За распространение большевистских газет и листовок белогвардейцы и интервенты расстреливали без всякого следствия и суда. В феврале 1919 года появились такие сообщения:

«В порту задержан неизвестный молодой человек, раздававший прокламации на французском языке. Неизвестный был на месте расстрелян».

«Молодой человек, интеллигентного вида, распространял газеты большевиков возле памятника Пушкину. Военный патруль застрелил его на месте преступления».

«Два молодых человека расстреляны у входа в Александровский парк при попытке передать коммунистическую газету французским солдатам».

Все чаще публикуются в буржуазных газетах сообщения о расстрелах за распространение нелегальных газет и листовок. Однако ряды подпольщиков не только не уменьшались, а с каждым днем росли. Пренебрегая опасностью, многие коммунисты и комсомольцы показывали чудеса храбрости, выдержки, находчивости.

«В этом отношении отличались работницы фабрики Попова,— писала Соколовская. — Там работала одна работница, товарищ Петренко, она владела французским языком и объединяла вокруг себя группу работниц. Все они занимались распространением газеты, а сама она отчасти занималась пропагандой».

Соколовская в подполье была связана с десятками работников. В ее опубликованных и неопубликованных воспоминаниях названы фамилии лишь нескольких подпольщиков, в том числе и Петренко — работницы табачной фабрики братьев Поповых. Почему именно о Петренко вспомнила Елена, когда писала свои воспоминания?

Передо мной черновой набросок какой-то статьи или, может быть, дополнение к стенограмме, написанное рукой Соколовской. Судя по содержанию, оно относится к началу 20-х годов. Читаю: «Лиду мы особенно берегли. Ей запрещалось посещать наши явки. Французский «Коммунист» ей приносил опытный конспиратор Зяма. Как-то произошла неприятная история. Лиде вместо французской передали греческую газету (греческую газету, как и польский «Коммунист», пока обнаружить не удалось. В. К.). Незнание языка могло привести к провалу. Мы изрядно переволновались. Слава богу все кончилось счастливо. И все же Лиду мы не уберегли... Не спасли Лиду даже ее трубочки...»

Среди подпольщиц, распространявших большевистскую литературу, по крайней мере, известны были три Лиды. Но о какой же Лиде писала Соколовская? Поиски в архивных хранилищах, беседы с ветеранами революции достоверного ответа не дали. Пришлось в книге, которую я тогда писал, умолчать об этом факте. Прошло десять лет. Я встретился со старым большевиком, ветеранам табачной фабрики Афанасием Михайловичем Лалакиным. Разговорился с ним. Он хорошо знал Лиду Петренко , бывшую работницу табачной фабрики. Афанасий Михайлович сам много раз выполнял поручения секретаря обкома Елены Соколовской. Он любезно разрешил мне ознакомиться с письмами Лидии Ивановны Петренко, с которой он переписывался. В одном из писем Афанасию Михайловичу читаю: «Приблизительно с конца 1918 или начала 1919 года к нам начала поступать газета на французском и один, кажется, раз на греческом языке. Я работала одна. С греческой газетой мне было трудно: языка я не знала, греческих солдат видела мало, эти газеты я подбросила часовым на постах, где-то внизу Колонтаевской улицы. С газетами на французском языке мне было легче».

Так вот она, кто такая Лида! Но почему ее так оберегала Елена, не разрешая получать газеты на явках? Оказывается, Лида Петренко обладала каким-то дерзким бесстрашием. Она смело заговаривала с французскими солдатами на улице, приглашала их на фабрику как бы для осмотра. Они соглашались — фабрика ведь табачная. И возвращались оттуда с газетами и листовками в карманах. Нередки были случаи, когда солдаты сами разыскивали «мадемуазель Лиду» и просили у нее французскую коммунистическую газету. Это уже было опасно, и Соколовская приняла необходимые меры, чтобы оградить неустрашимую девушку от возможного провала.

И газеты с листовками Лида распространяла тоже по-своему. Вот стоит она на трамвайной остановке. Увидев, что на задней площадке подошедшего вагона стоят французские солдаты, она быстро входила в вагон и пристраивалась рядом с ними. Перед самой остановкой Лида неожиданно обращалась к французам на их родном языке.

— Не хотите ли вы почитать вашу газету?

Солдаты с удивлением смотрят: совсем еще молоденькая, бедно, но опрятно одетая девушка говорит по-французски. Пока солдаты соображают, что же им ответить, проходит несколько секунд. Этого достаточно, чтобы Лида вытащила из сумки много раз перегнутую, свернутую до размеров спичечной коробки газету, всунула ее в руки солдата и моментально сошла на остановке. Лида так точно рассчитывала время, что от ее вопроса до остановки трамвая проходило 5—6 секунд. Между прочим, не было ни одного случая, чтобы солдаты пытались ее задержать.

А что это за таинственные «трубочки», упоминаемые Еленой? Долго оставались они неразгаданными. Секрет трубочек раскрыла участница подполья Лидия Остаповна Олесько (до замужества Котлярова). В 1927 году она писала в своих воспоминаниях:

«Много хлопот было с распространением прокламаций. Они по формату небольшие, бумага тонкая или шероховатая, слипнутся листовки — никак не отделишь одну от другой... Однажды Соколовская показала нам, как распространяла она небольшие листовки в Петрограде. Их скручивали в маленькие трубочки, похожие на папиросы «Сальве». Такие трубочки очень удобно было брать и быстро передавать матросам и солдатам».

Оказывается, и Лида Петренко превращала листовки в «папиросы». Она даже упаковывала их в папиросные коробки — так было надежнее.

Лида Петренко была дочерью народного учителя. Окончив гимназию, где изучила французский язык, примкнула к революционному движению, пошла работать на табачную фабрику, скоро стала фрезеровщицей. Шестнадцати лет вступила в большевистскую партию. В 1918 году партийная организация привлекла Лиду к распространению листовок на немецком языке среди австро-германских оккупационных войск. Доставляла она и газету «Коммунист» на русском языке на фабрики и заводы. При англо-французской интервенции Лида не только умело распространяет нелегальную литературу среди французских солдат и матросов, но и занимается пропагандистской работой.

В воспоминаниях Соколовской упоминается арест Лиды. Произошло это так. После вечерней смены Лида вместе с Саввой Вольманом, Настей Ухановой и другими работницами шла домой. Она получила в тот день большую пачку французской газеты. Начиная от угла Большой Арнаутской и Ришельевской улиц навстречу стало попадаться много французских солдат, вероятно, возвращались из кинематографа в свои казармы. Лида стала раздавать газеты, но они не были еще свернуты как обычно, поэтому она не успевала. Тогда Лида передала часть газет Савве Вольману, и он с Настей Ухановой стал раздавать газеты на другой стороне улицы. Солдаты прошли, но откуда-то, словно из-под земли, выросли жандармский офицер и городовой. Все трое были арестованы. По пути в полицейский участок в тени деревьев Лида незаметно выбросила 2—3 оставшихся у нее номера газеты. Военно-полевой суд осудил ее к четырем годам тюремного заключения. У суда не было никаких улик, и еще учли, что она не достигла совершеннолетия.

Красная Армия вступила в Одессу, и Лида вышла на свободу.

Лида Петренко окончила Ленинградский металлургический институт (была единственной студенткой во всем «мужском вузе»). Стала инженером. Работала в Нижнем Тагиле и первой из женщин приехала на Кузнецкстрой.

Лидия Ивановна Петренко награждена двумя орденами Красного Трудового Знамени, орденом Отечественной войны I степени, орденом «Знак Почета» и медалями. 20 лет она проработала на мартене, единственная женщина начальник цеха Кемеровского металлургического комбината. Сейчас она на заслуженном отдыхе, но продолжает вести активную общественную работу.