1. Диалектика восхождения сознания от отражения действительности к ее преобразованию

Человек включен в объективные природные и социальные связи, «он, как постоянная предпосылка человеческой истории, есть также ее постоянный продукт и результат»[320]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. III, с. 516.
, объект действия законов природы и общества и присущих им причинно-следственных связей. Говоря о связи человека с природой, Ф.Энгельс подчеркивал, что мы «нашей плотью, кровью и мозгом принадлежим ей и находимся внутри ее»[321]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 496.
. Но человек вместе с тем является субъектом познания и действия, он опосредует свое отношение с внешним миром. Познавая окружающий мир, выявляя объективные причины, условия и следствия, он получает возможность выбора средств и способов воздействия, преобразования внешних условий.

Сказанное еще не раскрывает существа преобразующей активности человеческого сознания, поскольку сам человек представлен при этом односторонне — с точки зрения присущей ему свободы воли и выбора. Как результат и продукт истории, он в своих волевых решениях детерминирован внутренними и внешними потребностями и интересами, побуждающими его выдвигать определенные цели, к достижению которых и направляются его знания и умения. Но при этом сами потребности, интересы, знания и умения, средства человека исторически обусловлены, сформированы при определенных социально-исторических условиях.

Поэтому возможность перехода от познания к преобразованию действительности, от отражения объективных законов к созданию новой, преобразованной, очеловеченной природы имеет ряд предпосылок, которые в единстве составляют общественно-исторические условия, при которых вообще знания могут становиться орудием преобразования мира.

Первой и важнейшей предпосылкой является сама природа, которая выступает объектом и познания и преобразования, причем такого преобразования, которое силами только природы, без участия человека невозможно. Но при этом природа и изменения, объективно происходящие в ней, нимало не сообразуются с конкретными потребностями и задачами индивидов и общества в целом, вынуждая человека корректировать свои цели, задачи и средства с объективными законами развития природы.

Важнейшим свойством (законом) развития объективного мира является то, что «любая форма движения способна и вынуждена при определенных для каждого случая условиях превращаться, прямо или косвенно, в любую другую форму движения»[322]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 539.
. Иначе говоря, природа обладает не только действительностью своего существования, но и неисчерпаемостью заложенных в ней возможностей, реализуемых при вполне определенных для каждого случая условиях. Они-то и составляют содержание первой и основной предпосылки сознательного преобразования природной действительности человеком.

Второй по важности предпосылкой преобразования действительности является человеческий труд. Труд, по определению К.Маркса, есть процесс, «в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой»[323]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 188.
, и в силу этого дает возможность совершать определенную работу, использовать часть потребленной энергии не только на нужды сохранения жизнедеятельности организма, но и на осуществление человеком целенаправленных изменений в окружающей среде, на использование орудий труда и преобразование предмета труда.

Третью предпосылку сознательного преобразования действительности составляют знания человека (обыденные, ремесленные и научные), от объема и уровня которых зависит эффективность труда. Характеризуя эту сторону дела, К.Маркс писал, что общественная производительная сила труда современного общества определяется «уровнем развития науки и степенью ее технологического применения»[324]Там же, с. 48.
и что в качестве машины средство труда «приобретает такую материальную форму существования, которая обусловливает замену человеческой силы силами природы и эмпирических рутинных приемов — сознательным применением естествознания»[325]Там же, с. 397.
.

Четвертой предпосылкой преобразования действительности является способ производства и вся совокупность основанных на нем социальных отношений.

Особенно наглядно эта сторона диалектической взаимосвязи знания и практики прослеживается в истории развития науки, техники и производства. Так, в античный период техника развивалась еще как составной элемент ремесленного труда и лишь в ограниченной мере была объектом внимания общества (например, ирригационная, военная и отчасти строительная техника в Египте, Греции и Риме).

Совершенствование техники происходило медленно и в то же время обезличенно, носило «анонимный» характер. Соответственно и техническое творчество как одно из проявлений сознания стояло вне круга интересов исследователей. Роль техники в теоретико-познавательном отношении сводилась к тому, что те или иные устройства и виды технологии рассматривались лишь в качестве возможных объектов для объяснения наряду с явлениями природы, а также иногда служили средством удовлетворения потребностей самого производства. Поэтому постепенно назревало противоречие между этими потребностями и способностью к удовлетворению их старыми, «рутинными приемами» (К.Маркс). Появление науки и ее интереса к технике трудовых процессов выступает одной из первых проекций данного противоречия вовне. В технике начинают выделяться объекты, представляющие специальный научный интерес: устройства, способные осуществлять полезную работу (технико-механический аспект), и процессы преобразования сырья в продукт (химико-механический, технологический аспекты). Это революционизировало процесс исследования. Уже к началу эпохи Возрождения обязательной принадлежностью науки становится лабораторно-инструментальный кабинет. Исследование производства путем его моделирования в лабораторных условиях вело к созданию собственных инструментов и экспериментальной техники, пригодных для изучения широкого круга природных процессов. В середине XIX в. произошел скачок в развитии приборостроения, обусловленный потребностью производства в контрольно-измерительной аппаратуре (в связи с широким промышленным использованием пара, а затем и электричества). В результате усилилась зависимость научных исследований от технического оснащения, от производства, способного поставлять научное оборудование.

Данный процесс показывает, с одной стороны, преемственность в развитии науки, накопление в ней положительного содержания, выработанного на предшествующем этапе, а с другой — формирование широких обратных связей науки с производством, ее отход от умозрительного метода, господствовавшего в научном познании. Одновременно наблюдается переход от спорадических заказов к прямой зависимости производства от достижений науки. Если паровая машина еще могла быть создана техниками-практиками, то дальнейшее развитие ее становится возможным лишь на основе развития теории (цикл Карно, начала термодинамики). Возникновение электропромышленности было бы просто немыслимо без работ Фарадея и Максвелла. Техническое творчество еще сохраняет свою автономность как вид деятельности, но в гносеологическом отношении оно становится все более зависимым от науки.

Для изобретательства требуется уже не только природная техническая смекалка, но и определенный «образовательный ценз». Кроме того, если прежде изобретательство представляло собой широкий беспорядочный поиск (широкое распространение имели, например, изобретения-курьезы), часто выходивший за пределы существующих научных представлений (например, поиск реrpetuum mobile), то теперь оно приобретает целенаправленный характер, связанный с развитием приложений и следствий существующих теорий (например, изобретение электрогенератора, лампочки накаливания, телефона, радио и т. д.). Более того, наука впервые сталкивается с тупиковыми ситуациями в изобретательской мысли, которые отражают исчерпание возможных экстраполяции из теории (например, в проблемах повышения коэффициента полезного действия двигателей различного типа).

На основе вызревания соответствующих условий происходит формирование технических дисциплин, опирающихся на достижения естественных наук и в опосредованной форме на обществознание и социальный опыт (учет в новой технике таких характеристик, как капиталоемкость, рентабельность, способность облегчать или замещать человеческий труд и т. п.).

Все эти тенденции получили развитие на новом качественном уровне в условиях научно-технической революции XX в. Производство, крупная промышленность овладели «колоссальными силами природы и естествознанием»[326]Там же, с. 398.
. Наука и производство сближаются вплоть до превращения науки в непосредственную производительную силу, а техническое творчество при всей его специфике становится прикладной частью научных исследований. Техника перестает быть чем-то побочным для науки и превращается в ее непосредственную цель, в неотъемлемое средство познания. Потребности развития техники, поскольку они не могут быть удовлетворены на основе совокупности наличного теоретического знания, становятся собственными потребностями науки и отражают ее известную ограниченность. Одновременно техническая мощь общества становится мерилом уровня развития науки.

Возрастание технической вооруженности общественного организма порождает проблему социальных последствий технического прогресса, необходимости учета выводов социальных наук вплоть до теснейшего смыкания между двумя отраслями познания. Изменение характера самой техники (быстродействие, автоматика, широкое применение ЭВМ) ведет к необходимости учета человеческого фактора при ее создании, выводит технические науки из противостояния общественным к слиянию их по важнейшим направлениям технического творчества (инженерная психология, дизайн, инженерная медицина, бионика и др.). И наконец, экологические проблемы, возникшие в результате резкого увеличения масштабов воздействия индустрии на природу, выдвигают задачу создания замкнутого цикла «промышленность — сельское хозяйство — природа (безотходного производства)», требуют дальнейшего слияния различных наук в единое синтетическое целое.

 

2. Социально-историческая обусловленность преобразующей функции научного познания

Многообразие функций науки в современном обществе породило целую гамму ее дефиниций и различных подходов к ее изучению. Однако в большинстве своем исследователи сосредоточивают внимание главным образом на познавательных или связанных с ними функциях науки и в этом ключе рассматривают историю ее развития — от выдвижения смелых, но зачастую сомнительных умозрительных построений древности до превращения науки в непосредственную производительную силу общества в наши дни.

Мы разделяем такой подход, но не считаем его исчерпывающим[327]Представляется весьма перспективным путь исследования науки как составной части духовной культуры общества, намеченный В.М.Meзенцевым. См. его статью в кн.: «Духовный мир развитого социалистического общества» (М., 1977).
.

Основоположники марксизма-ленинизма оставили нам и более широкий взгляд на науку: с одной стороны, как на продукт «всеобщего исторического процесса развития, абстрактно выражающего его квинтэссенцию…»[328]См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. I, с. 399.
, с другой стороны, как на «всеобщий духовный продукт общественного развития» и, наконец, как на особую в ряду других идеологическую форму. Наша задача и состоит в раскрытии категории «наука» в трех данных определениях и в соответствии с этим в раскрытии диалектики ее развития, обусловленной социально-историческими причинами.

I. Наука как продукт всеобщего исторического процесса развития в его абстрактном итоге. Производство идей, представлений, сознания первоначально было непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей, в язык реальной жизни. Соответственно этому первоначально знания формировались в виде умений и навыков и не требовали особых институтов обучения, поскольку передача этих знаний от поколения к поколению сводилась к участию обучаемого в трудовом процессе и базировалась на подражании. Усложнение технологии вызвало, однако, потребность в устойчивых и надежных формах фиксации знания.

Возникновение и развитие разделения труда обращает отдельные виды деятельности в особые «искусства», каждое со своими «профессиональными секретами», ревниво охраняемыми от посторонних и в то же время требующими высокой квалификации от посвященных. Последний момент означал уже не только умелость, но и эрудицию, т. е. выход за рамки самых необходимых человеку знаний, касающихся лишь поля его деятельности. Это создало условия для отделения процесса обучения от производства и появления учителя наряду с умельцем.

В отличие от прежнего обучения через соучастие и подражание школьное обучение основано на заучивании, оно становится базисом для формирования исходных сводов знаний, сначала устных, а затем и письменных. Но такие своды знаний первоначально имеют характер просто суммарного изложения разрозненных рецептов, они различаются не глубиной, а только степенью сложности. Происходящее при этом слияние рецепта с умозрительными догадками не только обеспечивает объяснительную функцию обучения, но и выступает основой формирования специальных языков, обеспечивающих, с одной стороны, терминологическую однозначность и точность, а с другой — сохранение профессиональных секретов от непосвященных, не знакомых с этой терминологией и тем образным строем, который служит для выражения излагаемых знаний. Возникли школы писцов, медиков, мореходов, жрецов в Египте и Месопотамии.

Школьная организация обучения, перекочевав на территорию древнегреческого полиса, претерпела существенные изменения. Объясняющий миф подвергся демифологизирующей рационализации, освобождаясь от мистических элементов и обращаясь в единое рациональное умозрительное обоснование множества обособленных частных знаний. Это пока еще внешнее единство знаний дает толчок к поиску их внутреннего единства, внутренней связи многих знаний, относящихся к одному и тому же предмету (математика, статическая механика, астрономия, медицина и пр.). Такая тенденция создает объективные основы для возникновения науки как формы общественного сознания. Ее становление происходит на базе троякого рода новшеств. Во-первых, в выделившихся отраслях накопленного знания осуществляется процесс внутренней систематизации всего интеллектуально переработанного опытного материала устанавливается его внутренняя связность. Во-вторых, разрабатываются собственные критерии достоверности (научности) знаний. В-третьих, «наука и ее применения… отделяются от искусства отдельного рабочего и его знания дела…»[330]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. I, с. 399.
. Наука становится отраслью производства знаний, которые отличаются от обыденных обобщенностью и глубиной, хотя при этом существенно изменяется соотношение между научными знаниями и умениями непосредственного производителя. Научное знание оказывается отделенным не только от непосредственного производителя, но и от всего процесса производства, от производительной силы труда в качестве «успехов в области интеллектуального производства»[331]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. I, с. 93.
; оно существует теперь лишь как потенциальное условие повышения общественной и индивидуальной производительной силы труда, для реализации которого в свою очередь требуются особые, независимые от нее условия. Таким условием выступает возникновение в недрах самого производства машинной техники и преобразование его в машинное производство. Главный «принцип машинного производства», по определению К.Маркса, как раз и заключается в том, чтобы «разлагать процесс производства на его составные фазы и разрешать возникающие таким образом задачи посредством применения механики, химии и т. д., короче говоря, естественных наук…»[332]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 472.
. И наука становится адекватной основой реализации этого принципа машинного производства, хотя далеко не сразу осознает это свое новое предназначение. Прежде всего наука сделала машины предметом исследования. Именно применение машины дало математикам «практические опорные пункты и стимулы для создания современной механики»[333]Там же, с. 361.
, создало условия, при которых «наука зависит от состояния и потребностей техники»[334]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 39, с. 174.
.

Включив в свой предмет машинную технику и производственную технологию, наука как сфера знания, отделенного от производства, обнаруживает свою практическую значимость для него. Она открывает для себя факт включенности в производственные процессы тех сил природы, законы которых исследует. Ученые все более усматривают зависимость эффективности использования сил природы от методов их применения, т. е. от способа использования законов природы в производственных процессах. В итоге оказывается, что «процесс производства может быть превращен в технологическое приложение науки»[335]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 638.
и тем самым поставлен в зависимость от прогресса науки[336]См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 24, с. 399.
. Именно таким образом наука превращается в непосредственную производительную силу.

Итак, внутренняя логика превращения науки в орудие преобразования объективной реальности состоит первоначально в отделении знания от индивидуальных умений, возведении его в ранг всеобщности, в котором оно соответствует уже не исходной основе — индивидуальным умениям, а общественной производительной силе. Как таковое производство знания обращается в особую отрасль интеллектуального труда, функцией которого становится повышение эффективности производительной силы общественного труда. Имея своим объектом познания силы природы и общественные явления, наука в своем собственном развитии в качестве формы общественного сознания отражает процесс становления общественной производительной силы труда. Именно в этом смысле она есть продукт всеобщего исторического процесса развития, абстрактно выражающий его квинтэссенцию[337]См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. I, с. 399.
.

II. Наука как всеобщий духовный продукт общественного развития. К.Маркс писал: «…из определенной формы материального производства вытекает, во-первых, определенная структура общества, во-вторых, определенное отношение людей к природе. Их государственный строй и их духовный уклад определяются как тем, так и другим. Следовательно, этим же определяется и характер их духовного производства»[338]Там же, с. 279.
. Иначе говоря, практика в аспекте отношений людей с людьми и человека с природой — вот то исходное содержание, которое является базисом всякого общественного сознания. Общественным же оно становится постольку, поскольку способствует закреплению, развитию и передаче от поколения к поколению социально значимого в этих отношениях. В то же время до появления достаточно развитой и дифференцированной надстройки связь формирующегося общественного сознания с производственно-экономическим базисом остается непосредственной[339]См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 24.
.

Соответственно и общественное сознание выступает сначала как нерасчлененная на особые формы целостность. Лишь когда в рамках первобытной общины происходит разделение технологии трудовых процессов и «магических» ритуалов, управления трудовыми операциями и контроля над духовной стороной жизни и труда появляется первая реальная возможность расчленения общественного сознания на особые относительно самостоятельные формы его. «Разделение труда становится действительным разделением лишь с того момента, когда появляется разделение материального и духовного труда. С этого момента сознание может действительно вообразить себе, что оно нечто иное, чем осознание существующей практики, что оно может действительно представлять себе что-нибудь, не представляя себе чего-нибудь действительного, — с этого момента сознание в состоянии эмансипироваться от мира и перейти к образованию «чистой» теории, теологии, философии, морали и т. д.»[340]Там же, с. 30.
. Дальнейшее развитие надстройки, ускоренное формированием государственности, сопровождается закреплением расчленения общественного сознания на особые формы, усиливаемым разделением труда.

Философия возникает одной из последних в ряду этих форм и в свою очередь стимулирует, ускоряет теоретическое оформление и развитие других форм общественного сознания. Исследуя основы различных форм общественного сознания, она способствует их самоопределению и тем самым обращению их в «свободное духовное производство данной общественной формации»[341]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. I, с. 280.
. В рамках каждой формы общественного сознания и социальной практики идет интенсивный процесс научно-теоретического осмысления их собственного развития. Так, наряду или вслед за наукой о природе — естествознанием (и тесно связанной с ним математикой) как теоретическим выходом за узкие горизонты ремесленно-трудовых умений происходит формирование теории искусства, этики, правовой науки, политической теории, истории и т. д. и даже религия конституирует собственный «научный уровень» самосознания — теологию. Наука существует не наряду с другими формами общественного сознания, а как некоторый уровень их развития, выражающий меру их зрелости, относительной самостоятельности.

Образование теоретической надстройки в каждой из форм общественного сознания закрепляет и отделение общественного сознания от обыденного, обеспечивая ему адекватную форму выражения. «Люди, которые этим занимаются, принадлежат опять-таки к особым областям разделения труда, и им кажется, что они разрабатывают независимую область. И поскольку они образуют самостоятельную группу внутри общественного разделения труда, постольку их произведения… оказывают обратное влияние на все общественное развитие, даже на экономическое. Но при всем том они сами опять-таки находятся под господствующим влиянием экономического развития»[342]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., Т. 37, с. 419.
.

Научно-теоретический уровень разработки каждой из форм общественного сознания есть, таким образом, прежде всего способ существования и развития общественного сознания в целом как отражения всего общественного бытия. Наука обращает отношение общественного бытия к обыденному сознанию в аналогичное отношению общественной производительной силы труда к труду отдельного рабочего: общественное сознание становится внешней отдельному человеку силой, подчиняющей его себе, а точнее, тому классу, чье социально-экономическое господство оно отражает. И в этом статусе наука становится квинтэссенцией духовной культуры общества в ее исторически обусловленном состоянии. В классово антагонистическом обществе противостояние науки обыденному сознанию отражает элитарный характер самой культуры, выступает как одно из следствий всеобщего отчуждения, существующего в этом обществе.

При социализме, ликвидирующем социальное отчуждение, культура становится достоянием широких масс трудящихся, что создает объективные предпосылки для превращения науки в источник социального и культурного прогресса общества.

III. Наука как форма идеологии. Выполняя роль теоретической надстройки над отдельными формами общественного сознания, наука наполняется определенным социально-классовым содержанием, становится формой идеологии. При этом проявляется ее двойная противоречивость. Во-первых, идеология, выражая взгляды и интересы конкретного класса, тем самым отрицает всеобщность общественного сознания как отражения общественного бытия. Но в то же время «всякий новый класс… для достижения своей цели вынужден представить свой интерес как общий интерес всех членов общества, т. е., выражаясь абстрактно, придать своим мыслям форму всеобщности, изобразить их как единственно разумные, общезначимые»[343]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 47.
. Столь же противоречиво и разрешение этого противоречия — мысли господствующего класса становятся господствующими мыслями эпохи, приобретая в то же время качество иллюзорности[344]См. там же, с. 46–47.
. Классовая борьба включает в себя идеологическую борьбу, означающую разоблачение и опровержение иллюзий навеянных обществу господствующим классом.

Во-вторых, из этого вытекает другое противоречие науки как формы идеологии. С одной стороны, «история наук есть история постепенного устранения… бессмыслицы или замены ее новой, но все же менее нелепой бессмыслицей»[345]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 419.
; эта история, иначе говоря, есть процесс постепенного преодоления заблуждений, приводящий в конце концов к моменту, когда появляется группа идеологов, «которые возвысились до теоретического понимания всего хода исторического движения»[346]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 434.
. История науки как идеологической формы должна, таким образом, рассматриваться как поступательный процесс, имеющий, несмотря на всю иллюзорность выражаемых взглядов, позитивное в познавательном смысле содержание. Но с другой стороны, идеологическая форма науки есть отрицание этой поступательности, а тем самым и ее истории, ибо «люди, развивающие свое материальной производство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой своей действительностью также свое мышление и продукты своего мышления»[347]Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 25.
.

С переходом от эпохи господства одного класса к эпохе господства другого, пришедшего ему на смену класса преобразуется и строй мышления людей как по форме, так и по содержанию, отчасти разрушая преемственность.

С формированием коммунистического мировоззрения идеология возвышается до уровня подлинной научности, разрешая вместе с тем оба указанных противоречия, ибо «прекращается спекулятивное мышление… и начинается действительная положительная наука, изображение практической деятельности, практического процесса развития людей!»[348]Там же, с. 26.
, и как таковая она приобретает возможность свободного поступательного развития на этой основе, по крайней мере до тех пор, пока существует классовая борьба и, следовательно, вообще есть потребность в идеологии.

Изменение статуса науки во всех трех ее определяющих отношениях не только превращает ее в непосредственную производительную силу общества[349]Подробнее о данном аспекте развития науки см.: Наука и производство. Сб. обзоров и рефератов. М., 1980.
, но и делает ее основой всей духовной жизни социалистического общества. В силу этого изменения в состоянии науки при социализме не только являются следствиями изменений в обществе, но одновременно оказываются и необходимыми условиями дальнейшего ее развития. В них не только источник общественного прогресса, но и качественно новый фундамент для последующей реализации собственных преобразовательных потенций науки, самого способа ее существования.

Эпоха развитого социализма, когда наука впервые становится источником всего — социально-экономического и культурного — прогресса общества на основе сочетания ее успехов и достижений с преимуществами социализма, требует пропорционального развития всех отраслей народного хозяйства и соответственно всех сфер научной деятельности. Характерная для предшествующих эпох неравномерность научного прогресса ликвидируется, и на ее место приходит скоординированное, целенаправленное развитие многочисленных подразделений науки.

В социалистическом обществе на развитие науки оказывают влияния два ряда специфических причин: 1) наука становится важнейшим инструментом преодоления диспропорций в развитии народного хозяйства, доставшихся от капитализма; 2) преодолевается отставание в развитии отдельных областей научного знания, наука поднимается на такой уровень, когда она становится способной отвечать на самые разнообразные запросы общественной практики. В условиях развитого социализма наука становится фактором, опосредующим все общественные отношения; реализуется мысль В.И.Ленина о том, что «только социализм даст возможность широко распространить и настоящим образом подчинить общественное производство и распределение продуктов по научным соображениям»[350]Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 381.
.

Вместе с тем качественно изменились и функции науки. Помимо функции непосредственной производительной силы наука выполняет теперь функцию преобразования взаимосвязей общества и природы, неограниченного совершенствования социоэкосферы человечества. Далее. Наука революционизирует социальное управление, обусловливая значительный скачок в возрастании роли субъективного фактора в общественном развитии. И наконец, наука становится важнейшим средством духовного воспроизводства социалистической культуры и формирования коммунистической личности.

 

3. Единство и многообразие функций диалектики как орудия освоения и преобразования действительности

Исторически наука, как известно, распадается на три в значительной мере автономно развивавшиеся отрасли — естествознание, общественные и технические науки, каждая из которых обладает определенной спецификой и находится в особом отношении к практике. Указанные отрасли науки отличаются значительным своеобразием методов исследования, проверки знаний и выполняют различные функции.

В качестве связующего звена различных отраслей знания, их обобщенной основы выступает материалистичеcкая диалектика как учение о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления. Эта ее роль подтверждается историей развития философии и научного знания от первоначального выделения из лона философии различных научных дисциплин до осознания неразрывной связи философии и науки в их наиболее общих и фундаментальных основах. Ныне философия как бы вернула себе роль «прародительницы» науки, но на ином, качественно более высоком уровне — строго научной дисциплины. Аккумулировав лучшие достижения человеческой мысли, она сама в то же время становится катализатором развития всей науки и каждой ее отрасли.

Будучи материалистическим базисом науки (и практики), материалистическая диалектика познания содействует взаимной согласованности наук, выравниванию уровня их развития, способствует синтезу научного знания, повышению эффективности научных исследований, осуществляя при этом мировоззренческую функцию.

Как известно, мировоззрение есть исторически обусловленная совокупность представлений о мире и месте человека в нем. Мировоззрение обеспечивает человеку возможность достаточно свободно ориентироваться в различных — практических и научных — ситуациях, сопряженных с большой степенью риска и ответственности. Даже при исходной неопределенности проблемной ситуации мировоззрение позволяет на основе имеющихся у человека знаний и опыта правильно оценить ее и осуществить обдуманный выбор между альтернативными решениями относительно формы деятельности (как научной, так и практической).

Субъективная диалектика реализует эту функцию, исследуя отношения между субъектом и объектом в сложных формах научного познания, а также пути достижения объективной истины и восхождения от познания к практике. С этой точки зрения субъективная диалектика выступает методологическим и теоретическим базисом решения «высших диалектических задач», находящихся на стыке различных наук (например, при решении экологических проблем) или касающихся одного и того же объекта комплексного исследования (как, скажем, в освоении космоса). Диалектика является методом решения таких задач, овладение же диалектическим методом предполагает не только знание, но и умение, искусство пользоваться им.

К функциям материалистической диалектики, связанным с решением проблем взаимодействия науки и практики, относится ее воспитательная функция, т. е. функция формирования творческого мышления исследователя и широко мыслящего практика, развития диалектического стиля мышления и подхода к решению научных и народнохозяйственных задач. Очевидно, что решение «высших диалектических задач» и подготовка специалистов, способных это делать, также взаимосвязаны: чем лучше усвоил человек диалектический метод, тем значительнее развита его способность решать сложные, комплексные задачи. Заметим, что в свою очередь именно возникновение такого рода задач является стимулом освоения диалектического метода познания и действования.

При условии, что основной и определяющей функцией материалистической диалектики познания является мировоззренческая, диалектика воздействует на познание и практику также через другие — онтологическую, гносеологическую, логическую, методологическую, эвристическую, аксиологическую, прогностическую и социальную — функции.

Онтологическая функция субъективной диалектики заключается в том, что она, будучи отражением объективной диалектики, служит основой, во-первых, философского обобщения теоретических выводов конкретных наук и социально значимых уроков практики до уровня научного миропонимания и, во-вторых, оценки актуальных задач науки и практики в свете положений научного мировоззрения.

Гносеологическая функция, благодаря которой создается своего рода общая картина человеческого познания, основана на знании его законов, выражает отношение миропонимания и познавательных процессов с точки зрения взаимосвязи субъекта и объекта, законов и категорий материалистической диалектики, оценивает пути и формы исследования и решения актуальных задач. Онтологическая и гносеологическая функции нераздельны, они взаимопроникают и обусловливают друг друга. Выполняя эти функции, субъективная диалектики играет объяснительную, или оценочно-ориентировочную роль: с ее помощью осуществляется подведение проблемных ситуаций под определенные категории (или категориальные отношения) с целью их оценки и вывода на этой основе следствий, имеющих методологическое значение для познания и практики. Переход от объяснении к рекомендациям возможен при реализации логической, методологической, аксиологической, прогностической и эвристической функций материалистической субъективной диалектики.

Говоря о логической функции диалектики, мы имеем в виду только диалектическую логику, предметом которой являются не формальные правила, а философские законы и категории, отражающие диалектику объективной реальности и деятельность людей по ее освоению и преобразованию. Поэтому логическая функция диалектики связана с исследованием законов мышления, правильное использование которых обеспечивает успешное решение творческих задач.

Материалистическая диалектика познания выступает и как способ, позволяющий правильно применять знание законов мышления к задачам познания и практики, выполняя тем самым методологическую функцию. Применительно к проблемам взаимосвязи теории и практики особое значение приобретает тот факт, что «любая область знания обладает относительной самостоятельностью, но она не изолирована от других областей и в конечном счете является одной из ветвей единого древа научного знания»[351]Руткевич М. Н. Диалектика и социология, с. 7.
.

Выступая в качестве метода получения новых знаний, диалектика тем самым осуществляет эвристическую функцию, будучи необходимым условием и основой для выработки нового знания, организации научного поиска, синтеза результатов конкретных наук в комплексном исследовании, систематического использования достижений многих наук в решении разных практических задач. Успешное осуществление этой функции в немалой степени зависит от исходной оценки проблемной ситуации, от выдвигаемых субъектом целей и имеющихся у него наличных средств, а также от учета важнейших социально значимых последствий, к которым могут привести его решения и действия.

Аксиологическая (оценочная) функция диалектики состоит в определении с ее помощью эффективности и целесообразности выбора тех или иных вариантов волевых действий в области познания и практики, а прогностическая — в предвидении их возможных последствий исходя из общего миропонимания и знания важнейших законов познания и общественного развития.

И наконец, в силу того что философия в целом и материалистическая диалектика в частности имеют в качестве своего фундамента, базиса собственных обобщений не только теоретические итоги развития других форм общественного сознания, но и общественную практику, субъективная диалектика выполняет социальную функцию и ее важнейшую составляющую — идеологическую функцию, функцию мировоззренческого обоснования определенной идеологии. Исторический опыт развития философии показывает, что ее действенность оказывается тем эффективнее, чем полнее она выполняет задачи, связанные с ее идеологической функцией, с ее воздействием на сознание широких масс, классов и слоев населения.

Функции, выполняемые материалистической диалектикой, имеют важное значение для всех наук, независимо от специфики их предмета, своеобразия формирования их и стоящих перед ними задач. Прежде всего она обеспечивает единый, общий для всех наук метод познавательно-поисковой деятельности — диалектическую логику. Через осуществление своей методологической функции она формирует общие стандарты научности, одновременно разрабатывая способы оценки и сопоставления различных методов исследования, формулируя общие методологические посылки и требования. Она дает единые критерии исследования и совершенствования оснований каждой науки. И наконец, она объединяет различные науки единством мировоззренческого кредо эпохи, позволяющим при всем разнообразии частных подходов иметь общую картину мира, исходную для любого вида исследовательской деятельности.

В заключение данной главы следует подчеркнуть, что все формы общественного сознания (как и их научно-теоретические отражения) развиваются в непосредственной зависимости от характера социально-экономических отношений в обществе. Степень их научности (или иллюзорности) в решающей степени определяется тем, в какой мере господствующий класс заинтересован в подлинно научном понимании законов развития природы и общества.

Общество может тормозить развитие науки, особенно в отраслях, помогающих человеку поставить под свой непосредственный контроль действие социальных сил, либо создает самые благоприятные условия для быстрого продвижения вперед всех отраслей науки, в том числе философии. Исходная установка марксизма-ленинизма «философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его»[352]Маркс К., Энгельс Ф Соч., т. 3, с, 4.
отражает его принципиальную позицию во взаимоотношениях теории и практики. В условиях развитого социализма она сформулирована как задача соединения достижений научно-технической революции с преимуществами социализма, важнейшее из которых — стремление общества сделать мир достойным человека, а самого человека — богатым духовно, физически и нравственно.

* * *

Субъективная диалектика, или диалектика познания, являясь отражением объективной диалектики, диалектики вещей, самой объективной реальности, выступает вместе с тем как диалектика отражения, т. е. представляет собой единство диалектики, логики и теории познания. Она отвечает на вопросы, как отражается объективная диалектика в субъективной, как развивается это отражение, каковы условия его развития и цели. Анализ всех трех вопросов показывает, что до конца последовательное решение проблем диалектики познания может быть дано, во-первых, лишь на основе материалистической теории и, во-вторых, только при соблюдении требований неразрывного единства диалектического и исторического материализма. Это означает, что диалектика субъект-объектных отношений как ключевая проблема диалектики познания должна рассматриваться на уровне отношений общественного бытия и общественного сознания, общественной практики и науки как формы общественного сознания. Из этого вытекает также и то важнейшее следствие, что методология и диалектика познавательных процессов не могут быть идеологически нейтральными или мировоззренчески бессодержательными. Диалектика познания корнями уходит в научное мировоззрение, будучи самым тесным образом связана с проблемами идеологической борьбы.

Диалектика познания не может обойти вопросов, как и при каких условиях мысль переходит в действие, какова связь познавательной и практической деятельности в обществе. Это означает, что и само изложение диалектики познания базируется на принципе историзма, строится на основе единства исторического и логического методов. Диалектика познания выступает при этом как теория развития, примененная к проблеме становления знания и вхождения его в практику. Конкретизация ее решения ведет, с одной стороны, к исследованию диалектики становления конкретных, общественных, естественных и технических наук и, с другой стороны, к исследованию диалектики социальных процессов, составляющих основу и главное содержание практики.