В центре поляны КОАППа высится огромный, почти с двухэтажный дом, земляной холм. У его подножия собрались члены КОАППа во главе со своим председателем. Они чем-то озабочены, все время поглядывают в сторону лесной тропинки, явно кого-то ожидая.
Сова. Это что же, Кашалот, мы таперича так и будем сидеть сложа крылья да ждать?
Кашалот. Вы правы, Сова. (Со вздохом.) Давайте работать. Открываю очередное заседание Комитета охраны авторских прав природы.
Птица-Секретарь. Коапп, коапп, коапп!
Удильщик. Нет, а все-таки обидно: приобрели такой великолепный инкубатор, шедевр бытовой техники, а использовать не можем.
Кашалот. Да, да, Удильщик, ужасно обидно! Даже дверцу в гнездовую камеру и ту найти не сумели.
Человек. Простите, дорогой председатель, но в инкубаторах сорных кур никакой дверцы нет. Нужно просто вырыть ход в гнездовую камеру, вот и все.
Кашалот. Делать дыру в новой вещи?! Нет уж, Человек, подождем лучше мастера.
Рак. Да мы его только вчера вызвали, он может прийти и через месяц и через год.
Человек замечает вышедшую из леса птицу ростом с петуха.
Человек. Кажется, уважаемый Рак, на этот раз ваш мрачный прогноз не оправдался! (Показывает в сторону лесной тропинки.)
Гепард (изумленно). Мда... Небывалый случай — мастер уже идет!
Стрекоза. Какой у него модный костюм: розовато-серый, а на спине и на грудке золотые пятнышки!
Сова. Да ты на ноги-то, Стрекоза, погляди — здоровущие... Ишь вышагивает — ровно на ходулях!
Большеног (деловито). Здравствуйте. Я из гарантийной мастерской.
Большеног, или, по-другому, Сорный петух. Этот инкубатор неисправен? В Австралии приобретали.
Кашалот (пораженный). Как вы узнали?
Большеног. По размерам: высота шесть метров, диаметр основания — пятнадцать. На Новой Гвинее и на островах Океании инкубаторы у большеногов поменьше. Такие крупные только в Австралии делают. Хороший аппарат, надежный. Та-ак, значит, совсем новый и уже не работает? Это бывает.
Кашалот. Да он, собственно, исправен, наверное, но..
Большеног. Температуру держит?
Сова. А как ее мерить-то?! Клювом, что ли?!
Большеног. А чем же еще? Мой клюв измеряет температуру с точностью до десятой доли градуса.
Все (недоверчиво). До десятой доли градуса?
Большеног. Тютелька в тютельку. Вам, можно сказать, повезло, что по вашей заявке пришел я — могли кого угодно прислать, мастеров по инкубаторам не хватает. Редкая специальность, притом, заметьте, чисто мужская. Из всех птиц на свете мы, большеноги, единственные умеем инкубаторы строить и регулировать. (Многозначительно.) Так что сами понимаете...
Все. Да, да, понимаем...
Большеног. Это хорошо, когда сразу понимают. Ну, ближе к делу: проверим температуру в главной части аппарата — гнездовой камере. (Подходит к инкубатору, залезает на него и начинает быстро работать ногами.)
Стрекоза. Смотрите, Большеног роет ход!
Мартышка. Совсем зарылся — один хвост торчит! (Кричит.) Дорогой мастер, ну что там?
Большеног (вылезает из гнездовой камеры). Нарушен тепловой баланс: вместо тридцати трех градусов — тридцать пять. Надо менять термоэлемент. Деталь дефицитная, в продаже ее нет, придется делать самому... если договоримся, конечно.
Человек. А что, уважаемый Большеног, теперь так трудно достать опавшие листья и траву? Это ведь и есть «термоэлемент» инкубатора, не так ли? Трава и листья преют, и выделяется тепло.
Большеног (спускается с инкубатора). Верно. Но чтобы они прели, нужно замочить. А где воду достанешь? Летом у нас, в Австралии, дождей почти не бывает, значит, приходится траву и листья с осени заготавливать: рыть огромную яму, сгребать их туда, засыпать землей. Это не зернышки клевать — тут ноги приложить надо. Зато всю зиму дождевая вода будет стекать в яму и увлажнять.
Сова. Так то в Австралии, Большеног, а у нас-то дождей и летом хватает.
Кашалот. И потом, дорогой мастер, все это слишком долго. А нельзя ли как-нибудь наладить инкубатор прямо сейчас? (Тихо.) Мы договоримся...
Большеног (раздумывая). Угу... тогда можно и просто отрегулировать. (Снова забирается на инкубатор.) Прямо сейчас и начну.
Не уверен, что большеног носит с собой чемоданчик, но если и носит, то лишь для пущей важности: инструментом непревзойденному строителю инкубаторов служат собственные ноги, а прибором для измерения температуры — клюв.
Кашалот (отдуваясь, с облегчением). Ну, теперь все в порядке! (Торжественно.) Птица-Секретарь, повесьте объявление: «Впервые на поляне КОАППа открыт пункт проката бытовых приборов. Работает круглосуточно».
Стрекоза. Представляю, сколько будет желающих... А прибор только один.
Удильщик. Пока один, Стрекоза, но мы организуем кружок «Умелые ноги» и сделаем столько инкубаторов, сколько потребуется, — образец у нас есть!
Мартышка. А сейчас пусть клиенты пользуются этим образцом в порядке живой очереди.
Кашалот. Нет. Мартышка, сначала нужно обеспечить самых нуждающихся
Рак. Никак я в толк не возьму... Ну, домашние птицы понятно, а с чего это вдруг дикие стали нуждаться в инкубаторе? Вроде бы до сих пор без него обходились.
Удильщик. Мало ли что было до сих пор, Рак. Вы послушайте, что нам пишут: «Мы, простые труженики — Королевские альбатросы, просим облегчить нам жизнь. Как же так: живем в век прогресса, а насиживаем по старинке, как наши предки — больше одиннадцати недель! Неужели нельзя механизировать этот тяжкий труд?»
Нельзя не согласиться с уважаемой Совой: хотя удивительная бескрылая птица Киви из Новой Зеландии насиживает всего лишь чуть дольше недели — в одиннадцать раз меньше Королевского альбатроса, — но на такую скушную домашнюю работу и одной недели жалко!
Рак. Тоже мне — труд! Сидят себе дома, в гнезде...
Мартышка. Вот-вот, многие домашнюю работу и за работу не считают, а попробовали бы сами просидеть одиннадцать недель — наверняка бы взвыли!
Сова. Правду сказать, другие-то птицы поменьше на это дело тратят: певчие, к примеру, меньше двух недель, а Киви — чуть дольше недели. . А ведь верно — и одной недели жалко!
Львы никогда не устраивают диспуты на тему «Чем занять свободное время?». Они давно решили эту трудную проблему. Что ж, от сна, говорят, еще никто не умирал...
Кашалот. Вы правы, Сова! Конечно, жалко! Каким содержательным, интересным мог бы стать досуг птиц, если бы у них было столько же свободного времени, сколько у... у...
Гепард. У моего родственника Льва, например.
Человек. Что и говорить, Гепард, Лев проводит свой досуг очень «содержательно». С помощью миниатюрных телеметрических радиопередатчиков ученые выяснили недавно, что в среднем по двадцать часов в сутки львы... спят!
Кашалот. Вот видите, что дает разумная организация быта! Наш святой долг — всемерно распространить этот передовой опыт и облегчить тем самым жизнь животным, в первую очередь нашим замечательным подругам! Все аплодируют.
Инкубаторы — это только начало: за ними последуют... ммм... я еще не знаю, что за ними последует, но это будет нечто грандиозное!
Мартышка. Я бы даже сказала — величественное! А вы, Рак, — вы типичный консерватор: привыкли пятиться назад и сдерживать технический прогресс!
Удильщик. Но это вам не удастся! (Декламирует с пафосом) Трепещите, консерваторы : Мы внедряем инкубаторы!!
Рак. Ну что ж, посмотрим, как эта гора земли живую птицу вам заменит.
Сова. И впрямь чудно... Неужто птенчики отседа появятся, а?
Человек. Не вы первые сомневаетесь в этом. Когда Джемелли Карери — один из восемнадцати оставшихся в живых участников кругосветного путешествия Магеллана — рассказал о том, что на островах Тихого океана есть птицы, которые строят инкубаторы, его подняли на смех. Белые поселенцы в Австралии принимали сооружения большеногое за могильные курганы туземных воинов. И лишь сравнительно недавно австралийский биолог доктор Гарри Фрит окончательно доказал, что это самые настоящие инкубаторы, да еще какие! Доктор Фрит проделал много экспериментов, пытаясь изменить температуру в гнездовой камере. Он, например, удалял оттуда основной источник тепла — преющие листья и траву, в других опытах, наоборот, — подогревал инкубатор, зарыв под ним три электрические печки. И все равно, Большеног сумел сохранить необходимую температуру: тридцать три градуса — ни больше, ни меньше!
Сова. Золотые ноги! И где ж это он всей этой премудрости-то выучился?
Большеног (спускается к коапповцам). Нигде, Сова, у меня это умение в крови. Нас, большеногое, никто не учит — мы мастера потомственные. Ну, Кашалот, я все отрегулировал. Температура в норме — тридцать три градуса. Поддерживайте ее на этом уровне...
Кашалот. Хм... легко сказать. А как поддерживать?
Большеног. Дело это тонкое — у нас есть свои секреты, но вам, так и быть, я все объясню.
Кашалот. Огромное спасибо! Птица-Секретарь, записывайте слово в слово. Мы вас внимательно слушаем, дорогой мастер.
Большеног. Значит, так. Прежде всего надо твердо выучить основное правило сорных кур: «Не выноси сор из избы — используй его в инкубаторе». Теперь порядок регулировки. В гнездовой камере может случиться перегрев или недогрев. Если недогрев — подсыпьте туда нагретый на солнце песок. С перегревом сложнее. Видите наверху слой песка? Это для защиты от солнечных лучей. Утром и вечером слой делайте тоньше, а днем, в жару, — толще, до метра. Если это не поможет — ройте вентиляционные каналы. В крайнем случае охладите камеру песком.
В нашем детском саду пингвинята, наверное, чувствовали бы себя как дома — детсадовские порядки они знают по собственному опыту
Удильщик. Позвольте, как же так: и нагревать песком и охлаждать песком?
Большеног. Ну и что? Одна и та же деталь используется для разных целей — в технике это называется «унификацией деталей». Все записали? Ну, я пошел. Будьте здоровы. (Делает десяток шагов, останавливается и кричит.) Да, чуть не забыл. Холодный песок получают так: рано утром, перед рассветом, когда прохладно, надо разбросать песок по земле, и он охладится. (Уходит.)
Человек. Послушать его — все так легко и просто. А ведь во время этих манипуляций Большеног перемещает за лето свыше двадцати тонн песка и земли!
Кашалот (потрясенный). Кошмар!
Гепард. Зато никакого ручного труда — только ножной. Сплошная автоматика!
Мартышка. От такой автоматики недолго и ноги протянуть. Ничего себе — облегчение жизни!
Кашалот. Да, да, это никуда не годится. Какая досада!
Стрекоза. Самое ужасное, что многие, наверное, уже видели наше объявление о прокате бытовых приборов.
Удильщик. Скандал!
Человек. Хорошо, что я предвидел, чем все это может кончиться, и взял с собой портативный электрический инкубатор.
Мартышка. Честь КОАППа спасена!
Кашалот. А где, где этот аппарат?
Человек. Я его оставил вон за той горкой. (Удаляясь.) Сейчас принесу.
Сова. Гляньте-ка — Большеног возвращается... Не иначе чего-то забыл.
Большеног (приближаясь). Я забыл еще сказать, что один цыпленок уже вылупился, следующий появится дней через пять, а всего цыплят будет тридцать пять — полный комплект, я проверил.
Кашалот. Подождите, Большеног, какой комплект, какие цыплята? Ничего не понимаю.
Большеног. А я думал, вы знаете. Так, ясно : вам всучили инкубатор с загруженной гнездовой камерой. Это бывает.
Гепард. Так сказать, в качестве бесплатного приложения.
Удильщик. Ммда, для полного счастья нам не хватало именно этих цыплят.
Кашалот. Что же нам с ними делать?
Большеног. Чего не знаю, того не знаю. Ну, всех благ. (Уходит.)
Стрекоза (кричит вслед). Постойте, мастер, а где цыпленок, который уже вылупился?
Большеног (издали). Роет себе ход на поверхность — все наши цыплята так делают.
Кашалот. С ума можно сойти... Вот так всегда: хочешь облегчить жизнь другим, а вместо этого затрудняешь себе...
Стрекоза. Но ведь цыплятки ни в чем не виноваты. Мы должны их воспитать!
Кашалот. Легко сказать, Стрекоза. Тридцать пять цыплят! Я с одним своим Кашалотиком не знаю как справиться...
Мартышка. Стойте, кажется, я придумала. Нужно отдать цыплят в детсад!
Удильщик. Отличная мысль, Мартышка. Детские сады есть у пингвинов, у морских котиков...
Кашалот. Это далеко, Удильщик?
Удильщик. Не очень: детсад пингвинов на берегу Антарктиды, а котиков — на Командорских и Курильских островах, у прибрежных скал.
Кашалот. О-о! Ну, что делать, — я отвезу их туда.
Стрекоза. Нет, нет, милый Кашалот, не отвозите их туда — эти садики под открытым небом, цыплята могут простудиться!
Удильщик. Я нашел выход!.. Минутку терпения — где-то у меня была фотография... ага, вот она! Взгляните... ну как, оценили?
Все рассматривают снимок, тщетно пытаясь что-нибудь на нем разобрать.
Сова. Да что ж тут можно оценить-то, Удильщик? Ничегошеньки не видно, одна чернота.
Удильщик. Естественно, Сова, — снимок сделан в пещере, в полной темноте. А изображены на нем образцово-показательные ясли... Правда, обычно их никому не показывают. Но условия там сказочные : закрытое помещение, микроклимат! Младенцы располагаются примерно вот в этой части снимка, они висят гроздьями — так называемый «гроздевой метод воспитания», неужели не слышали? Результаты блестящие!
Кашалот. Блестящие? Хм... А нельзя ли все-таки побывать в этих яслях?
Удильщик. Почему же нельзя? Пещера рядом.
Кашалот. Но ведь там кромешная тьма, вы сами только что сказали, что же мы увидим?
Удильщик. А мой фонарик на конце удочки на что? Все за мной!
Стрекоза. А вдруг, пока мы будем в пещере, цыпленок пророет свой ход и вылезет.
Кашалот. Нужно кого-то оставить здесь... вот Рака, например.
Мартышка (смеется). Рак в роли няньки! Разве он угонится за цыпленком? Я тоже не останусь — я хочу посмотреть ясли.
Удильщик. Надо бросить жребий.
Сова. Гляньте-ка, Курица сюда бежит... Эге, да это никак Пеструховна! Вот вам и нянька.
Кашалот (тихо). «Нянька»... Она мне сейчас такой скандал закатит за тот случай с крокодильими яйцами...
Мартышка. Застала-таки вас! Но до чего же злопамятная...
Курица (приближаясь). Здравствуйте, милые, славные животные!
Рак (тихо). Что с ней? Словно подменили...
Удильщик (тихо). Да нет, Рак, видимо, просто минута хорошего настроения, надо этим воспользоваться!
Кашалот (тихо). Попробую, Удильщик. (Елейным голосом.) Здравствуйте, дорогая Курица! Э-э... скажите, вы не могли бы побыть здесь до нашего возвращения? Дело в том, что без нас может появиться цыпленок, вот отсюда — это инкубатор сорных кур...
Курица (со вздохом). Когда-то и я была ссорной курицей... Не беспокойтесь, я останусь. До чего приятно оказать услугу такому чудному, симпатичному Кашалоту!
Мартышка (тихо). Невероятная трансформация! (Громко.) Вот выручили.
Все. Большое спасибо! Гора с плеч!
Удильщик (тихо). Любопытно, а что значит — она была сорной курицей? Что она хотела этим сказать?
Кашалот. Сейчас некогда разбираться, Удильщик, надо спешить. (Удаляется, кричит издали.) Да, уважаемая Курица, тут придет один Человек, передайте ему, что мы...
Сова. Да он уж идет.
Человек. Ну, друзья, вот электрический инкубатор, теперь мы сможем... А куда это вы все направились? Что случилось? Да остановитесь на минутку...
Кашалот. Не можем, дорогой Человек. Тут что-то невероятное творится... мы попали, как кур во щи, — эти сорные куры подсунули нам...
Удильщик (перебивает). Вот и пещера. Входите, я посвечу. Стрекоза, что вы там замешкались? Нашли время цветы собирать!
Стрекоза. Надо же что-нибудь принести детям. Лечу, лечу!
Коапповцы входят в пещеру. Голоса звучат гулко.
Удильщик. Так, сейчас сориентируюсь. Ясли должны быть где-то здесь...
Кашалот. Но я не вижу гроздей.
Стрекоза. Да вот же гроздья, вот — летучие мышата висят, уцепившись друг за друга... Какие крохотулечки! Головки словно плюшевые, и ушки торчат — просто чудо!
У длинноносой летучей мыши язык тоже длинный — иначе как бы она могла дотянуться до нектара, спрятанного в глубине цветка?
Удильщик. Матери спокойно оставляют здесь малышей, а сами улетают по своим делам.
Сова. Да что ты говоришь-то, Удильщик? Летучие мыши завсегда детишек малых с собой берут, так с ими и летают, я сколько раз видала: охотится ночью летучая мышь, а мышонок ейный на груди — уцепится крепко и сидит.
Человек. Не у всех так, дорогая Сова. Длинноносые летучие мыши, улетая по ночам из пещеры, не берут малышей с собой, а оставляют в таких вот своеобразных яслях.
Мартышка. Да здесь их тысячи! Непостижимо, как мать находит тут своего младенца?
Рак. А зачем им разбирать — свой, не свой... Может, у них все дети общие.
Человек. Давайте проверим.
Все. Но как?
Человек. Очень просто: повторим эксперимент американских биологов Кокрама и Хейворда. Они переносили детенышей длинноносых летучих мышей в другой конец пещеры...
Мартышка (перебивая) Я поняла, поняла — мы тоже кого-нибудь перенесем... Вот этого, ладно? Иди сюда, маленький, не бойся.
Стрекоза. Но его мама, когда вернется, ужасно испугается.
Гепард. А мы положим здесь ваши цветы, Стрекоза, тогда она не будет волноваться — похитители детей, как правило, не оставляют букетов.
Все. Правильно! Пошли!
Удильщик. Свернем сюда... ага, спрячемся в этой глубокой нише.
Сова. Фонарик-то погаси, Удильщик.
Удильщик. Он не гасится. Чем бы его прикрыть?
Мартышка. Давайте я закрою ладошками... ой, как стало темно!
Кашалот. И долго мы будем так сидеть?
Человек. Думаю, что недолго. Но надеюсь, дорогой Кашалот, вы успеете рассказать мне, что все-таки служилось.
Кашалот. Понимаете, эти сорные куры вместе с инкубатором подсунули нам...
Летучая мышь. Добрый день... хотя здесь не отличишь дня от ночи, верно? Вы взяли мою малышку поиграть, да?
Всеобщее изумление.
Сова. Поиграть, только поиграть, милая, — сейчас отдадим. (Понизив голос.) Ишь ты — разыскала! Такого махонького, да еще в такой тьме. Как же это она, а?
Человек. Возможно, с помощью ультразвукового локатора, но не исключено, что и обоняние играет здесь свою роль или какие-то неизвестные пока органы чувств... Ученым еще предстоит это выяснить, уважаемая Сова.
Удильщик. Потрясающе! Мартышка, да освободите наконец мой фонарик!
При сеете фонарика все видят длинноносую Летучую мышь.
Гепард. О-о, мама — вылитая дочь, то есть наоборот, ваша дочь, милая Летучая мышь...
Летучая мышь. Она ужасно симпатичная, правда? Ну, иди к маме, вот так. А я как увидела цветы, сразу поняла: раз принесли нам вкусненькое, значит, это друзья.
Мартышка (хохочет). Вкусненькое! Первый раз слышу, чтобы так говорили о цветах!
Удильщик. Видите ли, Мартышка, у длинноносой Летучей мыши очень длинный язык, который...
Мартышка. А что, я сказала что-нибудь лишнее?
Удильщик. Да нет, я не договорил: у нее в прямом смысле длинный язык, который помогает ей дотянуться до нектара.
Летучая мышь. Верно — я ведь питаюсь нектаром! Другие летучие мыши питаются чем придется — одни фруктами, другие рыбой, большинство насекомыми, есть даже такие, что питаются кровью, их за это называют кровососами... Вот ужас-то, правда? А мои подруги жили в одной лаборатории, там ученые кормили их сахарным сиропом — вот повезло! Мы ужасно любим сладкое... Это плохо, да? Зато мы опыляем цветы — точь-в-точь, как колибри: когда просовываем голову в цветок, на ней остается пыльца. Нам даже дали за это второе имя : летучие мыши-колибри!
Кашалот. Летучие мыши-колибри? Это прелестно! И ясли у вас такие замечательные... (Тихо.) Скажите, а нельзя ли устроить к вам нескольких цыплят?
Гепард. Да, да, всего лишь нескольких — штук тридцать пять, не больше.
Летучая мышь (тихо). Конечно, можно, приводите! (Громко.) Ну, я полечу, ладно? А то мои подруги выпьют весь нектар из вашего букета.. Счастливо!
Кашалот. Нам тоже надо поспешить. Скорей, скорей, друзья.
Все направляются к выходу из пещеры.
Стрекоза (издали). Я уже у выхода! Ой, сюда бежит Курица, которую мы оставили у инкубатора!
Курица (приближаясь). Я вас всюду ищу! Там появился цыпленочек — такой очаровательный, такой розовый!
О такой обеденной обстановке длинноносые летучие мыши могут лишь мечтать — им ведь приходится доставать нектар, повиснув в воздухе рядом с цветком
Самая драчливая курица становится тихой и кроткой, если надеть ей розовые очки. Интересно, происходит ли такое же волшебное превращение и с петухами?
Кашалот (запыхавшись). Так- так И где же он сейчас?
Курииа. Немножко отдохнул и улетел — во-он к тем розовым деревьям!
Кашалог. Что-о?! Где вы видите розовые деревья?!
Сова (тихо). Слышь, Кашалот, Пеструховна то того... Деревья у ей розовые. Про птенчика сказала, будто он полетел, — это в первый- то день жизни!
Удильщик. А помните ее странное, мягко говоря, заявление. что, мол, раньше она была сорной курицей?
Курица, Не сорной, а ссорной. Да, была, раньше я со всеми ссорилась и даже дралась с другими курами. А потом вдруг увидела, какие все кругом славные, приятные, розовые... и жить сразу стало так легко, так хорошо!
Кашалот. Кому мы доверили цыпленка... Кошмар!
Человек Наконец-то я понял, что здесь произошло. Успокойтесь, милый Кашалот, ничего страшного не случилось. Птенцы у сорных кур действительно в первый же день жизни могут летать — да-да, они появляются на свет полностью оперенными и не нуждаются в помощи родителей, а тем более няни. Я понимаю, Курица ведет себя немножко странно, но это, я думаю, потому, что у нее. Минуточку... Уважаемая Пecтpvxoвнa, разрешите заглянуть вам в глаза.
Курица Как же отказать такому чудному, такому розовому Человеку!
Человек приподнимает Курице веко и что-то внимательно рассматривает.
Человек. Ага, гак я и думал, друзья, перед вами одна из участниц интереснейшего опыта. Ученые давно уже знали, что цвет всего, что окружает людей, влияет на их самочувствие, настроение, поведение. Ну, а у животных? И вот японские биологи вставили под веки самым драчливым курам пластмассовые розовые очки. Характер кур сразу резко изменился; они стали миролюбивыми, спокойными, никогда не раздражаются...
Гепард. И не портят себе жизнь из-за пустяков, которые, как говорится, выеденного яйца не стоят.
Мартышка. Еще бы — ведь они смотрят на мир сквозь розовые очки!
Кашалот. Хм... выходит, то, чего мы добивались — сделать жизнь животных легче и приятнее, — можно достичь таким простым способом! Дорогой Человек, а нельзя ли обеспечить розовыми очками всех животных?
Человек. В принципе можно, но все ли животные согласятся их надеть?
Кашалот. Это я беру на себя.
Удильщик. Любопытно, коллеги, что может получиться из этой затеи?
Мартышка. Но это же легко предвидеть, Удильщик: сквозь розовые очки животные начнут казаться друг другу настолько милыми и славными, что они перестанут друг друга есть!
Стрекоза (восторженно). Да, да, я не стану больше охотиться за насекомыми, Удильщик не будет ловить рыбу, Гепард — гоняться за антилопами...
Гепард. А наш любимый председатель прекратит глотать кальмаров.
Кашалот. Да, прекращу. Закрываю заседание КОАППа!
Птица-Секретарь. Коапп, коапп, коапп!