Я много раз задумывалась над тем, чего же не хватает нашей большой политике, возле которой во все времена крутилось множество самых разных персонажей. Ей не хватает женщины. Я не говорю о тех женщинах, которые претендуют называться политиками, — министрах, депутатах, общественных деятелях. Я говорю о тех, кто помогает нашим политикам состояться как личностям, — о женщинах умных, ярких, самостоятельных и в то же время не потерявших главного — женского, чувственного восприятия действительности. Как мало сегодня таких женщин, а между тем общество нуждается в них, потому что во все времена именно им принадлежала особая миссия — быть глазами, сердцем, душой и совестью тех, кого принято называть обществом.

Они, конечно, не вымерли, не исчезли; может быть, мы просто не замечаем их, не хотим замечать, не придаем значения их каждодневной неприметной работе — быть рядом с Ним. Быть молчаливой, безропотной, когда это нужно Ему, но всегда и при любых обстоятельствах необходимой одним своим присутствием. Наверно, мы просто мало думаем об этих женщинах, мы забываем о них, а жаль…

Те же, кто занимаются политикой всерьез, заметны и известны больше, но и им отведено в России не слишком достойное место. Какой бы талантливой и способной ты ни была, отношение большей части мужского населения страны к тебе от этого практически не меняется. "Зажимание" российской женщины в рамках дозволенного — обидная и несправедливая примета нашего времени. Но женщина и сама виновата в этом.

Сегодня в российской политической и около-политической жизни она безлика. Отчасти причиной этого стало сложившееся, — конечно, не в 90-е годы, а намного раньше — отношение к самому институту женщины во власти.

Сначала выдвигали по общественной, партийной, профсоюзной линии потому, что это был прецедент. Рано или поздно надо вовлекать представительниц слабого пола в политику. Впоследствии сложилось что-то вроде традиции: какой-то процент женщин просто обязан выходить в начальники или народные выдвиженцы. Членство в партии также сыграло немалую роль. Вспомним хотя бы наших знаменитых в 60 — 70-е годы гимнасток и фигуристок, кроме орденов и медалей носивших при себе еще и партбилеты. В конце 80-х и в 90-е годы наиболее активные дамы вышли на площади и баррикады, не забыв, правда, сменить плохонькие юбчонки на добротную заграничную одежду. Хорошенькая Элла Памфилова (Эллочка); решительная и внешне холодная Сажи Умалатова; очень европейская Ирина Хакамада, с вечной сигаретой в зубах; великая "несоглашательница" Валерия Новодворская; сильная своей интеллигентностью пользовавшаяся уважением в мужских кругах Галина Старовойтова (ее, увы, уже нет с нами); порывистая, не по-женски резковатая Светлана Горячева; дочь президента, женщина-загадка Татьяна Дьяченко (о ней вообще мало что известно) — вот, пожалуй, и все политические леди, замеченные во власти или около нее. Сейчас уже никто и не вспомнит, что значимого сделали они для Отечества. Плавный переход из одного властного института в другой, два-три дежурных интервью в прессе, замужества или разводы — таков собирательный портрет политической женщины конца 90-х годов в России.

Причина такой социальной бледности кроется не только в них самих, но и в неподготовленности русского, российского общественного мнения к факту участия женщины в судьбе государства — участия серьезного, ответственного, а не на уровне кухни.

Сегодня в России немало женщин, которые если и не являются политиками, то в силу своего семейного положения живут в самой гуще важнейших политических событий: Наина Ельцина, Валентина Черномырдина, Татьяна Дьяченко, Мария Чубайс, Елена Лужкова, Инна Лебедь. Этот список можно продолжить. Тем не менее никто из них по большому счету не несет столь необходимой во все времена общественной миссии — не занимается благотворительностью. Наина Ельцина — из принципиальных соображений (исключение составляют особые случаи или личная просьба президента), Валентина Черномырдина — в силу особенностей характера; она почти всегда скованна, неулыбчива и так и “не научилась” быть спутницей одного из видных политических деятелей. Мария Чубайс — скорее всего, по причине…ну, скажем, слишком большой известности мужа. Она очень хороша собой, скромна и романтична, и ни при каких обстоятельствах не соглашается даже на банальное интервью, а ее безвозмездная работа по созданию первого российского хосписа — тайна за семью печатями. Татьяна Дьяченко делает вид, что занимается только имиджем отца. На самом деле все это, конечно, не так, вернее, не совсем так. Она является связкой между отцом и внешним миром, и множество информации он получает именно из ее уст. Елена Лужкова — по неизвестным мне причинам, хотя можно предположить, что быть активной при столь активном муже ей просто не советуют. Видимо, те же причины у Инны Лебедь.

А ведь женщины подобного ранга должны взять на себя хотя бы часть того, чего не могут или не хотят их политические мужы: заботы повседневной жизни. Для того чтобы помогать нищим, беженцам, детям, в этом случае не нужны миллионы — одним только именем можно заработать громадные средства. Мы, конечно, еще не "созрели” для продажи на аукционах лучших платьев первой леди страны, но, собственно говоря, почему бы и нет, если по-другому эти средства заработать невозможно?

Прошедшие летом 1996 года президентские выборы показали, сколько сделала одна единственная Наина Ельцина для победы мужа. Любые слова из ее уст звучали убедительно, потому что это говорила женщина, которая уже сорок лет вместе с Президентом. К сожалению, этому незатейливому психологическому феномену в России придается мало значения.

Эта книга задумывалась сначала как рассказ о Наине Ельциной и о других женщинах, тем или иным образом влияющих на политику. Но когда работа уже была почти закончена, мне стало ясно, что получилась совсем другая книга (в том числе и обо мне самой). Сокрушаясь, о том, что нам не хватает женского взгляда на политику и на тех, кто ее делает, я и попыталась рассказать, какой увидела жизнь за кремлевской стеной, прежде всего как женщина, а потом уже как журналист.

Написана книга всего за несколько месяцев, и не могло быть по-другому. Во-первых, почти год (предвыборная кампания Бориса Ельцина) я вела записи о всех своих поездках с президентом. Они и легли в основу — в виде пересказа этих записей или отдельных, особенно запомнившихся сюжетов. Во-вторых, всегда легко рассказывать о том, что тебе близко и понятно, что ты хорошо чувствуешь. Восемь месяцев работы рядом с женой президента России, удивительной и красивой женщиной, — мой журналистский "поход" на Кремль.

Виталий Третьяков, главный редактор "Независимой газеты", — мой наставник на ниве журналистики и политической, и вообще;, мой первый и, как выяснилось, справедливый критик; уважаемый мною человек, так и сказал мне перед уходом: "Иди. Сколько бы ты там ни проработала (я думаю, это будет недолго), ты в любое время можешь вернуться в газету".

И я пошла, потому что идей в голове было множество, а планы сделать что-нибудь невероятно полезное для семьи президента, а значит, для страны, просто переполняли мою романтическую душу. Мне казалось, я знаю, что нужно сделать для того, чтобы жена российского президента стала еще большей любимицей, кумиром наших уставших женщин, и одного этого уже немало — облагородить лицо нашей власти. Меня нисколько не пугало и ни чем особенным не беспокоило грядущее знакомство с кремлевскими обитателями. С пиететом я отношусь лишь к тем, кого очень люблю.

Но романтические настроения меня оставили довольно быстро. Кремль, как выяснилось, совсем неподходящее место для раздумий о благе человечества. Люди, которые призваны заниматься страной вообще (то есть никем конкретно), перестают быть нормальными людьми (из этого, конечно, не следует, что все там сумасшедшие). Наконец, я поняла: никому и не нужно, чтобы президент становился лучше, внимательнее и добрее к своим гражданам, а если это и надо, то только на очень непродолжительное время (выборы, болезнь, выздоровление, кризис власти и т. п.).

Меня могут упрекнуть: мол, восемь месяцев работы слишком мало, чтобы понять, что такое кремлевская жизнь.

Пусть так. Но ведь эта книга не является глубоким политическим исследованием эпохи Бориса

Ельцина; не претендует называться ни романом, ни мемуарами. Просто развернутый репортаж, основанный на чувствах и наблюдениях чисто женского свойства. Эта книга — о Борисе Ельцине и о людях, которые его окружали и окружают. Она и обо мне самой… Хотелось бы, чтобы фамилия Ельцин, так часто упоминаемая на этих страницах, вызвала у читателей такое чувство, которое мы испытываем к людям, живущим по соседству — доверительное снисхождение. И хотя мы не обязаны любить и жалеть своего президента, власть в целом, ибо никто из ее представителей не является нашим родственником или близким человеком, а лишь по нашему выбору обслуживает нас, давайте попробуем посмотреть на них так, как мы смотрим на соседей по лестничной клетке, на своих друзей и сослуживцев.

Не могу не упомянуть и о том, с какими неимоверными трудностями я столкнулась, когда собралась издавать эту книгу. Прошло два года, прежде чем она появилась. Поначалу я не придавала никакого значения тем скептическим замечаниям, которые делали мне люди гораздо более искушенные и в политической жизни, и по части написания подобных "опусов". Они были крайне удивлены, что я не имею за спиной ни спонсоров, ни даже элементарной моральной поддержки влиятельных лиц. А я горжусь этим. Рада, что все-таки сумела написать и издать книгу такой, какой хотела сама, а не те, кто отказывал мне в помощи, потому что не находил в тексте

скабрезных подробностей и прочей, на их взгляд, привлекательной для общественного мнения информации.

Сколько раз потенциальные издатели сетовали на то, что материал "серый", "скучный”: ведь ничего не рассказывается о зяте Бориса Ельцина, Леониде Дьяченко. Я получала предложения дополнить, дописать, наконец, придумать что-нибудь такое, что "увлекло” бы читателя. Однако книга осталась такой, какой задумана, и автор не сомневается: она найдет своего читателя.

Я благодарна судьбе, людям и обстоятельствам за предоставленную мне возможность писать о кремлевской жизни — такой, какой я ее увидела и почувствовала. С любовью.

Наталья Константинова Москва, 11 февраля 1998 года