Прибывшие в Одессу работники на первых порах решили не устанавливать широких связей с местными подпольщиками. Они сочли целесообразным переменить и явки, так как неясны были причины провалов явок и арестов подпольщиков, происшедших в конце октября в Одессе и Николаеве.

Это была какая-то загадочная история. При очередной встрече Соколовской с Павлом Онищенко он рассказал ей следующее.

Руководитель «Моревинта»  Е. Г. Макар-Лиманов направил в Николаев 23 октября подпольщика Ш. В. Шелюбского, который должен был передать члену областного комитета Е. Г. Поликарповой-Андреевой («Лизе») важные документы. Встреча Шелюбского с «Лизой» должна была состояться на явке в доме № 143 по Херсонской улице. До Николаева он добрался благополучно, побывал на явке. То ли Шелюбский перепутал пароль, то ли по другой какой-то причине, на явке его не приняли и документов адресату он не вручил; потом он пошел на почту и отправил телеграмму такого содержания: «Одесса, Прохоровская, 47, квартира 57. Любе Иванковской. Товар продан». Этим он извещал, что прибыл в Николаев. Затем Шелюбский отправился в гостиницу «Венеция», где и был ночью арестован гетманской вартой (жандармерией). В руки врага попали материалы о дислокации партизанских отрядов и ревкомов в Болыше-Буялыкской, Куртовской, Фесторовской волостях и в с. Гниляково Одесского уезда. На первом же допросе Шелюбский сообщил, как и где он вступил в подпольную большевистскую организацию, кто вручил документы и направил его в Николаев. Выдал он и явку в Николаеве, на которой варта устроила засаду. В течение 4-х дней на явке было арестовано 18 подпольщиков, среди них два члена Одесского обкома партии. У арестованных были обнаружены печати обкома, чистые бланки паспортов, записные книжки с адресами, списки сел, где имелись подпольные группы и партизанские отряды, отчет Херсонского ревкома за август — сентябрь о боевых действиях партизан против немецких оккупантов и гетманцев. Несколько подпольщиков было арестовано и в Одессе.

Гетманские власти передали Шелюбского оккупационным германским войскам. 12 ноября газета «Одесские новости» сообщила, что Шелюбский по приговору военно-полевого суда расстрелян. И самое странное, необъяснимое в этом деле то, что после сообщения «Одесских новостей» о расстреле Шелюбского его... видели два подпольщика на Молдаванке.

В день приезда в Одессу И. Ф. Смирнова и И. Е. Клименко Елена рассказала им об этой загадочной истории. При распределении обязанностей (председателем обкома партии утвержден Смирнов-Ласточкин, секретарем — Клименко) Соколовской поручили руководство иногородними революционными организациями и одновременно — распутать дело Шелюбского.

«Вместо тов. Елены секретарем областкома избран тов. Сергей, писал Ласточкин в первом отчете в ЦК.— Для нее появилась другая, более оперативная и, я бы сказал, в данный момент более ответственная работа. На эту работу потребовался работник, имеющий революционный опыт и знание юриспруденции. И еще одно — к этой неожиданно возникшей работе более приемлема женщина, она вызовет у неприятеля меньше подозрений».

Несколько дней Елена затратила на выяснение «загадочной истории» с Шелюбским. Найти его не удалось, но нашлись подпольщики, которые видели его и даже разговаривали с ним. По словам Шелюбского, он в Николаев не ездил, а по поручению подпольной организации передал свои документы (свидетельство о рождении, выданное одесским городским раввином) одному молодому человеку с Молдаванки. Этот человек по фамилии Иванковский не являлся подпольщиком, он отправился в Николаев и там провалился. Его оккупанты и расстреляли.

В этой истории для Елены оставалось неясным многое. Если действительно вместо подпольщика Шелюбского был послан с ответственным поручением не работавший в подпольи человек, то с какой целью это было сделано? Чтобы не рисковать жизнью подпольщика? Но ведь вся жизнь подпольщика — сплошной риск, риск ежедневный, ежечасный, ежеминутный. Да и для выполнения важного задания, связанного с поездкой в другой город, руководители подполья привлекают лиц, не связанных с организацией? Нет, такие поручения даются наиболее опытным, смелым и мужественным участникам подполья. А вручение подлинных документов подпольщика человеку случайному, не проверенному на боевой революционной работе, в случае его провала (а возможность провала для него более вероятна, чем для закаленного и опытного подпольщика) разве не является большей угрозой для организации, чем посылка с поручением самого подпольщика?

Все эти вопросы вставали перед Соколовской, но ответа пока на них не было. И до тех пор, пока эти вопросы остаются без ответа, подпольная организация не может быть гарантирована от всяких неожиданностей. Надо было продолжать распутывание дела, но тут надвинулись новые события.

Приближался конец контрреволюционной буржуазно-помещичьей диктатуре на Украине. Марионеточное «правительство» гетмана Скоропадского, державшееся на штыках немецких оккупантов, как и сама оккупационная власть, трещало по всем швам.

Наступило оживление в революционно-повстанческом движении на Одесщине. Соколовская, оставив все дела, выехала в Николаев, Херсон, Очаков, побывала в волостях и деревнях. В Николаеве провела нелегальный съезд волостных военно-революционных комитетов.

Областном укрепляет партизанские отряды, члены областного ревкома все время находятся в уездах и волостях. Соколовская выезжает для инструктирования местных ревкомов в Тирасполь, Ананьевский уезд. Большую работу ведут Лаврентий Картвелишвили, Калистрат Саджая, Павел Онищенко, Иван Клименко.