Проснувшись, Железяка попытался первым делом последовательно воспроизвести события вчерашнего вечера. Но перед глазами несколько раз прокрутился только что снившийся сон.

А снилось ему, что бегут они с Зуйкой, взявшись за руки, с высокого берега к воде. Бегут обнаженные, и нет у нее никакого хвоста, и кажется ему, что она красивее всех на свете. Они вбегают в воду, рассыпая блестящие на солнце брызги, ныряют и плывут под водой с открытыми глазами. Он вырвался вперед, Зуйка немного отстала, а когда Железяка посмотрел назад, то вместо ведьмочки увидел лишь медленно опускающийся на дно скелет. Лекпин в ужасе открыл рот, сразу начал захлебываться, забарахтался, чтобы выплыть на поверхность. А когда выплыл и откашлялся, увидел, что находится совсем рядом с берегом. И на берегу сидит Воль-Дер-Мар. Сидит в роскошном одеянии из красного бархата и печально ему улыбается. Алеф что-то ему крикнул, но тот, не сказав ни слова, встал и начал подниматься по крутому берегу. Лишь на самом верху Воль-Дер-Мар обернулся, помахал лекпину рукой и исчез…

Сон вспоминался очень четко, в деталях. Гораздо четче, чем конец вчерашней вечеринки. Железяка помнил лишь то, что настолько обессилел, что совершенно не мог передвигаться самостоятельно, и то, как Пуслан и Тубуз, миновав гостиную, где все еще продолжались танцы, дотащили его до комнатушки на втором, этаже. А то, как укладывали его в кровать, уже не помнил. В голове лишь звучала оброненная Пусланом фраза: А наши тролльчихи тоже с хвостами родится, а потом их отламывать. Твердые. Хвосты. Сидеть мешать…

Алеф машинально себя ощупал – хвост, слава Прозрачной воде, за ночь у него не вырос.

* * *

На просторной кухне Воль-Дер-Мара хозяйничал Тубуз. На плите бурлил кофейник, источая аромат свежесваренного кофе; аппетитно шкворчала огромная сковородка с жареной рыбой, залитой пятью яйцами; на подносе в форме камбалы были аккуратно разложены ломти хлеба, намазанные толстым слоем коровьего масла; на кухонном столике стояли приборы. Все было сервировано по высшему разряду.

– Ну, ты как? – смущенно улыбнувшись, спросил Тубуз у остановившегося на пороге Железяки.

– Пока еще не соображу. – Алеф усиленно потер пальцами виски. – Тролль дрыхнет еще? А Воль-Дер-Мар?

– Спят, голубчики.

– Пора бы их разбудить, а?

– Я сбегаю, разбужу, – с готовностью отозвался Тубуз. – Ты садись, а я мигом.

Железяка последовал совету приятеля, но не прошло и минуты, как подскочил словно ужаленный, услышав из глубины дома истошные крики.

– Он не просыпается! Железяка, он не просыпается! Лекпин бросился выяснять, в чем дело, по пути опрокинув стул. Сначала он заглянул в спальню для гостей, которую покинул несколько минут назад. Тролль по-прежнему спал, только чуть погромче всхрапывал. Затем Алеф спустился в кабинет хозяина дома. Там было сумрачно. Воль-Дер-Мар лежал на диване лицом вверх, а Тубуз неистово тряс его за плечи и приговаривал:

– Воль, вставай, вставай! Солнце уже давно взошло, вставай!

Первым делом Железяка подошел к окну и распахнул занавески. В кабинет хлынул солнечный свет. Картина, представшая взору лекпина, была жуткой. Лицо весельчака Воль-Дер-Мара изменилось до неузнаваемости. Скорее это было не лицо, а маска: кожа – бледно-серого оттенка, голова запрокинута, острый подбородок задран вверх, вокруг закрытых глаз расплылись темно-синие круги.

– Что с ним? – спросил Алеф, приложил ладонь ко лбу Воль-Дер-Мара и тут же ее отдернул. – Он холодный! Он совсем ледяной!

– И не дышит, – промолвил Тубуз.

Лекпины посмотрели друг на друга и в один голос спросили:

– Он умер?

Повисла напряженная пауза.

– Скорее! – крикнул Железяка. – Беги, буди Пуслана, а потом мчись за помощью! К декану, к Кшиштовицкому. А я с ним здесь побуду.

Тубуз не заставил просить себя дважды и вылетел из кабинета. Алеф приложил ухо к груди Воль-Дер-Мара в надежде услышать биение сердца. Но сердце не билось, и даже сквозь одежду чувствовался холод. Зеркало! – вспомнил лекпин. – Надо приложить к губам зеркало! Он осмотрелся в поисках зеркала, нигде такового не увидел, метнулся к столу, где стояло несколько пустых бокалов, схватил один и приложил его к губам неподвижно лежащего человека. Нет, следов дыхания на стекле не появилось. В это время в прихожей раздался непонятный шум. Что-то загромыхало, послышались голоса, затем недовольный рев Пуслана и грубый властный окрик:

– Именем герпштцога Ули-Клуна, никому не двигаться, мерзкие еноты! У нас есть сведения, что в этом доме совершено страшное преступление!

Железяка бросился к двери, но та распахнулась ему навстречу с такой силой, что лекпина припечатало к стене. На мгновение он даже потерял сознание, а когда оно прояснилось, Алеф сообразил, что лучше всего так и остаться стоять, не шевелясь и даже не дыша. Он не видел людей, ворвавшихся в кабинет, но зато хорошо все слышал.

– Вон он, труп! Точно, труп, я знаю. Поглядьте, весь зеленый лежит. Эта парочка – лекпин с троллем – его отравили!!!

– Может, доктора позвать?

– К тритонам доктора! Тут и так все ясно. Подсыпали ему яд в бокал. Вон, посмотри, бокал рядом с диваном на полу валяется. Кстати, прихвати-ка его. Да аккуратно, чтобы следы не замазать.

– А куда этих травителей-то?

– Как всегда – в герптшцогские казематы. Пускай посидят, пока их Боберс не допросит. Самый знатный наш палач! Ему-то во всем признаются.

– Логично. Ты сам-то как думаешь? Кто из них травитель? Громила или мелкий?

– Я думаю, что оба. Уж очень это подозрительная парочка. Где ты видел, чтобы лекпины с троллями якшались?

– Логично.

– Вот именно! Все. Стража, забирайте тело, и уходим.

– Аи! А-а-а… – До замершего за дверью Железяки донесся грохот, звуки падения и бьющегося стекла.

– Ты что натворил, болезный? Всю посуду перебил! Как теперь следы-то найдем?!

– Да не виноват я! Это все черепаха проклятая под ногами путается. Споткнулся я об нее, вот и упал на столик с бокалами. Если бы этот из рук не выпустил, так голову бы себе разбил.

– Да, голову разбивать нельзя. А то есть будет не чем. Ха-ха! Логично?

– Ха! Логично…

Когда в кабинете все стихло, Алеф, стоявший ни жив ни мертв, наконец, сделал вдох полной грудью. Дверь, которая до этого была к нему словно приклеена, подарила ему свободу и медленно закрылась…

* * *

Начальник наряда герптшцогских стражников господин Еноварм самолично правил повозкой, запряженной парой лошадей. Согласно статусу, он должен был бы сидеть на передке рядом с возничим и с высоты руководить своими людьми, но такое ничегонеделание было не в его характере. Как любил говаривать Еноварм: Я лучше хапну иницативу в свои лапы, чем буду выжидать, пока тупые подчиненные сообразят, чего хотит от них начальник!

Так же, как и оставшийся не у дел возница – его первый помощник Тасман Младший, Еноварм был обут в тяжелые болотные сапоги с подвернутыми голенищами и синюю униформу, поверх которой был надет не совсем уместный в данных обстоятельствах жилет ярко-оранжевого цвета. Но тогда как на голове худого долговязого Тасмана была всего-навсего вязаная кепка, коренастый Еноварм гордо взирал на окружающих из-под остроконечного кожаного шлема, увенчанного эмблемой герптшцога Ули-Клуна.

Невысокие борта довольно длинной повозки украшали цвета герптшцога – синий с оранжевым, а на передке была вырезана его эмблема – три тесно прижатые друг к другу восьмерки. В повозке, подпираемые с боков стражниками, сидели лекпин Тубуз и тролль Пуслан со связанными руками, а между ними лежал завернутый в грубую рогожу Воль-Дер-Мар.

Повозка выехала за ворота городка факультета рыболовной магии, большие деревянные колеса загрохотали по камням мостовой. Движение повозки никак нельзя было назвать ровным: лошади то вдруг ускоряли ход, то шарахались из стороны в сторону, то совсем останавливались. Таким манером даже дрова везти было бы неправильно, не говоря уже о людях, а тем более о находящемся в повозке покойнике.

Однако Еноварму, похоже, на это было наплевать. Пребывая в отличном расположении духа, он правил лошадьми, вразнобой дергая вожжами. При этом не переставал крутить головой в разные стороны и ни на минуту не умолкал.

– Главное – вовремя регорнуть на сигнал! – торопливо говорил он. – Сигнал поступил – регируй. Чего начальства дожидаться-то? Пока начальства ждать, приказов там разных – никаких уликов не останется. Так что запомни: наше главное дело – быстро делать дело! А?

– Логично, – согласился Тасман, ни в коем случае не собираясь спорить.

– Вот именно – лохично! О! Поглядь, какая краля идет! – Еноварм показал на семенящую вдоль обочины неуклюжую толстуху неопределенного возраста, закутанную в цветастый платок. – Эй, енотиха, подь сюда, погутарим!

Толстуха прибавила шагу и свернула на дорожку, ведущую к озеру Зуро. Еноварм резко завернул за ней лошадей, отчего повозка сильно накренилась, но вспомнил, что везет пленников, да еще и труп, заставил лошадей вновь пойти по мостовой.

Сидящие в повозке стражники никак на этот маневр не отреагировали. Поникший Пуслан, казалось, вообще ни на что не обращал внимания. Лишь Тубуз, из-за всех этих резких маневров до крови прикусивший язык, был вне себя. Все было не так. То есть все, что произошло с того момента, когда он увидел в кабинете неподвижного Воль-Дер-Мара, не должно было случиться. Воль-Дер-Мар должен был проснуться; Пуслана и его самого не должны были арестовать, обвиняя в убийстве; этот ненормальный начальник стражников не должен был так ехать, Тубуз не должен был прикусить язык…

Лекпин был зол и растерян. Единственное, что он мог сделать в сложившихся обстоятельствах, так это сообщить кому-нибудь о происшедшем. Он глазел по сторонам, надеясь увидеть знакомое лицо, но среди редких в это час прохожих таких не наблюдалось.

– Куда нас везут? – обратился он ко всем стражникам сразу, но ни один из них даже бровью не повел.

– Куда везут-то? – Повысив голос, Тубуз толкнул локтем того, что сидел от него слева. И тут же получил в ответ такой толчок, что зубы клацнули. Хорошо хоть, не прикусил язык во второй раз. И тут он заметил знакомую фигуру – дорога как раз вдоль озера и вскоре должна была повернуть на мост через впадающую в Зуро речушку. Неподалеку от моста на песчаном берегу озера поспешно облачался в одежды гном Четвеерг двести второй. Тубуз аж привстал – и впился в гнома взглядом, словно гипнотизируя, чтобы тот оглянулся. Четвеерг и в самом деле оглянулся, но, завидя повозку, сразу пригнулся, что-то подхватил с земли и юркнул в густые прибрежные заросли.

Тубуз с досады готов был кусать себе локти, но поделать ничего не мог. Тем временем повозка въехала на пригорок и повернула к мосту. В надежде, что гном все-таки покажется, лекпин чуть не вывернул себе шею, высматривая его на берегу. Только когда телега въехала на ровную поверхность моста, Тубуз, горько вздохнув, отвернулся. И сразу же встретился взглядом со своим соплеменником Топленом, познакомиться с которым ему довелось во время вчерашней пирушки.

Тот сидел на берегу реки с удочкой в руках.

Тубуз встрепенулся, открыл рот, но Топлен, упреждая его, выкрикнул лишь одну букву: – М!

Чего? – беззвучно прошептал Тубуз. Топлен скорчил гримасу, с досадой покачал головой и вновь крикнул:

– М! П?

Что он от меня хочет-то? – подумал лекпин. – Ты чего это, мелкота, здесь разорался?! Порядок нарушаешь!! Тишине вредишь!!! Рыбу пугаешь! – набросился на лекпина Еноварм. – Хочешь, чтобы я и тебя вместе с этими травителями в кутузку отправил?

Выслушивание дальнейших угроз, по-видимому, не входило в планы Топлена. Он вытащил удочку из воды и спокойно пошел в сторону замка.

– Ха-ха-ха! – скорее закричал, чем засмеялся начальник отряда стражников, и те загоготали вместе с ним. – Смотри – ничего не поймал! Ловить не умеет, енот глупый.

Еноварм хлестнул вожжами лошадей, те рванулись как-то вбок, и повозка задела левым бортом перила. Раздался грохот треснувшего дерева, настил моста начал крениться, и в следующее мгновение повозка со всеми пассажирами, за исключением Еноварма, который повис на одной из оставшихся стоять опор, рухнула в реку.

Тубуз хорошо умел плавать, но только не со связанными руками. Впрочем, и это было не страшно: неширокую в этом месте речушку он мог бы форсировать и без помощи рук – на спине, работая только ногами либо несколько раз подряд ныряя и выныривая. Обо всем этом он успел подумать в первое же мгновение своего погружения. Вот только был ли ему резон выплывать на берег вместе со стражниками, которые тут же и взяли бы его под белы рученьки! А может, воспользовавшись суетой, укрыться где-нибудь в осоке?

Тубуз открыл глаза, чтобы сориентироваться под водой, и еле-еле увернулся от опускавшегося на него чего-то большого и крутящегося. Он сразу догадался, что это завернутое в рогожу тело Воль-Дер-Мара. Лекпин инстинктивно ухватился связанными руками за край рогожи, потянул ее на себя и… очутился лицом к лицу с мертвецом. Тубуз непроизвольно отшатнулся. Потом захотел схватить Воль-Дер-Мара и не дать ему опуститься на дно, но тот вдруг начал быстро от него удаляться по направлению к озеру. Не успев удивиться, как такое может происходить в речке с почти отсутсвующим течением, Тубуз устремился за ним. Но догнать Воль-Дер-Мара оказалось невозможно – его будто кто-то взял на буксир. Потом перед лицом лекпина вывернулся широченный раздвоенный хвост с крупной серебристой чешуей. Тубуз не без труда от него увернулся, и в следующее мгновение, словно поплавок, выскочил на поверхность и забарахтался в воде. Ни о каком бегстве он уже не помышлял.

– Гр! Спокойно, – прозвучало откуда-то сверху, и Тубуз почувствовал, как его схватили за шиворот и подняли над водой.

Глубина под мостом была троллю по пояс. Пуслан, руки которого были связаны за спиной, словно кошка котенка, держал лекпина зубами за шкирку, без особых трудностей продвигаясь к берегу. Вокруг них барахтались стражники, а сверху, с единственной удержавшейся в вертикальном положении опоры моста, истошно орал Еноварм:

– Травителей не упустите! На берег вылазьте, еноты поганые! Покойника хватайте! Чево?! Я вам дам – тело исчезло!!! Ах вы, енотовидные! Чтоб вмиг я покойника на берегу увидел! А-а-а-а… Держите меня, держите…

Чем больше и громче кричал начальник стражи, тем ниже сползал он по скользкой опоре, все потуги удержаться были тщетны. Сначала воды коснулись ноги. Еноварм предпринял последнюю отчаянную попытку вскарабкаться наверх, но с криком Спасите! шмякнулся в воду.

Когда Пуслан с Тубузом выбрались на берег, там успела собраться порядочная толпа зевак. Все с интересом наблюдали за действиями стражников, которые никак не могли обнаружить утонувшего Воль-Дер-Мара. Кое-кто посмеивался, другие выкрикивали советы.

Протиснувшись сквозь толпу, к Тубузу подошел Топлен.

– М! С и 3! – сказал он и быстро расшифровал. – Молчи! Слушай и запоминай: Н Н И С Н! В Д МУРУ. ПЭТЕНВ. ИННЗ. П?

– Понял… почти… – сказал ошарашенный Тубуз. – А…

Но задать соплеменнику хотя бы один вопрос ему не удалось. Из воды вылезли разъяренный Еноварм и двое стражников. Они вытолкали Тубуза и Пуслана на дорогу и повели в город. Остальные стражники под руководством Тасмана остались искать тело и вытаскивать из реки повозку.

– Сбежать хотели, травители? Не выйдет! – покрикивал Еноварм. – Негодные еноты! От справедливого правосудия вам не уйти.

* * *

Эльф Малач сидел на скамеечке возле входа в герптшцогские казармы и курил длинную эльфийскую трубку. На нем было парадное профессорское одеяние, сбоку приторочена длинная шпага, на поясе висели два тонких стилета, а за плечами – старинный лук и колчан со стрелами. Солнце светило ему в глаза, Малач жмурился и пускал причудливые клубы дыма.

Рядом с ним сидел вампир Курт, на голове которого была широкополая шляпа, защищавшая от солнечных лучей.

– Что-то больно долго их нет, – сказал Курт, потирая глаза.

– Не нервничай. – Малач выпустил изо рта длинную струю дыма. – Сидим и ждем, никуда они не денутся. Главное, чтобы наши приятели сделали все как надо.

– Да, да, сидим и ждем, – вздохнул Курт.

– Расскажи-ка еще раз по порядку, как все было. Только ничего не упускай.

– Как было. – Курт надавил на глаза щепотками пальцев. – В самый разгар вечеринки мы с Топленом пошли на улицу в беседку, что за домом, в магорши играть. Там тихо, никто не мешает. А магорши у Топлена светящиеся, так что он мог играть спокойно, ну а я – сами знаете, как ночью вижу.

– Знаю, знаю, – усмехнулся Малач, – давай дальше.

– Дальше. Дальше мы всю ночь проиграли. Ничья у нас была. Когда стало рассветать, решающую партию начали. Да, пока играли, за нами постоянно одна из черепах наблюдала. Ну, какая-то там Манюанна… Вдруг она лапами своими заскребла, словно сигнал нам подавая, и к дому посеменила. Мы за ней, посмотреть, чем это она так встревожилась. Глядим, к окошку в кабинет Воль-Дер-Мара какой-то гоблин прилип. Топлен его шугануть хотел, но тот, наверное, уже увидел все, что захотел, и быстренько так к калитке побежал.

– Лицо, говоришь, успел его разглядеть?

– Успел и запомнил. Они, гоблины эти, хоть и похожи друг на друга, как две капли крови, но этого я узнаю – есть в нем что-то особое. – Курт сжал кулаки.

– Так, хорошо, давай дальше, – подбодрил Малач.

– Нам этот гоблин больно подозрительным показался. А вы, помню, просили, если я что-нибудь такое замечу, сразу сообщить. Мы решили, что Топлен во дворе Воль-Дер-Мара останется, а я за гоблином буду следить. Солнце еще не взошло, и я в летучую мышь перекинулся. Правда, под утро мне это с трудом удается: летаю не очень быстро, зрение садится. Зато ничье внимание не привлекаю. Гоблин в первом же переулке с какой-то личностью встретился. Кто он такой, мне разглядеть не удалось, хоть я в каком-то метре над их головами к стене прилепился. Он весь в черном был: плащ с черным капюшоном, сапоги черные, перчатки… Голос у него такой… особенный… Какой – передать не могу, но услышу – узнаю сразу. Гоблин ему и говорит: Мертвее не бывает, кумир.

– Кумир… – повторил Малач. – Надо же… А тот его никак не называл?

– Нет. Спросил только: Отвечаешь? Гоблин кивнул в знак согласия. Тогда этот в черном достал лист бумаги и стал писать. Я текст не видел, но что он пишет, своим чутьем по движению пера уловил. Там дословно было вот что: В своем доме убит Воль-Дер-Map. Отравители еще не успели скрыться с места преступления. Спешите!

– Грамотный доносец, – вставил Малач.

– Грамотный, – согласился Курт и продолжил: – Когда черный писать закончил, гоблин ему и говорит: Тебя, мой кумир, могут по почерку узнать! Тот хмыкнул и уверенно так сказал: У них мозгов не хватит, чтобы мой почерк сразу зафиксировать. А потом велел гоблину бежать и опустить донос в герптшцогский Ящик Правды. Тот побежал, этот тоже пошел, а я…– Курт тяжело вздохнул. – Как раз в этот момент моего тела первые лучи солнца коснулись, а это для вампира, который в образе летучей мыши обретается, хуже ожога, хуже… В общем, очнулся я в человеческом облике на том самом месте, когда солнце уже вовсю светило. И сразу к вам поковылял. Опоздал, конечно…

– Ничего, дружище Курт. Зато я успел кое-какие меры предпринять. И если твой Топлен, Четвеерг двести второй и Сероводм исполнят все в точности, как я просил, тогда… – Малач похлопал вампира по плечу, – Тогда, дружище, считай, что мы большую беду от всех нас отвели!

– А как же Воль-Дер-Мар? Как же лекпины, тролль? И что гном с Топленом и с этим… с водяным, исполнить должны были?

– А то, что им самим очень по душе: Четвеергу в ясном месте немного топориком помахать, Топлену свою манеру изъясняться применить, ну а Сероводму поплавать чуток… Ладно, подробности потом узнаешь. – Эльф поднялся со скамейки и показал трубкой в конец улицы, где появилась направляющаяся к казармам процессия.

По мере ее приближения у эльфа на душе становилось все спокойнее, а когда шествовавший впереди всех начальник наряда стражников оказался перед ним шагах в пяти, Малач и вовсе улыбался.

– Доброе утро, господин Еноварм! – нарочито громко сказал Малач, сразу концентрируя на себе всеобщее внимание. – Как служба-службушка? Не тяготит ли доблестных стражничков?!

– Ха! – не понял иронии Еноварм. – Господин прохвессор имеет возможность лично убедиться – трудимся во благо великого герптшцога Ули-Клуна, не щадя сил, здоровья и всего такого! Вот, задержали двух опаснейших преступников. – Он показал на Тубуза и Пуслана. – Так что у меня появился отличный шанс для повышения.

– Поздравляю вас, господин Еноварм! Надеюсь, повышение отпразднуем вместе? – Малач подмигнул начальнику стражников и потер ладони. – И что же натворили эти несчастные? Сдается мне, они являются кандидатами в студенты факультета рыболовной магии?

– Являлись кандидатами, господин прохвессор, являлись! – радостно провозгласил Еноварм. – Теперь их судьбе не позавидуешь: подземелье-допрос-палач. Ведь эти негодяи насмерть траванули господина Воль-Дер-Мара. Ко всему прочему, по дороге сюда они пытались бежать, но я лично их поймал! И теперь…

– Как отравили Воль-Дер-Мара? Этого не может быть! Где же он? Где тело моего друга?! Признайтесь, господин Еноварм, что вы просто надо мной пошутили!

– Да какие шутки, прохвессор! Я лично видел труп…

– Так где же он?!

– Аи, – с досадой отмахнулся Еноварм. – Утонул в этой… в Ловашне.

– Позвольте! Вы утверждали, что Воль-Дер-Мар был отравлен. – Малач обвел вопрошающим взглядом собравшуюся вокруг толпу. – Или я чего-то не понимаю, или…

– Конечно, отравлен! – повысил голос Еноварм. – Но когда мы везли тело, мост вдруг рухнул в эту… в Ловашню, и мы все в нее упали. Видите – одежда еще не высохла! А тело покойного, то есть покойник, ваш друг… – Еноварм вдруг поймал себя на том, что он, начальник стражников, оправдывается перед каким-то гражданским, пусть даже прохвессором, и это на виду у множества народа. Он приосанился и, сделав глубокий вдох, крикнул: – Тело в ближайшее время будет найдено. А преступники понесут заслуженную кару. Расступись!!!

– Стоп, стоп, стоп. – Скрестив руки на груди, Малач сделал шаг ему навстречу, так что оказался с Еновармом нос к носу.

– В чем дело, прохвессор? – отпрянул тот и инстинктивно схватился за шпагу.

– Профессор юриспруденции, с вашего позволения, – не обращая внимания на этот жест, сказал Малач. – Одна из моих прямых обязанностей – соблюдать букву закона касаемо всех жителей замка факультета рыболовной магии. Эти двое, – он кивнул на стоявших поблизости Тубуза и Пуслана. – будущие студенты факультета, и с этой минуты я объявляю их адвокатом. Господин Еноварм, советую по дружбе: если хотите избежать неприятностей, немедленно предъявите законные основания для задержания этих двух господ.

– Что ж, предъявим, – подбоченился Еноварм. – Тролль и лекпин задержаны по обвинению в преступлении: убийстве господина Воль-Дер-Мара, вашего, между прочим, друга, при помощи отравления! Арестованные должны быть немедленно препровождены в…

– Стоп! – Малач поднял правую руку. – Признались ли обвиняемые в убийстве?

– Признаются, – уверенно сказал Еноварм.

– Признаетесь? – повернулся Малач к арестованным.

– Гр, – подал голос Пуслан, – мы никого не убивать!

– Господин Еноварм, имеются ли у вас какие-либо улики против господ Пуслана и Тубуза?

– Э-э… – Еноварм запнулся, вспомнив про разбитый бокал. – На этих травителей поступил сигнал…

– Донос?

– Э-э… Неважно!

– И что же в том доносе было?

– Да хоть сами поглядьте. – Еноварм порылся в боковом кармане и извлек слегка подмоченный лист бумаги. – Пожалуйста!

Повертев листок в руках, Малач, нахмурившись, вернул ее начальнику стражи:

– По-моему, ваша шутка слишком затянулась, господин Еноварм. Зачем мне смотреть на совершенно чистую бумагу?

– Как чистую?! – Еноварм вырвал листок из рук эльфа. – Здесь же ясно было написано, что в своем доме убит Воль-Дер-Мар, травители еще не успели скрыться…

– Как? Там даже не назывались имена убийц?!

– Н-н-нет, – начал заикаться Еноварм. – Но…

– А может быть, господин Еноварм, вам все это приснилось? Донос, убийство…

– Но труп!

– Где труп?

– Утонул в этой… в Ловашне. Его пока не нашли…

– Не нашли в реке, где почти нет течения, и глубина обычному человеку чуть выше пояса? Такого просто быть не может! А кто, собственно, кроме вас, видел убитого? – спросил Малач и подскочил к ближайшему в толпе, которым оказался не кто иной, как Топлен: – Ты труп видел?

– Н! – помотал тот головой. – То есть нет, не видел я никакого трупа!

– Так, – Малач оглянулся и ткнул пальцем в Курта. – Может быть, ты видел?

– Трупа я не видел, потому что его там не было!

– Понятно! А кто-нибудь из присутствующих видел в повозке тело господина Воль-Дер-Мара?

– Да какой там труп! Не было никакого трупа, – закричали из толпы. – Перепились стражники, да так, что мост поломали. Труп для отвода глаз выдумали. Все виновных ищут!

– Что ж, господин Еноварм, думаю, не видать вам повышения по службе. Как бы не понизили…

– Но труп был, – промямлил Еноварм, лицо которого стало очень бледным. – Я сам видел. И вот этот видел, – он ткнул пальцем в Тубуза. – Скажи, ты ведь видел Воль-Дер-Мара?

Только теперь до лекпина окончательно дошел смысл набора букв, сказанных Топленом на берегу реки. Он преобразовал их слова и, глядя в лицо Еноварма, выпалил единым духом:

– Воль-Дер-Мар ушел рано утром. После этого я его не видел. И ничего не знаю. На нет и суда нет! Понял?

– Вот! – воскликнул Малач. – Если так же четко ты будешь отвечать на уроках юриспруденции, я буду ставить тебе исключительно отличные оценки!

Отодвинув в сторонку онемевшего начальника стражи, Малач подошел к пленникам, вынул из-за пояса стилет и перерезал веревки сначала на руках Тубуза, потом – Пуслана…