Роберт сидел в мягком кожаном кресле и чесал голову обратным концом карандаша. На коленях у него лежал планшет с закреплённым прищепкой листом бумаги альбомного формата. Рядом на полу валялись два таких же листа, изрисованные всевозможными фигурами и линиями. В аудиосистеме, стоящей на стеллаже, играл новый альбом Моби. Роберт уже два часа безуспешно пытался родить логотип для сети парфюмерных магазинов. Сегодняшний день явно не располагал к творчеству. В конце концов, написав посередине листа английское слово asshole и заключив его в ровную прямоугольную рамку, он отложил планшет с карандашом в сторону и босиком пошёл на кухню готовить чай.

Вернувшись через пятнадцать минут с полупустой кружкой в руке, он подошёл к письменному столу и откинул крышку своего ноутбука. Моби к тому моменту доиграл последнюю в альбоме тему и замолчал. Машинка ожила, едва слышно зажужжав электронными внутренностями, и звуковым сигналом оповестила о готовности к работе. В левом нижнем углу экрана всплыло уведомление о новом сообщении. Роберт щёлкнул мышью и прочитал:

Message from Mom: Доброе утро! Как у тебя дела? Я скучаю!

В списке контактов напротив имени пользователя Mom стоял зелёный значок. Роберт щёлкнул его, и на экране возникло окно соединения, затем раздалось несколько длинных гудков, после которых он услышал голос матери:

— Алло! Привет, сынок!

— Привет, мама. Ну, как дела? — ответил Роберт.

— Я так рада, что ты позвонил! Я сильно по тебе скучаю! А где видеосвязь?

— А, подожди, сейчас включу. И ты тоже нажми там кнопочку.

Он проделал несколько манипуляций мышью, и через несколько секунд на экране ноутбука возникло лицо светловолосой, уже увядающей женщины с серо-зелёными глазами, тонкой прямой переносицей и тонкими же бровями, подведёнными косметическим карандашом. Губы её, достаточно заметные на худом лице, вытянулись в улыбке, в уголках рта проступали паутинки морщин. На заднем плане было видно кухонный уголок, вытяжку и навесную полочку с крючками, на которых висели поварёшки и шумовки различных размеров. Роберт никогда не наблюдал этой кухни в реальной жизни — только на видео веб-камеры.

— Ой, Робик, а я тебя вижу! — женщина ещё шире улыбнулась, обнажив белые ровные зубы. — Ты бы побрился, сынок!

— Мама, сегодня воскресенье. Мне и так хорошо.

— Твой отец всегда брился по воскресеньям!

Роберт подумал, что, должно быть, все женщины на свете, потерявшие мужей, говорят подобные фразы своим сыновьям: «Твой отец всегда по воскресеньям ходил в магазин» или «Твой папа всегда сам мыл посуду, даже по воскресеньям. А ты живёшь как в свинарнике!»

— Давай не будем об этом, ладно? — попросил он.

— Кроме меня тебе некому это сказать! — с обидой ответила мать.

— Ну, мама! Перестань!

— Ладно, проехали. Но ты задумайся о том, что если я тебе делаю замечание — это неспроста. Как у тебя дела?

— Нормально, мам. Вот, работаю, — Роберт покосился на валявшиеся возле кресла бумажные листы, которые, слава богу, веб-камера не видела.

— По воскресеньям нужно отдыхать. Сходил бы куда-нибудь со своей девушкой.

— О’кей, мама, вечером схожу, — как и каждый нормальный мужчина, он ненавидел, когда мать пыталась влезть в его личную жизнь. И конечно, он ни за что не сказал бы ей, что его отношения с женщинами обычно сводились к сексу безо всяких последствий и ответственности.

— Мне кажется, Робик, ты никогда не женишься. Мужчины, занимающиеся творческой работой, почему-то думают, что семья — это не для них. Ну ладно, это твоё дело, в конце концов. Как там Рома?

— У него всё нормально, ты же знаешь.

Роман, его двоюродный брат по линии отца, недавно женился. Жили молодые в двухкомнатной квартире, принадлежавшей его тёще — умной и талантливой женщине, работавшей диктором на государственной радиостанции. Лилия Владиславовна — так её звали — занимала комнату поменьше и старалась лишний раз не тревожить представителей только что образованной ячейки общества, понимая, что её советы и упрёки вряд ли возымеют положительное действие. Это был один из тех редких случаев, когда между зятем и тёщей возникают тёплые отношения, основанные на взаимоуважении.

— Ну, я рада! А у меня всё по-прежнему. У Инги тоже всё нормально. Детей вырастили, теперь и сами можем пожить, знаешь ли! — на лице её проступила гордая улыбка, но лишь на несколько мгновений. — Только скучаю я по тебе сильно. Ты бы приехал, хоть на пару недель! Ты ведь ещё ни разу у нас не был. Да и вообще, что тебя там держит? Надо было тебе со мной уехать. У вас там всё гниёт!

— Сколько раз мы уже с тобой говорили на эту тему! Я же просил больше не поднимать её! — Роберт начинал закипать. — У вас там всё прекрасно, да? Все эти неграждане и прочее? Вот где ты сейчас работаешь?

— Я? Ты же знаешь, я детям английский преподаю.

— Ты репетиторством занимаешься частным, как студентка-третьекурсница! Тупым детишкам рассказываешь: «The house that Jack built». Класс! Здесь ты совсем другое делала! Забыла уже? И меня втянуть хочешь туда же! Я работаю дизайнером, в хорошей фирме. А там буду книжками торговать! Или ты хочешь, может быть, чтоб я тоже давал уроки английского?

— Перестань, Роберт! Я рада, что ты любишь свою работу! Просто я хочу, чтоб мы жили хотя бы в одной стране! В конце концов, здесь наша родина, наши корни! И я очень по тебе скучаю! — умоляюще сказала мать, пытаясь сдержать гнев сына обращением к его чувствам.

— Я тоже скучаю, мама, но Латвия — не наша родина, а твоя! И, кстати, говорим мы сейчас по-русски, правда? Вот летом у меня будет отпуск, и я обязательно приеду на недельку. Обещаю.

— Ох, как же долго ещё ждать! — произнесла она печально, решив не вдаваться в выяснения, где чья родина. В голове у неё как будто зазвучал голос мужа. В демонстрации упрямой убеждённости Роберт был неотличим от своего отца.

— Ладно тебе, мама, не так и долго. Хорошо, что у нас есть интернет и такие возможности связи.

— Господи, благослови «Скайп»! — ответила она, смеясь. — И, кстати, на счёт репетиторства ты не прав. Мне нравится эта работа. У меня появилось много свободного времени, которое я могу посвятить своей книге.

История с книгой стала для Роберта притчей во языцех. Год назад, перед самым отъездом, мать сообщила, что всю жизнь мечтала написать роман, и сейчас наконец-то пришло время осуществить задуманное. С тех пор при каждой их виртуальной беседе она хвасталась ему своими литературными достижениями, которые на момент последнего упоминания составляли шесть страниц. Она горячо рассказывала о своей концепции, о том, почему она выбрала для книги именно английский язык, о том, как это будет прогрессивно, и прочее в том же ключе. Сначала Роберт слушал с интересом, но потом понял, что чем ярче и яростней становились мамины монологи на тему литературы, тем невероятнее казался сам факт того, что роман будет закончен.

— Я бы очень хотел наконец что-нибудь прочесть! — сказал Роберт.

— Терпение, мой мальчик! Всему своё время! — шутливо ответила ему мать и уже серьёзно начала очередное погружение в мировую литературу. — Я недавно перечитала, разумеется, в оригинале, «Оно» Стивена Кинга. Как гениально всё же ему удалось передать ощущения детства! Просто потрясающе, насколько живые его персонажи! А этот момент, где они, все по очереди, трахали свою подругу? Сакральное таинство! И ещё…

Роберт вспомнил о недопитом чае. Кружка стояла рядом на столе. Он покрутил её в руках, заглянул внутрь и вылил холодное приторно-сладкое пойло себе в рот. Его мать, тем временем, продолжала делиться своими глубокими литературными переживаниями. Он открыл браузер и зашёл на сайт новостей. Окинув взглядом ленту последних известий, он принялся читать статью о молодом враче, выращивавшем дома марихуану. Наконец мать закончила свой монолог вопросом:

— Ты согласен, Робик?

— Да. «Оно» — хороший роман. Мне понравился, — вяло, но честно ответил Роберт. — Слушай, мама, вообще-то мне пора. Нужно работать.

— Ага, сбегаешь. Ты всегда так поступал, с самого детства!

— Ну, мам, перестань! — умоляюще протянул Роберт.

— Ладно, ладно! Я понимаю! Мне, кстати, тоже надо кое-что сделать. Как же я забыла?

— О’кей, тогда пока. Я тебя люблю.

— Я тебя тоже! Пока, сынок! Осторожнее там!

— Хорошо, мам. Всё, счастливо! — и Роберт щёлкнул кнопку с красной телефонной трубкой.

Сменив в «Скайпе» свой статус на «занят» и дочитав статью о конопляном докторе, он решил позавтракать, а заодно и пообедать.

На кухне его ждала полная раковина посуды. Коричневые чайные пятна около варочной панели и рассыпанная по полу заварка напоминали о том, что предыдущее чаепитие прошло не слишком удачно. Завтракать, а тем более обедать в таких условиях не представлялось возможным. Роберт помыл посуду, кое-как подмёл пол и вынес мусор.

Поджарив на сковороде вчерашние макароны с колбасой и яйцом и переложив результат своего стряпания на тарелку, он приступил к приёму пищи. Было вкусно. В его семье никогда ничего специально не готовили, предпочитая сооружать блюда, подобные тому, что он сейчас с аппетитом поглощал либо пользоваться услугами кулинарии. У его матери не было ни времени, ни желания вести домашнее хозяйство: она постоянно работала, а когда не работала, то думала о работе. До перестройки она была редактором в крупном издательстве, а сразу после неё по протекции стала занимать ту же должность в достаточно известном глянцевом периодическом издании. Отец же, редко бывавший дома, питался непонятно чем и непонятно где.

После еды Роберт решил сварить кофе, который всегда получался у него отменным, нужной крепости и никогда не выкипал. Наслаждаясь арабским напитком и любуясь из окна осенней пестротой двора, он решил, что проведёт сегодняшний вечер в одиночестве за просмотром какого-нибудь нового фильма и распитием бутылки сухого красного вина. Захотелось курить.

В верхнем ящике стола, погребённая под канцелярскими принадлежностями, лежала мятая пачка «Данхилл». Роберт извлёк одну из четырёх оставшихся там сигарет, сунул в рот и принялся искать зажигалку. Ревизия содержимого всех трёх выдвижных ящиков результата не принесла, и ему пришлось вернуться на кухню, чтобы прикурить от газовой варочной панели, оборудованной пьезоэлементами. Закончив, наконец, скитания по квартире, он блаженно распластался в кожаном кресле с кружкой в одной руке и сигаретой в другой, предварительно поставив на подлокотник овальную пепельницу из зелёного бутылочного стекла. Клубы дыма вырывались из его рта, поднимались к потолку и там рассеивались, доставляя ему больше эстетического удовольствия, чем физического.

Трель мобильника раздалась в тот момент, когда Роберт давил окурок в пепельнице. Взяв телефон в руки, он посмотрел на дисплей. Быстро подойдя к письменному столу и склонившись над ноутбуком, он принялся копаться в списке музыкальных файлов. Телефон уже играл мелодию вызова на полную громкость. Найдя, наконец, то, что его интересовало, Роберт нажал на зелёную клавишу приёма вызова и на чистом английском произнёс в трубку:

— This is Roby Music Radio, and special for Lisa sounds Brandon Flowers — “Only the young”!

Включив объявленную песню, он положил телефон на стол и подошёл к окну. Примерно минуту он любовался осенним пейзажем, потом выключил музыку, приложил телефон к уху и бодрым голосом сообщил:

— Roby Music Radio! Your inspiration!— и, закусив нижнюю губу, повесил трубку.

Немного погодя, Роберт набрал номер Лизы. После трёх гудков её голос сообщил с лёгким акцентом:

— The number you have dialed is not available. Please, try again later!— и соединение прервалось.

Роберт подождал ещё пару минут и снова позвонил. Лиза ответила после пятого гудка:

— О, привет, Робик! Рада тебя слышать!

— Привет! Как дела?

— Да нормально, спасибо. Как твои? Чем занимаешься?

— Да, так… Работаю, в общем, — Роберт снова взглянул на валявшиеся под креслом бумаги.

— Я хотела сегодня заехать, отдать тебе камеру. И, знаешь, подумала… Ну, мне хочется тебя отблагодарить, ты меня очень выручил. Пойдём, может, вечерком в кафе посидим? Я угощаю!

— А кто ещё будет? Алекс с Верой?

— Нет, я думала, мы вдвоём будем.

Роберт не верил своим ушам. Он попытался успокоить себя: «Да ладно, ерунда! Хочет поблагодарить за фотоаппарат. В конце концов, я её и правда выручил. Не стоит себя накручивать. У неё есть муж, она его любит. Просто дружеский вечер».

Однажды, в первый месяц их знакомства, Роберт попытался слегка выйти за рамки приятельских отношений, но Лиза сразу дала понять, что для всех, кроме Алекса, она недоступна. Поэтому её поведение на последней совместной вечеринке и это приглашение вызывали у него не только волнение, но и недоумение.

— Конечно, пойдём. Только угощать не нужно, — ответил он.

— Ой, да ладно тебе! В общем, договорились? Давай тогда часов в семь? Я за тобой заеду!

— Да, хорошо. Созвонимся ближе к делу?

— Договорились. Я позвоню тебе позже. А сейчас, ты извини, мне надо бежать.

— Хорошо, пока!

Лиза повесила трубку.

Роберт остался сидеть в кресле совершенно растерянный. Он снова и снова прокручивал в голове весь разговор, жадно выхватывая из памяти каждую ноту её голоса, каждое повышение интонации, и пытался отыскать в простой Лизиной речи притаившийся трепет чувств или какую-нибудь другую зацепку для своего неспокойного сердца. «Ладно, подождём до вечера. Это должно быть интересно. Чем чёрт не шутит, а вдруг что-нибудь и получится!» — подумал он, и эта мысль сначала как будто успокоила. Но обернувшись в его голове несколько раз, она зацепила тонкие нити, на которых было подвешено живое воображение Роберта и, растревоженное этим прикосновением, оно принялось рисовать волнующие сцены. Когда дело дошло до картины, изображавшей Лизу в одних чёрных кружевных трусиках, всю сгорающую от желания, Роберт решил, что фантазий достаточно, тряхнул головой, ругнулся и пошёл в ванную умыться.

Привычный и тихий ход воскресного дня был поломан. Работа, и так незаладившаяся с утра, теперь была совершенно обречена. Взволнованный ожиданием вечерней встречи, Роберт никак не мог найти себе занятие. Бесцельно побродив по интернету и написав несколько безответных сообщений в социальной сети, он, наконец, выключил компьютер и достал со стеллажа первый том «Тёмной Башни» Кинга, к которому он собирался приступить уже несколько месяцев. Литературный монолог матери напомнил ему об этом авторе. Книга сумела занять его мысли, на несколько часов перенеся Роберта в мир, где безотказные револьверы Стрелка оставались последней надеждой Вселенной.

***

В половине шестого Лиза позвонила Роберту и сообщила, что заедет за ним через полтора часа. Через час он сидел за своим письменным столом чистый, опрятный и благоухающий туалетной водой. Припасённая для одинокого вечера бутылка красного сухого стояла перед ним, наполовину опустевшая. Осушив очередной бокал, он пошёл в прихожую и встал перед зеркалом. Из потустороннего мира, отгороженного блестящим стеклом, на Роберта смотрел молодой худощавый мужчина, одетый в чёрную рубашку с декоративными погончиками и тёмно-синие джинсы. Большие серые глаза его блестели, на правой щеке красовалась царапина, нанесённая кошкой его закадычной подруги Ольги. Волосы цвета сухого тростника были уложены немного небрежно. Стрижка «чуть длиннее среднего» ему очень шла. Роберт долго решал вопрос, сколько верхних пуговиц рубашки следует оставить расстёгнутыми: одну или две. Заключив, что всё же одну, он принялся поправлять джинсы, так, чтобы выпуклость ширинки казалась как можно значительней. Начищенные чёрные туфли стояли возле двери на половике, готовые принять стопы хозяина в свои мягкие кожаные объятия. Осеннее пальто, избавленное от катышков и пыли специальным клейким роликом, ожидало своего часа на вешалке. Мобильник, лежавший рядом с бутылкой вина на письменном столе в комнате, всем своим видом говорил: «Сейчас зазвоню!» — но не звонил…

Когда телефон всё же принялся играть мелодию вызова, Роберт заставил себя не брать трубку сразу, чтобы Лиза не догадалась, как он ждёт её звонка. Ответив, наконец, на её вызов, он постарался говорить спокойно и взвешенно, а после того, как разговор был завершён, оделся за полминуты и пулей вылетел из квартиры, как всегда забыв погасить свет в ванной и в туалете.

***

В салоне «Рено» пахло табачным дымом и немного духами.

— Как тронемся — подадут чай, — сказала Лиза, включив передачу, и машина плавно отъехала от бордюра.

— Куда направимся? — спросил Роберт.

— В центр, я там знаю одну кафешку хорошую.

— Отлично, поехали.

Он замолчал, не зная как продолжить разговор. Его охватили какое-то непонятное смущение и в то же время азарт. Мысль о том, что эту встречу с Лизой можно было бы назвать свиданием, возбуждала. Однако тонкое золотое кольцо на правом безымянном пальце этой красивой молодой женщины, так уверенно ведущей свою малолитражку, сдерживало возбуждение.

— Это не свидание, — вдруг сказала Лиза, словно читая его мысли. Просто дружеская встреча.

— Я и не подумал о свидании, — без колебаний выпалил Роберт, смутившись ещё больше.

— Подумал. И я тоже подумала. Но это не свидание. Лучше расскажи, как у тебя дела.

— Да всё нормально.

И он принялся рассказывать о своей работе, о новых проектах, желая произвести на Лизу впечатление. Он полагал, что те люди, которые зарабатывают на жизнь творчеством, всегда вызывают интерес и часто — зависть. Лиза, следящая за дорогой, спокойно слушала его и лишь в нужных местах отвечала на связывающие разговор вопросы. Однако Роберту показалось, что мысли её были заняты чем-то другим, очень важным для неё. Он всё говорил и смотрел то на её лицо, простое, сдержанное и красивое, то на её обтянутые водолазкой груди, между которыми протянулся ремень безопасности, и уже не понимал, зачем он всё это рассказывает.

— Здорово, — наконец ответила Лиза. — Ты многого добился. Это стоит уважения.

— Да ну, — сказал Роберт, шмыгнув носом, и внутренне горделиво улыбнулся. — Просто работа отвлекает меня от реальной жизни и поэтому нравится.

— А тебе не кажется, что она и есть твоя реальная жизнь?

— Нет, не кажется. Я её так не воспринимаю. Для меня это какой-то параллельный мир. И он, конечно, менее реальный.

— Странно. Если бы я была на твоём месте, я бы смотрела на это совсем наоборот. Как можно мириться со всем этим дерьмом, да ещё и видеть в нём реальную жизнь?

Серый универсал, едущий в соседнем ряду чуть впереди, вдруг резко принялся перестраиваться в их ряд, не включив поворотник. Лиза притормозила и со злостью ударила ладонью по кнопке клаксона в центре руля.

— Ты только посмотри на эту суку! Ну вот как можно считать это настоящим, а то прекрасное, в котором ты живёшь, когда творишь — вымышленным? Это ненормально! — возмутилась она.

— Да, это погано. Но я не могу не признать, что это и есть жизнь, увы.

Лиза немного помолчала, а потом перевела разговор на другую тему. Роберт задумался. Ему как-то не приходилось раньше смотреть на своё творчество под таким углом.

***

Лиза остановила машину у обочины напротив небольшого сквера.

— Приехали, — сообщила она, отстёгивая ремень безопасности. — Тут пару минут пешком, через двор. Возле кафе мне было бы не припарковаться.

Роберт вылез из салона и аккуратно закрыл дверь. В воздухе ощущался запах прелой листвы. Этот запах, принесённый лёгким ветром из сквера, нечаянно пробудил воспоминания о детстве, о прогулках с матерью в центральном парке, о собирании желудей под огромными дубами у пруда… и о кладбище Святого Серафима, где тоже росли дубы и тоже был пруд.

— Чего ты там завис? — окликнула его Лиза.

— А? — спросил Роберт, вздрогнув. — Ты готова? Тогда пойдём.

Пройдя через два двора, они оказались в узком переулке с односторонним движением. Лиза не обманула — припарковать машину было негде.

Заведение называлось «Кофейная сова». На его вывеске была изображена указанная в названии птица, сидевшая на ручке кофейной турки. Внутри кафе разделялось на три зала, в каждом из которых стояли бежевые кожаные кресла и овальные столики тёмного дерева. На кофейного цвета стенах были развешаны стильные рисунки с видами Франции. Играла спокойная гитарная музыка.

— А здесь уютно. И народу немного, — заключил Роберт, осмотревшись. — Ну что, в какой зал пойдём?

— Давай в тот, где курить можно.

— Ты же вроде не куришь?

— Нет, не курю.

— Хорошо, пошли, куда скажешь.

Они сняли верхнюю одежду и сели на угловой кожаный диван возле окна. Лиза взяла со стола меню и принялась его изучать. Роберт смотрел вокруг и барабанил пальцами по подлокотнику дивана.

— Что ты будешь, Роб? — спросила Лиза.

— Не знаю. Пожалуй, кофе с коньяком. И пачку «Данхилл».

— Как-то ты скучно заказываешь! — Лиза сделала кислую мину. — Я буду эспрессо с корицей и яблочный штрудель с мороженым, а тебе придётся всё же выбирать между штруделем и чизкейком.

— Пусть будет штрудель. Один чёрт, я не имею понятия, что это такое. Только без мороженого!

Лиза подозвала официантку, молодую девушку с хорошей фигурой, и сделала заказ.

— Ну как тебе «Сова»? — спросила она, поправив волосы, когда официантка отошла.

— Милая кафешка.

— Я сюда ходила, когда ещё студенткой была. С подругами… и с друзьями иногда. Это место для меня много значит.

Роберт подумал, что Лиза, наверняка, была здесь с Алексом: «Они, должно быть, сидели здесь и смотрели друг на друга, возбуждаясь, а после ехали куда-нибудь и трахались ночь напролёт». Он отогнал эту мысль, заметив, что стал несколько зациклен на теме секса.

— Есть один бар, в центре. Для меня такой же важный, — сказал он и с внутренним волнением добавил: — Как-нибудь могу тебе показать.

— Обязательно, — приняла приглашение Лиза, потом на пару секунд задумалась и грустно сказала: — Такие места, в которых по-настоящему приятно находиться, всегда связаны с тем, что уже в прошлом.

— Не всегда. Я в этом кафе впервые, но мне здесь хорошо. Потому что компания хорошая.

— Спасибо.

— На здоровье.

— Ты всё же считаешь эту нашу встречу свиданием? — спросила Лиза, подняв бровь.

— Нет, — соврал Роберт, улыбнувшись.

— Прекрасно, — Лиза улыбнулась в ответ. Глаза её блестели.

Подошла официантка с подносом в руках.

— Ваш заказ, — произнесла она и принялась переставлять чашки и тарелки с подноса на стол. Роберт поспешил ей помочь и уронил на пол нож. Подняв его и обтерев о подол рубашки, он, немного поколебавшись, положил нож возле своей тарелки.

— Давайте я принесу другой, — сказала официантка.

— Спасибо, Лена, — ответил Роберт, прочитав её имя на бейджике, и смущённо протянул ей нож, направив его остриём к себе. В детстве мать учила его подавать ножи именно так, и он почему-то очень хорошо это запомнил: «всегда лезвием к себе, рукояткой к другому».

— Приятного аппетита, — ответила Лена и ушла в центральный зал. Через полминуты она вернулась, вручила Роберту нож с вилкой, завёрнутые в салфетку, и ещё раз пожелав приятного аппетита, удалилась.

Роберт внимательно осмотрел яблочный штрудель, отрезал кусочек и отправил себе в рот.

— Хм, вкусно, — проговорил он, проглотив.

Лиза улыбнулась, подняла чашку с кофе на уровень глаз и произнесла:

— Спасибо тебе, Робик, ты меня очень выручил!

— Да брось ты уже, ерунда какая! — ответил Роберт и чокнулся своей чашкой с её. — Будем здоровы!

Она сделала маленький глоток и поставила чашку на стол.

— Тостующий пьёт до дна! — сказал Роберт укоризненным тоном.

Лиза хохотнула и ответила:

— И тостуемый!

Когда с едой было покончено, Роберт распечатал сигареты, выудил из пачки одну и стал крутить её в руках.

— У тебя есть зажигалка? — спросил он у Лизы.

— Один момент, — ответила она и после недолгих поисков извлекла из своей сумочки пачку тонких сигарет и зажигалку.

Они закурили. Роберт пил кофе, щедро сдобренный коньяком, и пытался насладиться моментом. Украдкой он то и дело бросал взгляды на Лизу, а та делала вид, что не замечает этого.

— Ты не знаешь, что это за музыка играет? — спросил он, когда чашка опустела.

— Нет, не знаю. Нравится?

— Да. Такая спокойная, немного грустная, очень стильная. И она — в тему.

Они принялись обсуждать музыкальные предпочтения друг друга, потом переключились на книги. Когда тема иссякла, они заказали ещё по чашке кофе. В ожидании заказа Лиза достала из сумочки зеркало и стала поправлять макияж, который, в общем-то, был достаточно скромным. Она никогда не злоупотребляла косметикой, но следила за тем, чтобы её лицо выглядело именно так, как она хотела.

Роберт закурил ещё одну сигарету, ещё раз осмотрелся по сторонам и понял, что кафе ему действительно нравится, и этот вечер он запомнит надолго. Цветовая гамма здесь таким особенным образом сочеталась с освещением, что у Роберта создалось впечатление некоего отделённого от реальной жизни пространства, где есть только уютное прошлое и желанное будущее, и нет места неустойчивому настоящему. Особенно он удивился тому, что собственное прошлое может казаться ему уютным.

Лиза спрятала зеркало, заглянула в свою пустую чашку, до сих пор почему-то неубранную официанткой, и задала неожиданный вопрос:

— Если я всё же хочу что-то поменять в своей жизни, как думаешь, с чего лучше начать?

— Гм… Даже не знаю, — ответил Роберт, прекрасно зная, что хотел бы сказать, но боясь обидеть подругу. Поколебавшись, он всё же решил честно озвучить свои мысли. — Может быть, стоит начать с работы?

— Да, я тоже над этим думала, — Лиза, казалось, ничуть не оскорбилась. — Но вот только куда бы пойти? Шило на мыло неохота менять. Хочется такую работу, которая доставляла бы удовольствие, но только беда в том, что я понятия не имею, что бы это могло быть. Хочется работу творческую, в полном смысле этого слова.

— Займись фотографией.

— Издеваешься? Ты сам-то видел, какой я фотограф?

— По-моему, у тебя неплохо выходит, — Роберт не лукавил. Ему действительно нравились некоторые Лизины фото, из тех, что были размещены на её странице в «Фэйсбуке».

— Ну да, неплохо для любителя. Но добиться каких-то серьёзных результатов в этом деле, я, увы, не способна. Я не питаю иллюзий!

— Не знаю, я конечно не профессионал в фотографии, но я чувствую талант. Так вот, я с тобой не согласен.

Лиза улыбнулась ему одним уголком рта, и в её глазах Роберт на мгновение увидел нечто такое, от чего на его щеках выступил румянец.

— Спасибо, Роб, но тут дело даже не в таланте. Дело в том, что я слишком мало этим занималась. Короче говоря, мне не хватает образования.

— Если ты так считаешь, то ещё не поздно поучиться.

— К сожалению, поздно. Да и зачем? Теперь есть такие компьютерные программы, с помощью которых любой подросток может сделать первоклассное фото, используя для этого лишь мобильник. Даже мастера фотографии становятся ненужными, на что же мне тогда рассчитывать?

— Ну, мне кажется, ты мыслишь чересчур депрессивно.

— Может и так. Но по-другому не могу. Поэтому сижу в дерьме.

— Ну, вот это — неправда.

— Ладно, Робик, оставим эту тему. Но я рада, что ты прямо сказал про мою работу. Ты прав. — Лиза на минуту задумалась, а потом продолжила доверительным тоном: — Знаешь, для того, чтобы изменить положение вещей, мне как будто не хватает толчка, небольшой такой встрясочки. Нужно, чтоб жизнь слегка поддала мне под жопу мешалкой!

— Наверное, в этом что-то есть, — неопределённо протянул Роберт.

Официантка принесла две чашки кофе, выставила на стол и убрала грязную посуду. Поинтересовавшись, не требуется ли что-нибудь ещё и получив отрицательный ответ, она удалилась.

— Предлагаю ещё тост! — произнесла Лиза, подняв чашку. — За нас!

У Роберта в груди как будто скрутилась часовая пружина. «В каком смысле «за нас»? — подумал он. — Что она имеет в виду?»

— Ну, за нас! — ответил он, стараясь не выдать своего напряжения.

Лиза со звоном стукнула своей чашкой о его бокал и улыбнулась. Отпив глоток и поставив чашку на стол, она сказала с лукавым огоньком в глазах:

— У меня есть для тебя скромный подарок.

После этих слов она извлекла из своей сумочки небольшую квадратную коробочку, завёрнутую в белую упаковочную бумагу с рельефными завитушками, и протянула её удивлённому Роберту.

— Ну зачем! Нет, ну правда, не стоило! — возмутился Роберт, но принял презент. Повертев коробочку в руках и взвесив её на ладони, озарённый такой радостью, которая бывает у детей в день рождения или в Рождество, когда родители входят в комнату с хитрыми улыбками на лицах и руками, спрятанными за спинами, он спросил: — А что там?

— Просто сувенир. Давай, открывай уже!

Он сорвал бумагу, открыл крышку и вытащил из коробки кубик Рубика. Но это не была обычная головоломка. Все грани кубика были одного цвета — белого. Роберт озадаченно почесал лоб тыльной стороной ладони, и радость его несколько угасла.

— Это кубик Робика, — весело пояснила Лиза. Я дарю его тебе с пожеланием, чтобы все мозголомки в твоей жизни казались тебе такими же простыми, как эта.

— Спасибо, Лиза! Это очень мило! — ответил Роберт и подумал, что игра в такую игрушку напоминает бег на месте.

Из соседнего зала раздался грохот бьющейся посуды. Лиза вздрогнула.

— Кто-то оказался не слишком расторопным — прокомментировал Роберт.

Лиза нервно рассмеялась. Телефон, лежащий рядом с ней на столе, коротко пиликнул. Она взяла его в руки, пощёлкала кнопками и уставилась в экран.

— Сообщение пришло, от Веры, — сказала она. — Пишет, что ходила с Игорем в джазовую филармонию. Я давно её туда звала, а она ни в какую! А с Игорем — так сразу!

— Ну, может быть, он её туда чем-нибудь заманил? — предположил Роберт.

— Само собой! Я даже знаю, чем именно, — ухмыльнулась Лиза.

Роберт фыркнул.

— Нет, Вера — она молодец! Ей интересно жить, несмотря ни на что, — продолжила Лиза.

— Не смотря на что?

— Да так, у каждого свои темы…

Роберт решил не вдаваться в подробности жизни Веры, во-первых, потому, что Лиза явно не хотела рассказывать, а во-вторых, ему было не особенно интересно. Вместо этого он поведал историю про своего приятеля Славу по прозвищу Слон, который однажды подрался на концерте классической музыки.

Они ещё некоторое время поговорили ни о чём, а потом Лиза вдруг спросила:

— Робик, ты понимаешь, что мы уже стареем?

— Чего это ты? — вопросом ответил Роберт и взглянул ей в глаза.

— Мы расстаёмся с молодостью, а в ней и есть вся соль жизни. Мы уже такие старомодные. Сидим тут, курим, как пердуны какие, честное слово…

— Ну, нам только тридцать, и самое интересное ещё впереди…

— Самое интересное уже позади, и это очевидно! — перебила его Лиза.

— Ты не права, что так переживаешь по этому поводу.

— Если бы я могла соответствовать своему возрасту, я бы не переживала.

— По-моему, ты вполне соответствуешь.

— Так ты хочешь сказать, что я выгляжу стареющей?

— Ну что за глупости, конечно нет! Я хочу сказать, что тридцать — это молодость.

— Да. Наверное. Но мне пора взрослеть. Тогда я не буду так воспринимать этот возраст… Прости, не знаю, зачем я тебе это всё рассказываю…

— Не за что просить прощения. Я вполне тебя понимаю.

— Я сама себя не понимаю. Лучше оставим эту тему. Я не права.

Повисла пауза.

— Знаешь, что мне в тебе нравится? — нарушил молчание Роберт и сам же ответил на свой риторический вопрос: — Ты не стоишь на месте, ты всё время в поиске. Ты пытаешься понять, в какую сторону дует ветер.

Она протянула руку и накрыла своей ладонью его запястье.

— А мне нравится в тебе то, что ты уже всё давно нашёл. Нашёл и сохранил. Ты — цельный, и более того, ты придаёшь цельности другим людям, тебя окружающим. Я прошу тебя: не потеряй этого качества! Вот это по-настоящему важно. А то, что ты сейчас сказал про меня — это, к сожалению, неправда. Я совершенно не способна поймать этот самый ветер. Он всё время дует мне в лицо.

Роберт не знал, что ответить.

Лиза убрала свою руку от его руки и вдруг заговорила уже совсем другим тоном, буднично-деловым:

— Ладно, славно посидели, но, увы, пора мне ехать. Завтра на сраную работу рано, и ещё кое-что по дому нужно успеть.

Роберт подумал, что сделал что-то не так, но не мог понять, что именно. Мысленно он принялся корить себя.

Лиза, тем временем, попросила официантку принести счёт, та выполнила её просьбу и снова отошла. Молодые люди принялись спорить, кто кого угощает, и, в конце концов, сошлись на оплате счёта поровну. Они собрали необходимую сумму и положили деньги в кожаную папку, оставленную официанткой.

***

Оказавшись в своей квартире, Роберт никак не мог успокоиться. Допивая остатки вина, он снова и снова прокручивал в голове весь сегодняшний вечер, стараясь не пропустить ни одной мельчайшей детали: жеста, взгляда, фразы. Всё новые вопросы возникали в его сознании, и очевидные, казалось бы, ответы на них он никак не мог нащупать.

Ночью у него поднялась температура и заболело горло. Лёжа без сна на своей кровати и испытывая болезненную эрекцию, Роберт утопал в лихорадочных эротических фантазиях, окрашенных в тёмно-алые тона. Главными действующими лицами в них были Лиза и он сам. И там, в этих фантазиях, он тоже задавал вопросы, но ответы на них оказывались безобразно примитивными и не удовлетворяли его. Под утро он, наконец, нашёл в себе силы подняться и дойти до ванной, где на верхней полке шкафчика среди прочих лекарств лежал блистер парацетамола. Запив таблетку водой из-под крана, он вернулся в комнату и снова лёг на кровать. Через двадцать минут он уже спал, и ему ничего не снилось.