Металлическая дверь с глухим клацаньем закрылась за Ольгой, ключи в связке, ударившись о скользкую крышку галошницы, разразились россыпью разнотонных звуков, как какие-нибудь маракасы в оркестре. Она поморщилась. Полегче, предупредила себя. Спокойнее. Потому что сейчас надо подвести… промежуточные итоги? Да, причем не самые безнадежные, как опасалась.

Итак, ясно одно, и это вселяет надежду: сетчатка не отслоилась. С пеленой, наезжающей на левый глаз, надо смириться. И надеяться, что хуже не станет.

Ольга повесила черную куртку на деревянный крючок. Значит, с Виталием ясно, с глазами тоже. А вот с работой не совсем.

Там что-то происходит, это точно. Но что именно? И каков градус нелюбви к ней Натальи Михайловны? Достаточно ли накала, чтобы не просто выдавить ее из фирмы, а изгнать с волчьим билетом?

Ольга переобулась в шлепанцы с меховой оторочкой, сделала два шага и с недоумением уставилась на них. Под ярким солнцем из окна очевидная нелепость меха на ногах удивляла. Она сбросила шлепанцы и выпнула их в прихожую. Уж лучше босиком, по крайней мере ближе к сезону.

Ольга, вытягивая носки вперед, как гимнастка, подходящая к снаряду, направилась к столу. Заметив, как ставит ноги, удивилась, надо же, это не она командует, а белые спортивные носки. Они возбудили в памяти забытые движения. Тело не забывает ничего, оно помнит все, что было для него в удовольствие. А то, что оставляло равнодушным, оно забывает. Уже забыло.

Она села за стол и включила компьютер. Ольга хотела погулять по сайтам дорогих фирм, которые делают аксессуары. Шарфы, ремни, галстуки. Ничто так не отвлекало ее от печальных мыслей, как такие прогулки. Но зрачки, поняла она, еще не вернулись в свои берега. Ей рано нырять в глубины удовольствия.

Она не встала из рабочего кресла, просто закрыла глаза. Не пойти ли легким путем, не спросить ли Марину Ивановну о том, что на самом деле происходит в фирме? Она не может не знать.

В туристическую фирму «Солидклиент» Ольгу устроила Марина Ивановна Щукина. Эта женщина прониклась к ней особым отношением с самого первого дня. Заведение, в котором Ольга работала после университета, называлось институтом. Но на деле это была маленькая лавочка, которую открыла сообразительная семейная пара. Жена была со станции Удельная, из-под Москвы, а муж – из Ростова-на-Дону. Они вместе учились в библиотечном институте, а потом, когда все вокруг перемешалось, как в котлетном фарше, встретились в Москве, создали свое предприятие, назвали для солидности институтом. Они занимались тем, что нельзя потрогать, как говорили сотрудники, платили столько, на что нельзя прожить. Они нанимали одних провинциалов.

Марина Ивановна была самой старшей из сотрудников, она занималась ежегодником, название которого не произнесешь с первой попытки. Она не состояла в штате института, а была прикомандирована от фирмы-соучредителя. У Ольги от ежегодника осталось в памяти что-то сине-серое с красной полосой на корешке.

Теперь она понимает, что задача ежегодника была проста и незатейлива: отчитаться за бюджетные деньги, переброшенные в институт в результате выполнения сложной схемы. Он – единственное, произведенное на эти деньги, что можно потрогать, хотя бы выбрасывая в мусорную корзину.

Ольга так и не поняла, что именно делала в этом институте. У нее в то время были свои проблемы. К ней приехал Юрий…

Однажды Марина Ивановна вызвала Ольгу в коридор – к пятачку для свиданий, как называли закуток, в котором синел пластиковый бачок с питьевой водой – хозяева «ставили» воду сотрудникам бесплатно. Протягивая Ольге белый пластиковый стакан, Марина Ивановна сказала:

– Приглашаю к выходу.

– Но они опять начнут шипеть. – Ольга оглянулась на дверь. – Они хотят, чтобы мы сидели как пришпиленные.

– Тогда скажу иначе. – Она отпила воды. Судя по тому, как блестели ее глаза, Ольга поняла, что в словах Марины Ивановны кроется что-то другое.

Она тоже отпила и шепотом попросила:

– Говорите скорей.

– Какая нетерпеливая, – тянула Марина Ивановна. - Я приглашаю тебя к исходу. Отсюда. Навсегда. – Она огляделась по сторонам. – Чтобы никогда больше не видеть эти полосатые стены, эти миленькие постеры с обложками моего ежемученика.

Ольга засмеялась:

– Вам так опротивел ежегодник?

– Спрашиваешь. Я, оказывается, даже за деньги не могу заниматься ерундой.

– Куда же вы нас уводите? – спросила Ольга, чувствуя невероятную легкость в душе, которая явилась внезапно и которую она не испытывала уже давно.

Может быть, в последний раз в тот самый миг, когда открыла дверь и увидела на пороге Юрку. Она ждала его? Разве? Да, конечно, ждала. Как ждала она и чего-то подобного от Марины Ивановны, которая намекала, что есть вариант для обеих и это вот-вот решится.

– Я увожу нас туда, где мы просто необходимы, – с пафосом произнесла Марина Ивановна. – Так принято было говорить у взрослых, когда ты была еще школьницей. – Она усмехнулась. – Теперь я скажу иначе: я нашла место, где нам с тобой будет хорошо. – Марина Ивановна еще отпила воды, выплеснула остатки в раковину и объявила: – Туристическая фирма «Солидклиент». Старший менеджер-администратор – это я. Просто менеджер – это ты. – Она замолчала, наблюдая за младшей коллегой. – Мне нравится твое лицо, – насмешливо заметила она. – Такое стало ро-озовое. Ты красивая девочка, Ольга Ермакова.

– Я? - изумилась Ольга, покраснела еще гуще, подняла руку и выпустила пряди, заложенные за уши. Они прикрыли щеки, но наполовину.

– А ты не знала! Брось притворяться. Не поверю. Каждая знает, как выглядит. Смотрится в других и видит себя.

Ольга вскинула светлые брови.

– Непонятно? Скажу проще – ты же видишь, какие мужчины провожают тебя взглядами. Вот такая ты и есть.

Ольга пожала плечами:

– На меня никто не смотрит и никогда не смотрел.

– Еще бы, – засмеялась Марина Ивановна. – Кому хочется схлопотать промеж глаз от твоего морпеха? Сумасшедшие есть, но меньше, чем красивых женщин.

Ольга фыркнула. Она никогда не думала о том, какая она. При ней всегда был Юрка Орлов. Он и теперь при ней. О собственной красоте размышляют, когда хотят кого-то привлечь, считала она. А ей зачем?

– Поэтому… еще и поэтому, что ты хороша собой, а не только из-за английского и греческого, которые знаешь, ты, Ольга, подойдешь фирме. Фэйс-контроль, дорогая, для нас с тобой не проблема.

Марина Ивановна вздернула подбородок, будто специально изучала перед зеркалом свое лицо. Вот при таком повороте головы шея молодая. Она поворачивала голову так. Марине Ивановне к пятидесяти, знала Ольга, но для своих лет она в полном порядке. А если смотреть на нее при неярком свете, как сейчас, то десять лет можно отбросить совершенно спокойно. Высокая, с прямой спиной, дорого и стильно одетая женщина с пепельными пышными волосами.

– Знаешь, еще пять лет назад меня бы не взяли в такую фирму, – продолжала Марина Ивановна. – Но многие хозяева уже накушались молодых и длинноногих. Кому-то ведь и на фирму надо работать, а не только на диване… на хозяина. – Она усмехнулась. – Поэтому сейчас нанимают даже до шестидесяти. Но и это нас не должно волновать, Ольга. Потому что мы идем работать к моей давней знакомой Наталье Дорошиной. Это не ее личная, конечно, фирма, но хозяин с самого начала поставил на нее. Они вместе работали в прежней жизни.

– Подруга? Ваша подруга? – повторила Ольга.

– Я бы так не сказала, – уклонилась от прямого ответа Марина Ивановна. - У нас с Натальей… как бы сказать точнее, всегда были… напряженно-приятельские отношения.

Ольга еще отпила глоток безвкусно-чистой воды и спросила:

– Из-за чего-то?

Марина Ивановна вздохнула.

– Подробности как-нибудь после, но скажу так: она – коренная москвичка, я из Твери. Она не замужем. Я замужем. Ее мать была домработницей у генерала. Мой муж – племянник этого генерала. Понимаешь?

– Да-а, – неопределенно ответила Ольга. – Но вы могли бы не встречаться…

– Не могли бы. Потому что у нашего генерала принцип – он не признает и не принимает кастовых различий. Он, между прочим, не скрывает, что Наталью он «поступил» в иняз. Она туда бы ни за что не прошла. Он устроил ее на работу в прошлой жизни, а теперь попросил взять меня к себе. – Марина Ивановна улыбнулась. – Мы с мужем были у него в гостях, он спросил, за сколько я хожу сюда. – Она потыкала указательным пальцем в пол. – Я сказала. Он посмотрел на меня, будто хотел понять, в себе я или нет. Потом робко, что ему несвойственно, словно у тяжелобольной, спросил: «Тебе так нравится ежегодник?» Да нет, говорю. А он смеется: «Маринушка, бесплатно можно только по любви». И погрозил пальцем.

Ольга расхохоталась:

– Настоящий генерал. Я таких видела. Мой отец военный, я слышала их шуточки.

– А через два дня мне позвонила Наталья. Я к ней сходила. Рассказала о тебе. Дальше ты все знаешь.

Ольга кивала, ожидая, когда наконец Марина Ивановна скажет, почему ей-то, Ольге, так повезло.

Коллега словно угадала вопрос:

– Я тебя тащу за собой по двум причинам, Ольга Ермакова. Мне с тобой удобно работать, я проверила. Это первая причина. Вторая – я издавна придерживаюсь принципа «СП».

– А что это такое? – Ольга удивилась. Она никогда не слышала ничего такого от Марины Ивановны.

– Союз провинциалов. – Она засмеялась. – Ты ведь из Вятки, верно? Я знаю, у тебя квартира в Москве – повезло с родителями, работа у тебя вот здесь. – Она снова потыкала пальцем в пол, и Ольга заметила, какой у нее безукоризненный маникюр. – Парень у тебя есть. Но тоже из Вятки. Я слишком хорошо знаю, что такое стать своим в чужом городе. Мне помогли, поэтому я тоже хочу тебе помочь поскорее продраться через завалы. У тебя есть все, что надо, чтобы поскорее въехать по-настоящему в этот город. Он совсем не такой, он не тот, в котором ты пока живешь.

– Спасибо. – Ольга выпила залпом воду. Она не до конца поняла, что имеет в виду Марина Ивановна. Но поняла главное – в ее жизни происходят перемены. К лучшему.

– Пожалуйста, Ольга. Мы выходим на работу ровно через две недели.

– А где эта фирма?

– В отличном месте, на Гоголевском бульваре. Там есть два старинных дома, а между ними – щель. Нам туда. В глубине двора, тихо, солидно, по-европейски. А зарплата, – она втянула воздух, – не совсем европейская, конечно, но будет в два с лишним раза выше, чем тебе платит наша деревенская парочка. – Марина Ивановна кивнула в сторону металлической двери с кодовым замком.

– Ого-о! – воскликнула Ольга. – Вот это да-а!

Все шло замечательно. Английский, а особенно греческий сделали Ольгу заметной в фирме с первых же дней. Фирма занималась поездками в разные страны, но хозяин хотел сделать ставку на Грецию. На страну, о которой они с Юркой столько прочитали в детстве. Теперь-то они точно поедут на остров Крит, увидят то, что откопал англичанин Эванс. Они побродят по развалинам Кносского дворца, под которым находился, по преданию, таинственный лабиринт…

Юрка обрадовался, когда она ему рассказала о новой фирме, но почему-то меньше, чем ожидала Ольга.

– Ты что, не понимаешь? Юрец! – Она называла его так в детстве. – Лабиринт теперь у нас в кармане.

Улыбка, которая появилась на лице, была не более чем вежливая.

– Лабиринт? Да мы сами в лабиринте. В его сетях. Я это чувствую, Ольга. Ты тоже чувствуешь, я знаю. Но ты не понимаешь или прикидываешься.

– Ты тоже не понимаешь, – отмахнулась она, пылая от неумной радости. – У нас теперь такие возможности…

Но Юрий оказался прав – блуждая в лабиринте, нетрудно потерять нить, повернуть не туда и оказаться, например, там же в то же время и в том же месте, где Наталья Михайловна Дорошина, начальница. Напротив магазина «Интим». Она входила туда, а Ольга видела.

С тех пор и началось. Раньше, когда она сидела перед глазами у начальницы, сложив руки на столе, словно примерная школьница, за три часа выполнив все задания, данные на день, она слышала только похвалы. Иногда искреннее удивление.

– Неужели все оформила?

– Уже отправила факс?

– Получила ответ?

– Перевела анкеты на греческий?

– Созвонилась с посольством?

А теперь другая песня.

– Спешка… Ах, эта спешка, Ермакова.

– Куда подевался файл? Ты его стерла?

– У тебя совсем плохо со зрением. Как ты пишешь эту букву?

– Звонили из посольства, ты забыла приложить анкету…

– Ну сколько можно! Ее никогда нет на месте…

– Наталья Михайловна, а не слишком ли часто Ермакова звонит по межгороду? – шептала бухгалтер Наталье Михайловне.

Ольга старалась, но чем больше она прилагала усилий, тем сильнее надувались и краснели щеки Натальи Михайловны. Потом она заметила, что остальные сотрудники, даже охранник Федор, мимо которого Ольга никогда не могла пройти, чтобы он не остановил ее и что-то не спросил, смотрели косо или вообще мимо. Но когда он задержал ее в прошлый понедельник и потребовал показать пропуск, она поняла: ей не кажется. Если тебя не видят в упор, то какие могут быть сомнения?

Только Марина Ивановна держалась с ней по-прежнему.

Вчера курьер поздно привез документы из посольства, клиент кричал в трубку так, что ландыши, которые стояли рядом с телефоном, завяли в миг.

Едва Ольга положила трубку, в комнату вошла начальница.

– Ермакова, поскольку ты до сих пор не отправила запрос в Улан-Удэ, я послала его за твоей подписью. Приходится работать за тебя, учти. – Она усмехнулась. – Я попросила немедленно прислать копию лицензии фирмы, в которой работает твой клиент.

– Простите? – сказала Ольга, чувствуя, как изнутри поднимается горечь. – Я не послала этот запрос, потому что никакая копия лицензии не нужна для визы.

– Я говорю тебе – нужна. Этого требует посольство, – резко бросила Наталья Михайловна.

– Я позвоню советнику по культуре и туризму. – Ольга чувствовала, как бьется сердце, а кровь пульсирует так часто, что дрожат пальцы. – Пусть он объяснит…

– Не сметь! – прикрикнула Наталья Михайловна. – Не твое дело. Я твой начальник.

Ольга отдернула руку.

– Я не буду звонить, но и требовать этот документ не стану. Потому что это незаконно. Такие сведения, – вспомнила она слова Виталия, – можно, между прочим, продать… заинтересованным лицам…

– Та-ак… – Наталья Михайловна побледнела. – Ты хочешь меня обвинить в торговле конфиденциальными сведениями? Ты знаешь, как это называется? Это уголовно наказуемо, и ты, Ермакова, пожалеешь… Ты поймешь, – шипела она, – что значит остаться без работы в Москве. Это тебе не Тмутаракань, из которой ты явилась. Все вы мните себя бог знает кем, выскочки… Только путаетесь под ногами… у нас… места отнимаете.

Ольга чувствовала, как теперь дрожит все тело. Но она еще не разучилась собираться, как делала на соревнованиях. Она выпрямила спину почти до хруста в позвоночнике, глубоко вздохнула и сказала себе: она не услышала ничего нового в словах начальницы.

Главное не в этом – трудно доказать, что факс с запросом отправила она, а не Ольга.

Наталья Михайловна, тяжело топая высокими каблуками, вышла за дверь.

Ольга продолжала сидеть за столом, уставившись в монитор. Перед ней на экране мерцала таблица с ценами гостиниц в Афинах. Пять звезд, четыре, три. Она вспомнила шутку Марины Ивановны: «Мы с подругой всегда отдыхаем в отеле пять звезд». Ее спрашивают: «Не слишком дорого?» «Нет. Потому что три звезды – отель. А остальные две – мы с подругой»…

Завтра же она поговорит с Мариной Ивановной.

Ольга открыла глаза и посмотрела на экран своего ноутбука. Строчки плыли по серому экрану. Сегодня прогулка по Интернету не получится, поняла она. И погасила экран.