Ольга слушала Зою Григорьевну, но с трудом верила тому, что слышала.

– Вот как? – Ольга чувствовала, что внутри начинается дрожь. – Я правильно поняла – если с общиной атабасков ничего не получится, вы уедете в Канаду?

– Да, Ольга. Я перевезу туда всех наших. Не сразу, со временем. Там есть община, она готова нас принять.

То, что говорит Зоя Григорьевна, означает – для нее Крайний Север закрыт. Но не это встревожило Ольгу, а неожиданная для нее самой радость. Ей придется остаться в том же городе, в котором живет Никита Дроздов.

Как получилось, что человек, которого она почти не знает, затмил для нее и пестрые краски летней тундры, и рыже-коричневые осенней, белизну зимней, зелень весенней? Сколько раз мысленно она готовилась к полярной ночи с морозами и вьюгами, а после вплывала в нескончаемый полярный день?

Теперь ей хотелось только одного – смотреть на большое белое лицо, ловить на себе взгляд, который она читала так, как не могла прочесть ни разу взгляд мужчины, устремленный на нее. Он раздевал ее, этот взгляд, но ей не было стыдно. Она хотела, чтобы это случилось наяву.

Ольга всегда считала, что она женщина, замороженная севером. Так говорил Алексей. Она не таяла рядом с ним. Более того, она покупала в аптеке специальный гель, чтобы он думал, будто она тает...

Но рядом с Никитой она не узнавала себя: стоило ему коснуться ее руки – она чувствовала удар внизу живота, а следом – то ощущение, для которого ей не нужен никакой гель...

Ей хотелось кинуться к Зое Григорьевне, прижаться к ней и прошептать, как она благодарна... Если ее не будет там, ей незачем ехать на Крайний Север. Как говорила бабушка – не важно, где жить, важно с кем.

– Между прочим, ты тоже сможешь приехать к нам, потом... – продолжала Зоя Григорьевна. – Если сложится все так, как мне... предлагают...

Ольга кивала. Почему она говорит так, словно извиняется перед Ольгой?

Глупый вопрос: Зоя Григорьевна не знает, что переменилось не в ее жизни, а в самой Ольге.

– Вам предлагают? – повторила она за ней.

– Ну... Понимаешь, Ольга. – Зоя Григорьевна засмеялась. Ее смуглое лицо попыталось порозоветь, но не получилось. – Хорошо, я признаюсь. Помнишь, я говорила тебе, что мне сделали предложение...

– Выйти замуж за тамошнего, за канадского атабаска, – быстро сказала Ольга.

– Да. Мне показалось это смешным – в моем-то возрасте, с его-то взрослыми детьми. Но понимаешь, сама жизнь толкает меня на этот путь. Она выпрямилась на стуле. – Ты еще не нашла тотем, а? – Зоя Григорьевна погрозила ей пальцем. – Значит, ты тоже виновата в том, что мне придется выйти замуж за канадского атабаска. В этом случае я смогу подтвердить, что я из этого рода. И всех своих увезу, – повторила она, словно извиняясь за собственную радость.

– Хотите повторить то, что сделал купец Баранов? Только наоборот – он привез атабасков на Таймыр, а вы увезете их оттуда.

Зоя Григорьевна усмехнулась:

– Останусь в истории народа, как и он.

Ольга не знала, что сказать. Потом вдруг выпалила:

– А если бы я все-таки нашла ваш тотем? Что тогда?

Зоя Григорьевна открыла рот, потом закрыла. Засмеялась.

– Ну... Ольга... Тогда... – Голос звучал слегка растерянно.

Ольга смотрела на нее, не понимая. Перед ней сидела какая-то другая женщина. Но какая? Влюбленная, вот какая. Похожая на нее.

Ольга не сводила с нее глаз. Зоя Григорьевна была хороша: подтянутая, свежая, волосы отливали позолотой – подкрасила, макияж – никогда раньше Ольга не замечала за ней такого.

– Вы... не расстроили меня, Зоя Григорьевна. Вы меня настроили, можно сказать. – Ольга усмехнулась.

– На что я тебя настроила? – Она хотела, чтобы Ольга услышала удивление в голосе. Но Ольга уловила иное – эта женщина уже не здесь, не с ней. Она с ним. С тем неизвестным ей атабаском, который ждет на берегу одноименного озера в Канаде. Более того, он готов вместе с ней принять весь ее род с таймырского берега.

– Кто он, Зоя Григорьевна? Расскажите.

Ольга угадала вопрос – влюбленная женщина, сколько бы лет ей ни было, готова говорить о том, кого любит.

– Его зовут Бали. Он ученый-биолог. Мы познакомились с ним давно, когда на Таймыр завезли первых овцебыков – из Канадской Арктики.

– Вы познакомились на Бикаде? – спросила Ольга.

– Да, на этой реке...

– Бикада-Нгуома, – проговорила Ольга. – Мне всегда нравилось это название. Она течет с гор Бырранга – тоже красиво, верно? Эти горы покрыты льдом.

– Да, она течет двумя рукавами, от чего образуется долина, защищенная каменистыми грядами. Внутри получается микроклимат, поэтому животных выпустили туда. Там я проходила практику, когда училась в ветеринарной академии.

– Там встретили своего Бали?

– Тогда он не был моим, – улыбнулась Зоя Григорьевна. – У него была жена, зоолог.

– Тоже из атабасков?

– Нет, она француженка. Я думаю, потому у них все разладилось, – добавила она.

– Этническая несовместимость? – спросила Ольга.

– Примерно. Когда дети выросли – у них трое сыновей, – она уехала во Францию, в Сент-Этьен, маленький городок в середине страны. Она преподает в университете.

– А... что потом?

– Потом он привез на охоту двух биологов. Я работала в администрации, меня к ним приставили – наблюдать за точным исполнением того, что записано в разрешении.

– Ага, чтобы не взяли двух баранов вместо одного, – сказала Ольга.

– Совершенно верно.

– Те, кто вас послал с ними, не думали, что из этого получится, да?

Зоя Григорьевна рассмеялась.

Ольга чувствовала, как теплеет на душе. Все возможно, нужно лишь терпение, чтобы не поспешить, не надеть на себя чужую Судьбу. Примерно так говорила и Надя.

– Дальше! – потребовала Ольга.

– Это было в августе, мы шли по распадку, отыскивая следы баранов.

– Вас жучили комары... – Ольга поморщилась.

– Никакие репелленты не брали. Но канадцы позаботились об одежде, и на мою долю хватило – костюм из очень плотной ткани, накомарник, толстые перчатки.

Ольга слушала Зою Григорьевну, представляла Путоранское плато – гигантскую столешницу из камня. Ее поверхность такая ровная, словно ее тесал какой-нибудь свой, таймырский Микеланджело. Трещины-каньоны рассекали ее, но только для того, чтобы оживить пейзаж – пустить по ним реки и ручьи.

– Несмотря на август, внезапно замело, как будто накатил февраль. Ты знаешь, как бывает. – Она повернулась к Ольге, но было ясно, что она видит не ее. Своего Бали, наверное. – Чтобы не сбиться с пути, держались края каньона. Но к самому краю подходить опасно – легко соскользнуть. Пурга закончилась к рассвету, выглянуло солнце – такая красота...

– Могу себе представить. – Ольга улыбнулась.

– В общем, в тот день Бали взял на скале толсторога, – продолжала Зоя Григорьевна. – Редкий экземпляр. Знаешь, какие рога? Девяносто три сантиметра один, а другой – девяносто. У основания – тридцать пять сантиметров.

– Я помню, вы говорили, что вступили в международный клуб «Сафари». Даже получили какое-то свидетельство... – заметила Ольга.

– Это дело рук Бали. – Зоя Григорьевна кивнула. – Он хотел, чтобы нас связывало что-то еще, кроме симпатии. Знаешь, в нашем возрасте уже нет того физического притяжения, которого было бы достаточно, чтобы броситься друг к другу в объятия через расстояния, через отдельно прожитую жизнь.

– Понимаю, – тихо сказала Ольга.

– Я вступила в клуб. Мы оба получали одинаковые материалы, мы жили на одной волне. Через два года вместе оказались на экологической конференции. Помнишь, я ездила в Данию? Этот тур организовал секретариат коренных народов Арктики, а Бали позаботился, чтобы меня включили в список участников.

– Вы рассказывали, что тогда проехали по всей Европе...

– Берлин, Копенгаген, Брюссель.

– Все произошло... там? – осмелилась спросить Ольга, хотя сама знала – и в Берлине, и в Копенгагене, и в Брюсселе Зоя Григорьевна и Бали были вместе.

Черные брови на смуглом лице вскинулись вверх.

– Послушай, девочка, а ты, похоже, стала взрослой.

– Хотите сказать – я не была?

– Что-то в тебе изменилось... Я не вижу, но чувствую.

– Значит, нет для этого слов, чтобы обозначить перемены, – сказала Ольга. – Поэтому рассказывайте дальше о... себе.

– Мы объясняли людям, – кивнула Зоя Григорьевна, – что значит изменение климата. Заметнее всего глобальное потепление в Арктике. Температура повышается вдвое быстрее, чем в других районах. Это значит – исчезнет трава, которой кормятся дикие олени, изменятся миграционные пути животных. Если полярный лед станет тонким, то невозможно будет ловить морских животных.

– Я писала реферат о воде, когда училась в школе, – вспомнила Ольга. – Если влажный сезон станет длиннее, появятся насекомые, которых никогда не было в Арктике. Они принесут новые болезни. – Она помолчала, потом добавила: – Но вы сами пример того, как меняется климат. Вы изменили климат собственной жизни. Вы... счастливы? – быстро спросила Ольга.

– Да, – коротко ответила Зоя Григорьевна. – Я думала, что для меня самое главное – стать матерью всего рода. Кажется, я готовилась к этому всегда. У атабасков был матриархат. Женщина являлась центром мироздания. Сама природа в наших краях заставляет с уважением относиться к женщинам и детям. Мужская сила вынуждена подчиняться ей, защищать, иначе прервется жизнь. Ты спрашиваешь, нравится ли мне твое нынешнее решение? Да, Ольга. Я хочу сказать и тебе – чем старше становишься, тем делаешься более одинокой.

– Конечно. – Ольга знала, о чем ее предупреждают.

– Но все равно каждому из нас иногда надо побыть одному. У каждого своя норма одиночества. Поэтому рядом с тобой должен быть тот, кто это понимает. Если не совсем понимает – объясни. А если не поймет, такой человек тебе не нужен.

– Бали понимает, верно? – тихо спросила Ольга.

– Да, и я тоже.

– Похоже, вы все здорово продумали, – заметила Ольга.

– Мы с Бали из одного прошлого, поэтому хорошо понимаем, что хотим от настоящего.

– Вы общаетесь на английском?

– Пока. Но я буду учить его язык. Свой-то собственный мы давно утратили.

– Их язык похож на какой-нибудь индейский?

– Да, – сказала Зоя Григорьевна. – Я кое-что уже знаю.

– Ну да, например, я тебя люблю...

Они засмеялись.

– Не смущай меня, Ольга, – попросила Зоя Григорьевна.

– Что ж, – сказала Ольга, чувствуя, что ей нужно хотя бы на минуту остаться одной. Унять сильно бьющееся сердце. Вот так поворот... Она взяла со стола поднос с чашками. – Я сейчас...

– Ох, мне уже пора. – Зоя Григорьевна взглянула на часы. – Вот-вот придет машина. Мне нужно в посольство.

Она вскочила, зажужжали молнии сумки.

– Дела с визой? – угадала Ольга.

– С ней. Бали приготовил бумаги...

Подал голос ее мобильный телефон.

– Все. Дай я тебя обниму, моя девочка. Мы еще поговорим обо всем.

– Скажите, если бы все-таки нашелся баран, кто стал бы во главе общины? – спросила Ольга. Как будто собиралась примериться – подошел бы ей начальник, если бы она приехала в Арктику.

– Если бы нашелся, – повторила Зоя Григорьевна, – тогда бы наши люди остались на своей земле. Во главе общины все равно была бы я. При нынешних способах связи – почему нет? Я бы назначила грамотного менеджера из молодых...

– Все поняла, – сказала Ольга.