Варвары толпились на поляне, вокруг колдуна. Наступала ночь, горцы были испуганы. Авторитет их новоиспеченного лидера, который сумел заставить их поднять руку на соплеменников, падал. Теперь варвары стали осознавать, что потеряли близких друзей, а кто-то и родственников. Испуганные и растерянные люди смотрели в землю, стыдясь поднять голову и посмотреть друг другу в лицо.

Лишь колдун продолжал выкрикивать имя Насага, проклинать его, взывать к жертвоприношениям. Обезумевший мужчина притащил на поляну ветки и хворост, сложил их в кучу и разжег костер. Колдун решил заночевать в лесу и продолжить поиски Насага с чужестранцем утром.

Но варвары уже не были уверены в том, что к колдуну следует прислушиваться. Ощущение того, что за ними кто-то наблюдает из лесу, становилось явственнее. Одному мерещилась процессия колдунов, другой видел мужчин в балахонах, третий воображал своего умершего деда, звавшего его к себе. Свет от костра только усугубил положение. Если до этого среди деревьев ничего нельзя было разглядеть, то теперь тени, отбрасываемые предметами и людьми, открывали огромный простор для фантазии.

Что если тот изогнутый ствол ясеня вовсе и не ствол, а фигура отвратительного, древнего чудовища? Можно ли быть уверенным в том, что мелькающий свет выхватывал из черноты не очертания веток, а жадные пальцы обитателей леса, тянущиеся к варварам? Листья ли кружатся высоко в воздухе, или вороны слетелись к ночлегу, в ожидании богатой добычи?

Правда, решиться искать выход из лесу среди ночи желающих не находилось. Колдун не заметил перемены в настроении своих подопечных. Он с самым серьезным видом готовил ритуал жертвоприношения, не замечая ничего вокруг.

Атмосфера у костра сгущалась. Листва стала слишком часто шелестеть то здесь, то там. Варвары оглядывались, чтобы разобраться в происходящем. Но дрожащие языки пламени, испускавшие снопы света, уклонялись в сторону, и различить, что же находилось в лесу, за спиной у горцев, становилось невозможно.

Отчего-то когда становится страшно, все начинают переговариваться шепотом, видимо рассчитывая услышать, когда же предполагаемая опасность даст о себе знать. Варвары в этом смысле не оказались исключением. Они осмеливались лишь испуганно перешептываться.

- Что это там?

- Где?

- У кустарника.

- Какого кустарника?

- Не вижу.

- Глядите!

- Куда?

- Уже не знаю.

Варвары обменивались лишь обрывками фраз и замечаний, разговоры практически прекратились В лесу действительно кто-то был. Он наблюдал за ними, казалось, ждал, когда же кто-то из людей не выдержит, вскочит, закричит, накличет беду.

Неожиданно колдун стал называть имена богов, рассыпая в воздухе собранные им коренья. Варвары вздрогнули, злобно посмотрели на виновника всех их неприятностей. Раньше их деревня умирала медленной смертью, но безумец, похоже, решил ускорить процесс. Восприняв радужное сияние в небе за знамение, колдун устроил переворот, и у него это получилось, только в конечном итоге переворот этот привел к беде.

Зачем нужно было гнаться за сыном вождя и чужестранцем? Зачем воскрешать страшную практику человеческих жертвоприношений? Следовало давно покинуть деревню и попытаться примкнуть к другим племенам, поселения которых в обилие были разбросаны по всему плодородному региону.

Но колдун уже был не в состоянии понять, что никто не станет его слушать, он продолжал взывать к богам, просить их милости, вымаливать поблажки, давать обещания. Он клялся сжечь на костре Насага и чужеземца, чтобы умилостивить разгневанных богов, он давал обещания предкам отомстить нарушившим древнее табу римлянам. А потом свалился на том самом месте, на котором стоял, захрипел, заскрипел зубами, стал извиваться на земле, словно уж. Руки и ноги тряслись, из уголка рта потекла слюна, глаза закатились под верхнее веко.

От этого зрелища варвары перепугались еще сильнее, попятились, не решаясь отойти от костра достаточно далеко и попытаться выйти из лесу.

Припадок колдуна проходил. Дрожь и судороги прекратились, пустые глаза перестали бешено вращаться, кулаки и сжатые челюсти расслабились. Тяжело дыша, колдун сумел принять сидячее положение, окинул взглядом своих подопечных.

На лице мужчины появилась усмешка. Он увидел, как напуганы варвары, столкнувшись с неизвестным, как беспомощны и трусливы они, готовые умереть от оружия врага, в схватке с тем, что им не понятно. Колдун использовал суеверные страхи соплеменников. Сам он не страшился нарушать табу, но атмосферу боязни перед нарушением запретов, наложенных еще предками, поддерживал. Именно эта атмосфера служила фундаментом его власти. С ее помощью он сверг вождя, погубил недовольных. Скоро избавится от последних врагов из племени.

- Боги говорили со мной! - объявил колдун. - Предки говорили со мной! Они не хотят, чтобы мы уходили отсюда, они требуют, что бы мы продолжили охоту. Чужестранец посмел нарушить границу и должен быть наказан. Насаг тоже нарушил границу и тоже должен быть наказан!

Варвары ничего не ответили, лишь мрачно смотрели в накрытое тенью лицо колдуна, не выражавшее никаких эмоций. Они боялись этого человека, но оставаться в лесу боялись больше. Потому решили с первыми лучами солнца уйти в деревню, никогда больше не возвращаться в проклятое место. А колдун пускай продолжает свои дикие пляски до самого скончания веков, судьба его никого из горцев не волновала.

Они не сумели найти тело одного из товарищей, неизвестно, что с ним случилось, и что еще придумает Насаг, чтобы прогнать преследователей. Да и нужно ли искать беглецов, если они забыли о табу, пришли на земли, которые посещать нельзя? Не ожидает ли их страшное наказание, за нарушение такого явного и недвусмысленного запрета?

Один из сидевших спокойно варваров неожиданно стал трястись. Лицо его выражало недоумение, испуг, граничащий с безумием. Он закричал, в то же мгновение его челюсти сжались, крик превратился в стон, потом совсем стих. Он упал на землю, принялся кататься боком, что-то бессвязно мычал. Глаза закатились вверх, голова откинулась назад, спина оторвалась от земли, варвар застыл в жутком положении, опираясь лишь на затылок и пятки ног.

Колдун прорычал что-то торжествующе напевно. Пляска его ускорилась, он кружил вокруг костра, прыгал через пламя, обжигаясь, и при этом не чувствуя боли. Вскочил еще один варвар, он, будто обезумев, ухватился за копье, и стал им размахивать вокруг себя, словно бы отгоняя невидимых врагов. Он бросился на своих соплеменников с дикими криками, но тут же упал, затрясся, что-то выкрикивал, не выпускал дрот из рук.

Горцы встали со своих мест, взяли копья, прижались друг другу, выставив оружие впереди себя. Но оборонялись они не от того, что могло напасть из лесу. Они боялись собственных товарищей, с которыми делили кров и ночлег.

Колдун действительно обезумел. Он ничего уже не видел, продолжал свою пляску, выкрикивал бессвязные фразы, хохотал. Сколько длится его танец? Он давно должен был обессилеть и упасть, настолько проворно он скакал, но колдун не останавливался, лишь ускорял темп танца, добавлял в него новые элементы.

Свет костра словно бы издевался над варварами. Горцы, ставшие полукругом, готовые в любой момент отбить нападение, были бы рады никогда не видеть этой отвратительной и пугающей картины.

Человек, словно статуя, замер, выгнув вперед грудь. Другой неистово трясся, не мог совладать со своим телом. Он сыпал проклятьями, кричал то ли от боли, то ли от страха. И сжимал копье, настолько сильно, что костяшки пальцев побелели. Третий, казалось, праздновал торжество безумия, выкрикивая религиозные гимны, а следом за ними богохульные речи. Он размахивал руками, словно плетьми, движения становились все более хаотическими. Все трое не походили на людей. Казалось что нечто забралось в их тела и бесцеремонно стало там хозяйничать.

Горцы чувствовали, что следует бежать, спасаться от этого безумия, казавшегося заразным. Но как только кто-то поворачивался в сторону темного леса, различал неопределенные силуэты, закутанные в балахоны. Незнакомцы прятались, боялись света костра, не смели подойти, ожидали в стороне, когда же кто-то из горцев не выдержит, побежит и попадет в их лапы.

Один из горцев не стерпел, рванулся и побежал, оглашая ночной лес безумными криками. Ночь, словно бы решив отомстить за нарушенный покой, прервала рев пытавшегося спастись варвара. Его вопли резко оборвались где-то в стороне по неизвестной причине.

Четверо, все еще остававшиеся в своем уме, сделались бледными и были вынуждены наблюдать за чудовищным зрелищем, происходящим у них на глазах. В этот момент им вспомнился страшный припадок ярости, охвативший их тогда, на входе у леса, когда они, по приказу колдуна обрушились на детей Ситалка.

Ярость казалась беспричинной, они не чувствовали усталости, лишь желание причинить боль. Тогда они действительно жаждали крови и смерти. Что же произошло, почему они бросились друг на друга?

Ответ напрашивался сам собой - их околдовали. И виноват во всем безумец, в это мгновение кружащийся вокруг костра. Вот единственная причина всех несчастий, вот тот, кто должен быть наказан за все, происходящее сейчас!

Он бросил в костер свои травы, он одурманил горцев и их товарищей!

- Он нас околдовал! - один из варваров озвучил мысль, пришедшую им в голову почти что одновременно.

Колдун ничего не слышал и не видел. Он выглядел счастливым, достигшим высшей степени наслаждения. Смеялся без умолку, свободно проводил рукой над пламенем, не обращал внимания на ожоги, образовывавшиеся на незащищенной руке.

Варвары плотной стенкой двинулись к колдуну, решившись уничтожить виновника раз и навсегда. Костер, который он готовил для Насага, станет его собственной могилой.

Словно бы в подтверждение правильности их действий, трясшийся на земле варвар застыл, копье выпало из его руки. Другой, замерший на своем затылке и пятках, опал на землю.

- Чары слабеют! - торжественно заметил один из варваров.

Они подходили к колдуну, окружали его, но тот их не замечал. В своем сумасшедшем танце он наткнулся на одного из горцев, бесцеремонно с силой оттолкнул его, продолжил кружение. Варвары навалились на него, схватили за пояс и руки. Колдун захохотал еще громче. Все его тело сделалось слизким от пота, он с легкостью выскользнул из рук варваров. Горцы с ужасом поняли, что колдун обладает какой-то нечеловеческой силой. Попытались навалиться на него снова, но тот сумел освободиться.

Хохот его усилился. И от смеха этого по спине горцев побежали мурашки. Он не понимал. Что они задумали. До сих пор не понимал, какая судьба ему уготована.

Отчаяние придало варварам сил, они начали гоняться за колдуном, который всякий раз с хохотом вырывался из их рук, прыгал через костер, вытворял всевозможные пакости, то кусаясь, то с силой царапаясь, то нанося сильные удары в лицо и область живота.

Варвары запыхались, а колдун продолжал скакать, не выказывая признаков усталости. Горцы попятились, разуверившись во всем, что знали. Они не заметили, как в очерченный светом круг, вступило несколько фигур в балахонах. Но колдун их сразу заметил.

- Предки, наши предки благословляют нас! - завопил колдун, совершая очередной прыжок через костер. Похоже что силы все-таки покинули его, потому что перелететь в этот раз не удалось, нога опустилась в самое пекло, но колдун не чувствовал боли, он с легкостью пробежался по кострищу, и, не пытаясь сбросить с себя воспламенившуюся одежду, продолжил плясать.

Варвары увидели фигуры в балахонах, перебежали на противоположную сторону костра, спрятавшись за огнем, рассчитывая, что он отпугнет этих созданий.

Однако существа в балахонах приближались, не выказывая своим видом присутствия страха. Их не пугали ни копья, ни кружащийся в воздухе колдун, одежда которого пылала. Двигались они на какой-то особый манер, совершенно немыслимый для человека. Покачивались на ходу, при движении издавали странные щелкающие звуки.

Кем бы они ни были, это не люди. Как только варвары осознали, с кем столкнулись, все страхи, копившиеся ими на протяжении этой безумной ночи, возвратились, захватили их рассудок целиком и полностью. Единственной естественной реакцией человека в такой ситуации становится бегство.

Позабыв о том, что вокруг них лес, пользующийся дурной славой, позабыв, что заблудиться в нем означало обречь себя на гибель, варвары побежали кто куда.

Колдун принялся кричать. Но на этот раз не от торжества. Болевые рецепторы мужчины, на время отключившиеся, снова заработали. Он понял, что горит, понял, что пламя ползет уже не по одежде, а по его телу, упал, стал пытаться сбить с себя огонь.

Ему удалось сделать это на удивление быстро. Рассудок стал возвращаться к колдуну, он с ужасом отметил, что существа в балахонах становятся полукругом и надвигаются на него. Они уже подхватили двух варваров, валявшихся без чувств, теперь направлялись к нему.

"Предки разгневались, - решил колдун. - Они винят меня, я не сумел убить чужеземца, я позволил ему нарушить границу, я пустил его в лес и предки хотят, чтобы я понес наказание!"

Сдаваться колдун не собирался. Он поднялся на ноги, почувствовал приступ невыносимой боли - пятки ног, спина, руки превратились в сплошные ожоги. Колдун попытался бежать, но вместо этого заковылял, сильно хромая, испытывая кошмарную боль. Обернулся. Существа в балахонах стояли, устремили на него свои капюшоны, внутри казавшиеся заполненными лишь чернотой. Это призраки, видение, наваждение. Они не причинят колдуну боль, они лишь фантазия.

А может они просто издеваются, ждут, когда колдун поверит в то, что спасся, и обрушатся на него, заберут жизнь и унесут вместе с телами других варваров?

Эта мысль заставила колдуна идти быстрее. Он падал через каждый шаг, но у него получалось подниматься, продолжать путь. Он снова падал, и снова поднимался. От боли он не помнил, почему бежит, от кого бежит. Но продолжал идти, потому что страх заставлял его двигаться вперед.

А существа в балахонах, стоявшие за его спиной, равнодушно наблюдали, как варварский колдун скрывается в ночном лесу.

...

Спустя день.

Бесчувственного колдуна нашли у деревни. Поиски начали оставшиеся мужчины, которым ничего не сообщили о заговоре. Обеспокоенные случившимся ночью, варвары подняли панику, и очень скоро несколько молодых мужчин отправились выяснить, куда же пропали отцы семейств.

Поскольку кроме колдуна никого отыскать не удалось, его принялись отхаживать с двойной тщательностью, рассчитывая от него узнать судьбу остальных. Ужасные ожоги испугали всех, жены мысленно похоронили своих мужей. А пастух, рассказал о том, что с юга снова движется какая-то экспедиция.

Слишком много испытаний выпало на долю жителей, а решения принимать было некому. Многие надумали идти, забыв о том, как опасно передвигаться в горах весной. Остаться пожелали лишь те, чьи мужья покинули семейства, пропали неизвестно куда.

Колдун стонал, выкрикивал имена, но в сознание не приходил. На ожогах постоянно образовывались нагноения, лицо опухло. Одна старуха, неплохо разбирающаяся в лекарственных травах, попробовала лечить колдуна какой-то настойкой, но положение того только ухудшилось. Весь этот и следующий день жители деревни пребывали в тревоге.

А потом пятно на небе неожиданно пропало. Никто не знал, как толковать это знамение.

Мальчишки, наблюдавшие за перемещением новой экспедиции, сообщили, что те в дне пути от деревни, они явно направляются к племени горцев, потому что если бы двигались на запад, то не воспользовались бы горными перевалами, ведущими к озеру.

В случае нападения врагов без вождя организовать достойный отпор будет практически невозможно. Призвать союзников тоже не получится - горные перевалы, ведущие к соседним племенам, завалены снегом.

Поздней ночью колдун, наконец, очухался. Новость эта в момент облетела поселение. Вся деревня сбежалась к человеку, который мог рассказать, что же случилось с пропавшими горцами.

- Чужестранец нарушил границы. Предки злятся. На нас обрушатся беды! - выдавил из себя колдун. Когда его стали расспрашивать о том, куда пропали мужчины, ушедшие следом, он начал рассказывать невразумительный бред. Колдуна никто не понял. Наутро он умер.

Прибытие новой экспедиции ожидалось сегодня. Чего ждать от чужестранцев не знали, но разведчики горцев сумели подобраться ближе к группе, пересекавшей горы, и поведали, что среди них много вооруженных людей.

Паника охватила деревенских жителей. Молодые люди побросали все и убежали кто куда. Отчаявшиеся матери стали собирать пожитки и запасы еды, не веря в то, что им удастся выжить в горах с маленькими детьми.

Старшие из оставшихся мужчин попытались организовать подобие собрания, на котором было принято решение двигаться к северному перевалу и заночевать у родниковой долине. Возражать никто не стал.

За считанные часы горцы собрались и покинули деревню, позабыв даже соблюсти правила церемонии погребения. Тело колдуна осталось лежать на лавке в грубом варварском доме, навсегда покинутом своими хозяевами.