- Я рад, достопочтимый сэр, что уподобился… - начал с предусмотрительно заготовленной фразы Аллан Дэвис, вступая на порог жилища загадочного Ратомаи.

Однако энергичный фальцет оборвал его:

- Попрошу без церемоний. Со мной вы можете говорить, как вам удобнее.

Перед Дэвисом стоял приветливо улыбавшийся пухлощекий человечек с выпуклыми глазками, умиленпо поблескивавшими за толстыми стеклами очков.

Низкорослый, с округлым, заметно выпирающим под белым халатом брюшком и выражением благодушия на широком, по-детски простодушном лице, он был похож на сытого, довольного жизнью хомячка.

Не успел репортер моргнуть, как ощутил в руке ватный комочек его ладони. В следующее мгновение этот энергичный румяный хомячок уже семенил на коротеньких ножках вглубь по-деревенски обставленной комнаты, увлекая за собой Дэвиса. Ратомаи восхищенно причмокивал губами, выталкивая из-за полных щек круглые окатыши слов:

- Представляться не обязательно. Я единственный в Старом Кармелле слежу за прессой и теленовостями, так что ваше имя знаю достаточно хорошо. И, конечно, догадываюсь, почему столь известный журналист появился в пашем городке.

- Догадываетесь? - переспросил репортер. - Не совсем точно сказано, доктор Ратомаи, вы это просто знаете. Я ведь не первый день в Старом Кармелле, а насколько мне известно, у его жителей нет от вас секретов.

Человечек смущенно и протестующе всплеснул руками.

- А вот вы от них кое-что скрываете, - продолжал репортер. - Например, что флюгер на вашей крыше - просто удачно замаскированная телеантенна.

- Что поделаешь! - пухлые щеки Ратомаи затряслись, казалось, он вот-вот заплачет оттого, что дал повод усомниться в своей порядочности. - Смотреть телевизор у нас считается недостойным занятием. Самое любопытное то, что я сам внушил жителям Старого Кармелла эту мысль. Вы, вероятно, уже поняли, я здесь выполняю роль… - он смущенно потер свои розовые ручки, - некоего миссионера. А поведение миссионера должно быть безупречным.

- В какую же веру вы обращаете кармелльцев? - спросил Дэвис.

Умиленный блеск в глазах Ратомаи мгновенно сменился недоверчивым выражением. Чувствовалось, он колеблется, посвящать ли журналиста в тайну. Наконец, Ратомаи вздохнул и с каким-то отчаянием взмахнул ручкой:

- Не так-то просто оценить то, что я задумал. Непосвященному моя идея может показаться безумной, невероятной, несбыточной… Ну все равно как попытка задержать мчащийся скоростной экспресс, уцепившись за поручень последнего вагона. Но, черт возьми, сумел же я заставить этот экспресс притормозить тут, в Старом Кармелле!… - Фальцет Ратомаи взвился до какой-то неправдоподобно высокой ноты: - Я хочу остановить ход цивилизации! Старый Кармелл - это лишь пробный камень. За ним наступит черед всего человечества.

Дэвис ошеломленно разглядывал маленького толстяка. Неужели такое безобидное на вид существо изрекло эти слова?… Мысли журналиста смешались, и единственным, что он смог из себя выдавить, было невразумительное:

- Но почему, почему?

- Цивилизация - это монстр, который подталкивает всех нас к пропасти, - торопливо зашептал Ратомаи. Чем выше уровень цивилизации, тем страшнее оружие, которое она изобретает, а значит, тем реальнее угроза гибели. Немногочисленные блага технического прогресса не искупят исчезнувших лесов, вымерших животных, отравленных морей. Но если бы только это! Цивилизация растлевает души, ведет к гибели идеалов. Она заставляет забыть, что человек создан для жизни, любви, общения, а не яростной драки за право урвать побольше. Каждый по-своему протестует против цинизма бытия, - с горечью выдохнул Ратомаи. - Я избрал этот путь. Согласитесь, нашей благословенной богом стране нечего ждать от будущего, мистер Дэвис. Я предлагаю вам прошлое, берите, - защелкал он пальцами, - товар без изъяна. Спросите любого в Старом Кармелле, счастлив ли он. И он ответит: «Да!» - Его глазки вновь засияли безмятежной уверенностью. И эта уверенность повергла видавшего виды журналиста в смущение.

- О каком прошлом вы говорите? - пробормотал он. - Вы что, изобрели машину времени?…

- Машину времени!… - хмыкнул Ратомаи, и щечки его затряслись, словно он пережевывал эти невероятно смешные слова. - Как же все-таки убога фантазия вашей журналистской братии. - И вновь, подхваченный какой-то беспокойной силой, которая дремала в нем, как сжатая пружина, Ратомаи вскочил и, нелепо пританцовывая, стал кружить вокруг кресла, в котором сидел Дэвис, сопровождая этот странный танец нервной скороговоркой: - Лет двадцать тому газеты много шумели по поводу загадочного случая, который произошел с десятилетней дочерью какого-то коммивояжера. Девочка неожиданно заговорила на никому не понятном наречии. Не сразу удалось установить специалистам, что это язык давно исчезнувшего народа. Мертвый язык, вы понимаете? У девочки просто неожиданно включился участок мозга с законсервированной информацией многовековой давности.

- Забавно, - сказал репортер. - Ну и что?

Этот вопрос заставил Ратомаи на несколько секунд потерять дар речи.

- Господи, - наконец пробормотал он. - Воистину, то что для одного - ключ к величайшему открытию, для другого - лишь занятный факт… Да поймите вы, что для путешествия в прошлое не нужно никакой машины времени, она - в нас самих. Я разгадал секрет дочери коммивояжера. Мне известно, как оживить память предков, зашифрованную в глубине нашего мозга. Здесь, в Старом Кармелле, я провел тысячи экспериментов. Узнай мир хоть о десятой части из них, меня бы уже окрестили гением. По желанию я могу забросить вас в любой уголок прошлого, превратив в собственного дедушку или пра-пра-прадедушку. Каково?! Таинство свершается здесь, - жестом создателя, отворяющего врата рая, Ратомаи распахнул дверь в соседнюю комнату.

Вдоль стен в поблескивавших никелем креслах полулежало несколько кармелльцев. Дэвис не мог разглядеть их лиц из-за низко надвинутых на головы серебристых ограненных шлемов. Тела пациентов доктора Ратомаи, окутывало разноцветное кружево проводов. В помещении царила тишина, лишь изредка нарушаемая вздохами и неясным бормотанием, какие обычно издают спящие. В углу, на высоком стеллаже, тускло мерцали зеленоватые кошачьи глаза приборов.

- Вот что значит «заглянуть под колпак доктора Ратомаи», - вполголоса проронил Дэвис.

- Тс-с! - приложил Ратомаи палец к губам. - Эти счастливцы сейчас там, куда можно попасть только из Старого Кармелла. Они бродят по лабиринтам памяти. Для таких путешествий я стараюсь выбирать самые спокойные уголки прошлого. Ведь наши предки переживали разные времена. Однажды я отправил совсем юного кармелльца на сорок лет назад, не подозревая, что как раз в это время его дед лесоруб погиб, раздавленный вековой сосной. Можно только догадываться, что пережил парнишка, наблюдая, как на него валится гигантский ствол… У бедняги не выдержало сердце. Злополучная сосна, раскроившая когда-то череп деда, через сорок лет убила и внука. С тех пор я подолгу беседую с каждым, кто принимает сеанс.

- После первых опытов над людьми, - рассеянная улыбка осветила румяное лицо Ратомаи, - обнаружился потрясающий эффект. Побывав в прошлом, мои пациенты заметно теряли интерес к настоящему. Они находились словно под гипнозом памяти, забывали названия самых обычных предметов, в их речь вплетались странно звучавшие слова.

В Старом Кармелле - несколько тысяч человек, понадобилось немало времени, чтобы пропустить их через это… - он запнулся, подыскивая слово, - чистилище. Игра стоила свеч. Вскоре в городке возродились забытые ремесла, кармелльцы стали мастерить деревянные плуга и возводить ветряные мельницы. Но мало кто из них помнил, как следует пользоваться тем же пылесосом. Люди начали отмечать старинные праздники, заметно пополнились ряды прихожан, и в конце каждой недели почтмейстер торжественно сжигал ворохи рекламных проспектов и писем, считая их бесовским соблазном.

Старый Кармелл - глухой городишко, однако и сюда время от времени забредают торговые агенты, туристы и прочий случайный люд. Зал для сеансов пришлось расширить. Вместе со священником, который, понятно, стал моим компаньоном, мы закупили новую партию аппаратуры. Так что с каждым годом жителей в Старом Кармелле прибавляется…

- Вы звали нас, док? - этот вопрос прервал монолог Ратомаи. Оглянувшись, они увидели двух рослых кармелльцев, внушительные размеры которых не позволяли им протиснуться сквозь проем двери.

Легкая тень пробежала по румяному лицу Ратомаи, словно появление парней напомнило ему пе о совсем приятных обязанностях.

- Погодите там, за дверью, - попросил он и, обращаясь к Дэвису, прошептал не совсем уверенно:

- Несколько аппаратов сейчас свободно… Надеюсь, вы не откажетесь от небольшого экскурса в прошлое?

- После чего и мне захочется стать кармелльцем, - заключил репортер. - А если я скажу «нет»?

Ратомаи подскочил и вновь, как несколько минут назад, нервно забегал по комнате. Его подрагивающие щечки побагровели.

- Что за невезение! - восклицал он. - Ну отчего люди так опрометчиво отказываются от своего счастья? Сча-а-а-стья! - тонко проблеял он, и репортер вздрогнул, заметив искру безумия в его выпуклых невинных глазах. - Неужели, - почти с ужасом шептал Ратомаи, - придется звать тех двоих за дверью и силой вталкивать вас туда, куда мечтают попасть миллионы?!

Журналист понял, что возражать бесполезно. Он метнул затравленный взгляд на дверь.

- Ну ладно, - хрипло сказал Дэвис. - Будем считать, что я согласен. Только…

- Что? - оживился Ратомаи.

- Я хочу сказать, что когда попадаю в неожиданные ситуации, то… Словом, у меня что-то непонятное происходит с желудком. Вы должны это понимать как врач.

Ратомаи с трудом вникал в смысл его слов. Потом да него дошло, и доктор хихикнул.

- Стало быть, вы не из храброго десятка, Дэвис. Мальчики! - крикнул он. - Покажите этому мистеру, где уборная, да будьте с ним повнимательней.

Два великана без излишней деликатности подхватили репортера под руки…

- Ну-с, теперь вам лучше? - вкрадчиво спросил Ратомаи, когда минут через десять Дэвис в сопровождении молчаливых спутников нетвердой походкой вошел в его покои.

- Д-да! - отозвался репортер и неожиданно икнул.

- Не нужно так бояться, - заулыбался Ратомаи, - поймите, вы отправляетесь в страну благоденствия.

Он суетливо усадил Дэвиса в кресло, с привычной быстротой прикрепил к его телу датчики.

- Милости просим в прошлое! - услыхал репортер знакомый фальцет.

Дэвис ощутил прикосновение холодного металла к вискам, и тьма сомкнулась над ним.