ПЕРВЫЕ ШАГИ

Неосознанно Коновалов чувствовал, что с ним происходит нечто необъяснимое, нечто такое, что не укладывается не только в традиционные знания по медицине, но и в общие представления о человеке, природе, окружающем мире. Но тогда он еще пытался подыскать происходящему какие-нибудь логические объяснения. Отчасти он списывал произведенный эффект обезболивания на свое личное обаяние, которого ему всегда было не занимать. Он предполагал, что это может быть психотерапевтический эффект. Смутно чувствуя, что подобное объяснение не совсем подходит, он все-таки оставался на позициях ортодоксального медика, не смея еще поверить, что существуют иные пути, не смея принять их.

Ломка стереотипов – дело не одного дня. В последующие годы ему предстояло стать иным человеком в полном смысле этого слова: принять иной мир, иной путь, веру в иную реальность. Ему предстояло совершить переворот не только в медицине, но и прежде всего – в собственных мыслях и в собственной жизни. И подталкивали его к этому не рассуждения, а практика. Фактов, свидетельствующих о его "чудесном" и непостижимом влиянии на больных, становилось все больше и больше. И именно они выводили его на новый, никем не изведанный путь.

В этот период с ним стали происходить необыкновенные вещи. Может быть, в следующих своих книгах он расскажет о них более подробно. Ему постепенно открывался невидимый обычным человеческим взглядом мир, он обретал духовное прозрение. Новые открытия не укладывались в привычную логику, но вполне укладывались в ту новую логику, которая постепенно меняла его устоявшиеся взгляды.

"Итак, я встал на путь познания совершенно нового, непознанного… Как любой путь, по которому ты никогда не шел, а вести тебя некому, этот путь, конечно же, я это знал, обещал быть нелегким. Но я без колебаний, с глубокой верой пошел по этому пути, потому что чувствовал Силу, которая вкладывала в меня порцию за порцией неведомые ЗНАНИЯ, которая (теперь я это понимаю особенно отчетливо) давала мне возможность максимально использовать, даже в начале моего пути, в начале моего становления, те небольшие фрагменты-порции Энергии для утверждения самого себя, для обретения уверенности в себе и не дала мне даже малейшего повода уже тогда усомниться в ее реальности. И что самое важное, дозирование знаний шло (да и сегодня продолжает идти) таким образом, чтобы не вызвать у меня состояния кризиса сознания, логики, то есть не превратить в лишенного рассудка человека. (А ведь это вполне возможно. Во всяком случае, мы, знаем из истории множество примеров, когда контакты, с информационными полями систем тонкого мира приводили людей к потере рассудка. Или наоборот: люди после тяжелых травм, катастроф, заболеваний головного мозга вдруг получали возможность видеть тонкий мир).

И хотя я требовал, в прямом смысле слова, как можно скорее объяснить мне те или иные причины. событий, причины, того или иного заболевания, хотя я молил дать мне возможность избавить от страданий того или иного тяжелейшего больного, порции знаний (как я теперь понимаю) оставались строго выверенными по отношению прежде всего к моему сознанию. В это время произошло много различных событий, потрясших меня и мою семью. О некоторых из них можно говорить, о других пока нельзя, время еще не пришло…"

Приблизительно в это время в клинику поступила пациентка с тяжелейшим диагнозом: гангрена пальцев ноги на фоне сахарного диабета. Когда женщину привезли, всем врачам было ясно, что ампутация неизбежна. Дикая боль не давала ей и минутной передышки. Наркотики снимали эту боль на непродолжительное время. К тому же у пациентки были проблемы с сердцем: пациентка немолодая, сердце могло не выдержать того напряжения, в котором держала весь организм чудовищная боль.

Женщина кричала практически без перерывов: в ноге шел процесс омертвения тканей. Сергей Сергеевич увидел ее впервые на одном из дежурств: изможденная, обессилевшая от боли женщина, в глазах – мольба и безысходность. К тому времени он уже не сомневался, что приходящая с ним сила лечит. "Но надо понимать мое состояние тогда, в начале моего пути, – объясняет он. – Душой и всем сердцем я чувствовал, что помогаю, и видел результаты. Но во мне продолжалась борьба между логикой врача и зарождающейся логикой будущего доктора-целителя". Он провел рукой над ногами пациентки. Никакого эффекта! Он второй раз провел рукой, и снова – ничего. И вдруг – озарение, знание! Он понял, почувствовал, что снять боль можно только воздействуя на спинной мозг, то есть на центры, блокировав периферические нервы от центра.

Он "вывел" спинной мозг женщины в тонкий план и блокировал боль по типу проводниковой анестезии с помощью Энергии. Правда, тогда он еще не называл эту силу Энергией, а просто понял, что может снять и эту боль.

Внешне ничего не происходило. Больная лежит, Доктор молча стоит рядом. Через три минуты боль ушла, лицо женщины порозовело и разгладилось.

Сергей Сергеевич продолжал воздействие, направив его на улучшение хотя бы микроциркуляции в закупоренных сосудах ноги. Когда Сергей Сергеевич закончил "процедуру", женщина заговорила: "Доктор! Тепло в ногах! Что-то там пульсирует! Доктор, мне хорошо!"

Десять-двенадцать часов женщина не испытывала боли. Даже хирурги, которые готовили ее к ампутации, были потрясены. Все они знали о способностях своего коллеги, но, так же как и он сам поначалу, считали, что обезболивающее действие производит его талант психотерапевта или, в конце концов, гипноз. Но они не хуже Коновалова понимали, что такую боль, против которой бессильны даже наркотики, никакая психотерапия, никакой гипноз снять не могут. Этот случай окончательно убедил Сергея Сергеевича в том, что Сила, к которой он прикоснулся, не имеет ничего общего ни с психотерапией, ни с гипнозом. Да и не занимался никогда Сергей Сергеевич ни тем, ни другим.

Он чувствовал, как эта Сила увеличивается день ото дня, как под ее воздействием меняются его взгляды на жизнь, и затаив дыхание наблюдал собственное перерождение. Через некоторое время, в день его дежурства, у одного из больных, который поступил в отделение с инфарктом миокарда, произошел инсульт. Закупорка артерий вела к парезу левой руки и ноги, медсестра прибежала за Коноваловым. Сергей Сергеевич вскинул руки. Он тогда еще не знал, что делать это вовсе не обязательно, но знания приходили постепенно, шаг за шагом, и он еще некоторое время использовал жест, который помог ему однажды. Он "вывел" пораженный участок закрытой артериальной системы в тонкий план и провел лечение. Через пять минут мозговое кровообращение восстановилось, и больной даже не узнал, что же с ним произошло. Все, кто находился в палате, замерли. Через несколько минут молчание прервал молодой человек – санитар, помогавший обслуживать больных. У него был перелом руки, и вот уже несколько дней мучили сильные боли. "У меня рука не болит!" – удивленно сказал он и пошевелил пальцами, не веря сам себе…

Так практика постепенно формировала новое мировоззрение Доктора, вооружая его новой логикой.

Доктор Коновалов медленно отходил от прежних стереотипов. Невозможно в один день поверить в существование чего-то сверхъестественного, если тридцать пять лет был материалистом, и не просто материалистом, а врачом – то есть дважды материалистом.

 

СИЛА, УКАЗЫВАЮЩАЯ ПУТЬ

Понимая, что обладает некой Силой, он все еще не сворачивал с проторенной дороги современной медицины. Он видел перед собой больного человека, у которого поражен тот или иной орган или физиологическая система. Он осматривал больного, назначал ему традиционное обследование, ставил клинический диагноз, назначал лечение… То есть он оставался все тем же врачом, только воздействовал на больной организм еще дополнительно с помощью неизученной, но реально существующей Силы. Сергей Сергеевич продолжал вести прежний образ жизни, искренне считая себя обычным человеком, у которого открылись необычные способности. То, что это были не просто способности, а прозрение своего пути, он, может быть, только предчувствовал тогда. Но все еще не смел переступить черту, полностью оторваться от той жизни, к укладу которой привык.

Его жизнь всегда подчинялась работе, начиная с первых дней практики, когда он по распределению работал под Мурманском. Дежурства сменялись срочными ночными вызовами, вызовы – дежурствами.

Приходилось спасать обмороженных, выхаживать попавших в завалы солдат, принимать роды в машине, не успевшей доставить женщину в роддом. А в редкие свободные вечера у них дома собирались друзья. Как-то так сложилось, что они с Антониной Константиновной везде, куда бы ни забросила их судьба, становились душой компании. Веселая красавица и молодой Доктор, великолепно игравший на пианино, были удивительно яркой парой, и в их доме никому не приходилось скучать.

А музыка? Если начинать говорить о его музыке, то можно написать еще одну книгу. Сергею Сергеевичу Коновалову было дано от рождения слишком много. И все у него получалось. Поэтому выбирать было трудно. А перед ним расстилался не один путь.

Он мог продолжать практику военного врача, к тому времени у него был материал, пожалуй, не на одну диссертацию. Звания, научные регалии – не об этом ли мечтают многие? Он мог полностью уйти в музыку, к тому времени он уже приобрел достаточно широкую известность своими музыкальными композициями, песнями, романсами. Под его "Поток" ленинградские фигуристы Олег Макаров и Лариса Селезнева стали чемпионами страны, а затем победили на европейском чемпионате. Затем его музыка звучала на Олимпийских играх в Калгари и на чемпионате мира в Праге. В течение двух лет он написал более 80 музыкальных произведений, его песни и импровизации звучали по радио, посыпались заказы с телевидения, со студий художественных и научно-популярных фильмов. Но открывающийся ему мир неведомой Силы, способной исцелять людей, захватывал его все больше и больше. Менялись его взгляды, менялся он сам.

С годами этот процесс не прекратился. И сейчас, восемь лет спустя, он продолжает открывать для себя и для своих пациентов новый необъятный мир, вытаскивать их не только из болезней, но и из тех узких горизонтов, в которых они были зажаты своим жизненным укладом. Он открывает для них дверь в удивительное будущее, и не войти туда – значит остаться в плену своих болезней, в плену той жизни, которая их спровоцировала.

Коновалов – панацея, но он – не лекарство. Нельзя "принять" его сеансы вместо таблеток и снова вернуться в тот удушливый мирок, который и породил боль и страдания. Иначе снова возникнет боль, снова вернется болезнь. Полностью выздороветь и сохранить драгоценное здоровье может только тот, кто поймет, что встал на новый путь и должен многое поменять в своей жизни. И практически все пациенты рано или поздно понимают это.

Из истории болезни 1011222 (1964 г.р.): "Здравствуйте, дорогой Доктор и Учитель Сергей Сергеевич! Посещаю уже 14-ю Вашу серию сеансов с 1996 года с перерывами. Пришла на сеансы с глубокой эрозией шейки матки (было подозрение на рак), воспалением придатков, фиброаденоматозом обеих молочных желез, аутоиммунным тиреоидитом, остеохондрозом и радикулитом, хроническим бронхитом и тонзиллитом, варикозным расширением вен обеих ног и высокой миопией обоих глаз. Помимо этих диагнозов, меня мучила бессонница. Каких только лекарств я не перепробовала! Снотворные, сильнодействующие средства.

Лечилась, Вы ведь знаете, как и где. Там, где претендуют на лечение души, а вместо этого.., вместо этого – израненная, мятущаяся, больная душа, боль и трещина, раскалывающая мир на До и После. Я думала, никогда не смогу пережить той боли, унижения и позора, что пришлось пережить. А в результате, походив к Вам на замечательные сеансы (для меня это даже не только лечебные сеансы, а скорее редкостное откровение и возможность постоянного познания и движения вперед, от тьмы к свету), так вот, – походив на сеансы, я полностью избавилась не только от бессонницы, но и от той мучительной тоски, которую у меня вызывали воспоминания о том периоде моей жизни. Теперь я могу спокойно рассказать об этом Вам, и в этой победе над своими воспоминаниями я не могу не видеть Вашего необыкновенного участия. Вы говорите нам о возможностях нашего организма. Сегодня, 28 апреля 1998 года, когда я пишу эти строки, я хочу рассказать Вам, дорогой мой Доктор, что сегодня на сеансе Ваши слова вливались в мою душу мощной струей света… Они несли в себе не только знания уникальные, не только мудрость человека, познавшего законы развития Вселенной, но и поразительное Божественное откровение Доброй и Всемогущей Силы… Вы говорили: "Начни с себя". Доктор, как же труден этот путь!

Как же сложно и трудно бывает мне с самой собой, такой беспомощной по отношению к себе.., пришла к Вам в самую тяжелую минуту… Беспощадный диагноз, муж, который сказал, что это – мои проблемы.., а сама я была какой… Вы помните.., бесконечные слезы, работы не было, мне казалось, что я уже ничего не могу, ничего не умею, никому не нужна. Как же я рыдала, когда услышала Ваши слова:

"Посмотрите на свои руки…" Мои ладошки смотрели на меня с таким укором: "Что сделала ты для нас? Постоянно купала в хлорке и стиральном порошке? А ведь мы когда-то играли на пианино… А ведь мы так беззащитны, когда ты, нервничая, грызешь ногти!" Да, Сергей Сергеевич, мне так стыдно, но я до сих пор, в 33 года, не избавилась от пагубной привычки. А потом я плакала, и слезы лились ручьем… А потом настал мучительный период диагностики – сначала болели ноги, потом начались проблемы с сосудами головы. Был период, когда мне захотелось все бросить и бежать. Бежать! Но куда и от кого? От себя! Опять – от себя. Но там, в душе уже жила вера и надежда на то, что Доктор с волшебными (все равно волшебными!) глазами мне поможет.

Я шла по жизни, как ночью по болоту, нащупывая тропинку, я спотыкалась и падала, иногда так и замирала, уставая бороться за жизнь. Как же я могла думать, даже думать: "Жизнь… Что она для меня?" Как могла я быть такой слепой, глухой, бесчувственной ко всем движениям этой многогранной жизни, которая сверкала, гремела, иногда мучила, ранила, но звала за собой…

Во тьме появился луч света, забрезжила надежда с Вашим приходом в мою жизнь. Мои знакомые говорят: "Ты так изменилась, тебя просто не узнать! Постройнела, похорошела…" Если бы они знали, каким сложным был для меня этот путь, и если бы не Вы, не Ваша поразительная мудрость и великое терпение, не знаю, что бы стало со мной.

Я начинаю, только начинаю теперь осознавать, что значит "начать с себя". Увидеть в себе то, что мешает выздоровлению, – мало. Это только начало пути. Гораздо сложнее день за днем, час за часом пытаться стать лучше. Вот я прихожу домой спокойная и уже через некоторое время начинаю раздражаться: немытый пол, неглаженое белье. Но это же мои дела! А мне хочется скопившееся раздражение излить на кого-то, снять с себя этот груз. Но разве таким путем? Разве так нужно было снимать груз печалей и забот? Перекладывая их на чужие плечи? Я шла от себя, Доктор, и я шла к себе, новой, только начинающей меняться, более терпимой. Но оставалась все еще обидчивой и впечатлительной, ранимой и иногда безумно ехидной с близким мне человеком. Я сейчас постоянно думаю о своих поступках. Я стала бояться обидеть кого-нибудь неуместным словом, намеком.

И вдруг я поняла: боже мой, как же прекрасна жизнь! Каждое ее мгновение! Каждая секунда… Вот я возвращаюсь из Мариинского театра, в ушах все еще звучит замечательная музыка Сергея Прокофьева, а на улице метель, мокрый снег…

В апреле… Кто-то скажет – ужасная погода. В этой поземке вдруг встает Никольский собор, такой прекрасный в своей монументальности.., а потом из светящегося окна трамвая я вижу, как проплывает мимо мой родной город, и я начинаю понимать, что эти мгновения, эти божественные искорки – и есть минуты подлинного счастья. Для меня счастье – это гармония, это стремление к душевному покою. И тут я поняла, что все у меня впереди – и женское счастье, и любовь… А я себя уже похоронила пять лет назад. А сегодня в день, когда весна вступила в свои права, когда на улице было тепло, как в июне, я шла по набережной Невы на сеанс к Вам. "Господи, спасибо тебе за этот миг, спасибо, что я здесь, а не там". А я ведь дважды могла бы быть уже там, во время двух моих операций. Я не знала тогда о Вас, мой дорогой Сергей Сергеевич. Но я не знала ничего и о себе. Ровным счетом ничего о своем организме, о своей рвущейся на части душе. Я была словно корабль без парусов и ветрил, несущийся в открытом море. Где капитан? Где команда? Все спят беспробудным сном, а палуба пуста. И свищет ветер. Я избавилась на сеансах не только от лишнего веса, стала спокойно и хорошо спать. Написать только об этом и закрыть тетрадь означало бы, что я ничего не понимаю в Вашем лечении. Я, конечно, еще только-только пытаюсь понять, и порой мне трудно, но тут же я чувствую вашу помощь и поддержку…

Как часто мы спешим и торопим свое завтра. "А сегодня?" – спрашиваете Вы. Действительно, зачем мне сегодня?

Зачем я живу? Кажется, я начинаю понимать. Для радости и любви. Дарить радость себе и людям. Нести любовь. Но как сложно, как сложно понять и принять эти простые истины…

Вам часто пишут: верните мужа, верните жену… А я не прошу ни об этом, ни о каком другом готовом рецепте семейного счастья. По-моему, готового рецепта счастья просто нет. Каждый должен искать его сам, пройти свой путь.

Поэтому я прошу вас об одном: поддержите меня на этом пути… А я постараюсь сама найти свой путь, потому что никто за меня этого не сделает…"

Это письмо не отредактировано, так же как и другие. Каждый, кто прошел "школу" Доктора Коновалова, пишет свои исповеди искренне и глубоко. Эти исповеди пишутся и читаются на одном дыхании.

Поиск своего пути, пересмотр жизненных ценностей, новое рождение – это обязательные условия для полного и прочного выздоровления.

 

ПОЗНАНИЕ ЭНЕРГИИ – ПОЗНАНИЕ СЕБЯ

В начале своего пути Доктор Коновалов просто снимал боль, восстанавливал работу желудочно-кишечного тракта, нормализовал артериальное давление. Сначала он работал с отдельными больными, потом – с палатой, с отделением, с маленьким залом. Когда же пациентов оказалось столько, что маленький зал перестал вмещать всех желающих, он перешел к работе с большими аудиториями в более крупных залах. Несмотря на это, эффект не уменьшался.

Сначала ему казалось, что та Сила, та Энергия, с помощью которой он помогал больным, идет через его руки. В этом невозможно было усомниться, потому что он физически ощущал это, чувствовал, как руки наливаются, горят и даже болят после длительных процедур в зале, когда приходилось вести сеанс в течение часа. Но потом он осознал, что Энергия, которую он вызывает, действует через его мысль, она подвластна ему, он может управлять ею.

Спустя неделю Сергей Сергеевич почувствовал, что неведомая сила влечет его в греческий зал госпиталя. "Я понял этот зов, этот призыв. На меня навалилось что-то очень тяжелое, но при этом сердце радостно трепетало. И эта сила, в которой я впервые почувствовал Мысль, вошедшую в мое сознание, увлекла меня в этот зал. Я рухнул в кресло. Тяжесть все увеличивалась и увеличивалась. И вскоре увеличилась настолько, что буквально вдавила меня в кресло, глаза мои закрылись, и я растворился…" Во сне? В грезах? В медитации? Это было состояние непередаваемого блаженства, единение с огромным пространством. Но это чувство показалось таким знакомым, родным, близким. Хотелось, чтобы оно длилось вечно. Непередаваемый восторг души, слезы, любовь, благодарность к Всевышнему…" Он чувствовал, что получает огромный пласт информации.

Этот его первый "прыжок" длился всего минут 25, но первый же этот "контакт" сделал его совсем другим человеком.

Вернувшись в ординаторскую, он понял, что чувствует теперь направление, в котором нужно двигаться, и обладает возможностью познавать и открывать для себя огромный и удивительный мир, и самое главное, он вдруг понял, что знает. Знает, что нужно делать сейчас, в данную минуту, в данный миг с больным, с больными. На следующий день он пришел в палату, где лежали самые тяжелые больные.

Там он впервые провел сеанс лечения, о котором никогда раньше даже не слышал, но знал теперь, что нужно делать, вплоть до мельчайших подробностей. Не только Сергей Сергеевич, но и каждый больной почувствовал теперь Силу, или Энергию, как ее потом назовет сам Доктор, ее тепло, ее нежное прикосновение. Все это потрясало воображение, ошеломляло.

"Это и воодушевило и окрылило меня. Я понял, что мои призывы, мои ежедневные мольбы помочь моим пациентам – не пустой звук теперь, а надвигающаяся реальность…"

Медперсонал и раньше с удивлением отмечал, как обычный обход больных влияет на пациентов. Хотя от обычного обхода обход Сергея Сергеевича слегка отличался. Он проходил строго в одно и то же время, больные должны были находиться на своих местах, никто не должен был разгуливать по коридору, вести посторонние разговоры. Начальство часто пеняло ему за то, что он никогда не подходил к телефону, если звонок раздавался во время обхода. Это время было для него "святым". Реакция больных на его посещения выражалась в том, что у большинства больных устанавливался одинаковый, почти нормальный пульс, одинаковое, близкое к норме, артериальное давление.

Теперь, под воздействием нового, пусть первого небольшого, но – опыта и знаний, Сергей Сергеевич стал проводить ежедневные сеансы в одной из палат.

Вскоре палата стала опережать по динамике выхода из состояния болезни другие палаты отделения. Но это еще не все! Начались неожиданные сюрпризы и приятные открытия. "Сергей Сергеевич! Посмотрите! Рука чистая! – с удивлением говорил больной, на протяжении многих лет страдавший экземой. – Вчера ложился – была еще вся в пятнах, как всегда. А сегодня встал – и нет ничего". Так постепенно путь соотносился с практикой, черпал из нее новый опыт.

Однажды больной рассказал, как после сеанса случайно выплеснул на руку воду из кувшина, стоявшего на его тумбочке. И у него тут же прошел кожный зуд. Это послужило толчком к использованию в последующем энергетически заряженной воды…

Первый период открытий настолько увлек Доктора, что он почти не спал. Это было похоже на любовь, самую большую в жизни любовь, противиться которой нет ни желания, ни сил, голос которой звучит отныне в мире повсюду, потому что это голос и твоего сердца.

***

А практика раскрывала новые горизонты деятельности, указывая новые возможности и перспективы.

Сеансы в скором времени переместились в небольшой зал госпиталя, чтобы вместить более двадцати находящихся у него на лечении больных. Коновалов не испытывал больше того чувства безнадежности, бессилия перед неизлечимыми болезнями, которое раньше заставляло прятать от больного глаза. Теперь он знал, как помочь и что нужно для этого делать.

Любой кардиолог знает, насколько трудно "вести" больного с инфарктом миокарда. Ограничения постельного режима неизбежно приводят к сбоям в работе кишечника, различным радикулалгиям, нарушению сна. Для пациентов Коновалова этих проблем уже не существовало. Со временем его пациенты стали просить полечить своих родственников, жен, детей, знакомых, и уже спустя 2-3 месяца в маленьком госпитальном зале собиралось по 75-80 человек.

Сергей Сергеевич проводил сеансы, а после них довольно часто снова "уходил в бездну". Эти "прыжки", общение с Энергией продолжались от нескольких десятков минут до часу и давали ему очень и очень многое. Но самым главным для него стало улучшение состояния здоровья пациентов, уход многих сопутствующих заболеваний. Теперь он с подлинной радостью входил в палату и встречался с пациентами. Не нужно было больше прятать глаза, отвечая на вопросы о хронических заболеваниях, ссылаться на беспомощность медицины.

"Итак, три месяца работы, три месяца моих контактов. Они заполнили всю мою жизнь, всю мою сущность. Меня интересовало только это. Я благодарил Господа за силу, которую Он мне дал, и мне казалось, что теперь я могу все. А почему не могу?

Вот, например, такой случай. Девятнадцатилетний парень – спортсмен, красавец. И страшная болезнь – дикие боли спустя буквально 3-4 минуты. после приема первых порций пищи. Мама привела его на консультацию к хирургам нашего госпиталя, сделали УЗИ брюшной полости – опущены органы.

Что делать? Все разводят руками. Мама приводит сына ко мне. Беру его на сеанс. Во время сеанса в зале крик, вижу – парню стало очень больно. Говорю: «Терпи». И вот результат: все органы, на месте. И это буквально за один сеанс. Уже тогда уход многочисленных болезней у восьми пациентов из десяти давал мне повод не только не сомневаться в силе Энергии, но и думать о том, что теперь мы в госпитале будем творить чудеса, используя и традиционные подходы к лечению, и то направление, которое стало открываться мне. Но это была моя фантазия. Коллеги, особенно уважаемые, убеленные сединами практического опыта врачи, отнеслись к новоявленному, окрыленному полученными результатами коллеге не только холодно, но и с плохо скрываемой неприязнью. Я был наивен, несмотря на то что уже и ранее смог убедиться в истинной заинтересованности моих начальственных коллег в своих попытках внести что-то новое в лечение. Думаю, это касалось не только меня, это было общей тенденцией нашей прошлой да и сегодняшней жизни…"

К тому времени Сергей Сергеевич уже не просто кое-что знал, а имел определенную практику, опыт работы с энергией. Он имел уже свое представление о строении физического тела живого организма и к тому времени сформировал информационно-энергетическую теорию. У него было свое понимание болезни и здоровья, подкрепленное практикой. Причем он по-прежнему не читал никаких книг на эту тему, решив для "чистоты эксперимента" использовать только ту информацию, которую он получал во время "контактов" с Вселенной. Разумеется, сегодня, под воздействием непрекращающегося потока информации от Вселенной, он знает, понимает и умеет гораздо больше. Сегодня он говорит о том, что в то время его теория находилась только в зачаточном состоянии. С годами она развивалась, дополнялась новыми знаниями, корректировалась практикой. Но уверяю вас, знания, которыми он обладает сегодня, – это не предел и не окончательная истина.

Он продолжает развиваться и двигаться вперед. Завтра он почерпнет из глубин Вселенной и откроет нам новые знания, новые возможности и пути.

Оставив далеко позади самые современные теории медицины, он, обгоняя свое время, дарит людям вторую жизнь, наполняя ее светом добра и здоровья.

Отношение коллег к неординарным способностям Доктора Коновалова было весьма неоднозначным. С одной стороны, они собственными глазами видели пациентов, поправлявшихся благодаря его необъяснимому дару, а с другой стороны – закрывали глаза на то, что происходит, списывали успехи на личное обаяние Сергея Сергеевича. Однако они были такими же людьми, как и их пациенты, поэтому, случалось, болели и они. Тогда, украдкой, коллеги шли к Коновалову и просили снять боль, подлечить, снять спазмы сосудов. Сергей Сергеевич снимал боль, снимал спазмы, лечил, а вместе с благодарностью слышал одни и те же слова: "Ты уж не рассказывай всем, что я к тебе приходил…" Причем приходили не только рядовые врачи, но и профессора – его бывшие учителя. И все уходили с одной только просьбой: "Ну ты ведь понимаешь, все это так…" Да, никто из них не проходил все это в медицинском институте, обо всем этом они тоже не рассказывали с кафедры, все это они утаивали даже друг от друга. А ведь если бы собрать их всех вместе, то половина медиков клиники побывала у Коновалова. Коллеги побывали, подлечились, но признавать все это не собирались. Врачи высокой квалификации лечились теми методами, существование которых сами же и отвергали.

Лицемерие, особенно лицемерие профессиональное, всегда было глубоко чуждо Коновалову. Это и послужило одной из причин его ухода из госпиталя и из официальной медицины впоследствии. Но сколько ему еще пришлось пережить непонимания среди своих коллег, а точнее – нежелания понять.

После международной конференции по кардиологии, куда из российских медиков пригласили только Доктора Коновалова и профессора Алмазова с одним из его ассистентов, в госпитале узнали об этом и вынесли тему, над которой работал Сергей Сергеевич, на теоретическую конференцию. Коновалов сделал основательный доклад, рассказав коллегам о результатах своего лечения и некоторых элементах своей теории. Доклад был выслушан с интересом, но затем один из ведущих терапевтов клиники заявил, что все-таки все это – психотерапия. И это – несмотря на то, что только неделю назад Сергей Сергеевич с помощью всего этого снимал ему боли в поясничном отделе. И вряд ли хотя бы один психотерапевт мог бы сделать то же самое…

***

"Трудно да и невозможно отказаться от всего того огромного фундамента знаний, опыта, полученных в течение жизни. Это называется консерватизмом в худшем значении этого слова, когда новое, противоречащее устоявшимся канонам, концепциям, опыту, отвергается даже без попытки вникнуть в его суть. Это относится не только к моим коллегам. Это относится и к пациентам, которые глубоко убеждены, что лечить человека можно только на больничной койке, в поликлинике, таблетками, хирургическим вмешательством или прочими "традиционными" методами"".

Из истории болезни 1009502 (1939 г.р.): "Уважаемый Сергей Сергеевич! На Ваши сеансы пришел впервые, но путь мой к Вам продолжался в течение года. Пришел я, уже поверив в Вас, благодаря моей супруге, тоже Доктору, которая уже год является Вашей пациенткой и достигла значительных успехов…

Первый сеанс. 11.00. Начальная адаптация к залу и релаксация после теплых слов уважаемой Антонины Константиновны: исчезает тревога, волнение. Затем Ваша музыка, Сергей Сергеевич. Я-то знаю, что такое психотерапия и музыкотерапия, – сам проводил не раз. Но это что-то невероятное, незнакомое, непонятное…

Вторая серия сеансов…

…Прошу прощения, что история болезни становится все тоньше и тоньше. Не сочтите за недобросовестность, это не моя вина. От прежних жалоб ничего не осталось… Позвольте напомнить, что исчезло и стабилизировалось к этому моменту:

1. Нет проявлений остеохондроза – болей в суставах, в позвоночнике, головокружений.

2. Нет болей в сердце, одышки, исчезли полностью спазмы головного мозга, которые раньше повторялись каждую неделю. Лекарств не принимаю.

3. Нет более гастрита, мучительных спазмов пищевода, нет никаких проявлений холецистита. Диету нарушаю все больше – нет ни боли, ни изжоги, ни тяжести после еды, кишечник в норме.

4. Нет болей в почках, диурез отличный, исчезли все проявления простатита, секс в норме.

5. Слух – лучше быть не может. Зрение все лучше. Очки на работу уже не беру.

6. Забыл об ОРЗ, гриппах, насморках.

7. Теперь о том, что еще осталось – артериальное давление. Есть динамика. Пришел к Вам, было 180 на 110.

Сейчас стабильно 150 на 100. Причем сразу после сеанса – 160 на 100, на следующий день – 145 на 95, а после восьмого сеанса – 140 на 90".

Из истории болезни 1007107 (1949 г.р.): "Дорогой Доктор! Низкий Вам поклон от меня и от моей семьи!

Два года назад меня по "скорой" привезли в больницу. Когда разрезали, то обнаружили, что поражен правый яичник, который должен был лопнуть, а на левом огромная киста и огромное количество спаек. Врачи говорили потом, что такого количества спаек они никогда не видели. Операция шла четыре часа, киста оказалась не чем иным, как метастазом злокачественной опухоли. Через три дня вдобавок ко всему произошло отторжение ниток, и на пятый день мне вскрыли шов и откачали гной. Итак, удар для меня – РАК.

На Березовой аллее в онкологическом центре спросила врача, на сколько я могу рассчитывать. Мне сказали: никаких шансов. Представляете, в 43 года услышать, что ты приговорен….

Прошла четыре курса химиотерапии. Чувствовала себя все хуже и хуже. Многие, кто ходил лечиться вместе со мной, перешли уже в иной мир. Да и сама я к этому готовилась.

К Вам попала случайно, без всякой веры. Думала, что хуже, чем есть, все равно не будет. Кровь была кошмарная: лейкоциты – 2, гемоглобин – 69. Страшно болели позвоночник и поясница. Головокружение было настолько сильным, что не могла самостоятельно выйти на улицу. Цвет лица был восковой. С левой стороны груди уплотнение на 8 сантиметров. Осенью нужно было делать операцию, но я была уверена, что не дотяну до нее…

После первого же сеанса все сильно болело и страшно хотелось спать. (До этого я спала практически только два часа в сутки – мучили ужасные приливы.) В тот день я проспала как убитая 12 часов. Когда же проснулась, не поверила сама себе: у меня ничего не болело. В середине первой серии сеансов пошла сдала кровь. Онкологи не поверили, заставили переделать анализ. Но и во второй раз результат не изменился – кровь была отличная. Они спросили меня, что же я делала. Сказала, что лечусь у вас. "Ну, – говорят, – тогда все ясно!"

Постепенно совсем ушли боли в позвоночнике. Летом работала на огороде и совсем не чувствовала усталости. По природе я смуглая, но последние пять лет загар ко мне не приставал, хотя я и не знала тогда еще о своей болезни. А этим летом, хоть и не загорала ни разу, снова стала как цыганка. Осенью пришла на операцию, а врачи не нашли опухоли. Отправили на УЗИ. Выяснилось, что все хорошо.

Так что самая страшная моя болячка отступила. Кровь с тех пор больше не ухудшалась. На сеансах отдыхаю душой и телом. Выхожу одухотворенная и готова горы свернуть!

Большое Вам спасибо, мой Доктор!"

(По данным динамического наблюдения, спустя год состояние стабильное, впоследствии выехала из страны).

Многие из тех, кто сидит в зале, проходят лечение вот уже три-четыре года и более. Люди занимают одни и те же места, потому что знают: Доктору так легче работать. Он чувствует зал, настраивается на каждого больного. Поэтому у каждого – свое место и менять его в процессе лечения не рекомендуется.

Приходя на сеансы, я испытываю страшную неловкость, что нет у меня хронического заболевания.

Так, мелкие болячки разве что. Меня преследует чувство вины, что я занимаю здесь чье-то место, что кому-то эти сеансы нужны в сто раз больше, чем мне. Единственное оправдание, которое я могу привести в свой адрес, – это мое самое искреннее стремление написать книгу о Сергее Сергеевиче вместе с ним, чтобы о возможности чудесного излечения узнало как можно больше больных, которым не на что больше надеяться.

За это время я заметила, как часто люди жалуются на здоровье. Очень часто! Но раньше я выслушивала такие жалобы с сочувствием, и только.

А теперь сразу же говорю: "Как? Вы разве не знаете?.. Не знаете, что существует удивительный Доктор? Что лечение – это громадное удовольствие, а вовсе не длинная очередь к равнодушному врачу поликлиники? Вам никто не может помочь? Да вы просто не представляете, как вам повезло! Как повезло нам всем!"

Мужчина, сидящий неподалеку от меня, дышит тяжеловато. "Он, наверное, здесь впервые?" – интересуюсь я у своей соседки, которая ходит на сеансы вот уже четыре года. "Что вы! Он уже три года ходит!" – говорит она. "И что? – удивляюсь я. – Неужели не помогает?" – "Почему же! В первый год его сюда приносили. На второй приводила какая-то женщина. А теперь сам приезжает". Снова смотрю на мужчину и понимаю только теперь, сколько он перенес, сколько намучился и что для него эти сеансы, вернувшие его к жизни.

Из истории болезни 1009678 (1943 г.р.): "Уважаемый Сергей Сергеевич! Мои болезни стали проявляться после 40 лет, и в 49 – инвалидность второй группы и целый букет заболеваний: мочекаменная болезнь, камень в левой почке, хронический пиелонефрит, левосторонний нефроптоз.

6 марта 1995 года приступ левосторонней почечной колики, 15 марта на снимке тень камня 0,5 см в верхней трети мочеточника, резкое снижение функции левой почки, гидронефроз 2-3 степени, камень 0,5 см в верхней чашечке левой почки. В течение месяца функция почки не восстанавливалась…

…Когда я впервые пришла к Вам на сеансы еще в госпиталь, то отнеслась к ним, как и многие другие, без веры, не приняла их всерьез. А сейчас каждый сеанс отзывается во мне болью утрат. Если бы я смогла понять Вас раньше, то смогла бы сохранить двух дорогих мне людей! Я пришла к Вам с надеждой и верой в то, что могу и буду здорова, и с каждым сеансом эта вера укрепляется. Я пока еще быстро устаю, но левая почка почти не беспокоит…

…Сегодня сделала УЗИ: почка работает, нет гидронефроза, второй камень тоже исчез. Спасибо Вам за то, что Вы с нами!"

Сколько еще врачей в самое ближайшее время в недоумении разведут руками, пытаясь отыскать на снимке опухоль, которая еще вчера была, кожные поражения, от которых больной не мог избавиться последние тридцать лет, следы артроза, язвы, камни в желчном пузыре? Вы не знаете? А я знаю: ровно столько, сколько пациентов сегодня проходят лечение у необыкновенного Доктора.

Из истории болезни 1011583 (1931 г.р., врач-гинеколог): "…Я не сразу поверила, мне рассказывали о Вас те, кто ходил к Вам лечиться, а я даже посмеивалась над ними. Как же! Придешь, посидишь в зале – и все болезни проходят? Да хронические болезни никогда не пройдут вообще! Вот принимайте таблетки при обострениях, не ешьте и не пейте чего не надо. А если что-нибудь посерьезнее – значит, только операция, и чем раньше, тем лучше.

Так я раньше думала. А мне говорили: ну сходи, посмотри, послушай, потом будешь делать свои заключения. И я пошла.

…Теперь я совсем другой человек. Верю каждому Вашему слову. Кажется, медицина вообще далека от совершенства. Бедные врачи, каждый день одно и то же: хронические больные – и только один ответ: придется смириться…"

Из истории болезни 1010587 (1933 г.р., врач):

"…Теперь, выслушав больного, даю телефон Центра. Говорю только с теми, кто понимает или, чувствую, хочет понять. С теми же, кто хочет понять суть лечения в двух словах или все отрицает, не продолжаю разговора, чтобы не разрушить мое Тонкое тело…"

Из истории болезни 1008584 (1973 г.р., стоматолог): "…и еще заметила. Приходит ко мне больной. У него болит зуб. Я посмотрю, постучу, потрогаю, а он и говорит: "Доктор, а боль утихает, мне легче…" Когда это один сказал, второй, третий – мне было смешно. А когда десять и больше – даже интересно, правда. Спасибо Вам за всех нас…"

 

ДОВЕРИЕ ВСЕЛЕННОЙ, ДОВЕРИЕ ЛЮДЕЙ

Вселенная открыла и продолжает открывать для Доктора Путь познания. Отрезок за отрезком, шаг за шагом. Вся его жизнь сразу же подчинилась этому Пути. Иначе – нельзя. Нельзя быть обычным человеком, поддаваться человеческим слабостям, а два-четыре часа в день во время сеансов творить чудеса. Этот Путь требует человека целиком со всеми его помыслами, желаниями, чувствами.

Малейшая фальшь невозможна. И невозможно свернуть с этого пути. Потому что назад дороги нет. Потому что он избран, а значит, обязан исполнить. С этого пути можно сорваться, упасть. Можно оступиться, но только потому, что сделал неверный шаг по незнанию.

Вставший на этот путь обречен на затворничество.

"За это время, – рассказывает Сергей Сергеевич, – мы растеряли всех своих друзей и хороших знакомых. Они не могут понять, почему мы не можем встретиться, почему не приходим, почему не звоним. А я не могу объяснить им этого, прекрасно понимая, что вся моя жизнь, так же как и жизнь моей жены, моего самого близкого друга и товарища, принадлежит теперь людям".

Вставший на этот путь не может иметь других дел, увлечений, страстей. Вся его страсть должна служить дальнейшему продвижению на этом Пути.

Степень доверия Высших Сил, а значит, и дальнейшее посвящение зависит и от видимых деяний, и от самых потаенных мыслей.

Вот уже восемь лет Доктор Коновалов идет по этому нелегкому пути, не уставая дарить своим пациентам не только здоровье, но и душевное тепло, безграничную доброту и преданность своему делу, а значит – в первую очередь – им.

Вот уже восемь лет он выходит на сцену и испытывает небывалый, непреходящий восторг от того, что сейчас, за несколько минут до сеанса, его ожидает встреча с Энергией Сотворения. И он может, пропуская ее через себя, управлять ею, может помочь тысячам пациентов, сидящих в зале. Многие из них смотрят на сцену с последней надеждой. Он это знает. Потому что он и есть эта Надежда, которая через некоторое время превратится в уверенность Доктора в своих силах, а больного человека – в безграничных возможностях Доктора и своего организма.

Прошло уже восемь лет, но к этому невозможно привыкнуть, К этому не может привыкнуть ни сам Доктор, ни его пациенты. Потому что это – Путь в бесконечность. Одной жизни на его постижение – мало. Теперь многие пациенты приходят в зал не для того, чтобы избавиться от болезней. Они уже здоровы. Их влечет новый Путь, который открывает им Доктор. Врачеватель души? Наставник? Кто он для них?

Из истории болезни 10013189 (1966 г.р.):

"…Когда в анкетах я пытаюсь передать Вам, как я воспринимаю Вас и Ваши сеансы, всегда остаюсь неудовлетворенной, потому что адекватно словами этого не передать. Слово – это как бы не тот знак, не тот "код". Если бы я могла написать Вам музыку, но я не умею! Если же все-таки попытаться передать одной фразой, то до недавнего времени она была бы очень длинная и включала бы слова о Посвящении, о Вселенной, Боге, Божественной Энергии, Информационных полях. Сейчас, после трех лет общения с Вами, я скажу, что Вы для меня – это дорога к себе. И это вмещает теперь все: и здоровье физическое, и душевное, и предназначение человека, и Божественную Вселенную в каждом из нас. Я прихожу к Вам, чтобы слушать Вас, поговорить с собой, для очищения, отрыва от суетного, для ощущения Благодати, которую уже точно никакими словами не опишешь. И хотя дорога к себе трудная, но ведь и очень интересная. Наверно, это познание длится всю жизнь".

Из истории болезни (1939 г.р.): "Если бы меня спросили, кто такой Доктор Коновалов, я бы ответила так.

Сергей Сергеевич Коновалов – это прежде всего Доктор, наделенный Богом уникальными способностями и возможностями. Это Доктор, который обогнал время и лечит людей новыми методами и приемами, известными только ему. На его лечебных сеансах царит спокойствие, вера, надежда и любовь. Человек верит и чувствует на себе его целительное действие. От сеанса к сеансу человек крепнет телом и духом, он становится одержимым. Его вера в исцеление становится абсолютной. Потихоньку разрушается каркас болезни. Начинают разрушаться очаги болезни, и понемногу, как бы незаметно, человек начинает выздоравливать и, как показала практика, – навсегда, потому что уничтожены причины болезни. В этом – его уникальные способности лечения хронических болезней, называемых неизлечимыми. Вообще, я могу сказать, что это именно тот Доктор, который может помочь и вам".

Оглядываясь на пройденный путь, Сергей Сергеевич ни разу не пожалел о том, что осталось в прошлом: незавершенная диссертация, высокие должности, звания.

"Когда я понял, что весь институт медицины, собрав воедино всех лучших своих представителей и все самые лучшие лекарства, не в состоянии спасти конкретного больного от хронического заболевания, я решил уйти. Уйти не от больного, а от тех взглядов, представлений, которые вкладывали в меня на протяжении всех двадцати лет моей жизни в медицине.

Я не стал искать источник знаний в других на правлениях медицины – народной, оккультной и т.д. Я решил, имея за плечами достаточно прочную базу знаний, полученных в институте, в Военно-медицинской академии, на курсах усовершенствования и непосредственно в процессе работы, с чудесными, знающими, опытными коллегами, обратиться к интуиции. Дать волю внутреннему "Я", попытаться вывести из глубин памяти знания, которые хранит наш организм, но которые заглушает наше сознание. Сейчас я сознательно не развиваю эту тему, ибо она и есть – Путь посвящения".

Он всматривается только в те знаки, которые подавала ему Судьба, подталкивая к новому пути.

Энергия, похоже, экспериментировала с ним, пытаясь отыскать общий язык. В Мурманске, неожиданно для себя, он начал писать стихи. Просто накатывало что-то, брал в руки ручку и тут же записывал стихотворение. Это было удивительное чувство, и он тогда ежедневно писал по стихотворению, не отдавая себе отчета, откуда что берется и как это происходит. Потом, через несколько лет он так же неожиданно для себя стал сочинять музыку. То есть он и не думал об этом, не сидел за роялем, такт за тактом "выдумывая" мелодию, нет. Музыка сама складывалась в его душе, он садился к инструменту, и тот откликался на прикосновения его пальцев волшебными звуками. Сергей Сергеевич никогда не стремился стать поэтом или композитором. Даже когда его музыка стала популярной, он ни разу не подумал о том, чтобы бросить медицину. Возможно, как раз поэтому подлинная сила Энергии открылась ему именно на стезе лечения людей. Она словно испытывала его…

"Недостаток моих знаний, а по сути дела их отсутствие, – так оценивает пройденный путь Доктор много лет спустя, – компенсировались огромной верой в то, что я делаю. Компенсировались знаниями и опытом врача и, конечно же, выздоровлением моих пациентов. Но самое главное, я не ощущал тогда недостатка знаний. Тогда еще я не понимал всего происходящего со мной, но постоянно ощущал присутствие во мне, рядом со мной, в обстановке, в которой я нахожусь, присутствие Его…"

Это ощущение было сильным, реальным, физически ощутимым. И каждый день, когда вечер плавно переходил в ночь, Сергей Сергеевич выходил на кухню, всегда строго в одно и то же время, садился на стул, глядя всегда в одну и ту же сторону, и… разговаривал. Да и не разговор это был даже в самом начале. Он тогда еще не задавал вопросов, не спорил… А только чувствовал, как что-то совершенно реальное, осязаемое стоит у него за спиной, как какая-то Сила обнимает его за плечи, гладит по голове, вкладывает в него знания. Он боялся пошевелиться, оглянуться, увидеть. Боялся, что все это только фантазии, что, обернувшись, он никого не увидит, боялся, что все это только самообман. А ведь нет ничего страшнее лжи самому себе. Он набирался мужества, чтобы обернуться, но не был пока готов к тому, что увидит.

Больные выздоравливали – это было реальностью. Уже десятки больных чувствовали себя превосходно благодаря Силе, которой он учился управлять.

Это не фантазия, не выдумка. Благодаря его воздействиям теплели ноги у больных с пораженными артериями нижних конечностей, они ходили, они проходили такие расстояния, о которых уже и не мечтали. Они с радостью и упоением рассказывали Доктору и соседям по палате о своих успехах. Сколько же побед над болезнями можно было насчитать к тому времени! И сам Доктор чувствовал Силу, как никто другой, видел результаты, но…

«Но – логика врача. Ох эта логика врача! Она не давала мне покоя, она, как тяжелый якорь, держала меня и не хотела отпускать».

Он все-таки не мог обернуться. Боялся обернуться – и не увидеть. Не увидеть – и утратить веру в Силу, а значит, разрушить ту, еще зыбкую, только-только зарождающуюся новую логику, которая в дальнейшем привела его к пониманию причин заболеваний, к теории здорового организма.

Он верил, понимал, чувствовал, но не оборачивался. И тогда Сила эта открылась его жене, которая даже представления не имела о том, что происходит с ее мужем. Нет-нет, она, разумеется, слышала от него о новом методе лечения, но Сергей Сергеевич многое не договаривал, боясь напугать ее. Антонина Константиновна всегда была женщиной трезвомыслящей, далекой от любых "потусторонних" дел, занималась вполне "земным" делом. И все-таки Вселенная, ее живая микрочастица в первую очередь открылась, материализовалась именно для нее. Потом, на протяжении многих месяцев контакты Антонины Константиновны с Силой, пришедшей к Доктору, были материальны. Сейчас Сергей Сергеевич знает, почему это произошло, но тогда это стало испытанием не только для него. И неизвестно, как сложился бы дальнейший путь Доктора, если бы Антонина Константиновна не справилась с этим испытанием.

Женщина, которая находится рядом с мужчиной, – это его судьба. Судьба, которую он выбирает.

Сколько гениальных мужчин-творцов насчитывает история, столько же необыкновенных женщин можно отыскать рядом с ними. Пара – это неразрывное сообщество, и следует всегда отдавать должное ее "слабой" половине, чествуя "сильную". Смог бы Доктор озарять теперь чистым светом души своих пациентов, если бы его жена не приняла избранного им пути? И был бы этот свет столь же ярок? И не было бы в глазах Доктора затаившейся грусти? Об этом можно теперь только гадать. Однако то, что Антонина Константиновна сумела понять и поддержать мужа, большое счастье не только для Доктора, но и для его пациентов.

Не могу не привести здесь слова одного из выступлений Антонины Константиновны, прозвучавшие на одном из сеансов ноябрьской серии 1998 года. Она практически никогда не говорит о себе, поэтому не все пациенты могут сказать, что знают ее так же хорошо, как Доктора. Поэтому это необычное выступление стоит того, чтобы прозвучать еще раз – в книге. Эта искреннейшая исповедь самого близкого Доктору человека напоминает еще и о главном: о том, как труден путь познания, путь внутреннего роста и развития. Поэтому, читая эту книгу, не пытайтесь понять все, что изложено здесь, в один присест, измерить все тут же "на свой аршин", сравнивать с тем, что уже знаете. Иначе лишитесь возможности узнать что-то совершенно новое, необычное…

"Доброе утро, дорогие наши пациенты!

Более шести лет назад я впервые вышла на сцену лечебного зала, предваряя выход Доктора. Тогда мне хотелось посвятить свою жизнь одному-единственному человеку, помогать исключительно ему – Доктору. Казалось, что все остальное будет существовать только наряду с этим, то есть будет второстепенным. Многого я в начале этого пути не понимала и даже не представляла себе. А теперь, через шесть лет, перед началом каждого лечебного цикла волнуюсь, мучаюсь, сомневаюсь, теряю душевное равновесие и покой, потому что сейчас я понимаю, какую тяжелейшую ношу взвалили мы, на себя, какую огромную ответственность на себя взяли и перед вами и перед Богом. Наша миссия, явившаяся, по сути, отказом от себя, стала целью нашей жизни, нашей религией, нашим миром, нашим Храмом.

Когда для вас заканчивается очередная серия сеансов, вы расходитесь по своим домам, занимаетесь привычными делами, но вы остаетесь с нами, в нас, и нет нам ни минуты, покоя, даже в перерывах между сериями. Немало сил приходится потратить порой для того, чтобы, сказать хотя бы одно новое слово. А в данном случае речь идет о целом направлении медицины, о судьбе нашего метода лечения и воспитания человека. Считается, что врач не должен эмоционально привязываться к пациентам, однако и сам Доктор, и все мы, его помощники, ежедневно оказываемся под таким сильным нравственным и эмоциональным давлением, что напрочь забываем предостережение Аристотеля о причинах настоящей трагедии, о жалости и страхе. Но как, скажите, сегодня можно не понимать и не сочувствовать всем несчастным больным людям, особенно старикам и детям, таким беззащитным и безобидным?.."

Вот так сегодня Антонина Константиновна идет рядом с мужем, поддерживая его, вдохновляя его пациентов. Стоя за кулисами во время сеансов, ни она, ни ассистенты, работающие в зале, не ощущают благотворного влияния энергии. По крайней мере, не ощущают ее так, как пациенты, удобно расположившиеся в креслах. Все они настроены на зал, на его боль, страдания, беды. Антонина Константиновна не придерживается советов, которые часто Доктор дает своим пациентам: не допускать в свое сердце боль.

Она все время пропускает эту боль через себя.

Но все это – сегодня. А двадцать пять лет назад, когда они с Сергеем (тогда еще просто – Сергеем) познакомились в ансамбле, где он играл на рояле, а она пела, тогда никто из них, возможно, не поверил бы ни одному слову, возьмись кто-нибудь предсказать им их будущее. Они ничем внешне не отличались от молодых жизнерадостных людей, окружавших их, поэтому Антонина Константиновна только улыбнулась в ответ на слова старшей подруги, которая, познакомившись с ее женихом, задумчиво сказала: "Знаешь, а ведь он будет великим человеком!"

Семейная жизнь Коноваловых всегда была беспокойной, особенно в первые годы под Мурманском, куда распределили Сергея: ночные вызовы, экстренные ситуации, в которых срочно требовалась помощь Доктора, несчастные случаи. Антонина Константиновна привыкла спать "вполглаза", чтобы посыльный, которого часто среди ночи присылали за Доктором, не разбудил громким стуком маленького сына. Сквозь сон она слышала, как хлопала дверь парадной и успевала открыть ему дверь до того, как он намеревался постучать. Почему именно за Сергеем Сергеевичем присылали чаще, чем за кем-нибудь другим, ее не удивляло. В части были еще три врача, но она знала, что ее муж – врач от Бога. Он выбрал не профессию – судьбу.

Несмотря на беспокойные внешние обстоятельства, семья знала подлинный покой – покой, который дает сердцу только истинная любовь и уважение друг к другу.

Однажды Антонина Константиновна приболела.

Муж, имевший к тому времени определенный опыт лечения пациентов энергией, усадил ее в кресло, попросил расслабиться и начал энергетическое воздействие. А она смотрела на него с удивлением… В этот момент она поняла, что давным-давно уже знакома с этой силой. С самой первой встречи с Сергеем Сергеевичем. Это ощущение некоторой тяжести, которое она явственно чувствовала теперь, преследовало ее время от времени все эти годы. Она постепенно привыкла к нему и считала, что это от усталости, от перепадов атмосферного давления, от слабости. А оказывается…

Но если поверить в сверхъестественные способности мужа было для нее не очень сложно, то принять его новый образ жизни, который диктовали эти способности, оказалось делом достаточно трудным. А образ жизни у Сергея Сергеевича теперь определился однозначно: работа, работа и еще раз работа. В семь утра он вставал и отправлялся в госпиталь, а вечером ехал проводить сеансы в маленький зал где-то в пригороде. Возвращался за полночь; если отменяли неожиданно электричку, мог приехать и в два-три часа ночи. А наутро – снова госпиталь, вечером – снова сеанс. Ну какой обычный человек выдержит такой ритм работы? Какая жена, скажите, будет в восторге от того, что видит мужа только полчаса в сутки? Естественно, стало возникать непонимание, даже неприятие того, что делает муж. Легкие ссоры могли перерасти в конфликт. Они были короткими, потому что времени и на них тоже не хватало, но непривычными в семье, где до этого царили мир и согласие. Однажды, в разгар ссоры, потребовав сгоряча от мужа, чтобы он прекратил свои сеансы, Антонина Константиновна почувствовала, как горячая тяжелая волна захлестнула ее и не дала закончить фразу. Она буквально задохнулась от неожиданности и, пораженная, замолчала. Энергия словно говорила ей: "Не трогай его, не мешай!" Антонине Константиновне почудилась в этом неподдельная угроза. Но угроза не вызвала страха, а привела к постепенному пониманию того, что муж не просто чрезмерно увлечен работой, а выполняет миссию, возложенную на него… Кем же? Неужели та Сила, которая дала ему такой необыкновенный дар, требует теперь полной отдачи, убирая с его пути все, что могло бы ему помешать?

Антонина Константиновна стала пристальнее присматриваться к тому, чем муж занимается, к тому, что у него получается. Результаты его лечения уже тогда превосходили все ожидания: ожидания пациентов да и самого Доктора. Значит, Энергия – добрая? Но Антонина Константиновна еще помнила ее "мертвую хватку", и ей было немного жутковато.

Прошло некоторое время, и Антонина Константиновна заболела. Она осталась дома одна, надеясь отлежаться. И тогда она снова почувствовала Энергию.

Но это была не та угрожающая и отбрасывающая от любимого человека сила, с которой она недавно столкнулась. Теперь Энергия обступила ее со всех сторон, и самочувствие в считанные минуты улучшилось. Энергия на этот раз была нежнее матери, пекущейся о своем ребенке, ласковее котенка, заботливее самой внимательной сиделки. Теперь она была не соперницей, а подругой и союзницей.

С тех пор все изменилось. Через некоторое время, устав перехватывать мужа по дороге из госпиталя на сеансы, чтобы передать бутерброды (пообедать Доктор обычно не успевал или просто-напросто забывал), Антонина Константиновна решила уйти с работы и полностью посвятить себя мужу. Только мужу – так она думала сначала. Но не получилось. Не получилось пройти мимо того, что составляло главный смысл его жизни, – мимо работы. Вскоре она тоже окунулась в нее с головой, не сумев оставить свое сердце закрытым перед теми страданиями и болью, которые сосредоточены в каждом зале в душах пациентов. Уже через несколько месяцев она, превозмогая огромное волнение, вышла на сцену, чтобы, предваряя сеанс, успокаивать и настраивать зал на предстоящее лечение.

"В нашем зале идет не просто лечение, а становление здорового человека, здоровой личности.

Здесь не только облегчают состояние пациентов, снимая боль, не просто рассасываются рубцовые деформации. Здесь выявляются и уходят причины болезней, лежащие в глубинах человеческого сознания, его душе, его ошибках, в его поистине варварском отношении к себе и к окружающим людям…

…Наш организм настолько сложная машина, что мог быть создан только гением. И одному Богу известно, как трудно и пациенту и врачу разобраться в причинах болезни. На наших сеансах обретение здоровья человеком происходит естественно, ибо мы, по крупице обретаем знания законов Природы. Природа – величайший Доктор, она располагает всеми секретами лечения, а если у нас еще есть и просветленный учитель, то по крайней мере уже половина наших проблем будет решена. Остальное – за каждым из нас…"

Антонина Константиновна родилась в маленьком поселке, где не было ни школ, ни поликлиник, ни врачей. Учиться и лечиться жители до сих пор ездят в близлежащий городок. Поэтому, разумеется, когда Антонина Константиновна приезжает вместе с мужем повидаться к родным, поселок оживает.

Весть о том, что в гости к теще приехал столичный врач, быстро облетает все дома, и пребывание в гостях у родных превращается в целительные сеансы.

– Однажды, – рассказывает Антонина Константиновна, – Сергей лечил старика, который был парализован…

– Я его не вылечил, – комментирует Сергей Сергеевич, который во всем любит точность, – не успел, времени было мало. Меня пригласила женщина к своему мужу, который после катастрофы уже десять лет был прикован к креслу-каталке – ноги совсем не двигались. Я взял с собой сына, и мы отправились к пациенту. Во время сеанса у старика стали двигаться пальчики, потом ноги начали буквально дергаться. Это потрясло и его, и Ярослава. Разумеется, для полного излечения такого серьезного недуга времени было недостаточно. Думаю, потребовалось бы как минимум полгода лечения в нашей Клинике.

Но молва разнесла по округе весть о случившемся, и началось столпотворение. Такого количества машин, стоящих в очередь на дороге на протяжении сотен метров, в поселке никогда не видели. Теперь с приездом Коноваловых в дом набивалось столько народа, сколько могло поместиться. Люди несли с собой воду – заряжать – и ловили каждое слово Доктора. Это были самые восприимчивые пациенты в его жизни, работа с которыми шла легко и просто. Люди в маленьком, но не забытом Богом поселке сохранили в чистоте свои сердца и помыслы. Они распахивали душу навстречу Доктору и шли за ним, не испытывая сомнений, веря в него и в себя.

– Здесь люди ближе к земле, к Природе и еще не позабыли ее законы. Хорошо помню, как моя бабушка заботилась о себе. Жила она отдельно и, сколько ни просила ее мама переехать жить к нам, никогда не соглашалась. Бабушка самостоятельно вела хозяйство даже тогда, когда ей было за семьдесят. К старости стали побаливать ноги. Каждый вечер она заваривала разные травы и ставила в тазик ноги, приговаривая что-то вроде: "Ноженьки вы мои бедные, так сегодня натрудились, отдохните…" Так и проходила на своих ногах до самого конца. Когда ей перевалило за восемьдесят, однажды в середине лета сама пришла к дочери. Вошла во двор, села под шелковицу на скамеечку и сказала: "Доченька, помирать я пришла". Похолодела от услышанного дочь, но, собравшись с силами, ответила: "Вы не скоро еще умрете, мама. Вы ведь ко мне пришли на своих ногах…" Она присела на скамеечку рядом с матерью, обняла ее ласково, они поговорили с ней еще немного, а потом мать положила голову дочери на плечо и тихо ушла в мир иной – спокойно и легко.

И это похоже скорее не на смерть в том страшном смысле этого слова, который знаком нам с детства, а на безболезненный переход в иные миры энергии человека, о котором говорит на сеансах Доктор.

Случалось, результаты воздействия Доктора вызывали и улыбку…

Колодезная питьевая вода в доме родителей Антонины Константиновны, разумеется, была заряжена, потому что именно здесь проходили целительные сеансы "отдыхающего" Доктора. Отец Антонины Константиновны к лечению относился с удовольствием, но вот к некоторым его "побочным" действиям порой – с подозрением. Вот, например, любил он чарочку выпить перед обедом. Привычка, традиция брали верх и над возрастом, и над неудовольствием жены. Маленькая чарка – что тут такого? Сел он как-то к столу после очередного приезда дочери с зятем, взял чарку, поднес к губам и.., застыл. Антонина Константиновна с матерью заметили это, переглянулись, улыбнулись потихоньку. А отец повертел чарку в руках, поставил на стол, попробовал взять в другую руку, снова поднес ко рту и снова поставил на стол.

– Да что ты ее все вертишь? – шутливо спросила жена. – Пей уж!

– Не идет, – изумленно ответил он. А потом прищурился в сторону дочери:

– Господи, все вода эта ваша заряженная!

И стал с тех пор бегать со своей кружкой к колодцу за обыкновенной водой.

(Кстати, действие заряженной воды распространяется и на лечение пристрастий к спиртному. Многие пациенты в анкетах рассказывают о том, как муж, сын или дочь, пившие только воду, принесенную с сеансов, неожиданно даже для самих себя отказывались от алкоголя).

Вот так и отдых на родине превратился в работу.

Антонина Константиновна и забыла теперь, когда они отдыхали последний раз, отвлекаясь полностью от работы. То женщине становилось плохо на пляже – приступ астмы, и Сергей Сергеевич, разумеется, тут же приходил на помощь, снимал приступ до приезда "скорой", после чего отдыхающие превращались в пациентов, а Сергей Сергеевич снова принимался за работу. То, в другом уже месте, появлялась девочка – внучка женщины, следящей за порядком, – бегала вокруг, скакала, а Сергей Сергеевич приглядывался к пятнам, обезобразившим ее руки. "Давай-ка тебя полечим". И снова – весть о Докторе облетала округу, и желающие вылечиться шли нескончаемым потоком.

Жалеет ли Антонина Константиновна о чем-нибудь в прошлой своей обычной спокойной жизни?

Жалеет. С горьким сожалением вспоминает она о том, что мало, очень мало, как ей теперь кажется, времени отдавала своей бабушке. Та говорила такие мудрые слова, такие верные мысли высказывала. Да не оценить ей было тогда всей этой мудрости. Жалеет, что от ребенка была оторвана работой, мало проводила с ним драгоценного времени. Жалеет о том, что не понимала раньше всего, что теперь понимает, что не знала, не ведала. Иначе сколько бы еще можно было раздать душевного тепла, сколько внимания своего, сколько любви…

Возвращаясь после такого отдыха, Сергей Сергеевич и Антонина Константиновна снова выходят на сцену. Но они не актеры, а в зале собрались вовсе не их поклонники. И зал этот – обитель печали.

Боль плещет здесь через край, захлестывая сцену вместо оваций. Те, кто выздоравливает, приносят цветы – несколько букетов обязательно лежат на сцене каждый сеанс – и уходят. А их место занимают другие, те, кому еще предстоит пройти нелегкий, длинный и трудный путь к выздоровлению. Те, кто пришел сюда только потому, что идти больше некуда. Они недоверчиво смотрят на сцену, ожидая постоянно подвоха, – ведь в жизни их так много обманывали, – готовые в любую минуту подняться и уйти. И к ним выходит Доктор со своим необыкновенным даром. Принимая и их неверие, и неблагодарность, которая так свойственна всем людям, и заблуждения. Выходит для того, чтобы научить верить, любить и заставить надеяться.