Читатель помнит, вероятно, из предыдущих глав, что библиотека замка находилась во втором этаже. И хотя генерал — командир дивизии — не был библиофилом, однако богатая библиотека произвела на него глубокое впечатление, и он запретил использовать ее в качестве рабочей комнаты.

Ключ от библиотеки хранился у управляющего, и никто не мог войти в нее без его ведома. Но если бы даже она и была открыта, вряд ли кого-нибудь из штаба привлекли бы эти тяжелые фолианты в кожаных переплетах. Во-первых, потому, что большинство этих книг было на венгерском языке, а во-вторых, потому, что и французские и немецкие книги едва ли кого-нибудь могли заинтересовать своим содержанием. Правда, среди писарей, в большинстве своем людей с высшим образованием, были любители, которых могли бы соблазнить некоторые экземпляры из интересной библиотеки графа Андраса Комороми, но их сундучки и так были битком набиты всякой мелочью, столь необходимой в походах.

Если кому-нибудь из них приходила фантазия почитать, он, вспомнив о библиотеке, обращался к управляющему. В этих случаях управляющий вел себя как опытный и добросовестный библиотекарь. Выдаваемая книга записывалась в журнал, и взявший ее должен был расписаться в получении. К тому же, выдавая книгу, управляющий не забывал напомнить о необходимости вернуть ее в таком же состоянии. Читателей было немного, и управляющий не мог пожаловаться на то, что обязанности библиотекаря отнимают у него много времени.

Можно не сомневаться, что доморощенный библиотекарь был бы весьма удивлен, если бы узнал, что среди солдат штаба есть один, который без его ведома целыми часами пропадает в библиотеке. Его удивление было бы особенно велико, если бы он узнал, что этот непрошеный гость принадлежит к числу самых частых его гостей, одному из тех, кому он сам с удовольствием разрешил бы пользоваться библиотекой своего хозяина.

Но Уля Михай — это был он — проникал в библиотеку не считая нужным испросить на то разрешение управляющего. Уля сделал собственный ключ и каждый раз, когда у него было время, запирался там на долгие часы.

Утром следующего дня, когда во дворе стало светать, Уля, который имел обыкновение спать всего несколько часов, снова находился в библиотеке. Читатель ошибся бы, если бы вообразил, что наш герой сидел склонившись над страницами какого-нибудь толстого фолианта. Он, действительно, склонился, но не над книгой, а над большим листом кальки с тщательно вычерченным планом замка. План был так хорошо выполнен, что Уля, если бы он был меньше поглощен своими мыслями, отдал бы должное мастерству картографов Третьего отдела.

Уля изучал этот план уже много дней. И всякий раз после исследования чертежа принимался за работу, которая любому другому человеку не могла бы не показаться странной. Отложив в сторону план замка, он снимал книги с полок и старательно ощупывал и обстукивал стены библиотеки сантиметр за сантиметром. В предыдущие дни одна стена уже была исследована весьма тщательно. Но возвращение к этому кропотливому занятию доказывало, что ни изучение карты, ни осмотр стены еще не принесли ему ожидаемых результатов.

Теперь снова, в течение получаса, Уля изучал план, выкуривая папиросу за папиросой. Потом, поднявшись из-за стола, он направился к тому же стеллажу, который осматривал накануне. Полки тянулись почти до потолка и сверху донизу были заставлены книгами.

«И всё- таки она должна быть здесь!» — сказал себе Уля, собираясь снова снимать все книги, закрывавшие стену.

Пока Уля возился е книгами, радисты собирались опустошить котелок, наполненный взбитой яичницей. Едва они приступили к этому приятному делу, как в дверях появился связист с полевым телефонным аппаратом под мышкой.

— Что это тебя к нам принесло, Трандафир? — спросил сержант Пылимару, с трудом выговаривая слова, так как рот у него был полон еды.

— Господин капитан приказал сменить у вас телефонный аппарат.

— А зачем его менять?

— Как будто он неисправен. Капитан сказал, что вы знаете.

Только сейчас сержант Пылимару вспомнил, что накануне, действительно, капитан предупредил его о том, что будет менять на радиостанции телефонный аппарат, в котором, как он утверждал, есть какая-то неисправность.

— А этот хоть хорош?

Как вы уже, читатель, догадались, речь шла не о новом телефонном аппарате, а о специальном микрофоне подслушивания, о котором позаботился начальник Второго отдела. Уверенный в том, что Некулай Тупица в конце концов попытается использовать радиостанцию для передачи своих сообщений, капитан Георгиу запросил и получил через Второй отдел штаба армии аппарат для подслушивания.

Провода от радиостанции были протянуты в кабинет капитана Георгиу. Час спустя Уля, в отличном настроении, свидетельствовавшем о том, что на этот раз время, проведенное в библиотеке, не пропало даром, вместе с капитаном Георгиу слушал разговоры, которые велись на радиостанции.

Микрофон отлично регистрировал самые незначительные шумы и звуки. Слышны были и стук ключа и скрип стула, на котором сидел дежурный радиотелеграфист. Они даже слышали, как телеграфист в минуту перерыва прилег на голую скамейку, чтобы, пользуясь случаем, немного подремать.

— Ну, что вы скажете, господин капитан? — довольный, спросил Уля.

— Аппарат работает отлично.

— Если Некулай Тупица попытается что-нибудь передать, мы тотчас об этом узнаем.

— В конце концов он это сделает.

— Не исключено, что это «в конце концов» будет именно сегодня.

— Вы так думаете?

— Я почти уверен в этом. А пока мне надо отлучиться на полчаса, у меня есть еще кое-какие срочные дела. Зато уж потом меня никто не сможет вытащить из вашего кабинета. Предварительно мне хотелось бы поболтать с управляющим. И подумать только, что он меня считает круглым идиотом, который охотно снабжает его полезными сведениями!.. Если без меня на станцию заявится Некулай Тупица, пошлите, пожалуйста, за мной кого-нибудь.

Начало темнеть, когда Некулай Тупица просунул голову в двери радиостанции.

— Можно? — спросил он, как обычно, робко и застенчиво.

— Входи, Некулай! — пригласил его сержант Пылимару, который успел вздремнуть и находился теперь в превосходном настроении.

— Здравия желаю, господин сержант. Добрый вечер!

— Привет, Некулай! Ну, что слышно? — поинтересовался сержант Пылимару.

— А что может быть у меня слышно, господин сержант? Ничего. Вот явился на урок.

— Я так и понял, Некулай. Ты приходишь сюда только тогда, когда тебе это надо, а иначе и поздороваться бы никогда не зашел, — поддразнил его сержант.

— Разве можно, господин сержант, так плохо думать обо мне, — защищался Некулай.

— Брось, Некулай, знаю я тебя. Вот я тебя спросил, что слышно, а ты мне ничего не рассказал. Разве я поверю, что ты ничего не знаешь? Не бывает того, чтобы денщики не разузнали какой-нибудь новости первыми.

— А откуда я, грешный, могу что-нибудь знать, господин сержант?

— Вот это-то мне и не нравится в тебе, Некулай. И зачем ты притворяешься дурачком? Можно подумать, что твой капитан вечером, когда ты помогаешь ему снять сапоги или даешь помыться, не разговаривает с тобой и не рассказывает о том, что происходит в мире?

— Может быть, другие господа офицеры так и делают, не могу этого отрицать. Но мой господин капитан из другого теста. Пожаловаться на него я не могу, обращается он со мной хорошо, но разговаривает со мной только тогда, когда ему что-нибудь понадобится. Ей-богу, господин сержант! Жалко, что вы на меня сердитесь… именно сегодня.

— А почему именно сегодня на тебя нельзя сердиться? Насколько я помню, сегодня не пасха и не день святого Некулая.

Некулай Тупица уселся на уголок скамьи и стал, как всегда, безжалостно мять и трепать свою пилотку. Он казался смущенным больше обычного и бросал взволнованные взгляды по очереди на каждого радиста.

— Что же ты мне не отвечаешь, Некулай? — спросил Пылимару. — Что сегодня, праздник какой-нибудь, о котором я ничего не знаю?

— Не в этом дело, господин сержант.

— А в чем?

— Сегодня я хочу, чтобы вы мне сделали икзамин. Я вам отстучу сегодня все буквы, без единой ошибки.

— Что ты говоришь?

— То, что вы слышите, господин сержант.

— Вот что, Некулай, если ты действительно сделаешь это, то получишь от меня в награду пачку табака. Но если ты сделаешь больше трех ошибок, пачка табака за тобой, согласен?

— Идет, господин сержант.

Радисты приготовились к развлечению. Они были убеждены, что Некулай проиграет пари. Правда, он запомнил несколько букв азбуки Морзе, но в то, что он сумеет отстучать всю азбуку, они не верили.

— Слушай, Некулай, если ты не ошибешься больше трех раз, получишь и от меня пачку табака, — вступил в разговор другой радист.

— Я постараюсь.

— Подумай хорошенько, Некулай. Если ошибешься, проиграешь две пачки табака.

— Мне нечего думать. Я согласен, и всё!..

— Ладно, Некулай, ладно! Садись и берись за ключ. Некулай Тупица, который, казалось, только этого и ждал, быстро подошел к рации. Он погладил ключ, потом поплевал в ладони.

Радиотелеграфисты расхохотались:

— Чего ты на ладони плюешь, Некулай? Ты же не собираешься колоть дрова? Тебе понадобится только один палец.

Некулай Тупица, который был весьма удивлен смехом окружающих, ответил:

— Это у меня такая привычка, когда я берусь за дело. А здесь дело потруднее, чем колоть дрова. Сколько пота я пролил, пока запомнил эти буквы, черт бы их побрал! Наверно, мне не пришлось бы столько трудиться, если б господин сержант заставил меня расколоть сажень дров.

Радисты опять расхохотались:

— Ну, держись, Некулай! Давай вкалывай!

— Вот начинаю, господин сержант. Буква «а»: «ти-«та». — Раздался стук ключа. — Хорошо, господин сержант?

— Пока ставлю тебе отметку «десять», Некулай!

— Буква «б» — та-ти-ти; буква «в» — «та-ти-та-ти»; буква «г» — та-ти-ти.

Некулай Тупица передал все буквы без ошибок до буквы «х».

— Ошибок нет, господин сержант?

— Пока нет, Некулай! Давай дальше! Если так дело пойдет до конца, ты заработаешь две пачки табака.

Когда он отстучал последнюю букву, радиотелеграфисты громко захлопали:

— Браво, Некулай, браво!

Он смотрел на них счастливыми глазами, с раскрасневшимся от волнения лицом.

— Господин сержант, — спросил он робея, — как вы думаете, выйдет из меня что-нибудь?

— А как же, Некулай, обязательно. Ты теперь вроде первый класс окончил. Выучил азбуку. Правда, пока ты сможешь читать газету, придется еще подучиться немного. Но если будешь стараться, обязательно добьешься.

— Неужели я когда-нибудь буду знать хоть половину того, что знаете вы?

— Если не сдашься, будешь знать, Некулай, — решил ободрить его сержант Пылимару.

— Да услышит вас бог, господин сержант!.. Есть у меня к вам еще одна просьба, если только вы не обидитесь, конечно!

— Ну?

— Я бы хотел, чтобы вы меня еще поикзаминовали на выборку. Посмотрим, смогу ли я отстучать все буквы не по порядку. Я пробовал, и вышло.

. — Ладно, Некулай, я буду называть буквы, какие мне в голову придут, а ты…

— Нет, я хотел бы не так, господин сержант, — прервал его Некулай Тупица.

— А как?

— Раньше дайте я попробую сам, чтобы набраться смелости, иначе я могу растеряться. Если сумею, то потом уже отстучу то, что вы мне назовете.

— Давай по-твоему, Некулай. Начинай!

— Подождите немного, господин сержант. Если это икзамин, то надо начинать по порядку, как будто я настоящий радист. Посмотрим, смогу ли я открыть станцию? Хорошо, господин сержант? Можно так?

— Можно, давай.

— Подождите секунду, пусть рука разойдется. Некулай Тупица стал быстро нажимать на ключ, с улыбкой поглядывая вокруг.

Вначале сержант Пылимару думал, что Некулай Тупица стучит ключом без всякого смысла. Но опытное ухо вскоре уловило повторение одних и тех же букв.

«К- р-к; к-р-к; к-р-к!» — повторил про себя сержант Пылимару.

— Ты знаешь, что ты сейчас делаешь, Некулай? — спросил сержант.

Некулай Тупица невинно посмотрел на него:

— А что я делаю, господин сержант? Я немного пробую эту штуку, чтобы рука разошлась. Боюсь, как бы не осрамиться на этот раз.

— А ты знаешь, какие буквы передал?

— Разве я передавал какие-нибудь буквы? — спросил Некулай с таким выражением лица, что сержант Пылимару расхохотался.

— Ты передавал всё время буквы к-р-к.

— Неужели? Говорите, я отстучал к-р-к? Значит, это и есть к-р-к? Значит, я могу отстучать три буквы наугад. А ну-ка, я попробую теперь другие.

И Некулай Тупица отстучал на ключе тридцать одну букву, из которых одна повторялась несколько раз.

Потом он остановился и, вытирая взмокший лоб рукавом кителя, сказал вздохнув:

— Больше я не могу, господин сержант, устал.

— Браво, Некулай! — поздравили его радисты. — Ты выиграл две пачки табака. Завтра, когда получим паек, приходи и забери их.

— И я совсем не ошибался? — спросил Некулай Тупица, который казался в эту минуту совершенно счастливым человеком.

— Совсем!

— Теперь я набрался смелости, господин сержант, можете мне называть какие угодно буквы.

— Ладно, больше не надо! Я убедился, что ты прилежный ученик. Еще недельки две — и перейдем на прием,

— Да услышит вас бог, господин сержант! Некулай Тупица посидел еще немного, потом ушел, не упустив случая еще раз поблагодарить радистов за их доброе к нему отношение.

Пока Некулай Тупица держал на радиостанции свой первый экзамен, капитан Георгиу и Уля внимательно слушали всё, что там происходило.

— Что вы скажете, господин капитан? Не правда ли, великолепный актер? — спросил Уля.

— Действительно, превосходный актер. Жаль только, что этот талант служит нашим врагам.

В аппарате ясно был слышен голос сержанта Пылимару: «Ты передавал всё время буквы к-р-к».

— Бедняга сержант удивлен. Он и не подозревает, что это позывные — засмеялся Уля Михай.

«Неужели?» — послышался в аппарате вопрос Некулая Тупицы.

— Вы обратите внимание на его тон, господин капитан. С какой наивностью произносит он это «неужели»! Послушать, так можно решить, что он ни в чем и не замешан. Я уверен, что он сейчас начнет передавать свое сообщение.

Уля Михай не ошибся. Последующие буквы, которые выстукивал Некулай Тупица, якобы выбирая их наугад, составили фразу: «В полночь упадет звезда».

Капитан Георгиу посмотрел на Улю с недоумением:

— Что бы это могло значить? Вы что-нибудь понимаете?

— Думаю, что да! — ответил улыбаясь Уля.

— Что же?

— Это значит, господин капитан, что в полночь будет разыграно последнее действие этого спектакля. Иначе говоря, что они решили действовать в эту же ночь. Впрочем, об этом невольно сообщил мне и мой приятель управляющий. Я сказал ему, что зайду после десяти часов поболтать, как всегда, и, представьте себе, что человек, который готов был принимать меня с радостью в любой час, на этот раз отказал в свидании под тем предлогом, что плохо себя чувствует и хочет лечь пораньше в постель.

— «В полночь упадет звезда!» — повторил капитан Георгиу, задумчиво глядя через окно во двор. — Теперь ясно, что эти слова обозначают. Некулай Тупица так уверен в удаче, что даже не потрудился зашифровать свою радиограмму.

— Мы докажем ему, что он ошибся.

— Что вы собираетесь делать?

— Пока я не могу вам еще сказать, что предприму. Надо уточнить некоторые подробности. Через час я представлю вам план, который сложился у меня. Вы доложите его господину генералу, потому что необходимо и его согласие. Но вот что я хотел вас еще спросить: каково положение на фронте?

— На нашем участке?

— Разумеется!

— Ничего особенного. На нашем фронте без перемен. Может быть, к ночи будут сюрпризы.

— По всей вероятности, эта ночь будет спокойна. Абвер заинтересован в том, чтобы сегодня, когда его люди начнут действовать, на фронте было тихо. Поэтому я думаю, что закончить работу в штабе можно немного раньше обычного. Я имею в виду особенно работников Третьего отдела, у которых немало бессонных ночей.

— Это можно устроить.

— Было бы очень хорошо. Мне не хотелось бы подвергать тяжелому испытанию терпение агентов Абвера. Нужно иметь в виду, что среди них есть и женщина. А вы знаете, что у женщин нервы особенно чувствительны. Впрочем, откровенно говоря, мне и самому не хотелось бы оттягивать решающего часа. Если уж они решились на это, надо им хоть немного помочь, не так ли?

— Конечно, — рассмеялся капитан Георгиу.

— И знаете что: я думаю, что нам понадобятся младший лейтенант Параскивеску и лейтенант Тымплару. Какого вы мнения о лейтенанте?

— Отличного!

— Кого бы вы выбрали: его или младшего лейтенанта Параскивеску?

— Разумеется, младшего лейтенанта Параскивеску. Он умнее, гибче, у него больше хладнокровия, и он не раз доказывал, что обладает инициативой.

— В таком случае именно ему мы поручим самую трудную задачу. Вы убедились, что Некулай Тупица чрезвычайно опасный и решительный человек. Поручите его младшему лейтенанту Параскивеску.

— Есть!

Кто- то постучал в дверь. Капитан Георгиу выключил связь с радиостанцией.

— Войдите!

Младший лейтенант Параскивеску заглянул в комнату:

— Господин капитан, к вам господин лейтенант Тымплару.

— Пусть заходит!

— Имею честь приветствовать вас, господин капитан!

— Что случилось, Тымплару?

— Я хотел бы вам доложить кое о чем, господин капитан.

— Слушаю вас.

— Я хотел бы поговорить наедине, господин капитан. Капитан Георгиу понял, что лейтенант Тымплару не хочет говорить в присутствии Ули. Он взглянул на него, но Уля показал ему знаком, что желает обязательно остаться.

— Можешь говорить, Тымплару! С завтрашнего дня Уля будет работать во Втором отделе.

— Господин капитан, я пришел доложить вам о двух вещах, но не знаю, с чего начать.

— Начинайте с того, что кажется вам наиболее важным.

— В том-то и состоит трудность. Оба сообщения мне кажутся серьезными.

— Тогда начинай с того, что приходит прежде на ум,

— Господин капитан, мои люди не решаются стоять в карауле на посту № 6.

— А что это за пост № 6?

— Охотничий домик, канцелярия управления штаба.

— А почему они не решаются?

— Они боятся русалки, господин капитан. Русалки с озера!..

— Послушайте, лейтенант! Вы думаете, что у меня есть время слушать ваши сказки? Что за чертовщина! Не в средние же века мы живем!

— Разрешите объяснить вам, — возразил задетый тоном капитана лейтенант Тымплару. — Разумеется, мы живем не в средние века, но, вероятно, мои люди поняли это еще не до конца.

— Хорошо, я вас слушаю!

— Вчера ночью на посту № 6 во второй смене стоял солдат Марин Прикопе. Он из Буковины, из гуцульского края. Так вот. Когда пришли его сменять с поста, то нашли его лежащим на земле без чувств. Поначалу капрал, начальник караула, думал, что он мертв, и хотел было бить тревогу. Потом увидел, что солдат лежит без сознания. Его внесли в караульное помещение и облили водой. Когда он пришел в себя, что, вы думаете, он рассказал? Он рассказал, что увидел на озере русалку.

— Может быть, ваш солдат не в своем уме? — спросил капитан Георгиу, делая вид, что понятия не имеет о событиях, происходивших минувшей ночью на озере.

— Он не сумасшедший, господин капитан. Я уже объяснил вам, что он гуцул, а кроме того, перед тем как заступить на пост, он слышал одну историю, которая, видимо, подействовала на его воображение.

И лейтенант Тымплару рассказал вкратце историю, уже знакомую нашему читателю.

— Конечно, никакой русалки там не было. Но я не думаю, что бедняга Марин Прикопе упал в обморок только оттого, что ему померещилась русалка. Мне кажется, что за русалку он принял «хозяйку замка», которой взбрело в голову прогуляться ночью в лодке по озеру…

Уля вежливо прервал его:

— Извините, господин лейтенант, что я прерываю вас. Но из чего вы заключили, что предполагаемая русалка на самом деле была «хозяйкой замка»? Разве караульный на посту № 2 видел, как она выходила из замка?

Вопрос этот поставил в затруднительное положение лейтенанта Тымплару.

— Часовой с поста № 2 не видел ее выходящей из дому.

— Как же тогда она могла попасть на озеро?

— Во всяком случае вы должны согласиться, Уля, что русалок не существует и как бы человек ни был склонен верить в сверхъестественные силы, не могла же ему русалка померещиться ни с того ни с сего, даже ночью.

— Это правда! — признал капитан Георгиу, который понимал, что предположение лейтенанта Тымплару вполне основательно.

— Но, господин капитан, я пришел к вам, чтобы рассказать не только об этом. Должен доложить, что один человек нашелся и выразил желание стать на пост № 6. Это олтен, который посмелее самого Ивана Турбинки. Если бы он даже наткнулся на сатану, и то не побоялся бы схватить его за горло и надавать по заду. Я пришел спросить вас, что прикажете делать? Если «хозяйке замка» придет охота еще раз прогуляться по озеру, приказать моему Ивану Турбинке арестовать ее?

— Кто его знает, Тымплару? Она ведь не в своем уме. Еще напугается, бедняга, и может сделать с собой что-нибудь. Будет ее жизнь у нас потом на совести!..

— Верно, господин капитан! — счел нужным поддержать его Уля. — Разве она кому-нибудь приносит вред своими прогулками по озеру, эта бедная умалишенная?

— Я об этом тоже подумал, господин капитан, поэтому и пришел узнать ваше мнение.

— Тогда договорились. Оставьте ее в покое. Что вы еще хотели мне сказать?

— Сегодня, проверяя караульное помещение, я обнаружил, что солома в матрацах для офицеров и солдат штаба посеклась, свалялась, и приказал коменданту поменять ее. Он послал своих людей на гумно. Один из них, Димофте, такой лентяй, каких не сразу сыщешь… Он дошел до стога со старой соломой и, не желая больше сделать ни одного лишнего шага, стал рыться, чтобы набрать не очень гнилой соломы. И вдруг наткнулся на переднее колесо мотоцикла. Пока он весь мотоцикл раскопал, стало темно. Остальные давно закончили свое дело. Димофте, хоть и лентяй, но не дурак. Увидев, что дело здесь нечисто, он доложил о своей находке мне.

— Это значит, что иногда и лентяй может принести пользу, — пошутил капитан Георгиу.

— Это еще не всё, господин капитан. Мотоцикл военный, у коляски есть приспособление для установки пулемета. Он несомненно немецкого происхождения. Отстегнув клеенчатую покрышку, Димофте нашел в коляске автомат, бидон с бензином и маслом. Я думаю, что надо бы допросить по этому поводу нашего почтенного управляющего. Убежден, что он мог бы нам кое-что рассказать о том, как попал мотоцикл в стог соломы.

Капитан Георгиу и Уля многозначительно переглянулись. Потом Уля спросил:

— Господин лейтенант, кроме вас, Димофте рассказывал еще кому-нибудь о мотоцикле?

— Насколько я знаю, нет! Я ведь говорил вам, что Димофте лентяй, но парень неглупый.

— Где он теперь?

— Я его взял с собой. Он ждет за дверью. Я подумал, господин капитан, что, может быть, вы захотите задать ему несколько вопросов?

Капитан Георгиу но взгляду Ули понял, что ему следует поговорить с этим Димофте.

— Позовите его, пожалуйста!

Когда лейтенаит Тымплару вышел, Уля сказал капитану Георгиу:

— Господин капитан, находка Димофте мне кажется очень серьезной. Но я не думаю, что солдат скажет нам больше того, что мы узнали от лейтенанта. Задайте ему несколько вопросов для отвода глаз. Обратите внимание этого Димофте, что, если он кому-нибудь расскажет о мотоцикле, ему несдобровать. Я уверен, что это предупреждение заставит его молчать. Ничего не говорите Тымплару о задании, которое собираетесь ему дать. Мы его вызовем через два часа и введем в курс дела. Подумайте, кого еще из надежных людей можно подготовить? Мне кажется, что нам понадобится несколько человек. Думаю, что я теперь здесь не нужен и могу уйти.

Спустя несколько минут, пока капитан Георгиу делал вид, что слушает рассказ солдата Димофте, Уля спешил к гумну. Там он действительно нашел мотоцикл, который Димофте прикрыл слоем соломы. Большим камнем, который ему не пришлось долго искать, Уля разбил бак с бензином и, весьма довольный, спрятал мотоцикл на старое место.