Одна из основных причин просчетов в курсе проводимых реформ – отсутствие четкой трактовки самой их социально-экономической сути. Виной тому то, что в теории такие базовые понятия, как “капитализм” и “социализм”, давно перестали служить объективному анализу социально-экономических процессов развития не только в нашей стране, но и в мире в целом и превратились в орудие политиканов.

Применительно к условиям России, например, речь надо вести не об устранении государственного регулирования экономики, что неизбежно отбросит нас назад по сравнению с другими развитыми странами, а о замене жестких административных, учетно-ограничительных мер и методов более гибкими, а следовательно, и более эффективными, включая и элементы “самонастраивания” отдельных экономических подсистем.

Слабость экономической теории порождает и опасную иллюзию возможной универсальности путей экономического развития. Отсутствие единой составляющей действия экономических законов убедительно показывает нам исторический опыт мировой экономической истории.

Россия – высокоразвитая страна, где, однако, уровень жизни населения не соответствует уровню развития производительных сил. Но нельзя забывать, что уровень жизни хотя и важнейший, но далеко не единственный показатель уровня экономического развития. Относительно невысокий уровень потребления – результат не отсталости экономики в целом, а неэффективности ее структуры с позиций социальных результатов. Крупнейший ученый-экономист современности В. В. Леонтьев любил сравнивать экономику с парусным кораблем, где государственное управление – руль, а заинтересованность людей в элективной работе – ветер в парусах. В нашем плавании долго царил штиль. Пытаясь исправить ситуацию, мы усадили большую часть населения за весла. Но ведь галера – это объективный шаг назад по сравнению с парусным флотом. Эффективными такие меры на современном этапе развития человечества могут быть, как мы убедились, только в экстремальных политических ситуациях. Как только ситуация стабилизируется, корабль немедленно начинает замедлять ход.

Тупиковость направления нашего движения привела к бунту на корабле. Но, пытаясь развернуть паруса по ветру, мы почти потеряли и управление кораблем экономики. Период реформ – очередное, традиционное для России “смутное время” – пока привел только к ломке существовавшего хозяйственного механизма. Впереди у нас, говоря языком строителей, две задачи – разбор завалов и закладка фундамента. По сути дела, это и есть ответ на вопрос “что делать?”. Остается определиться, как.

В качестве основной проблемы российской экономики на современном этапе надо признать нарушение схемы простого общественного воспроизводства, не говоря уже о расширенном. Современный отлаженный социально-экономический механизм предполагает использование производственных ресурсов, реализацию товара, частичное возвращение основного продукта (в виде сырья и материалов, амортизационных отчислений), а при условии расширения и части прибавочного в производство. При этом прибавочный продукт приобретает форму новой техники и технологии, желательно более производительных. Это и означает интенсификацию общественного производства, увеличивающую его объем при меньших затратах (экономический эффект) и, как результат, повышающую уровень жизни населения (эффект социальный).

Советский хозяйственный механизм определял в целом по народному хозяйству преобладание экстенсивного направления, даже при наличии отдельных моментов интенсификации. Мы от него бежали, ломая, как говорится, каблуки. Бежали так стремительно, что порвали цепочку воспроизводства.

Перекос циркуляции экономики в сферу обращения определен объективным отсутствием личной заинтересованности самой активной части участников экономических процессов в возврате средств в производство. Наиболее выгодное занятие сейчас – спекуляция ресурсами, особенно на внешнем рынке. Возврат доходов от подобных сделок в производство – дело непростое вообще, а чем дальше, тем сложнее.

Объективная зависимость от импортных поставок, особенно в сфере товаров народного потребления (неважно в обмен на сырье или в долг), не только замораживает отечественное производство, но и создает (пусть даже теоретически) катастрофическую угрозу национальной безопасности. Представьте себе на секунду такую ситуацию: вдруг в какой-то момент эти поставки прервутся, скажем, наполовину. А если целиком? Этому есть исторический опыт. Так, Англия, где в начале века в балансе потребления продуктов питания импорт составлял 80 %, а отечественное производство только 20 %, поголодав немного в ходе двух мировых войн, пошла на значительные национальные затраты, но изменила это соотношение в зеркальном отражении.

Исторический опыт показывает и то, что любая страна, вставшая на путь перемен, вынуждена вступать в борьбу за свое новое место в уже сложившейся системе мировой экономики. Думается, у нас такой острой необходимости нет, особенно на первом этапе нового хозяйственного строительства. В пользу этого говорит и наш ресурсный потенциал, и национально-исторические особенности развития.

Россия обладает набором природных ресурсов, практически неограниченных как по составу, так и по объему, поэтому мы, в отличие от наиболее интенсивно развивавшихся во второй половине XX в. ФРГ и Японии, избавлены от внешней ресурсной зависимости.

Низкий жизненный уровень населения тоже можно рассматривать как ресурс в достаточно продолжительной перспективе (пусть уважаемый читатель простит нам внешний цинизм этого заявления) развития с позиции эластичности внутреннего рынка.

Кстати, именно это послужило пусть не решающим, но заметным слагаемым японского и немецкого экономических чудес.

Нам предстоит значительная реконструкция и замена основных производственных фондов, благо еще не до конца разоренных, особенно их относительно подвижной части – оборудования. Но исторический опыт показывает, что именно этот процесс всегда сопровождается резким подъемом экономики.

Наконец, человеческий фактор как производственный ресурс. Реформы уже ликвидировали стойкую проблему последних десятилетий советской экономики – нехватку рабочих рук, представив ее в зеркальном отражении. Наряду с совершенно очевидным отрицательным социальным эффектом тут есть и определенный положительный экономический эффект (опять просим простить нам невольный цинизм). Превышение предложения над спросом на рынке труда делает работника психологически более мобильным, с одной стороны, и повышает требования к уровню его квалификации и ответственности – с другой. Правда, вопрос квалифицированности труда очень сложен, но это отдельный разговор.

Обзор ресурсного потенциала экономики России позволяет сделать вывод о том, что у нее есть все возможности опоры на собственные силы в ближайшем периоде развития. Давайте обратимся к собственному историческому опыту и попытаемся понять, что имела в виду Екатерина Великая, сравнивая Россию с Вселенной. А вот проводить параллели между высказываемой нами позицией и кимирсеновской идеей “чучхе” не стоит. Просто надо понять, что Россия – слишком значительный элемент мировой системы по всем возможным характеристикам, чтобы быть интегрированной в нее на равных условиях без предварительной подготовки. А это для начала требует мобилизации внутренних резервов, к чему нам не привыкать.

Практические меры в этой области диктует элементарный здравый смысл, поэтому они давно у нас на слуху. Они, прежде всего, предполагают защиту отечественного производства со стороны государства, как это ни парадоксально, в конкурентоспособных отраслях. В список таких отраслей сразу попадают, например, текстильная, легкая и пищевая промышленность. Здесь достаточно поставить заградительный барьер в виде высоких и низких импортных и экспортных тарифов, дифференцируя их величину по признаку наличия отечественных производственных мощностей.

В других отраслях для формирования государственных протекционистских мер необходима более дотошная, с использованием индивидуального подхода, но очень быстрая оценка собственного производственного потенциала. Большую помощь в ее проведении может оказать Российская инженерная академия, обладающая как в силу разветвленности своих региональных отделений, так и по своему персональному составу большой объективной информацией о состоянии отечественного производства.

Другой простейшей неотложной мерой является полный отказ от импорта унифицированных по своему составу изделий, потребляемых в значительных объемах. Примером тут может служить вещевое снабжение армии, МВД, МЧС, железнодорожного транспорта и т. п. Одновременно это означает безусловный отказ от посреднических услуг многочисленных коммерческих организаций, чья активная деятельность сейчас поглощает огромную долю средств, выделяемых из и без того скудного госбюджета.

История содержит множество примеров подобной государственной политики в разные времена и в разных странах. Так, Англия довольно быстро отказалась от своего прославленного принципа свободной торговли, когда на рубеже XIX и XX вв. возникла угроза для ее собственной промышленности. Интересно заметить, что в незрелом виде эта идея содержится и в программах “молодых реформаторов” разного толка, только почему-то она приобрела форму монетаризма и перекочевала из сферы производства в сферу обращения.

Наше царское правительство на рубеже веков таможенными барьерами стимулировало ускоренное развитие российской промышленности. При этом, как мы видели, это отнюдь не ограничивало приток иностранного капитала, но в производственной его форме. На такое вложение капиталов пошли тогда даже французы, что им исторически не свойственно.

Опора на собственные силы не означает исключение России из процессов мировой интеграции, но отнюдь не в качестве источника сырья или места сброса товарных излишков. Более того, рост собственного производства является важнейшим фактором привлечения иностранных инвестиций, а с ними и новейших достижений зарубежья в области техники и технологии. Другие формы привлечения иностранного опыта в этих областях гораздо менее эффективны. Любая страна зорко стоит на страже своих научно-технических достижений, охраняя своеобразное “право первородства”, поэтому их экспорт в форме интеллектуального продукта практически исключен. Правда, реформируя свою экономику, японцы использовали, например, американские технологии производства синтетических волокон. Но, во-первых, в самих США бум производства синтетики тогда уже шел на спад; во-вторых, Япония сумела заранее подготовить для себя еще недостаточно освоенный азиатский рынок сбыта. Наконец, реализация этих, ставших к тому времени достаточно традиционными технологий преследовала узко корпоративные интересы. Не исключено, что ближайшие потомки участников сделки с западной стороны теперь втайне кусают себе локти, вспоминая, как собственные предки помогли выпустить джина японской экономики из бутылки.

Само по себе привлечение иностранных капиталов не в форме займов, а в качестве производственных инвестиций, которыми наши левые радикалы на ночь пугают детей, именуя “вражеским проникновением”, есть составная часть программы опоры на собственные силы. Обратимся вновь к историческому опыту. В конце прошлого века реформируемая экономика России испытывала явный недостаток в отечественных инвестициях. Русские купцы, разбогатевшие в сфере обращения при формировании общероссийского рынка, прижимисто осторожничали, с особой опаской поглядывая на новые отрасли промышленности. Исключение составляла только хлопчатобумажная промышленность, для которой были практически готовы и отечественный, и азиатский рынки сбыта. На короткий период в прогрессивных отраслях промышленности России образовалось преобладание западного капитала, которое наши “леваки” немедленно обозвали бы “засильем”. Но именно это и явилось толчком для пробуждения отечественной производственной активности, и удельный вес иностранной собственности стал стремительно падать.

Иностранные инвестиции, наряду с ростом объемов производства, стимулируют еще один важнейший процесс: взаимопроникновение разных производственных культур. Подобно занятиям в ланкастерской школе, здесь происходит взаимообучение, без которого эффективное сотрудничество в длительной перспективе трудно достижимо. Зарубежный обыватель постепенно избавляется от образа России как заклятого врага, но ему гораздо сложнее воспринять ее в качестве надежного и выгодного партнера.

Простейшие разумные меры надо срочно принять и в регулировании сферы обращения. О них уже столько писала пресса, что стыдно приводить их полный набор. Ограничимся самыми очевидными примерами.

Необходима срочная, тотальная и гласная ревизия всех многочисленных льгот, особенно в области экспорта и импорта. Конечная цель ее – максимальная отмена этих непродуманных “державных милостей”.

Введение государственной монополии на закупку и реализацию зарубежных лекарственных препаратов и медицинской техники. Именно монополии, а не какого-либо контроля над деятельностью коммерческих структур. Промедление здесь смерти подобно, причем в абсолютно буквальном смысле слова.

Особенно остро стоит проблема совершенствования банковской системы России. Начинать тут надо с перестройки самого Центрального банка с законодательным уточнением его прав и обязанностей. Целесообразно для этого создать специальную реорганизационную комиссию из представителей не только всех ветвей власти, но и широкого круга экспертов, причем на паритетных началах.

Наконец, совершенно очевидна необходимость ужесточения государственного финансового контроля, причем не только традиционно реализуемым путем увеличения его аппарата и бюрократических проволочек. Существуют и другие пути и возможности.

Учитывая естественную ограниченность бюджетных ресурсов, существенную роль в сфере финансового контроля может играть Институт независимого аудита.

Отдельно стоит вопрос об освоении восточных и северных территорий России. Именно вопрос, а не проблема, потому что проблем здесь множество, причем большинство из них дискуссионны. Сразу оговоримся, что речь об отторжении от России каких-либо регионов не может идти в принципе. Здесь у нас тоже есть исторический опыт, но, к сожалению, лишь печальный – Аляска. В то же время многие восточные территории и их ресурсы для нас еще долго будут “забалансовыми”. Когда на низкой высоте летишь над свободным от человеческого присутствия Забайкальем, невольно психологически понимаешь наших живущих в тесноте соседей – китайцев и японцев. Мол, сам не гам и другим не дам. Но давать не надо. И не просто так, и не за выкуп. А вот об участии зарубежных партнеров в освоении размышлять можно и нужно.

Тут вспоминается проект освоения Курил, который в начале 90-х годов предлагал к рассмотрению наш друг – профессор В. П. Федоров (в то время губернатор Сахалина и Курил). Объявить Курилы, территорию, безусловно, российскую, зоной международного освоения под патронажем ООН (тогда ООН еще не прославилась своей малопонятной сдержанностью в ходе бомбардировок Югославии). Характерно, что эта идея не вызвала энтузиазма, прежде всего, у Японии. Но ведь Япония не единственная страна в мире.

Абсолютно ясно одно, что проблемы всех дальневосточных, северных территорий должны стать предметом не только безотлагательного изучения и рассмотрения, но достаточно быстрого и взвешенного решения. Иначе может получиться как всегда. Пугает не само появление у их жителей сепаратистских или перебежческих настроений, а то, что для них есть объективная основа.

Коротко коснувшись обзора ресурсов России, мы тогда сознательно обошли вопрос о ее научно-техническом потенциале. Мы ни в коей мере не претендуем на его структурную оценку, поскольку это предмет труда большой группы более квалифицированных специалистов. Ограничимся констатацией того бесспорного факта, что пока он велик, и затронем лишь проблемы, которые непосредственно связаны с развитием экономики.

Анализируя публикации последних лет (не говоря уже об анализе структуры бюджета), невольно думаешь: на нас что, куриная слепота напала? Мы выросли теоретически под флагом идеи роста роли научно-технического прогресса в развитии человечества. И эта идея была и остается верной, в отличие от многих других. В советские времена наша система научных исследований и опытно-конструкторских разработок имела много недостатков (мы сами на них указывали), но она работала. Основной вопрос был не в наличии или отсутствии научных результатов, а в эффективности их практического применения. Но это уже в адрес гуманитариев, а не естественников.

Забвение хоть на минуту необходимости учета возможных достижений НТР в социально-экономических прогнозах, планах, проектах как на ближайшую перспективу, так и на длительный период грозит их крахом с непредсказуемыми последствиями.

Недавно один из авторов книги вел разговор с двумя нашими выдающимися конструкторами, не верить которым просто нельзя. Результат этого разговора – несколько бессонных ночей. Один собеседник твердо обещал управляемый термояд в сроки, которые мы раньше принимали для длительного, но планового горизонта, другой пугал опытной антигравитационной установкой. И напугал. То, к каким экономическим, политическим и социальным последствиям для всего мира может привести появление управляемой термоядерной реакции как объекта промышленного внедрения, не то что обсчитать, но просто представить сложно и страшно. Утешает только одно, что Россия в силу своего географического положения может стать самой подходящей страной для проведения этой новой технической революции.

Не менее страшно для нашего общества даже не остановка, а просто замедление процесса научных исследований, в том числе, а может и в первую очередь – фундаментальных. В качестве исторического примера вспомним средневековую “революцию цен” в Европе. В ходе ее испанское и португальское золото и серебро тогда не просто перетекли плавно из этих стран в промышленно более развитую Англию, но и на века заморозилось их экономическое развитие. В наше время в качестве революционизирующего фактора выступает научно-технический прогресс, поэтому восстановление финансирования научных исследований и конструкторских разработок в необходимых объектах следует рассматривать как задачу столь же неотложную, как своевременные выплата и индексация пенсий. Государство и здесь должно играть ведущую роль как в прямом финансировании, так и в привлечении и аккумуляции других источников средств.

В том же ряду стоит и вопрос финансирования образования и поддержки высокого искусства, для современного состояния которого нет иного названия, как позор нации.

Приведем пример. Месячная зарплата профессора столичного вуза в марте 1999 г. составляла примерно треть от денежного дохода среднестатистического москвича, или около 50 пресловутых у. е. Казалось бы, хуже некуда. Ан, есть! Профессор московской консерватории получает еще меньше. Мы не хотим обижать ни себя, ни наших коллег, но консерваторцы раньше всегда выделялись среди обычной профессуры. Как правило, ими становились люди с мировыми именами. Сейчас из талантливых музыкантов в стране остались единицы, да и те влачат нищенское существование. Равно как и художники, и артисты, и литераторы. Творческая молодежь изначально ориентирована на выезд за рубеж, за что упрекать ее просто не хватает духа. Зато периодически возникают быстро угасающие скандалы по поводу очередной неуплаты налогов деятелями нашей новой поющей эстрады. Эстрады, которая в абсолютном своем большинстве наш другой бесконечный и неизбывный национальный позор, символ и стимул общественной деградации.

Грозит прерваться и цепь преемственности традиций российской культуры, науки и образования, которые сумели выжить даже в тяжелейшие времена. На практике с экономической точки зрения это означает потерю ресурсного потенциала страны для будущего. С моральной же точки зрения это означает катастрофу не только национального, но и мирового масштаба. Решение этих проблем – первоочередная задача государства. Иначе у него просто нет никакого будущего, за исключением позорного клейма.

Ключ к решению многих задач лежит не только в совершенствовании действующего крайне неэффективно налогового механизма, но и в разработке новой налоговой системы.

Исходным моментом здесь должно стать понимание того, что она будет являться пока основным, а в более длительной перспективе почти абсолютным инструментом государственного регулирования экономики. Как и у других функций государственного управления, цель ее существования – обеспечение оптимального сочетания интересов отдельных граждан и общества в целом при примате общечеловеческих ценностей. Таким образом, налогообложение предусматривает реализацию не только чисто экономической, но и социальной политики.

Необходимо сформулировать те основные задачи, которые должна решать налоговая система в целом, исходя из сформулированной выше ее целевой функции:

регулирование макропропорций путем воздействия на микропропорции (например, влияние на соотношение уровней потребления и накопления в народном хозяйстве путем понижения или повышения налоговых ставок на инвестиции);

регулирование территориальных пропорций (например, влияние на ускорение развития отдельных регионов путем уменьшения для них ставок федеральных налогов);

регулирование социальных пропорций (например, введение прогрессивных налогов на сверхвысокие доходы).

Само государственное регулирование экономикой через налогообложение реализуется двумя путями: косвенным – путем дифференциации налогов и их ставок и прямым – через формирование и исполнение бюджета. Поскольку этот вопрос имеет самостоятельное значение, он будет рассмотрен ниже.

Не вдаваясь в схематическую группировку по различным их признакам, попробуем сформулировать общие (синтетические) требования к системе налогов:

соответствие ее объективному уровню и условиям развития экономики;

обеспечение формирования бюджета в объеме, достаточном для решения общенациональных задач (социальная защищенность, обороноспособность, управляемость и т. п.);

стимулирование экономической активности населения; обеспечение максимально достижимого уровня стабильности налоговых ставок;

максимально возможная простота налоговой системы в понимании населения;

стимулирование на микроуровне вложения средств в решение социальных проблем;

соответствие фискальной системы уровню ее кадрового и технического оснащения.

При этом безусловным требованием является соответствие налоговой системы не только объективным экономическим законам, но и существующим правовым основам государства.

Рассмотренные выше общие вопросы построения налоговой системы позволяют нам перейти к анализу конкретных проблем современности.

Для переходного этапа решение конкретных задач развития имеет не менее (если не более) важное значение, чем системных.

На наш взгляд, суммарной задачей развития экономики России на ближайшие годы является перестройка ее структуры в пользу роста производства товаров народного потребления без потери научно-технического потенциала страны.

В определенной степени другими (системными) задачами являются такие, как стабилизация и последующий рост объемов производства вообще; стабилизация рубля и обеспечение его конвертируемости; приватизация; проведение финансово-бюджетной и налоговой реформ и др.

В то же время необходимо помнить, что налоговая реформа “обслуживает” решение и перечисленных, и других задач первого и второго порядка. Понимая это, можно сразу перейти к ответу на основные вопросы по ее проведению.

1. Налоговая система, включая и величину ставок, установленная в результате реформы, должна действовать 5–7 лет.

2. По признаку формирования и использования бюджетов налоги должны быть разделены на федеральные, республиканские (областные), муниципальные. При этом при формировании местных бюджетов надо заложить принцип их бездотируемости.

3. Надо установить принцип равенства налоговых ставок для юридических лиц независимо от формы собственности, подданства собственников.

4. В качестве основного источника формирования госбюджета предусмотреть налог на прибыль, формируемый в сферах производства и обращения.

5. Ввести дифференцированные налоговые ставки по отраслям и назначению продукции, установив такую последовательность нарастающей ставки налогообложения:

а) сельское хозяйство (минимальное налогообложение);

б) промышленность:

производство продуктов питания;

производство лекарств и лекарственных препаратов;

производство одежды, обуви и т. д.;

в) строительство:

строительство жилья и объектов социально-культурного назначения и т. д.;

г) сфера обращения.

6. Ввести регрессивную шкалу налоговых ставок в производственной сфере пропорционально росту объема производства в натуральном выражении. Проект методики расчета индекса физического объема продукции разработан в Госкомстате РФ (имея в виду, что физический объем налогов будет возмещен в сфере обращения).

7. Ввести пониженную ставку налогов на инвестиции в производственную сферу, распространив на этот налог шкалу, предусмотренную в п. 5.

Распространить действие данного пункта на затраты на НИОКР по тематике, включенной в “государственный реестр” приоритетных разработок.

8. Установить принцип одноразового взыскания налога на каждый результат хозяйственной деятельности (например, либо налог на прибыль акционерного общества в целом, либо налог на доход отдельных акционеров).

9. Предусмотреть полное освобождение от налога на три года вновь организованных сельскохозяйственных производств (фермеров) и на один-два года для промышленных и строительных организаций, упомянутых в п. 5.

10. Предусмотреть льготное налогообложение или полное освобождение от налогов в тех сферах деятельности, которые связаны с развитием ресурсного потенциала для будущего (экология, медицина, образование, фундаментальная наука, культура).

Среди другой группы налогов с юридических лиц, которые должны составить значительную часть наполнения бюджета, особую роль играет налог на землю. Окончательно эффективное решение вопроса об этом налоге не может быть достигнуто без принятия цивилизованного закона о земле, а также завершения кадастровой оценки земли. Если второй вопрос очевиден, то первое положение требует дополнительного рассмотрения.

Принципиально здесь – кто использует землю как производственный ресурс: собственник земли или арендатор. В том случае, если собственник использует землю сам, то на него целесообразно распространить льготы, предусмотренные п. 5; аналогичный подход может быть применен и к налогу на имущество.

В совокупности с реформированным налогом на прибыль действие этих налогов будет стимулировать интенсификацию производства.

Отдельное место в группе этих налогов занимает налог на использование недр, источником которого является суверенное право государства на подземное природное богатство, поэтому этот налог должен регулироваться законодательством о недрах.

Наиболее простым представляется вопрос реформирования налога на доходы граждан. В условиях рыночной экономики каждый гражданин выступает либо как собственник, либо как наемный работник, либо как тот и другой одновременно.

Вопросы налогообложения гражданина как собственника рассмотрены выше. Что касается налога на заработную плату, здесь целесообразно исключить принцип прогрессивности, который неизбежно снижает трудовую активность населения.

Наиболее тесная связь, естественно, прослеживается между реформированием налоговой и финансово-бюджетной систем. Мы сами уже имеем недавний горький опыт, когда знаменитая “антиалкогольная реформа”, предпринятая с благими целями, но без анализа и изменения финансового механизма, надолго подорвала бюджет страны.

В нормально функционирующей экономике формирование и расходование государственного бюджета является практически полным отражением всей государственной политики, поэтому подрыв бюджета неизбежно приведет к потере “управляемости” государством, причем не только в сфере экономики.

В нашем случае проблема осложняется и тем, что налоговая реформа предусматривает дифференциацию реальных налогов на федеральные и местные. В то же время это диктуется объективными процессами, так как практика “перехватывания” федеральных налогов местными властями все учащается. Все это лишний раз доказывает необходимость проведения реформы.

Необходимо создать систему взаимосвязанных расчетов обязательных объемов бюджетных поступлений и величины налоговых ставок, особенно если реформа будет предусматривать их фиксацию на значительный период. Имеющиеся методы экономико-математического моделирования позволяют произвести подобные расчеты с достаточной степенью достоверности.

Однако полной гарантии быть не может, поэтому налоговая реформа в любом случае должна предусмотреть дополнительные, резервные источники бюджетных поступлений. Простейшим примером может служить возможность откупа государственной монополии на торговлю винно-водочными изделиями.

При этом подобные резервы необходимо не только предусмотреть при проведении реформы, но и законодательно их оформить, иначе реформа потеряет свой основной смысл – обеспечение доверия между производителями и государством и стабильности их взаимоотношений.

Другая большая группа вопросов связана с землепользованием и землевладением. Без принятия цивилизованного закона о земле невозможно определить правовую основу дифференцированного налога на землепользование и налога на сельскохозяйственное производство.

Эта группа вопросов естественным образом перерастает в следующую – обеспечение стабильности рубля.

Исключение земли, вернее, ее стоимости из финансового оборота (равно как и подавляющей массы основных фондов) порождает постоянную искусственную инфляцию, так как средства обращения в современном виде не способны обслужить весь объем товародвижения. В результате, как справедливо отмечают многие экономисты, наши граждане выплачивают огромный скрытый эмиссионный налог.

Таким образом, скорейшее цивилизованное решение вопроса о земле явится одновременно и необходимым условием успешного проведения всех реформ, в том числе и налоговой!

Уважаемый читатель! Авторы книги еще раз хотят подчеркнуть, что отнюдь не претендуют на полноту не только изложения, но и осмысления всего клубка современных экономических и социально-психологических проблем России. Но анализ пути ее развития вселяет в нас твердую уверенность в том, что сейчас мы стоим у порога быстрого и устойчивого прогресса.