ГЛАВА ШЕСТАЯ.

Аз-Зайтун вблизи правда был больше, чем я могла себе представить. Загадочный и несколько мрачный фасад зданий академии скорее можно было отнести к средневековым соборам Западной Европы, чем просто к замкам. Множество высоких шпилей гордо устремлялись в небо, словно им не хотелось просто стоять на земле как груда бесполезных камней, пусть и в таком фантастичном оформлении. А эти огромные окна с многоцветными витражами, каждое из которых представляло собой искусно выложенную картину? Вообще, в своем неповторимом величии аз-Зайтун напомнил мне нетленный Миланский кафедральный собор. Там тоже возникает давящее чувство своей никчемности перед подобным совершенством.

— Ну как, впечатляет? — произнес Леонард таким тоном, будто это он построил эту древнюю академию, причем действовал исключительно в одиночку.

Ценить красоту, я безусловно умела, но от обилия усвоенной информации уже не удивлялась прекрасному с большим энтузиазмом.

— Неплохо, — кивнула я, — по крайней мере, не хуже, чем у нас. О, только сейчас заметила, у вас фасады идут без орнаментов, да скульптур в нишах под арками нет. Смотрите, сколько пустого пространства пропадает.

— Не помню, чтобы Орден вашего приемного отца располагал хоть чем-то подобным, — уязвленно сообщили мне, хотя я не собиралась его обижать.

— Да, Великий Магистр вообще мало чем располагает, — туманно ответила я, не зацикливаясь на этом вопросе.

Мы не пошли через центральный вход, а выдвинулись вдоль стены прямо по тщательно скошенному газону. Видимо здесь за местной фауной ухаживают с особой любовью и вниманием.

— В что будет во втором испытании? — вспомнив о насущном, спросила я. Леонард хищно осклабился, но хранил гордое молчание. В каких-то неравных условиях я нахожусь по сравнению с другими абитуриентами. Они же готовились сюда поступать с самого рождения и наверняка муштровали каждый год все прошедшие испытания, делали выводы на ошибках других, проводили аналогии. А я что? Мне даже в любознательности отказывают, иду как бычок на заклание!

— Куда мы идем? Почти час ходим возле вашего института и никак не дойдем.

Мы и правда очень долго шли из-за обширных габаритов здания, но конца и края этому не было видно.

— Разве испытания буду не в самом университете?

— Что ты такое говоришь? — очень натурально удивился Семнадцатый Хранитель. Надо будет его как-нибудь расспросить, что же он хранит и где остальных шестнадцать.

— Представь себе, что было бы с аз-Зайтуном, если огромное количество необученных магов и еще не прошедших инициацию ведьм, начнут что-то творить на испытаниях? Вы же ничего не умеете и сильно не стабильны в своих способностях. А вдруг от вашей атаки здание просто не выдержит? У него есть своя защита, но на массовость она не рассчитана. Поэтом мы идем в Виллу Мистерий, там у нас расположен специальный для подобных занятий полигон с особым куполом, благодаря которому никто не пострадает. Он просто гасит чрезмерно высокие выбросы энергии.

Я хотела было поинтересоваться, что из себя представляет эта самая Вилла, но тут мы, наконец, вышли на открытое пространство. Впереди, в небольшой низине расположилось нечто, сильное напомнившее мне наши футбольные стадионы. За исключением, пожалуй, одного, здесь не было травы и разметки на ней, а какой-то специальный прорезиненный пол. На трибунах и шедших друг за другом скамейках так же сидели люди, присутствовавшие здесь в огромном количестве.

— Если собираетесь устроить спортивные состязания, то я сильна только в беге, — мрачно глядя на все это, заявила я.

Леонард на это лишь многозначительно ухмыльнулся, и мы потихоньку начали спускаться по склону, прямиком к входу в Виллу. Еще раз глянув на это сооружение, я вдруг заметила, что его всего окутывает слабо-светящийся голубоватый купол. Видимо это и была та самая защита, о которой некогда говорил Хранитель. Я открыла было рот, чтобы спросить, почему он именно голубой, может любая высвобожденная энергия имеет такой оттенок, но не успела, Леонард шикнул на меня, чтобы я не привлекала к себе внимание разговорами и тем самым никому не мешала.

На входе нас встретила хмурая охрана и взглянув на них, я вдруг подумала, что именно до этого момента относилась ко всему происходящему, к какой-то несерьезной игре. А сейчас, с трепетом рассматривая четверых солдат, перегородивших нам путь на Виллу Мистерий, вдруг осознала, что я не дома. Они не были людьми и выглядели настолько жутко, что не будь я медиком до мозга костей, в омерзении забилась куда-нибудь в угол, как любая впечатлительная барышня.

Я не дома. Как странно об этом думать именно сейчас и понимать, что пусть там я и так не особо кому-то была нужна, разве что кроме парочки друзей, но здесь у меня вообще никого нет. Даже меня самой.

Солдаты или как их здесь называют, были очень внушительны. Видимо местная администрация университета подбирает персонал под размеры самого аз-Зайтуна. Что ж, рост в два метра это хорошая заявка на победу, с такой охраной не забалуешь.

Развитую мускулатуру свободная солдатская серо-зеленая форма не скрывала, а наоборот подчеркивала. Все это я рассматривала с удовольствием, так как считала, что мужчина на то и мужчина, чтобы его не сносило ветром. А вот когда я добралась на их лиц, то мне потребовалось все мое хваленое самообладание. Сначала мне показалось, что у них напрочь отсутствует орган обоняния. Мысленно похвалив себя за выдержку, благодаря которой я даже ни разу не моргнула, я разобралась, что носы все-таки есть, просто мощные ноздри скрывали маленькую перегородку. Была даже слышно, как они дышат, попеременно втягивая в себя воздух, словно пробуя на вкус, как собаки. Или скорее волки… Потому что кроме этого я завороженно смотрела на мощные челюсти этих четверых охранников и внутренне содрогалась, видя как у некоторых из-под губы мелькают мощные клыки. У других я, подозреваю тоже были впечатляющие зубы, просто строение челюсти им досталось более удачное и это не так бросалось в глаза. Смотреть выше я уже не решилась, впечатлений на сегодня точно хватит.

— Приветствую, Шармад, — благосклонно кивнул Леонард, одному из четырех солдат, видимо он был у них страшим.

— Встретил абитуриентку, видел бы ты, как она прошла испытание! Надо будет сказать Джаффу, что его идея с мостом, на то, как наши претенденты могут справляться с собственным страхом, превзошла все ожидания!

— И сколько осталось? — мягко поинтересовался наиболее коренастый из всех, хотя куда уж больше. Изначально они все показались мне одинаковыми, но сейчас, присмотревшись, я начала их различать. И кстати голос был не обыкновенным. Удивительно, но большое сильное тело прекрасно сочеталось с довольно мелодичным баритоном. Таким голосом надо петь душевные романсы, а не стадионы охранять.

— Всего процентов тридцать, — довольно ухмыльнулся мой провожатый и тут я, что называет, очнулась.

— Кто такой Джаффар?

— А тебе зачем? — тут же напрягся какой-то там по счету Хранитель, кажется Семнадцатый.

— Вопрос у меня к нему есть. Очень интересно, как в его светлую голову, пришла идея с мостом. Прямо покоя не дает, так интересно.

— Похоже, девушка под большим впечатлением, чем ты и Джаффу придется не сладко, — коротко хохотнул тот, кого назвали Шармадом. Он с интересом окинул меня взглядом, задержавшись на ногах в обтягивающих черных джинсах и полупрозрачной блузе кремового оттенка. Я уже готовила замечание, ожидая типичный похотливый взгляд, но ничего подобного не случилось. В его взгляде совсем не было и намека на пошлость, просто небольшое удивление и тут я поняла, в чем дело. Я не встретила еще ни одну женщину или девушку, что была бы одета в брюки. Всегда только платья и юбки.

— Женщины вообще не должны покидать пределы дома, — вдруг зло выдал свое откровение Леонард, — не понимаю, зачем уважаемый ректор носиться с ними и дает право обучаться здесь.

Кто-то из нелюдей горячо поддержал его, а потом повисло тягостное молчание. Все почему-то уставились на меня, а я с интересом думала, как у этих представителей незнакомой мне расы могут расти такие шикарные волосы, блестящие и гладкие, заплетенные в небольшие косы с применением нескольких толстых ниток разных цветов. И это при том, что на открытых взгляду руках, ни одной волосинки.

— А что вы все на меня так смотрите? — наконец почувствовав себя не комфортно, не выдержала я. Кто-то засмеялся:

— Просто ни одна женщина еще не промолчала. Мы сегодня многим говорили подобные истины, и все как одна впадала в какую-то истерику. В этом году аз-Зайтуну придется особенно тяжело.

Я хмыкнула: вот оно в чем дело, опять меня проверяют.

— Не вижу смысла спорить, была бы возможность, я тоже бы не выходила.

Под возможностью я имею в виду не столько финансовую состоятельность, когда не надо работать и чего-то добиваться, а неугомонный характер, из-за которого я физически долго не могу сидеть на одном месте. Но им этого знать не обязательно, раз один плюсик в мою пользу они уже поставили.

— Идите, — вдруг проговорил Шармад, — испытания начинаются. Слышите, уже объявляют?

Спохватившись, Леонард схватил меня за руку и потащил за собой прочь из предбанника в коридор. Когда мы почти скрылись, в спину мне неожиданно полетело:

— Удачи тебе, девушка.

Мы быстро оказались на поле, змейкой юркнули на трибуну в каком-то из первых рядом и почти сразу нашли пару свободных мест, как будто они только нас и ждали. Едва отдышавшись, Хранитель несколько иронично заметил:

— Поздравляю

— С чем?

— Даже если ты сейчас вылетишь с испытания, то будешь знать, что хотя бы оркам ты понравилась.

Так эти гиганты были орками? Странно, в книгах фантастов-классиков они описывались как уродливые создания, от которых нестерпимо несло гнилью и которые не могли даже двух слов связать. А здесь вполне дружелюбные создания, со своим своеобразным обаянием и интересным, бронзовым оттенком кожи, от которых ничем посторонним не припахивало.

— Это радует, судя по всему, они неплохие ребята. А вы зачем, кстати, за мной пошли? — шепнула я, оглядываясь по сторонам. Вилла Мистерий была забита под завязку разношерстным народом, у меня даже глаза немного заболели от обилия красок.

— Я не за тобой шел, просто так получилось что ты последняя абитуриентка, так что не думай о себе слишком многого. Смотри, начинается!

На поле, через один из проходов на нижнем этаже, уверенно вышел подтянутый мужчина средних лет. Но я не смотрела на него, меня сильно привлекло то, во что он был одет: черный спортивный костюм-тройка. Это был точно Адидас, эти белые полоски я никогда и ни с чем не спутаю! Значит, он когда-то бывал в моем родном мире и мне определенно нужно с ним поговорить!

Он поднял ладони в приветственном жесте и повинуясь негласному приказу, стадион постепенно стих, будто оператор выключил звук. Когда установилась идеальная тишина, мужчина заговорил громким голосом, видимо это тоже была какая-то магия, поскольку каждое его слово было хорошо слышно.

— Я рад приветствовать вас в гостеприимно распахнутых объятиях одной из лучших академий тайных искусств во многих мирах аз-Зайтуне. Более миллиона лет эти стены воспитывают талантливых ведьм, искусных воинов и неутомимых исследователей, могущественных магов и самоотверженных врачевателей, ученых… Вы уже сумели преодолеть одну ступень, чтобы стать ближе к истинным знаниям и огранить себя, придать форму, как это происходит с алмазами, чтобы они стали еще прекраснее и бесценнее.

Мужчина ненадолго замолчал, видимо подобная магия требовала немало усилий. Присмотревшись, я заметила, как пульсирует какая-то красная точка прямо у него на горле. Почему-то мне показалось, что именно она мешает ему нормально говорить.

Не особо зацикливаясь на том, что делаю: я мысленно представила, как эта краснота, подобная гадкой болезни, уходит из его тела. Просто беру и стираю ненужную информацию. И неожиданно у меня это получилось! Точка перестала пульсировать, резко став бледно-розовой и не опасной.

Мужчина резко схватился за горло, ощутив чужое вмешательство, но понять, что именно произошло, при таком скоплении народа было просто нереально. И, слава богу, потому что я совершенно не собиралась лезть к нему, это был какой-то необъяснимый порыв.

Откашлявшись, мужчина продолжил, как ни в чем не бывало:

— На ближайшие пять лет, те, кто сумеет пройти еще два испытания, которые вам подготовили преподаватели и лучшие выпускники этого года, это место станет вашим вторым домом. А мы, создав с вами новые традиции, станем одной большой семьей. С каждым, кто сегодня примкнет к нам, я сегодня же встречусь лично, чтобы лучше понять вас и распределить именно на тот факультет, который вам подойдет лучше всего. А пока просто запомните мое имя. Я двенадцатый ректор аз-Зайтуна, Артур Эдварт Уэйт, первый из Семнадцати Хранителей нашего дома. А сейчас, пожалуй, начнем…

Он с улыбкой обвел весь стадион взглядом:

— Это испытание самое простое за всю историю института, но при этом настолько же и сложнее.

Порывшись в карманах, он достал на свет какую-то колоду карт и помахал ею перед нашими носами. Прямо из воздуха в центре Виллы материализовался небольшой круглый столик, на котором была растянута черная ткань. Подойдя к этому столу, Артур положил свою колоду на нее и заговорил снова:

— Каждый из вас сейчас подойдет к столу и попытается вытащить одну карту. Кому-то это удастся легко, но большинству она не поддастся. Кто не смог — считайте, вам сказочно повезло и испытание вы не прошли. А вот те, кому все-таки не повезло, и карта оказалась у них в руке, должны рассказать о том, что видят в ней. Предупреждаю сразу — я легко определяю вранье от реальных видений. Если ничего не смогли почувствовать, то не тратьте наше общее время и уходите. У этой колоды Таро есть душ, я сам ее создавал. Поэтому карта, выпавшая вам и которую вы смогли почувствовать, многое может рассказать мне о вас самих. Колода не станет выбирать того, кто не подходит университету, ошибка исключена.

Если сначала я обрадовалась тому, что ректор обещал личную встречу с каждым, кто пройдет испытания. То сейчас я была близка к панике — как можно доверять такой важный выбор какому-то предмету? И как вообще будет происходить отбор, по цвету глаз или длине волосы, по магическим параметрам, о которых я вообще ничего не знаю? Как-то все это не справедливо!

Но то, что стало происходить на поле дальше, не иначе как мистикой не назовешь. Вызвать абитуриентов начали слева направо, по нумерации сидений. С таким успехом я успею известись, потому что сидела в одной из последних секций. Леонард знал, где надо садиться.

Брали сразу по пять претендентов. На поле радостно выбежало две девчушки, судя по похожести по внешности, они были сестрами. С ними, вальяжно покачиваясь, вышли трое парней лет двадцати.

Поочередно каждый из них дотрагивался до колоды, но ожила она только тогда, когда за нее схватился светловолосый паренек с конопатым носом.

Колода засветилась и через некоторое время в руки ошалевшему от всего происходящего парню, сама по себе прыгнула какая-то из карт. Ректор, демонстрируя хорошее воспитание, не стал заглядывать ему через плечо и терпеливо дожидался в стороне. Но когда молчание уже совсем затянулось до неприличия, он мягко поторопил его:

— Что ты видишь?

— Здесь написано Пятерка Чаш, но я не знаю, что это значит, — расстроенно отозвался абитуриент, — я никогда не изучал Таро.

— Не беспокойся, у тебя будет такая возможность, это очень интересная система об устройстве мира и человека в нем, — улыбнулся ректор, — не торопись, закрой глаза и слушай, что скажет тебе твоя карта. Помни, она живая и с ней надо договориться.

Парнишка послушался, и закрыв глаза, простоял в таком положении минут пять, не меньше. А потом, наконец, заговорил:

— Я чувствую отчаяние и голод… У меня было все, но из-за своих действий я это потерял, не знаю как устоять дальше… Ветер сносит… Очень тяжело идти, что-о вцепилось в ноги не отпускает, но я иду…

Артур кивал каждому слову абитуриента и наконец, проговорил:

— Этот аркан называют Плохим Вестником. Ты молодец, хорошо концентрируешься. Как твое имя, откуда ты?

Все еще не веря, что он прошел испытание, юноша едва заплакал от облегчения.

— Донас Аразас, господин. Я сын обычного рыбака из Дальней Гавани, местный. У нас в семье никогда не было магов, а месяц назад пришло приглашение поступить в аз-Зайтун. Я даже мечтать о таком не мог.

— Иди, Донас, приказ о зачислении подпишем вечером в моем кабинете. Я уже знаю, на какой факультет тебя отправить.

Один за одним к колоде подходили трясущиеся абитуриенты. Часто арканы повторялись, но описание, которые им давали, всегда было разным. Вот к колоде уверенной походной подошел юноша лет семнадцати на вид, не больше. Мое угасающее внимание от долго сидения тут же привлекло его широкий белый плащ с золотым крестом, которым он небрежно накинул на одно плечо. Не поверив собственным глазам, я даже подалась вперед, пытаясь рассмотреть его получше, но, к сожалению, он стоял ко мне спиной.

Колода в этот раз среагировала сразу. Глянув на выскочившую карту, я услышала довольную речь парня:

— Старший Аркан. Император.

— Замечательно. И что же ты в нем видишь?

Юноша ответил практически сразу, но выглядел при этом немного озадаченно:

— Я очень стар, тело потеряло былую силу и от этого очень горько… При этом я силен как никогда в молодости. Не могу объяснить свои ощущения… Каждый шаг рассчитан, эмоции ни в счет, мне не интересен мир как отдельное место, мне нужно все. Четыре… Четыре… Я не понимаю.

— Пока достаточно, очень хорошо владеешь своим сознанием, видно, что с медитацией ты ладишь, — остановил его ректор. — Потом все поймешь, что сейчас сам сказал. Как тебя зовут, откуда ты?

— Ральф Орзельн, прибыл из города Таготе, одного из замков Ордена Храма.

Артур Уэйт удивленным не выглядел, но все же поинтересовался:

— У храмовников есть своя собственная академия, очень толковая, почем же ты решил не идти туда?

Ральф смотря ректору прямо в глаза, спокойно, как на лекциях отвечают заранее выученную тему, ответил:

— Я убежден, что защита заключается не только в том, чтобы окапываться и сдерживать врага, но и нападать. У нас в Ордене это называют спесью.

Артур молча кивнул и пригласил следующую пятерку абитуриентов. Я проводила странного юношу пристальным взглядом. Это брат Вернера или его сын? Я понимаю, что здесь все стареют гораздо медленно, но все равно было дико видеть, что отец может быть внешне не намного старше собственного сына. Хотя я уже и не сомневалась, что этот Ральф и есть сын Комтура, по крайней мере, он говорил, что у него есть отпрыск, которому уже пора учиться. Но если это он, то мальчик наверняка станет докладывать папочке о каждом моем шаге. С них обоих еще станется мешать мне в изучении вопроса и Переходе, чтобы я не смогла уйти домой, когда придет время. Я не идиотка, прекрасно понимаю, что им что-то нужно от меня помимо простой заботы, что все делается ради меня. И если мои корни идут именно из этого мира, то и жить мне лучше здесь. Не верю я в простые отношения, основанные без взаимной выгоды.

— Ну и что ты сидишь? — вдруг шикнул Леонард и легонько пихнул меня в бок, — твоя очередь.

За три часа сидения я уже просто ничего не видела и не понимала, что происходит. Встав, я пошла на поле на негнущихся затекших ногах к вожделенной колоде. Если это Таро господи Уэйта сейчас сделает вид, что меня нет, то я просто не знаю, что с ней сделаю. Я совсем не хочу показаться скандальной особой, особенно при такой публике, но иногда по-другому просто нельзя. Мне эта академия сейчас была необходима даже больше, чем воздух.

Вперед меня вышел красивый статный парень, ему достался Туз Жезлов. Идущие следом две девушки тоже не остались без подарков в виде карт, им выпала Верховная Жрица и Двойка Кубков. Идущего за ними черноволосого паренька начало потряхивать, и я его прекрасно понимала: еще ни в одной испытуемой пятерки не было больше трех избранных.

С диким ужасом на лице, он застыл от стола всего в трех шагах, и не решаясь подойти ближе и коснуться артефакта. Он был настолько печален, а в карих глазах застыла просто вселенская тоска, что я не выдержала. Пусть меня саму потряхивает, но смотреть, как мучаются другие, всегда было выше моих сил.

Подойдя ближе, я положила ему руку на плечо и ободряюще шепнула:

— Волков бояться, в лес не ходить. Давай смелее, вытащи Императора, покажи им всем!

Парень дернулся, словно получил долгожданный толчок и не глядя на меня, схватился за колоду. Ему действительно выпал аркан, но не Император, а какой-то Иерофант. Чувствую уже пора записывать все темы, о которых я хочу узнать побольше.

Настал мой черед надеяться на чудо и выдохнув, я быстро выбросила ладонь вперед и едва коснулась колоды указательным пальцем. Ничего не произошло. Я в отчаянии тихонько взвыла:

— Ах ты, зараза, жизнь мне испортить решила?

Колода замерцала, но не как раньше мягким едва уловимым светом, а каким-то пурпурным оттенком. Тут у меня возникло подозрение, что ректор не шутил и она действительно живая, а я судя по всему ее только что незаслуженно обидела. Стало очень неуютно.

— Прости, я не со зла, это все нервы.

Я уже думала, что это конец и меня с позором будет завтра ждать Вернер и сорить язвительными комментариями о том, какая я никчёмная, но тут от колоды отделилась одна карта. Но она не прыгнула мне в руку, как другим, а зависла у меня на уровне глаз. Не веря собственному счастью, я с любопытством заглянула в нее.

— Колесница, Старший Седьмой Аркан.

На карте был изображен суровый воин в золотом панцире, который несся по дороге, управляя тяжелой колесницей. Мое внимание привлекло, что в повозку были запряжено два сфинкса, только один белый, а другой черного цвета. Сами собой в голове родились слова, которые я тут же озвучила:

— Победа, рывок вперед через нечеловеческие усилия… Не знавшая равных доблесть… Воля… Гордость… Я хозяин своей души, я сам строю свою жизнь, у судьбы нет власти… Что это такое?

В голове звучали еще слова, но мне совсем не хотелось слышать все это, и я зажмурила глаза. Воздействие тут же прекратилось, но виски заломило. Чертовщина какая-то!

— Занятно. Сегодня еще никому не выпадала Семерка, да и вообще это довольно избирательный Аркан… — задумчиво проговорил ректор, выводя меня из состояния анабиоза.

— Есть повод бояться? — спросила я то, что больше всего меня сейчас волновало. Колода, созданная им оставила в душе не приятный осадок, который я пока не могла объяснить.

— Вам не знаю, а нам есть о чем задуматься, — туманно проговорил АртурУэйт и рассмотрев, что за абитуриентка с ним стоит рядом, поинтересовался, — вы издалека?

— К сожалению, очень, — хмуро проговорила я, не думая, что сейчас нужно что-то скрывать, раз Великий Магистр обо всем ему уже сообщил, — меня Ярослава Краснословская.

— А, это вы из… Не помню названия, но Отто, ваш Магистр мне говорил его, точно-точно. Много храмовников в этом году у нас поступают в академию, такого еще не было, — обрадовался Артур, посматривая на меня уже более благожелательно и с большим любопытством

— Именно оттуда.

— Тогда добро пожаловать. Проходите, в третью дверь, скоро начнется последнее испытание. Но что-то мне подсказывает, что мы встретимся с вами вечером.

Мне очень хотелось в этом верить, но после вытащенного Аркана меня не покидало странное чувство тревоги. Так, вместе с ним, мысленно поблагодарив колоду за благоразумный выбор, я пошла в указанном направлении.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

Я подошла к тому самому помещению, на которое мне указал ректор. И за-за стеклянных матовых дверей послышался заливистый женский смех и чьи-то быстрые реплики, разобрать которые, увы, не смогла. Ну, хоть кому-то весело в этом сумасшедшем доме! А пока у меня из головы не выходила картинка того самого Старшего Седьмого Аркана, почему выпал именно он?

Решив, что разберусь со всеми вопросами позже, а сейчас лучше заняться делом, я решительно толкнула двери и вошла. В большой изолированной комнате без окон, стояли только стулья и несколько кресел, на которых вольготно расположилось всего человек десять. Как-то я думала, что меня пошлют в общее скопление прошедших в третий тур абитуриентов, а оказывается, нас поделили.

Здесь же я увидела своего «протеже», которого не так давно поддержала при отборе колодой Таро Уэйта. Он, прикрывая лицо темными волосами, забился куда-то в самый угол и старался не отсвечивать. Подходить к нему с поздравлениями, пока он находился в таком состоянии, я просто не решилась и принялась осматриваться дальше.

Внимание привлек сидящий к входу спиной Ральф. Он что-то оживленно доказывал единственной здесь, кроме меня, девушке. Незнакомка была одета в синее платье свободного кроя в пол, с тоненьким золоченым металлическим пояском на узкой талии. Она широко улыбалась маленькими аккуратными зубами, то и дело, поправляя белокурые волосы, убранные в высокую прическу.

Пытаясь всем своим видом показать, как ей интересен собеседник, она совсем забыла, как смешно все это выглядит со стороны. Не удержавшись, я чуть улыбнулась, совсем не желая при этом их обидеть, но она это заметила. Девушка окинула меня презрительным взглядом, и очаровательно вздернув слегка курносый носик, фыркнула:

— Ну и что за чучело к нам занесло?

Я вспыхнула от возмущения, но решила сейчас не лезть в бутылку, чтобы не провоцировать скандал. Кто же знает местные правила, может она какая-то местная шишка или просто для тех, у кого склочный характер, в академию закрыта дорога. Хотя и промолчать было бы глупо с моей стороны: потом же не отстанет.

Вернув ей изучающий взгляд, я пожала плечами:

— Не поверишь, но глядя на тебя, задалась тем же вопросом.

Кто-то из присутствующих в комнате то ли закашлялся, то ли попытался скрыть смешок, но большинство все же просто отвернулись от меня. Только Ральф наоборот развернулся, кого там занесло к ним на огонек.

Пока девушка хватала ртом воздух, видимо впервые услышав в свой адрес что-то подобное, я прошлась по комнате и к сожалению не нашла свободных стульев и кресел. Стоять, как неприкаянный дальний родственник посреди комнаты не хотелось, поэтому, я, поприветствовав всех присутствующих, прошла к стоящему в углу небольшому столику. Он был завален всякой ерундой и никому не нужным хламом, по крайней мере, я так подумала, и одним движением смахнула все на пол, а потом и сама села.

Присутствующие абитуриенты искоса посматривали, как я медленно болтая ногами, даю им оценить длину и стройность ног, подчеркнутую узкими джинсами старой доброй фирмы Левис. Но внимание многих привлекло не это, а мои черные туфли-лодочки на высокой тонкой шпильке. Готова поспорить, что в этом мире подобной обуви нет.

Девице мое спокойное равнодушие и полное игнорирование ее, как соперницы в этой компании, привело в самое настоящее бешенство. Красотка в платье-саване, вскочила с насиженного места возле симпатичного рыцаря, насмешливо поглядывающего то на меня, то на нее, и по-змеиному зашипела в мою сторону:

— Меня зовут Матильда фон Клаунсберг, я дочь барона Джона фон Клаунсберга, второго советника Его Величества Антуана Третьего!

От подобной заявки я даже немного растерялась и не знала, как правильно себя повести. Как-то Великий Магистр не рассказывал мне, как здесь обращаются с благородными отпрысками. Если даже брать благородные фамилии прошлых веков у меня дома, то они были как-то отделены от всех остальных. А тут все вперемешку, значит и особых привилегий у баронов и иже с ними не так много, иначе бы учились где-нибудь в более элитном заведении.

А Единственным лордом, с которым я здесь встретилась — это был Великий Комтур, но он как-то так не дергался от малейшего шороха и не кричал на каждом углу о своих мамах-папах. В любом случае, мне абсолютно все равно кто или что передо мной, поскольку кроме самой академии аз-Зайтун меня сейчас ничего не интересовало.

— Не хочу показаться невежеством, — тщательно подбирая слова, осторожно пробормотала я, — но дальше что?

Матильда всхрапнула, как боевой конь готовящийся идти в атаку и изумленно вытаращилась на меня большими, чуть покатыми синими глазами:

— Девка, ты из какой деревни то выползла, если не слышала про моего отца? Он начальник Службы Магической Безопасности короля!

Наверно это здорово, иметь такого властного отца, но зачем это знать мне? Я вообще не собиралась ни с кем контактировать здесь. Общение будет только отвлекать от занятий, а отведенный мне год для подготовки, это не так уж и много, чтобы понять, что я из себя представляю. Придется каждую свободную минуту тратить на занятия, забыв про все развлечения.

— В моей деревне живет больше десяти миллионов человек, — сдержанно проговорила я, не пускаясь в подробности, — а в твоих владениях?

Если предположить, что это параллельный мир и многое, что я уже увидела, перекликается с моим домом, эдак лет шестьсот назад, то вряд ли население самых крупных городов здесь превышает несколько тысяч. По крайней мере, в средние века у нас было так.

Видно, что девушку мои слова, про количество населения моей «деревни» впечатлило, и она с трудом могла представить, как такое возможно.

— Ты еще смеешь смотреть мне в глаза и врать? — только и смогла, наконец, выдавить она, но тут из присутствующих раздался скучающий голос:

— Вообще-то она не врет. В том месте, где она живет, очень много людей и все они разные, не такие, как мы.

Я с любопытством повернула голову на звук: через пару стульев от меня сидел парень с серебряными, почти белыми волосами, собранными на затылке в небольшой хвост. Этот самый хвост торчал словно кисточка, делая своего владельца не серьезным на вид. Он был одет в черный костюм странного кроя: без украшений, пуговиц и молний. С наглухо закрытым горлом и широкими рукавами-клеш. Но больше всего меня привлекло, что он не носил обуви и чувствовал себя при этом вполне комфортно.

Матильда от звука его голоса дернулась и уже не глядя на меня, вернулась на свое место. Повисла тягостная тишина, и было не понятно, почему все избегают смотреть на него, словно он был не то избранным, не то прокаженным.

Видимо сидеть в такой тишине ему надоело, потому что он встал и не торопясь направился ко мне. Как он мог так быстро сократить расстояние, было не понятно: я только раз моргнула — а он уже стоит напротив и улыбается мне, протягивая руку для знакомства. Никогда раньше я не видела таких совершенных лиц, но глаза… Завороженно уставившись в абсолютно черные зеркальные глаза, без привычных белков, я протянула ему ладонь для рукопожатия и охнула от новых ощущений. Руки у него в прямом смысле обжигали холодом.

— Я Самаэль с Ледяного Острова, из рода синигами.

То, что он именно с Ледяного Острова, можно было и так догадаться, по белой коже и ощущением, что окунулась в купель с Крещенские морозы. Правда, где находится этот самый остров, я понятия не имела, но название говорит само за себя.

— Можешь называть меня Ярославой. Ты прав, я издалека… — дуя на обожженные пальцы, проговорила я, а потом показала ему на больные места, — что все это значит?

— Интересно, откуда ты такая не пуганная взялась, — продолжал улыбаться Самаэль и под мои настороженным взглядом, взял мои руки в свои ладони еще раз. Боль утихла, словно ее и не было, а по телу разлилось приятное тепло, хоть кожа парня была все такой же холодной.

— Но мне это нравиться, поэтому я не стану тебе ничего говорить, сама потом разберешься. Не болит?

Я хотела было сказать, что нет и удивиться, как за секунды могло уйти раздражение с кожи, но не успела. Дверь распахнулась, и в комнату четкой военной походкой вышел мой недавний знакомец из орков. Увидев меня, он благосклонно кивнул мне в приветствии, но тут увидел стоящего рядом синигами и буквально зарычал, демонстрируя верхние клыки:

— Проводницу себе нашел? Даже не вздумай, эта девочка не для тебя.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — все так же улыбаясь, проговорил Самаэль.

Я решительно встала рядом с ними:

— Может, перестанете говорить обо мне в третьем лице? Что вообще здесь происходит?

— Конкурсный отбор в академию аз-Зайтун, — грубо ответил Шармад, всем своим видом демонстрируя, что не намерен продолжать эту тему.

Он вышел на середину комнаты, и грозно обведя всех присутствующих взглядом, громко протрубил:

— Сейчас начнется третий, заключительный этап отборочных соревнований. Вас всех было решено отобрать в команды по десять человек, а я буду вашим провожатым. Для вас в лесу академии временно был устроен специальный испытательный полигон и у каждой команды есть своя собственная карта-маршрут. Они все уникальны и не повторяются. Все понятно?

Не стройным хором и без особого энтузиазма мы ответили:

— Да.

— У вас всего одна задача: до того, как наступят сумерки, вы должны выбраться из леса в указанную картой точку. Это будет сложно, так как по дороге будут встречаться препятствия, которые пройти вы можете, только полностью сплотившись между собой и продемонстрировав свои способности. И запомните, я здесь не для того, чтобы вести вас и помогать, а чтобы вы не убились раньше времени.

— Какая трогательная забота, — насмешливо протянула Матильда. Судя по всему, девушка вообще чувствовала себя комфортно только тогда, когда качала права или когда все внимание было направлено только на ее персону.

— Интересно, а в Управлении Образования знают о новых вехах обеспечения безопасности абитуриентов?

Чувствую, что от ее занудства мы здесь все скоро взвоем.

Шармад повернулся к ней:

— Если кого-то что-то не устраивает, то он может быть совершенно свободен. Ни ректор, ни тем более я, никого здесь насильно не держим. Тебе все понятно, малышка?

— С какой стати какой-то грязный орк будет указывать мне на то, что делать? — взвизгнула девица, а мне почему-то стало за него обидно, но вмешаться я не успела, за меня это сделал Самаэль. Я уже заметила, что присутствие этого чудного парня многих здесь нервирует. И мне было очень интересно, почему.

Он просто молча подошел к ней и встал рядом, почти касаясь ее своим плечом. Свой гаденький язычок Матильда тут же прикусила и поспешила ретироваться, куда глаза глядят.

Шармад тем временем продолжил, как ни в чем не бывало, только мазнул каким-то странным взглядом по синигами:

— Ну, если вы закончили с этим балаганом, то сейчас вы называете свои имена, что я сравнил их со своим списком и сразу же отправляемся. Испытание уже началось.

Тут же вперед вышел сын Великого Комтура и с достоинством проговорил:

— Ральф Озрельн.

— Дионис Ронилье.

— Матильда фон Клаунсберг.

Ребята один за другим делали шаг вперед, и так получилось, что я оказалась последней. Как обычно, все внимание мне и это уже не удивительно.

— Ярослава Краснословская.

За спиной тут же раздалось злобное шипение:

— Я так и знала, что ты плебейка, ой!..

Совершенно случайно у меня вдруг подкосились ноги и чтобы не упасть, мне пришлось схватиться за того, кто стоял ко мне ближе всех. Сегодня не повезло сыну Комтура, но с задачей он справился великолепно, подхватил меня за руки и не дал позорно свалиться на пол. В процессе всего этого творящегося безобразия, я «совершенно случайно» наступила каблуком на ногу не расторопной Матильды. Взвыв, она изобразила умирающего лебедя и попыталась найти утешение у единственного здесь рыцаря, но к счастью он был занят. Мной.

— А ну тихо! — доведенный до предела, рявкнул Шармад. — И в полной тишине за мной.

Спорить с таким огромным и сильным существом, как орк, было себе дороже, это понимала даже истеричная Матильда.

Разбившись по парам, прямо как в детском садике, мы дружно двинулись за своим воспитателем. По иронии судьбы, идущей впереди Матильде в партнеры достался Самаэль, который флегматично посматривал на нее, словно на пустое место. Она боязливо жалась от него в сторону и то и дело поворачивалась ко мне, кидая полные ненависти взгляды, потому что я шла рука об руку с Ральфом. Мне с первого взгляда было понятно, что она положила на молодого рыцаря глаз.

Может и не стоило этого делать, слишком мелко и не по-детски, но я не удержалась и взяла своего спутника под локоть. Он ничуть не удивился подобному повороту событий, видимо дамы часто на него вешались и галантно согнул руку в локте.

Идти по асфальтированной дороге на каблуках — то еще удовольствие, но когда это делаешь по лесной чаще, то весь процесс превращается похожим на пытку.

— Вам удобно? — заметив мои рваные движения и прихрамывания, насмешливо проговорил Ральф. Тут я не удачно переступала корни деревьев, подвернула щиколотку и почти что упала к нему в объятия. Ну, хотя бы в этом данный молодой человек был надежен.

— Хотите, поменяемся, опробуете в опытных условиях? — спросила я с надеждой и с вожделением покосилась на его сапоги под кольчужной сеткой. Ральф рассмеялся, но комментировать ничего не стал, видимо побоялся, что я вцеплюсь в него клещами и все-таки вытребую то, что мне было нужно. Он же джентльмен, даме отказать не сможет, особенно если она проявить настойчивость.

— Все, привал! — наконец скомандовал Шармад и достал прямо из-за пазухи какой-то свиток и показал на графическом рисунке зеленый крестик. Видимо этот знак и был нашим конечным пунктом маршрута.

— Эй, рыцарь Храма, держи. Дальше нас ведешь ты, а то мне нельзя, я могу только наблюдать за вами.

Ральф спорить с таким заявлением не стал и даже пропустил мимо ушей не слишком вежливое обращение. Выхватив сверток из рук скалящегося орка, он полностью развернул его и продемонстрировал всем присутствующим.

— И что означает этот крест?

— Там обозначена поляна, на которую в конце концов должны выйти все абитуриенты, — отозвался Шармад, — приняты в академию будут только первые пришедшие семнадцать групп из тридцати девяти.

— То есть, кому как повезет? — не довольно пробормотала Матильда, — если я могу больше других, но из-за нескольких идиотов в команде мы будем постоянно тормозить, то это не справедливо!

— Группу подбирались исходя из примерно одинакового уровня участников, — безразлично сказал Шармад, — а если вы так и буду стоят столбами и рассуждать ни о чем, то быстро окажетесь в аутсайдерах гонки.

Громко хлопнув ладоши, чтобы привлечь к себе внимание, вперед вышел Ральф. Видимо он твердо решил, взял бразды правления в свои руки:

— Не думаю, что дорога будет увеселительной прогулкой. Давайте разделимся по пять человек, и пойдем двумя группами чуть на отдалении друг от друга. Так мы сможем увидеть, если кому-то вдруг потребуется помощь и оказать ее, а заодно не вляпаемся все вместе, если дальше преподаватели устроили нам ловушки.

Это было достаточно логично, но зачем именно разделяться я не понимала. Можно же просто идти вперед, растянувшись цепочкой. Так, на мой взгляд, было бы гораздо безопаснее и эффективней.

— Согласны, — неожиданно подал голос Самаэль. Это было первый раз, когда он сказал что-то за всю дорогу от академии до леса, хотя мы ушли от нее уже на достаточно приличное расстояние.

Ожидаемо, но в группу к Ральфу беловолосый парень не попал, впрочем, как и я. Зато Матильда, заглядывавшая в рот рыцарю, сейчас едва ли прыгала и сияла не хуже начищенной медной монетки. По единогласно принятому решению Ральфа, мы сокращали дорогу до нужной поляны, и думали пройти пару километров не по выделенной тропинке, которая петляла как змея, а прямо через чащу. Так, по его словам, мы могли выиграть необходимые пару часов.

После жарких споров я мельком покосилась на стоящего в сторонке орка. После убедительной речи рыцаря он начал ухмыляться, а я поняла, что ребята приняли в разработку не самую хорошую идею, но конечно же, кто здесь будет слушать женщину

Я уже заметила, что в этом мире несказанно повезло только тем женщинам, у которых есть дар, в отличие от «пустых». Их хотя бы могли принять на обучение, выпустить со специальностью и в дальнейшем принять на работу, пусть и не самую престижную, но хотя бы с шансом быть независимой. С остальными же дело обстояло намного хуже.

У «пустышек» выбора не было никакого. Ты полностью принадлежала старшему в семье, и не всегда это был любящий отец, который так или иначе радеет за твоей счастье и ты растешь как цветочек за пазухой у бога. Там считаются и с твоим мнением, позволяют иметь голос. Иногда старшим был дядя, брат или присланный из сторонних людей так называемый управленец, видевший в тебе только выгоду.

И вот тут-то можно было бы взвыть, поскольку прав у тебя не было никаких. Что-то еще могла решать мать семейства, которая уже выполнила свою функцию и создала семью. И чем успешнее были ее дети и муж, тем большим уважением она пользовалась в обществе. Но пока ты была свободна от таких обязанностей, ты считалась ни кем. Были случаи, когда девушки погибали от рук такого вот присланного «управленца» и хоть происходило это по разным причинам, но расследовать подобные дела никто не брался. Старший в семье всегда прав и всегда действует из твоих интересов, а вот ты не благодарная тварь, если этого не понимаешь, то должна быть выгнана из семьи. И куда идти этой несчастной девушке, когда нет ни образования, ни дара, чтобы хоть как-то себя прокормить?

Подобная информация стала для меня первым неприятным открытием о мире, куда меня угораздило попасть. Конечно, переместись я сюда, к примеру, из восемнадцатого века, то может быть отнеслась к таким порядкам с меньшим не понимаем. Хотя зная себя и свою неугомонную натуру, которую дома под лавкой не запрешь, вряд ли долго прожила. У нас в Домострое и то с большим уважением отзываются о женском поле, чем в этом мире. Исключая конечно лишь тех, у кого был дар. Это шанс стать если не уважаемой персоной, то хотя бы иметь право самой решать свою судьбу. Поэтому женщины и старались на испытаниях при вступлении больше, чем парни и поступали при этом практически все, пусть их изначально было и немного.

Мы сильно вырвались вперед и не заметили, что давно уже оторвались от второй части нашей группы, а Ральф почему-то не стал нас тормозить и отвлекать.

Заметив мое смятение, шедший рядышком Самаэль, хмыкнул:

— Бросил нас твой дружок, да? Послушал свою истеричную леди Матильду и решил, что мы для остальных будем обузой.

— Он мне не дружок, — хмуро отозвалась я, дума о том, что Ральф большой мерзавец, если слова беловолосого хоть на малую долю, но правда. А этой, судя по всему, было правдой.

В разделенной команде с нами шло еще три парня, они все были как на подбор, молчаливы и явно боялись, что проиграют, и не попадут в число семнадцати фаворитов.

Вдруг парень, которому я помогла поверить в себя на первом испытании, жалобно всхлипнул:

— У нас ведь даже нет карты. Как они могли?

Другой светловолосый парень с широкой обаятельной улыбкой, честно говоря, я даже не запомнила его имени, вдруг вынул из кармана легкой замшевой куртки тот самый сверток, который отдал Ральфу орк:

— Кто вам это сказал?

— Идрис, ты чудо, — расхохотался его приятель, такой же светловолосый, чуть с раскосыми глазами, но все равно чем-то неуловимо напоминающего первого. Я подозрительно поинтересовалась:

— Вы случаем не братья?

Предполагаемые родственники вдруг переглянулись и расхохотались, да так заразительно, что от улыбок не удержались и мы.

— Я Идрис, а это Лерой. Мы из рода врачевателей Варн Ярдлеев, но сами даже прыщ заговорить не сможем. Талант наших родственников закончился на дяде, — отсмеявшись, сознался талантливый вор. — Так что мы и правда братья, но сводные, по матери.

— Это все очень интересно, но мы либо делаем привал и решаем, как идти дальше, либо еще идем, — влез вечно спокойный Самаэль. Тут я поняла, что в ближайшие пять-десять минут не смогу сделать и шагу и решительно сняла туфли, идти в них было просто не возможно, лучше уж босяком, не умру.

Странно, но все приняли мой жест как данность и никто не стал комментировать, что я за дура, раз одела такую обувь.

Сев на корточки и прислонившись спиной к шершавой коре высоченной ели, я вдруг услышала странный гул невдалеке, как будто рядом очень низко летел самолет. Но откуда здесь ему взяться?

— У меня одной галлюцинация или вы тоже слышите какой-то шум?

Ребята, негромко переговаривающиеся друг с другом, затихли и прислушались. Идрис легонько толкнул брата в бок, тот возмущенно принялся шипеть на него, на что деятельный блондин просто закрыл родственнику рот. Что-то мне подсказывает, что именно он у них в паре старший.

— Не хочу никого напрягать, но может, попробуем спрятаться? — испуганно прошептал тот, кто вытащил карту Иерофанта. Я, наконец, вспомнила, как его зовут: Дионис Ронилье.

— Ты что-то чувствуешь? — с интересом поинтересовался у него Самаэль, которому судя по взгляду, было абсолютно все равно, хоть бы сейчас начался потоп или пожар. Абсолютная невозмутимость, даже немного завидно, я то себя так в руках держать не умею. Нет-нет, да проскочит какая-нибудь чертовщинка, за которую мне потом будет мучительно стыдно.

Ответ пришел сам неожиданно и сам собой: из-за кустов вдруг вылетело что-то огромное и страшно гудящее, замерло на мгновение, словно осматривалось. Потом, судя по всему, заметило нашу отдыхающую компанию и стремительно полетело к нам. Выругавшись, Идрис и Лерой среагировали первыми: напрягшись, они накинули на нас что-то похожее на купол. В свете солнце эта хрупкая конструкция красиво переливалась золотом, но почему-то мне казалось, что она вот-вот рухнет.

У Лероя был вид, словно он в одиночку пытается вытащить застрявший в грязи Камаз. Смахнув выступивший на лбу он, он прохрипел:

— Придумывайте что-нибудь, долго мы этот щит не удержим, а пчелы улетать не собираются!

— Конечно, не собираются, — хмыкнул Самаэль, — их специально заговорили. Умно, ничего не скажешь, на насекомых магия практически не действует.

— Почему? — полюбопытствовала я, с ужасом глядя на огромный рой, который буквально облепил купол. Их было очень много, никогда не видел такое невероятное количество полосатых насекомых и в такой опасной близи. Всего пятьсот укусов на каждого и нас ничего не спасет и это с учетом, если человек абсолютно здоров. А здесь их десятки тысяч!

— Источник магии — мозг. Если структура, с которой ты работаешь, живая, то у нее тоже должен быть хоть зачаточный, но интеллект, — ответил вместо него Дионис. — Ты откуда такая взялась, что таких элементарных вещей не знаешь, с другой планеты что ли?

— Из другого мира, — раздосадованная подобной проповедью, буркнула я. Вопреки моим ожиданиям, какого-то особого удивления это у ребят не вызвало, напротив, они словно ожидали что-то такое.

Лерой покосился на мою обувь, которую я держала в руках и хмыкнул:

— Тогда многие вопросы отпадают. Только узнала о своем даре?

— Я вообще не знаю, есть ли он, — раздраженно проговорила я, глядя в другую сторону.

— Вы болтать будете или думать, что делать? Еще пару минут и мы не выдержим!

— Их слишком много, а мы пока не знаем таких заклинаний, чтобы воздействие было оказано на большую площадь, — испуганно прошептал Дионис, плюхаясь прямо на землю пятой точкой и охватывая голову руками.

— Только если точечно, но на это уйдет слишком много времени, — согласился Самаэль.

Казалось, его совсем не волновало, что еще немного и нас искусают до такой степени, что раздувшиеся тела будет сложно идентифицировать.

Синигами встал к ребятам, державших купол и просто начал вливать в их творение свою энергию, она была обжигающе холодной, прозрачно-льдистой. С интересом наблюдая за его манипуляциями, я не сразу услышала, как ко мне обращается Лерой:

— Ну, от Диониса, этого мелкого паникера я ничего не жду, но может, и ты поможешь?

— Я бы с удовольствием, но колдовать не умею, то есть вообще! — разозлилась я, но не на них, а на себя. Бесполезнее чем сейчас, я еще никогда себя не ощущала.

— Кто ж тебя такую, сюда — то позвал? Обычно таких уникумов как ты, отдел образования сначала посылает в специальный Лагерь, чтобы вы сначала адаптировались. А ты когда обо всем узнала?

Я хотела было сказать, что только вчера, а Великий Магистр просто наглый обманщик и гад, раз не дал мне даже шанса прийти в себя, но сказала совсем другое:

— А меня не спрашивали… Может? попробуете объяснить, как вы это делаете? Может я смогу поделиться этим с вами, если конечно у меня есть, чем делиться.

— Ты вообще ничего не чувствуешь? — удивился Лерой, оборачиваясь ко мне, — ты должна хотя бы ощущать присутствие магии, когда-то кто-то работает с энергетическими потоками. Ну, дуновение ветерка, запах какой-нибудь, у всех всегда по-разному…

Я прислушалась к себе и отрицательно помотала головой:

— Ничего, вообще ничего… Я только вижу, как что-то похожее на нити исходит из вас и сплетается с куполом. Вы кстати бы его размером поменьше раза в два сделали, меньше бы сил уходило.

Четыре пары глаз уставились на меня как невиданное чудо, мне тут же стало неудобно. Видимо, я ляпнула что-то не то?

Дионис на секунду отвлекся от жалости к себе любимому и пискнул:

— Ты различаешь потоки?

— Ну да, — утвердительно кивнула я, — а что, это плохо? Они все разных цветов, у кого-то даже переливаются, от Самаэля вообще дикий холод идет.

— Потрясающе, — несколько завидуя, отозвался Идрис, — а нам все это доступно только в виде ощущений. Чтобы когда-нибудь суметь это видеть, мне потребуется лет двести практики и то, не факт, что я добьюсь такого результата. Ярослава, иди сюда.

Немного приободренная, что я не так уж им сейчас бесполезна, подошла к ребятам поближе.

— Я понимаю, что тебе очень сложно, и ты сама в себя не веришь, но поверь, что твой мозг — это самое уникальное произведение природы, гораздо более сложное, чем вся магия мира.

Уж кто-то, а я это знаю лучше, чем каждый из вас.

— Сила мысли здесь материальна. Попробуй представить, как часть тебя отходит в тот самый купол, что ты видишь. Если получиться, то мы сможем продержаться еще минут десять, а за это время мы постараемся что-нибудь придумать… Закрой глаза и попробуй представить. Это упражнение называется визуализация.

Где-то это слово я уже слышала, только не помню где именно.

Я послушно закрыла глаза и на самом деле «видеть» исходя из такого положения, оказалось гораздо проще. Не отвлекали яркие краски и посторонние предметы. Сейчас передо мной был только сам купол, жужжащие маленькие убийцы, от которых исходила энергия агрессии, явно напускной, да сами ребята, в окружении нитей энергии.

Я хотела было отделить от себя такую же нить, как сделали они, но в голову пришла дурацкая идея, не опробовать которую я просто не могла. А что если сотворить такой же купол, только наоборот? Поместить туда всех пчел и пусть варятся в собственном котле? Но сказано — не значит сделано. Я просто не знала, как плести эти нити, хотя получилось отделить от себя парочку потоков, чему я была безумно рада, значит, не настолько безнадежна, как думала, но на что-то большее просто не хватало знаний и опыта.

Как только стало ясно, что сплести купол не получится, я попробовала слегка «покачать» тот, который из последних сил держали ребята, и он неожиданно поддался. Боясь упустить момент, когда я нащупала нужную опору, я без спора схватилась за края этого энергетического сооружения, и не встречая ни малейшего сопротивления, опрокинула купол прямо на пчел. Потом подумала и просто стянула его как мешок и так и оставила лежать на земле.

Осторожно приоткрыв глаза, я видела как насекомые бьются в невидимую преграду, но наружу выйти не могут. Рядом со смесью восхищения и не понимая, как так получилось, выдохнул Лерой:

— Как ты смогла без спроса подрезать чужую энергию и тебя при этом не тряхануло?

— А должно было? — поежилась я, тут же представив, как берусь за оголенные провода, не отключив питание. Видимо здесь действуешь те же правила, что и в электрике.

— Должно было, — весело хохотнув, влез его брат, — поэтому если ты хочешь воспользоваться чьим-то творением, то тебе надо сказать об этом, чтобы маг тебя «заземлил» или подождать, пока он закончит питать заклинание.

— Или просто вырубить самого мага, — спокойно подсказал Самаэль, с интересом наблюдая на бессильно жужжащих пчел, — но ты молодец.

— Только в следующий раз предупреждай, а то меня как по голове тюкнули, когда я лишился возможности подпитывать щит.

— Простите, я не знала… — покаянно пробормотала я. Хотела как лучше, а получилось как всегда.

— Эй, ты чего, расстроилась? — неожиданно все понял Лерой и вдруг притянув к себе, обнял как младшую сестру и окончательно сломив мое понимание что здесь вообще происходит, поцеловал в макушку, — ты молодец, мы бы до такого додумались конечно, но сильно позже и сами бы сделать не смогли. Я лично пока не умею запечатывать заклинания, а у тебя интуитивно получилось.

— И вообще, это очень редкий дар, что ты видишь потоки, — серьезно сказал Самаэль, — так что лучше тебе пока молчать об этой способности. И мы не станем болтать.

— Не станем, — весело подтвердил Идрис, — и давайте поторопимся. Не известно, как далеко продвинулись другие группы.

— Надеюсь не дальше нашего и уж точно им тоже кто-то попался на пути, чтобы задержать.

Подхватив брошенные под елями вещи, мы не стройными рядами потянулись дальше, в самую чащу.

Вроде надо было бы порадоваться, что Магистр не ошибся во мне хотя бы по одному пункту, и во мне действительно есть какой-то дар, но сердце почему-то начало ныть в преддверии грядущих неприятностей. В чем-чем, а в подобных ощущениях я разбиралась очень хорошо.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

— Мы не заблудились? — опасливо оглядываясь по сторонам, очень тихо спросил Дионис. Глядя на него, я все никак не могла понять, почему красивый статный парень, был настолько не уверенным в себе. Он трясся и оглядывался буквально на каждый шорох, просто какая-то заячья болезнь!

Идрис мельком глянул на развернутую карту и протянул ее мне, чтобы сама убедилась, что все идет по плану и главное, убедила в этом нашего самого большого паникера. Не знаю почему, но какие-то утверждения он спокойно воспринимал только от меня, доверяя всему, что я говорила. Подобная ответственность мне не особо нравится, но пока что другого выхода не было.

— И что это значит? — бездумно глядя на нарисованную карту, со скепсисом поинтересовалась я у братьев-врачевателей, — да будем вам известно, но у меня развитый топографический кретинизм. Другими словами я понимаю в чертежах не больше, чем вы в болезнях.

Лерой отобрал бесполезный в моих руках сверток и с обидой воскликнул:

— А обзываться-то зачем?

— Прости? — не поняла я, на что дуется обаятельный блондин, — но вроде кретинкой я назвала только себя.

— Ты сказала, что мы не разбираемся в болезнях, — со смешком пояснил его брат, шутливо пихая родственника в плечо, — хотя на самом деле матчасть мы знаем прекрасно. Просто применять свои знания на практике не можем из за-за того, что не умеем работать с тонкими потоками. У тебя в этом смысле получилось бы гораздо лучше, если бы ты вдруг решила пойти на врачевателя.

Слова Идриса заставили меня немного задуматься: а может пойти учиться на врача, это было больше потребностью, чем стандартным выбором профессии? Так сказать, Судьба и именно так, с большой буквы.

— Если верить карте, то на месте мы будем примерно через полчаса, — тем временем спокойно продекларировал Самаэль, заглядывая братьям через плечо.

— Я бы не торопился с выводами, — громко засмеялся кто-то у нас за спиной.

В следующую секунду в мою сторону полетело что-то сильно напомнившее концентрированно пламя очень высокой температуры: оно было ярко-рыжего цвета.

Выругавшись, но при этом понимая, что среагировать ни я, никто другой просто успеем, Самаэль с силой толкнул меня вперед и полетел на землю следом за мной. Это только в книгах главные героини падают в объятия своих спасителей. В реальной жизни дела обстоят намного хуже: это Самаэль с размаха приземлился мне прямо на спину, едва не сломав ее.

— Прости, — без тени раскаяния сказал он и одним рывком переместил меня в близлежащие кусты. Сюда же ломанулись и остальные члены нашей сильно укороченной команды.

Дионис, увидел, что я жива и вполне себе здорова, подполз ко мне и с облегчением пожал руки. Переживает.

Я покрутила головой, но высовываться не рискнула.

— Что это было?

— Устранение конкурентов, — сквозь зубы процедил Лерой. Они с братом, видимо как самые подготовленные из нас, растопырили пальцы и водили ладони из стороны в стороны. Я четко видела, как от их рук отделяется что-то похожее на светлячков и тут же разлетается в разные стороны. Заметив мой искренний интерес к происходящему, Самаэль пояснил:

— Стандартное поисковое заклинание. Они пытаются понять, сколько нападающих было на самом деле и где они сейчас, но что-то плохо получается, да, ребята?

— У них хороший артефакт, — дернулся Лерой, — блокирует поиск с ходу.

Я задумчиво вслушалась в себя и вдруг поняла, что никакой неведомый артефакт мне не помеха для того, чтобы «видеть». Энергетическая структура человека на том, другом плане была сродни кроветворной системе. От нескольких больших точек шли просто крупные и более мелкие потоки, создавая целый замкнутый, автономный мир.

Рассмотрев ребят под разными углами, я повернулась в ту сторону, откуда на нас напали и убедилась в своей мысли: никакой артефакт на мою способность «видения» и правда не влияет. Один, два, четыре…

— У нас проблемы, — шепнула я, сосчитав количество противников и присвистнув про себя, — их больше нас почти в три раза, двенадцать человек, и кажется, они хотят нас окружить.

Команда воззрилась на меня почти в священном ужасе, видимо надеясь, что я так шучу. Лерой бросил свое бесполезное занятие и подполз ко мне поближе:

— Ты и правда их видишь?

— Если вы все не плод моей фантазии, — язвительно припечатала я, — то да. Не понимаю только, зачем они напали на нас? Даже если мы все конкуренты, какой в этом смысл!

— Это не запрещено правилами, пока ты не поступил в академию и не подписал контракт. Даже если нас всех сейчас убьют, это будет считаться всего лишь несчастным случаем, — «просветил» меня Самаэль. Услышав это, рот у меня открылся до неприличных размеров: как там говорил Магистр? Ярослава, просто поступи в аз-Зайтун, поживи не напрягаясь, осмотрись? Что же это старая пройдоха не сказал, что сначала надо будет выжить?

— Чем меньше абитуриентов дойдет до финишной точки, — проблеял Дионис, — тем больше шансов у всех остальных. Ты разве не знала условий поступления?

По моему красноречивому взгляду все поняли, что нет, не знала и знать не могла.

— С этим будем разбираться потом, — вдруг остановил все обсуждения Лерой, — сейчас надо воспользоваться тем, что мы их видим, а они уверенны, что нет.

Идрис тихонько поддакнул:

— Эх, жаль, что они могут отследить наш след!

— Уже нет, — как ни в чем не бывало, поделился результатом своей невидимой работы Самаэль, — я об этом позаботился.

— Ну, друг ты крут, — одновременно выдохнули браться, — это же последний курс академии, не меньше!

Но Самаэль на то и был родом с Ледяного острова, чтобы оставаться равнодушным ко всякого рода хвалебным речам.

— Ярослава, где самые ближайшие? Давай, показывай все по порядку.

Я молча указала туда, где притаилась наши конкуренты, понявшие, что так просто нас не взять и поэтому больше не пытающиеся выйти на общение. Их проблема была в том, что они сначала рассредоточились по периметру по одному и два человека, и только потом Самаэль закрыл нас от них. В итоге они не понимали, куда делись мы и при этом не знали, где находятся их собственные товарищи. Сейчас соблюдение тишины было важнейшим фактором спасения.

Лерой благодарно кивнул мне и повернулся к мужской основе нашей команды:

— Я беру на себя двоих, что справа. Идрис, ты берешь левое направление. Самаэль, нейтрализация, это твоя стихия, возьмешься за остальных, если что, мы тебе поможем.

— Без проблем, — ровным голосом проговорил синигами.

— Давайте без убийств? — влезла я. Было противно понимать, что если они сейчас решат пустить кровь, я прости ничего не смогу сделать.

Неожиданно, но меня поняли.

— Когда я говорил о нейтрализации, я имел в виду, что их просто надо вывести из строя, — с теплой улыбкой произнес Лерой, — не бойся.

— Жаль, — обронил Самаэль, не выглядя при этом сильно огорченным. Мне вообще казалось, что его эмоции застыли на одной волне подобно льду.

Тем временем Идрис похлопал бледного Диониса по плечу:

— А ты охраняй наше зеленоглазое сокровище, понял?

Дионис хоть и выглядел подавленным, но нашел в себе силы, чтобы согласно кивнуть ему.

А вообще, слышать о себе, что я сокровище, было очень приятно. И не смотря на серьезность ситуации, у меня на лице расплылась предательская улыбка.

Где-то рядом послышался сдавленный крик и потом все снова стихло. Через пару минут ситуация повторилась, но уже в другой стороне. Я с тревогой пыталась отследить, что там происходит, но мне не хватало опыта. Видеть энергетические потоки я видела, но различала с большим трудом. Скорее по наитию, чем имея точное знание, я понимала, где свои, а где чужие.

Резкое движение рядом с нами привлекло мое внимание, когда чужак был на расстоянии вытянутой руки, но кусты играли спасительную роль естественного ограждения и прикрытия. Сердце билось в груди как сумасшедшее, а мозг вопил, не в состоянии придумать что-то дельное. Тут я вспомнила, что было перед тем, как оказаться в этом чертовом мире: я проломила голову незнакомцу своей сумкой!

Трясущимися руками я полезла открывать ее и достала стеклянную банку домашней тушенки. О Господи… Надеюсь тот молодой человек, ударив которого я сюда попала, все-таки жив после моего удара.

Показав знак замершему от ужаса Дионису, чтобы не издавал ни звука, я с помощью карманного зеркальца попыталась посмотреть, что происходит по другую сторону колючего растения. А потом подхватила банку и с испуга ударила незнакомца куда-то в район то ли шеи, то ли головы. Честно говоря, когда на меня уставились два оранжевых глаза с вертикальными зрачками, я плохо понимала, что делаю. Тело само решило позаботиться о своей сохранности.

Ошалело посмотрев на банку, я немного успокоилась: крови нет, что уже неплохо. Отодвинув самое лучшее оружие для самообороны, я склонилась над конкурентом на звание и осторожно пощупала пульс. Жив.

Внимание привлекли руки незнакомца: они были покрыты короткой темной шерстью, а вместо нормальных человеческих ногтей, чернели длинные, чуть загнутые звериные когти. Превозмогая отвращение, я перевернула его, но больше ничего отличного от обычного человека не увидела.

С места нашей вынужденной засады послышалось странное бульканье. Подхватив свою верную тушенку, которую мне со скандалом как-то подкинула одна из пациенток, я ринулась на звук. Больше на нас никто не нападал, Дионис, весь скрючившись, лежал на земле и все его тело сотрясалось в судорогах. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять, что у него эпилептический припадок. С трудом, но все же я смогла перевернуть его на бок. Сбросив куртку и свернув ее в своеобразный валик, я тут же подложила ему это под голову.

Неожиданно Дионис захрипел, и только после этого я увидела, что ворот рубахи на завязках. Мешают ему нормально дышать. Порвать ткань мне не хватало сил, и я чуть не взвыла в отчаянии, но тут из ниоткуда появился Лерой и сходу оценив обстановку, выпалил:

— Что здесь происходит?

— Разорви ему рубашку, иначе он задохнется!

Опасливо косясь на обильное слюнотечение находящегося без сознания парня, Лерой сделал, что я просила и тут же отскочил. К нему присоединился донельзя довольный Идрис и такой же Самаэль. Мне показалось, что на лице последнего тоже мелькает улыбка. Видимо не каждый день им удается побеждать превосходящего по силам противника.

Увидев меня, склонившуюся над бившимся в припадке Дионисом, Идрис ахнул.

— Ярослава, с ума сошла? А ну быстро отойди от него! А я-то думал, почему этот парень так странно себя ведет! Теперь понятно, он знал о своем проклятии и умолчал!

— Интересно, куда администрация смотрела, когда приглашение на отборочные испытания присылала? — вторил ему брат-попугай.

Сделав подложку и поместив ее между зубов бедолаги, чтобы не дай бог, он не откусил себе язык, я уничижительно уставилась на ребят:

— Что вы тут развели? Какое проклятье? Человек серьезно болен и не знал об этом, боялся каждого взгляда и стеснялся. Вы что, все болезни здесь считаете проклятиями?

— Да как это может быть болезнь? — усомнился Лерой, — ты посмотри на него, изо рта какая-то жидкость течет! Может, он вообще одержим?

— Это слюна, идиот! — я бережно вытерла рот Диониса краешком его плаща.

— Конечно, одержим: паталогической неуверенностью в себе из-за болезни. Я бы тоже каждого шороха боялась, если бы знала, что в случае чего мне не станут помогать, а будут тыкать пальцем и верещать о проклятии. В моей стране таких людей, как Дионис, называют эпилептиками. Это означает нарушение работы мозга и его разрушение. Что такое мозг, вы знаете?

— Болезнь? — казалось, они немного призадумались, но все равно подходить ближе хоть на шаг не решались.

Лерой осторожно тронул меня за плечо:

— Он как-то резко затих, что это с ним?

— Спит. Такое часто бывает после припадка. В таком состоянии он пробудет где-то около получаса, но все равно не сможет идти. У них обычно после всего пережитого наблюдается сильная слабость и головокружение.

Ребята переглянулись и эти взгляды мне ой как не понравились. Погладив несчастного по спине, которая наконец начала расслабляться, я буркнула:

— Ну что там еще? Про конкурентов даже не спрашиваю, уверенна, что все в отключке.

— Да, но Ярослава… У нас нет времени ждать, пока он придет в себя, — вдруг решительно проговорил Идрис, но видя как я встала и недвусмысленно открыла рот, Лерой тут же поднял раскрытые ладони.

— Брат всего лишь имел в виду, что нам придется нести его и давай думать, как это сделать. Тут до самой поляны рукой подать.

— Не выразить словами, как у меня отлегло от сердца после этих слов. Сначала-то мне показалось, что они хотят оставить его тут в таком безопасном состоянии.

Сняв с находящихся в беспамятстве конкурентов несколько плащей и крепких на вид курток, парно ловко соорудили что-то наподобие носилок.

Я дернулась было помочь и схватиться за палку, чтобы нести наравне со всеми. Но Самаэль аккуратно взял меня за талию и развернул к себе лицом.

— Это что еще такое?

Понимая, как сейчас глупо выглядит хрупкая брюнетка со всклокоченными волосами на голове, на фоне трех молодых, сильных мужчин, я отчаянно покраснела и сделала лучшее, что могла в данной ситуации: промолчала. Самаэль ухмыльнулся краешком губ, но благородно не стал развивать эту тему и один взялся за две палки.

Минут через десять неспешного хода, мы, наконец, выбрались на дорогу, а там буквально сто метров и оказались на большой, вытоптанной поляне. Посередине ее, четко в центре, стояла огромная каменная стела с выбитыми на поверхности какими-то письменами. Возле него, в разнобой, сидело семь групп, но не все из них насчитывало по десять человек. Где-то не хватало одного, где-то сразу трех участников. Отдельно от абитуриентов, привалившись к камню, сидели и орки-сопроводители этих групп.

— У нас прекрасный результат, мы прибыли сюда далеко не последними! — радостно закричал Лерой, чем привлек к нам ненужное внимание.

От группы отделилась смуглая девушка крепкого телосложения и смешными мохнатыми ушками. Так было странно смотреть на подобный контраст во внешности.

— Оборотень-лис, — быстро шепнул мне Самаэль, за что и заслужил мой полный благодарности взгляд.

— Что тут у вас? — с любопытством пропела девушка, кокетливо стреляя темными выразительными глазами в сторону братьев-магов.

Праздное любопытство я сильно не любила, но хамить вот так сразу тоже было бы перебором, поэтому я как можно беспечнее заявила:

— Упал не удачно, но ничего, до свадьбы заживет.

— А вы собираетесь пожениться? — в глазах зажегся какой-то нездоровый азарт, а я поспешила ее разуверить:

— Я тут вообще не при чем, это просто поговорка такая.

По виду девушки было ясно, что она мне не поверила, но тут застонал пришедший в себя Дионис. Охнув, я присела рядом с ним и помогла принять вертикальное положение.

— Как ты?

— Мы что, же на поляне? — удивился Дионис, с трудом открывая глаза. Лерой тут же подхватил тему, любезно разъясняя приятелю:

— Пока ты решил пофилонить и отдохнуть, мы сделали всю грязную работу. Но ты не думай, что у тебя так легко получиться выйти сухим из воды. В следующий раз тащить нас будешь ты!

Услышав подобную беспечную речь, а не испуганные возгласы о проклятии и что оно из-за него может перейти на них, Дионис удивился еще больше. Я со смешком проговорила:

— Можешь не вертеть головой и не заглядывать в глаза. Ребята все в курсе того, что произошло, я им рассказала. Так что не трясись ты так больше, все будет хорошо.

— Что ты им рассказала? — не зная, как реагировать на мое откровение, проговорил Дионис, понизив голос. Покосившись на девушку с ушками, которая в прямом смысле сейчас стояла и развешивала их, теша свое неумное любопытство, я шепнула:

— Что проклятие, про которое все тебе говорили, это просто глупости, а ты просто болен. Серьезно, этому успешно можно противодействовать и со временем уменьшить количество приступов. Так что не тушуйся.

Я любила медицину только в такие моменты. Когда человек, который думал, что обречен, вдруг получает реальный шанс на помощь и смотрит на тебя с безумной надеждой. А ты твердо знаешь, что ему обязательно сможешь помочь. Это было не передаваемым чувством легкости и единения с человеком, который нуждается в твоей поддержке.

— Так ты из рода врачевателей? — благоговейно прошептал он, беря меня за руку. На миг, мне даже стало немного неудобно, словно он видел во мне какого-то бога. Но к счастью, мне на помощь пришел тот, от кого я вовсе этого не ждала: на поляну вышел довольный Ральф с оставшейся половиной нашей команды. Как он услышал наш разговор, когда мы общались шепотом, был не понятно, но, тем не менее он влез:

— Ты разве не знаешь, что женщины не способны лечить? Не ожидал вас здесь увидеть, но все же рад, что вы выбрались раньше остальных и даже раньше нас.

Такую напыщенную физиономию я не видела даже у банкиров!

Вскочив на ноги, я процедила сквозь зубы:

— Если женщина рожает себе подобных, то и энергии у нее гораздо больше, чем у мужчин. Вы не способны на созидание!

Подошедшая к другу Матильда хотела было что-то вставить, но не решилась, то ли за себя испугалась, то ли наконец-то сыграла роль женская солидарность. А я, взяв в легкие как можно больше воздуха, на одной ноте выпалила:

— И вообще, ты копия своего отца, такой же беспринципный, идущий по головам засранец, которому окружающие интересны только в роли игрушек для развлечений!

На поле установилась звенящая тишина. Пока мы заняты были делом, почти все команды собрались в одном месте, и краем глаза я заметила, как к нам уверенной походкой направила Шармад.

Ральф побагровел:

— Ты знаешь моего отца?

— Ближе, чем хотелось бы, — дернула я плечом, — вы даже выглядите почти одинакового, разговариваете, смотрите исподлобья, положив голову на плечо, чтобы у человека было ощущение, что он ничтожество. Смотреть на тебя противно! Только у такого отца мог родиться сын, способный бросить своих товарищей и бахвалящейся этим!

— Это я-то беспринципный, рыцарь Храма?

— Значит с тем, что засранец, ты согласен? Пусть будет тогда принципиальный засранец Храма!

— Что здесь происходит? — громогласно спросил примчавшийся к нашей компании орк-сопровождающий. При виде его даже Дионис нашел в себе силы встать. Правда, при этом он постарался незаметно опереться о плечо Лероя, но стоял же!

Ральф абсолютно точно хотел меня придушить, но видимо благородное рыцарское сердце сумело перебороть этот низкий порыв, и он остался стоять на месте, лишь стиснув челюсти, что губы побелели, а по лицу заиграли желваки. Увидев это, орк тихонько хмыкнул:

— У вас проблемы?

— У нас, нет, — подчеркнув слово «у нас», с достоинством проговорила я, — а у них, не знаю.

— Вот как? — Шармад перевел любопытствующий взгляд на Ральфа, бледную Матильду и нервно переминающихся с ног на ногу остальных членов половины команды рыцаря.

— У нас тоже нет, — выдавил через силу рыцарь Храма.

— Уверенны в этом, сэр Орзельн? — не отставал орк. Видимо ему доставляло удовольствие видеть Ральфа именно в таком состоянии. А с каким наслаждением, будто жуя сладкую карамельку, он произнес его фамилию? Определённо, этот орк полон тайн и почему-то мне кажется, то именно он мог бы мне многое рассказать.

Ральф с трудом оторвался от лицезрения моего довольно улыбающегося лица и перевел взгляд на ожидающего ответа Шамрада:

— Я же сказал, все в порядке.

Решив добить предателя, который нас бросил в самом начале пути, даже не дав шанс выбраться, я подмигнула орку:

— У нас действительно все хорошо. Не подскажите, а во сколько утром начинается завтрак, и когда выпускают в город?

Удивившись такому вопросу, Шамрад тем не менее послушно ответил:

— Завтрак в семь утра каждый день и в выходной день тоже, а выпускать завтра начнут с девяти часов и до обеда. Но вам нужен будет пропуск, для этого вам необходимо будет подойти ко мне.

— С удовольствием подойду, — моя улыбка стала еще шире, — я ведь не могу пропустить встречу с Вернером. Он ждет не дождется, когда завтра с утра я приду к нему под городские часы.

Ральфа после моих слов практически сложило пополам, но я на этом не успокоилась и под прицелами взглядом, приподнялась на цыпочках и шепнула, чтобы больше никто не слышал:

— А будешь сейчас скандалить, то я из принципа стану твоей самой нелюбимой мачехой и как все мачехи, начну активно вмешиваться в твою личную жизнь. Интересно, сколько ты так протянешь?

Вдруг поляна озарилась светом и у камня мы увидели знакомую фигуру в спортивном костюме. Ректор с удовольствием огляделся вокруг себя и приветствовал своих абитуриентов кивком головы:

— Дорогие курсанты… Да, да, с этой минуты, теперь вы все курсанты! Я рад приветствовать вас в академии аз-Зайтун, одной из лучших учебных заведений тонких искусств в десятке миров! Сейчас вас проводят в Трапезную, после чего покажут ваши комнаты, а потом жду вас всех у себя в кабинете, где вы сможете получить распределение!

Ректор поклонился взорвавшимися аплодисментами курсантам и исчез так же эффектно, как и появился. Шармад приказал нашей группе следовать за ним, потому что у нас слишком мало времени. Я, было, дернулась пойти впереди всех, потому что ощущала себя большим молодцом и почти что самой настоящей героиней, но Ральф попридержал меня за локоть:

— Если ты думаешь, что на этом наш разговор окончен, то ты ошибаешься. Ходи и оглядывайся.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

Это был ад. Самый настоящий, не придуманные Дантесы круги, а жуткая реальность. Когда ректор говорил о Трапезной, я и подумать не могла, что все обернется таким дикий разделение, причем во всем!

Шармад быстро отвел нас в саму академию, и я восторгом рассматривала многообразие лепнины на стенах, великолепные картины, висевшие в холлах и порталах, а потом просто попеременно ахала от чувств, переполнявших мою трепетную натуру. Пройдя небольшой вестибюль опирающимся на консоли изображением герба академии, мы вышли прямо в зал, где курсантам предлагалось проводить время над приемом пищи, был произведением искусства.

Трапезная была огромной, прямоугольной формы, перекрытой цилиндрическим сводом. Он был разделен пятью арками, опирающимися на консоли, обильно украшенные разнообразными геометрическими и растительными орнаментами. Мягкий свет поступал из дюжины больших окон и прямо из потолка, где в восьмигранных прорезях было вставлено цветное стекло. В центре трапезной установлен каменный фонтан, в котором предполагалось мыть руки, а вокруг стояли каменные же столы и скамьи, за некоторыми из которых уже сидели курсанты. В дальнем конце зала по центру находился богато украшенный дорогими тканями стол ректора и преподавателей.

Испытывая почти неуправляемое желание потрогать отполированный до зеркального блеска пол из ценнейшего розового мрамора, я дошла до приятелей по команде и плюхнулась рядом с ними. Не скажу, что разнообразие в еде было таким же, как за столом у присутствовавшего здесь ректора, но наверняка и это было съедобно.

— А почему вы замолчали? — с интересом спросила я, быстро накладывая отварное мясо и овощи себе в тарелку. Друзья переглянулись, но не успели мне ответить, как меня над столом под мышки, как куклу, подняли чьи-то огромные ручищи.

— Тебе не сюда.

— Шармад, я тебе не резиновый пупс, поставь меня за пол, немедленно!

Орк как будто не слышал моих возмущенных воплей и понес куда-то из зала. Поставив перед дверью, он толкнул ее со словами:

— Женщины едят здесь, не перепутай.

— Что?!

— Я что-то не понятно сказал? — орк недвусмысленно оскалился, показывая верхние клыки. Я завороженно уставилась на них, давая себе зарок, что когда-нибудь наберусь нужного градуса наглости и обязательно потрогаю, а потом, возмущенная до предела, зашла в предлагаемую комнату.

Грязная, вонючая столовая, в которой даже бомжей кормить стыдно. Три десятка девушек, не поднимая головы, сидят на плохо сколоченных лавках и рискуют поиметь здесь кучу занос, а с ними и заражения. Еда?

Подойдя к столу, он, а он кстати, здесь был один, просто очень длинный и утопал в слое засаленной от времени грязи, я с любопытством глянула на рацион. Нечищеная вареная морковь, которую даже потрудились помыть, такой же картофель и разваренная, в какой-то слизи цветная капуста. Вот последнее я с детства просто ненавижу. Детские сады не балуют деликатесными блюдами, а в капусте считается, что очень много витаминов, вот и пичкали нас целыми днями этой дрянью. Так что спокойно смотреть, как меня собираются морить голодом я не собиралась. И кстати…

— Что-то я не вижу здесь дочерей из обеспеченных земель, — задумчиво проговорила я, медленно обводя взглядом всем присутствующих. Девушки робко поднимали голову, видели мою короткую стрижку, непривычную одежду и тут же опускали вновь. Это из них академия собирается делать лучших и элитных сотрудников для всевозможных ведомств?

Стоящий у дверей орк, оставшийся со мной, чтобы я не сбежала, не иначе, с готовностью ответил:

— У благородных отпрысков женского пола отдельные апартаменты и питание им приносят прямо в комнаты.

— Отдельные апартаменты? — я нехорошо прищурилась и пошла на Шамрада. Большой и некогда грозный орк, почему то заметно занервничал и поспешил ретироваться с моего пути. Не встретив сопротивления, я пулей влетела в Трапезную, где с веселым гоготом курсанты-мужчины поглощали вкусное, хорошо прожаренное и вареное парное мясо, запивали все это разбавленным водой вином или соком и с наслаждением обменивались мнением о сегодняшнем дне.

Глядя на все это, мое раздражение поднялось с новой волной. Наплевав, как это будет выглядеть со стороны, я, по-военному печатая шаг и слыша, как полнейшей тишине гулко раздается звон многострадальных каблуков, наконец-таки добралась до ректорского стола.

Артур Эдварт Уэйт, увидев меня, вежливо отложил трехзубую вилку в сторону и поинтересовался:

— Я могу вам чем-то помочь?

— Можете.

— Простите, но чем? Сейчас? На ужине?

Густые черные брови ректора поползи вверх, наверняка он думал, что он его вопроса мне станет дурно или я просто упаду в обморок. Наверняка он и представить не мог, что женщина придет к нему что-то требовать.

Я скинула свою походную сумку на пол и поднявшись на пьедестал, на котором стоял стол, села на свободное место рядом с Артуром.

— Все банально и просто, я хочу есть.

— Но…

— Если вы имеете в виду то, что отселили бедных зашуганных девиц в какой-то хлев и дали остатки от того, чем кормите свиней, тогда может, мы поменяемся с вами местами? — находясь на грани, но достаточно вежливо перебив ректора, проговорила я. Заглянула к нему в позолоченную тарелку и не удержалась от восклицания:

— У вас же одни только овощи, прямо как у девушек! А вы не представляете, как я мясо люблю. Я думала о сочном куске говядины все время испытаний. Так что давайте просто поменяемся местами и забудем это инцидент, я не гордая.

По всем правилам Артур должен был разозлиться и при всех либо отчитать меня, либо приказать как-то наказать зарвавшуюся девицу, я честно говоря, ждала этого. Но за хорошее мясо пострадать в этом смысле не жалко, все лучше, чем жевать морковку и лить слезы, что это лучшее, что я видела в своей жизни. Но ректор меня удивил, он сделал знак, чтобы курсанты продолжили есть и не прислушивались к тому, что происходит за его столом.

— Как вас зовут, милое дитя?

Милому дитя уже третий десяток, но я не против чтобы меня называли, если от этого мне будет какой-то толк.

— Ярослава.

— Так вот Ярослава, повсеместно принято, что девушки, пока не вышли замуж, едят мясо раз в неделю, чтобы сохранить свежесть и стройность как можно дольше.

Какой страшный мир. Ладно, тебе указывают, чем заниматься, с кем встречаться, даже от кого рожать детей. Но говорить, сколько и что есть и так всю жизнь?! Нет уж, я хочу домой. Даже фастфудная пища, которую я не употребляю принципиально, сейчас показалась мне эталоном диетического питания, лишь бы только не здесь.

— А когда выходят?

— Два раза в неделю, — немного удивился ректор, а потом догадливо протянул, — вы, наверное, не отсюда? Давно у нас не было пришедших с других миров. Вы случаем не приемная дочь Великого Магистра Ордена Храма?

Да уж, после замужества можно ни в чем себе не отказывать, целых два раза.

— Имею несчастье ею быть, — кивнула я, впиваясь в сочную говядину. И плевать, что сейчас меня наверняка прикажут посадить в холодную на несколько дней, но это тающее во рту мясо определенно стоило таких жертв. А остальные пусть сидят в своей каморке и радуются морковке, если им так больше нравиться. Я уже научена горьким опытом, что не надо лезть со своим уставом в чужой монастырь, не оценят. Поэтому и к ним лезть и предлагать поменять образ жизни я сама не буду никогда. Для этого нужно, чтобы меня попросили, тогда может и подумаю. А то так полезешь и сама по голове огребешь, без поддержки окажешься, а потом еще и виноватой будешь перед всеми.

— Тогда ваше невольное поведение вам прощается, но впредь будьте добры подчиняться местным законом, — мягко, но твердо проговорил ректор.

Вот оно, начинается промывка мозгов. Здесь главное соблюсти дистанцию вежливости, но дать понять, что ты лопушек Андрейка из известной песенки и не дать сесть тебе на шею.

— Уважаемый…

— Ректор Уйэт, — так же спокойно подсказал он, прекрасно понимая, что одной фразой мне поперек горло не встанешь, и обязательно будет долгое продолжение за право своего куска.

— Уважаемый ректор Уэйт, — в тон ему начала я свою речь, — смею напомнить, что я к вам не просилась. Это вы пришли в мой дом, не спрашивая, хочу ли я вообще видеть кого-то из вас. Не спрашивая моего мнения, вы притащили меня в этот кошмар, выставив так, будто это будет увеселительной прогулкой, надо просто немного потерпеть. А в итоге что?

— Что? — не на шутку заинтересовался Уэйт, и даже остальные преподаватели, которые ловили каждое наше слово, и, не смея влезать в разговор, придвинулись ближе.

— А в итоге я знакомлюсь с людьми, с которыми нельзя находиться в одном помещении, потому что они дурные и дух у них соответствует, и проветривание помещения здесь не поможет! Потом меня чуть не убивают, совершенно случайно забыв предупредить об условиях поступления, а в итоге, кульминации всего этого, меня, как третий сорт отводят в хлев и предлагают радоваться, что хотя бы гнилую капусту выделили!

— Почему гнилую? — вдруг обиделась одна преподавательница, — я сама снимала пробу с кухни всего час назад, все было нормально! Мы заботимся о здоровье наших курсанток!

Окинув долгим взглядом пожилую женщину, я железным тоном проговорила:

— Вы уверены?

— Курсанта, вы разговариваете с преподавателем по травологии и Десятым Хранителем Академии, не забывайтесь! — раздраженно прикрикнула дама. Ее высокая прическа с забавными буклями у висков, сильно накренилась на макушку, рискуя вот-вот рухнуть и утянуть за собой и преподавателя. Это сложное сооружение чем-то напомнило мне мифологическую Вавилонскую башню.

— Хорошо, — покорно согласилась я, — тогда может, и сейчас снимите пробу? Раз считаете, что все в порядке, для вас это не станет препятствием.

Преподавательница поджала пухлые губы, отчего они стали похожи не унылые разваренные вареники, но меня неожиданно поддержал сам ректор:

— И в самом деле, Изольда, мне даже самому интересно, почему так возмущается наша юная курсантка. Шармад, будь добр, принеси порционную капусту нашему профессору.

Юной я не была, как и дурой, поэтому сидела себе спокойно, ни с кем не спорила и спокойно поглощала мясо, пока орк не притащил на вытянутых руках блюдо с «нечто». Видимо ему так запала в душу моя речь, что он откопал самые отвратительные куски испорченной цветной капусты, у которых даже имелся специфический запах, который ни с чем нельзя было спутать.

Изольда глянула в тарелку и поняла, что попала, а отвертеться, когда смотрят другие преподаватели и сам ректор, не получиться. А я вдруг поняла, что наелась и вообще смотреть на это выше моих сил.

— Простите, а можно я пойду, немного отдохну?

Ректор все понял и отрицательно качнул головой:

— Нет, Ярослава, вы у нас уникальный случай, поэтому комнату для проживания вам пока не подбирали. Думаю, самое время нам с вами отправиться ко мне в кабинет, разрешить вопрос с определением и подписать контракт. Леди Изольда, снимите, пожалуйста, пробу с этой капусты и разберитесь, наконец, с кухней, я еще вернусь к этому вопросу.

Цивильно промокнув губы салфеткой, Артур Уэйт встал из-за стола и поманив меня пальцем, двинула по залу к выходу. Высоко задрав нос, но при этом, стараясь смотреть под ноги, я поспешила за ним, с не отпускавшим меня ощущением, что чей-то взгляд пытается сделать дыру в спине. И почему мне кажется, что экзамен по травологии мне не сдать, даже если я выучу все запятые в секции по травам?

Кабинет ректора находился в отдельной башке, на седьмом этаже, под самой остроконечной крышей, с большим панорамным окном. С него открывался такой шикарный вид на лес и мост к городу, что хотелось попрыгать от восторга.

— Садись.

С разочарованием отвернувшись от огромного, в два человеческих роста витражного окна, я взобралась в широкое кожаное кресло и застыла в позе девочки-первоклашки. Ноги вытянуты, подбородок ровно, руки четко на коленях, за неимением парты. Глядя на меня, Артур Уэйт почему-то недовольно поморщился, но ничего не сказал.

— Напомните мне, какую карту вы вытащили из колоды?

— Колесницу, — не думая, тут же ответила я.

Ректор тут же не глядя вытащил из колоды тот самый Седьмой Аркан. Он по воздуху подплыл ко мне, словно примериваясь, и застыл возле носа в сантиметрах в пятнадцати.

— Чего вы ждете, Ярослава? — хмыкнул Артур, видя мое смущение, я почему-то не могла долго смотреть на собственную карту. — Дотроньтесь до нее и посмотрим, что будет.

А что-то еще должно произойти после этого? Опасаясь каких-либо спецэффектов, я быстро ткнула в карту пальцем и зажмурилась. Услышав смех ректора, я открыла глаза, но ничего страшного не увидела, все было целым и стояло на своих местах. Только сам Аркан странным образом вибрировал и отдавал холодным голубым оттенком. Потом началось вообще необъяснимое.

Рисунок начал словно вытягиваться из обычной прямоугольной картонки и жить своей жизнь в воздухе. Картинка пришла в движение и вот мы уже видим, как быстро на двух разноцветных сфинксах мчится уверенный в себе всадник с поднятым забралом. Под колесами горит земля, но это не причиняет ему никакого не удобства, казалось, ему вообще нет ни до чего дела, кроме собственной цели.

— Как любопытно. Знаете, что такое Семерка для всей колоды?

— Я вообще не знаю, что такое колода, тем более, что значит каждый ее Аркан, — призналась я, завороженно глядя, как бегут, передвигая лапами голубовато-серебристые сфинксы размером с мою ладонь.

— Таро — это целая система, со своим сакральным смыслом, у вас будет эта дисциплина, и вы еще успеете ее познать. Но главное, что сейчас вам надо знать, что это не карты в понимании обычного человека, а самая настоящая книга из семидесяти восьми таблиц, рассказывающая о пути и отношениях между Создателем, Вселенной и человеком. Каждый из вас так или иначе принадлежат одной из карт. Ты — Седьмой Аркан.

Оторвавшись от лицезрения Колесницы, я глядя на ректора, поинтересовалась:

— И что мне это дает?

— Колесница мужская карта и в тебе, так или иначе, очень сильно просматриваются то, чем награжден Всадник: воля, стремление к цели, рассудок, порядок. Не зря у него в руке кнут и два животных: суть белого и черного, а он управляет ими… Посмотри, твой Всадник летит, а огонь вторит его дороге. Это большая редкость, когда в одном человеке заключается такое многообразие, две стихии, огонь и воздух. А ты еще и земля, если верить Великому Магистру. О да, он убежден в наличии у тебя Великой Крови. Я бы не был столь категоричен в этом вопросе, но то, что ты талантлива, это определенно так. Я знаю, что случилось на третьем испытании, что ты можешь видеть потоки.

Я старательно молчала, потому что совершенно не хотела сейчас обсуждать эту тему. Завтра, послезавтра, пожалуйста, с любыми подробностями, но сейчас не могу и все.

Приняв мое молчание на свой счет, ректор улыбнулся:

— Не буду тебя долго мучить, главное, что я уже увидел. Ты будешь жить в отдельной комнате, поскольку в женском крыле тебе не место.

— Это еще почему? — не то, что бы я была против, просто это прозвучало так, что я либо чему-то плохому научу местных девиц, либо еще что-то в этом духе.

Артур Уйэт расхохотался не сдерживаясь:

— У всех девушек, пришедших на кафедру ведьмовства, после инициации откроются их способности к земле и магия у них вербального рода, а не как у тебя, ментальная. Я не зря сказал, что Колесница это карта мужская и ее редко кто вытягивает. В тебе две силы, как эти сфинксы и какие именно, пока никто не знает, как ты сама. Только одну можно предположить…

— Предполагайте, я думаю, для этого сейчас здесь и сижу.

— Великая кровь — это целитель, тела и души, способный менять историю человека. И если в тебе это есть, ты станешь первой женщиной-врачевателем, великим целителем.

— Предполагаю, что это белый сфинкс, — скрепя сердцем согласилась я с его рассуждениями, — а второй, черный сфинкс, это что?

— Неизвестный пока что нам дар, — пожал плечами ректор, — но и насчет первого я не уверен. В любом случае, ты идешь не на кафедру врачевателей.

— А куда?

Вот сейчас я искренне удивилась. Куда еще может пойти будущий военнообязанный нейрохирург, как не на кафедру к местным медикам?

— Если в тебе это есть, то потом просто возьмешь факультативы, — отмахнулся от меня Уэйт, — а с огнем и воздухом только на кафедру оперативников.

— Э, нет, спасибо, — не спрашивая разрешения, я встала, — мне это слово не нравиться, потом заставите служить какой-нибудь вашей короне и опять не спросите. Я отказываюсь!

— Хорошо, — неожиданно легко согласился ректор, — тогда тебя сейчас отведут в подземелье, где ты и останешься.

— За что?!

— Нельзя войти в академию и выйти из нее, не подписав контракт, — неожиданно холодно припечатал ректор, — или ты думаешь, почему абитуриентов сюда не пускают, а все испытания проводятся вне стен учебного заведения?

Вопрос вопросов, заинтриговал гад. Я и так мучаюсь от многих нерешенных вопросов, а тут он еще один подбрасывает, и, судя по ехидной физиономии, посвящать меня в детали не собирается.

Видимо безумная усталость последних суток и навалившиеся проблемы сделали свое дело, потому что я неожиданно даже для себя вдруг согласилась подписать нужные бумаги.

Не теряя времени, он подсунул мне один единственный листок и… иголку.

— Похоже на сделку с Дьяволом, — мрачно пошутила, рассматривая предложенную вещь в качестве инструмента к подписи и не решаясь ее трогать.

— Читайте договор, абитуриентка Краснословская.

Стандартный договор, как и везде в государственных учреждениях, только мне предлагалось учиться не пять лет, как говорил Магистр, а всего три с дальнейшим перераспределением на службу в то ведомство, которое запросит на меня квоту и согласиться оплатить трансфер.

Понимая, что подписываю себе самый настоящий приговор и никуда от этого деться не смогу, даже если узнаю, как работает Переход. Здесь работают не идиоты, наверняка для таких, как я, все предусмотрели. Понимая, что Великий Магистр меня просто-напросто обманул, мое настроение окончательно испортилось. А с таким подходом я даже сама себя не могу выносить.

Пообещав себе, что весь Орден Храма будет вздрагивать при одном упоминании о моем имени, потому что сами вызвали меня, словно демона, к себе, я проколола палец и оставила четкий отпечаток на пергаменте.

— Ну, — мрачно протянула я, посасывая маленькую ранку, но не ощутив боли, удивленно глянула на палец: прокола не было!

Заметим небольшую заминку, ректор с любопытством выгнул шею и тоже посмотрел на место укола, где сейчас была ровная розовая кожа.

— Однако, интересная реакция организма.

— Чем это?

Уэйт подмигнул мне:

— Врачеватель не может лечить себя сам, а у вас как то получилось. Конечно, я не думаю, что так же получиться с серьезной раной, но все же приятно иметь такой бонус?

— Безусловно.

— Вы свободны, курсантка Краснословская, — вдруг официальным тоном проговорил ректор и растворил в воздухе подписанный мной договор.

— Завтра последний день перед началом занятий, когда вы можете свободно пройти в город. С воскресения мост будет убран и создан только к каникулам, это делается в целях безопасности, чтобы курсанты первого звена не ходили туда, куда не надо. Если собираетесь посетить Сатамашо, то вернуться вам следует до шести вечера.

— А если я не вернусь?

— Я бы не советовал вам даже думать об этом, — ласково улыбнулся Уэйт и от лицезрения его чересчур ровного белого ряда зубок, у меня по коже поползли мурашки. — Как называется побег в вашем мире, дезертирство? А что за него бывает?

— Можете не продолжать, я вас поняла, — спокойно проговорила я и вышла из кабинета, напоследок позволив себе с наслаждением хлопнуть дверью.

У меня было столько вопросов к нему, а он специально сделал все, чтобы я не захотела продолжать разговор. Ну ладно, мы еще посмотрим, кто кого поймал на крючок. Кафедра Оперативников? Замечательно.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.

До комнаты, которую мне определили в личные апартаменты минимум на ближайший год, меня сопроводила бодрая румяная женщина средних лет из обслуживающего персонала академии.

Заглянув в полутемное помещение, я с порога отметила наличие двух огромных стрельчатых окна, через которых проходил холодный лунный свет, словно грань между черным и белым. Стоило мне ступить внутрь и закрыть за собой дверь, как в комнате зажегся свет.

От окон сильно дуло, а вдоль них непрерывно шел широкий подоконник. На нем, наверное, так удобно сидеть зимой, смотреть как холодные снежинки танцуя, спускаются на землю и пить обжигающе горячий и крепкий, сладкий чай.

У стены стояла обычная полуторная кровать, рядом же обшарпанный временем письменный стол. В углу, приглашающе распахнул свои двери платяной шкаф без особых изысков, которых я здесь уже насмотрелась вдоволь. Между ними неприметным черным полотном застыла какая-то дверь. Я тут же кинула на кровать многострадальную сумку, в которую вцепилась, как в прошлую жизнь и повсюду таскала с собой. Потом я неуверенно приоткрыла эту дверь и осторожно заглянула во второе помещение. Свет загорелся сам по себе: у потолка, как и в смежной комнате, висел небольшой шар, от которого исходил мягкий бледно-желтый свет.

— Ванна? — с благоговением прошептала я, не отрываясь, смотря на небольшое серо чудо, стоящее прямо по центру небольшой комнатки на маленьких гнутых ножках. Я хотела было подойти поближе и пощупать, чтобы убедиться, что это мне не кажется, но в дверь постучали. С сожалением шепнув «жди меня, скоро вернусь», я пошла посмотреть, кого там принесло на ночь глядя.

Стоило мне едва повернуть ажурный ключ, больше подходящий амбарному замку, чем дверному, то меня чуть не прибило этой самой дверью. Я успела отпрыгнуть только в самый последний момент.

— Детка, когда я тебя увидел, то сразу понял, что ты не пропадешь! Отдельные палаты не всегда даже при платном обучении дают, — откровенно интимным тоном сообщил мне Лерой, даже не пытаясь спросить разрешения на то, чтобы войти. Он просто взял и сделал это, как ни в чем не бывало, будто полновластный хозяин здесь он, а я так, нечаянно приблудилась.

Следом за ним, как цыплята за клушкой, потянулись и остальные ребята из нашей пятерки. Замыкающим как обычно был Самаэль, правда, в этот раз он пришел в несколько необычном для себя амплуа. Молодой человек задумчиво держал в руках одинокую ромашку, и едва касаясь пальцами, гладил белые лепестки. От этих быстрых и трепетных движений легко можно было бы впасть в гипнотический сон, так это завораживало. Но потом он сам прекратил эту маги движений, резко поднял на меня взгляд и молча протянул цветок.

Все вопросы выветрились, будто кто-то устроил в моей голове сквозняк. Даже мысли не возникло, откуда осенью он мог достать эту прелесть. Горло резко пересохло, и не было даже возможности сказать простое человеческое «спасибо».

Нет, я не серенькая мышка и цветы мне дарили многие, чтобы сейчас ловить такую странную реакцию. Да и Анатолий при всей своей чрезмерной прижимистости на подобные подарки никогда не скупился. Но почему-то именно сейчас я жутко смутилась и растерялась. А кстати, интересно, как там мой бывший поживает? Обидно, что за прошедшие два дня я о нем даже не вспомнила. А это значит только одно, что наши отношения даже с большой натяжкой и страстью-то нельзя было назвать, не то, что любовью.

— Это лежало у тебя под дверью.

— Что?

От спокойного голоса Самаэля я потихоньку отмерла. Он молча вложил мне в ладонь подобранный цветок и какую-то записку. Едва я ее развернула, как Лерой, этот нахальный и беспардонный тип, выхватил ее у меня прямо из под носа и облизнулся:

— Ты самая необычная девушка, которую я видел. Добро пожаловать на наш факультет.

— Тебе никто не говорил, что нельзя читать чужие записки? — прорычала я, пытаясь выхватить у парня то, что принадлежало только мне. Но с тем же успехом можно пытаться подпрыгнуть до люстры, висящей от тебя в пяти метрах. Мало того, что он на целую голову выше меня и руки у него были длиннее, так со всех сторон сыпались ехидные комментарии, которые только еще больше выводили меня из себя.

Зарычав, я плюнула на все приличия и ринулась в драку. Тоже мне, знакомы меньше суток, а вообразили о себе невесть что, прямо лучшие друзья нашлись!

Такой прыти от хрупкой на вид девушки никто не ожидал, и Лерой просто не знал, что ему делать. Одного бы его взмаха хватило, чтобы раскатать меня тонким блинчиком по полу, но по понятным причинам, он этого не мог сделать, а наоборот, старался контролировать свои рефлексы. А мне было абсолютно наплевать на все это, я просто вымещала злость за последние дни на этого шутника, чтобы в следующий раз думал, к кому можно и нельзя лезть.

Понимая, что моська возле слона может так плясать очень долга, а толку не будет, я распрямилась и просто очень захотела, чтобы записка, посвященная мне, вспыхнула. Как там сам Лерой говорил: визуализация? Я не думала о том, получиться или нет, просто была очень зла на такое бесцеремонное нарушение личного пространства.

Записка в кулаке молодого мага все-таки вспыхнула, но только вместе с рукавом его приталенного пиджака. Взвизгнув от неожиданности, он попытался скинуть ставшим столь жарким предмет одежды, но пламя, словно обладая собственным разумом, быстро оставило испорченный пиджак, и переметнулось на пуловер Лероя. Он истошно закричал, что я ведьма и чтобы немедленно исправила ситуацию. Но только как? Сделать то оказалось не сложно, а потом, когда я испугался за него, просто не знала, как все исправлять.

Самаэль попытался мне помочь и потушить возникший очаг пожара магическим путем, но был удивлен, когда у него это не получилось.

— Ярослава, сделай что-нибудь! — в отчаянии закричал Идрис. Я зажмурилась и представила, что огонь не обжигает, а ласково лижет кожу, просто пытается согреть. Почему-то я была не в состоянии, чтобы пламя ушло насовсем, могла только предотвратить опасные последствия.

Изможденный и постанывающий Лерой прислонился к шкафу. Он изумленно смотрел, как собравшееся пламя на нетронутой огнем ладони, кокетливо танцует и меняет цвет с красного на алый оттенок и обратно.

Покаянно повесив голову, я подошла к пострадавшему:

— Прости, я вовсе не хотела причинять такой вред… Можно посмотреть? У меня точно где-то в сумке была мазь от ожогов.

Было видно, что ему больно, но Лерой беспечно отмахнулся и даже смог улыбнуться, пытаясь утешить меня, виновницу произошедшего:

— Да брось ты, я сам во все виноват, но теперь буду знать, что тебя лучше не дразнить. Кто бы мог подумать, девчонка со стихией огня! Никогда о таком не слышал, ты и правда, очень не обычная девушка.

Осторожно взяв поврежденную руку, я принялась тщательно осматривать проблемную площадь.

— Я это понял, когда только она была распределена к нам в команду, — хмыкнул Идрис, с любопытством наблюдая за моими манипуляциями, — потом увидел, как интуитивно она владеет ментальной магией и совсем не удивился, что ее направили на Оперативный факультет. Кстати, Ярослава, мы будем учиться все вместе.

— Я это уже поняла, — буркнула я, — иначе стали бы вы ломиться ко мне ночью.

— Да брось ты, мы просто хотели поделиться радостью, — отмахнулся он. — Но проявления твоей магии и правда не совсем стандартны.

— Я уже в курсе, ректор немного просветил меня, — сдержанно ответила я, и сама не понимая зачем, положила правую руку на обожжённый участок. Лерой должен был закричать или хотя бы дернуться, но он только покосился на меня и ничего не сказал. И кому из нас двоих должно быть больно?

— Мы все, побывав у него сегодня и подписывая контракт, спрашивали про тебя, — вдруг признался Дионис, — но он только загадочно улыбался, говорил что у тебя самый удивительный мир из всех возможных, что может быть все твои необычные проявления, это результат, что магии у вас как таковой нет. Поэтому законы этого мира, на твои возможности и не действуют.

— Скорее просто никто не удосужился найти в ваших женщинах немного большее, чем приложение к быту, — вновь закипая, резко бросила я. От моей руки само по себе пошло едва заметное свечение и я почувствовала, как по телу одна за другой проходят волны тепла и выливаются на кожу Лероя.

Увидев, что я что-то химичу и сама не понимаю что именно, ребята подвинулись поближе. На наших удивленных глазах деформированная кожа, боль от которой стоически сносил Лерой, начала разглаживаться, воспаление спадать, а лопнувший эпителий затягиваться новым розовым слоем. Для меня удивление было понятным, я не знала о возможностях лечения энергией. Но почему остальные-то так реагируют?

— Это потрясающе… — прошептал Лерой, в неверии смотря на целые и невредимые руки. Только сильно пострадавшая одежда напоминала о том, что здесь произошло.

— Ментальный маг, огонь, врачеватель… — едва слышно пробормотал Самаэль и улыбнулся.

За все время я так и ни разу не видела у парня с серебряными волосами такой широкой улыбки. Заглянув в его черные зеркальные глаза, я увидела себя, словно посмотрелась в зеркало. Потом я опустила взгляд и увидела небольшие аккуратные клыки, чем-то напоминавшие орчьи, но только смотрелось это более изящно. И одновременно опаснее.

— Этот бред, что подобный дар у вас достается тоже только мужчинам, я уже слышала. Готова повторить еще раз: вы просто не искали таких задатков у женщин, вот и все.

— В твоих словах есть определенная логика, — задумчиво протянул Идрис, — этим вопросом до сих пор никто не задавался. Но так, как ты сейчас за несколько секунд полностью убрала рану и боль брата, так больше не может никто.

— В смысле? — не поняла я.

Как это не может? За короткое время моего пребывания здесь, я уверилась в магию настолько, что не удивилась бы, если бы при мне начали приращивать какую-нибудь не достающую часть тела. Хотя, если вспомнить Магистра и что они не знали, что такое аппендицит и многие здесь с этим воспалением просто умирают. А если взять ситуацию с болезнью Диониса, что все думали, будто это проклятье? Господи, как они вообще живут здесь? Вроде многим из них подвластно такое могущество, то, что я видела, радует своей развитостью, но так сильно отставать в самых важных вопросах?

— Не знаю, — дернул плечом Лерой, поднимая с пола брошенный пиджак, — это надо спрашивать у преподавателей. Единственное, что говорят наши родители, что им запрещают работать с телами людей, так, как им нужно, отсюда мы многого не можем. А есть страны, в которых врачеватель может умирающего на ноги поднять с любой стадии перехода, даже если сердце у него уже не бьется. Представляешь?

В голове мелькнула мысль, что неплохо бы узнать, что это за страны такие и двинуться туда.

Самаэль вдруг встал со стола, где просидел все это время и многозначительно посмотрел на дверь:

— Всем уже пора, давайте выйдем, и не будет мешать девушке, тем более она единственная девушка на факультете и раз мы так все сегодня подобрались, то и держаться будем вместе. Ярослава, я знаю, что тебе завтра надо в город, я пойду с тобой.

Я открыла было рот, чтобы благодарить за подобную заботу, но меня опередил Идрис:

— А почему только ты пойдешь? Мы все пойдем, нам тоже надо готовиться к учебе, здесь в город выпускают только раз в полтора месяца и то, начиная с зимы! Надо оттянуться напоследок!

— Потому что вы будете заняты своими проблемами и развлечениями, — тут же парировал беловолосый, — а я пойду именно с ней, чтобы присмотреть. Не забыли, что сегодня сказал тот рыцарь? Если он и попытается отомстить Ярославе, то попробует это сделать в городе.

— В академии он не станет ничего делать, — с пониманием поддакнул Дионис, — здесь он привлечет слишком много внимания к себе.

Вот мне сейчас только безумных защитников в виде пятерых старших братьев не хватало.

— У меня назначена встреча, — многозначительно произнесла я, — поэтому любой из вас там будет лишним.

— Но почему? Мы же о твоей защите печемся, — совершенно искренне протянул Лерой, а у меня вырвался нервный смешок, который не был услышал из-за подхватившего речь брата Идриса:

— Ты только представь, что завтра начнется, когда вся академия поймет, что впервые на факультет Оперативников была принят девушка, что она иномирянка со злой кровью.

— Со злой кровью? Ты наверно хотел сказать ядовитой.

— Нет, я сказал то, что хотел сказать. Злая кровь, так очень давно говорила про людей, которым не нужна форма для того, чтобы колдовать. У тебя сила формируется в мыслях, им не нужен какой-то каркас. Обычному магу потребуется подготовка, время…

— А я как пулемет Максим, выстреливаю быстро и могу бить долго, — пробормотала я в ответ на прочувственную речь Идриса. Надо же, злая кровь…

— Но идти со мной никуда не надо, занимайтесь своей личной жизнью, няньки мне не нужны! И забудьте про Ральфа, это была пустая угроза, он мне ничего не сделает.

Иначе Орден Храма, от мало до велика, ему самому что-нибудь оторвет.

Ребята переглянулись, но на этот раз говорить ничего не стали и ретировались в полной тишине. Едва за ними закрылась дверь, как я без сил упала на кровать и в чем была: куртке и джинсах, так и уснула. Даже туфель и тех не сумела снять, из меня как будто в один миг выпустили дух.

Пробуждение было не самым приятным. Сначала всю ночь мне снились желтые хищные глаза с тонкой щелочкой, как иголка, зрачка. Они пристально всматривались в мое лицо, оценивали, запоминали. Потом раздался знакомый мерзкий звук, будто десяток людей одновременно заскребли железными предметами по стеклу.

Тело среагировало быстрее, чем еще спящий мозг. Я попыталась вскочить, но запуталась в простыне и с грохотом, сопровождающимся высокими эпитетами, упала на пол. Жаль, в этой комнате не было предусмотрено наличие мягкого ковра.

Звук прекратился только через несколько минут, когда меня уже во всю потряхивало от мурашек. Из общего коридора послышались сдавленные ругательства бедолаг, которым так же не понравился подобный метод пробуждения.

Вспомнив, что меня наверняка уже ждут в городе, я тут же высвободилась из плена постельного белья и схватив косметичку, побежала в ванну. Все-таки хорошо быть предусмотрительным человеком, хотя бы за личную гигиену голова не болит.

Через десять минут я была готова на любые подвиги, хоть повторно пройти через вступительные испытания. Потом покосилась в зеркало и отметив свой несколько бледноватый вид, поспешно пробормотала в слух:

— Ну, это я, конечно же, погорячилась.

Брать что-то с собой не было смысла, все равно ни местных документов, ни что печальнее местных денег у меня не было.

Выглянув в коридор, и с облегчением отметив, что ребята, угрожавшие меня сопровождать в город, под дверьми не стояли. Решив все же никого не провоцировать, я крадучись добежала до крутой винтовой лестницы и в два счета оказалась на первом этаже. До конца не веря своему счастью, спокойно дошла до центральных дверей аз-Зайтуна и выглянула наружу. Не по-осеннему теплое солнце ласково приветствовало новый день.

— До десяти вечера ты должна быть в своей комнате, — раздался ехидный голос с характерной хрипотцой, — у нас Комендантский час.

Оглянувшись, я нашла в себе силы на приветственную улыбку, а сама ломала голову: холл огромен и спрятаться было негде. Либо орк так бесшумно передвигается, что впредь надо быть осторожнее, либо использует какую-то магию, что гораздо хуже. Спросить напрямую? Меня и так здесь многие считают странной, если начну сыпать вопросами, совсем уж невеждой прослыву. Надо просто быстрее закончить дела с Великим Комтуром и посетить местную библиотеку. Вот уж там-то книги надо мной смеяться не будут, это ведь не живые люди.

— Спасибо за предупреждение, Шамрад.

— Не за что, — спокойно ответил орк, приваливаясь к дверному косяку и в упор рассматривая меня не мигающим взором. Я уже повторно взялась за ручки двустворчатых дверей, чтобы выпорхнуть наружу, когда он неожиданно спросил:

— Как первая ночь в академии?

Этот вопрос меня настолько удивил, что я даже не смогла этого скрыть, уставившись на орка выпученными от изумления глазами. На языке застыл вполне закономерный вопрос, который я тем не менее успела проглотить в самый последний момент: а какое тебе дело?

Шамрад оценил мое вынужденное молчание по-своему и смутился. Сквозь смуглую бронзовую кожу на скулах проступило два красных пятна.

— Да я просто проходил мимо и услышал какой-то шум. Как помощник Зоара, вашего декана факультета, я отвечаю здесь за порядок и безопасность.

Объяснение выглядело более чем логичным, но только что он делал ночью возле моей комнаты? Там просто некуда проходить «мимо». Еще пара комнат и все, дальше глухая арка с портретом какой-то дамы в розовым оборках.

Резко вспомнилось слова Самаэля, о том, где он нашел цветок и сама ромашка. Неужели это его рук дело, поэтому он и бродил рядом, хотел увидеть мою реакцию на подношение? Да ну нет, бред: орк и ромашка? Такое даже представить трудно.

А все-таки жаль, что у меня не осталось образца подчерка таинственного поклонника.

— Ты будешь помогать преподавателям? — вместо интригующего вопроса, спросила я совсем о другом.

— Не совсем, — хищно осклабился Шармад и я с облегчением поняла, что к цветку он не может иметь никакого отношения, — боевую подготовку я веду самостоятельно. Расписание занятий будет вывешено на каждой двери только вечером, но скажу сразу, чтоб ты не налегала сегодня на еду: первой парой у вашего курса завтра будет именно знакомство со мной.

Час от часу не легче, здесь меня тоже будут мучать физкультурой. Ну да ладно, если я в юношестве получила кандидата мастера спорта по плаванию, то как-нибудь и здесь не умру.

Город встретил меня сонным утром, на широких мощеных улицах не было ни души, видимо здесь любили спать до обеда. Это было печально, потому что даже дорогу к часовой башне не у кого было спросить. Поэтому я петляла как заяц и мрачно думала о том, что будет, если я опоздаю. Может, стоило все-таки принять от ребят помощь, а потом вежливо попросить их подождать в сторонке?

Бездумно нырнув в какой-то узкий проход между домами, я оказалась на небольшом пятачке, посреди которого стояла маленькая башенка с почти что игрушечными, круглыми часами. Если это то самое место, то Великий Комтур назначил свидание именно здесь специально, чтобы я плутала по незнакомым улицам и нервничала. Сомневаюсь, что даже местные в курсе, что у них есть такая крохотулечная башня, которую просто не видно из-за других зданий.

— Я удивлен, как с такой самоорганизацией, ты умудрилась не провалить испытания, — ворчливо проговорил сэр Орзельн, отлипая от потрескавшейся стены и подходя ко мне поближе.

Сегодня, словно подчеркивая свой непогрешимый статус, он оделся в поблескивающий на солнце легкий доспех из заходящих друг за друга металлических пластин. Может он и не был так прочен, как литой, но зато ничто не сковывало движений. Оно и понятно: его предыдущее обмундирование весило не меньше сорока килограмм, с таким особо долго не походишь по городу. Сверху, обозначая принадлежность к храмовникам, он накинул белоснежный нарамник с золотым крестом на спине и груди. Ткань слегка прикрывала темно-коричневые шоссы и в тон им высокие сапоги на плоской подошве. Тщательно выбритое лицо, едва уловимый аромат ветивера… Сразу видно, что мужчина тщательно готовился к встрече.

Не удержавшись от комментария, я широко улыбнулась:

— Я тоже рада тебя видеть! Если бы я знала, что так буду скучать, по проведенному вместе времени, обязательно бы завалила все экзамены, чтобы как можно больше оставаться с тобой. Поцелуемся?

Вернер нехорошо сощурился:

— Сдерживайте свои порывы, курсантка Краснословская. Хотя вы теперь и имеете определенный статус, но это не значит, что я польщусь на даму не первой свежести.

Совершенно не обидевшись на подобный выпад, я миролюбиво поинтересовалась:

— Если двадцать с маленьким хвостиком это для тебя старость, то не хочешь ли ты этим рассказать мне о своей маленькой проблеме? Я конечно не психиатр, но могу подсказать, как побороть тягу к юным девочкам.

Поняв, куда я недвусмысленно клоню, рыцарь возмущенно вздернул подбородок, став на миг похожим на своего беспутного сына:

— Вам не удастся сбить меня с толку и вывести из себя. Может, подумаете, чтобы податься в ведьмы?

— А в чем разница, маг или ведьма?

— У нас нет женщин магов и вам тоже им не стать, как бы вы не надеялись на обратное и чтобы при этом не говорил Магистр. Девушка, в которой есть определенный дар, чтобы начать им пользоваться, сначала проходит инициацию в храме богини Лилит. Она получает доступ к новым возможностям, только заключив договор. У каждой ведьмы свои обязанности перед госпожой, так что зачастую их дрянной характер обусловлен подобной продажей души.

— Намекаете, что мне есть чем поторговаться? — мурлыкнула я, вывернув то, что на самом деле хотел сказать Вернер. Быстро поняв, что спорить со мной бесполезно, любая женщина подобна гадюке от рождения и не все умеют собирать ее яд и пользоваться им в своих целях, он молча развернулся и пошел в ту сторону, откуда я только вышла. Решив не отставать, я бросилась за ним.

— Вы уже знаете, как прошли вступительные испытания?

— Наслышан, — процедил Вернер, не делая попытки даже взглянуть на собеседницу.

Очень скоро мы из мелких закутков вышли на более-менее оживленную улицу, вымощенную не стертыми серыми булыжниками, а крупными квадратными серо-голубыми плитами. Навстречу начали попадаться ранние прохожие, спешащие куда-то по своим делам.

Здесь и там призывно мелькали красочные вывески всех размеров, поражая разнообразием форм и цветов воображение. Кто бы мог подумать, что у средневековья может быть настолько сильно развита фантазия именно в рекламных вопросах.

— Тогда почему вы не задаете мне никаких вопросов? — немного удивилась я такой равнодушной реакции.

— А почему я должен их задавать? — теперь уже удивился Вернер. — Я уже пообщался с ректором и не вижу смысла обсуждать одну и ту же тему дважды.

Скажите, пожалуйста, сколько скрытого достоинства и холодной чопорности скрыто в отдельно взятом человеке!

— Зато я вижу, потому что ректор со мной особо не был откровенен, а вопросов с каждым днем у меня только прибавляется.

— Ярослава, — Вернер резко остановился у входа в какую-то небольшую лавку, вывеска которой заключалась в прибитых к стене у входной двери позолоченных букв: «У Мари».

— Магистр послал меня просто на просто обеспечить вам комфортное существование в академии, а не отвечать на вопросы. Для этого есть библиотека.

— Но…

— Но разговор у меня к вам имеется, личного характера, — чуть понизив голос и добавив в глаза хитринки, вдруг признался каменный рыцарь. Он открыл дверь, приглашая меня пройти внутрь.

— Давайте сначала закончим здесь и поговорим в спокойной обстановке.

Что еще нужно женщине? Чтобы ее выслушали или хотя бы четко обозначили, когда это сделают. Получив желаемое, я тут же успокоилась и не стала больше приставать к храмовнику с вопросами.

Едва мы зашли внутрь, к нам тут же выпорхнули три очаровательные тургеневские барышни: налитые кровь с молоком девицы, в простых платьях светлых тонов, с толстыми косами через плечо. Они были очень похожи друг на друга, отличаясь только цветом глаз и немного волосами. А так просто три близняшки.

— Чем мы можем вам помочь?

Рыцарь мужественно попросил помочь подобрать для меня пару комплектов одежды, чтобы было «не стыдно показаться в учебном заведении» и заозирался в поисках отступления. Поскольку я ненавидела магазины и предпочитала все заказывать по интернету, экономя не только деньги, но и собственные нервы и время, то расценила его поведение как предательство. Судя по блеску глаз сестер, они в своем магазинчике уже заскучали по клиентам и готовятся отыграться на мне. Было от чего начинать паниковать.

Вернер, наконец, нашел то место, которое искал и сев в затемненном углу на раздвижной стул, тут же закрыл глаза. Позволить ему трусливо мимикрировать под окружающую обстановку я просто не могла и завопила:

— Дорогой, я надеюсь, ты примешь участие в примерке?

Рыцарь сделал вид, что издох прямо здесь на стуле. Пришлось подойти ближе и потрясти мужчину за плечо. Два раза один и тот же вопрос задавать не прилично, поэтому я зашла с другого бока:

— Мы как-то ограничены в средствах?

Вернер, не открывая глаз, допустил не простительную стратегическую ошибку, лениво обронив:

— Нет. Орден не разориться на нескольких шмотках.

Я хмыкнула про себя: ну это он зря. Даже если мне ненавистна мысль о примерках, но понимание, что я залезаю не в свой кошелек, а к Ордену, который шутя попытался переломить мне жизнь, ничего не предложив взамен, может плохо сказаться на всей их финансовой системе. Особенно если учесть, что с собой я ничего не брала, а современной молодой девушке чтобы чувствовать себя уверенно, надо ой как много всего. А я собиралась чувствовать себя очень уверенной особой.

В предвкушении предобморочного состояния рыцаря, когда он увидит сумму за мое хорошее расположение духа, я повернулась к навострившим уши продавщицам:

— Девочки, вы хорошо поняли? Мы не ограничены!