Барри Фуллер едет по Ирвинг Парк-роуд. Он не на службе, одет в гражданское и находится за рулем своего внедорожника.

Голова болит ужасно.

Утро началось плохо. Холли, его проклятая жена, опять завела что-то про новые занавески в гостиной. Он сказал ей несколько раз, чтобы она купила новые, если ее бесят эти, но она все не затыкалась. В конце концов ему пришлось уехать, иначе он разделал бы ее прямо на месте.

Нужен заменитель, немедленно. Обычно он заглядывал в участок и по компьютеру находил живущих поблизости проституток. Но на сей раз боль была жуткой, ослепляющей, и ему срочно требовалось средство от нее.

К счастью, на улицах полно материала.

Он замечает женщину на пробежке. Молодая, симпатичная. Следует за ней целый квартал, но она теряется в толпе.

Другая женщина. Деловой костюм. Туфли на высоких каблуках. Он едет рядом, раздумывая, как схватить ее. Женщина заходит в кофейню.

Фуллер беспокойно ерзает на сиденье, потеет, хотя кондиционер включен на полную мощность. Потом сворачивает в аллею и ищет, ищет.

Находит.

Она выходит из задней двери здания. Двадцать с чем-то лет, одета в широкую футболку поверх бикини, на ногах – шлепанцы. Наверное, собирается на пляж Оук-стрит, в нескольких кварталах отсюда.

Он резко жмет на газ и бьет ее машиной сзади.

Она отскакивает от переднего бампера и, проехав по тротуару, остается лежать ничком. Фуллер нажимает на ручной тормоз и выскакивает из машины.

– О боже! Как вы? – На случай, если кто-то видит. Но вроде бы никого нет.

Женщина плачет. Она в крови, на руках и лице ссадины.

– Вам срочно нужно в больницу.

Он тащит ее в машину и затем быстро выбирается на проезжую часть.

– Что случилось? – стонет она.

Фуллер бьет ее. Еще. И еще раз.

Она безвольно лежит на сиденье.

Он сворачивает налево, на Кларк-стрит, затем на кладбище Грейсленд. Это одно из самых больших и самых старых кладбищ Чикаго, оно занимает целый квартал. За кладбищенскими воротами маячат лишь несколько человек – на улице очень жарко.

– Нам повезло, – говорит Фуллер. – Здесь убийственно тихо.

Кладбище засажено зеленой травой, содержится в чистоте и порядке. Извилистые дорожки, обсаженные кустами, столетние дубы. В некоторых местах кладбище похоже на природный заповедник.

И сколько угодно места для уединения.

Он въезжает на дальнюю стоянку и паркует машину неподалеку от большого каменного монумента над могилой миллионера Маршалла Филда. Вытаскивает женщину из машины, несет за могильный камень. Ярость нарастает, в голове страшно гудит, зубы сжаты так, что крошится эмаль.

Фуллер отрывается на ней, без оружия, не проверив, есть ли вокруг люди, не надев перчаток, лежащих специально для этой цели в кармане джинсов. Бьет, рвет, царапает, рычит, потеет.

Перед глазами – словно фейерверк, утоляющий боль, очищающий мозг.

Когда марево перед глазами исчезает, Фуллер с удивлением замечает, что каким-то образом оторвал женщине руку.

Это впечатляет. Для этого нужна недюжинная физическая сила.

Он моргает, озирается. Все спокойно. Единственный свидетель – зеленая статуя, венчающая монумент Филда. Запах меди примешивается к запаху зелени.

Трава вокруг, его одежда – все пропитано кровью. Фуллер думает, что женщина, возможно, еще жива, хочет проверить ее пульс, но останавливается, увидев, что ее шея выкручена на сто восемьдесят градусов.

Он возвращается к грузовику, открывает багажник. Вытаскивает большой лист клеенки, рулон клейкой ленты, галлон жидкости для удаления пятен и спортивную сумку.

Понадобилась целая бутылка, чтобы оттереть красные пятна и разводы с кожи, после этого Фуллер насухо вытерся своими носками. Все это он заворачивает потом в клеенку – вместе с девушкой, ее рукой и его рубашкой, носками, туфлями и джинсами.

Его рабочая одежда – в сумке. От нее несет потом, но он надевает ее.

Фуллер загружает большой сверток в багажник, садится за руль и покидает кладбище.

Боли нет.

Проезжая по Халстед, он звонит Рашло.

Трубку никто не берет.

Тревожный признак. Рашло всегда берет трубку. Это часть их договора. Он разворачивает машину, направляясь на Гранд-авеню, к «Бюро ритуальных услуг Рашло».

Еще одна попытка дозвониться.

Ничего.

Фуллер в волнении грызет ноготь, на зубах остается привкус пятновыводителя. Неужели они уже нашли Рашло? Что, если нашли?

Рашло не заговорит. В этом он уверен. Деррик слишком его боится.

Но это может быть и неважным. Если Рашло накрыли до того, как он уничтожил следы, то найдут улики. Волосы. Слюну. Уши.

Серьги Дэниелс.

Он велел Рашло вытереть их начисто. Успел ли тот это сделать?

Волнение Фуллера растет.

Он снова звонит Рашло. Ответа нет.

Он сворачивает на Гранд-авеню. Повсюду копы.

Фуллер тут же делает разворот, топит педаль газа и, визжа шинами, быстро отрывается от копов. В багажнике перекатывается и бьется о стенки тело.

Все кончено. Пора убираться из страны.

Банк, где Фуллер хранит деньги, в десяти минутах езды. Он останавливается у обочины, забегает в холл. Охранник останавливает его.

– Извините, сэр, сюда нельзя входить без обуви.

Фуллер смотрит вниз, на свои босые ноги, замечает следы запекшейся крови под ногтями. Он достает из кармана бумажник и показывает значок.

– Я на задании. Скройся отсюда, пока я не накидал тебе прямо здесь.

Охранник холодно смотрит на него, но все же отходит. Фуллер при помощи значка быстро добирается до кассира.

– Мне нужно открыть свой ящик в камере хранения. Немедленно.

Клерк проводит его в камеру хранения. Они одновременно поворачивают ключи.

– Мне нужна сумка.

Через несколько секунд клерк возвращается с бумажным пакетом, затем оставляет его одного. Фуллер вытаскивает содержимое коробки – девятимиллиметровую «беретту», три дополнительных, полностью снаряженных магазина, шесть штук наличными – поборы еще с тех времен, когда он работал патрульным, поддельный паспорт на имя Барри Айзлера. Бросает все в пакет и выходит из банка.

Контролерша на парковке выписывает ему штраф.

– Извини, сестренка. Я на работе.

Она скептически смотрит на его ноги. Он показывает ей значок, забирается в машину и уезжает.

В Мексике более жесткие законы экстрадиции, так что надо отправляться туда. Он звонит в аэропорт и заказывает место на ближайший рейс в Канкан. Остается еще три часа.

Времени достаточно, чтобы собраться и закончить пару важных дел.

Фуллер не хочет попадаться. Он знает, что случается с копами в тюрьме. Если его уже ищут, то его дом точно под наблюдением.

Но он не может покинуть страну, не покончив со своей сукой-женой. Это одно из важных дел.

Он звонит домой, вслух повторяя то, что созрело в его голове.

– Алло, – говорит жена.

– Привет, Холли. Это я.

– Что тебе надо?

В ее голосе нет страха. Нет нервозности или колебания.

– Все нормально, крошка? У тебя странный голос.

– Все ненормально. Эти проклятые шторы меня бесят. Как мы столько лет прожили с ними, Барри? Они просто ужасны.

По всей видимости, с ней все нормально.

– Ко мне должны были заехать ребята из офиса. Они уже заходили?

– Нет.

– Может быть, перед входом стоит их машина?

– А почему она должна там стоять?

– Ты не могла бы посмотреть? Пожалуйста. Это очень важно.

– Секундочку. – Шелест, шаги. – На улице никого нет.

Фуллер задумывается. Может, про него еще ничего не знают?

Может, стоит зайти домой, поработать над этой сукой, а потом собрать вещи и уехать?

Но он сразу отклоняет эту идею, как слишком опасную.

– Дорогая, ты помнишь, где мы покупали постельное белье?

– Конечно. А что?

– Давай встретимся там через час.

– Зачем?

Фуллер улыбается:

– Мы купим новые шторы.

– Правда?

– Правда. Ах да, и захвати для меня смену одежды, пожалуйста. И обувь.

– Зачем? О чем ты говоришь?

– Долгая история. На меня на улице налетел какой-то придурок, я сейчас в рабочей одежде. Принеси мне шорты, футболку и кроссовки. Встретимся в отделе мебели.

– О'кей, Барри. Увидимся через час.

Фуллер убирает телефон и сворачивает направо, держа путь на Стейт-стрит. Он убьет ее в магазине Маршалла Филда. Она любит пробежаться по отделу шмоток и легко согласится что-нибудь примерить. Он сломает ей шею в одной из примерочных кабинок. Да, это не филейный нож, которым он всегда предпочитал пользоваться, но все равно подойдет.

Так даже интереснее.