Терция держала в руках маленькую шкатулку и ключ от нее. Ничего необычного в этих предметах она не видела. Отец пристально наблюдал за ней, не произнося ни слова. Девушка пожала плечами, подняла ключ и вставила его в замок, повернула. Что-то щелкнуло внутри шкатулки, сенатор вздрогнул, а потом...
Терция находилась в темном помещении, очень походившим на кабинет ее отца. Но стены, потолок, вся мебель казались какими-то странными, бесцветными. Углы комнаты вели себя неправильно, прямые линии выглядели не так, как раньше. Они словно бы прямые и одновременно с этим изгибаются дугой.
Смутное предчувствие подсказало Терции, что нужно спасаться. Девушка вскочила на ноги, прижав шкатулку и ключ - единственные предметы, сохранившие свой прежний вид, к себе. Она оттолкнула стул, отошла в сторону и, увидев его, ужаснулась - как она могла сидеть на это предмете, это не стул, пусть и очень похож на него.
Голова Терции разболелась. Ножки, они же должны были параллельными. Почему они словно бы расположены параллельно, а на самом деле... Нет, ножки не изгибались, подобно фигурным, не подобрать слов, которые могли описать то, что с ними происходило.
Терция закричала. С ужасом она поняла, что, ей не удалось издать ни звука. Где она, что происходит вокруг, как она очутилась в этом безумном, непохожем ни на что месте? Терция стала выбираться из комнаты, сбивая ногами домашнюю утварь и ощущая отвращение каждый раз, когда ей приходилось сталкиваться с каким-либо предметом. Даже прикосновения стоп к поверхности пола вызывало у нее омерзение. Она бежала, как могла, рвалась к выходу, к людям. От восприятия этого непохожего ни на что мира голова Терции раскалывалась, давление поднялось, сосуды в глазах полопались. Девушка пыталась видеть, но смотреть здесь нужно было как-то по-другому. Она пыталась дышать, но здешний воздух, он был словно болотная слизь. И каждый вдох, каждая попытка продлить свое существование только сильнее забивало легкие мерзким смрадом.
Терция вырвалась на улицу. Беззвездное небо, бесцветный, тусклый мир, стоячий воздух, полное отсутствие какого-либо движения. Она словно бы попала в место, где жизнь остановилась. Может это и есть ад - мгновение, превратившееся в вечность.
С ужасом Терция поняла, что нет ни одного светила, которое бы позволило ей различать дорогу, тем не менее, она видела что-то, пускай смутное, мрачное, непонятное, неправильное, так не похожее на то, что ей приходилось видеть раньше. Каким образом она воспринимала мир, где все должно погрузиться в кромешную тьму?
Терция снова попыталась закричать.
"Но я же должна сделать так, чтобы меня услышали, должна!" - слышать ее было некому. Этот мир был пуст, здесь не было ничего, а дом отца, двор Терция видела лишь потому, что воспринимала ничто именно так. Она как будто упала на дно бездонной бочки, очутилась там, где все неправильно, где нет ни пространства, ни времени, где невозможно быть. Как вырваться отсюда, спастись из этого мрачного места?
Терция не могла больше смотреть на местные пейзажи, она почувствовала, что еще немного и глаза ее лопнут, а рассудок откажется повиноваться, она сойдет с ума. Девушка поднесла к лицу шкатулку, сосредоточила свое внимание на ней. Тут же ей стало легче. Глаза словно бы снова стали видеть, девушка стала дышать свободнее. Ключ все еще торчал в замке шкатулки. Терция потянулась к нему, повернула.
Внутри шкатулки щелкнул механизм, девушка зажмурилась, боясь попасть в место, куда более худшее, чем мрачный пустой мир. Она ощутила под собой рассыпчатую, сухую почву, почувствовала, как ветерок колышет волосы на ее лице, открыла глаза и увидела звезды, улыбнулась и потеряла сознание.
...
Слаженные удары стенобитных орудий, отвага осаждавших, напор пунийцев - все это привело к тому, что южная стена рухнула. Солдаты Ганнибала вступили в бой с жителями Рима. Звон стали, топот копыт, шум битвы - Барка не мог больше терпеть. Сегодня он погубит Рим, сегодня он одержит победу, сегодня он исполнит клятву.
Ганнибал погнал свою лошадь в самое пекло битвы. Сходу вмешавшись, пронзил копьем одного римского юношу, легко освободил оружие, отбросив раненного, погнал лошадь на пожилого легионера, умело прикрывавшегося своим щитом. Человек не выдержал напора кобылы, повалился, щит не выпустил, но раскинул руки, открывая грудь для удара. Барка не медлил, убил и его.
Солдаты, увидевшие своего военачальника рядом, воодушевились и с невероятным напором стали наступать. Римляне сражались до последнего, но подхваченные ветрами фортуны пунийцы крушили город, не замечая лезущих под руку защитников. Солдаты Ганнибала подобно морской волне, накрывавшей песчаное побережье, подхватывали все баррикады, разбрасывали их в сторону, сметали со своего пути. Пунийцам не нужна была помощь богов, они сами в эту ночь стали богами.
В образовавшийся в стене пролом ворвались свежие силы, но штурмовавшие не нуждались в подкреплении - они не чувствовали усталости.
Спешившийся Ганнибал ловко уничтожал одного за другим врага, искусно орудуя копьем. Каждая смерть врага, каждое убийство римлянина - это ранение самого Рима. Ганнибал дрался с упоением, он предчувствовал скорую победу, знал, что надежды его не будут обмануты.
Пунийцы стали поджигать дома, огонь охватил вечный город, быстро стал расползаться. Римляне перестали оказывать сопротивление, бежали к Капитолийскому холму, рассчитывали спрятаться там, где прятались всегда в минуты опасности. Не позволить им спастись, никому не дать укрыться!
Конница Ганнибала, всего триста всадников, ориентируясь в городе лучше римлян, сумели преградить дорогу группе отступающих. Среди окруженных защитников началась паника. Они попадали на землю, подняли руки, закричали. Пунийцы не пощадили их.
Ганнибал врывался в дом за домом, выгонял прятавшихся там женщин и детей, поджигал утварь и предметы обихода. Рим должен погибнуть!
А солдаты тем временем уже добрались до Капитолийского холма, там завязалась ожесточенная битва. Здесь римляне стали спина к спине, лучшие из лучших. Они умрут, но не сдадутся. Дело принципа, гордость не позволит мужчинам отступить.
Пунийцы попытались ударить и охватить защитников с флангов - не получилось. Карфагенянам впервые за сегодняшнюю ночь дали достоянный отпор. Пунийцы отступили, подбирая раненных и убитых. Вторая волна обрушилась на римлян, но ряды защитников словно бы и не редели. Так же уверенно, так же хладнокровно они отразили атаку врагов. Еще немного, и римляне спрячутся, закроются в Капитолии и будут ждать, когда же придет консул с армией.
Ганнибал в эту ночь, казалось, поспевал везде. Вот он уже у главного оплота горожан, готовится ударить вместе с небольшим отрядом. Карфагеняне атаковали в третий раз. Римляне продолжали действовать в том же порядке, что и прежде, но сейчас у них ничего не получалось. Один Ганнибал стоил десяти, а может быть и сотни воинов, он ловко и бесстрашно атаковал, при этом успевая раздавать распоряжения. Находясь в гуще битвы, пуниец умудрялся видеть все поле боя. Римляне не продержались, были разбиты. Те немногие, кто укрылись в Капитолии, вынуждены были сдаться. Рим пал. Ганнибал одержал полную победу.
...
Коллатин привел дочь в чувства, слегка похлопывая девушку по щекам. Терция ощутила легкое беспокойство и раздражение. С чего бы ей испытывать эти чувства?
В ладони разливалось приятное тепло. Терция посмотрела туда - в руке она зажала ключ от шкатулки.
- Послушай меня внимательно, Терция, - заговорил Коллатин. - Я не ожидал, что это случится, шкатулка давно спала, и мне казалось, что она не скоро проснется. То, что произошло - хороший знак. Я думаю, у тебя все получится.
- Что получится? - девушка искренне не понимала отца.
- Ганнибал взял Рим, - Коллатин не торопился отвечать. - Скоро его солдаты ворвутся ко мне в дом, убьют меня. Но сейчас это не важно, главное Рим.
- Консул с армией, он освободит город, - с надеждой предположила Терция.
- Нет, Барка разобьет его в битве. Теперь я в этом убежден. Есть единственный путь спасти Рим. И ты должна пройти этот путь в одиночку. Шкатулка, которую я дал тебе, это непросто шкатулка. В ней сокрыто нечто божественное.
Тут Терция внезапно вспомнила, где видела эти предметы. Старый сказатель-грек, каменная кладка рыночной площади. Конечно, это та самая вещица, которую Терция нашла в детстве, и которую Коллатин отобрал у нее! Все это время сенатор хранил шкатулку у себя. Это из-за нее Терция попала в то ужасное место. К этому предмету нельзя прикасаться!
- Существует племя горцев, которое по легенде живет у самых врат поземного царства, - продолжал Коллатин. - Тебе помогут туда добраться, но отправиться следует немедленно, если Ганнибал доберется сюда, он убьет и тебя. Я дам тебе денег, снабжу всем необходимым, но уверен, что ты могла бы справиться со всем сама. Отправляйся дочка, уходи.
Коллатин протянул Терции шкатулку и ключ, девушка отпрянула. Она не возьмет эти предметы в руки. А Ганнибал - он же победил. Значит, не было смысла продолжать борьбу. Она может прийти к пунийцу, сдаться и покорно ждать его решения. Но связываться со шкатулкой - никогда.
- Ты боишься? Ты видела места, которые скрывает шкатулка? - Коллатин по неизвестной причине разозлился. - Если ты считаешь это ужасным, что будет, когда ты доберешься до леса и окажешься перед входом в пещеру? Что будет, когда ты сумеешь ее миновать и увидишь то, что так и не открылось моим глазам? Ты обязана перетерпеть, во имя Рима!
- Рима больше нет! - тихо, но твердо сказала Терция.
- Я видел грека, который пришел оттуда, вместе со шкатулкой. И он, путаясь в словах, то начиная сначала, то с середины, поведал мне о том, как удалось ему все изменить. Он погиб, но спас свою семью. Ты должна поступить так же, Терция, спасти Рим, но принести себя в жертву.
- Нет! - Терция замотала головой. - Я не стану приносить себя в жертву.
- Да как ты смеешь! - глаза Коллатина налились кровью. Где-то на дворе послышалась возня. Сенатор бросился к окну. То были пунийцы - они ворвались в особняк Тарквиния.
- Дочь, прошу тебя, возьми шкатулку, мне не хватит сил добраться до Балкан, я слишком стар, - затараторил Коллатин. Терция продолжала махать головой из стороны в сторону, не обращая внимания на доводы отца. Она не станет делать этого, она не прикоснется к шкатулке. Терция готовит себя к суду Ганнибалу - и будь, что будет.
Пунийцы громко кричали, поднимались на второй этаж. Коллатин скорчил гримасу, вставил ключ в шкатулку.
- Я должен был догадаться - ты ничем не отличаешься от своей матери, - сенатор повернул ключ. Ничего. Коллатин опешил, повернул ключ еще раз, потом еще и еще, но ничего не происходило, пунийцы ворвались в комнату Терции, Тарквиний отбросил шкатулку в сторону, отпрянул к окну. Один из солдат подскочил к Терции, второй схватил Коллатина. Они перекинулись несколькими фразами друг с другом. Оба оказались у Коллатина, ухватили его под руки и поволокли к выходу. Сенатор даже не пытался сопротивляться, он опустил голову, покорившись судьбе.
...
Ганнибал смотрел на горящий Рим. Плененные горожане толпились перед ним, окруженные пунийскими солдатами. Карфагеняне торжествовали, охваченные буйным весельем. Это была победа. Оставалось вынудить сенат пойти на заключение мира.
Но согласятся ли они на выдвинутые Ганнибалом условия? Консул в неделе пути, сенат может надеяться на то, что тому удастся освободить Рим. Потому они отвергнут мирное предложение Барки. Даже если согласятся, если пойдут на все, чтобы сохранить свои жизни, подчинится ли консул сенату в этих условиях? Не попытается ли он дать сражение, понимая, что победа, скорее всего, останется за ним?
Подумав об этом, Ганнибал задал себе самый главный вопрос - а решило ли падение Рима хотя бы что-нибудь в этой войне? Если он вместе с армией останется в городе, нового сражения не миновать. Если оставит Рим, то для чего было устраивать штурм и терять без того необходимых людей?
Напугать консула кровожадностью? Пригрозиться убить всех жителей, если бой все-таки будет навязан?
- Схватили несколько сенаторов. Хочешь с ними переговорить? - спросил у Ганнибала пунийский командир. Барка кивнул головой. Солдаты притащили к полководцу семерых мужчин. Ганнибал окинул их взглядом, внимательно вглядываясь в выражение лица каждого.
- Вы семеро сенат Рима, вам решать - остаться мне или уйти. Я предлагаю мир и требую то, что вы отобрали у нас во времена первой войны, требую южные области, требую права колонизации Испании и Галлии. Я выступаю от имени совета Карфагена и все, что говорю я, говорят и они, - произнес Ганнибал.
- Не много ли взвалил ты на себя, Пуниец, - усмехнулся один из сенаторов. - Ты разрушаешь наш город, сжигаешь наши дома, убиваешь наших жен и детей и требуешь, чтобы мы приняли твои условия? Мы не глупцы, Ганнибал. Славные легионы Рима скоро окажутся здесь и освободят наш город. Они превосходят числом твои войска.
- Но сейчас здесь нет консула, сенатор, - спокойно ответил Ганнибал. - Сейчас Рим находится во власти Карфагена. Италия назначена мне провинцией, и я так просто не уйду. Стоит ли продолжать проливать кровь, когда можно заключить мир? Следует ли сопротивляться, когда война проиграна? Подумай об этом сенатор, прежде чем отвергать мое предложение. Когда армия вашего консула будет разбита в сражении со мной, я потребую больше. Согласись с тем, что я прошу сейчас, иначе, желая сохранить квадранс, ты потеряешь асс.
Сенатор молчал, он сверлил пунийца взглядом, но давать ответ не захотел.
- Сенатор Коллатин, - завопил кто-то из народа. Сенаторы, стоявшие рядом с Ганнибалом, разом обернулись. Барка тоже перевел свой взгляд в сторону, откуда раздавались крик. Двое пунийцев вели под руки немолодого высокого сутулого мужчину.
Коллатин хмурился, не смотрел никому в глаза, вперил взгляд в каменную кладку дороги.
Римляне ликовали, потому что знали - сенатор занимал рьяную антибаркидскую позицию, он не пойдет на уговоры Ганнибала, настоит на своем, даже если потребуется умереть.
Коллатина поставили перед Ганнибалом. Сенатор так и не оторвал глаза от пола, чтобы посмотреть на давнего врага римского народа. Барка, напротив, окинул взглядом Коллатина с ног до головы.
- Я наслышан о тебе, сенатор, - произнес Ганнибал. - Говорят, ты выступал за войну с Карфагеном. Не жалеешь теперь о своем решении?
Коллатин наконец посмотрел на Ганнибала. Глаза в глаза. Взгляды врагов скрестились, возникло напряжение, молчание затянулось. Коллатин плюнул прямо в лицо Барки. Ни один мускул на лице Ганнибала не дрогнул. Он вытер слюни ладонью, посмотрел на сенатора. Глаза в глаза.
- Казните его публично. Прямо сейчас, - приказал Барка, не отводя взгляда в сторону. Тарквиний тоже не дрогнул, продолжал смотреть прямо на Ганнибала.
Сенатора подхватили, поволокли поближе к толпе, бросили на землю.
- Отрубите ему голову, - приказал Барка.
Один из солдат занес свой меч, взгляды сенатора и Ганнибала встретились в последний раз. Тарквиний все-таки дрогнул. В тот самый миг, когда стальное лезвие меча коснулось его шеи.
Через мгновение все было кончено, обезглавленное тело сенатора упало, римляне зароптали, кто-то попытался напасть на пунийцев, но солдаты тут же выставили впереди себя копья и у смельчаков поубавилось храбрости.
Ганнибал посмотрел на оставшихся в живых сенаторов. Они были напуганы, дрожали. Теперь примут его условия.
Одного Барка не знал, что в тот момент он нажил себе еще одного врага. Терция Коллатин, наблюдавшая за казнью своего отца избавилась от каких-либо иллюзий относительно Барки. Все сомнения растворились, когда она увидела, как обезглавленное тело ее отца упало на землю.
Каким-то образом она сумела ощутить чувства, которые пронеслись в душе отца перед смертью. Страх, ярость, уязвленное самолюбие. А потом все заместила ненависть к Ганнибалу, желание его гибели. Терции показалось, что весь римский народ в тот миг ополчился на пунийца и теперь преступнику точно не сдобровать.
Чаша весов, на которой находились Рим и отец перевесили. Барка должен поплатиться за свое преступление. Терция прижала шкатулку к себе. Крепче сжала ключ, по какой-то причине сделавшийся горячим. Ей предстояло отправиться на Балканы.
...
Небольшой отряд во главе с Терцией пробирался через горы. Они почти достигли цели путешествия - деревни горцев, по легенде расположенной у врат подземного царства. За прошедший со дня падения Рима год она сильно изменилась. Взгляд стал еще холоднее, черты лица заострились, сама она похудела. Терция стала властной, наемники беспрекословно ей подчинялись. Никто не посмел ввязаться в драку с местными племенами, никто не отбился от группы, все двигались слаженно и собрано.
Терция изучала свойства шкатулки и ключа. Она поняла, что ключ позволяет "прочувствовать" другого человека, понять, что у него на сердце.
Шкатулка позволяла заглянуть краем глаза в подземное царство, вернуться оттуда можно было, повернув ключ. Терция догадывалась о том, куда приведет ее дорога, указанная отцом. Еще бы, ведь ей предстояло воскресить не одного человека, но целый город. Для этого понадобится вся сила царства Плутона.
Шкатулка и ключ - своего рода пропуск, инструменты, которые позволят ей обратить на себя внимание высших сил.
Наемники подготовлены, они искусные бойцы, потому если придется сражаться, дадут отпор врагам. Терция надеялась на них, верила, случись что, они вступятся за нее. Но помогут ли мечи и щиты в битве с тенями? Выстоят ли смертные в схватке с подземными созданиями?
Терция предала Рим, предала Коллатина, и не важно, соврал ей отец или сказал правду, его последняя воля воплотится в Терции. Если придется, то надежда покойного сенатора умрет вместе с его пока еще живой дочерью.