Почти у каждого по жизни был Наставник. Мне очень повезло, у меня их было несколько. Расскажу об одном из них. Познакомились мы на работе в художественно-конструкторском бюро. По тем временам условия труда были просто сказочные: рабочий день ненормированный, заработная плата сдельная, причём не ограниченная никакими условиями, а сам труд – творческий. Мечта любого советского человека! Времени для общения и игры в шахматы у нас хватало.

Никитич, так я называл своего наставника по работе, был лет на двадцать старше меня. Молодость его была легендарна. На первый взгляд – скромный ветеран, фронтовик-разведчик. Никогда не носил орденов и медалей, полученных за службу. Потом он мне объяснил, что достигнув зрелого возраста и поменяв взгляды с про советских на либеральные, понял, что награды получены за «неблаговидные» заслуги. Лишь однажды, когда распался СССР, в День Победы я увидел его при «иконостасе» из орденов и медалей. Никитич был коренным москвичом из репрессированной интеллигентной семьи. Владел иностранными языками. Будучи студентом второго курса, АРХИ, в 1943 года был призван добровольно-принудительно в армию. Окончил краткосрочные курсы в разведшколе и в составе группы из семи человек был заброшен во Францию. Начал работать под эгидой Красного Креста в качестве переводчика в лагерях для военнопленных и лиц, перешедших на сторону врага. Задача его заключалась в отслеживание мест нахождения военнопленных и предателей из числа высшего командного состава. После окончания войны, если возникала необходимость, по приказу Сталина того или иного командира доставляли в Союз для «разбора полётов» и наказания. Фактически это было похищение человека с территории другого государства. Операция происходила примерно так: из генеральского блока лагеря генерал выкрадывался в солдатский блок, а затем доставлялся в посольство СССР и диппочтой переправлялся в Москву. Дальнейшая его судьба ясна без слов. Вот в таких операциях и участвовал Никитич в молодости, в чём потом глубоко раскаивался. До 1949 года он колесил с разными заданиями по всему свету (Австралия, Южная Америка и т. д.). Затем демобилизация и возвращение в Союз. Большинство его коллег остались за границей, и им не пришлось испытать тех унижений, которые выпали на его долю. Вернулся в Москву он с множеством наград и большими деньгами. Но в то время он не считал их неправедными. Купил трофейный гоночный автомобиль и начал катать по Москве девушек. Но, как говорится, «недолго музыка играла». Не прошло и года, как забрали его в НКВД и предъявили статью за шпионаж в пользу иностранных государств – 10 лет тюремного заключения с конфискацией, лишением наград и кличкой «враг народа». Правда, дали поблажку, как «своему», – выслали прорабом на лесоповал в Сибирь. В 1953 амнистировали, награды и имущество (квартиру в Москве и автомобиль) не вернули. Лишили права жить в столице и областных городах. Работал художником, реставрировал и расписывал церкви в Тульской области. Как Никитич говаривал: «Замаливал грехи!». В 1963 года. был реабилитирован, но ему возвратили только награды. Вернулся в Москву, начал работать конструктором-дизайнером, женился и жил примаком в тёщиной квартире. Имея такой жизненный опыт, он не раз помогал мне в тяжёлые моменты, как на работе, так и в семейных неурядицах. Квартиру наша семья (я, супруга, сын, отец супруги и тёща) получили от государства как «очередники». Тёща имела сорокалетний опыт проживания в коммуналках, что наложило на её характер неизгладимый отпечаток. Как в народе говорят, она была с норовом. Мало того, что у меня с ней сложились напряжённые отношения, но и у моей супруги (её дочери) – тоже. Чего стоит такой пример: живя в одной квартире (и в одной комнате) они выписывали один и тот же журнал «Работница» каждая себе. Почтальонша была в шоке! Отец ушёл в другую семью. Спасало то, что летом жили порознь: мы на даче, а тёща в городе. Она, как истинная горожанка, не переносила комаров и поэтому предпочитала оставаться в Москве. Я часто работал дома, и это вносило ещё большее напряжение в отношения с тёщей.

Как-то раз, в момент очередного обострения в семье, прихожу на работу и между делом начинаю играть в шахматы с Никитичем, проигрывая одну партию за другой. Он удивляется (я играл чуть лучше его) и интересуется, в чём дело. Я ему как на духу рассказываю, что тёща меня «достаёт», скандалит, чуть ли не брызжет слюной в лицо и мешает мне работать дома. Никитич подумал и подсказал, как поступить. Изложил подробно, в деталях и заверил, что опробовал способ на своей тёще, предварительно проконсультировавшись у юриста, что данное деяние неподсудно! Он заверил, что эффект будет ошеломляющий, тёща станет шёлковая, тише воды. Я внимательно выслушал, что и как надо сделать в мельчайших деталях. Позже я убедился, что всё произошло именно так, как он предсказал, один в один. В его рекомендациях меня тревожил один момент – общение с милицией. Я Никитичу рассказал рядовой случай с моим соседом по дому. Мы общались семьями, наши дети были погодками. Он учился в отряде ГАИ на мотоциклиста. Выпивал очень мало, ладил с тёщей и любил жену. Практически это была образцовая семья. Но в один момент всё рухнуло.

Произошло это так. Как-то он изрядно выпил и поскандалил, круша мебель, нещадно ругаясь матом, угрожая тёще за то, что та мешает жить по-человечески. Видимо, у него накопилось много обид за время проживания в примаках, да и выпивать он не умел. Женщины вызвали милицию. Те обещали отвезти его в вытрезвитель, а увезли в отделение и посадили в «обезьянник», как своего. Он начал «качать права», кичился, что учится в ГАИ на инспектора. Узнав, что он из ГАИ, его жестоко избили. Отбили почки и выбили зуб. Милиция ненавидела гаишников, это были два разных министерства. Утром женщины забрали его домой. Пошла череда бед: тесть-фронтовик слёг с инфарктом, так больше и не поднялся до кончины; сам долго болел; из ГАИ его уволили по болезни – больным он оказался никому не нужен; вскоре он развёлся. Развалилась полноценная «ячейка» социалистического общества! Подобных последствий общения с милицией я и боялся.

Наставник убеждал, что со мной этого не произойдёт. Суть его рекомендаций была такова. Берёшь чашку с холодной водой и в момент, когда «уважаемая» тёща, надумав с тобой поругаться, приближается со слюной на губах на расстояние вытянутого кулака – выплёскиваешь на неё воду. Так издревле разнимали дерущихся баб, выливая на них ведро воды. Дальнейшие действия тёщи таковы: она вскрикивает от неожиданности, убегает к себе в комнату и, очухавшись, вызывает по телефону милицию. Приходят два милиционера (в то время они по одному не ходили) и начинают допрос с пристрастием. Далее Никитич изложил схему допроса потерпевшего (тёща) и ответчика (я). Привожу обе схемы.

Допрос ответчика.

– Предъявите Ваши документы.

Предъявляю.

– Почему Вы работаете дома?

Предъявляю разрешение работать на дому.

В те времена работать на дому было разрешено лицам определённых категорий, или же надо было иметь разрешение, иначе могли привлечь за тунеядство.

– Зачем Вы обижаете пожилого человека?

– Кто кого обижает. Я её не трогал, а она позволяет себе врываться в кабинет с оскорблениями и плевками.

Допрос потерпевшей.

– Он применял рукоприкладство?

– Нет.

– Он приносит зарплату?

– Дочь не жалуется, а я не знаю. – Он никого в семье не обижает? – Ещё чего, только пусть посмеет!

Меня поразило, насколько точно Никитич предсказал содержание допроса! Милиционеры, допросив нас, провели профилактическую беседу. Тёще объяснили, что на участке у них несколько сотен поднадзорных бывших заключённых, безработных и тунеядцев. Если зять физически её не трогал, семью содержит, не дебошир, то даже на 15 суток его привлечь они не имеют права, и если она опять попусту вызовет милицию, то будут заниматься уже ею. Мне милиционеры посочувствовали и выразили восхищение: «Это ты лихо придумал. Мы такого в «разборках» ещё не встречали!». Я их поблагодарил и извинился за беспокойство.

Сценарий, предложенный Никитичем, был разыгран, как по нотам. Я был поражён, насколько точно он всё предсказал! Тёща надолго угомонилась, а как только у неё появлялся позыв к скандалу, я тут же брался за чашку с водой, и она быстро ретировалась. Но когда я уже стал забывать про этот забавный случай, он снова о себе напомнил.

Мы с Никитичем часто обсуждали проблемы современной политики. Я утверждал, что произошедшая смена власти смахивает на переворот. Он же считал, что это – «бархатная революция»! (Но ведь жертв-то было предостаточно, – какая, же она «бархатная»?). Прихожу как-то на работу, а Никитич бычится и не хочет общаться. Не могу понять, в чём дело. Вернулся домой, сел работать. Тут супруга входит в кабинет и зовёт посмотреть передачу с повтором фрагмента дискуссии политиков. При этом говорит: «Наши политики совсем стыд потеряли, собачатся, как скандальные бабы». Смотрю ТВ и вижу, как В. Жириновский (далее по тексту ВЖ), известный в народе «правдоруб», общаясь с Б. Немцовым, рьяным правым демократом, повторил моё бестактное общение с тёщей. В азарте словесной перепалки он плеснул в лицо собеседника соком. Тут я понял, почему при последней встрече с Никитичем он не захотел со мной общаться. Я невольно оказался соучастником неприглядного действа, направленного против его идеологического кумира.

При очередной встрече Никитич выразил мне недовольство: «Кажется мне почему-то, что лидер ЛДПР часто говорит твоими словами. Ты что, общаешься с ним и рассказал ему наш секрет?». Я, как мог, оправдывался и уверял его, что я не знаком с ВЖ. Мы впервые за многолетнею дружбу поссорились. Придя домой, я стал вспоминать, кому я мог рассказать о курьёзном инциденте с тёщей. Оказалось, что многим. Подозрение пало на соседа по даче. Сопоставил факты и всё совпало. Первое. Как-то сосед хвастался фотографией, где ВЖ был заснят у него в гостях на дне рождения дочери. Второе. После бани он, выпив, кичился, что является министром труда без портфеля в «теневом» правительстве ВЖ. Общались мы с соседом более тридцати лет, и за это время я кое-что понял.

Немного о соседе. Когда у него были неприятности на работе, я его устроил к себе на работу (потом очень жалел об этом). Подводил он меня, где только мог: на работе, отказываясь вести авторский надзор за своим проектом; в быту; в обещаниях по тому или иному вопросу и т. д. Мотивировал он всегда просто: «А у меня по-другому не получилось!». Один из его поступков был такой. Мне надо было срочно немного денег, чтобы заплатить налог за наследуемую квартиру. Он после распада СССР переметнулся из КПСС в ЛДПР, хорошо «поднялся», и такая сумма для него была незначительна. Сначала он отказался дать под тем предлогом, что друзьям и родственникам в долг не даёт. Пришлось долго унижаться, чтобы он пообещал одолжить. В итоге он не ссудил обещанную сумму. Как-то мы с сыновьями выкрутились. Когда через несколько лет я ему напомнил об этом случае, он ответил: «Давай не будем в дальнейшем вспоминать об этом, я просто позабыл, что обещал». По жизни он был, как разведчик: душа любой компании, отличный собутыльник, везде пытается кем-то управлять, плести различные интриги, быть одновременно неплохим семьянином и «бабником».

Я решил проверить свои подозрения по поводу его причастности к дуэли политиков. На очередной пьянке после бани допросил соседа «с пристрастием». Он подтвердил мои подозрения и во всём признался.

Вот таким путём обычные кухонные дрязги невольно попали на ТВ и создали комичную сенсацию. Случай с соком надолго запомнился публике, а вот о чём политики спорили, вряд ли кто вспомнит. Для пиара горе-политиков все средства хороши, а если преследуются корыстные цели, то их ни что не остановит.