Виктор ждал на даче. Он уже знал, что все закончилось благополучно. Более чем, подчеркнула Светлана. Потом засмеялась, этот смех, какой-то новый, которого он не слышал от нее прежде, насторожил. Не получила ли она какое-то особенное предложение от старикашки? Если он еще способен ценить женские прелести, нет ничего удивительного. При таких деньгах, как у него, можно хотеть…

Он поморщился, отпил из высокого стакана. От напряжения последних дней нервы развинтились. Впору самому себе поставить диагноз — "болезнь Альцгеймера". Или еще какой-нибудь. Но скоро все закончится, удачно. Так же удачно, как…

Взгляд сам собой упал на кресло напротив холодильника. Черт побери, почему он до сих пор не вынес его на помойку? Чтобы не напоминало… "А о чем, простите, Виктор Николаевич, оно должно напоминать?" Ничего не было. Сидела в нем старушка, отдыхала, а сердечко, хорошо потрудившееся, взяло да отказало. Вот и ушла в мир иной.

Он усмехнулся: какой ёрнический тон! Откуда только взялся?

Зацепин быстро перевел взгляд на окно. Сердце дернулось. На крыльцо вышел Федор, потянулся. Вы-спался. А даже хорошо, что дочь Марина не ездит на дачу. Кто знает, чем бы закончилась ее детская дружба с этим ублюдком? Он поморщился. Наполовину русский, наполовину не пойми кто. Только породу портить, а он хочет, чтобы Зацепины слились с настоящей, сильной, чистой кровью. Это случится, пройдет время, дочь сменит гнев на милость, когда у него появятся настоящие деньги. Она что, не женщина? Вся их порода — сейчас он имел в виду тех, кого называют прекрасной половиной человечества, — ничто так не чтит, как деньги. "Ага, — насмешливо заметил он самому себе, — ты думал, Маринка просто так будет чтить отца своего?"

Он снова отпил глоток вина. "Дрянь какая-то!" — поморщился. Но ничего другого не нашел в кухонном шкафу. Кто-то когда-то купил белого сухого, оно простояло не один год. Но от старости не улучшилось. Он усмехнулся. Как будто может что-то улучшиться от старости на самом-то деле.

В голове зашумело, чего Зацепин и хотел. Он почувствовал, как ушла ломота из шеи. Она донимала его из-за волнения о сегодняшнем визите Светланы к спонсору.

Виктор Николаевич вздохнул, чтобы спрятать улыбку, которую считал преждевременной, снова приложился к бокалу. Сделал большой глоток и закашлялся. "Не хватай слишком много, подавишься!" Голос тещи вынырнул из далекого прошлого. Она говорила ему, молодому человеку, который только что вернулся из экспедиции, где так голодно на консервах. Может быть, тогда родилась ненависть к ней?

Он снова посмотрел в окно. Теперь Федор сидел на крыльце, перед ним стоял аквариум. Большая рука плавала внутри, как какая-нибудь хищная барракуда. Он мыл аквариум. Наверняка купил на деньги, которые получил от него. За карту. Точнее, за пересъемку карты.

Получит еще, когда план, выстроенный вместе со Светланой, завершится. Но воспользуется ли деньгами — кто знает.

Он усмехнулся. Как здоровье позволит. А если не позволит, то никто и никогда ни намеком, ни полунамеком не напомнит ему, Виктору Николаевичу Зацепину, о магнитиках на холодильнике, о его теще. А также не попытается завлечь Марину. Вот сколько всего сразу!

Виктор Николаевич впустил в себя еще глоток. "Ты трусоват, Витек, да?" — обратился он к себе нежным именем. Не без того. Может, потому смелее других в поступках.

Наконец он услышал гул мотора. Светлана!

Он быстро допил остатки вина, поставил бокал в мойку и вышел.

Светлана продернула свой красный "фольксваген" чуть дальше ворот, оставляя место для открытых створок. Виктор открыл ворота, Светлана вкатилась под навес из хмеля. Зеленая стена такая плотная, что никто не подсмотрит, как он обнимает ее.

— Ты приехала… Наконец-то… Моя… Моя…

— Да что с тобой? — Она отбивалась от мокрых губ, а они настойчиво ползли по шее в вырез блузки. — Да ну тебя, Зацепин. Есть кое-что поважнее, чем твои поцелуи. — Он слышал раздражение в ее голосе, но, разогретый вином, расслабленный мечтами, не слушал ее.

— Какая ты…

Наконец она с силой оттолкнула его и внимательно посмотрела:

— Выпил, что ли?

— Выпил. — Он заметил, как она поморщилась. — Ты уже здесь. Значит, наше дело правое, мы победим.

— "Мы", — передразнила она его. Потом улыбнулась: — Ладно, пойдем. Мне не терпится тебе рассказать.

— А мне вообще не терпится… — Он засмеялся.