Осознание произошедшего бетонной плитой легло на плечи. Я лежала на груди собственного директора, полностью обнаженная, растрепанная и потерянная. Что делать в подобных ситуациях? Как вести себя? Как посмотреть ему в глаза?

Стыдно — то как!

— Чего замерла? Думаешь какую — нибудь ерунду? — раздался веселых голос Андрея. Он коротко хохотнул, тело, разумеется, задрожало в такт, не позволяя мне сохранить неподвижность каменной статуи «Екатерина Первая Напуганно — Истеричная».

Я подняла взгляд на руководителя, который ну никак не должен был соблазнять маленькую бестолковую сотрудницу. Ну кто так делает?

— Перекладываю вину за… то, что случилось, на тебя, — честно призналась.

Руки похолодели. Страшновато. Вот что он теперь там думает?

Но настроение мужчины было великолепным. Или он спокойно относится к женской склонности к «ерунде»?

— Да пожалуйста! Всегда рад угодить моей драгоценной девочке. Не дрейфь, Катюш. Катастрофы не произошло.

— Ну да. Я просто переспала с собственным директором.

— Или директор — с тобой, — добавил Андрей, блестя глазами и улыбаясь до ушей. — Беру всю вину на себя. Хочешь, приказ сделаем официальный?

Чего? Чего-чего-чего? Так и хотелось сказать: «Что за бред?», но напряжение все — таки немного спало и я хмыкнула.

— Делай. Очень интересно на него посмотреть. В папочку с приказами даже подошьешь? А мне надо будет там расписаться?

Мозг, стоять! Лучше не генерируй никакие идеи, не то он подумает, что мы с тобой немного того… этого. Не в себе.

— Люблю, когда ты такая ехидина. Тебе не идет быть мышкой. Ты маленькая пушистая кошечка с коготочками. Очень сексуальная.

Я подняла на него взгляд и пропала.

Когда мужчина так на тебя смотрит, сложно метаться и вообще думать о чем — то помимо секса. Но кошечка? Неужели я действительно сексуальная?

Мур — р-р!?

Кончиками пальцев Андрей вырисовывал узоры на разгоряченной страстью спине, потихоньку опускаясь все ниже и ниже. Пальчики на ногах сами собой поджались, в животе затянулся тугой узел. Что он со мной делает? Простое касание — а я как раскаленный вулкан. Ничего не соображающий.

— Пора печатать новый приказ, — хрипло выдохнул мужчина в мою шею, запустив еще одну волну невероятных, восхитительных мурашек по телу.

Приказ? Какой приказ?

Уже не понимая, где я, кто я, не думая, заперта или открыта дверь, не волнуясь ни о чем, дрожала в сильных руках, сгорала от страсти, задыхалась от эмоций и ощущений.

Андрей умело сводил меня с ума и столь же мастерски рассеивал девичьи тревоги в краткие моменты отрезвления.

— Пора выбираться из офиса, — заговорщически прошептал он, когда я в очередной раз замерла в его руках. — Нам с тобой еще предстоит квест «Безопасное прохождение полосы препятствий».

Хихикнула и тут же смутилась, потому что прозвучало это глупо. Словно я не полбокала шампанского выпила, а всю бутылку.

Или я захмелела от любви?

По крайней мере, чем больше Андрей меня целовал, тем меньше сомнений оставалось в душе. Я влюблена по уши. Абсолютно. Бесконечно. Полностью.

И отчего — то не испытываю ровным счетом никакой вины.

Но соседки…

— Я думала, что ты, взрослый и опытный мужчина, не боишься этих гарпий, — сползая с «взрослого и опытного», заявила Андрею.

— Я и не боюсь, Катюш. И с радостью провел бы тебя под руку к себе домой. Но есть подозрение, что тебя они заклюют, когда меня не будет рядом. Держи юбку. И знаешь, надеюсь, ты не посчитаешь меня слишком наглым, но ты не могла бы не надевать ее на работу? Она на меня плохо влияет.

— Может, это я на тебя плохо влияю? — не смогла удержаться я, еще и покрутилась в юбке со скверной репутацией так, чтобы у мужчины снова вспыхнули страстью глаза.

— Ты решила остаться на ночь в офис? — надвигаясь с неумолимой решимостью, спросил Андрей, скидывая только что надетую рубашку.

— Стоять! Я пошутила! Одеваемся и двигаемся отсюда. Только надо уничтожить улики.

Подхватила бокалы с шампанским и, не надевая туфель, пошлепала босыми пятками в кухню. Не забывая, разумеется, покачивать бедрами.

Настроение было шальным, состояние дурным (в хорошем смысле этого слова), и я впервые за долгое время светилась от счастья.

Не буду ни о чем думать и ничего анализировать. Это мой момент. Наш.

Сердце нерешительно замерло. Сладко екнуло где — то в желудке.

Наш момент.

Мы.

Я и Андрей.

— Знаешь, я все — таки не железный, — раздалось над ухом, и на талию легли горячие ладони, притянули, вжали в напряженное мужское тело. Аромат любимого мужчины щекотал ноздри, возбуждал, очаровывал. — Хочу тебя здесь и сейчас.

Горячий воздух опалил ушко, спустился по шее к плечику, вернулся чуть выше. Поцелуй, похожий на укус. Клеймо. Знак принадлежности. Древний, животный. Бесконечно сладкий.

Колени подогнулись, взгляд затуманился. Казалось, сердце колотится уже не в груди — в ушах. Тук, тук, тук. Тук, тук, тук.

— Андрей Эдуардович, вы здесь?

Незнакомый голос испугал до истерики.

Мамочки! Я без белья! Без обуви. Наверняка растрепанная и раскрасневшаяся! Наедине с шефом в кухне офиса!!!

— Тс — с-с, — прошептал Андрей и, осторожно опустив меня на пол, вышел из кухни.

— Добрый вечер. Да, я здесь. Я уже скоро ухожу. Дайте мне еще минут пятнадцать, хорошо?

— Да, конечно. Я пока начну мыть с другого угла.

— Чуть позднее. Мне надо привести себя в порядок. Приходите через пятнадцать минут, — голос Андрея зазвучал куда более строго, чем изначально, и я поневоле дернулась. Командные нотки отчего — то раздражали.

— Ой, так вы рубашку заляпали? Та давайте я простирну по — быстрому? На улице тепло и… — затарахтел женский голос безо всякой лишней мысли, как мне показалось.

— Нелли Игоревна, я завершу все дела и сообщу вахтеру, чтобы вас позвал, когда кабинет будет свободен.

— Ой, так то вы не один? — с оханьем и аханьем сообразила уборщица. — Та конечно — конечно, не буду смущать вашу даму, — понимающе стала удаляться, судя по снижению громкости, Нелли Игоревна. — А это хто, новенькая ваша што ле? Худая такая, красивая?

— Нелли Игоревна, — ледяным голосом указал Андрей на недопустимость расспросов настырной женщине.

— А что я? Я ничего. Уже ухожу. Хорошая ж девочка. Милая. Только она ж совсем махонькая для вас, Андрей Эдуардович.

— Нелли Игоревна! — гавкнул мой ненаглядный, а я едва не прыснула.

Отчего — то ситуация больше смешила, чем раздражала. Спалились мы, конечно, глупо. Наверняка завтра все здание будет в курсе романа между махонькой девочкой и растлителем Андреем Эдуардовичем, но все равно, сейчас, зная, что Андрею очень и очень не понравился намек на нашу разницу в возрасте, я мерзенько хихикала.

А надо бы одеваться и приводить офис в порядок. Что бы ни случилось завтра, это будут лишь слухи. А вот если мы оставим улики для коллектива… Страшно подумать, как они меня застебут. По-дружески, конечно. Парни в компании — все как на подбор обалденные. И как профи, и как люди. Но я и без того вечно всего стесняюсь, а уж настолько повышенного внимания, которое мне сто процентов обеспечено, если сейчас пропущу хоть одну зацепку для собак-подозревак коллег, просто не перенесу.

Тут с Андреем бы разобраться, моими чувствами к нему, и его — ко мне.

И выжить в нашем сумасшедшем подъезде!

Мы быстро ликвидировали следы незапланированного романтического ужина и привели в порядок одежду. Посмотрели друг на друга как заговорщики. Беззвучно рассмеялись. Сделали официальные лица и вышли из кабинета, обсуждая вполне себе рабочие вопросы. С виду, надеюсь, казались приличными людьми, боссом и подчиненной.

Караулившая Нелли Игоревна как-то даже поникла, увидев приличных нас и услышав сугубо деловой разговор. Представляю, чего она там успела навоображать! И ведь наверняка почти все, что она придумала, — правда.

Мысль рассмешила, но я нашла в себе силы и удержала на лице приличествующее ситуации выражение до самой машины. И только в салоне, закрыв с легким хлопком дверь, расхохоталась вволю.

— Чувствую себя подростком, которого родители застукали за просмотром порнушки, — признался Андрей, отсмеявшись.

— Ну, в твоем возрасте это, должно быть, даже приятно, — брякнула я, утирая слезы. И только по повисшей тишине догадалась, что только что сморозила. — Прости. Я имела в виду, что у тебя уже наверняка было много всего такого и… В общем, я не это имела в виду, вот.

— Мы еще поговорим об этом, моя дорогая малолетняя девочка, — в упор глядя мне в глаза, заявил Андрей. Когда я задохнулась от секундной злости по поводу намека на мой возраст, расхохотался. Заметил: — Око за око, зуб за зуб.

— Была бы я КМС по кикбоксингу, кто-то явно остался бы без зубов. И с фингалом. Да, да.

Посмотрела честными-пречестными глазами на удивленного мужчину и все-таки расхохоталась. Шампанское бежало по венам, хотелось дурачиться и веселиться.

И только одна мысль где-то на задворках сознания не давала покоя.

Нам еще предстоит как-то решить вопрос с подъездом.

— Что будем делать с подъездным серпентарием? Может, все-таки сразу скажем, что у нас все серьезно, они один раз захлебнутся ядом, потом придут в себя и будем жить тихо-мирно? — поинтересовался моим мнением Андрей, когда машина заняла свое парковочное место возле нашего дома.

— Тихо-мирно? Ты сам-то в это веришь? — Хмыкнула. Покачала головой. — Не знаю, как поступить. Может, пока не станем афишировать? Я просто не представляю, как они воспримут. По большей части, мне дорога только дружба с Маргошей. Ее надо как-то подготовить. Или хотя бы сказать ей первой. Но она куда-то пропала.

— Очень хочется поступить по-своему, если честно, — Андрей взял меня за руку, легонько потянул на себя, подаваясь навстречу. Поцеловал нежно-нежно, едва касаясь. Мысли мгновенно затуманились и я бы, может, совсем потеряла нить разговора, если бы он не продолжил: — Но я не хочу, чтобы ты расстраивалась. Катюш, только давай сразу договоримся, что тянуть мы не будем, да?

По телу все еще бегали электрические разряды, потому мне понадобилось несколько секунд, чтобы отдышаться и ответить.

— Не будем. Но и торопиться мы тоже не будем. Хорошо?

— То есть можно пока не раскатывать губу и не мечтать о совместно проведенной ночи в удобных и комфортных условиях моей спальни?

Глаза мужчины лукаво блеснули, а коварные, настойчивые губы снова коснулись меня. Невесомое прикосновение к ушку. Теплое дыхание. Шепот. Заманчивое предложение. Тело отзывалось на каждый, даже самый маленький, едва заметный жест с его стороны. И я таяла, таяла, таяла…

А ведь надо…

Поцелуй шеи. Настойчивые руки, пересаживающие меня с пассажирского сидения на колени наглого и самоуверенного, такого желанного.

… надо выйти из машины…

Неприличные предложения, обжигающие не только кожу — душу.

… что-то надо сделать… что-то сказать…

Жаркие объятия, страсть, захлестнувшая с головой.

… хорошо… да… хорошо.

Я плавилась, опаляемая его желанием. Сгорала, сходила с ума. Шептала в ответ какие-то очень важные, нужные, жизненно нужные сейчас слова.

И долго, невыносимо блаженно приходила в себя после.

Если бы сейчас жители нашего подъезда в полном составе окружили машину и стояли с фонариками, вряд ли меня это тревожило. Было бесконечно, потрясающе, восхитительно хорошо. И правильно.

Да, быть может, излишне поспешно, непредусмотрительно, недальновидно или даже глупо. Для кого-то. Не для нас.

Я подняла лицо к любимому, поймала его расслабленную, полную довольства улыбку и тихонько рассмеялась от переполнявшего сейчас счастья.

— И я тебя, кажется, люблю, — ответила на озвученное еще в офисе признание.

— Буквально несколько мгновений тому назад кто-то совершенно определенно сказал, что любит. — Андрей поцеловал меня в нос и подмигнул. — И ничего не знаю, всякие «кажется» не принимаются.

Тихий, нежный, трогательный момент.

Счастье. Яркое. Светлое. Всеобъемлющее.

Мы вдвоем. Я и Андрей. Волшебное, такое желанное «мы». Любовь…

Я не находила слов и просто смотрела, смотрела, смотрела на него, надеясь, что он поймет, прочувствует всю ту гамму чувств, что и я сейчас не могла осознать.

— Люблю тебя, моя девочка, — прошептал Андрей, склоняясь для очередного, но очень нужного и правильного в этот момент поцелуя. Сладкого, томительного.

Подалась навстречу, закрывая глаза…

Тук-тук-тук.

Странный, неправильный звук.

Тук-тук-тук.

— А что это вы здесь делаете так долго, а?

— Твою ж мать, Лидия Ивановна! — в сердцах выдохнул Андрей.