Хозяин кабачка «В гостях у дедушки Бо» старина Бо – так чаще называли завсегдатаи действительно далеко не молодого уже лекпина – не раз укрывал в своем заведении жителей Фалленблека и окрестностей, не очень ладивших с законом. Нет, не злостных преступников, грабителей и убийц, а неудачников-контрабандистов, мелких воришек, драчунов, не поладивших с герптшцогской стражей, – в общем, тех, кто непонятно был на самом деле виновен или не был.

Для этого в трактире существовала потайная комната, своим созданием обязанная старому приятелю Бо – гному и колдуну Лейлеру. На расположенный под лестницей, ведущей на второй этаж, вход в комнату колдун наложил заклятие, удачно маскировавшее его от посторонних глаз. Выход выводил к искусственной бухточке озера Зуро, тоже невидимой благодаря зарослям высоченного камыша, стебли которого переплетались наверху и образовывали подобие пещеры.

В свое время Лейлер занимал эту комнату, где спал и работал. Он отличался покладистым характером и слыл не только страстным рыболовом, но и умелым мастером, производящим разное рыболовное снаряжение. Зная эти его способности, декан факультета рыболовной магии частенько просил и даже требовал от Лейлера изготовить новые уловистые рыболовные снасти, но колдун любил трудиться, только когда на него находило вдохновение. Вот он и создал в кабачке укромный уголок, где успешно скрывался и от декана, и от придворных магов герптшцога, чтобы спокойно работать и проводить не всегда законные магические опыты. Но однажды колдун, не попрощавшись даже с Бо, исчез вместе со всем своим магическим оборудованием, и никаких сведений о нем с тех пор не доходило.

В минувшую ночь потайная комната вновь пригодилась. Заняла ее довольно разношерстная компания: полубесчувственный эльф, совсем бесчувственный, к тому же весь окровавленный, гном, молоденькая ведьма и лекпинка – дальняя родственница старины Бо. Впрочем, Ксана и так снимала у него крохотную комнатку на втором этаже. Но раз уж попросила оставить ее в потайной комнате – дело ее, лишние монеты старине Бо не помешают.

Да, хозяин кабачка, как, впрочем, и почти все владельцы подобных заведений, отличался изрядной жадностью. И помощь в ней нуждавшимся оказывал далеко не бесплатно, пусть даже своим родственникам…

Старина Бо любил раннюю осень, когда по утрам на улицах было прохладно, но не слякотно, а тем более – не дождливо. Такие дни обещали приток посетителей с хорошим настроением, которые были не прочь пропустить по кружечке-другой его фирменного пива. Сам-то хозяин кабачка предпочитал крепкий кофе, который был редкостью в Фалленблеке. Тем не менее старина Бо неизменно выпивал каждое утро три чашечки этого дорогостоящего напитка, сидя на ступенях крыльца своего заведения и неторопливо покуривая длинную трубку. Вот и сейчас он, как обычно, сидел на крыльце, пил кофе, курил и размышлял о ночных гостях, занявших потайную комнату.

Проснувшимся воскресным утром в этой комнате тоже было о чем подумать. Идея укрыть профессора Малача и находящегося при смерти Ватранга Семьдесят четвертого в заведении дедушки Бо пришла Ксане. Вообще-то она предпочла бы забыть про гнома и оставить его там, на пляже. Но Зуйка категорически этому воспротивилась, и профессор ее поддержал. С немалым трудом девушки дотащили до лодки и погрузили в нее объемистое бесчувственное тело. После чего, вдвоем взявшись за весла, погребли в указанном Ксаной направлении.

Надежды Ксаны оправдались: ее пятиюродный дедушка не отказал в просьбе и приютил раненых. Правда, Ксане пришлось выслушать несколько не очень ласковых слов по поводу того, что она без спроса воспользовалась лодкой. Но затем старина Бо лично помог девушкам перетащить раненых в укрытие, принес для перевязок простыни, два кувшина воды и тазик, какие-то мази и даже бутылку крепкого вина – как он выразился, для восстановления сил. Не забыв, однако, упомянуть, что об оплате услуг разговор пойдет позже.

Единственный минус потайной комнаты состоял в том, что в ней не было окон и освещалась она единственной изрядно коптившей свечой. Но, с другой стороны, располагавшиеся в ней ранее и расположившиеся теперь пришли сюда не книжки читать. Вдоль одной стены стояли одна над другой в виде нар две широкие кровати, другая стена представляла собой стеллаж, заставленный различными предметами, имелось две табуретки и небольшая тумбочка, служившая также столом.

На нижнюю кровать уложили Ватранга Семьдесят четвертого, затем Ксана и Зуйка помогли профессору забраться наверх. Опасность его жизни не угрожала, но удар по голове давал о себе знать. Малач начинал что-то говорить, пробовал вставать, но в конце концов обессиленно откинулся на подушку и впал в забытье. Взволнованная Ксана попыталась привести его в чувство, но Зуйка успокоила ее, сказав:

– Не переживай, девочка, ничего страшного с твоим профессором не будет, завтра встанет, как огурчик… – И через короткую паузу добавила, озорно сверкнув глазищами: – Я имею в виду, профессор встанет.

– Чего-чего? – нахмурилась Ксана, но Зуйка уже напустила на себя серьезный вид:

– Все нормально, говорю, с профессором. А вот с гномом надо срочно что-то делать!

– И зачем мы только его сюда притащили! – в сердцах выпалила лекпинка.

– Дорогуша, а тебе не приходило в голову, что было бы очень бессердечно оставить его на пляже, истекающего кровью?

– Да?! А когда он со своими дружками обзывал меня бесстыжей девкой, это было очень сердечно?

– М-да, – ухмыльнулась Зуйка. – Тогда подумай своей лекпинской головой, какие бы выводы сделали родственники этого гнома после того, как узнали, что он подрался с эльфом, а потом нашли его бездыханное тело…

Ксана поджала губы и, пододвинув табурет, встала на него, чтобы посмотреть, как там профессор.

– И нечего дуться, – сказала Зуйка снизу, – лучше помоги мне посмотреть, что с этим толстяком. А то он и вправду окочурится.

Расстегнув камзол, весь пропитанный кровью, и с немалым трудом перевернув гнома на бок, ведьмочка стала осматривать рану, смачивая ее водой, чтобы смыть запекшуюся кровь.

– Дело плохо, – сказала она наконец.

– Умрет?

– Если бы он был лекпином, то умер бы уже давно, если бы человеком – то умер бы прямо сейчас, но эльфийская шпага пронзила гнома, а эти бородачи обычно очень крепки на раны. Но если мы не сможем оказать помощь, то до утра умрет и он. М-да… Видишь – шпага прошла насквозь, и мне кажется, что внутри она задела легкое.

– Легкое? – переспросила Ксана.

– Да. Потому что кровь еще и изо рта течет. Рану обязательно нужно закрыть там, внутри…

– Значит, нам срочно нужен доктор. Он должен помочь!

– За доктором бегать некогда. Я сама должна ему помочь.

– Но как ты сможешь?

– Девочка, ты забыла, что я ведьма. Давай-ка забирайся наверх, к своему профессору, и помолчи, – я буду колдовать!

Испуганная лекпинка забралась на верхние нары, чуть подвинула эльфа к стене и, свесившись, стала наблюдать за подругой. Та, покопавшись в карманах, нашла маленький уголек, затем задрала юбку, достала из потайного кармашка несколько крохотных бутылочек и расставила их на тумбочке. После чего скинула с себя рубашку, оставшись по пояс обнаженной, и принялась чертить на полу замысловатые фигуры. В точки пересечения линий ведьма капала горячим воском со свечи, а в три опорные точки поочередно капнула из разных бутылочек.

Закончив эти странные, на взгляд лекпинки, приготовления, Зуйка вылила себе на ладонь немного жидкости еще из одной бутылочки и принялась натирать свое тело. Воздух пронзили мучительно-тревожные, перемешанные ароматы леса, луга и реки, пламя свечи разгорелось сильнее обычного и заиграло на сосках ведьмы, превратив их в две маленькие звездочки.

Зуйка стащила Ватранга с кровати на пол, прямо на начерченный рисунок, развела его ноги и руки так, чтобы ступни и ладони оказались на закапанных воском местах, потом, шепча заклинания над горлышками открываемых бутылочек, стала по одной-две капли выливать на рану гнома. Следом взяла принесенную стариной Бо бутылку вина, принюхалась к запаху и, задрав голову, сделала три больших глотка. Вновь наполнив вином весь рот, она не стала глотать, а прыснула им на лежащего гнома, и капли, попавшие на рану, запузырились, шипя.

Не глядя сунув бутылку Ксане, ведьма уперла руки в бока и принялась сначала прыгать вокруг и через гнома, затем кружиться, да так быстро, что ее юбка превратилась в стремительно мелькающий шатер, под которым Ксане не стало видно раненого. Лекпинка видела только вращающуюся в быстром темпе подругу, волосы той растрепались, кожа блестела, грудь упруго подпрыгивала. Зуйка затянула мелодию, гармонирующую с витавшими вокруг ароматами, и закружилась еще быстрей, отчего у Ксаны самой начала кружиться голова. Она зажмурилась и приложилась к горлышку бутылки. Через некоторое время мелодия оборвалась, Ксана открыла глаза, и оказалось, что погружена во тьму.

– Зуечка, – испуганно прошептала лекпинка. – Зуечка, с тобой все в порядке?

Не дождавшись ответа, Ксана осторожно спустилась с нар, шаря руками, добралась до тумбочки, нащупала и запалила свечу. С удивлением обнаружила, что толстяк-гном снова лежит на нижних нарах, к тому же туго перебинтованный разорванной на куски простынею, которой снабдил их дедушка Бо. Зуйка лежала на полу, свернувшись калачиком.

– Зуечка, милая, что с тобой? – Ксана принялась трясти подругу и с облегчением вздохнула, когда та тихонько застонала.

Через мгновение лекпинка уже прикладывала к лицу ведьмы смоченную в холодной воде тряпку.

– У тебя вино осталось? – спросила вдруг Зуйка, открыв глаза.

– Сейчас. – Ксана вскочила на табуретку, пошарила на верхних нарах и спустилась с бутылкой в руках. – Вот, несколько глотков еще есть.

– Давай сюда, – протянула Зуйка руку. – А сама давай лезь к своему профессору.

– А ты что же, на полу останешься? Может, тебе лучше наверх?

– Дурочка, – нашла силы для улыбки ведьма. – Если ты меня рядом со своим Малачом положишь и оставишь на целую ночь, я ведь ни за что не поручусь…

Зуйка щелкнула пальцами, огонек свечи затрясся и погас.

* * *

Проснувшись первой поздно утром в потаенной комнате, Ксана вновь зажгла свечу, после чего забралась обратно на второй ярус и прилегла рядом с Малачом. Черты лица эльфа заострились, на голове выделялась приличных размеров шишка, но дышал он ровно и просыпаться, по-видимому, не торопился.

Внизу заворочался и закряхтел раненый гном.

– Где я? – наконец прохрипел Ватранг Семьдесят четвертый.

– Не важно – где, – сказала поднявшаяся с пола и усевшаяся на табуретку Зуйка. – Главное, что не на пути к центру Горы.

– Гх, гх, типун тебе на язык, девушка! – Бывший метрдотель безуспешно попытался подняться. – Что ты такое несешь, побери тебя медный колчедан?!

– А помнит ли уважаемый господин гном, что с ним случилось вчера вечером? – поинтересовалась Зуйка.

– Какая разница, что случилось вчера? – взревел он. – Скажи лучше, где я нахожусь сейчас? И помоги мне встать! А еще лучше – выведи меня отсюда на улицу! И подай пива! И позови моих сыновей, пускай заберут меня домой!

– Может быть, для начала такой грозный и важный гном все-таки поинтересуется, что с ним вчера произошло? – усмехнулась Зуйка. – Это очень важно, в первую очередь, для самого гнома…

– Да как смеет какая-то служанка указывать, что мне делать?! – вновь взревел Ватранг и все же нашел в себе силы сесть. – Пива. Живо!

– Хорошо, хорошо. – Зуйка быстро подсела к гному, чтобы не позволить завалиться набок. – Но пиво подают не здесь, а в общем зале. Я провожу туда уважаемого гнома. Подруга, помоги! – попросила она выглядывавшую сверху Ксану, понимая, что одна, без применения колдовства, как было минувшей ночью, с этой тушей не справится.

Спрыгнувшая со второго яруса Ксана поступила еще разумнее, постучав в дверь условным стуком и тем самым вызывая старину Бо. Хозяин кабачка моментально откликнулся и даже соизволил помочь перетащить в общий зал гнома, который вновь впал в легкое забытье. В зале Ватранга уложили на лавочку около стены. Чтобы не было лишних криков, предусмотрительный старина Бо оставил рядом две кружки, наполненные фирменным пивом. После чего послал мальчонку лекпина в гномий квартал на улицу Дарош, где находилась усадьба Ватрангов, чтобы разыскать там сыновей главы клана.

Денек, обещавший быть пригожим и прибыльным, начался в тревожных заботах. Да и посетителей почему-то до сих пор не было, а от единственного, слабо вменяемого Ватранга старине Бо самому хотелось поскорей избавиться. Не знал хозяин таверны, что многие его постоянные воскресные клиенты в это время находятся во дворце герптшцога Ули-Клуна, в его тронном зале, где, помимо прочего, говорилось и про каждого из его ночных гостей. Причем гнома считали погибшим, ведьму подозревали в убийстве, эльфа обвиняли в убийстве, а лек-пинку – в соучастии в убийстве.

Поэтому, когда вместе с сыновьями гнома Ватранга, второкурсниками факультета рыболовной магии Жэвером и Дэмором, в таверну ввалилась целая толпа герптшцогских стражников во главе с господином Еновармом, старина Бо не на шутку испугался и от греха ретировался за барную стойку. Пробудившийся от шума Ватранг Семьдесят четвертый сел на лавочку, машинально схватил со стола кружку пива, вмиг ее осушил, хлопнул об стол и, вытирая промокшую бороду, погрозил сыновьям пальцем. В это самое время в зал вошла Ксана, неся отстиранный от крови и выглаженный камзол гнома.

– Отец! – в один голос закричали Жэвер и Дэмор и бросились к Ватрангу, вся грудь которого была перебинтована, но который, к огромному счастью, был жив и даже не отказывался от удовольствия пить пиво!

– Вот она, злая умышленница! – закричал начальник стражи. – Хватайте эту мелкую!!!

Ловить Ксану бросились сразу четыре стражника. Одному она швырнула в лицо гномий камзол, второму врезала носком туфельки под коленную чашечку, третьему попыталась вцепиться ногтями в лицо, но тот увернулся и перехватил ее правую руку, четвертый стражник схватил за левую. Каждый потянул ее руки на себя, и маленькая лекпинка, поднятая в воздух и раздираемая на две части, пронзительно завизжала.

Выскочивший из-под лестницы профессор Малач моментально оценил ситуацию и ударом в ухо поверг одного из обидчиков Ксаны на пол. Другой, не успевший отпустить продолжавшую визжать лекпинку, заработал удар кулаком в нос. Малач схватил подвернувшуюся под руку табуретку, взгляд его метнулся в поисках очередной жертвы и упал на начальника герптшцогской стражи. Господин Еноварм втянул голову в плечи, прикрываясь руками, но на сей раз для него все обошлось. Еще одна табуретка раскололась о голову Малача. И это было дело рук одного из учеников профессора – среднего сына Ватранга, господина Дэмора. Младший сын, господин Жэвер, подскочил к пошатнувшемуся эльфу и сделал тому подсечку, после чего оба гнома набросились и стали вязать потерявшего сознание профессора, который меньше часа назад был объявлен в розыск самим герптшцогом Ули-Клуном.

Не прошло и пяти минут, как нагрянувшие гости покинули таверну старины Бо. Первым шел господин Еноварм, за ним – прихрамывающие либо утирающие с лиц кровь стражники, которые несли на носилках бесчувственного профессора Малача, еще один тащил под мышкой связанную по рукам и ногам лекпинку Ксану, замыкали процессию Жэвер и Дэмор, на плечи которых опирался еле переставляющий ноги господин Ватранг.

– Эй, эй, а кто за пиво, что выпил ваш батюшка, платить будет? – крикнул им вослед опомнившийся старина Бо. – И за просты…

– Заткнись! – рявкнул на него средний сын.

– И скажи спасибо, что мы твою таверну по бревнышкам не разнесли! – зло добавил младший и хлопнул входной дверью так, что она едва не сорвалась с петель.

– Вот и погостили, – вздохнула Зуйка, появившаяся за спиной у хозяина таверны «В гостях у дедушки Бо».