третий проезжающий мимо грузовик остановился и подобрал молодую, симпатичную медсестру. Не успел шофер открыть рот, чтоб спросить, куда хочет с ним добраться его случайная попутчица, как что-то холодное и очень острое укололо его в то место, которое каждый мужчина бережет, как зеницу ока.

— У меня в руке скальпель, — спокойно сообщила ему девушка.

— Ты что, сумасшедшая? — нервно вскрикнул водитель.

— Ага, — радостно подтвердила подлая преступница, прикинувшаяся доброй медсестрой. — Знаешь, за что меня в дурку упекли? Я своему хахалю все причиндалы отрезала, когда этого кобеля со своей лучшей подругой застала. А что я ей отрезала, так тебе того лучше не знать. — Она замолкла. Мечтательная улыбка блуждала по ее лицу, а кончик скальпеля тыкался из одной точки в другую, но все они принадлежали поверхности одного и того же органа. Холодный пот катился по лбу шофера, но он боялся смахнуть его рукой. — Все вы, сволочи, одинаковые, — злым голосом продолжила психованная попутчица, — только и думаете, куда бы засунуть то, что у вас между ног болтается. Так что, красавчик, если ты хочешь со мной расстаться ничего не потеряв, слушай, что тебе говорят, выполняй, а рот держи закрытым. А то я нервная, дернусь и все…

Приехав под окна своего кабинета, находящегося на втором этаже старинного здания, и приказав шоферу притереться машиной к самой стенке, Ольга дала ему по голове монтировкой валявшейся на полу. С трудом протиснувшись к водительской дверке мимо бесчувственного тела, Ольга подумала что нужно что-то срочно делать со своей задницей.

«Растет, как на дрожжах от канцелярской работы и не реагирует на ежедневную зарядку. Надо еще вечером бегать, хотя бы два-три километра…» — грустно думала она.

Сняв пальто и засунув в карман белого халата большую отвертку, плоскогубцы и несколько найденных гвоздей из инструментального набора лежавшего в кабине грузовика, она ловко взобралась на кузов машины. С борта грузовика до карниза второго этажа оставалось совсем немного и, вспомнив детство золотое, уже через несколько секунд Ольга добралась до окна своего кабинета. Поддев отверткой оконную раму, ей без особого труда удалось ее открыть и проникнуть в помещение.

На вопросы редких прохожих о причине такого странного поведения работника медицины, Ольга честно отвечала, что видный советский ученый забаррикадировался у себя в кабинете. Его очередной эксперимент закончился неудачей, и он собирается покончить жизнь самоубийством. Человек явно повредился головой. Все ученые немного психи, а этот, так особенно. Вызванная подмога запаздывает, и ее обязанность, как советского медика, не допустить трагической кончины ценного научного работника.

Как она и предполагала, дверь в ее кабинет была закрыта на ключ, но Ольгу это не смутило. Помня незамысловатую форму ключа, она поковыряла в замке согнутым гвоздем зажатым плоскогубцами, и тот послушно дважды щелкнул.

«Не замки, а одно название… и это в самом секретном учреждении страны», — раздраженно подумала она, ибо неоднократно обращала внимание начальства на отсутствие решеток в окнах и дрянные замки во всех кабинетах этого здания. Но, как известно, пока гром не грянет, мужик не перекрестится.

Ее кабинет был рядом с приемной Артузова. Выглянув из двери и убедившись, что зрителей на ее новый наряд не наблюдается, Ольга стремительно ворвалась в приемную и ударом деревянной ручки большой отвертки усадила обратно на стул секретаря, пытавшегося вскочить при ее появлении. Аккуратно положив бессознательную голову лейтенанта на стол, достав пистолет из его кобуры, она сняла его с предохранителя, передернула затвор и вошла в кабинет.

— Что-то случилось, Оля? — Артузов пытался не подавать виду, что он встревожен, но у него это не очень получалось.

Ольга его крепко напугала этим утром, ворвавшись в кабинет, и начав требовать личной встречи с Хрущевым, чтоб объяснить последнему к чему приведут его эксперименты с сельским хозяйством.

Артузов прекрасно представлял, чем грозит ему потеря такой ценной сотрудницы, поэтому прямо и живописно описал прибывшему вместе с санитарами светилу советской психиатрии его ближайшее будущее в случае неудачного лечения. Может быть, именно поэтому профессор решил не тянуть кота за хвост (мягко говоря) и сразу включил тяжелую артиллерию, за что и пострадал вместе с ближайшими сотрудниками.

— Нам нужно поговорить Артур Христианович, так чтоб нам никто не мешал. Если вам не трудно, возьмите ключ в столе у секретаря и закройте дверь в приемную. На пистолет не обращайте внимания, я его на вас даже не направляю, так, держу в руке. Как говорится, добрым словом и пистолетом можно добиться большего, чем одним добрым словом.

— Раньше тебе хватало доброго слова…

— Раньше вы меня не сдавали в руки мозгоправов, Артур Христианович. Даже не поинтересовались, что со мной делать собираются. Нехорошо… а теперь положите ключ на стол, помолчите и выслушайте меня. Разговаривать будем здесь, нужно за секретарем приглядывать. У него голова крепкая, очнется не вовремя, шум поднимет, испортит нам весь разговор.

Описав Артузову свое видение ситуации, Ольга добавила:

— А ведь я пришла в себя еще по дороге в больницу. Мне хватило успокоительного, которое они вкололи мне еще здесь, в управлении. Если вы признаете, что совершили ошибку, дадите мне честное слово больше никогда не отправлять меня в таких случаях в психушку, вернете удостоверение, форму и оружие, то я не буду выносить обсуждение правильности ваших поступков и моего лечения со стен этого кабинета. Ваше решение, Артур Христианович?

— Я совершил ошибку, Оля. Даю честное слово, что впредь, не дай Бог с тобой снова такое случится, буду действовать самостоятельно, ограничиваясь уколами успокоительных лекарств в течение двух-трех суток. И лишь затем обращаться к медикам. Устраивает тебя такой компромисс?

— Вполне.

— Только имей ввиду, мне придется доложить о случившемся товарищу Сталину. Он все равно узнает из других источников, и может неправильно понять наше замалчивание всей этой истории.

— Да ради бога. У меня позиция железная. Я защищала бесценные знания, принадлежащие всему советскому народу и хранящиеся в моей голове, от апологета бесчеловечных, буржуазных методов лечения, способного нанести непоправимый вред моей памяти. Если профессора после этого расстреляют, значит такая у него доля. Позвоните в больницу, чтоб там все держали язык за зубами. Санитару я выплачу компенсацию, мне все равно деньги девать некуда, даже не знаю, сколько их уже на сберкнижке лежит.

— Не расстреляют… мне как раз из больницы звонили, как ты вошла… покойника расстреливать, смысла никакого… в твоей палате только медсестру откачали. Компенсацию, семье санитара выплатишь. Если захочешь…

На следующий день в газете «Вечерняя Москва», в разделе криминальной хроники, описывалась кровавая драма разыгравшаяся в московской городской психиатрической больнице. Тяжело больной пациент сбежал из лечебницы, убив санитара и профессора. В тот же день милиция нашла беглого маньяка, который был убит при задержании, оказав сопротивление работникам милиции.

После этого случая отношения между Артузовым и Ольгой стали не то чтобы натянутыми… но прежняя легкость общения исчезла. Каждый из них чувствовал свою вину в случившемся и пытался исправить ситуацию, а в результате получалось как у двух джентльменов возле открытой двери. Оба уговаривают друг друга пройти первым, и оба стоят на месте, все больше и больше раздражаясь сложившейся ситуацией.

С другой стороны, общение по схеме начальник — подчиненный, также не имело шансов на долговременную перспективу, ибо оба прекрасно понимали, что Ольга не совсем подчиненная, а Артузов совсем не начальник.

И в сегодняшнем разговоре, Ольга решила сделать все от нее зависящее, чтоб вернуть прежние, доверительные отношения, насколько это возможно в их профессии и той степени ответственности за судьбу страны, которая была у каждого на плечах.

— Артур Христианович, мне кажется возможным следующее развитие событий: во-первых, сейчас в южной Атлантике резвится немецкий рейдер, который отправил на дно уже с десяток английских торговых судов. Вполне возможно, что он сейчас движется в сторону Аргентины, где его в районе устья реки Ла-Плата поджидают три английских крейсера. Никакой гарантии я дать не могу, что все именно так случится, но лучше ему в тот район не соваться.

— На сей раз, ты, Оленька, опоздала. Сегодня утром я слушал, как обычно, утренние новости Би-би-си, так вот, англичане восторженно передают о победе их флота над немецким пиратом, который был вынужден скрыться от возмездия в порту Монтевидео, куда стягивается для его окончательного уничтожения вся мощь Роял Неви. И как только пират покинет акваторию нейтрального порта, так сразу же будет отправлен на дно морское, где его уже заждались.

— На самом деле сторожат его в данный момент лишь два легких крейсера. Оба получили повреждения в состоявшемся бою и расстреляли больше половины боеприпаса. Третий, тяжелый крейсер, получивший серьезные повреждения, тихим ходом пытается добраться до ближайшей английской базы на Фолклендских островах. Ему на смену, через сутки придет другой крейсер, который англичане будут выдавать за линкор, установив на него муляжи. Кроме этого они распустят слухи, что вместе с линкором прибыл и авианосец. Немцы поведутся на эту уловку и затопят свой корабль прямо в порту. Когда капитан узнает правду, он застрелится, не сможет пережить такой позор. Ведь выйди он в море и прими бой, у него были бы реальные шансы перетопить все три ожидающих его корабля или с честью погибнуть. Кстати, выпрут его из порта через трое суток с момента захода, так что времени воспользоваться этой информацией в обрез.

— Это все?

— Есть еще одна важная для немцев информация. У них сложилась весьма интересная ситуация с торпедными взрывателями. Новые магнитные взрыватели страдают не доведенной до ума конструкцией, они либо не срабатывают, либо срабатывают не там где надо, их нужно срочно дорабатывать. У контактных взрывателей проблемы при эксплуатации на подводных лодках. Отказы чуть ли не во всех случаях. У надводных кораблей несрабатывание контактных взрывателей не наблюдается. По этой причине большинство торпедных пусков из подводных лодок в будущем 1940 году будут безрезультатными. Уже в этом году были примеры отказов. Заодно пусть рули высоты у торпед проверят, там вроде тоже есть проблемы.

— А откуда я это все могу знать?

— От наших лондонских агентов.

— Намекаешь, что ситуация с взрывателями это работа англичан?

— Пусть гестапо поработает. Кто ищет, тот всегда найдет.

— Зачем эта информация немцам, мне понятно. Нам то это зачем?

— Например, есть целая группа оборудования, которое немцы нам отказываются продавать, а для нас оно крайне важно.

— А они как услышат, так сразу и согласятся… что-то раньше я за тобой такой наивности не замечал.

— А вы сообщите сперва про крейсер и про реальную возможность для рейдера выиграть будущую схватку. Сейчас это для Гитлера архиважная информация, способная сохранить лицо германского флота. Намекните, что обладаете значительно более важной информацией, которой также готовы поделиться. Но не сразу, а после положительного решения вопроса о выполнении всех советских заказов.

— Хорошо. Я доложу наверх информацию и твои соображения по этому поводу…

* * *

На следующий день в кабинет рейхсканцлера с самого утра вошел взволнованный адмирал Канарис.

— Мой фюрер, вчера, во второй половине дня, представитель Абвера, работающий в нашем посольстве в Москве, встречался с руководителем внешней разведки Советского Союза, господином Артузовым по его просьбе. Господин Артузов предложил регулярно делиться с нами информацией представляющей интерес для Германии. Он четко обозначил интересы Советского Союза в этой сделке. Это, как он выразился, более лояльный подход немецкого руководства к ассортименту советских заказов и их выполнению. Запреты могут накладываться рейхсканцелярией лишь на поставки в СССР оружия и оружейных технологий, все остальное, в том числе технологии двойного применения должны быть разрешены к экспорту в Советский Союз. В качестве аванса он сообщил следующее: уже принято решение, что нашему крейсеру «Адмирал граф Шпее» разрешат пребывание в порту Монтевидео на срок не более трех суток. На помощь двум легким английским крейсерам, уже потрепанным в прошлом бою, сможет прийти на помощь лишь один тяжелый крейсер, уступающий по своим боевым возможностям тому кораблю, который «Адмирал граф Шпее» серьезно повредил в прошедшем бою. Крейсер задекорирован с помощью фальшивых труб и артиллерийских башен под линкор. Англичане уже начали компанию дезинформации, чтоб убедить капитана Лангсдорфа в своем безоговорочном превосходстве и бессмысленности предстоящего сражения. Господин Артузов взял на себя смелость гарантировать, что при выходе из порта нашему кораблю встретятся лишь перечисленные им суда. В заключение, господин Артузов заявил, что обладает информацией намного более важной для Германии, но она не столь срочная, как уже предоставленная. Ее он передаст нашему представителю лишь после положительного решения вопроса относительно расширения спектра советских заказов. В конце он добавил, что руководство Германии ничем не рискует. Выполнение и поставка заказов дело не одного дня. В случае если возникнут обоснованные сомнения в достоверности поставляемых данных, выполнение заказанных Советским Союзом изделий всегда может быть приостановлено.

— Что вы по этому поводу думаете, адмирал?

— Мой фюрер, позвольте мне разбить эту довольно сложную задачу, которую задал нам господин Артузов, на несколько более простых частей. Найдя ответ на каждую из частей, нам будет проще понять ситуацию в целом. Во-первых, оставив в стороне мотивы и источники, зададимся главным вопросом — насколько можно доверять полученной информации? Следуя формальной логике можно сразу сказать, что Артузов уверен в достоверности предлагаемой информации, иначе его действия теряют всякий смысл. Это не значит, что его не могли обмануть, но сделать это весьма непросто. Мой вывод такой: с большой долей вероятности сказанное Артузовым соответствует действительности. Перед тем как идти к вам с докладом, я поинтересовался в штабе флота последней информацией из Монтевидео. Все подтверждается. Офицеры нашего крейсера увидели некий корабль, который им показался похожим на линкор «Ринаун». По всем каналам к капитану Лангсдорфу поступает информация о прибытии значительного подкрепления к кораблям, с которыми он столкнулся. Через несколько часов, когда в Монтевидео наступит утро, уругвайская комиссия должна решить, сколько времени позволить нашему судну находиться в порту. Однако предварительная информация неутешительна и уже ясно — две недели никто не даст. Высшее руководство нашего флота склоняется к мысли затопить крейсер прямо в порту, о чем вам уже докладывали, либо сделают это в ближайшее время. Именно в это время от русских приходит информация, полностью противоречащая тому, что нам известно. Если предположить, что это хитрая дезинформация, подсунутая английской разведкой, то возникает вопрос, почему английская разведка не озаботилась распространением подобных слухов в Монтевидео? Почему англичане продемонстрировали прибывший корабль наблюдателям нашего судна? Поэтому, единственной правдоподобной версией для меня является предположение, что русским стала известна информация не представляющая для них никакого интереса и они решили ее выгодно продать. Поэтому, мое мнение таково, что имеет смысл отдать Лангсдорфу приказ на прорыв блокады. Мы рискуем только тем, что наши матросы и офицеры умрут как герои. Если же у русских достоверная информация, а мы, не вступая в бой, который могли бы выиграть, взорвем свой корабль, то это оставит пятно на репутации германского флота. Риск несоизмерим, мой фюрер.

— Этот весьма предусмотрительный господин Артузов, встретился не только с вашим человеком, но и с представителем ведомства Шелленберга. Гиммлер ушел от меня буквально перед вашим приходом, адмирал. И я рад, что ваши мнения сегодня совпали. Такое бывает нечасто. Думаю, эта информация и наша единодушная позиция добавит решительности и капитану Лангсдорфу, и нашим адмиралам. Мы преподнесем англичанам неприятный сюрприз. А если полученное ранение не позволяет капитану Лангсдорфу полноценно руководить командой в предстоящем сражении, то я надеюсь, там найдутся офицеры, которые смогут возглавить корабль вместо него. А зачем это Сталину, тоже не составляет большой тайны. Он мечтает, чтоб Германия и Великобритания вцепились друг другу в глотки. Кроме того, он знает, что его действия в Прибалтике были вызывающими и в корне противоречили заключенным соглашениям. Но на наши протесты он нагло ответил, что полностью поддерживает присоединение Австрии и не возражает против присоединения к рейху Чехии и Польши, несмотря на то, что в этих странах плебисцит не проводился. Поэтому, этот азиат, считающий себя самым умным, весьма удивлен такой резкой реакцией Германии, вставшей в этом вопросе, по его выражению, на одну сторону с плутократами Англии и САСШ! Теперь, после такого резкого ответа, он пытается этим широким жестом восстановить нормальные отношения и добиться от нас согласия на поставку оборудования, которое изготавливается только в Германии! Что вы думаете по этому поводу, адмирал?

— Мой фюрер, я считаю, что есть смысл заключить дополнительное торговое соглашение. Если предоставленная информация окажется пустышкой ничто не заставляет нас выполнять соглашение. Если сведения будут стоящими и Артузов подтвердит готовность к дальнейшему сотрудничеству… за все нужно платить… ценная информация дорогого стоит… иногда она просто бесценна.

— Хоть в этом вопросе все вернулось к норме. Гиммлер считает, что разорвать соглашение следует в любом случае, независимо оттого, что поведает нам господин Артузов. С его точки зрения, русские делятся с нами только тем, что выгодно им самим и сделают это в любом случае. Поэтому, платить за это, смысла нет. Но мы выполним соглашение. Не нужно раньше времени давать Сталину повод сомневаться в надежности нашего слова…

* * *

Утром, на очередном сеансе связи со штабом флота, капитан цур зее Ганс Лансдорф доложил, что уругвайская комиссия, осмотрев повреждения судна, предписала покинуть порт не позднее семидесяти двух часов, считая с момента захода его судна на траверс порта Монтевидео. Таким образом, корабль может находиться в порту еще в течение тридцати четырех часов. Капитан запросил инструкций. Ответ пришел незамедлительно. Прочитав текст полученного сообщения, которое принес ему побледневший шифровальщик, капитан Лансдорф сразу же продиктовал короткий ответ, и вызвал в кают-компанию всех офицеров корабля.

— Из штаба флота сообщили, что по данным разведки, в нашем районе не может быть ни линкора «Ринаун», ни авианосца «Арк Ройал». На помощь двум легким крейсерам мог прийти лишь еще один крейсер. Поэтому, наш фюрер спрашивает, остались ли на нашем судне офицеры и матросы способные отличить крейсер от линкора? Он приказывает всем трусам сойти на берег, а оставшимся на корабле прорвать блокаду и выйти в Атлантику. Поскольку я все еще являюсь капитаном этого судна, то в моем ответе фюреру сказано, что на борту крейсера «Адмирал граф Шпее» трусов нет. Завтра, вся команда выйдет в океан, согласно приказу полученному из штаба флота. В связи с этим приказываю. Подготовить корабль к выходу. Выход из порта состоится завтра, в 20–00 по местному времени. Во время выхода из порта приказываю фрегаттен-капитану Ашеру, огнем зенитных орудий потопить все восемь английских торговых судов стоящих на траверсе.

— Это нарушение всех международных норм судоходства!

— Каждого, не выполнившего приказ, ждет расстрел. А за свои действия, я отвечу либо перед фюрером, либо перед Господом. Своей властью, я отменяю приказ фюрера, на берегу останутся лишь те тяжелораненые, которые уже находятся в местной больнице. Остальные мне нужны в бою.

На следующий день, на запрос уругвайских официальных лиц, капитан ответил, что корабль готовится к затоплению, а команда к высадке на берег и сие действие произойдет до установленного уругвайскими властями срока. Ровно в 20–00 «Адмирал граф Шпее» поднял якорь и обошел акваторию порта, расстреливая в упор фугасными снарядами из 105-мм орудий все стоящие на якоре британские суда, после чего беспрепятственно направился к выходу в океан, где навстречу с ним уже двигались все три английских крейсера.

Только что прибывший тяжелый крейсер «Кумберлэнд», имеющий полный боекомплект, исправными все восемь 203-мм орудий главного калибра, шел первым, прикрывая северо-восточный выход в океан. Два легких крейсера «Ахиллес» и «Аякс», спалившие больше половины боекомплекта и имеющие весьма серьезные повреждения еще с прошлого боя, держались далеко справа от немецкого крейсера, прикрывая юго-восточное направление и оставляя «Шпее» свободным проход по центру.

Верный своей старой тактике, принесшей успех ему в прошлом бою, капитан Лангсдорф сосредоточил весь огонь на тяжелом крейсере и повел прямо на него свой корабль. Пользуясь преимуществом в дальнобойности своих 280-мм орудий главного калибра и новейшей системой управления огнем артиллерии, оборудованной радиолокатором, немецкий крейсер начал пристрелку с максимального расстояния в 110 кабельтовых и как три дня назад добился накрытия уже в третьем залпе. Лишь в отличие от прошлого боя, когда огонь велся в основном фугасными снарядами, в этот раз было принято решение приберечь фугасные снаряды для легких крейсеров. Бронебойные и полубронебойные прошивали их насквозь, не взрываясь.

В прошлом бою, многочисленные попадания фугасных снарядов, из них не менее шести прямых попаданий главного калибра превратили в руины тяжелый крейсер «Эксетер», но не смогли повлиять на управляемость судном и работу его силовых установок. В этот раз единственное попадание полубронебойного снаряда фактически решило судьбу сражения. Летевший по крутой траектории снаряд, выпущенный с дистанции 90 кабельтовых, пробив верхнюю и нижнюю палубы, взорвался в машинном отделении, разрушил осколками одну из силовых установок, вызвал пожар и убил четверых дежурных механиков. Пожар удалось достаточно быстро потушить, но скорость хода судна сразу же упала до пятнадцати узлов. Благодаря радиолокатору об этом уже через минуту узнал старший офицер артиллерии фрегаттен-капитан Пауль Ашер, который доложил капитану:

— Господин капитан, скорость противника упала до пятнадцати узлов, виден дым от пожара. Полагаю, что вышла из строя одна из силовых установок.

— Артиллерии — продолжить огонь до дистанции в сто кабельтовых, после чего обстрел прекратить. Поворот на восемь румбов зюйд. Маневрируя, выходим из зоны обстрела крейсера «Кумберлэнд», после чего ложимся на курс зюйд-тень-ост. Огонь всей артиллерии перенести на два легких крейсера. Пристрелку начать с максимальной дистанции.

План противника навязать ему бой с обоих бортов, как и три дня назад, был очевиден капитану Лангсдорфу с самого начала. Именно поэтому крейсера англичан разделились, оставив ему широкий проход. Бой на оба борта не понравился капитану Лангсдорфу еще тогда, поэтому он собирался устроить крейсеру «Кумберлэнд» лобовую атаку на встречных курсах. Поскольку они шли практически по краю фарватера, у английского крейсера было лишь две возможности: либо достаточно рано начинать левую циркуляцию в сторону своих легких крейсеров, пропуская немецкий корабль вдоль берега, либо продолжать идти в лоб с последующей артиллерийской дуэлью на встречных курсах и дистанциях пистолетного выстрела. Оба варианта устраивали капитана Лангсдорфа. В первом случае его выпускали в океан, «Кумберлэнд», развернувшись, садился ему на хвост, но бой продолжался бы на длинной дистанции, где у артиллерии крейсера «Адмирал граф Шпее» было явное преимущество. Дождавшись близкой ночи, можно было пытаться оторваться от преследования и скрыться в океане.

Во втором случае, который был более вероятен, капитан Лангсдорф планировал доблестно погибнуть, предварительно утопив своего контрагента. Сближаясь, они бы нанесли друг другу тяжелейшие повреждения, сперва артиллерией, а в конце дуэли — торпедами. Исходя из параметров судов и их вооружения, капитан Лангсдорф обосновано рассчитывал, что первым на дно отправится английский крейсер. Но как человек трезвомыслящий, понимал — его судно ненадолго переживет соперника.

Но как верно заметил кто-то из великих полководцев — самый гениальный план сражения превращается в макулатуру после первого сделанного выстрела. И этот выстрел 280-мм орудия, единственный попавший в цель из неполного десятка залпов произведенных артиллерией «Шпее» в этом бою, все поставил с ног на голову. Если раньше широкий фарватер был преимуществом англичан, позволяя всем троим кораблям свободно маневрировать и держать немецкий крейсер под перекрестным огнем, то теперь все изменилось с точностью до наоборот. Практически не поврежденный, но потерявший ход крейсер «Кумберлэнд», фактически выпадал из дальнейшего боя, не успевая по широкому фарватеру за маневрами контрагента. Немецкому крейсеру достаточно было держаться от него на расстоянии больше ста кабельтовых, чтоб не принимать во внимание огонь его артиллерии.

Теперь корабль капитана Лангсдорфа шел практически в лоб двум легким крейсерам идущим ему навстречу в походном ордере: первым «Ахиллес», сохранивший всю свою артиллерию и относительно слабо пострадавший три дня назад. Сзади, с левым уступом шел «Аякс» лишившийся двух третей артиллерии главного калибра, всех дальномеров и приборов ведения огня и представляющий опасность разве что своими торпедными аппаратами. Но и торпед после прошлого боя осталось немного, всего десяток на обоих бортах.

Перед командиром английского соединения, капитаном первого ранга Генри Харвудом стояла непростая дилемма. Такой простой и очевидный план сражения был разрушен единственным попаданием немецкого снаряда уже на пятой минуте боя. За три прошедших дня английской агентуре удалось собрать немало сведений о состоянии крейсера «Шпее» и передать эту информацию командованию соединения. Сведения были удручающими. Потери в зенитной и вспомогательной артиллерии были для предстоящего сражения несущественны. Разбитые приборы управления артиллерийским огнем фрегаттен-капитан Ашер сумел еще в прошлом бою за тридцать минут заменить таблицами стрельбы и вспомогательными вычислителями, ведь радиолокатор не пострадал, все необходимые данные для ведения стрельбы (расстояние до цели, скорость и направление движения, координаты очередного разрыва) были доступны и предельно точны.

После того, как ситуация с управлением артиллерией нормализовалась, меткость стрельбы артиллерии «Шпее» вернулась на прежний уровень, что вполне ощутил на себе «Аякс», получивший прямое попадание 280 мм фугасного снаряда. Этого хватило, чтоб полностью уничтожить систему управления огнем и повредить две артиллерийские башни главного калибра.

Благодаря тому, что вначале прошлого боя артиллерия «Шпее» была полностью сконцентрирована на крейсере «Эксетер», затем стала временно неуправляемой, легкие крейсера смогли добиться восемнадцати (!) прямых попаданий бронебойными и полубронебойными шестидюймовыми снарядами. Результат этих попаданий, мягко говоря, разочаровывал. Прямые попадания в артиллерийские башни «Шпее» приводили к рикошетам и никак их не повредили. Рубки и надстройки верхней палубы, защищенные противоосколочной броней, пронзались насквозь. Снаряд взрывался, успевая пролететь еще метров тридцать. Неудивительно, что от таких разрывов в первую очередь страдала незащищенная либо слабо бронированная зенитная и вспомогательная артиллерия.

В сегодняшнем бою восемнадцать попаданий было несбыточной мечтой. Капитан Харвуд раздумывал недолго, ведь ситуация была знакомой. Три дня назад оставшись без поддержки тяжелого крейсера, «Аякс» и «Ахиллес» вышли из боя и стали на безопасном расстоянии преследовать немецкий крейсер, дожидаясь ночи. Сегодня ситуация была аналогичной. Основная задача, не упустить немецкий рейдер из поля зрения, требовала уклониться от прямого столкновения, где можно было нанести существенные повреждения немецкому крейсеру лишь удачной торпедной атакой. Но в прошлом бою «Шпее» умудрялся уклоняться от согласованного торпедного залпа трех крейсеров с двух бортов, поэтому делать ставку на успешную торпедную атаку днем было бы верхом легкомыслия. Стиснув зубы, капитан Харвуд скомандовал начать правую циркуляцию, уходя под защиту пушек тяжелого крейсера и выпуская «Шпее» в открытый океан.

Одна тысяча сто офицеров и матросов немецкого судна, приготовившиеся принять свой последний бой и погибнуть во славу рейха, прорвали блокаду сделав всего десяток выстрелов. За ними, как тени, на расстоянии в сто двадцать кабельтовых, шли, дожидаясь ночи, два легких крейсера. Предстояло еще как-то от них оторваться ночью, либо нанести повреждения, не дающие им возможность продолжить преследование. Но по сравнению с пережитым, это всем казалось легкой прогулкой в парке.

Спустя несколько дней в газете «Правда» появилась короткая заметка о том, что на следующей неделе в Москву прибудет заместитель министра торговли Германии для подписания дополнительного соглашения к договору уже заключенному между двумя странами. Это соглашение призвано углубить и расширить двухстороннее взаимовыгодное сотрудничество во многих областях.

* * *

Шестидесятая годовщина со дня рождения вождя мирового пролетариата, секретаря ЦК ВКП(б), товарища Сталина И.В. удалась на славу. Весь этот год подарки судьбы сыпались на него, как из рога изобилия. Казалось неведомые, высшие силы щедро расплачиваются с именинником за те пятнадцать лет труда и усилий, которые он приложил чтоб вытащить страну, обескровленную как Первой Мировой, так и гражданской войной, из той пропасти разрухи и хаоса в которую она поневоле скатилась.

Через два месяца после успешного освобождения Западной Украины и Белоруссии, начался поход в Бесарабию. Король Румынии Кароль 2-й, долго держал паузу, надеясь на международную поддержку, но, в результате, был вынужден принять ультимативное требование Советского правительства. Единственное, румынская дипломатия потребовала больше времени на эвакуацию и получила лишнюю неделю. Ввод советских войск начался седьмого октября 1939 г. К тому времени многие румынские военные части так и не были выведены. Фактическое управление войсками было потеряно, и многие подразделения румынской армии занялись мародерством и грабежом оставляемых территорий. После стремительного встречного движения советских танковых дивизий, сопровождаемых мотопехотой и кавалерией, с юга и севера в направлении Кишинева и выхода на линию новой границы с Румынией, все румынские воинские части фактически попали в окружение. Большинство военнослужащих были разоружены и отправлены в Румынию, а некоторые, особенно злостные мародеры применявшие оружие — расстреляны.

Первое декабря 1939 года ознаменовалось подписанием всестороннего договора о дружбе и сотрудничестве между СССР и Японией. Подписанию предшествовало признание Советским Союзом государства Маньчжоу-го, заключению с ним договора о дружбе и добрососедстве, а также полное сворачивание военного сотрудничества с режимом Чан Кайши.

Незадолго перед этим новое правительство Латвийской республики провело плебисцит и на основании всенародного волеизъявления приняло решение присоединиться к Советскому Союзу в качестве автономной области в составе Российской федерации. В декабре аналогичные всенародные волеизъявления провели новые руководители Литвы и Эстонии.

Франция, САСШ и Великобритания отказались признать результаты плебисцита и начали обсуждать условия экономического эмбарго СССР и возможность исключения страны из Лиги Наций. Резко отрицательно отнеслась к присоединению прибалтийских республик и Германия. Советскому послу была вручена нота, в которой критиковались поспешные, несогласованные с Германией действия Советского Союза, противоречащие духу договора о дружбе и сотрудничестве заключенного между этими странами.

Советская дипломатия предложила Франции и Великобритании, как светочам мировой демократии провести повторный плебисцит, с допуском неограниченного количества международных наблюдателей, участием их в агитационной компании и в подсчете голосов. Но с двумя условиями. Все затраты на проведение повторного плебисцита берут на себя вышеназванные страны, а проводится он будет в сентябре 1940 года. САСШ сразу же заявили, что считают предложения Советского Союза разумными, дающими солидную базу для дальнейших переговоров, а поэтому, до повторного плебисцита они выступают против введения экономических и политических санкций против СССР. И даже согласны вместе с Францией и Великобританией, выделить разумную сумму денег для проведения объективного голосования. В обмен за поддержку этой политической инициативы, Североамериканские Соединенные Штаты заключили с Советским Союзом дополнительное соглашение, что все взаимные поставки по договору «Станки в обмен за лекарства», заключенного в 1938 года, будут выполнены досрочно, до 1 июля 1940 года. В САСШ в конце 1939 года вступила в строй первая фабрика по производству пенициллина, в 1940 году ожидалось окончание строительства еще двух производств. В европейских странах и в Японии в 1940 году ожидалось окончание строительства еще шести фабрик. Учитывая темпы роста производства лекарства в СССР, нетрудно было предположить стремительное падение цены на пенициллин в недалеком будущем, поэтому, все участники были заинтересованы завершить долгосрочный контракт в максимально сжатые строки, пока прописанная в договоре цена не стала историей.

Производство набукомма в СССР в 1939 году составило 1,2 триллиона единиц. Было бы еще больше, но третья введенная в строй фабрика сразу же начала выпускать новый антибиотик, названный «сталинилин». Сталинилин мог вылечить от чумы, гнойного перитонита и ряда других заболеваний, от которых пенициллин не помогал, поэтому и стоило новое лекарство на международном рынке втрое дороже.

СССР за два прошедших года на продаже лекарства, патентов, помощи в строительстве производств по выпуску антибиотиков, заработал сумму, которая в золотом эквиваленте выражалась цифрой в шестьсот тонн, что соответствовало четырехкратной годовой добычи золота в Советском Союзе. Это, в свою очередь, позволило стране приобрести в САСШ целый ряд технологий, жизненно важных для обороноспособности страны и значительно сократить объемы экспортируемого зерна, создавая стратегический запас продовольствия на случай любых форс-мажорных обстоятельств.

Лишь от Финляндии не перепало товарищу Сталину никаких подарков к юбилею. Если во всех дипломатический и военных начинаниях этого года руководству Советского Союза способствовал успех, то Финляндия прогнозировано становилась ложкой дегтя в бочке с медом. Ведущиеся еще с лета этого года переговоры об изменениях в прохождении государственной границы буксовали. Жесткая позиция финской стороны, которой Англия и Франция дали устные гарантии о помощи в случае возникновения военного конфликта, не давала возможности прийти к соглашениям устраивающим обе стороны.

С другой стороны внутренняя обстановка в Финляндии и ее практические шаги не давали возможность руководству Советского Союза довольствоваться договором о ненападении и заверениями о нейтральном статусе страны. По данным разведки элита финского общества бредила реваншистскими планами захвата Карелии и значительной части северных территорий Советского Союза вплоть до Байкала. Негласно существовало твердое намерение руководящих кругов Финляндии принять участие в войне против СССР на стороне любой из сильных европейских стран, которая решится на интервенцию. С этой целью за последние годы в Финляндии было подготовлено аэродромов и временных взлетных полос в десятки раз больше, чем требовалось для наличного авиапарка страны.

Переговоры, начавшиеся еще до подписания советско-германского договора, закончились безрезультатно. Советский Союз начал неспешно перебрасывать войска к советско-финской границе, а Финляндия объявила всеобщую мобилизацию в начале декабря.

Нарком индел товарищ Молотов, по этому поводу выступил с обстоятельной речью перед послами основных европейских государств. В ней он в частности отметил, что Финляндия, получив независимость из рук советского правительства, в ответ на многочисленные просьбы и предложения Советского Союза делами подтвердить свое желание жить в мире и дружбе, в последнее время нагнетает военную истерию в двухсторонних отношениях.

Вызывает серьезную озабоченность срочное строительство в Финляндии семнадцати аэродромов способных принять до двух тысяч военных самолетов, в то время как ВВС Финляндии насчитывают не более ста летательных аппаратов всех типов. Советское правительство так и не получило вразумительного ответа на свой запрос по этому поводу.

Из уст многих официальных представителей финского правительства, в том числе и руководителя совета обороны, господина Маннергейма, звучат территориальные претензии к Советскому Союзу, на границе участились случаи обстрела советских пограничных дозоров с финской стороны, а последний шаг руководства Финляндии равнозначен объявлению войны.

Советское правительство отдает себе отчет, что нынешняя политика Финляндии была бы невозможна без активного подстрекательства со стороны отдельных европейских государств, давно привыкших чужими руками таскать каштаны из огня. Советский Союз хочет жить в мире и дружбе со всеми странами, стремясь в мирном соревновании доказать преимущества социализма. Но Рабоче-крестьянская Красная Армия готова ответить сокрушительным ударом на любую провокацию империалистической военщины.

Сразу же после заключения мирного договора с Японией и сделанного заявления, началась серьезная реорганизация войск Дальневосточной армии, имеющих реальный боевой опыт. Две третьих командного, сержантского и рядового состава переводили в европейскую часть страны. В связи с осенним призывом, в том числе и на присоединенных территориях, численность РККА увеличивалась, создавались новые подразделения. Их было решено создавать на базе старых, обладающих боевым опытом и принимавших участие в военных конфликтах на Дальнем Востоке. С этой целью в таких подразделениях из опытных бойцов готовилось двойное и тройное количество необходимого сержантского состава, после чего часть командного и сержантского состава переводилась в новое подразделение, образуя костяк, на основе которого, формировалось полное штатное расписание новой военной единицы.

Большинство новых дивизий создавались на присоединенных территориях Бесарабии, Западной Украины, Белоруссии и новых автономных областей Российской Федеративной Социалистической республики, образованных согласно волеизъявлению народов бывших прибалтийских стран. Все имевшие боевой опыт дальневосточные подразделения легкой пехоты перебрасывались к советско-финской границе, где доукомплектовывались личным составом, изучали местность возможных боевых действий, и готовились к войне, которая вот-вот должна была начаться.

* * *

В канун Нового Года Сталин собрал руководство наркомата иностранных дел, армии и разведки с целью обсуждения ситуации сложившейся в советско-финских отношениях и утверждения окончательных планов ведения будущей военной компании.

— Товарищи, все вы знакомы с ситуацией сложившейся в наших отношениях с Финляндией и обстановкой на советско-финской границе. Сегодня мы с вами должны выработать такую совокупность дипломатических и военных действий, которые решат возникшую проблему раз и навсегда. Сейчас перед нами выступит товарищ Молотов, он коротко обрисует политическую ситуацию. Затем руководители двух наших управлений, занимающихся внешней разведкой, доложат нам то, что удалось узнать их сотрудникам, а после них, товарищ Тимошенко доложит о готовности и возможностях частей сконцентрированных на финской границе. После него мы послушаем всех, кто захочет высказать свое мнение по этому вопросу. Слушаем вас, товарищ Молотов.

— Товарищи, несмотря на все наши усилия и многочисленные предложения, Финляндия выбрала курс на военную конфронтацию, и никакие наши разумные доводы не смогли заставить их конструктивно ответить на наши инициативы. Этот агрессивный курс находит полную поддержку со стороны Франции и Великобритании, хотя ни одна из этих стран не подписала с Финляндией договора о взаимопомощи и в случае военного конфликта с Советским Союзом финны могут надеяться лишь на материальную и моральную поддержку своих вдохновителей. Реальной военной помощи они не дождутся.

— Вы в этом уверены, товарищ Молотов?

— Уверен, товарищ Сталин. Великобритания и поющая под ее дудочку Франция, получили звонкую оплеуху от Германии, которая им явно дала понять, что не будет исполнять роль марионетки. Теперь, обе эти страны, формально объявившие войну Германии, приложат все силы, чтоб расстроить наш союз с Германией и перетащить СССР на свою сторону. Но политическое и экономическое давление на СССР в случае начала войны с Финляндией они оказывать будут. Не могут же они просто так бросить своего союзника.

— В чем это будет выражаться?

— Будут давить на САСШ с целью объявления экономического эмбарго. Последует исключение нашей страны из Лиги Наций. Надо отметить, что после подписания нашего мирного договора с Японией градус наших отношений с САСШ резко пополз вниз и уверенно перешел в минусовую область. Администрация ждет любой возможности, чтоб заморозить наши экономические отношения с американскими фирмами. Мы консультировались с нашими американскими коллегами и нашими торговыми партнерами. У меня сложилось мнение, что пока мы не будем массово применять танки и авиацию, пока мы будем отвечать только на провокации с финской стороны и дело ограничится перестрелками в пограничной полосе, то наши партнеры смогут нейтрализовать все течения внутри администрации, требующие объявить нас агрессором и ввести международные санкции. В противном же случае нам могут заблокировать все контракты и все поставки, даже если они уже оплачены с нашей стороны.

— Понятно… послушаем, что нам скажет разведка. Товарищ Панфилов, доложите, что удалось узнать Разведупру Генерального штаба РККА.

— Товарищ Сталин, по нашим данным финская армия состоит из следующих частей и соединений. ВМФ имеет в своем составе два броненосца водоизмещением 4000 тонн, вооруженных 254 мм пушками с максимальной дальностью стрельбы до 30 километров. Пять подводных лодок водоизмещением 130, 300 и три по 700 тонн соответственно. 8 старых канонерских лодок водоизмещением от 280 до 400 тонн и 7 относительно новых торпедных катера английской постройки типа «Торникрофт». Кроме этого в состав флота входят несколько вооруженных ледоколов, около 30 тральщиков, 7 минных заградителей и десятки вооруженных речных катеров. Основная задача ВМФ — защита побережье Финляндии совместно с системой береговой обороны. Последняя состоит из батарей 305-, 254-, 152-мм орудий. Общая численность сил береговой обороны Финляндии составляет около тридцати тысяч человек. В целом систему береговой обороны можно охарактеризовать, как тщательно продуманную, сбалансированную, опирающуюся на надежные инженерные сооружения, в которых располагаются вышеозначенные орудия.

Военная авиация насчитывает уже больше сотни самолетов. Из них сорок истребителей, тридцать бомбардировщиков и около пятидесяти разведчиков. Число самолетов постоянно увеличивается. Финляндия получает их из Великобритании через Швецию. В основном это английские истребители устаревших моделей представляющие опасность для наших бомбардировщиков и штурмовиков при отсутствии собственного истребительного сопровождения.

Сухопутная армия Финляндии насчитывала до недавнего времени около сорока тысяч человек. Три пехотных дивизии и одна бронекавалерийская бригада, имеющая на вооружении 60 устаревших танков. Из них тридцать шеститонных английских танков «Виккерс» 1937 года выпуска и тридцать французских «Рено» построенных еще в 1920 году. После мобилизации финны организовали еще десять пехотных дивизий, которые находятся в стадии развертывания. Таким образом, после мобилизации, мы оцениваем величину сухопутной армии, как 150–160 тысяч бойцов.

На Карельском перешейке финнами выстроена глубокоэшелонированная система оборонительных позиций, начинающаяся в 15–20 километрах от советско-финской границы и заканчивающаяся городом Выборг, окраины которого и острова Выборгского залива оборудованы как узлы сопротивления, с опорными пунктами, дотами, дзотами и минными заграждениями. По нашим данным, основная масса укрытий, это дзоты, бетонных сооружений — единицы. Детальных планов нам раздобыть не удалось, есть лишь принципиальная схема трех линий обороны, основной, резервной и тыловой. Эти линии обороны прикрывают единственную дорогу, соединяющую Ленинград с Хельсинки и проходящую вдоль густозаселенных, прибрежных районов южной Финляндии. Со всех других сторон, где проходит советско-финская граница, внутренние, промышленно развитые области Финляндии, охраняют дремучие леса, болота, бездорожье. Стационарных оборонительных позиций со стороны северо-восточных границ Финляндии, по нашим сведениям, нет. Однако, немногочисленные лесные дороги могут быть легко перекрыты засеками, что и планируется финнами на случай боевых действий в тех районах.

Действовать финны будут от обороны, для наступательных действий у них нет достаточного количества артиллерии, танков, авиации, транспорта. Но обороняться будут активно, с использованием мелких диверсионных отрядов. Действуя в тылу наших войск, они должны нарушать снабжение передовых частей, жечь автотранспорт, минировать дороги.

По нашим сведениям, в ближайшие две недели, закончив подготовку к обороне, финны проведут целый ряд крупномасштабных провокаций на границе с целью вынудить РККА на ответные действия. С одной стороны, это обусловлено тем, что начало боевых действий в зимнее время создает обороняющимся очевидные преимущества. Это и трудности в применении танков и авиации в условиях полярной ночи, и очевидные бытовые неудобства с которыми столкнуться войска ведущие наступление, а именно, трудности в организации боевых позиций, ночлега, и прочих бытовых условий необходимых для полноценного отдыха.

С другой стороны, содержать отмобилизованную армию удовольствие достаточно затратное и, с точки зрения финнов, уж если конфликт неизбежен, пусть он начнется тогда, когда они к нему готовы. Финны надеются на военную помощь англичан и французов. В первую очередь истребительной авиацией. С этой целью финны соорудили около двадцати аэродромов, каждый из которых может обслуживать до сотни машин. Самолеты прибывают через Швецию, которая дала согласие на промежуточное обслуживание техники на своих аэродромах. Если коротко, то у меня все, детали лучше уточнить, отвечая на конкретные вопросы.

— Давайте сначала послушаем товарища Артузова, а потом будем задавать вопросы обоим. Слушаем вас, товарищ Артузов.

— Хочу добавить следующее — мобилизация не закончена. По нашим оценкам, финны могут довести количество личного состава до пятисот-пятисот пятидесяти тысяч человек. Это вместе с подразделениями шюцкора и вспомогательной женской службой «Лотта Свярд». Отдельно хочу остановиться на укреплениях Карельского перешейка. Действительно, большинство стационарных огневых точек трех линий обороны представляют собой деревянно-земляные сооружения. Но не следует недооценивать их устойчивость и боевые качества. Как правило, дзоты строятся как элементы в тщательно продуманной системе флангового и косоприцельного огня. Кроме бревенчатого перекрытия в четыре-пять накатов, дзоты сверху и с фронта защищены насыпкой в несколько метров толщиной, состоящей из крупных гранитных валунов, гравия, песка и глины. Чтоб разрушить такое укрепление требуется калибр не менее 152-мм и большой расход снарядов. Все это прикрыто многочисленными противотанковыми рвами, надолбами, эскарпами и противопехотными заграждениями — минными полями и колючей проволокой.

Строились укрепления на протяжении пятнадцати лет и благодаря усилиям большого «друга» нашей страны, председателя совета обороны Финляндии, господина Маннергейма, настроено за это время немало, более семисот стационарных огневых точек. Если добавить к этому природный ландшафт перешейка, десятки рек и речушек, озер, болот, каменистые гряды, крупные гранитные валуны, то и строить особо не надо. Матушка-природа сама озаботилась созданием защитных сооружений. В лоб пробивать эту линию обороны будет чрезвычайно трудно, а очевидных обходных путей, к сожалению, нет. Как было уже совершенно верно отмечено, все сухопутные обходные пути связаны с лесами и бездорожьем, легко перерезаются и могут превратиться в ловушку для соединений движущихся по ним.

Морская граница надежно прикрыта береговыми батареями, способными легко противостоять линейным кораблям Балтийского флота. Батареи насыщены современной автоматической зенитной артиллерией шведского и германского производства, затрудняющих прицельное бомбометание с пикирования. Сами бетонные сооружения, где размещены пушки береговой обороны, не по зубам стандартным двухсотпятидесяти килограммовым бомбам.

Это сильные стороны финской армии и подготовленных ею рубежей обороны. Вместе с тем присутствует и очевидная слабость. Финляндия не сможет выдержать продолжительного военного конфликта даже низкой интенсивности. Даже минимальные потери, характерные для пограничного конфликта, скажем, один погибший на пять километров границы в сутки, за четыре месяца выльются в цифру восемнадцать-двадцать тысяч, что для финнов уже очень много. Ведь это каждый пятидесятый работоспособный мужчина или каждый двадцатый юноша Финляндии. А ведь потери в длительном, даже пограничном конфликте могут быть и значительно больше названной мною цифры.

Отмобилизованная армия — это 20–30 % трудоспособного населения Финляндии. Содержать такую армию длительное время финской экономике не под силу. Это тоже одна из причин, из-за которой финны желают воевать зимой, ведь зимой отсутствие такого количества работоспособного населения наименее чувствительно для экономики. В ходе нашей работы в направлении Финляндии мы активно обменивались полученными данными с Разведупром Генштаба РККА, поэтому наши сведения практически идентичны. В своем выступлении я постарался более подробно и выпукло осветить некоторые моменты, показавшиеся мне важными.

— Какие будут вопросы к разведке, товарищи?

— У меня вопрос к товарищу Артузову. Вас послушать, товарищ Артузов, так получается, что финская армия чуть ли не равна по силе РККА, и воевать с ней совершенно невозможно. Да одного Ленинградского ВО будет достаточно, чтоб разгромить финнов в пух и прах!

— Товарищ Мерецков, хотелось бы, чтоб кроме веры в силу вверенных вам воинских частей, вы также понимали разницу между вопросом и выступлением. У кого есть ко мне вопросы, товарищи?

— Какая, по вашим данным, численность финской армии на сегодняшний день?

— С учетом ВМФ, береговой охраны и приведенных в боевую готовность частей шюцкора, это чуть больше двухсот сорока тысяч человек. Хочу отметить, что это число каждый день растет.

— Есть ли у вас данные о провокациях на границе?

— Есть данные о готовящемся минометном обстреле одной из советских пограничных застав. Финны будут отрицать свою вину и обвинять советскую сторону, а также требовать международного расследования инцидента, прекрасно понимая, что на это Советский Союз никогда не пойдет. Обстрел состоится в течение ближайшей недели, сразу после Нового Года. Хочу отметить, что провокация разрабатывается группой офицеров близких к господину Маннергейму, в тайне от официального руководства армии.

— Товарищ Панфилов, что вы можете добавить?

— Имеющиеся у нас данные, товарищ Сталин, подтверждают сказанное товарищем Артузовым. Данные по численности финской армии у нас немного ниже, но с учетом прошедшего времени с момента получения нами информации, данные приведенные товарищем Артузовым несомненно ближе к реальной цифре. Полный мобилизационный потенциал Финляндии нами оценивается даже выше, в шестьсот тысяч человек.

— А оружия на такую армию у них хватит?

— Стрелкового хватает, артиллерии и минометов — нет. Большая часть резервистов будут аналогичны нашим войскам легкой пехоты. Однако ландшафт Финляндии, огромные лесные массивы, делают эти войска весьма эффективными.

— Если вопросов больше нет, послушаем какие планы военной компании с Финляндией разработал наш Генштаб. Слушаем вас, Борис Михайлович.

— Товарищи, разработанный план ведения военных действий против Финляндии предполагает наступление и нанесение одновременных ударов с трех направлений. Наступление в северном направлении с западной и восточной стороны Ладожского озера, в западном направлении с побережья Белого моря и комбинированный воздушно-морской десант со стороны Финского залива. Начинают военные действия части ВВС, танки, пехота и артиллерия вдоль сухопутной границы с Финляндией. Одновременно ВВС наносят удары по аэродромам и военным предприятиям Финляндии, лежащим в глубине страны. Через пять-шесть дней, когда резервы финской армии будут направлены в сторону сухопутной границы, ВМС Балтийского флота при поддержке ВВС прорывают береговую оборону и высаживают десант за спиной обороняющейся группировки противника. При обсуждении места высадки десанта мы разошлись во мнениях с товарищем Кузнецовым. Генштаб предлагает высадить десант в районе Выборга, сразу за выборгской позицией прикрытия, тем самым, окружая группировку войск обороняющуюся на Карельском перешейке. Флот считает более целесообразным высадить десант в районе порта Котка, несмотря на сильные и хорошо укрепленные позиции береговой обороны расположенные на пяти островах прикрывающих порт Котка со стороны Финского залива. Впрочем, если десант будет успешным и удастся закрепиться на захваченном плацдарме, то с района порта Котка можно развивать наступление сразу в двух направлениях. На север в направлении Хельсинки и на юг в сторону Выборга и Карельского перешейка.

— А почему вы против высадки в районе порта Котка, Борис Михайлович?

— Дело в том, товарищ Сталин, что в окончательном успехе этой операции слишком большое значение имеет удачное применение новых секретных изделий 112/1 и 112/2. Без них нейтрализация крупнокалиберной артиллерии береговой обороны будет связана с большими трудностями, если вообще осуществима. Ставить успех операции в зависимость от оружия не прошедшего испытания в реальных боевых действиях мне кажется чересчур рискованным. Высадка в районе Выборга имеет свои минусы и достаточно существенные, но там использование изделий 112/1 и 112/2 некритично, можно обойтись традиционным вооружением.

— Почему вы настаиваете на порте Котка, товарищ Кузнецов?

— Товарищ Сталин, поскольку флот отвечает за успех десантной операции, то и место высадки должны выбирать мы. Возле Выборга очень сложный фарватер, множество островов, оборудованных как узлы сопротивления, шхеры, удобные для маскировки торпедных катеров и подводных лодок. Все это создает противнику отличные возможности для внезапной атаки на транспортные суда осуществляющие перевозку живой силы и техники. Порт Котка — это широкий фарватер, глубины позволяющие швартоваться океанским судам, минимум мест на побережье, где можно спрятать катера для неожиданной атаки конвоев. Наша авиаразведка имеет там возможность заранее обнаружить как надводные суда ВМФ Финляндии, так и подводные лодки. Что касается береговых батарей, то кроме изделий 112/1 и /2 мы одновременно применим бочки с зажигательной смесью, которыми наши пикирующие бомбардировщики забросают артиллерийские доты, задымление позиций противника специальными бомбами и снарядами с одновременной высадкой морского десанта. Все это позволяет нам уверенно утверждать, что береговая оборона будет нейтрализована в течение четырех-шести часов после начало операции. Зато мы получаем порт с развитой инфраструктурой, способный в короткое время принять и разгрузить большое количество транспортных судов. Руководству финской армии придется перебрасывать подкрепления своим частям в район порта Котка по открытой местности, удобной для нанесения бомбово-штурмовых ударов нашей авиацией. Поэтому, мы считаем, что более сильная береговая оборона не может быть достаточной причиной, чтоб исключить такой удобный пункт высадки десанта из числа рассматриваемых, а по сумме положительных и отрицательных сторон, он, с точки зрения флота, является безусловным лидером.

— Я думаю, мы не будем спорить в этом вопросе с наркомом ВМФ. Вы, товарищ Кузнецов, отвечаете за эту часть операции. Я надеюсь, вы понимаете, какую ответственность на себя берете.

— Так точно, товарищ Сталин. Хотелось бы еще обсудить приблизительные сроки начала боевых действий.

— У вас есть какие-то пожелания?

— Для успеха как морской, так и воздушной десантной операции жизненно-важное значение имеет погода. Нам нужно минимум три-четыре дня тихой, безветренной и безоблачной погоды, желательно после окончания полярной ночи.

— Постараемся учесть ваши пожелания. Есть вопросы к товарищу Кузнецову?

— Расскажите в чем суть этих секретных изделий 112/1 и /2, о которых шла речь в докладе?

— Эти и многие другие полезные новинки были разработаны и взяты на вооружение ВВС Балтийского флота с подачи сотрудников управления возглавляемого товарищем Артузовым, поэтому он сможет более детально ответить на ваш вопрос.

— Товарищ Артузов, думаю, не только товарищу Мерецкову будет интересно узнать детали о новинках поступивших на вооружение военно-воздушных сил. В конце заседания я дам вам слово. А теперь послушаем наркома обороны. Товарищ Тимошенко, сколько вам потребуется времени, чтоб все войска, боевая техника и боеприпасы были сконцентрированы в нужных местах, в соответствие с планами Генштаба?

— Если железная дорога и флот даст нам зеленый свет, то еще три недели. В обычном режиме, без спешки не меньше полутора месяцев. В связи с присоединением новых территорий и прибалтийских республик многие военные части передислоцируются на новые места. Работники наркомата и Генштаба работают без выходных, сутки напролет, разрабатывая соответствующие планы и согласовывая графики перевозок с наркоматом путей сообщения.

— Мы не будем требовать ничего невозможного, товарищ Тимошенко. Даже наоборот. Ну что ж товарищи, подведем итоги. В настоящее время вдоль сухопутной границы с Финляндией у нас сосредоточено двадцать дивизий легкой пехоты. Правда, многие из них прибыли в неполном составе, оставив часть бойцов в местах дислокации на присоединенных территориях. Кроме этого в направлении Карельского перешейка постепенно перебрасывается тяжелая артиллерия, а также тяжелые танки и самоходки. Но в ближайшее время мы начинать войну с Финляндией не будем. Нам нужно подготовиться к возможному экономическому эмбарго со стороны САСШ. Товарищ Молотов, у вас будет всего четыре месяца, чтоб получить от наших американских партнеров все уже оплаченные заказы, а новые разместить в Германии и Японии. Все новые контракты с фирмами из САСШ заключать лишь на условиях оплаты после поставки товара в порт отгрузки и ни днем раньше. Все принципиально важные для экономики материалы и комплектующие заказывать не на прямую, а через подставные швейцарские фирмы.

Товарищ Тимошенко, все приготовления согласно планов Генштаба должны быть закончены до тридцатого апреля. Зимой перебрасывайте в первую очередь, технику и боеприпасы, им мороз не страшен. В ответ на ожидаемые финские провокации, мы войну объявлять не будем, а назовем это активной обороной нашей государственной границы и операцией по принуждению Финляндии к миру. Все боевые действия проводить силами погранвойск и частей легкой пехоты в тридцатикилометровой приграничной полосе, без применения танков и артиллерии. ВВС использовать только в разведцелях. Но покоя финнам не давать. Внешней разведке разработать систему дезинформации противника о дате нашего генерального наступления и наших планах ведения боевых действий. Если нет вопросов, товарищи, то послушаем товарища Артузова.

— Сперва хочу заверить товарища Мерецкова, что если его вдруг обвинят в работе на иностранную разведку, я первым стану на его защиту. Два месяца назад в очередном информационном бюллетене Генштаба, рассылаемого всем начальникам военных округов с грифом «совершенно секретно», среди новинок вооружения кратко описывались, в том числе, и изделия 112/1, /2. Будь товарищ Мерецков, агентом иностранной разведки, он бы с большим вниманием читал материалы с таким грифом секретности рассылаемые Генштабом.

А если говорить по сути вопроса, то история изделий 112/1 и /2 началась еще в 1936 году, когда решался вопрос с программой строительства новых боевых кораблей для нужд военно-морского флота. В это время один из наших лучших агентов раздобыл еще не опубликованную теоретическую работу весьма известного японского адмирала, уже вышедшего на заслуженный отдых в связи с преклонным возрастом и состоянием здоровья. Работа, естественно, касалась тенденций военного кораблестроительства. Адмирал отстаивал и убедительно аргументировал точку зрения, что основными в составе военно-морской эскадры становятся не линкоры и броненосные крейсера, а авианосцы, поскольку, тот, кто выиграет битву в воздухе, тот и победит на воде. Причем, чем больше и тяжелее корабль, тем легче его потопить с помощью авиации. В доказательство этой не совсем очевидной мысли, адмирал привел пример умозрительного оружия, смертельно опасного для больших кораблей. Это пилотируемый самолет-бомба. По утверждению адмирала, а не доверять ему нет причин, одного прямого попадания тяжелой фугасной бомбы весом 1500 кг, снаряженной восьмьюстами килограммами взрывчатки, достаточно чтоб потопить средний крейсер и серьезно повредить крупный линейный корабль. Если представить себе такую бомбу в виде управляемого пилотом пикирующего самолета, то промаха не будет, особенно, если линейные размеры палубы корабля превышают 15х100 метров. Зенитная артиллерия неспособна остановить пикирующий самолет, поэтому единственной защитой от такого оружия может быть лишь собственная истребительная авиация. В силу этого бронированные линейные корабли и мощная морская артиллерия теряют свое значение, а мощь ВМФ будет определяться количеством авианосных соединений.

Прочитанное настолько впечатлило нашего товарища, что он озаботился тем, чтоб работа адмирала исчезла, а сам он скоропостижно скончался. Руководство нашей страны очень серьезно отнеслось к полученной информации, остановило программу строительства линейных кораблей и инициировало работу по проектированию и строительству авианосцев. А для защиты берегов нашей страны от чужих линейных кораблей поручило нашему управлению курировать проект по созданию вышеупомянутого пилотируемого самолета-бомбы.

В процессе работы оказалось, что не нужно посылать пилота на смерть. Требуемой точности удается достичь, если пилот, пикируя самолет на цель под углом 45 градусов и больше, зафиксирует рули и покинет кабину на расстоянии пятьсот-шестьсот метров от цели. Нос самолета с вероятностью 95 % процентов вписывается в круг диаметром десять метров, что вполне достаточно для всех возможных случаев применения такого оружия.

Так мы и тренировали наших добровольцев. Естественно, никто самолеты не гробил. Курсант, на учебном самолете с дублированной системой управления и доработанной ручкой фиксации рулей, в сопровождении инструктора, выполняя пикирование, пытается проскочить между двумя воздушными шарами. Шары поднимались на высоту около пятисот метров, расстояние между ними двадцать пять-тридцать метров. На расстоянии шестисот метров от обозначенных ворот, курсант фиксировал рули и выпрыгивал с парашютом. Инструктор определял результат попытки и выводил самолет из пике. Нужной точности добивается, конечно, не каждый курсант и не с первой попытки, но к нашему удивлению, достаточно быстро. В среднем хватает семи-восьми вылетов и потом не реже одного раза в месяц повторять прицельное пикирование.

А само изделие 112/1 — это самолет с интегрированным фугасным зарядом, предназначенным для атаки крупных судов, а 112/2 — соответственно толстостенный бетонобойный фугас предназначенный для разрушения особо прочных бетонированных и бронированных капониров крупнокалиберной береговой артиллерии. Если коротко, то все.

— Какие будут вопросы к товарищу Артузову?

— Есть ли смысл летчику прыгать? Его или зенитные пулеметы покрошат, либо взрывом собственного самолета достанет. Парашют уж точно взрывной волной запутает.

— Насчет зенитных пулеметов, то наши расчеты показывают, что шансы выжить при ожидаемой плотности огня очень хорошие. Парашют летчик раскрывает только после взрыва, а до этого планирует в затяжном прыжке. Для этого был разработан специальный комбинезон, с перепонками, как у белки-летяги. Надо понимать, что начальная скорость летчика равна скорости пикирующего самолета, порядка ста пятидесяти метров в секунду. За счет аэродинамики комбинезона она быстро падает до тридцати-сорока метров в секунду. Дождавшись взрыва, это три-четыре секунды после прыжка, летчик на высоте двести-двести пятьдесят метров раскрывает парашют и благополучно приземляется. Это не голословное утверждение, а результаты боевых испытаний по бетонному артиллерийскому доту с внешними размерами 15х30 метров, толщина стен — три метра, толщина крыши — четыре метра и трехметровая засыпка бутовым камнем и песком со всех сторон. Размеры и толщина стен дота, характерны для большинства артиллерийских капониров финской береговой артиллерии. Дот был полностью уничтожен с первой попытки, летчик приземлился благополучно.

— Судя по вашему рассказу, товарищ Артузов, летчик находился от точки взрыва на расстоянии триста-триста пятьдесят метров. Ведь его несло по инерции в ту же сторону. Мощность бомбы очень большая. Неужели он не слышал визга осколков и камней пролетающих мимо? То, что он выжил — это могла быть просто счастливая случайность. Какие параметры используемой бомбы?

— Общий вес — тысяча семьсот килограмм, триста килограмм взрывчатки ТГА-12. Отвечая на предыдущий вопрос, нет, не слышал, поскольку их не было. Тут дело вот в чем. Будь это обычная фугасная бомба, тогда да, летчику выжить было бы затруднительно. Но здесь выставлена задержка взрыва на 0.2 секунды. Это в десять раз дольше срабатывания стандартного взрывателя фугасной бомбы. Сделано это для того, чтоб заряд успел проломить не только внешнее перекрытие, но и перекрытия внутренних ярусов дота, взрываясь в самом подвале сооружения. Энергия взрыва переломает все внутри, оказавшись зажатой в очень крепкую коробку, и выплеснется наружу, в первую очередь, через амбразуры, бойницы, системы вентиляции и прочие отверстия, где не будет сопротивления потоку газов. Все сооружение весьма чувствительно тряханет, возможно, бетон потрескается и частично обрушиться, но снаружи вы увидите, как полыхнет огнем из всех дыр, дот подпрыгнет и обвалится. Летающих камней и осколков практически не будет. С кораблем ситуация аналогичная. Там задержка поменьше, 0.1 секунды, но должно хватить, чтоб бомба добралась до трюма, а то и за внешнюю обшивку, под днище, разрушая взрывом корабль ниже ватерлинии. И в этом случае обилия осколков летящих в направлении летчика не ожидается, учитывая, что заходить на цель самолет будет сзади, по ходу движения корабля.

— Неужели зенитная артиллерия огромного линейного корабля не в состоянии справиться с одним самолетом? Как-то в это слабо верится, товарищ Артузов…

— Так он и так падает, сбивать его не надо. А отклонить с траектории движения пикирующую шеститонную машину, разогнавшуюся до пятисот километров в час, это задача не для малокалиберной зенитной артиллерии. Бронированный штурмовик Илюшина, на базе которого было создано специзделие, показал в последнем конфликте на Дальнем Востоке превосходную живучесть и устойчивость в полете. Пилоты утюжили воинские колонны на бреющем полете на высоте тридцать-пятьдесят метров, под огнем всего стрелкового и зенитного вооружения имеющегося у противника. Техники насчитывали пятьдесят и больше попаданий зенитных снарядов у вернувшихся самолетов. К тому же если тебя атакуют с разных сторон шесть, восемь штурмовиков трудно понять на ком сосредоточить огонь всех стволов. Так что возможности современной зенитной артиллерии остановить самолет-бомбу вошедшую в пике, оцениваются нами, как близкие к нулю.

— Надеюсь, мы все скоро на практике увидим, насколько действительность соответствует тому, что мы услышали. Недаром товарищ Ленин говорил, «практика — критерий истины». Вы, товарищ Артузов, прирожденный рассказчик. Думаю, даже те, кто внимательно изучает бюллетень Генштаба, узнали много нового об этом необычном оружии. Если вопросов больше нет, закончим наше сегодняшнее совещание. Еще раз соберемся по этому поводу уже в конце апреля, чтоб уточнить и согласовать все детали.