Машину Сорренсона не узнать было невозможно, и Бэрдеты заметили ее еще издалека. К ним приближался «Де-сото» 1956 года выпуска. Этот невероятный «дредноут» обогнул угол и направился к ним, изрыгая клубы черного дыма и грохоча, как железный сейф, набитый столовым серебром. Но самым замечательным было то, что остатки правого крыла свободно трепыхались по ветру, издавая оглушительный ритмичный лязг. Машина напоминала гигантскую тропическую рыбину с длинными хвостовыми плавниками, а крыша была до такой степени разъедена ржавчиной, что вполне могла бы сойти за рыбью чешую. За рулем подпрыгивала седовласая голова самого владельца этой диковинной колымаги — Джона Сорренсона. Руками он отчаянно сжимал руль и так пристально следил за дорогой, что казалось, будто его взгляд просто приклеили к лобовому стеклу. Это зрелище развеселило Бэрдетов, однако смех их был вполне дружелюбным. Теперь, когда цены на ремонт автомобилей безбожно подскочили и положение все больше усугублялось инфляцией, Джон Сорренсон, первая виолончель Нью-йоркской филармонии, каким-то чудом все же ухитрялся содержать такой антиквариат, выкраивая на это деньги из своего скромного бюджета. Наконец машина со скрежетом остановилась, и из нее буквально вывалился радостный Сорренсон.

— Чертова калоша! — сердито пробормотал он, шутя замахнувшись на автомобиль. — Сломалась как раз в самом подходящем месте — на 48-й улице.

— Правда? — расстроилась Фэй, подходя ближе с малышом на руках.

«Ну, теперь уже наверняка все в порядке», — подумал Бен. Еще бы! Им пришлось ждать его больше часа. Уже несколько раз Бен порывался плюнуть на все и поймать такси, но поскольку Сорренсон еще ни разу не нарушал своих обещаний, супруги запаслись терпением и твердо решили ждать его до победного конца.

Бен начал грузить чемоданы в багажник.

— Ну и что же стряслось с ней на этот раз? — скорее из вежливости, чем из любопытства, спросил он, между делом взглянув на Сорренсона.

— Понятия не имею! — ответил тот, с крайне растерянным видом пожав плечами. — Я спокойно ехал себе по Девятой авеню, как вдруг эта зараза подняла стрельбу и из нее повалил черный дым. Представляете? Это было просто неописуемо! Я приткнулся к обочине и начал судорожно соображать, что делать дальше, потому что поблизости не было даже бензоколонки, откуда есть шанс допроситься помощи. И тогда я просто поднял капот и решил дать ей остыть и очухаться. Ну, повертел еще кое-какие железяки в моторе. И разумеется, прочитал ей хорошую лекцию. — Для убедительности он снова погрозил машине пальцем. — В результате, как видите, мы достигли взаимопонимания, потому что сразу же после этого она завелась и как миленькая довезла меня к вам.

Фэй поцеловала его в щеку.

— Я никогда не сомневалась в ваших способностях, Джон. Вы всегда прекрасно ладили и с машинами, и с женщинами…

Сорренсон зарделся, обнял ее и пощекотал малышу подбородок. Потом предложил свою помощь Бену, но тот решительно замахал руками и наотрез отказался — он не мог позволить, чтобы их семидесятилетний друг перетаскивал такие тяжести.

Погрузка не заняла много времени, и уже через пару минут они ехали по 12-й улице.

— Ну, а теперь вы должны мне подробно все рассказать. Как вам понравилось путешествие, что вы видели интересного, где побывали? — потребовал Сорренсон.

Бен повернулся к жене и взял у нее малыша.

— Мне очень жаль, что все это время вас не было вместе с нами, — начала Фэй и, оборвала себя на полуслове, услышав сзади выстрел из выхлопной трубы. — Поездка оказалась на редкость увлекательной. Это просто фантастика!

— А я вам что говорил! Я и не сомневался, что вам понравится! — радостно воскликнул Сорренсон, оглядев супругов с отеческой гордостью.

— Да, вы оказались правы, — поддержал его Бен, неожиданно вспомнив, что именно Сорренсон посоветовал им совершить океанский круиз, когда они обсуждали проблему отдыха — куда ехать, как и на чем. — Вы знаете, мы с Фэй тут подумали и решили на будущий год снова отправиться на теплоходе по тому же маршруту, — добавил Бен и загадочно улыбнулся.

— Да-да, именно так, — подхватила Фэй, заметив его улыбку и решив тоже сделать старику приятное.

— Вы серьезно? Ну это просто великолепно! — Сорренсон был очень польщен, что сумел выбрать для супругов такой замечательный способ отдыха.

— Все было идеально, — продолжала Фэй. — Особенно погода и солнце.

— Я уж вижу, как вы «поджарились», — улыбнулся Сорренсон. — Оба просто чудесно выглядите. А ты. Бен, вообще исключительно Я прямо слов не нахожу.

Фэй, улыбнувшись, незаметно толкнула мужа локтем в бок.

Сорренсон откашлялся и обрушил на них целый поток вопросов. В ответ супруги, возбужденно перебивая друг друга, начали с восхищением рассказывать о своем отдыхе. Наконец, улучив момент, когда старик замешкался с очередным «а дальше?», Фэй опередила его и сама поинтересовалась, чем он сам занимался тут в их отсутствие в течение целых двух недель.

— У меня все по-прежнему, — вздохнул Сорренсон. — сворачивая на Бродвей и задев при этом край тротуара 74-й улицы. — Сначала несколько концертов Баха подряд, потом постоянные репетиции с квартетом — мы готовимся к летнему сезону… А еще успели записать пластинку. И я надеюсь, что вы сегодня будете в числе первых ее слушателей, потому что в честь вашего возвращения я решил организовать вечеринку. Там будут наши общие друзья. Как вы на это смотрите?

От неожиданности Бен чуть не поперхнулся. Ведь он-то рассчитывал сегодня пораньше лечь спать. Но так как именно Сорренсон посоветовал им ехать в этот круиз, а теперь еще встретил и успел уже пригласить всех друзей, ни о каком отказе не могло быть и речи, — Ну и как они поживают?

— спросил Бен, уже заметив их дом номер 69 по 89-й улице.

— Слава Богу, все живы-здоровы, — ответил Сорренсон, не сводя глаз с дороги. — А вчера Макс и Грейс Вудбриджи Даже давали обед по случая того, что Макс наконец-то начал собственное дело. Поставки сантехники или что-то в этом роде — я и сам толком не разобрался.

— А как Ральф Дженкинс? Уже вернулся из Европы? — подала голос Фэй.

Сорренсон кивнул.

— Да, несколько дней назад. Я, кстати, случайно встретил его в холле и сообщил, что вы сегодня возвращаетесь из круиза, а я в вашу честь устраиваю вечеринку, И пригласил его. А вы же знаете, каков он, этот самый Ральф Дженкинс?..

— Не совсем, — уклончиво ответил Бен, не понимая, на что именно намекает старик. Дело в том, что Дженкинс перебрался на их этаж всего лишь три месяца назад, и соседям пока не представлялось случая узнать друг друга поближе. К тому же Ральф был членом правления Международного Общества античного искусства, и по делам службы ему частенько приходилось ездить в Европу.

— О, это такой парень! — воскликнул Сорренсон. — Вы только намекните ему, что где-нибудь устраивается вечеринка, обед или просто будут давать коктейли, — и вы обязательно встретите его там.

Еще несколько минут Сорренсон медленно катил по улице, а потом свернул в боковой проезд и поставил машину под навес у десятиэтажного дома, в котором прожил уже целых двенадцать лет. Напоследок из глушителя прогремел еще один выстрел. Сорренсон сердито пробурчал что-то себе под нос, видимо, делая автомобилю строгое предупреждение по поводу его возмутительного поведения, и в очередной раз пригрозил в самом ближайшем будущем сдать свою колымагу в металлолом.

С помощью привратника Бея перетащил чемоданы в лифт. Следом в кабину вошли Сорренсон и Фэй с ребенком, и все вместе поехали на десятый этаж.

Квартира Сорренсона находилась сразу слева от лифта, а Бэрдеты жили напротив, по другую сторону холла. Всего в южном крыле здания на их этаже располагалось восемь квартир: кроме Бэрдетов и Сорренсона, здесь жили Лу Петросевич, Ральф Дженкинс, Дэниэл Батилль, мистер и миссис Вудбридж, еще в одной квартире обитали сразу две секретарши, а последнюю занимала пожилая монахиня, которую, правда, никто ни разу не видел, потому что она никогда не выходила из комнаты даже в коридор.

Войдя в комнату Бэрдетов, все тут же направились в прямоугольную гостиную, которая плавно переходила в столовую и заканчивалась просторной кухней. Бен не забыл дать привратнику чаевые, а потом перетащил весь багаж по коридору в спальню. Фэй зажгла верхний свет.

— Неужели за две недели может накопиться столько пыли? — изумилась Фэй, проведя ладонью по мебели.

— А ты как думала? — усмехнулся вернувшийся из спальни Бен, присаживаясь на диван. — Хорошо, что не больше. Здесь еще сравнительно чисто!..

Сорренсон согласно кивнул и напомнил, что если бы ему дали ключи и разрешили время от временя приходить сюда протирать пыль, как он и предлагал перед их отъездом, то сейчас квартира была бы просто в идеальном порядке.

— Я понимаю вас, Джон, — улыбнулась Фэй. — Но если бы мы разрешили вам делать для нас все, что вы предлагали, то у вас наверняка не осталось бы времени даже для репетиций в оркестре.

— Ну, в моем возрасте тратить время уже особенно не на что, — важно объявил Сорренсон и сел рядом с Беном. Бен дружески похлопал его по руке.

— Я ни за что не проболтаюсь об этом остальным членам вашего квартета, — доверительно сказал он.

— Да говорите им все, что заблагорассудится, Бен. Я разрешаю.

Бен и Сорренсон закурили сигары, а Фэй в это время уложила ребенка, потом быстро приготовила кофе и вернулась в гостиную с подносом. Сорренсон тут же предупредил ее, что ровно в час он должен ехать на очередную репетицию.

— Ну, тогда у вас остается еще ровно полчаса на то, чтобы посмотреть наши фотографии, — сообщила Фэй.

— Как? Вы успели проявить пленки?

— Нет. У нас был с собой «поляроид».

Пока они рассматривали снимки и восхищались чудными видами южных стран, стрелка часов приблизилась к половине второго. Заметив это, Сорренсон как ошпаренный вскочил с дивана, но на прощание не забыл дать указания относительно предстоящего вечера:

— Не вздумайте надевать никаких вечерних нарядов. У нас все будет по-домашнему. Кое-какая закуска, выпивка и, разумеется, музыка. Ровно в девять часов. И попрошу не опаздывать! А то получится очень неудобно, если почетные гости появятся как раз в тот момент, когда остальные уже все съедят.

Бен и Фэй проводили его до двери.

— Джон, неужели мы хоть раз к вам опаздывали? — укоризненно покачала головой Фэй.

— Нет… Но это с каждым может случиться в любой момент.

Фэй поцеловала Сорренсона в морщинистую щеку и поправила его свитер, чтобы он сидел на плечах поровнее.

— Как же я все-таки рад, что вы наконец вернулись, — признался старик.

— Возвращаться всегда приятно, — улыбнулся ему Бен. — Особенно, когда знаешь, что тебя ждут верные друзья.

Сорренсон залился краской и поспешил к лифту.

***

Вскоре после того, как ушел Сорренсон, Фэй выставила Бена за порог и разрешила ему делать «все что угодно вплоть до шести ноль-моль». Она решила, что заниматься разборкой вещей и наведением порядка в квартире будет гораздо удобней одной. Бен же постоянно шатался бы из комнаты в комнату и только замедлял бы этот процесс.

Собрав целую кучу белья, которое срочно нуждалось в стирке, она решила сегодня же вечером спуститься в прачечную в подвале и заложить его в машину, чтобы к утру все уже было готово. После того как квартира примяла божеский вид, Фэй одела малыша для прогулки и заодно решила пройтись по магазинам, чтобы купить на завтра свежих продуктов.

***

Когда на обратном пути Фэй с покупками поднялась в подъезд дома, из каморки вахтера навстречу ей вышел радостный Джо Бирок.

— Миссис Бэрдет! — воскликнул он со славянским акцентом, от которого ему так и не удалось отделаться, хотя он прожил в Нью-Йорке уже Бог знает сколько.

Фэй улыбнулась в ответ.

— Рада видеть вас, Джо. Они дружески обмялись.

— Джои!.. Мой любимый маленький Джои! — Бирок выхватил ребенка из рук ошеломленной мамаши и принялся тискать его и подбрасывать к потолку. Малышу, казалось, все это очень нравилось.

— Не хотите ли подняться со мной и выпить по чашечке кофе? — предложила Фэй. Бирок посмотрел на часы.

— Знаете, в пять часов я заступаю на смену… Но если речь идет о растворимом кофе, то у меня, пожалуй, найдется еще несколько минут.

— Договорились.

Войдя в квартиру Бэрдетов, Бирок тут же уселся с малышом в кресло и стал возиться с ним, ожидая, пока Фэй принесет кофе. Бирок был довольно крупным, широкоплечим мужчиной с огромными руками и крепкими мускулами. Джои рядом с ним выглядел совсем крошечным.

— Ну, Джо, что у нас нового? — спросила Фэй, вынося из кухни две дымящихся чашки.

— Да вроде ничего особенного, — начал Джо. — Кроме того.., что моя дочь родила сына.

— То есть у вас теперь внук? Ну это же замечательно! Джо виновато кивнул, словно уже сожалел о том, что начал говорить о своей личной жизни.

— Ох, Джо, вы даже не представляете, как я за вас рада! — не умолкала Фэй. — Ведь это ваш первый внук?

— Конечно. Неужели я выгляжу настолько старым, что может показаться, будто у меня целая куча внуков и внучек? — И они оба рассмеялись.

— Дочь назвала его Тоддом, — продолжал Бирок. — Тодд Мелинчек. Хорошее имя, правда?

— Просто чудесное! Когда у нас с Беном родился сын, мы тоже долго думали, как нам его назвать, и почти уже согласились, что назовем его Тоддом. Так что и наш Джон чуть не стал тезкой вашего внука.

— Неужели?

Фэй кивнула и улыбнулась.

— А где живет ваша дочь? — поинтересовалась она.

— На Лонг-Айленде.

— А муж у нее работает в городе?

— Нет… У него маленькая фабрика около дома. Он производит дамские свитера.

— Свитера? Это замечательное дело. Если бы у всех женщин в стране вкусы были похожи на мои, то ваш зять давно бы уже стал миллионером! Если, конечно, он им еще не стал, — поспешила добавить Фэй.

— Такая возможность не исключена, — согласился довольный Бирок. — Но дело ведь не в богатстве. Деньги, конечно, очень важная вещь, но не главное в жизни. Гораздо важнее, что он любит мою дочь и хорошо относится ко всей нашей семье. Вот это действительно многого стоит.

— Да. Я полностью с вами согласна, — кивнула Фэй, Бирок не спеша отпил еще глоток кофе.

— Ax, да! Чуть не забыла, — вдруг спохватилась Фэй и вскочила с дивана, бросившись в спальню. — Мы ведь кое-что привезли вам из нашего путешествия. бирок открыл было рот, собираясь запротестовать или сослаться на то, что ему пора уже заступать на службу, но Фэй моментально вернулась назад. — Мы с Беном просто не могли удержаться, увидев вот это… А вы ведь всегда были к нам так добры и внимательны!

С этими словами она протянула ему завернутую коробку. Джо аккуратно принял подарок и поднес сверток к уху.

— Не тикает, — заметил он.

— А вы откройте!

Джо развернул цветастую бумажную обертку. Под ней оказалась деревянная шкатулка длиной около десяти дюймов. Он приподнял крышку, и глаза его засияли от радости.

— Вам не надо было так тратиться!.. — укоризненно начал он и достал из шкатулки великолепную трубку ручной работы.

— Мы же хорошо помним, что вы просто сходите с ума по трубкам, — защебетала Фэй. — А эта — самая красивая, какую мы только сумели отыскать.

Бирок положил мундштук в рот, покачал головой, а потом так же аккуратно убрал трубку назад в футляр и Нежно обнял Фэй.

— Я буду держать ее на самом видном месте за моей конторкой, чтобы все проходящие завидовали, а сам я мог бы постоянно любоваться ею.

Вскоре после этого Бирок ушел. Все еще улыбаясь, Фэй заперла за ним дверь и вернулась на кухню разбирать продукты, довольная тем, что подарок пришелся Джо по душе.

***

Бен вернулся домой ровно в шесть. По пути он задержался немного внизу и поболтал с сияющим Бироком, а потом поднялся наверх и постучал в дверь квартиры Макса Вудбриджа. На стук вышла Грейс Вудбридж — маленькая седая женщина лет пятидесяти, одетая, как всегда, в одну из своих любимых шелковых блузок с вышивкой и длинную юбку.

— Бен, как я рада вас видеть! — закричала она на весь коридор, держа в руках сковородку с дымящимися кукурузными оладьями. — Макс, к нам Бен пожаловал! — сообщила она мужу, обернувшись в прихожую. Из столовой показался Макс Вудбридж.

— Бен, мальчик мой! — обрадовался он, заспешив к двери. — Как хорошо, что вы уже вернулись!

Бен улыбнулся.

— Я зашел просто поздороваться и поблагодарить за то, что вы все это время так прилежно поливали наши цветы.

— Даже не напоминай об этом! — запротестовала Грейс. — Лично мне это просто доставляло удовольствие. А кроме того, Фэй уже опередила тебя и успела поблагодарить нас чуть раньше. Ну, проходи, садись. И отведай-ка моих кукурузных оладьев. Ты ведь, как я помню, их обожаешь?

— В самом деле, это мое любимое блюдо, — смущенно согласился Бен. — Но я тут заскочил в магазин деликатесов и там уже перехватил кое-чего.

— Ну хоть кусочек!

— А вы принесите их к Сорренсону, там все вместе и попробуем, идет? — предложил он. — Так я и пеку их специально для этой вечеринки, — с негодованием фыркнула Грейс.

Макс Вудбридж улыбнулся, провел рукой по своим седеющим волосам и затянул потуже пояс на длинном банном халате.

— Бен, а вы точно уверены, что не хотели нас ни о чем попросить? — спросил Макс.

— Абсолютно. Я же объяснил, что забежал всего на секуидочку, чтобы поздороваться.

— Хорошо. И все же: если вы вдруг вспомните, что забыли что-то сказать, обязательно возвращайтесь. Вы же знаете — мы всегда дома. А если что-то придет вам в голову уже вечером, тогда…

— Тогда в квартире Сорренсона. Ровно в девять часов. И никаких опозданий. Спасибо, это я тоже помню, — улыбнулся Бен.

— Добрый старина Сорренсон, — произнес Маке Вудбридж и дружелюбно рассмеялся. — Умеет делать людям приятное, верно ведь?

— Да, именно так, — подтвердил Бен.

***

Когда Бэрдет добрался наконец до своей квартиры, он застал Фэй спящей прямо на диване в гостиной. Рядом с ней на журнальном столике стоял полупустой стакан сухого вина.

Бен аккуратно поднял жену, перенес ее в спальню и уложил на кровать. Потом вернулся в гостиную, взял продуктовую сумку и вытащил от туда распятие. Решив все же не выбрасывать его, он выдвинул ящик письменного стола и положил крест под стопку бумаг. Вернувшись в спальню, он разделся, кинул одежду на туалетный столик, поцеловал сынишку, который мирно сопел в своей колыбельке, а потом лег рядом с женой и сразу же погрузился в сон.