«Самое трудное впереди, путь усеян терниями. Возможно, что это мое последнее письмо»,— так писала своим друзьям Жанна Лябурб в конце 1918 года, накануне отъезда в Одессу.
Жанна Лябурб родилась в 1879 году в небольшом французском городке Лапалис, в семье участника Парижской Коммуны. Ее отец чудом спасся от расстрела и работал на мельнице. Еще подростком, чтобы помочь отцу прокормить семью, Жанна вынуждена была поступить в прачечную отеля гладильщицей. Прочитав в газете объявление о том, что состоятельная семья из г. Томашова Люблинской губернии, ищет француженку к детям, семнадцатилетняя Жанна уехала из Франции в Россию и поступила в услужение. Не легка была ее жизнь. Полуслужанка, полугувернантка, Жанна кое-как находила время для повышения своих знаний. Недюжинные способности и упорство принесли желаемые плоды. Жанна возвратилась во Францию, сдала экзамены и снова поехала в Россию уже учительницей.
С тех пор Россия навсегда стала ее второй родиной.
Еще в Томашове Жанна Лябурб сблизилась с русскими марксистами, жадно знакомилась с революционной литературой и, пользуясь своим положением французской подданной, помогала переправлять за границу преследуемых царским правительством русских революционерок.
Возвратившись в Россию с дипломом учительницы, Жанна Лябурб жила в разных городах и повсюду устанавливала тесные связи с подпольными большевистскими организациями, с головой окунулась в революционное движение. Революцию 1905 года она встретила восторженно, часто выступала на рабочих митингах, произносила горячие речи против царского самодержавия. Царская охранка выследила пламенную революционерку. В конце 1905 года она была арестована и как подданная Франции выслана из России с определением: «нежелательный элемент». Но не такой была Жанна Лябурб, чтобы легко смириться с постигшей ее неудачей. Вскоре она снова вернулась полулегально в Россию, вступила в ряды партии РСДРП (большевиков) и продолжала революционную деятельность.
Жанна Лябурб.
Проживая в Москве и давая уроки французского языка, Жанна Лябурб все свободное время и все свои силы отдавала пропагандистской работе. Она активно участвовала в борьбе за установление Советской власти в Москве, всегда была верной ленинским партийным принципам. В конце 1917 и начале 1918 годов Жанна Лябурб вела большую разъяснительную работу среди проживавших в Москве французских граждан, рассказывала им о том, какие благородные цели ставит перед собой Коммунистическая партия и правительство молодой Советской республики, какие огромные трудности им приходится преодолевать.
В этот период Жанна Лябурб организовала в Москве группу французских коммунистов и была избрана ее секретарем. Ей же принадлежала идея создания клуба «III Интернационал», в котором, будучи избранной членом бюро, она ведала организационной работой и по вечерам давала уроки французского языка для членов французской секции. Группа французских коммунистов, в которой, помимо Жанны Лябурб, ведущую роль играли такие видные революционеры, как Инеса Арманд и Жак Садуль, вошла в состав Федерации иностранных групп при Центральном Комитете РКП(б).
20 октября 1918 года вышел первый номер газеты «III Интернационал», которую группа французских коммунистов стала выпускать по инициативе Жанны Лябурб. Эта газета, выходившая на французском языке, в период антантовской интервенции направлялась через линию фронта в Одессу, Николаев, в города Крыма, где местные большевики распространяли ее среди солдат и матросов оккупационных войск. В газете публиковались статьи и речи В. И. Ленина, декреты и ноты Советского правительства, публицистические статьи Жака Садуля; в ней рассказывалось о жизни в Советской республике, о росте пролетарской солидарности и грозном требовании рабочих и крестьян империалистических государств: «Руки прочь от Советской России!» В Одессе многие материалы из газеты «III Интернационал» перепечатывались и издавались в виде отдельных листовок и брошюр.
Сообщение об оккупации юга Украины антантовскими войсками, о высадке французского десанта в Одессе глубоко взволновало Жанну Лябурб:
— Я не могу примириться с мыслью, что сыновья коммунаров 1871 года, потомки революционеров 1793 года пришли задушить русскую революцию! — взволнованно говорила она своим товарищам по работе.— Нужно действовать! Нужно объяснить обманутым солдатам, какую грязную работу их заставляют выполнять. Нужно пойти к ним, поговорить с ними, раскрыть им глаза!
Жанна Лябурб стала настойчиво добиваться, чтобы ее направили на оккупированную территорию для ведения подпольной работы среди французских войск. И хотя она была очень ценным для партии работником и приносила большую пользу своей деятельностью в Москве, Центральный Комитет РКП(б), учтя многократные просьбы, послал ее вместе с группой товарищей в Одессу.
Приезд Жанны Лябурб и ряда новых работников, владевших французским, английским, сербским языками, внес большое оживление в работу Иностранной коллегии. Это было тотчас отмечено врагом. 22 января 1919 года агент Освага сообщал из Одессы: «В декабре 1918 года в Одессе созданы агитационные дружины . Всех дружин 5 или 6. В последнее время в состав дружин вошли люди, знающие и греческий язык. Каждая дружина имеет от 20 до 30 человек. Привлечено несколько русских, знающих английский язык. В последнее время дружины пополнились свежими силами» .
Из сохранившихся документов, которые удалось разыскать в последнее время, видно, что Жанна Лябурб и ее товарищи прибыли в Одессу в первой половине января 1919 года. Сопоставив эту дату и дату сообщения Освага, легко убедиться, что вражеские контрразведчики внимательно следили за деятельностью одесских подпольщиков и, не имея еще прямых улик, на основании разрозненных данных все же делали довольно правильные выводы.
В Одессе Жанна Лябурб вошла в состав подпольного областкома партии и в президиум Иностранной коллегии. Она возглавила французскую группу, сменив Михаила Штиливкера, который собирался по заданию областкома выехать в Константинополь, где в это время формировались специальные войска Антанты для отправки в Одессу.
Деятельность Жанны Лябурб в Иностранной коллегии была чрезвычайно разносторонней. С полным презрением к опасности, с непреодолимой убежденностью в победе и правоте своего дела она вступала в беседы с французскими солдатами, решительно разбивала доводы тех, кто еще верил демагогическим заявлениям правительств стран Антанты, на словах выступавших за мир, а на деле развязавших позорную войну против Советской России. Разоблачая подлинную сущность империалистической интервенции, Жанна Лябурб напоминала солдатам и матросам о замечательных революционных традициях французского рабочего класса, о памятных днях Парижской коммуны, об их долге крепить интернациональную солидарность пролетариата.
Елена Соколовская, хорошо знавшая Жанну Лябурб по работе в Иностранной коллегии, рассказывала впоследствии, что ее постоянный наряд — широкополая фетровая шляпа и старенькое меховое пальто, делали Жанну очень приметной в разодетой толпе завсегдатаев одесских кафе и кабачков, где ей часто приходилось бывать для встреч с французскими военнослужащими. Товарищи настаивали, чтобы она разнообразила свою одежду, сменила ее на более нарядную и в такой обстановке менее бросающуюся в глаза, предлагали ей деньги для этого. Но в ответ Жанна смеялась и встряхивала коротко остриженными кудрями.
— Наплевать! — горячилась она, вскидывая руку презрительным жестом, тем типичным жестом француженки, который всегда покорял ее собеседников.— Французским генералам придется скорее расстаться здесь со своими головами, чем мне с моей шляпой...
Жанна Лябурб обладала незаурядным даром оратора и пропагандиста. Хорошо зная жизнь французского народа, его склад ума, обычаи и традиции, она всегда старалась не только убеждать своих слушателей фактами, но и задеть их за живое, обратиться к их гражданской совести и классовому чутью. Нередко после бесед с нею солдаты здесь же в кафе срывали и топтали свои ордена, заявляя, что считают сейчас позором называться французами.
А Жанна отрицательно качала головой, и карие глаза ее загорались радостью:
— Я верю в нашу Францию,— говорила она.— Я горжусь Францией — отечеством революции!
И даже те солдаты, которые не во всем соглашались с ней, относились к Жанне сердечно и с уважением, как к старшей сестре.
Жанна Лябурб, как никто иной в Иностранной коллегии, умела быстро находить среди французских солдат и моряков сочувствующих делу революции, поручала им распространение газет и листовок, создавала с их помощью на кораблях и в воинских частях революционные «группы действия», которые впоследствии возглавили восстание французских моряков и солдат. Вечерами Жанна Лябурб посещала кабачки и рестораны, где собирались солдаты и моряки. Здесь призывно звучала ее сильная и красивая речь, всегда полная захватывающего порыва революционной борьбы.
Трудно сказать, как только удавалось Жанне Лябурб поспевать всюду. В течение вечера она побывает и выступит в двух-трех кафе и ресторанах, к утру подготовит текст листовки или статью в «Le communiste», днем участвует в заседаниях областного комитета партии, президиума Иностранной коллегии, инструктирует агитаторов-французов, распределяет листовки и газету по воинским частям. Она была подлинным олицетворением неутомимости, искренности и преданности великому делу пролетарской революции.
— У нас в России много хороших, честных, преданных делу революционеров, стойких борцов, но таких пламенных, таких чистых энтузиастов, как Лябурб, я не встречала,— отзывалась о ней Елена Соколовская.