Дерево в современной архитектуре

Дерево – традиционный строительный материал, с древности используемый в Японии. Культура деревянного строительства, восприятие и передача красоты необработанной древесины в художественных изделиях уходит своими корнями в древнюю историю японской культуры и, возможно, является одним из генов (инвариантов) этой культуры. Облик японской архитектуры традиционно был основан на эстетике красоты и мягкости древесины.

В современной архитектуре дерево не только не потеряло своей актуальности, но и стало настоящей находкой для выражения традиционной японской эстетики и одним из приемов передачи традиций культуры. Современные архитектурные сооружения из дерева получают возможность брать на себя разнообразные функции, прежде всего символические, или создают образ традиционной архитектуры, атмосферу которой необходимо максимально достоверно передать.

Именно к традиционным формам решил обратиться архитектор К. Кума при создании «Театра Но в лесу» (Noh Stage in the Forest, 1996 г., см. вкл.: илл.60–62). Лирическое название этого проекта вполне оправдано. Размещение театра в кедровом лесу, среди деревьев и камней, ставило своей целью воссоздать атмосферу древнего японского театрального искусства в своем первозданном, неповторимом виде. Представления театра Но на протяжении веков происходили на открытом воздухе, отсюда и традиция размещать над сценой крышу, сохранившаяся, уже в каноническом виде, до сегодняшнего дня (даже когда речь идет о сцене внутри современного театрального здания). Устройство и внешний вид деревянной сцены театра Но не меняется уже сотни лет. Следовал канонам и проект Кэнго Кума. Квадратная в плане сцена, согласно традиции, имеет площадь 5,5 м2. Крыша, размещенная над ней, в данном случае подтверждает и свое функциональное, практическое назначение, защищая актеров от непогоды. Крышу поддерживают четыре деревянных столба, размещенные по углам. Согласуясь с традицией, все элементы постройки возведены из неокрашенного дерева.

Сцена открыта с трех сторон, с четвертой размещена стена-задник с изображением раскидистой сосны. Эта стена в театре Но канонична и неизменна. Ее присутствие и художественное оформление не зависит от исполняемой пьесы. Вдоль стены-задника располагается площадка, предназначенная для размещения музыкантов и вспомогательного персонала. Крытая галерея напротив создана для зрителей.

Идея проекта К. Кума – объединить сцену театра Но с окружающим пространством – реализовалась в полной мере и показала свою перспективность. Эта идея работает, прежде всего, на достоверность передачи традиций культуры Японии. Воссоздание в дереве сцены театра Но, интегрирование ее в природное окружение, где смена времен года будет ощущаться «вживую», также позволяют прикоснуться к культурному наследию. По традиции, пьесы выбираются для постановки с учетом фактора сезонности. Гармоничность этого условия как нельзя лучше ощущается в «Театре Но в лесу» К. Кума.

Архитектор Кэнго Кума в своем творчестве использует, прежде всего, природные материалы, отдавая предпочтение именно дереву. По его мнению, возрождение японской архитектуры возможно только при осознании ее самобытности и возвращении к ее традициям. Отличительная особенность японской архитектуры, которой всегда следовал К. Кума, – чуткое отношение к окружению, включение постройки в диалог с ним. Одним из наиболее удачных примеров умения архитектора выстраивать диалог с окружением стало участие в масштабном проекте «Коммуна Великой стены», включающий в себя комплекс из одиннадцати вилл, расположенных вблизи Великой Китайской стены. На рубеже XX–XXI вв. в Китае начал разрабатываться один из самых масштабных экологических проектов в современном градостроительстве. По месту своего расположения он получил название «Коммуна Великой стены». Участок под строительство «Коммуны» был выбран на северо-западе от Пекина, вблизи Бадалингских ворот Великой Китайской стены. На площади 8000 м2 был запланирован комплекс из одиннадцати вилл, проекты которых разработали лучшие архитекторы Восточной Азии (С. Бан, К. Кума, Юнь Хо Чань и др.). Двенадцатая постройка комплекса – центр общины – спроектирована южнокорейским архитектором Сунь-Хо-Санем. Строительство было закончено в 2002 г., когда поселок превратился в великолепный музей современной архитектуры под открытым небом. Тогда же «Коммуна Великой стены» получила премию на Архитектурном Биеннале в Венеции.

К. Кума. Театр Но в лесу (1996 г.). План

К. Кума. Театр Но в лесу. Схема

Основная концепция создания архитектурного ансамбля вилл подразумевала максимальное сохранение окружающей природы и оригинальных географических особенностей участка, а также использование местных строительных материалов. Эта идея вторит идеологии возведения Великой Китайской стены. Вилла, построенная по проекту К. Кума, получила название «Великая бамбуковая стена» (см. вкл.: илл.63–71), ведь бамбук стал основным материалом, формирующим облик постройки, ее аскетичный интерьер и незабываемую атмосферу. Архитектор при разработке проекта в первую очередь обратил внимание на необходимость сохранения сложного ландшафта участка, отведенного ему под строительство. В этом, безусловно, проявилось уважение мастера к исторически сложившимся в Китае традициям создавать прекрасные сады и парки на территориях со сложными, казалось бы, неподходящими для строительства неровностями. Не вмешиваясь в оригинальную топографию участка, К. Кума решил максимально использовать возвышенности в качестве средства художественной выразительности архитектуры. Уклоны, перепады высоты и линия холма на горизонте – все включалось в сложную игру с архитектурой и зрителем. «Нам не хотелось врезаться в естественную линию горизонта, ее нужно было обязательно сохранить. Крыша небольшой виллы лишь добавила второй уровень природным линиям», – комментировал свой проект Кума на лекции в рамках международной выставки «Арх-Москва 2012».

Следуя общей для всего комплекса вилл идеологии, соответствующей созданию Великой Китайской стены, Кэнго Кума также переосмыслил ее по-своему: «Основной целью проекта было добиться схожего с Великой Китайской стеной восприятия. Великая Китайская стена никогда не была объектом, изолированным от окружающей среды. Она тянется почти бесконечно волнистой линией вдоль горной гряды и при этом не выглядит чужеродно на фоне природного ландшафта. В этом состояла и наша главная задача – использовать подход детерминированности архитектуры ландшафтом и природой. Однако в прошлом Великая Китайская стена служила для разделения культур. Наша же “Великая бамбуковая стена” не разъединяет, а объединяет». Вилла, спроектированная Кэнго Кумой, с ее четко выраженным горизонтальным профилем, своими линиями вторит Великой Китайской стене.

К. Кума. Вилла «Ведикая бамбуковая стена» (2002 г.). План первого и подвального этажей

При выборе архитектором строительного материала определяющими стали несколько факторов. Прежде всего, бамбук имеет огромное значение как для китайской, так и для японской культуры. История свидетельствует о том, что бамбук был привезен в Японию из Китая, и до сих пор он остается символом культурного обмена между двумя странами. Кроме того, бамбук – это священное растение, и, безусловно, К. Кума использовал его также и в качестве символического элемента. В буддизме бамбук символизирует силу и гибкость. Считается, что он способствует восстановлению баланса энергий инь и ян. Из бамбука изготавливали инструменты для каллиграфического письма, поэтому он был священным растением для буддийских и даосских ученых и художников, которые высоко ценили также и красоту этого растения. По представлениям китайцев, бамбук входит в число «четырех благородных» растений, являясь символом высоких физических и моральных качеств наряду с цветами сливы, орхидеи и хризантемы.

Выбранный материал также помог архитектору противопоставить мощи и масштабам Великой Китайской стены камерный размер и кажущуюся хрупкость построенной виллы. Великая Китайская стена стала символом разъединения Китая и всего остального мира. Выстроенная из твердого камня и кирпича, она воспринималась как неприступная твердыня. Контрастные символы были выбраны зодчим для создания «Великой бамбуковой стены». Тонкие стебли бамбука, расположенные вертикально на некотором расстоянии друг от друга, создают ощущение легкости конструкции, а способность бамбуковых стен пропускать ветер и солнечные лучи говорит об отсутствии преграды между природным окружением и интерьером. Тонкие стволы бамбука играют не только эстетическую, но и функциональную роль, не позволяя прямым солнечным лучам проникнуть в интерьер. В комнатах виллы царят пустота и мягкий рассеянный свет. Помещения дома, где нет ничего лишнего, обставлены с большим вкусом. В результате был создан микромир, располагающий к спокойствию, созерцанию и умиротворению.

Так как интерьер виллы полностью создан из бамбуковых стержней, остро встала проблема непрочности и недолговечности используемого материала. Она была решена архитектором просто и безапелляционно: каждый бамбуковый стебель был заполнен армированным бетоном. После постройки виллы «Великая бамбуковая стена», этот проект К. Кума был использован заказчиком еще несколько раз для возведения на выделенной территории «Коммуны». Так поступили с каждым созданным проектом всех приглашенных архитекторов. Домам с одним названием решено было давать номера, которые увеличивались по мере удаления объекта от главного входа в «Коммуну». В результате появилось восемь вилл с названием «Великая бамбуковая стена».

В каждой вилле пространство выстроено схожим образом: одну половину дома занимают кухня, столовая и гостиная. Их интерьер оформлен в духе минимализма, но в то же время наделен всеми условиями для комфортного проживания. В другой половине расположены гостевые комнаты-спальни, в интерьере которых нет ничего лишнего, из-за этого комнаты выглядят гораздо просторнее, чем они есть на самом деле. Две половины дома связывает между собой веранда. Это самое притягательное пространство для гостей виллы и визитная карточка всего сооружения в целом. Несмотря на то, что веранду часто называют «чайной комнатой», она создана значительно более просторной, чем это положено по канонам, устанавливающим ее неизменный размер в 4,5 татами, т. е. 8 м2. Площадь веранды на вилле К. Кума даже несколько превышает 10 м2.

Веранда располагается на квадратной в плане площадке. Ее пол и потолок полностью выложены стволами бамбука, а легкие, почти бестелесные стены представлены скорее полунамеком. В центре пустой веранды поставлен небольшой стеклянный стол, вокруг которого разложены японские плоские подушки для сидения (дзабутоны). Как и в традиционном японском доме, веранда «Великой бамбуковой стены» предназначена для отдыха, общения за чашкой чая и любования красотами окружающей природы с ее сезонными изменениями.

Веранда приподнята над землей, согласно традиции строительства японского дома. Вокруг нее устроен «сухой сад», воспринимаемый уже как один из символов Японии. Такие сады создаются для медитации, размышлений, отстранения от мирской суеты. Поверхность такого сада из мелкой гальки иногда символизирует океан, а необработанные камни на ней – острова. Сухие сады, предназначенные для созерцания, помогают собрать все чувства воедино, сосредоточиться, видеть красоту в обыденном, разглядеть изящество в простом. Небольшое пространство веранды, называемое «чайной комнатой», так же как и ее классический прототип, дарит чувство уединения. Наблюдая величественные горные хребты, которые, кажется, продолжаются бесконечно, и находясь среди природы, прекрасной в любое время года, человек получает возможность заглянуть в себя и открыть путь к самопознанию.

Использование дерева в дизайне интерьера – не редкость. Было бы неверно говорить об исключительно японских традициях этого приема. Во многих странах можно найти достаточно примеров ярких, интересных интерьеров, созданных в дереве и подчеркивающих колорит, фактуру и другие художественные свойства этого природного материала. Говоря о приемах передачи традиций с использованием дерева в интерьере, нельзя не коснуться самого яркого по дизайну и сложного по точности проделанных расчетов проекта – кофейни Starbucks (арх. К. Кума), – который был воплощен в жизнь в 2011 г. (см. вкл.: илл.72–76) Перед началом творческой работы Кэнго Кума глубоко изучил историю и культурное значение выбранного для строительства участка. Символом древней Фукуоки считается вечнозеленое камфорное дерево, свидетельствующее о мудром сочетании истории и современности в развитии города. Вековые камфорные деревья и в наши дни встречаются в синтоистских святилищах и парках города, являясь его украшением. Кроме того, рядом с площадкой для нового кафе находится одна из знаковых достопримечательностей Японии – синтоистское святилище Дадзайфу Тэммангу, основание которого относится еще к X в. Любимым растением правого министра Сугавара-но Митидзанэ (845–903 гг.), ученого, поэта и просветителя, умершего здесь в ссылке и канонизированного после смерти как божество Тэндзин-сама, покровителя науки и поэзии, был цветок японской сливы, поэтому на территории святилища высажено около 6 тыс. сливовых деревьев.

Кроме того, вплотную к строительному участку прилегал сад, в котором были высажены камфорные деревья и сливы, имеющие высокое значение для города. Сад решено было сохранить и организовать там террасу для отдыха посетителей. Главную улицу, ведущую к синтоистской святыне, занимают традиционные для Японии постройки в один или два этажа. Подобное соседство и привело к созданию проекта одноэтажного здания, а необходимость вписаться в плотно застроенную улицу города объясняет чрезвычайно простую форму кафе – вытянутого параллелепипеда.

Предельный лаконизм архитектурного решения кофейни Starbucks компенсируется за счет создания неожиданного и интригующего интерьера, раскрывающегося на главную улицу. Отделка помещения, став воплощением японского минимализма, притягивает внимание прохожих, завлекает внутрь, в пространство, созданное полетом творческой мысли великого зодчего. Главная «изюминка» проекта и основа дизайна его интерьера – многомерная структура из деревянных брусков. Они размещены на потолке и правой стене кофейни, придавая пространству глубину и сложность. Каждый брусок имеет длину от 1,3 до 4 м и 6 см в квадратном сечении.

Способ сочленения деревянных деталей стал главной сложностью проработки проекта. Геометрия линий должна была создать ощущение текучести пространства, но в то же время четко указывать на направление его развертывания. От соединения четырех элементов вместе, в одной точке, решено было отказаться в пользу выстраивания чистых диагоналей. Для этого необходимо было изменить точку опоры. Разделив четыре бруска на две пары, удалось избежать концентрации линий в одной точке и создать более сложный образ пространства. Таким образом, базовые элементы были соединены попарно, каждая пара, в свою очередь, соприкасается с соседней группой из двух деталей. Так в интерьере кофейни сложился оригинальный и причудливый рисунок. На сооружение впечатляющей конструкции ушло около 2000 брусков. Если бы их выложили в одну линию, ее протяженность составила бы более 4 км.

По словам самого архитектора, подобный способ соединения был изобретен методом проб и ошибок. Сложность расчетов заключалась в том, чтобы добиться абсолютно точного прилегания деревянных блоков друг к другу, поэтому прорези вычислялись с помощью компьютера. Путем незначительного смещения точки опоры удалось найти идеальное соотношение визуальных пропорций. В этом проекте ярко проявляется следование древним принципам японского деревянного строительства – при плотном прилегании деталей друг к другу оставлены небольшие зазоры с расчетом на возможные деформации.

В основу концепции Кэнго Кума, созданной для проекта кофейни всемирно известной сети Starbucks, легло месторасположение постройки. Это позволило трактовать ее пространство как переход от шумной улицы к зеленому оазису сада. Не менее важной целью проекта было создание произведения, которое бы гармонировало со сложным и исторически ценным окружением. Деревянные балки, формирующие интерьер кофейни, своими концами слегка выступают на улицу, напоминая ветви деревьев и перекликаясь с вековыми кронами камфорных лесов святилища Дадзайфу Тэммангу. Использование при строительстве кофейни хорошо обработанного, но неокрашенного дерева полностью соответствует эстетике синто и воплощает в себе гармоничное соединение древних традиций и современных технологий.

Современные архитекторы Японии повышенное внимание уделяют новым музеям, стараясь осмыслить их новую роль и расширить функции. В префектуре Хёго начиная с 1950 г. проводился фестиваль, посвященный памяти уничтоженных во время Второй мировой войны лесов. На этом месте решено было создать Музей леса. Новый музей должен был стать архитектурной эмблемой префектуры, символически создавая ее образ, раскрывая ее историю и культуру. За разработку концепции музея взялся Тадао Андо. С присущей ему элегантностью Андо воплотил в жизнь все чаяния заказчиков, вписав постройку в природное окружение так, что они стали единым целым, но при этом в проект не было привнесено и доли сентиментальности.

Здание Музея леса в префектуре Хёго (1993–1994 гг., см. вкл.: илл.77, 78) с точки зрения геометрии выстроено довольно просто – на вершине холма установлен усеченный конус диаметром 46 м. Изнутри четко пополам его делит пешеходный мост, ведущий посетителей в лес, к дому для гостей. Мост является еще и прекрасной смотровой площадкой. Все здание музея выстроено из дерева в сочетании со стальным каркасом и железобетоном. Внутреннее пространство музея организовано очень интересно. Наклонный пол вовлекает посетителей в движение вниз по спиралеобразной дорожке, которая вторит внутреннему пространству холла. Единственный элемент, апеллирующий к образу леса, – 16-метровые колонны из кедра. Тема контакта с природой возникает опосредованно, благодаря культовой атмосфере внутри здания, которая формируется за счет концептуальной для архитектора монументальности.

Выстроенное Андо пространство музея как будто совсем не предназначено для экспонатов. По крайней мере, оно в них не нуждается. Архитектор создавал не выставочные залы, а скорее пространство для размышлений. Музей леса благодаря своей архитектуре стал самодостаточным объектом. Посетители стремятся в него из-за желания быть вовлеченными в это пространство, которое захватывает и завораживает, влияет на мысли и чувства и никого не оставляет равнодушным.

Жилой дом «Кадзэ-но-Коя» в Канагаве (см. вкл.: илл.79–81), построенный по проекту архитектора Т. Охарадзава, в 2007 г. получил премию в престижном конкурсе, оценивающем передовой опыт в жилищном строительстве. При вынесении решения жюри учитывался ряд факторов: качество представляемого проекта и то, насколько комфортную среду обитания может создать данная постройка. Жилой дом «Кадзэ-но-Коя», спроектированный как односемейный, был признан по этим критериям образцовым. Проект в полной мере реализовал такую важную составляющую жизни японцев, как гармония с природным окружением. Со всех сторон плотно окруженный деревьями, дом органично вписан в сложный холмистый рельеф. Сторона постройки, которая обращена к лесу, полностью покрыта растительностью, ничем не выдавая своего неприродного происхождения. Небольшой деревянный дом создает для жителей чрезвычайно уютный и просторный микромир: все комнаты имеют минимум мебели, только самое необходимое. Интерьеры также решены преимущественно в дереве. Обращает на себя внимание мебель авторской работы: например, в гостиной обеденный гарнитур (стол и стулья) из-за сильных утолщений, создающих эффект «сплющивания», выглядит совершенно сказочным. Дом имеет веранду, которую, несмотря на крошечные размеры, можно назвать галереей.

Интересно и бережно традиционная форма, так же как и исторически воспитанное отношение к пространству в культуре Японии, была воплощена в маленьком жилом доме «Энгава» (архитекторы Т. Тэдзука и Ю. Тэдзука, см. вкл.: илл.82). Свое имя дом получил по названию галереи, традиционно опоясывающей жилую постройку. Ее предназначение состоит в том, «чтобы выразить связь между природой и архитектурой и объединить вместе различные архитектурные группы». Именно с помощью такой галереи архитектура Японии связывается с природой, она открывает сооружение природе, и в то же время, благодаря энгава, природа включается в архитектурную постройку. Другими словами, зона галереи в традиционной архитектуре представляла собой промежуток между внешним и внутренним пространством. Такая промежуточная зона между интерьером и внешним природным окружением являлась многоцелевым пространством, где можно отдохнуть, созерцая японский сад, или принять посетителей за чашкой чая.

Дом «Энгава» является ярким воплощением этой традиции. Сооружение прямоугольной формы полностью раскрывается на сад за счет складывающейся двери. Верхняя часть стены сделана полностью глухой, а нижняя представляет из себя дверь, которая при высоте 2 м собирается по всей длине «в гармошку». Этот прием позволяет постройке в холодное время года сохранять тепло, что вместе с предусмотренным подогревом пола создает комфортную температуру внутри помещения. В то же время при хорошей погоде раскрытость постройки, позволяющая любоваться садом, как нельзя лучше передает традиционные основы культуры Японии.

Стремление максимально использовать естественное освещение нашло свое выражение и в большом количестве окон, предусмотренных в доме. Вся верхняя часть сооружения со стороны улицы имеет сплошное остекление. Использован тот же принцип, что и у складной двери. Стекла раздвижные, при необходимости их можно также сложить «в гармошку», оставив пространство полностью открытым. Идея создания такого сооружения родилась у архитекторов, мужа и жены, из-за расположенного рядом дома их родителей. Желание иметь свое жилье, но не оставлять пожилых родителей нашло выражение в лаконичном проекте дома, который разместился на участке 17,5 × 4,5 м. Дом «Энгава» отделен от родительского жилища садом. Важнейший вопрос, учитывая расположение дома, относился к предельной высоте, которую могла достигнуть постройка. Предельная высота была рассчитана, исходя из того, что новая постройка не должна блокировать поступление естественного света в родительский дом. При расстоянии между двумя сооружениями 4 м, предельная высота дома «Энгава» составила 3,5 м.

Дом «Энгава» относится к тому типу жилых домов, который отличается своей способностью к изменению. Это качество жилых построек очень востребовано японскими семьями, что привело к значительному росту таких домов за последние годы в Японии – домов, способных меняться. Общее пространство дома делится на отдельные комнаты с помощью деревянных перегородок, которые по своей высоте на 1/3 не доходят до потолка, сохраняя ощущение единого пространства. Постоянным создано только пространство ванной комнаты и спальни супругов. Остальные же комнаты сохраняют способность к бесконечному числу изменений.

Рассматриваемые выше постройки – преимущественно небольшие по своим размерам. Исключений из этой картины современного деревянного строительства не найти. Объясняется такая ситуация чрезвычайно жесткими требованиями противопожарной безопасности, действующими в стране. Чем меньше габариты возводимого здания, тем больше шансов не войти в противоречие с этими требованиями. При таких ограничениях говорить о градостроительном подходе в деревянном строительстве почти невозможно.

Современный городской пейзаж (особенно крупных городов Японии) также много потерял от уже почти полного отсутствия деревянных построек. На восполнение этой потери был направлен проект Mokuzai kaikan (арх. компания Nikken Sekkei, см. вкл.: илл.83–88), который своим появлением должен был олицетворять гармонию, изначально существовавшую между зданием и окружающей средой, и вернуть городскому пространству традиционные эстетические ценности.

Здание Mokuzai kaikan (букв. перевод – «деревянный дом собраний») построено в Токио 2009 г. Заказчик постройки и ее владелец – крупная корпорация по переработке древесины. Этот район, Кото-ку, с давних времен известен своими лесопилками, складами древесины, а также многочисленными предприятиями, изготавливающими различные изделия из дерева.

На возведение и отделку здания Mokuzai kaikan ушло более 1000 кубометров японской древесины 20 различных пород дерева. Первые шесть этажей здания еще имеют металлические конструкции, а седьмой этаж полностью деревянный, включая все конструктивные элементы. Причем такие длинные деревянные балки, которые применялись на седьмом этаже, не использовались даже в металлических конструкциях этого сооружения. Впечатляет фасад здания, который похож на затейливую геометрическую головоломку. Ритм рисунку фасада придают лестничные марши, различных размеров балконы. В целом в здании очень сложная игра пространства. Все элементы пространства способны существовать изолированно или объединяться друг с другом. При дроблении больших залов можно добиться почти любых конфигурации. В маленьких аудиториях предусмотрена возможность объединения друг с другом с помощью раздвижных дверей. Соответственно, и траектории движения различны, подчас даже запутанны.

На всех этажах размещены балконы, являющиеся важнейшим функциональным и художественным элементом всей постройки. Балконы на каждом этаже объединены друг с другом, но в то же время это совершенно самостоятельные пространственные образования. Только на верхнем, седьмом этаже балкон единый, без дробления на мелкие части. Он заключает в себе поистине масштабное пространство. С него открывается прекрасный вид на Токио, а хозяева здания рассказывают, что часто приходят сюда любоваться закатом. Предназначение, как и внешний вид этого балкона, вызывает прямые аналогии с энгава (галереей) традиционного японского дома. Выйти на этот балкон, так же как и на энгава, можно, раздвинув деревянные рамы дверей (раньше – обклеенные бумагой, а сейчас – со вставленными стеклами).

На первом этаже предусмотрена комната в японском стиле. Ее интерьер традиционно наполнен пустотой. Из предметов мебели в ней можно увидеть только стол, расположенный в центре. Он был сделан на заказ из дерева, которому 350 лет. Получить разрешение на использование такого старого дерева в Японии практически невозможно. Красноречивый пример: исключение на использование качественной древесины старого леса делается для святилища Исэ. Каждые 20 лет для его перестройки привозится очень старая древесина, специально выращиваемая для такого случая. Уникальность ситуации заключается в том, что наравне со святилищем Исэ и здание Mokuzai kaikan получило такое разрешение.

В полном соответствии с традициями культуры в здании устроена и чайная комната. Ее пол устилают татами, по традиции присутствует и токонома – ниша, предназначенная для размещения цветов, свитка или картины. В итоге получилось здание-знак. Знак высокого качества архитектурного проекта. Знак перспективности дерева как строительного материала и элемента дизайна. Знак необходимости возрождать традиционную атмосферу японского города путем создания архитектуры, гармонично сосуществующей с окружающим пространством.

О том, насколько актуальным и перспективным считают японцы дерево в современном строительстве, свидетельствует еще и тот факт, что на Всемирных выставках, где каждая страна демонстрирует свой вариант совмещения новейших достижений в области архитектуры и строительства с традициями своей культуры, Япония представляет деревянные постройки. Следует отметить, что во всех представленных постройках, независимо от функционального предназначения сооружений и конечной цели их возведения, прежде всего предъявляется и подчеркивается их связь с традициями культуры Японии, но в других формах, без подражания традиционной архитектуре Японии. Современные японские архитекторы использовали разные приемы, главным образом, элементы традиционной организации пространства, которые прочитываются яснее и ярче в современных деревянных сооружениях.

 

Бумага в современной архитектуре

В средневековой Японии бумага была культурно многофункциональна: ее использовали во всех областях бытовой жизни и, конечно, в архитектуре. Сёдзи и фусума традиционного японского дома (представляющие собой деревянные рамы, обклеенные бумагой), служили главными структурными элементами постройки – они членили пространство, создавая необходимый набор открытых и закрытых зон.

Непрочность, нестабильность, а потому постоянное обновление всего материального в Японии часто отмечается исследователями. Английский журналист Лафкадио Хэрн, приехав в Японию в 1890 г. репортером и оставшийся там профессором Токийского университета, из своих наблюдений за разными сторонами жизни японцев делает вывод: «Мы строим для вечности, японцы – для бренности». Такая ситуация обусловлена не только историческим развитием, но и природными условиями этой страны. Япония находится в зоне природных катаклизмов, так что частые извержения вулкана, как правило, сопровождаемые сильными землетрясениями, опустошающие пожары и другие стихийные бедствия повреждали и совершенно разрушали десятки, а иногда и сотни тысяч сооружений в этой стране. Из-за мгновенного уничтожения любых плодов человеческих усилий природа почиталась древними японцами как всемогущая и устрашающая сила, которая господствовала над всем материальным, формируя полюса системы ценностей этой культуры «вечное – бренное». Однако японцы привыкли не спорить с природой. На низшей ступени в этой системе ценностей стоял традиционный японский дом, который воспринимался как заведомо недолговечный, даже в какой-то степени эфемерный. Как правило, дом в Японии мог не только быстро воздвигаться, но и столь же быстро разбираться (или быть разрушенным), поэтому воспринимался исключительно как временный объект.

То же можно сказать и о других вещах, служащих для повседневного употребления, ведь лишь немногие из них изготовлялись с расчетом на прочность и долговечность. «Изношенные соломенные сандалии заменялись новыми на каждом этапе путешествия; платья состояли из отдельных кусков материи, скрепленных крупными стежками так, чтобы их без труда можно было распороть для стирки… маты на полу заменяются новыми каждую осень» и т. д. Можно привести еще множество примеров того, что повседневная японская жизнь строится на способности довольствоваться временным, преходящим. Этот принцип виден и в далеко не легковесных конструкциях. Об этом может свидетельствовать традиция полной перестройки верховного синтоистского храма Исэ-дзингу каждые 20 лет (последняя, 62-я по счету, состоялась в 2013 году). Материал храма обновляется, а его форма остается неизменной. В этом и заключена сама идея сохранности – не в материальной оболочке храма, но в строгой канонизации ритуала его перестройки, не меняющегося уже много веков.

В один ряд с этими примерами, казалось бы, должны встать и бумажные изделия. Однако, в отличие от западноевропейского сознания, бумага, такой хрупкий и недолговечный по сути своей материал, в Японии никогда таковым не воспринималась. Японцы раскрыли совершенно неожиданные свойства бумаги, сумев наделить ее качествами, совершенно для бумаги не свойственными (в европейском понимании). Достаточно вспомнить, что и способ изготовления бумаги, привезенный из Китая корейским монахом в 610 г., был изменен настолько, что некоторые виды японской бумаги стали гораздо прочнее китайской. Хотя другие ее виды ценились, скорее, за свою мягкость, гигроскопичность и т. д. Известно, что китайцы, изобретя бумагу во II в., способ ее изготовления хранили в строжайшем секрете. Раскрыв же этот секрет, как и во многих других случаях за свою историю, Япония до неузнаваемости изменила заимствованную технологию и превратила ее в собственное уникальное изобретение, создав новые способы ручного производства бумаги.

Китайцы при изготовлении бумаги размоченные в воде волокна выливали на специальные сетчатые щиты-формы и давали воде медленно стечь, просочившись через мелкие ячейки. Японцы же, в отличие от китайцев, после того, как волокна размокали в воде, ловко и энергично трясли форму. Это приводит к тому, что волокна прочно переплетаются между собой. Кроме того, в размоченные волокна добавляли еще клейкий растительный экстракт, который способствовал более плотному и прочному их соединению.

В качестве основы для изготовления своей бумаги (васи) японцы использовали внутреннее волокно трех видов кустарников: кодзо (волокно бумажного тутового дерева), как считается, исполняет роль мужского элемента, защитника. Ведь это волокно – толстое, прочное и самое долговечное, а потому наиболее широко используется. Мицумата считается «женским элементом», т. к. это волокно изящное, тонкое, и бумага из него получается очень гладкая. Кроме того, волокно мицумата нужно дольше выращивать, поэтому из него получается более дорогая бумага. И, наконец, гампи – древнейший материал для производства бумаги. Считается, что это самое благородное волокно, которое ценится за многие достоинства, и бумага из него получается гладкая, прочная и долговечная. Волокно гампи имеет изящный естественный блеск, и часто из него еще делают очень тонкие ткани. Другие волокна – типа гашиша, абаки, искусственного шелка, конского волоса, серебряной или золотой фольги – также использовались для изготовления бумаги или смешивались с другими волокнами для декоративного эффекта.

Еще со Средних веков в стране бытует мнение, что японская бумага васи, изготавливаемая вручную, долговечна настолько, что способна пережить века. Кроме того, самым крупным потребителем этой бумаги является Министерство финансов. Ведь васи идет на изготовление японских банкнот, прочность и долговечность которых не имеет равных во всем мире. К отличительным особенностям васи относится не только ее прочность, но и упругость, а также повышенная водоустойчивость. Подобное требование к бумаге предъявляли еще купцы средневековой Японии. В случае пожара они могли бросить бумажные свитки в колодец, и все записи таким образом сохранялись, даже если дом сгорал дотла.

Ни в одной другой стране мира бумага (даже переработанная) не заняла такого места, как в Японии. В подтверждение достаточно вспомнить несколько страниц истории страны. В эпоху Хэйан (794–1185 гг.) японская бумага приобрела необыкновенную популярность при императорском дворе. В то время лучшие сорта японской бумаги по цене не уступали золоту. И в это же время получает распространение изготовление бумаги из макулатуры (усудзумигами), которая была невысокого качества и совсем не отличалась белизной. Но к этому и не стремились, хотя ценность такой бумаги была неоспорима. Создание переработанной бумаги началось, прежде всего, по религиозным причинам. Считалось, что именно ее сероватый цвет больше подходит для выражения чувств к умершим. Одна из придворных дам императора Сэйва, после его смерти в 880 г., сделала из писем императора новые листы бумаги и написала на них буддийскую сутру. Это позволило ей как бы приблизиться, прикоснуться к его душе.

Секреты древнего искусства создания васи передавались из поколения в поколение. К концу XIX в. в Японии более 100 тысяч семей занимались изготовлением бумаги вручную. Хотя сегодня, по данным статистики, их осталось менее 350, японская бумага продолжает пользоваться известностью во всем мире. Ведь благодаря своей универсальности она может использоваться в различных областях жизни и служить для совершенно разных целей. На основе бумаги в Японии делали тарелки, вазы, корзины, куклы и воздушные змеи. В зависимости от сорта японская бумага имела разное назначение. В чайной церемонии довольно толстая японская бумага кайси используется как салфетка. В Средние века из прочной бумаги кинкаракава делали сумочки, красивые коробочки и табакерки.

Распространенный предмет быта японцев – веер – также делается из бумаги. Например, заимствованный из Китая утива – плоский веер круглой или прямоугольной формы. Этот жесткий веер образует бумага, приклеенная к раме из тонких бамбуковых полосок, которую иногда укрепляют с помощью экстракта хурмы. Он служил прототипом воинских деревянных или металлических воинских вееров гумбай. В раннем средневековье (эпоха Хэйан) японцы изобрели складной веер о: ги (сэнсу), служащий для обмахивания в жаркое время года, а также для этикетных приветствий. Признаком высокого статуса в Средние века служил особый вид сэнсу – кипарисовый хиоги, который члены императорской семьи и важные чиновники использовали иногда в функции скипетра власти сяку. Этот веер часто называют «солнечным» из-за его внешнего вида, напоминающего часть солнечного диска с расходящимися лучами. Кроме того, его отличает необыкновенная легкость и небольшое количество ребер.

Еще несколько веков назад бумага заняла свое важнейшее место в японском доме, ведь обязательной принадлежностью традиционного японского жилища являются фусума и сёдзи. Раздвижные перегородки между комнатами – фусума –, представляют собой тонкие деревянные рамы, с обеих сторон оклеенные плотной непрозрачной бумагой. Но сильнее всего характерная японская атмосфера передается через сёдзи – обтянутую бумагой раздвижную деревянную раму, исполняющую функции окна, двери или межкомнатной перегородки. Она пропускает в интерьер мягкий рассеянный свет. Высококачественная васи использовалась для сёдзи императорской виллы Кацура, Золотого и Серебряного павильонов и других архитектурных шедевров страны. Полупустой интерьер замков крупных японских феодалов имел яркую декоративную деталь – росписи, выполненные на фусума. С начала XVII в. получают распространение украшенные росписью ширмы (бёбу), каждая створка которых представляет собой деревянную раму, обтянутую с двух сторон прочной бумагой гампи.

Прочность изготавливаемой вручную бумаги способствовала росту ее популярности и начавшимся экспериментам для использования ее в строительстве. Настоящие чудеса в области применения бумаги японские специалисты продемонстрировали в конце ХХ в. С 1986 г. японский архитектор Сигэру Бан изучал технологию изготовления бумажных труб и их несущую способность. Результатом стало открытие неожиданных конструктивных свойств труб из прессованного картона, что повлекло за собой широкие возможности их использования в строительстве.

Самым первым сооружением Бана в ряду построек из бумажных труб стала Бумажная беседка, возведенная в Нагое в 1989 г. (см. вкл.: илл.89) Небольшая беседка цилиндрической формы была сооружена из бумажных колонн, установленных на бетонном основании. Каждая колонна представляла собой полую трубу толщиной 15 мм, имела диаметр 325 мм и высоту 4 м. 48 труб были покрыты парафином для гидроизоляции. Бумажные колонны образовывали собой круг и были закреплены на основе с помощью клея. В верхней части беседки трубы были сжаты кольцом для большей устойчивости конструкции. Крыша представляла собой натянутый тент. Небольшая постройка, пользовавшаяся большой популярностью местных жителей, простояла 6 месяцев и была разобрана. После демонтажа конструкции свойства бумажных труб были еще раз проанализированы, в результате чего выяснилось, что их прочность на самом деле возросла. Полугодовое воздействие ветра, дождя, ультрафиолетовых лучей привело к увеличению сжимающей силы труб.

Начиная со строительства Бумажной беседки, Сигэру Бан реализовал десятки проектов с использованием трубок из прессованной бумаги. Многие из них оказались совершенно незаменимы при ликвидации последствий стихийных бедствий. После великого землетрясения Авадзи 1995 г. в области Кобэ, Бан спроектировал на месте уничтоженной церкви Купол общины – место убежища и встреч тех, кто пережил это бедствие, а также общинный центр – Римско-католическую церковь (см. вкл.: илл.90, 91). Оба сооружения полностью сделаны из переработанной бумаги и разрабатывались с учетом важнейших для этого случая критериев, таких как дешевизна и быстрота строительства. Купол общины окружают стены из бумажных труб диаметром 108 мм, наверху – мембранное покрытие, накрывающее площадь 16 м2 (что является стандартным размером приюта для пострадавших, согласно правилам Верховного комиссариата ООН по делам беженцев). Это убежище создавало надежную защиту для жертв землетрясения, а дополнительное утепление конструкции придавал своеобразный фундамент сооружения – заполненная песком тара из-под пива.

Римско-католическая церковь, построенная с помощью добровольцев, была возведена всего за пять недель (ее строительство было закончено в сентябре 1996 г.). Основу сооружения составили 58 бумажных колонн (диаметром 325 мм, толщиной 14,8 мм) высотой 5 м, на которые опирается свод. Картонные колонны образуют эллипс, эта форма, по словам Бана, была заимствована им у Лоренцо Бернини. Оригинальный купол выполнен в виде двойного тента: на овальный свод посажена прямоугольная оболочка. Отсутствие каких бы то ни было изолированных помещений, барьеров, отделяющих людей друг от друга, создавало непрерывность пространства и способствовало общению людей, которых постигло горе. Церковь была демонтирована в 2005 г., и все материалы перевезли на Тайвань, где также возникла необходимость в сооружении после сильного землетрясения Бумажной церкви (2008 г.).

В феврале 2011 г. новозеландский город Крайстчёрч пострадал от сильного землетрясения. Сокрушительный ущерб был нанесен собору Крайстчёрч, считавшемуся символом города. Ведь название города так и переводится с английского – «церковь Христа». Администрация города обратилась к Бану с просьбой спроектировать новый временный собор на месте разрушенного. Новый англиканский храм в Крайстчёрче высотой 24 м был построен в 2013 г. (см. вкл.: илл. 92,93) Основой конструкции стали картонные трубы диаметром 60 см, установленные на железобетонном фундаменте. Для гидроизоляции и огнестойкости трубы были покрыты полиуретаном, а двускатная крыша сделана из поликарбоната. Фасад храма украшен большим треугольным витражом витражом https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B0%D0%BD,_%D0%A1%D0%B8%D0%B3%D1%8D%D1%80%D1%83-cite_note-22. По замыслу архитектора, собор сможет вместить до 700 верующих и прослужит англиканской общине около 50 лет.

Бумажные сооружения Бана имеют рекордно низкую стоимость, легко устанавливаются и являются достаточно прочными. Все детали таких домов созданы в виде конструктора – так что, прибыв на место, собрать здание в единое целое может абсолютно любой, даже неподготовленный человек. Эти постройки доказали свою практичность после землетрясения в Кобэ (см. вкл.: илл.94). По этим причинам бумажные дома стали образцом для реализации в других странах. Легкие, дешевые и быстровозводимые бумажные дома, необходимые как временное жилье для пострадавших во время стихийных бедствий, по этому же принципу (монтажа бумажных цилиндров, часто с водонепроницаемым покрытием) были сооружены в Турции (2000 г.), Индии (2001 г.). По словам самого архитектора, «архитектура должна быть безопасной: во время катастроф не природа губит людей, а тяжеловесные здания». Эту область своей профессиональной деятельности – возведение дешевого мобильного жилья для жертв катастроф – он считает важнейшей: «Способ стать общественно полезной определяет будущее архитектуры», – говорил С. Бан.

Сходная конструкция была использована С. Баном при создании Библиотеки поэта (Канагава, 1992 г., см. вкл.: илл.95, 96). Основой сооружения стал каркас из соединенных между собой бумажных труб. Техническая простота и элегантность такого решения исходит из культа неприукрашенной красоты, веками формировавшегося в Японии. Интерьер заполнен книжными стеллажами так, чтобы между ними оставалось застекленное пространство, через которое внутрь попадает свет. Концепция стеллажей, вмонтированных в стены, наводит на мысль об авангардной трактовке перегородок фусума. Пространство помещения полностью раскрыто вовне. Стеклянные вставки вокруг стеллажей делают сооружение частью окружающего природного пространства.

Мировое признание получили также павильон Одавара и Бумажная галерея, возведенные из картонных труб. В один ряд с этими шедеврами встает и резиденция архитектора – Бумажный дом на озере Яманака (преф. Яманаси, 1995 г., см. вкл.: илл.97, 98). Дом, сделанный из картона, о чем говорит его название, имеет жилую площадь 110 м2 и рассчитан на двух человек. Структуру дома определяют две квадратные плиты – пол и перекрытие, внутри которых S-образного вида стена формирует жилое пространство, частично выходя наружу. Эта стена – уникальная часть Бумажного дома – состоит из картонных труб высотой 2,7 м и диаметром 28 см. Трубы не только поддерживают несущую плиту, но и определяют различное предназначение пространства, которое образуется с их помощью, разделяют жилую и сантехническую зоны. Для формирования гостиной, например, потребовалось 80 труб.

Здание отделяется от окружающей среды достаточно условно с помощью стеклянных стен, которые могут полностью раздвигаться, и тогда постройка открывается во внешнее пространство. Панели из стекла можно и закрыть, но даже тогда они не создадут ограждение по всему периметру. Большой вынос горизонтальных плит поддерживают специально предназначенные для этого 10 картонных труб. Силуэт здания и функциональные возможности его элементов (способность защитных стеклянных экранов собираться и раздвигаться) напоминают традиционный японский дом.

Внимание современных японских архитекторов бумага привлекает и при создании чайных домиков. Передать глубокий смысл и философию японского чайного действа призвано пространство чайного домика, организованное особым образом. Четыре принципа чаепития – гармония, почтительность, чистота и тишина, положенные в основу философии чайного ритуала, должны найти воплощение в организованном пространстве и эстетике интерьера чайного домика.

Бумажный чайный домик (см. вкл.: илл.99) был создан архитектором Тадао Андо в 1992 г. для однодневного чайного действа, устроенного в пляжной зоне Сидзуока. Масштабная акция должна была включать, кроме чайной церемонии, также презентацию икебаны и бамбуковую инсталляцию. Андо создал нетипично большой чайный домик, площадью 20 м2, расположив его у соснового леса. Довольно серьезные размеры постройки объясняются тем, что в день мероприятия большое число людей должны суметь посетить чайное действо. Но при увеличении площади архитектор не отошел от строго регламентированной высоты чайного домика – «5 сяку 8 сун». Домик сделан из бумаги васи, изготавливаемой вручную. В постройке не предусмотрено окон, т. к. васи пропускает свет в интерьер, лишь смягчая его. Таким образом, легкие бумажные стенки чайного домика представляли собой эфемерную, но непроницаемую преграду между участниками чайного действа и внешним окружением. В этом проявляется уважение к многовековой традиции организации пространства чайного домика, в котором начиная с XVI в. окна поднимались так высоко, чтобы находящиеся внутри не могли видеть то, что происходит снаружи.

«Мой вклад ограничился сооружением белого зонта – это мотив, символизирующий японскую эстетику и создающий пространство в духе “ити-го ити-э”», – рассказывал о концепции своей постройки Тадао Андо. «Ити-го ити-э» (букв. «одно время, одна встреча», то есть, единственная встреча за все время жизни) – это характерная японская идиома, которая лежит в основе философии чайной церемонии. Этот термин еще можно перевести как «только это время и больше никогда». Он описывает, насколько важен и дорог процесс встречи между людьми, а также призван напомнить о том, что многие встречи уже не повторятся, но даже при повторении встречи невозможно повторить чувства, эмоции, дух уже прошедшего времени. Каждый момент уникален, и необходимо им дорожить. Невозможно «переписать» какие-то события в жизни, как невозможно прожить их еще раз. Это понятие тесно связано с дзэн-буддизмом и передает ощущение бренности мира, являясь одним из ключевых в культуре Японии.

Бумажный чайный домик Сигэру Бана (см. вкл.: илл.100, 101) был создан для Центра японской культуры и искусства в Лондоне в 2008 г. Созданный Баном чайный домик предназначен для установки в помещении, а не на улице. Архитектор сделал небольшое сооружение из картонных трубок квадратного сечения. Стены соединены между собой стальными стержнями, а крыша полностью сделана из бумаги. Пол и мебель также изготовлены из тех же картонных трубок квадратного сечения. Исключение составляет стол, созданный из ячеистого картона. Процесс изготовления всех элементов позволяет очень легко собирать и разбирать постройку. В чайном домике, согласно традиции чайного действа, также имеется зона ожидания, где можно отдохнуть на скамеечке, настраиваясь на предстоящее таинство. Сигэру Бан, создавая это небольшое произведение, как всегда, предложил уникальное конструктивное решение, которое использует концепцию рационального и практичного пространства, соединенную с непревзойденной эстетикой и огромным уважением к людям. Также необходимо помнить, что изготовление предметов чайной утвари из бумаги и папье-маше – это была одна из традиционных специальностей мастеров, связанных с чайным действом.

Западному сознанию претит мысль о прочности бумажных изделий – ведь тем самым разрушается устойчивое клише, формировавшееся веками каменного и кирпичного строительства в Европе. Японские архитектурные эксперименты доказывают, что бумага, столь хрупкий на первый взгляд материал, может стать очень прочной конструкцией. Цилиндры из прессованного картона Бана – водо-, жаро-, и сейсмоустойчивы. Кроме того, бумажные сооружения оказались гораздо дешевле, но прочнее и устойчивее, чем, например, деревянные. Все это определяет будущее бумажной архитектуры как достаточно перспективной отрасли строительства.