В холодном, сыром подземелье на голых камнях, покрытых инеем, искрящимся в тусклом свете единственного факела, лежал Владимир. Он уже почти ничего не чувствовал. После нескольких дней непрерывных мучений и издевательств на его теле не осталось ни одного участка, который бы не болел, к которому не были бы применены изощренные пытки его мучителей.

Демоны – слуги Ордена Тьмы – в совершенстве знали пыточную науку. Но хуже этих изощренных пыток, хуже боли измученного тела было другое – из обрывка разговора своих мучителей, который Владимир услышал в этом склепе, он понял, что княгиня Ольга пропала.

Перед его глазами, словно наяву, встала сцена на бал-маскараде: вот он увидел прекрасную женщину в небесно-голубом платье и пошел к ней через весь зал, вот она идет к нему навстречу, призывно улыбаясь, они встречаются, у него кружится от счастья голова, он берет ее за руку и… чувствует смертельный холод.

Ему тогда показалось странным то, что он не почувствовал страсти, когда прикоснулся к ее тонкой руке, что, когда она заговорила, в ее голосе не было тепла, а только кокетство и желание понравиться, а ее медальон, казалось, светился не так, как обычно.

Владимир тогда решил, что он просто слишком долго ждал этой встречи и переволновался, что Ольга смущена и ведет себя так от волнения. Он надеялся, что та всепоглощающая нежность, нежность до слез, трогающая самые сокровенные струны его сердца, со временем вернется к нему.

Он глядел на Ольгу – и не узнавал ее. Это была она и в то же время – не она. В теперешней Ольге не было тех неуловимых оттенков, которые делают красивую женщину – женщиной любимой. Владимир смотрел на нее, говорил с ней – и старался внушить себе, что вот еще немного, и сейчас он узнает в этой красавице свою возлюбленную, свою Ольгу. Но время шло, бал продолжался, а этого всё не случалось. Он пригласил ее на танец, надеясь, что близость их тел напомнит и вернет упоительное чувство страсти, и они узнают друг друга – но этого не произошло.

Ольга предложила покинуть бал и вернуться во дворец Заозерских. Владимир согласился. Миссия, ради которой он посетил этот бал, уже была выполнена, и Владимир мог спокойно его покинуть. Он помог Ольге накинуть шубку, подхватил свой плащ, подбитый черно-бурыми лисами, и вывел ее из дворца.

Они медленно шли по дворцовой дорожке и остановились у фонаря, ярко освещавшего всё вокруг. Владимир решился: он наклонился и приник долгим поцелуем к губам Ольги. Она тут же обвила его шею руками и ответила на поцелуй, ее губы жадно впились в него. Владимир едва не задохнулся – так не похоже это было на Ольгу, его Ольгу, такую трепетную и по-девичьи стыдливую. Он заставил себя продолжить поцелуй, потом мягко отстранился и заглянул ей в глаза.

Вдруг одна мысль пронзила его: на балу Ольга уверенным шагом шла ему навстречу и, заговорив, назвала его по имени. Тогда Владимир только обрадовался этому, а сейчас он подумал, что Ольга раньше никогда не видела ясно его лица: их встреча, их ночь, прошла в полумраке спальни, а в лесу, когда он отбивал ее от слуг Ордена, она была в обмороке. Она не могла узнать его по лицу.

Ольга улыбнулась ему призывной улыбкой, шаловливо расправляя кружева на своем глубоко декольтированном платье. Взгляд Владимира упал ей на грудь, и он увидел маленькую родинку в форме звезды. У Ольги ее не было.

– Дорогая, вы сегодня так модно выглядите, вам так идет ваш наряд, – прошептал он своей спутнице. – Вы даже решили воспользоваться мушками?

– Нет, что вы, Владимир, это уже было бы чересчур, боюсь, что я никогда не смогу освоить это искусство, – ответила ему женщина и потянулась губами к его губам.

– Вы не Ольга! Кто вы, что вы сделали с Ольгой?! – резко отстранился от нее Владимир.

– Вам этого лучше было бы не знать, – ответила незнакомка и погладила его по щеке. Владимира что-то внезапно укололо, и он лишился сознания…

Теперь, после пыток демонов Ордена Тьмы, после изощренных колдовских обрядов Бальтазара, Владыки Ордена, Владимир пытался собраться с мыслями и найти хоть какой-то выход из этого ужасного положения.

На нем лежала ответственность – он был ответственен за Ольгу и должен ее найти во что бы то ни стало. Одно его утешало: если демоны говорили, что она пропала, значит, они сами не знают, где она. Теперь нужно, чтобы он нашел ее первым.

Когда его мучители вернулись, он сделал вид (и ему это было нетрудно), что потерял сознание. Бальтазар, мужчина и женщина стояли над ним и, не стесняясь, вели разговор.

– Твоя идея с платьем была превосходной, дочь моя Аделаида, – проговорил Бальтазар. – Жаль, что твой помощник не справился с возложенной на него задачей.

– Владыка, я сделал всё что мог. Эта собака, и этот человек, который появился словно из-под земли…

– Если бы не твоя оплошность, Вульф, мы сейчас владели бы миром, – сурово проговорил Бальтазар.

– Я найду ее. Простите меня, умоляю!

– Я думаю, что женщину в ярком красном платье наверняка заметили. Ее просто не могли не заметить, – сказала Аделаида. – Я не зря выбрала самый яркий цвет для платья, в которое мы внушили ей одеться. В этом платье она была не похожа на себя. И этот цвет притягивает к себе взгляды. Особенно днем…

– Я обыщу все окрестности, буду искать и на земле, и под землей. Дайте мне возможность исправить свою ошибку, умоляю, – горячо обратился мужчина к Владыке.

– Ну что ж. – Бальтазар помолчал. – Хорошо, Вульф. Но больше не ошибайся.

И они, скользя словно тени, бесшумно удалились.

У Владимира сердце сначала замерло, потом застучало так быстро, что он чуть не задохнулся. Не похожа на себя… Красное платье… Женщина в ярко-красном платье… Еще одна картина с прошедшего бала встала у него перед глазами.

Красивая женщина, в кроваво-красном платье, отделанном рубинами и золотой каймой, в золотой маске, смотрит на него отчаянными, удивительно синими глазами. Его сердце пронзила тогда странная нежность, а всё тело захлестнуло волной страсти. Это была она! Его сердце узнало ее, а рассудок – нет. И еще он сейчас понял, что она ждала его на этом балу, она его узнала, она любит его!

«Ольга, моя любимая, единственная, я иду к тебе», – прошептал Владимир и, напрягая последние силы израненного тела, пополз по узкому тоннелю к выходу, откуда слабо пробивался тоненький лучик света.

* * *

Пугачев в задумчивости ехал с охоты. Он не подстрелил ни одного зверя, ни одной птицы. Провожатых с собой он не взял, ему хотелось побыть одному. Он думал об Ольге. За то время, что княгиня прожила в его лагере, Пугачев успел привязаться к ней. На балу она поразила его своей красотой, а теперь он еще узнал ее характер, ее натуру.

Ольга вела себя с ним ровно, любезно, но – держала его на расстоянии, и это не давало ему покоя, он не привык спрашивать у женщины разрешения прикоснуться к себе.

Его кровь закипала от этого, самолюбие толкало на отчаянные поступки. И в один из вечеров, когда он зашел к Ольге проведать ее и рассказать новости, застал ее сидящую у зеркала – она расчесывала свои длинные русые волосы. Ольга брала прядь за прядью и медленно проводила по ним гребнем, словно русалка, сидящая на отмели в тихий день. Локоны падали ей на плечи шелковым потоком, закрывая всю спину, когда она повернулась к Пугачеву, среди этого водопада блеснули ее синие глаза. В этот момент, освещенная мягким светом свечей, с распущенными волосами, Ольга показалась Пугачеву такой сказочно прекрасной, что его сердце не выдержало. Он бросился к ней, сжал в объятиях и прижался к ее губам горячим, требовательным ртом.

Ольга молча боролась. Она не отвечала на его поцелуй, не разжимала губ, внутри у нее всё похолодело. Она понимала, что ее сил не хватит, что она не может долго сопротивляться этому сильному мужчине, охваченному диким желанием. Он уже разорвал ее тонкую сорочку, и вид ее белых, покатых плеч привел его в еще большее возбуждение, он целовал их, опускаясь всё ниже, постепенно обнажая грудь.

Ольга пыталась прикрыться остатками сорочки, прижимая руки к груди. Но Пугачева уже нельзя было остановить: его глаза сверкали безумным огнем, кровь бросилась в лицо, он схватил Ольгу за запястья, опрокинул ее спиной на постель, развел в сторону ее руки и тихо зарычал от наслаждения – его взгляду открылась беззащитная, нежная грудь с розовыми сосками.

Он глядел на Ольгу сверху вниз, пожирая ее глазами и тяжело дыша. Страсть лишила его способности контролировать свои действия – он не замечал, что она бьется под ним, словно рыбка, которую выплеснуло волной на берег. Сквозь пелену страсти он видел только обнаженную, соблазнительную женщину, которую желал и о которой мечтал все эти дни. Пугачев шумно втянул в себя воздух, его ноздри затрепетали от ее запаха, он застонал и приготовился погрузиться в это наваждение.

В эту секунду сквозь марево желания до его слуха дошел слабый, умоляющий голос, прошептавший: «Пощади!» Пугачев словно отрезвел. Он увидел, что происходит: Ольга, в разорванной сорочке, от которой остались одни лоскутья, лежит на постели и смотрит на него испуганными, полными слез глазами, он, словно коршун над голубкой, навис над ней и сжимает в своих руках ее руки, придавив девушку своим телом.

Чувство, которое он испытал в этот момент, не поддавалось описанию: он безумно ее желал, его тело горело огнем от нахлынувшей страсти, но взять ее против ее воли он не мог. Ему стало страшно оттого, что это могло произойти, что он мог не совладать с собой, он испытал облегчение оттого, что этого не произошло, и горечь оттого, что этого никогда не будет.

Пугачев молча поднялся, поцеловал руки Ольги, на которых стали проступать синие пятна от его пальцев, накрыл ее одеялом, чтобы не видеть ее обнаженного тела, которое светилось в вечерних сумерках, и нежно вытер слезы, катившиеся по ее щекам. Потом он отошел от нее, задул свечи, оставил гореть только одну, рядом с ее постелью.

– Больше такого не будет, не пугайся, княгиня. Спи спокойно. Прости. – Он быстро вышел из горницы на воздух, прошел в конюшню, оседлал своего Вороного и поскакал в лес – ему было нужно успокоиться и подумать.

Это было два дня назад. Сегодня он возвращался в лагерь.

* * *

Пугачев понимал, что эта жар-птица создана не для него, что рано или поздно она улетит, и от этого сердце его сжималось. Он не знал, любовь ли это, и не хотел разбираться в своих чувствах. Хотя ему было бы трудно примириться с тем, что она никогда не будет ему принадлежать, он хотел, чтобы Ольга была счастлива и спокойна, – он чувствовал, что у нее есть забота, которая гложет ее сердце, не позволяет жить спокойно и радостно.

Размышляя таким образом, он тихо ехал по лесу. Его Вороной чувствовал настроение седока и неспешно трусил по тропинке. Вдруг он остановился и заржал. Пугачев очнулся от своих мыслей. У ног его коня лицом вниз лежал человек.

Пугачев спешился, наклонился над неподвижно лежащим человеком, перевернул его на спину, всмотрелся в его лицо и усмехнулся. «Да, как судьба играет нами, слабыми созданиями», – подумал он. В лежащем перед ним бессильном человеческом существе он признал красивого, знатного вельможу, которого совсем недавно видел на бал-маскараде.

– Что же делать-то мне с тобой, барин, – вслух сказал Пугачев.

– Помоги, – не открывая глаз, еле слышно отозвался раненый.

– Да ты живой! А с какой такой радости мне это делать? А то у меня дел своих нет! – вступил в игру Пугачев.

– Видно, не зря нас с тобой судьба свела, дело доброе сделаешь. Как смогу – отблагодарю. Если выживу – верного друга получишь.

– Друга? Что так дружбой кидаешься, барин? А вдруг я разбойник и тать?

– Нет, ты не разбойник, – раненый открыл глаза и, глядя в лицо Пугачеву, продолжил: – Ты знаешь, что такое сердечное благородство. Не отказывайся от моей дружбы, авось пригожусь.

* * *

Ольга сидела за пяльцами в своей горнице вместе с Акулиной Матвеевной. У ее ног лежал Малыш.

Было тепло и уютно от жарко натопленной печи. На Ольге был красивый сарафан, ей подарила его Устинья, жена Пугачева.

Ольге было жаль эту красивую казачку. Она видела, как страдает Устинья от непостоянного сердца Пугачева, от его частых отлучек и от кочевой жизни. Как любой женщине, Устинье хотелось жить венчанной женой, иметь свой дом и семью. А теперь, когда Пугачев привез в лагерь Ольгу и всё больше времени проводил в разговорах с ней, Устинья совсем закручинилась.

Ольга чувствовала себя виноватой перед этой женщиной, понимая ее чувства, и старалась всячески ее подбодрить и утешить. Как-то раз в разговоре с Устиньей Ольга обронила, что у нее есть возлюбленный, которого она ждет и любит всем сердцем. Устинья ничего не спросила, но по тому, как радостно блеснули ее глаза, Ольга поняла, что ей стало легче и спокойнее. С тех пор Устинья старалась услужить Ольге, как только это было возможно в лагере. Когда она узнала, что цепочка медальона порвалась, она попросила кузнеца Петра помочь в этом горе – прошло совсем немного времени, и Ольга уже носила свой любимый медальон, как раньше, у сердца.

Жизнь Ольги в лагере текла спокойно и размеренно, ее ничем не обижали, у нее всё было, никто не ограничивал ее свободу. Пугачев больше не пугал ее своей страстью, но ей нужно было возвращаться в Петербург, а он, на все ее вопросы и просьбы отправить поскорее домой, уклончиво отвечал, что еще не время.

Вот и сейчас, сидя за пяльцами и вышивая цветы на белоснежном платке, Ольга думала о том, как ей упросить Пугачева отправить ее домой.

Акулина Матвеевна, по обыкновению, рассказывала сказку. «И тогда Настенька, лебедь белая, пошла вслед за Иваном-королевичем в дальнюю дорогу – искать своего суженого. А в это время злая Чернавка старалась его погубить, да не вышло у нее…»

Ольга на мгновение отвлеклась, слушая сказку. Она знала, что все сказки Акулины Матвеевны заканчиваются хорошо. Вот и эта наверняка закончится веселой свадьбой Ивана-королевича и Настеньки. Хорошо бы и в жизни было так же! Она снова вернулась мыслями к бал-маскараду.

Ольга уже свыклась с мыслью, что встреча с Владимиром отдалилась, и неизвестно, сколько пройдет времени, покуда они смогут свидеться.

Одно только ей не давало покоя. Там, на балу, ей показалось, что она видит себя словно со стороны. Видит себя, одетую в голубое платье, в котором ее написал Рокотов, видит, как она идет навстречу Владимиру. Ольга не могла найти этому объяснения и решила, что была уже под действием отравы, которую ей дал незнакомец, и это была галлюцинация.

Кто он, зачем он хотел ее похитить? Может быть, он имеет отношение к ее тайным врагам?

Вечерело, лагерь постепенно затихал. Ольга увидела, как Пугачев вернулся с охоты. Он ехал медленно, в седле у него лежал большой тюк, но в быстро сгущающихся сумерках Ольга не смогла рассмотреть, что это.

На следующее утро в лагерь прибыли гости.