Он явился, когда пора было уже ложиться спать. Надя была недовольна. Я тоже не испытывал восторга. Я понятия не имел, зачем мог понадобиться какому-то не известному мне Кошкину.
Зазвонил телефон внутренней связи, я снял трубку, и привычный голос робота, дежурившего у входного шлюза станции, сказал:
- К вам гость.
- К нам гость,- со вздохом повторил я Наде.
- Хорошо,- ответила моя жена обреченно.- Надеюсь, я не нужна? Если будешь угощать, продукты в холодильнике.
Как раз в этот момент раздался стук в дверь.
- Да,- сказал я,- входите, пожалуйста.
Дверь медленно раскрылась, и он нерешительно шагнул в наш отсек. Посмотрел на нас, потупился и так и встал около двери, глядя в пол.
- Добрый вечер,-произнес он едва слышно.- Я Кошкин.
Мы смотрели на него во все глаза. На Луне не часто встретишь такого.
Первой пришла в себя Надя. Сказала:
- Здрасьте…
Я подошел поближе и сначала закрыл дверь позади Кошкина: сам он, по всему судя, делать этого не собирался. Потом я протянул ему руку. Пожатие было слабым и неуверенным.
- Коля,- пробормотал он.
- Садитесь,- пригласил я.
Он присел на краешек стула и поставил портфель рядом с собой. Можно было подумать, что он в космопорту и объявили задержку рейса. Мы с Надей так и продолжали стоять, разглядывая гостя. Изредка Коля Кошкин поднимал глаза и коротко, робко на нас поглядывал из-за толстых стекол своих очков. Глаза за стеклами казались очень выпуклыми. Ясно было, что обладатель их проводил время за чтением .книг. Выражение глаз было грустное, какое-то отчаявшееся. Ниже глаз набрякли мешки, а щеки были такие бледные, что сравнить их цвет можно только с цветом бумаги из архива нашей ЭВМ. Волосы, сразу было видно, не мешало бы помыть, бороду - расчесать и подстричь, а рубашку под довольно-таки мятой курткой не мешало бы застегнуть как следует: казалось, пуговицы и петли перепутаны, как у клоуна в детской телевизионной передаче. Словом, было на что посмотреть.
- У меня к вам дело,- забормотал он опять.- Важное. Очень.
- Да-да, я понял,- сказал я, прикидывая, что с ним делать.- Слушаю вас.
- Вы это, садитесь,- пригласил он.
Я, признаться, чуть было не сказал: «Спасибо». Надя прыснула. Ситуация становилась все более интересной.
Что ж, мы воспользовались предложением Кошкина. Он вскинул глаза, убедился, что мы сели, и забубнил снова. На этот раз он прямо приступил к делу.
- У меня, видите ли, исчезла жена,- сказал он просто, безо всяких там церемоний.
Хорошо еще, что мы сидели на диване! Надя откинулась на подушки. Я посмотрел на нее - она едва сдерживалась, чтобы не захохотать. Я понял, что принимать гостя мы будем вдвоем.
Он между тем посмотрел на Надю с удивлением. И добавил:
- Вот уже четвертый день!
На минуту Наде удалось сделать серьезное лицо. Но едва Кошкин опять опустил глаза, она не выдержала и засмеялась.
- Ну, Юрков! - сказала она сквозь смех.- Вот уж не думала, что ты специалист по беглым женам…
Кошкин снова посмотрел на Надю. В глазах его был укор. Это был такой укор, что Надежда начала оправдываться:
- Нет, правда, послушайте… Кошкин… Я-то ведь всегда считала, что Юрков - физик. А?
Тут Кошкин улыбнулся. У меня отлегло от сердца. Всякие, знаете, бывают визитеры. Нет, Кошкин, вроде, был в своем уме.
- В том-то и дело,- сказал он.- И моя Маша - тоже.
- Это, конечно, аргумент! - расхохоталась Надежда.- Ну, знаете, вы с вашим делом… Как бы это сказать…
Кошкин опять улыбнулся. Это следовало оценить по достоинству: он улыбался, хотя ему, видно, было не до улыбок. Он держался молодцом, ничего не скажешь. Мы ждали.
- Понимаете, жена мне о вас говорила. Когда рассказывала о своей работе. Я, конечно, ничего в ее делах не понимаю. Я, знаете ли, историк. В четверг она говорила о каком-то эксперименте и о возможных опасностях. Когда я забеспокоился, она мне ответила, что все будет в порядке, что она использует научные труды ваши и еще чьи-то, никак не могу вспомнить.
- Фревиля? - подсказал я наугад.
- Точно. Он как-то был у нас в гостях, прилетал к Маше по делам. С женой.
Фревиль - старый мой друг со студенческих времен. Мы познакомились в интернациональном строительном отряде на обратной стороне Луны (море Москвы, залив Астронавтов). Потом работали по одной тематике, сделали несколько совместных работ. Теперь он - крупнейший теоретик в отделе, расположенном примерно в двух тысячах километров от нашей Станции. Его лаборатория делает роботов, которые на Луне нарасхват.
- Так,- сказал я,- ну и что же?
- Разговор этот был, значит, в четверг, а в пятницу утром Маша улетела в командировку на Землю. И, представьте, исчезла. Вот я и решил обратиться к вам. Может, вы знаете, где она по этим делам может быть.
- Вы не обращались в дирекцию, в Службу безопасности?
- Нет,- замялся Кошкин,- как-то неловко… Да и Маша была бы недовольна, что я переполох поднял. Я думал, думал и решил попросить вас…
- А почему, скажем, не Фревиля?
Кошкин смутился.
- Ракета в Отдел будет только завтра. А к вам была сегодня… Я бы до завтра не дотерпел.
- Ладно, мужики,- сказала Надя, поднимаясь с дивана.- С вами все ясно. Пойду-ка я готовить всем нам ужин. Ночевать, Коля, вы будете у нас. А пока я вожусь на кухне, вы тут обсудите Колины проблемы.
Надя вышла, а я принялся ходить из угла в угол. Я понятия не имел, как приступить к делу. Но помочь-то надо было. Коля Кошкин сидел и терпеливо ждал. Я решил начать с самого простого.
- Хорошо, Коля, расскажите, как это произошло.
- Пожалуйста,- с готовностью ответил Кошкин.- Утром, значит, я проспал, иду, это самое, умыться и вижу на столе записку от жены: «Улетаю на Землю. Завтра вернусь, обед в холодильнике. Если задержусь, не беспокойся. Целую». Вот и все. И четвертый день ее нет.
- Записка у вас с собой?
- Да, вот она.
Кошкин протянул мне листок бумаги. Я развернул его и перечитал дважды.
- Коля, а тут вот еще приписано: «В случае чего, воспользуйся столовкой».
- Да, я забыл. Прошу прощения.
- Выходит, она все-таки предполагала, что может задержаться?
- В этом нет ничего особенного. Видите ли, она очень увлечена своей работой. Но если бы задержалась, то, может, только на день-два. И обязательно дала бы мне с Земли знать об этом.
- Понятно.
- Она прямо вся в работе,- продолжал Кошкин.- Часто остается в своей лаборатории по вечерам. Бывает, я сижу один дома, сижу, а потом отправляюсь к ней. К сожалению, я не могу ей помочь. Просто потолкаюсь там у нее, а потом мы вместе идем домой.
- Похоже, семья у вас прекрасная.
- Да! - горячо сказал Кошкин.- Кажется, мы не поссорились ни разу.
Я еще походил из угла в угол.
- Простите, Коля, я все-таки задам вам несколько нескромных и банальных вопросов.
- Пожалуйста, пожалуйста!
- Может быть, ваша жена куда-то собиралась в последнее время? Кроме этой командировки на Землю. Припомните, не обмолвилась ли она о чем-нибудь в этом роде.
- Нет. Точно вам говорю, что нет.
- Не происходило ли в вашей семье каких-то чрезвычайных событий?
- Абсолютно нет.
- Тогда, может, наоборот, жизнь текла слишком однообразно? Не могла ваша жена попросту заскучать?
- Не думаю… Она говорила, и часто, что ей очень нравится такая жизнь, что только такая жизнь дает ей возможность много работать.
Я еще перебрал в голове возможные варианты и понял, что превращаюсь в самого настоящего детектива. Но что ж делать!
- Припомните, Коля, хорошенько. Не задумывалась ли ваша жена в последнее время как-нибудь так, вдруг, скажем, посреди разговора?
- Нет, говорю вам, ничего особенного не было.
- А о чем вы говорили больше всего в последние дни?
- Вы можете не поверить, но в основном мы говорим о работе. Она рассказывает, как у нее идут дела, ну, разумеется, в общих чертах, я ведь ничего там не смыслю. Я рассказываю ей про свои, она всегда слушает с удовольствием и говорит, что это заменяет ей чтение книг.
- А вечером, перед исчезновением вашей жены?
- Мы говорили о моей монографии. Я как раз месяц тому назад закончил первый вариант, а на прошлой неделе получил с Земли протокол обсуждения.
- Замечаний хватает? - спросил я автоматически, хотя это, конечно, не имело отношения к делу.
Кошкин вздохнул:
- Порядочно…
Я кивнул. Обычная история.
- Не огорчайтесь, Коля, так всегда с первым вариантом.
- Да я знаю! Работы по этим замечаниям много, но я оптимист. И потом,- он улыбнулся и расцвел,- моя Маша тоже говорит, это ничего.
Я взглянул на него. Прямо черт-те что было написано у него на лице. Во всяком случае, ясно: он влюблен в свою жену, они - отличная пара… Я обернулся к двери. Где там, кстати, Надежда, скоро ли будет ужин? Мои вопросы к Кошкину катастрофически иссякали.
- Хорошо,- сказал я, хотя ничего хорошего пока не было.- Но, может, у вас есть какие-нибудь предположения?
- Никаких.- Кошкин пожал плечами.
- Ну хоть что-нибудь, приходило вам в голову?
- Нет…
- Как вы спите? - спросил я, приходя в отчаяние.
Кошкин понял.
- Эти ночи,- проговорил он тихо,- я не спал вовсе. Не знал, что предпринять. Мне очень не хотелось, чтобы кто-нибудь понял, что она исчезла, и я даже не знаю, куда. Все прислушивался, не пришла ли она. И думал.
- Думал,- повторил я.- И до чего же вы додумались?
- Ни до чего,- ответил Кошкин и повесил голову.
Наконец вошла Надежда, катя перед собой столик на колесиках, последнее наше приобретение, которым она очень гордилась. Я глянул на столик и понял: Кошкину будет у нас хорошо. Ясно, что его беды растрогали Надю. Чего только не лежало на столике! Вершиной щедрости была картошка, которую только недавно и понемногу начала выращивать наша теплица. Натуральные и синтетические продукты были разложены, как для дипломатического приема. В том, что это не только красиво, но еще и вкусно, сомневаться не приходилось,
Надя - замечательная хозяйка. Я стоял посреди отсека и радовался всему: и доброму сердцу своей жены, и картошке, и, признаться, еще и тому, что можно хоть ненадолго оставить тему, в которой не намечалось никакого просвета.
Некоторое время мы сосредоточенно ели. Кошкин, похоже, почувствовал себя посвободнее.
- Берите, берите еще,- приговаривала Надя специально для него.
Судя по его аппетиту, он не только не спал эти четверо суток, но и не ел. Некому было заботиться о Коле Кошкине.
- Снимите куртку,- посоветовал я.- Вам будет свободнее.
- А вы не возражаете? - обратился Кошкин к Наде, продемонстрировав тем самым свои хорошие манеры.
- Нисколько,- разрешила Надежда.- И отодвиньте от себя портфель, он вам мешает.
Кошкин снял куртку, но портфель не отодвинул. Он все время сидел так, чтобы портфель касался его ноги. Надя незаметно подмигнула мне. Я уже хотел спросить у Кошкина, не фамильные ли драгоценности там у него. Но сообразил, что там, конечно, монография. С чем еще не мог Кошкин расстаться ни на минуту?
- Чай или кофе? - спросила Надя, когда на столике были уже только пустые тарелки.
- Вы представляете,- сказал Кошкин, порядком осоловевший от еды,- моя жена пьет кофе, только кофе, и без конца, целыми днями! А я, признаться, больше люблю чай…
- Значит, будем пить чай,- заключила Надежда.
После первой чашки я спросил:
- Коля, о чем ваша монография?
- О! - сразу оживился он.- Я занимаюсь историей Сибири.
- Какой век? - спросила Надежда,
- Девятнадцатый.
- Интересно!
- Да, вы понимаете,- завелся Кошкин, почуяв в Надежде благодарную слушательницу,- потрясающая эпоха, и такие люди…
- Но позвольте,- попробовал я охладить их,-вам не кажется это чуть-чуть странным: заниматься на Луне историей Сибири!
- А что мне было делать? - ответил Кошкин.- Жена получила приглашение на работу в Сигму, не могла же она отказаться! Конечно, на Земле я чувствовал себя получше: библиотеки, коллеги. Но руководство Сигмы пошло мне навстречу! Мою тему даже включили в план.
- План - это хорошо…- согласился я. Кошкин мне нравился.- Ну а как с материалами, вам. ведь нужно уйму материалов? И сейчас будут нужны наверняка новые, для доработки монографии.
- Ничего, мы это наладили. Все нормально! У нас договоренность с библиотекой Сибирского отделения Академии наук, с московскими библиотеками, микрофильмы и даже книги я получаю космопочтой. Это все в порядке.
- Ну, тогда - конечно. Вопросов нет.
- Трудности в другом! - горячо воскликнул Кошкин*
- В чем же?
- Да в том, что многие материалы взять вовсе негде. Тобольский архив в свое время сгорел, Енисейский архив затопило…
- Остается только посочувствовать вам, Коля,- сказал я.
- И что же, никакого выхода нет? - спросила Надежда.
- Выход был бы в иркутских библиотеках,- вздохнул Кошкин.- Но там, черт возьми, тоже были большие пожары!
- Так что же вы собираетесь делать? - поинтересовался я.
- Может быть, что-то, все-таки, можно раздобыть?- спросила Надя.
Кошкин развел руками.
- Вот мы с женой обсуждали это, обсуждали…
Он невесело вздохнул.
Чтобы как-то отвлечь его, Надя еще налила ему чаю.
- Вот спасибо,- поблагодарил Кошкин.- Я так по чаю соскучился.
- Пейте на здоровье,- сказала Надя.
- Скажите, а чай у вас тут, на Станции, натуральный? Впрочем, простите, я, кажется, не то говорю…
- Почему, дело житейское,- ответила Надежда.- Нет, Коля, чай у нас на Станции, как и кофе, синтетический.
- Вот и на Сигме тоже! Моя жена этим очень огорчена. Это, она считает, единственный отрицательный момент на Луне.
Он, видимо, не мог ни минуты не говорить про свою жену.
- Послушайте, Коля,- сказала Надежда, подождав, пока он допьет вторую чашку.- Теперь давайте на боковую. Уже поздно. Вы устали после перелета, не возражайте. Завтра вместе с Юрковым вернетесь к вашим проблемам. Утро вечера мудренее. Пойдемте-ка, я вас провожу в ваш отсек.
К моему удивлению, Кошкин послушно встал и пошел за Надей. Портфель он, разумеется, взял с собой. Впрочем, там, кроме монографии, были, возможно, пижама и зубная щетка. Я едва успел пожелать Кошкину спокойной ночи.
Когда минут через десять я вошел в нашу спальню, Надя сидела в постели.
- Я дала ему шампунь и ножницы,- доложила она.- И снотворное.
- Отлично,-сказал я.
Минуту постоял на пороге, глядя на жену. Я любил смотреть на нее, когда она сидела вот так в постели перед сном. Полотняная ночная рубашка. Волосы собраны на ночь в нетугую косу. Никакой косметики уже, только тонкий слой крема на лице. Надя посмотрела на меня снизу вверх, чуть исподлобья. Глаза у нее блестели, она улыбалась.
- Кошкин твой,- сказала она,- просто чудо.
Я кивнул.
Надя помолчала, глядя перед собой.
- Как ты думаешь,- спросила она тихо,- что могло случиться с его женой?
Я провел рукой по Надиным волосам. Голова у нее маленькая и теплая.
- Не знаю… Не представляю себе.
- Приходи скорей,- шепнула она.
Чистя зубы, я воспользовался тем, что оказался перед зеркалом, и посмотрел теперь на себя. Невольно пожал плечами. Просто загадка, что может найти такая женщина, как Надя, в мужике, которому только на Луне и место. И не в какой-нибудь роскошной Сигме, а на такой далекой ото всех базе, как Станция. А что я давно на Станции, стало в последнее время уже заметно… «Просто повезло тебе, Юрков»,- сказал я своему отражению.
Потом посидел на краю ванны, думая о Кошкине. Вернее, о Кошкиных. На Луне, конечно, всякое возможно; если вспомнить историю освоения - ого! И похищения случались, и, бывало, аварии ракет, не говоря уже об одиночных глайдерах… Опять какая-нибудь банда работает? Или несчастный случай, это на Луне до сих пор не редкость?.. Нет, странно.
Освоение Луны шло полным ходом; еще, казалось бы, совсем недавно была построена первая база, а уже на обеих сторонах разместились мелкие и крупные поселения: рудники, космопорты, фермы. И, разумеется, научные лаборатории под разными флагами. Одни принадлежат отдельным странам, другие - международным организациям. Наша маленькая Станция - часть целого комплекса, занимающегося активностью Солнца. Что касается Сигмы, это новейший, огромный научный центр, этакая махина, целый город в современном стиле. И чтобы там случилось таинственное исчезновение?
Поразмыслив, я отправился на главный пульт.
Дежурил наш приборист Боб Биер. Научное сотрудничество на Луне, мне кажется, напоминает сейчас то, что было еще недавно в Антарктиде. Работают на Станции люди со всего света, и можно услышать любой язык.
- Что, шеф, вечерняя проверка? - спросил Боб по-английски.
- Какого черта,- ответил я ему на русском.- Дела.
Толстяк Боб был у нас главным энтузиастом по части общественной работы. Его любимым коньком была самодеятельность. Словом, у него постоянно находились какие-то заботы, ему всегда требовалось куда-нибудь сбежать. Так что мне ничего не стоило выпроводить его с пульта. Я хотел избегнуть лишних расспросов. Что-то мне подсказывало: чем меньше будет известна история, приключившаяся с Кошкиным, тем лучше.
Оставшись один, я воспользовался местной системой связи.
Телеграмма
СРОЧНАЯ СТАНЦИИ 54/166 11 05 2350 ОТДЕЛ ФРЕВИЛЮ
СООБЩИ ЧТО ТЕБЕ ИЗВЕСТНО ОТНОСИТЕЛЬНО ЭКСПЕРИМЕНТА ПЛАНИРУЕМОГО КОШКИНОЙ = ЮРКОВ
Телеграмма
ОТДЕЛА 97/541 16 06,0105 СТАНЦИЯ ЮРКОВУ АБСОЛЮТНО НИЧЕГО ТЧК ДЕЛАЛИ СОВМЕСТНУЮ РАБОТУ ЗПТ НЕ ЗАКОНЧИЛИ = ФРЕВИЛЬ
Телеграмма
СТАНЦИИ 54/167 10 06 0110 ОТДЕЛ ФРЕВИЛЮ ЕСЛИ ПОЛУЧИШЬ ИНФОРМАЦИЮ ПРО КОШКИНУ НЕМЕДЛЕННО ДАЙ ЗНАТЬ = ЮРКОВ