Ласси Петр Петрович

Сражения и победы

Ирландец родом, урожденный Пирс Эдмонд де Лэйси — один из самых успешных полководцев России XVIII века, русский генерал-фельдмаршал (1736), граф (1740).

Русской армии он отдал 50 лет и, умирая, мог сказать, что вся его жизнь была дана «на потребу воинскую» его второй родины.

Происходил из древнего нормандского рода Ласси, исстари обосновавшегося в Ирландии, воевал за французов, австрийцев, англичан, в 1700 г. был принят на русскую службу. Под начальством герцога де-Кроа Ласси принимал участие в битве под Нарвой. В 1703 г. Ласси был назначен командиром так называемой дворянской роты, с которой участвовал в военных действиях в Лифляндии. В 1705 г. переведен майором в полк графа Шереметева и участвовал в гродненской операции. В 1706 г. именным указом Петра I назначен подполковником в новоизбранный полк Куликова (потом 1-й пехотный Невский).

Карьера Ласси в России началась с жестокого поражения под Нарвой.

Начиная с 1708 г. он — уже полковник, командир Сибирского полка. В бою у Пирогова получил тяжелое ранение, но строй не покинул. Повторно тяжело ранен в Полтавском сражении, но, несмотря на это, повел полк в составе армии Б. П. Шереметева на Ригу. Он первым вступил в город и стал здесь первым же русским комендантом.

И в дальнейшем биография Ласси плотно насыщена боевыми делами.

«В целом в течение жизни, по его собственным словам, он находился везде на воинских потребах, именно: в 31 кампании, на генеральных баталиях, 15 акциях и 18 осадах и при взятии крепостей, где не мало и ранен»

Ласси служил честно, исправно и храбро. Затем как участник Прутского похода он был произведен в бригадиры, а в 1712 г. за успешную заготовку продовольственных запасов для войск в Познани — в генерал-майоры. В 1713 г. под непосредственным командованием Петра I он участвовал в бою под Фридрихштадтом, а затем в осаде и взятии Штеттина.

Позднее Петр I использовал вверенные Ласси части как прообраз морского десанта. В 1716 г. Астраханский полк и два полка гвардии под командованием Петра Петровича Ласси совершили на галерах переход к Висмару, где высадились на берег и участвовали в осаде крепости. Аналогичная переброска войск была совершена под Копенгаген.

Победа шведов над русскими в битве под Нарвой. Окрашенная иллюстрация XIX века

В июле 1719 г. к побережью Швеции была предпринята морская экспедиция галерного флота во главе с генерал-адмиралом Ф. М. Апраксиным. Два десантных отряда, одним из которых командовал Апраксин, а другим — Ласси, разгромили собранные против них военные силы шведов, уничтожили железоделательные заводы, оружейные мастерские, мельницы, лесоразработки. Подобные рейды практиковались и в 1720 г., даже под стенами самого Стокгольма. Опустошения, произведенные русскими на восточном побережье Швеции, заставили королеву Ульрику-Элеонору пойти на возобновление переговоров о мире. За заслуги, проявленную отвагу и бесстрашие Ласси был поощрен производством в чин генерал-лейтенанта.

С 1723 г. по 1725 г. он состоял членом Военной коллегии. После смерти Петра I в 1727 г. Ласси исполнял военное и вместе дипломатическое дело: он был отправлен с корпусом войск к границам Курляндии, чтобы не допустить Морица Саксонского утвердиться в герцогстве и вместе с тем чтобы не дать и полякам слишком проявлять там свое влияние. Ласси действовал энергично и довольно ловко и выполнил возложенное на него поручение. С 1730 г. он рижский генерал-губернатор.

При Анне Иоанновне Ласси получил полную самостоятельность в действиях на поле боя и, как следствие, проявил свои дарования в полной мере. Именно она впоследствии в 1736 г. произвела полководца в генерал-фельдмаршалы, отметив таким образом его заслуги в войне за польское наследство (1733–1735). Он проявил себя как тонкий дипломат, который особенно умело подготавливал такие военные предприятия, которые были связаны с трудностями передвижения и продовольственного снабжения армии в диких, малонаселенных местах.

П. П. Ласси. Гравюра XVIII в.

Летом 1733 г. ему было предписано вступить во главе 16-тысячного отряда в пределы Польши для поддержки Августа III против Станислава Лещинского. Июль он потратил на окончательное устройство продовольственной части, сбор лошадей, амуниции и т. п. Ласси предстояло выйти из большого затруднения: пройти через страну, не вооружив мирного населения против России. К тому же русское правительство увеличило эту трудность, предписав Ласси за все платить русскими деньгами; когда же поляки отказались их принимать, повелело все брать силой, уплачивая русской монетой.

При приближении армии Ласси польские паны оставляли свои поместья и бежали к Варшаве. Крестьянство оставалось, и главнокомандующему удавалось настолько сдерживать порядок в войске, что население не страдало от него. Вскоре после начала кампании к нему стали прибывать польские вельможи, сторонники России, за поддержкой и покровительством.

Это было кстати, так как армия находилась в трудном положении. Ее движение было медленно и тяжко. Армию связывала распутица, а разлившиеся реки и леса были едва проходимы. Ласси их преодолел и, ведя сношения с пророссийски настроенными магнатами, верно, хотя и медленно, щадя солдат, двигался к Гродно. Обо всех своих действиях он докладывал Кабинету министров. Однако из-за плохих дорог, непогоды донесения достаточно часто задерживались. Кабинет министров счел выходом из положения переправлять донесения Ласси через посла в Польше К. Г. Левенвольде, предписав рапортовать ему «по часту».

14 сентября Ласси приблизился к Варшаве. 22 сентября в урочище Грохове под защитой русских штыков был собран сейм, который выбрал королем Польши Фридриха-Августа, курфюрста Саксонского. 93 пушечных выстрела из русских орудий возвестили об этом избрании Варшаве. 24 сентября Ласси рапортовал Кабинету о взятии варшавского пригорода Праги и избрании короля. Не вся Польша, однако, признала его, и прежде всего Варшава, которая была в руках сторонников Лещинского. Переправив войска у Сохотина, Ласси заставил неприятеля отступить к Кракову и 5 октября занял своими отрядами столицу и ее окрестности.

Враг был сокрушен, но у Ласси хлопот и забот не убавилось. Все его распоряжения и предприятия задерживались и портились вмешательством Левенвольде. Особенно страдали от этого нижние чины. Армия слабела и расстраивалась. Вдобавок и Кабинет прислал указ от 30 октября поспешить с окончанием польской кампании, чаще обо всем доносить и действовать согласно рескриптам, посланным Левенвольде.

Лещинский с 20-тысячным войском засел в Данциге, поэтому боевые действия зимой — весной следующего года переместились к этой крепости. Ласси, сдавший главное командование Б.-Х. Миниху, успешно обеспечивал тыл армии, которая после четырех месяцев осады заставила Данциг капитулировать. Во время штурма Данцига обнаружилось громадное влияние Ласси на солдат. В штурмующей колонне все офицеры оказались перебитыми, и она остановилась под убийственным огнем неприятеля. Миних приказал отступать, но ему никто не повиновался. Только личное появление Ласси и его уговоры подействовали, и солдаты отступили в порядке.

Осада Данцига. 1734 г.

«Опытный, неустрашимый полководец, — так характеризовал Ласси историк Д. Н. Бантыш-Каменский, — отличался быстротой своей на ратном поле, с просвещенным умом соединял доброе сердце, возвышенные чувства…»

В 1735 г. Ласси во главе войск был послан к Рейну на помощь австрийской армии принца Евгения Савойского, воевавшего с французами. Ввиду заключения мира русские к концу года возвратились на зимние квартиры в Моравию. По пути из Вены в феврале 1736 г. Петр Петрович получил через курьера фельдмаршальский жезл, а с ним предписание императрицы немедленно двигаться к Азову: военачальник потребовался на театре русско-турецкой войны 1735–1739 гг. Анна Иоанновна стремилась уничтожить унизительный для России Прутский договор.

Ласси овладел Азовом 20 июля 1736 г., при этом полководец получил ранение. Наградой стал ему орден Св. Андрея Первозванного. Но основное его участие в войне пришлось на следующие два года. Дважды в 1737 и 1738 гг. вверенные ему войска успешно воевали в Крыму. И в обоих случаях полководец проявлял склонность к нестандартной тактике. Хан ожидал его на Перекопе, но Ласси предпринял обходной маневр по Арабатской стрелке. Глубокий заход русских в тыл навел на татар ужас, их армия рассеялась, и Ласси смог занять весь полуостров.

Но недостаток в продовольствии и угроза оказаться запертым в Крыму вынудили его отойти в Северную Таврию.

Осада Азова. 1736 г.

В 1738 г. Ласси тоже пользовался обходными маневрами, введя войска в Крым через Сиваш и заставив капитулировать гарнизон Перекопской крепости. Но по тем же причинам — снабжение и угроза с тыла — русские удержать полуостров не смогли. Видя страдания войск в крымских походах, Петр Петрович испросил разрешения больше их не предпринимать, пока армия в целом, включая ее тыловые структуры, не будет готова для действий на этом театре.

На турецком театре военных действий основными фигурами во главе армии были Ласси и Миних. Разительно отличается стиль поведения полководцев: Миних всегда старался быть на виду, получал первые роли, а Ласси оставался в тени. Тем не менее сравнение полководческих навыков всегда выходило в пользу Ласси. Заслуги Петра Петровича замолчать было невозможно, и в 1740 г. он получил графский титул, а по окончании военных действий вернулся на пост лифляндского губернатора.

Однако уже в июле 1741 г. Швеция, отказавшись признать императорский титул младенца Ивана Антоновича (Ивана VI), объявила войну России. Русским главнокомандующим стал фельдмаршал Ласси. Не прошло и двух недель после объявления войны, как он наголову разбил корпус генерала Врангеля под Вильманстрандом. 26 августа 1742 г. фельдмаршал отрезал отступление армии противника под Гельсингфорсом, заставив ее капитулировать.

Ключи от Азова паша Мустафа Ага вручает Ласси. Фрагмент немецкой гравюры 1740 г.

Шведская война своей успешностью во многом обязана Ласси — его энергии, распорядительности и заботливости о войске. Ведя войну, он показал себя верным и умным учеником Петра Великого. Дисциплиной в войсках и умением ладить с населением он приобрел в Финляндии многих доброжелателей и сторонников России.

Войной со Швецией закончилась боевая деятельность Ласси, но он продолжал быть видным военным деятелем, и к нему обращались за советами при осложнении внешних дел. 27 июля он был назначен командующим войсками в Лифляндии.

Мнение военного историка А. А. Керсновского о Ласси: «Это — благородная солдатская фигура, старый честный и храбрый воин, всегда стоявший в стороне от придворных интриг, живший интересами армии и нуждами своих подчиненных»

По окончании войны императрица прислала за Ласси собственную яхту, чтобы заслуженный полководец мог торжественно прибыть из Финляндии в Санкт-Петербург, пожаловала осыпанные бриллиантами шпагу и табакерку, повысила размер ежегодного денежного содержания. Елизавета Петровна убедилась в абсолютной верности Ласси. А ведь сразу после дворцового переворота, в результате которого она взошла на престол, были определенные сомнения, станет ли «иноземец» поддерживать ее.

Литография «Битва под Нарвой»

Рассказывают, что, когда фельдмаршала разбудили среди ночи и потребовали ответить, на чьей стороне он стоит, к какой партии принадлежит, Петр Петрович продемонстрировал незаурядный ум и выдержку. Он дал простой и ясный, по-солдатски лаконичный и потому беспроигрышный ответ: «К ныне царствующей». И тем сохранил свое положение.

По словам генерала Д. Ф. Масловского, «он был бессменным часовым на страже действительных нужд осиротевшей русской армии, заброшенной во все время владычества Бирона и Миниха… Этой армии он отдал пятьдесят лет своей жизни и, умирая, мог сказать, что вся его жизнь была дана «на потребу воинскую» его второй родины».

Суржик Д. В.,

Институт всеобщей истории РАН.

 

Миних Христофор Антонович

Сражения и победы

Снискал себе славу непобедимого фельдмаршала, продолжателя дела Петра Великого. Под его командованием русская армия впервые вторглась в Крым и взяла столицу ханства Бахчисарай. Именно он положил начало победоносных войн России с Портой, открыв новую страницу русской боевой славы.

Наиболее активный военачальник в период правления Анны Иоанновны, государственный деятель, инженер.

Христофор Антонович Миних, он же граф Бурхард Кристоф фон Мюнних, хотя и имел иностранное происхождение, по праву стал выдающимся военным и государственным деятелем России. Народная мудрость гласит: «Что русскому хорошо, то немцу смерть!» Однако многие немцы, посвятившие свою жизнь России, доказали, что это далеко не бесспорное утверждение. Среди них — Христофор Антонович Миних.

Родился будущий знаменитый российский полководец в Ольденбурге — датском владении в Германии. Его отец дал сыну прекрасное образование, с юных лет готовил его в инженеры.

В 1701–1716 гг. молодой Миних состоял на гессен-дармштадтской и гессен-кассельской службе, прошел путь от капитана до полковника, воевал против французов в Италии и Нидерландах, побывал во французском плену, по возвращении в Германию занимался строительством шлюза и канала в Гессен-Касселе. В поисках новых перспектив он послал свой трактат о фортификации Петру I, которого привлекли способности немецкого инженера, и получил приглашение в Россию. В феврале 1721 г. началась его удивительная карьера на русской земле.

Немецкая точность, необыкновенная трудоспособность, честолюбие и целеустремленность — все было поставлено на службу петровской России, которая семимильными шагами догоняла в своем развитии Европу. В 1720 г. Миних получил предложение занять в России должность генерал-инженера. Прибыв туда в 1721-м, он письменно обязался служить 5–6 лет, наблюдая за инженерными работами на балтийском побережье.

А Миних, в свою очередь, разглядел в России огромные перспективы развития.

Важнейшим делом Миниха в последние годы жизни Петра I и после его кончины стало строительство Ладожского канала. В 1727 г. инженера назначают главным директором над фортификационными работами. Годом позже он получает титул графа и должность генерал-губернатора Петербурга, Ингерманландии, Карелии и Финляндии. Один за другим раскрываются его таланты: он ведет интенсивное строительство в Петербурге, Выборге и Кронштадте, показывает себя деятельным, настойчивым и распорядительным администратором с весьма основательными знаниями в фортификации, гидротехнике и военном деле.

«Я вижу, что вы достойный человек!»

Петр I о Минихе

Польза его для России бесспорна: окончание работ на Ладожском канале обеспечила безопасное плавание в обход бурного Ладожского озера, что имело чрезвычайно большое значение для экономики города, поскольку соединяло его с центральными губерниями России и значительно расширяло товарооборот порта. Благодаря усилиям Миниха начинается регулярное морское сообщение новой российской столицы с Европой, завершается строительство здания 12 коллегий и постройка каменных бастионов Петропавловской крепости.

Петр I высоко оценил инженерный талант Христофора Миниха, заявив в Сенате: «Я нашел человека, который мне окончит Ладожский канал. Еще в службе у меня не было такого иностранца, который бы так умел приводить в исполнение великие планы, как Миних! Вы должны все делать по его желанию!»

Зенитом карьеры Миниха стало десятилетнее правление Анны Иоанновны. С ее воцарением он был назначен президентом Военной коллегии и генерал-фельдцейхмейстером, а в 1732 г. получил чин генерал-фельдмаршала. За год до этого Миних стал председателем комиссии, имевшей целью упорядочить состояние войска и изыскать меры к содержанию последнего без особого отягощения народа. Он начертал новый порядок для гвардии, полевых и гарнизонных полков, образовал два новых гвардейских полка (Измайловский и конной гвардии), ввел кирасиров, отделил инженерную часть от артиллерийской, учредил сухопутный кадетский корпус, принял меры к более правильному обмундированию и вооружению войск, устроил двадцать полков украинской милиции из дворян-однодворцев бывших Белгородского и Севского разрядов.

Во время борьбы за польский престол в 1734 г. Миних командует войсками, действующими в Польше, и в самый разгар военных действий берет г. Данциг. После окончания войны за польское наследство Россия начала в 1735 г. новую войну — с Османской империей. Унизительный Прутский мир 1711 г., по которому Петр I лишился Азова, Тамани, с таким трудом построенного Азовского флота, очень болезненно воспринимался в России. О нем не забывали ни при Петре I, ни при Анне. Командование армией было поручено фельдмаршалу Миниху.

Начиная войну с турками, он составил план, по которому армии предстояло воевать 4 года, занять Северное Причерноморье, Крым, Молдавию, Валахию и в 1739 г. войти в Константинополь. Этому грандиозному плану не суждено было осуществиться, хотя поначалу дела у русской армии пошли неплохо. Донская армия Ласси без труда взяла Азов, а 22 мая 1736 г. произошло историческое событие — впервые русские войска вступили в Крым. Надо сказать, что этому факту предшествовали столетия крымских набегов на Русь. Десятки русских городов были разграблены и преданы огню, сотни тысяч русских пленных были уведены татарами и проданы в рабство. Теперь настало время обезопасить Крым. С огнем и мечом прошли русские войска по Крыму в 1736 г. Татары, не в состоянии воспротивиться нашествию регулярной армии, бежали в горы. Успешно развивались военные действия западнее Крыма. Летом 1737 г. русские войска взяли крупную турецкую крепость Очаков. Но быстрого движения на Стамбул не получилось. Эта задача была трудновыполнимой: военную мощь турок еще не удалось сломать. Под угрозой того, что русские войска могут оказаться запертыми, их пришлось вывести с полуострова.

Портрет Б. Х. Миниха. Гравюра. 1844 г.

Летом 1739 г. Миних возобновил наступление. В начале июня 1739 г. он перешел Днепр, а 15 августа был уже за Днестром. Для отражения наступления русской армии главнокомандующий турецкой армией Вели-паша сосредоточил на позициях при Ставучанах все войска, которые мог собрать в регионе, включая хотинский гарнизон. Армия достигала размера в 70–90 тысяч человек в составе: 15–20 тысяч янычар, 8-20 тысяч спахов и сербеджей, 7 тысяч липканов и 40–50 тысяч крымских татар. Артиллерия армии состояла из 70 орудий. Русская армия насчитывала 61 тысячу человек при 250 орудиях, включая 85 полевых. В самом сражении «при ружье в строю» участвовало 48 тысяч человек.

Ожидая подхода армии графа Миниха, Вели-паша отправил татар в тыл русской армии, стараясь окружить войска противника. Турецкую кавалерию главнокомандующий разместил на флангах своей армии. Таким образом, для обороны основных позиций, растянутых на пять верст, Вели-паша оставил около 20 тысяч человек. Для обеспечения наилучшей обороны паша сконцентрировался на обороне западной части своих позиций, непосредственно прикрывавших дорогу на Хотин. Для организации обороны турки на этом направлении построили 11 батарей, вооруженных 60 мортирами и пушками, и соорудили тройную линию окопов. Окопы правым флангом примыкали к деревне Недобоевцы и имели протяженность в 3 версты. Последние работы на окопах производились в ночь на 28 августа, когда в район уже вышла русская армия. В результате левый участок окопов протяженностью в 2 версты вообще не был занят турецкими войсками.

Осада Очакова. 1737 г. Гравюра XVIII века

Русская армия вечером 27 августа вышла к реке Шуланец, где встала лагерем. Произведя разведку, граф Миних убедился, что его армия плотно окружена. В тылу и с флангов русских окружали крымские татары и турецкая конница. Впереди Миних имел 20 тысяч турецкой пехоты, которая «в гористых местах, которые и без того собой весьма крепки и авантажны, положением весьма сильно ошанцевалась (окопались)». Но одновременно фельдмаршал отметил, что «неприятель пред своим правым крылом, против коего наша армия стояла, работу ретраншаментов и батарей продолжал, а левое крыло, которое, хотя и на авантажном месте (опасном для прорыва), однако, не ошанцовано было».

Взвесив сложившуюся ситуацию, осознавая неудачное расположение своего лагеря, который подвергался артиллерийскому обстрелу и нападениям конных отрядов противника, нехватку дров и фуража, невозможность обходного маневра, граф Миних «взял резолюцию 17-го числа на неприятеля в его лагерь напасть», сконцентрировав удар по левому флангу противника. Этому способствовало и настроение войск, которые по признанию графа, «показывали почти неслыханную к баталии охоту и весьма желали, чтобы к неприятелю как наискорее приблизиться». По составленному плану сражения часть армии должна была произвести отвлекающий маневр на правом фланге противника, а остальная армия нанести главный удар по левому флангу. Для отвлекающего маневра был назначен отряд генерал-лейтенанта Густава Бирона в составе гвардии, двух драгунских, трех пехотных полков и некоторого числа иррегулярных войск, общей численностью в 9 тысяч человек, при четырех гаубицах и 30 пушках.

Рано утром, 28 августа, отряд Густава Бирона, изображая авангард всей армии, переправился через речку и встал на небольшой высоте в двух верстах от позиций противника. После этого завязалась артиллерийская дуэль, которая продолжалась до полудня, но была малоэффективна. В полдень фельдмаршал Миних приказал всей армии повернуть вправо и выдвинуться к месту слияния реки Шуланец и ручья, впадавшего около деревни Долина. Отряд генерала Густава Бирона развернулся и переправился обратно через реку, заняв свои места в боевом порядке армии. Такие маневры Вели-паша принял за отступление русских и даже послал в Хотин известие о победе. Скоро турки осознали свою ошибку и начали переброску войск на левый фланг, где начали возведение новых батарей. Генж-Али-паша и Колчак-паша пытались конницей атаковать армию противника на переправе, где русским приходилось подниматься на невысокий, но крутой берег.

Победа при Ставучанах. 1739 г.

После переправы русская армия построилась в одно каре, внутри которого был весь обоз, и медленно двинулась на противника. В пятом часу дня, когда армия проходила возле Ставучан, турки пошли в решительную атаку. С фронта атаковали 12–13 тысяч янычар, с правого фланга — турецкая конница. Русская армия остановилась и, огородившись рогатками, открыла ружейный и артиллерийский огонь. Турецкая конница, не выдержав огня, развернулась и ушла обратно за Ставучанский ручей. Из янычар только около 3 тысяч человек достигли рогаток, но, не имея успеха, обратились в бегство. Опасаясь за свой обоз, Миних решил отказаться от преследования противника. Под впечатлением от провала атаки турецкие войска, занимавшие позиции, подожгли свой лагерь и спешно ушли в сторону Хотина. На поле осталась только кавалерия и крымские татары, которые еще пытались атаковать противника.

В 7 часов вечера русская армия достигла турецких позиций и заняла лагерь противника. Тут Генж-Али-паша попытался сделать последнюю попытку атаковать русских. Но огонь двух артиллерийских бригад расстроил турецкую кавалерию, так и не успевшую вступить в бой. После этого вся турецкая армия обратилась в бегство, преследуемая русскими войсками. Разгром был полный, турецкая армия была рассеяна. Большая часть турок, включая и хотинский гарнизон, под командой Вели-паши и Генж-Али-паши ушли к Бендерам, часть ушла к Пруту, а татары — в Буджак. Победителям достались 19 медных пушек, 4 мортиры, знамена, множество снарядов.

Русские потери составили: убитыми 13 человек, включая одного полковника Донского войска, и 54 ранеными, включая 6 офицеров. Причинами столь малых потерь граф Миних называл храбрость российских солдат и артиллерийский и траншейный огонь, которому они обучены.

Потери османской армии составили более тысячи человек убитыми, которых они оставили на поле боя. Следствием этой победы стала капитуляция Хотина. 30 августа комендант Колчак-паша сдал город по первому требованию графа Миниха.

Умеренный в личной жизни, он часто оказывался излишне строг и далее беспощаден с другими, подчиненными ему людьми. Однако ввиду его прямоты, справедливости и личной храбрости популярность генерал-фельдмаршала Б. X. Миниха в армии всегда оставалась высокой. Особенно среди нижних чинов, о которых он рачительно пекся. Солдаты называли полководца «соколом»

Шитов А. В.

Несмотря на победу русской армии под Ставучанами и занятие крепости Хотин, в 1739 г. война завершилась при содействии французской дипломатии не столь выгодным для России Белградским миром. По этому миру она возвращала Турции все свои завоевания. Однако значение этой войны велико — дорога к Черному морю российской армии была теперь известна. Следующее поколение русских солдат и полководцев при Екатерине II быстро двинется по ней.

Крепость Хотин

Следует отметить, что историки неоднозначно оценивают деятельность Миниха на военном поприще. В вину ему ставится и отсутствие военного гения, и нежелание жалеть солдат, и чрезмерное честолюбие, и грубость. Однако, как бы о нем не говорили, он добивался успеха во всех военных предприятиях, а в битве при Ставучанах проявил подлинное тактическое мастерство и одержал блистательную победу. Причины же многочисленных потерь раскрываются отчасти в его письме: «В Данциге было тридцать тысяч вооруженных войск, я же не располагал и двадцатью тысячами, чтобы вести осаду, а между тем линия окружения крепости простиралась на девять немецких миль» (1 немецкая миля приблизительно равна 8 километрам).

Было бы большой ошибкой представлять Миниха грубым солдафоном. Оставшиеся после него письма свидетельствуют об изощренности ума автора, его умении красиво выражаться. Вот что пишет о нем англичанка леди Рондо своей корреспондентке в 1735 г.: «Вы говорите, что представляете его стариком, облику которого присуща вся грубость побывавшего в переделках солдата… У него красивое лицо, очень белая кожа, он высок и строен, и все его движения мягки и изящны. Он хорошо танцует, от всех его поступков веет молодостью, с дамами он ведет себя как один из самых галантных кавалеров этого двора и, находясь среди представительниц нашего пола, излучает веселость и нежность».

Деревня Пелым

В 1740 г. Миних попытался возглавить правительство Анны Леопольдовны, получив пост первого министра по военным, гражданским и дипломатическим делам. Однако вскоре в результате интриг Остермана Миних вынужден был уйти в отставку, а в 1741 г., с воцарением Елизаветы Петровны, был предан суду и приговорен к смертной казни по целой серии ложных обвинений: в государственной измене, в пособничестве Бирону, в мздоимстве и казнокрадстве.

Председательствовал на суде князь Никита Трубецкой, который попытался обвинить Миниха, но тот с горечью заметил ему: «Пред судом Всевышнего мое оправдание будет лучше принято, чем перед вашим судом!»

Среди всех осужденных на казнь один Миних сохранил, как свидетельствует история, мужество и бодрость, разговаривал с сопровождавшими его офицерами, вспоминал о войне и привычной для военного человека готовности к смерти. Всходя на эшафот, он был тщательно выбрит, на плечах смертника красовался фельдмаршальский красный плащ. Узнав, что смертная казнь заменена ссылкой, немец встретил новость без малейших эмоций и также бодро спустился с эшафота, как на него и взошел.

В ссылке, в деревне Пелым, Миних провел 20 долгих лет. Не сдаваясь годам, он занимался физическим и умственным трудом, выращивал овощи, обучал детей, сочинял разные инженерные и военные проекты (остававшиеся, впрочем, без всякого применения), время от времени направлял в столицу предложения назначить его сибирским губернатором.

После двадцатилетнего изгнания Миних вновь возвратился в Петербург в начале 1762 г. по указу Петра III. В мае фельдмаршалу исполнилось 79 лет, но он был полон сил и творческих планов. В том же месяце Петр III назначил его членом Императорского совета, но Миних попросил для себя еще две должности: сибирского губернатора и главного директора Ладожского канала. Сибирью он собирался управлять, не выезжая из Петербурга.

Указом 9 июня 1762 г. император удовлетворил оба желания деятельного и честолюбивого старца, поручив ему заодно заведование Кронштадтским каналом.

М. О. Микешин, И. Н. Шредер. Памятник «Тысячелетие России». 1862 г. Фрагмент

Но в том же месяце произошел новый переворот, Петр III был свергнут с престола и вскоре убит. Миних сохранял верность императору до последних часов его царствования и пытался подсказать ему пути к спасению. Но Екатерина II со свойственным ей благоразумием не стала преследовать бывших сторонников своего несчастного супруга. Она подчеркнуто доброжелательно относилась к «патриарху с волосами, белыми как снег» и «самому старшему фельдмаршалу в Европе», как Миних сам себя именовал в письмах к императрице. Он был оставлен в должности главного директора Ладожского и Кронштадтского каналов, а кроме того, ему было поручено завершить строительство Балтийского порта. Миних трудился до последних месяцев своей жизни, руководил строительством и ремонтом вверенных ему гидротехнических сооружений, посылал императрице предложения по вопросам государственной политики. В канун 85-летия он, наконец, попросил об отставке. Государыня отказала, заявив, что второго Миниха у нее нет. Но дни фельдмаршала были уже сочтены, вскоре он скончался.

После него остались труды, посвященные устройству России, ставшей для него всем: местом жизни и деятельности, воплощением планов и мечтаний, ареной взлетов и падений. Один из них — «Очерк управления Российской империи», или «Очерк, дающий понятие об образе правления Российской империи», создан в конце жизни автора. В декабре 1763 г. академик Г.-Ф. Миллер в одном из своих писем сообщал: «Императрице угодно было назначить меня помогать генерал-фельдмаршалу Миниху писать его мемуары. Это будет очень любопытный труд. Как ни стар фельдмаршал, однако у него прекрасная память и по-французски он пишет очень изящно. Мне остается только исправлять даты» (Миних Б.-Х. Записки фельдмаршала. СПб., 1874. С. XVI.). Следовательно, Екатерина II знала о работе Миниха и была в ней заинтересована. Из других источников известно, что в 1763 г. один из вариантов «Очерка…» был уже завершен и послан автором на отзыв историку А.-Ф. Бюшингу. Более точных сведений о времени создания мемуаров не обнаружено, но, по всей видимости, они были написаны в 1763–1764 гг.

Сорок шесть лет граф Бурхард Кристоф фон Мюнних честно служил России, считая ее своей второй родиной, не уставая при этом восхищенно удивляться ее загадке и не переставая неустанно заботиться о ее развитии.

Суржик Д. В.,

Институт всеобщей истории РАН

 

Бутурлин Александр Борисович

Сражения и победы

Русский военачальник из рода Бутурлиных, граф, генерал- фельдмаршал (1756), московский градоначальник.

Бутурлин представлял собой тот тип полководца, который не стремился к громкой и быстрой победе над врагом, а действовал с помощью изматывающей стратегии.

Александр Борисович Бутурлин родился в семье гвардейского капитана. Его отец умер в 1708 г. от раны, полученной в знаменитом сражении при Лесной. В 1714 г. двадцатилетний Александр был записан солдатом в гвардию, а с 1716 по 1720 гг. обучался во вновь учрежденной морской академии, где преподавались науки, необходимые для мореплавания, фехтование и некоторые иностранные языки. В 1720 г. Бутурлин взят был Петром I в денщики, и в этом звании сопутствовал государю в походах против шведов и персов, участвовал в нескольких сражениях. Он пользовался доверием Петра, исполняя в том числе самые секретные поручения.

Статный, как отзываются о нем современники, красивый, а еще хорошо образованный, Бутурлин больше соответствовал образу придворного либо администратора, нежели полководца. Сохранилась характерная оценка его личности великим князем Павлом Петровичем: «Петр Семенович (Салтыков) поехал мир делать, и мира не сделал, — а этот теперь, конечно, ни мира, ни войны не сделает».

Мужественный вид Бутурлина, красотой превосходившего всех товарищей, его достоинства и благочестивость позволили ему достаточно легко стать фаворитом при Екатерине I, которая пожаловала Бутурлина в гоф-юнкеры, а затем и в камер-юнкеры. Цесаревна Елизавета, камергером которой он был, познакомила Александра Борисовича Бутурлина с Петром II. 1 января 1728 года Бутурлин стал действительным камергером и кавалером ордена Св. Александра Невского, а 10 февраля — генерал-майором и унтер-лейтенантом кавалергардов.

Князья Долгоруковы, видя в Бутурлине соперника и опасаясь его быстрого возвышения, постарались удалить царского фаворита от двора, что им в итоге и удалось. Александр Борисович был отправлен в Украинскую армию, действовавшую против крымских татар. С воцарением Анны Иоанновны Бутурлин как зять одного из князей Голицыных, находившихся в оппозиции к императрице, занимал второстепенные должности. В 1731–1733 гг. он находился в войсках на персидской границе, в 1735–1740 гг. был смоленским губернатором. В этой должности принимал меры к удержанию русских крестьян пограничных областей от переселения в Польшу и Литву и возвращению беглых. В 1738 г. был послан в армию фельдмаршала Миниха, участвовавшую в русско-турецкой войне. В короткое правление малолетнего Иоанна VI занимал должность генерал-кригскомиссара — главного интенданта армии.

При восшествии на престол Елизаветы Петровны Бутурлин приводил к присяге украинское чиновничество, военных, казацкую старшину и духовенство. Елизавета, помня своего камергера и фаворита, назначила его главнокомандующим в Малороссии, а в день своей коронации произвела в генерал-аншефы. С этого времени Бутурлин вновь стал делать быструю карьеру. В ходе русско-шведской войны он командовал войсками в Лифляндии, Эстляндии и Великих Луках. С марта 1742 г. Александр Борисович Бутурлин — сенатор и московский губернатор, хотя большую часть времени проживал в Санкт-Петербурге. В последующие годы императрица по-прежнему осыпала Бутурлина своими милостями: в 1747 г. он стал генерал-адъютантом, в 1749-м — подполковником лейб-гвардии Преображенского полка, в 1751-м — кавалером ордена Св. Андрея Первозванного, в 1756-м — членом конференции при высочайшем дворе. 5 сентября 1756 г. Бутурлин получил чин генерал-фельдмаршала. Никогда до этого он не командовал крупными воинскими соединениями на театрах военных действий.

7 февраля 1760 г. императрица возвела Александра Борисовича Бутурлина в графское достоинство Российской империи, а в сентябре назначила главнокомандующим русской армией, действовавшей против Пруссии.

Бутурлину выпало заняться как раз тем, что он лучше всего умел, — наведением порядка. Пришлось прежде всего решить вопрос о зимовке армии, так как кампания этого года была уже кончена: конференция хотела, чтобы армия осталась на зимовку у Одера или, по крайней мере, в Померании, но Бутурлин видел, что это невозможно, так как нельзя было достать провианта на всю армию в этой разоренной стране. Поэтому он оставил в Померании корпус легких войск графа Тотлебена, а с остальной армией двинулся к Висле и расположился на зимние квартиры между Диршау и Торном. Во время зимовки Бутурлин заботливо подготовлял армию к кампании будущего года, которая, по мнению конференции, должна была быть решающей. Главнокомандующий прежде всего усилил расшатанную дисциплину, отменил отпуска генералов и офицеров, чье постоянное отсутствие при войсках сильно отражалось на личном составе армии, заботился о сохранении здоровья солдат и о возможно более гигиеничном их помещении и довольстве. Кроме того, ему пришлось произвести ремонт и реорганизацию обозов и конного состава: обоз был сделан более подвижным, почти весь конный состав его был заменен новым, регулярная конница и артиллерия были пополнены лошадьми. Словом, Бутурлин показал себя в эту зиму весьма способным администратором, что и было засвидетельствовано конференцией в докладе императрице в конце 1760 г.

Центральная Европа в эпоху Семилетней войны 1756–1763 гг. Бескровный Л. Г. Атлас карт и схем по русской военной истории. М., 1946

3 мая 1761 г. Бутурлин получил приказание, отделив самостоятельный корпус войск для осады Кольберга, с главными силами идти в Силезию на соединение с австрийцами, напасть на пруссаков, окончательно разбить короля и окончить этим изнурительную для России войну.

Австрийский полководец, барон Лаудон, к тому времени знаменитый уже многими победами над войсками Пруссии, предложил Бутурлину переправиться через Одер при Лейбусе и соединиться с ним у подошвы горы. Армия Бутурлина выдвинулась на соединение с австрийцами только 1 августа. У Никольштата прусские войска напали на прикрывавшие русскую армию казацкие отряды и кавалерию — австрийцы поспешили на помощь союзникам, но были опрокинуты, а потери наших войск были ощутимы. Бутурлин и Лаудон при личной встрече изъявили знаки дружества, хотя отношения между ними были натянутыми. Лаудон был недоволен медлительностью фельдмаршала, который, со своей стороны, досадовал на Лаудона, что он подвергнул россиян неприятельскому огню, допустив сосредоточение в опасной близости прусских дивизий. Для дальнейшего развития кампании Бутурлин настоятельно требовал, чтобы австрийцы оставили горы. Армии объединились у Лигница, что теперь уже представляло серьезную угрозу войскам Фридриха Великого. Однако взаимное недоверие союзников, проволочки при определении стратегии дали прусской армии время укрепить позиции для защиты Швейдница, между Бунцельвицем и Цешеном.

Суть проволочки в принятии решения о дальнейших действиях состояла в том, что Лаудон предлагал, пользуясь численным превосходством соединенных армий, напасть на прусские укрепления. Бутурлин же, небезосновательно опасаясь больших потерь в русской армии и сомневаясь в помощи австрийцев, отстаивал мнение об окружении противника и взятии его измором: «не следует сбивать пруссаков с поста, который вскоре принуждены они будут оставить по недостатку жизненных припасов… надлежит только теснить неприятеля со всех сторон, не теряя напрасно людей, для одержания победы над ним». Лаудон, жаждавший покорить Силезию, не раз являлся в ставку Бутурлина, убеждая его в потребности напасть на пруссаков, воспользовавшись удобным для этого временем, но тем не менее самостоятельных действий не предпринимал. Русский фельдмаршал же необходимости в этом по-прежнему не видел: «Если пруссаки нападут на австрийскую армию, — говорил он, — то я прикажу, в защиту оной, отрядить корпус». Упорство фельдмаршала до того огорчило Лаудона, что он занемог желчной коликой и, получив облегчение, имел неосторожность начертать план военным действиям россиян, что только усилило холодность в отношениях военачальников.

Войска простояли в бездействии целый месяц, продовольствие подходило к концу, и 13 сентября Бутурлин отступил от Бунцельвице, оставив в поддержку Лаудона двадцатитысячный корпус Чернышева. Бутурлин перешел у Штенау Одер с целью взять Глогау, а оттуда идти в Померанию, на помощь к Румянцеву. Но и это предприятие оказалось неисполнимым: пруссаки, действуя на тыл русской армии, прерывали сообщения с Познанью и корпусом Румянцева.

Тогда штаб Бутурлина принял новый план: отвлечь пруссаков от Силезии и Саксонии, прикрыв собою вместе с тем австрийскую армию, и таким образом дать последней возможность овладеть всей Силезией. С этою целью Бутурлин начал маневрировать у нижнего Одера и двинулся к Регенсвальде, но обеспечить продовольствие армии в середине октября оказалось невозможным, и фельдмаршал решил из Регенсвальде отправиться на зимовку к Висле, оставляя для обеспечения отхода армии и прикрытия Познанской области небольшой корпус князя Волконского на Варте.

Семилетняя война фактически была мировой: в ней приняли участие все великие державы

Таким образом, фельдмаршал Бутурлин активных действий за всю кампанию не предпринимал, суть его стратегии заключалась в маневрировании, поиске слабых мест противника, но недостаток опыта руководства большими соединениями войск, недоверие к союзникам, а может быть, и преклонный возраст главнокомандующего значимого результата не принесли. Успешно действовали только Румянцев, взявший в декабре Кольберг, и Чернышев, вместе с австрийцами взявший Швейдниц. Эти генералы действовали независимо от Бутурлина, однако следует отметить, что маневры основной армии отвлекали внимание и часть сил противника. Результаты могли быть много лучшими, но и цена успеха была бы высока, а для русского фельдмаршала жизни русских солдат значили много.

Конференция была раздражена неуспехом, на Бутурлина посыпались нападки и обвинения. 18 декабря он был отозван в Петербург и сдал командование Фермору. Бутурлин представлял собой тот тип полководца, который не стремился к громкой и быстрой победе над врагом, а действовал с помощью изматывающей стратегии. В целом, в Семилетней войне это приносило русским определенные плоды и рано или поздно привело бы Фридриха II к окончательному поражению. Однако выход России из войны был предрешен смертью Елизаветы I.

Вид Красной площади, 1783 г. Ф. Гильфердинг. Бутурлин дважды был московским градоначальником

По дороге в Петербург А. Б. Бутурлин получил известие, что императрица скончалась, а вместе с этим известием и милостивый рескрипт нового императора, который, из расположения к прусскому королю, оправдал все его действия, сняв обвинения.

По прибытии в Петербург Бутурлин был снова назначен генерал-губернатором Москвы. На этом же посту его оставила и вступившая вскоре за тем на престол императрица Екатерина II, относившаяся с большим уважением к престарелому фельдмаршалу и вскоре же по восшествии на престол пожаловавшая ему грамоту, с прописанием всей его службы и наград, и шпагу, осыпанную бриллиантами.

Бутурлин скончался в Москве 30 августа 1767 года, погребен в Петербурге в Александро-Невской лавре. Эпитафия ему гласит: «Зерцало непоколебимый веры и многоименитыя добродетели».

Суржик Д. В.,

Институт всеобщей истории РАН

 

Кейт Яков Виллимович

Сражения и победы

Его имя при Анне Иоанновне (1730–1740) и Елизавете Петровне (1741–1761) гремело на всю Российскую империю. Однако в отечественной историографии нет не то что монографии, но и ни одной статьи, посвященной жизни и деятельности этого удивительного человека.

С 1728 по 1747 годы находился на русской службе. Был принят на службу в чине генерал-майора. Отличился под Очаковом и при Вильманштранде и взятием Аландских островов в 1741 году. Наряду с Ласси руководил русскими войсками в войне со шведами. В 1747 году вышел в отставку, поводом для которой послужила якобы обида на русское правительство, отказавшее во въезде в Россию его брату.

Король Пруссии Фридрих II Великий (1740–1786) с огромным удовольствием принял заслуженного военачальника при своем дворе и предложил ему чин генерал-фельдмаршала прусской армии. При этом фельдмаршал выговорил для себя условие не воевать против России.

Судьба этого иностранного генерала на русской императорской службе воистину трагична и загадочна. Его имя при Анне Иоанновне (1730–1740) и Елизавете Петровне (1741–1761) гремело на всю Российскую империю. Однако в отечественной историографии нет не то что монографии, но и ни одной статьи, посвященной жизни и деятельности этого удивительного человека.

Это Джеймс Френсис Эдвард Кейт, известный в России как Яков Виллимович Кейт и в Германии как Якоб фон Кейт.

Кейты — шотландский клан из старых. Кейты не прибыли с Вильгельмом Завоевателем, как некоторые, а были вписаны в феодальную систему Шотландии в 1010 году лично королем Малькольмом II Разрушителем.

С конца XII века Кейты были Маршалами Шотландии. Имеется в виду первоначальное значение слова — командующий кавалерией. В битве при Баннокберне сэр Роберт Кейт атаковал отрядом своих латников строй английских лучников и добился победы. Ужасные английские стрелы никакой роли при Баннокберне не сыграли, и Шотландия еще на 300 лет осталась независимой.

Позже, в XV веке, структура армии изменилась, но Кейты в память о прошлых заслугах получили титул графов Марешаль. За особые заслуги перед короной Кейтам был пожалован замок Данноттар. Титул графа Марешаль впервые был пожалован Сэру Уильяму Кейту в 1458 году. Сэр Уильям в Данноттаре провел серьезную реконструкцию, большую часть замка отстроив заново, а то, что оставалось деревянным — снес. В 1531 году король Яков V передал право владения Данноттаром лорд-маршалу Шотландии. Замок посещали королева Мария Стюарт (в 1562 году и в 1564-м) и король Яков VI (в 1580 году). Между 1580 и 1650 годами лорд-маршалы, владевшие крепостью, перестроили ее, превратив мрачную крепость в богатый дворец, который однако продолжали защищать неприступные скалы.

В 1651 году Данноттар был оплотом сопротивления режиму Кромвеля и местом, где были спрятаны сокровища шотландской короны. Однако, когда после восьмимесячной осады замок пал, его кладовые оказались пусты — документы короля укрыла под одеждой жительница замка, а другая женщина, делая вид, что направляется собирать морские водоросли, спустилась с утеса и спрятала драгоценные реликвии короны под полом местной церкви.

Герб шотландского клана Кейт

Сэр Уильям Кейт, 7-й граф Марешаль, за эти подвиги был заключен в Тауэр, где провел лет восемь. После Реставрации его с почестями освободили и назначили хранителем Тайной печати Шотландии. В мае 1652 года Данноттар был единственной крепостью в Шотландии, которая продолжала сохранять верность королю Карлу II и поддерживала его в борьбе с Кромвелем.

Наш герой был младшим сыном в своей семье. Он родился 11 июня 1696 года в замке Петерхед, принадлежавшем родственникам его матери графам Дугласам. Мальчик рос живым и любознательным. Его особыми увлечениями были фехтование и конная езда. Спокойная жизнь семьи закончилась со смертью королевы Анны в 1714 году. На британский трон взошел король Георг I (1714–1727) — первый представитель Ганноверской династии. Среди дворян, недовольных восшествием на трон короля-немца, ущемившего в своих правах династию Стюартов, было достаточно много шотландских дворян. К числу последних и относилась семья Кейтов.

Джордж Кейт, 10-й граф Марешаль, масонский гроссмейстер Англии и Шотландии активно выступил на стороне претендента — принца Джеймса Фрэнсиса Эдуарда Стюарта (Яков III Английский, Яков VII Шотландский), сформировав за свой счет кавалерийский эскадрон. Вместе со своими сторонниками, в число которых входил и его младший брат — Джеймс, граф присоединился к войскам графа Мара — министра по делам Шотландии, первым открыто поднявшим знамя восстания в сентябре 1715 года. Армия якобитов насчитывала до 11 000 человек. Граф Мар действовал крайне нерешительно, ожидая помощи английских дворян во главе с графом Дервентуотером и высадки союзных французских войск.

Однако английские дворяне были разбиты верными правительству войсками, а шотландцы, ведомые Маром, сошлись в сражении у Шеррифмура с частями Аргайла, сохранившего верность королю Георгу. Якобитам до этого сопутствовала удача. К началу ноября повстанцы взяли Инвернес и Перт.

Однако за это время герцог Аргайл, Джон Кэмпбелл собрал около четырех тысяч сторонников ганноверской династии, чтобы остановить движение войск Мара и не дать ему продвинуться дальше Форта.

Двухтысячный отряд во главе с Уильямом МакКинтошем из Борлума был отправлен в Эдинбург, так что в то время как Аргайл располагал свои войска в Шеррифмуре (Sheriffmuir) на склонах Охила (the Ochils slopes) около Данблэйна (Dunblane) в Пертшире (Perthshire), в армии Мара оставалось около десяти тысяч воинов.

Несмотря на численный перевес, Аргайл смог удачно расположить свои малочисленные войска на местности и приготовиться к сражению. Сам герцог возглавил части правого фланга, расположив их на возвышенности, а командование левым флангом вручил генералу Ветаму.

Центр и правый фланги якобитов возглавлялись МакДоналдом из Кланраналда (MacDonald of Clanranald), МакДоннелом из Гленгарри (MacDonnell of Glengarry) и МакЛином из Дуарта (MacLean of Duart). Они направили своих людей на отряды Ветама так неожиданно, с такой свирепостью и устроили такую резню, что остаткам правительственных войск пришлось бежать в Стирлинг, дабы оповестить королевских представителей о полном поражении.

В этой лихой атаке во главе кавалерийского эскадрона и принял участие Джеймс Кейт. Это было его боевым крещением.

Однако в это время правый фланг Аргайла стремительно спустился с возвышения и обрушился на правый фланг Мара, отбросил его на две мили и заставил отступать до местечка Аллен Уотер (Allen Water).

Несмотря на нерешенный исход сражения, хотя каждая из сторон заявила о своей победе, восстание якобитов пошло на убыль. Не получив долгожданной помощи от Франции и Испании, граф Мар, потеряв интерес к продолжению борьбы за реставрацию Стюартов, бежал во Францию, чем предал множество своих сторонников и навлек на них жесточайшие наказания.

Братья Кейт, лишенные титулов и всего имущества, были вынуждены эмигрировать во Францию. Некоторое время Джеймс Кейт служил в шотландской гвардейской роте короля Людовика XV (1715–1774), параллельно обучаясь в Парижском университете.

Однако, не дождавшись поддержки со стороны регента — герцога Филиппа Орлеанского, Кейты в 1719 году перебрались в Испанию. Джеймс Кейт был принят на службу в Ирландский полк герцога Лерма в чине полковника.

Старший брат, Джордж Кейт, смог убедить короля Филиппа V (1700–1746) поддержать дело династии Стюартов. Кардинал Альберони от имени короля Филиппа V послал на помощь сторонникам Стюартов пять тысяч солдат. Однако берегов Шотландии из-за штормов смогли достичь только триста испанцев.

Опорной базой повстанцев стал замок Эйлеан Донан, прикрывавший дорогу на Ивернесс. В замке располагался гарнизон в несколько сот якобитов, которым командовали Камерон Локсли, лорд Джордж Мюррей и граф Сифорт.

Генерал Вайтмен, командовавший королевскими англо-ганноверскими частями в Шотландии, решил атаковать противника с двух сторон. Замок должен был быть обойден со стороны моря и взят штурмом при поддержке огня кораблей военно-морского флота, а отряд Кейта у Гленсхилла подвергнуться лобовой атаке.

10 июня после трехчасового штурма с моря замок Эйлеан Доан пал. Солдаты Кейта стойко удерживали возвышенность у Гленсхилла, отражая атаки королевских войск и ожидая подхода подкреплений от кланов Среднешотландской низменности.

Все было напрасно. Восстание потерпело полное поражение. Кейты с большим трудом смогли скрыться и вернуться сначала в Париж, а затем в Италию.

Портрет Я. В. Кейта

Восемь лет Джеймс Кейт продолжает служить то испанским, то французским Бурбонам. В 1728 году, в возрасте 32 лет, Джеймс Френсис Эдвард Кейт был принят на русскую службу в звании генерал-майора. Это был чрезвычайно опытный и хладнокровный военачальник. Его отличала блестящая эрудиция и знание нескольких иностранных языков. Генерал свободно говорил на гэльском, английском, французском, итальянском, испанском, немецком и русском языках.

Его военная карьера пошла вверх при императрице Анне Иоанновне (1730–1740). С 1730 по 1733 годы граф служит в Москве, где становится одним из основателей российской масонской ложи. В 1734 году под его командование был отдан отряд из русских полков и украинских казаков, которые боролись против польских войск, присягнувших Станиславу Лещинскому на Волыни и в Подолии. За успешное командование войсками в период войны за польское наследство (1733–1735) Яков Виллимович Кейт был произведен в звание генерал-поручика. В 1735 г. Кейт находился в русском корпусе, посланном на Рейн в помощь австрийцам против французов.

Летом 1735 года началась новая русско-турецкая война. На отряд генерал-поручика Кейта будет возложена задача обороны Украины от набегов крымских татар. С поставленной задачей генерал справится блестяще.

Всю зиму 1736/37 г. шли приготовления к новому походу. Армия под начальством Миниха в 90 тыс. человек должна была идти на Очаков и Бендеры, а вторая армия под командованием Ласси в 55 тыс. человек должна была вступить в Крым.

Однако обстоятельства внесли свои коррективы в план Миниха. К маю 1737 г. ему удалось собрать под своим командованием только 60–70 тыс. человек и 62 осадных орудия.

18 июня Миних, наведя три понтонных моста через р. Южный Буг, двинулся с армией сначала к Бендерам, отвлекая тем самым турок, а затем повернул к Очакову. 29 июня русский авангард, а на следующий день и главные силы вышли к крепости. Турки явно ждали противника. В самой крепости был сосредоточен 20-тысячный гарнизон. Степь и предместья города были заранее выжжены. Оставалось только одно — немедленно идти на штурм.

События развивались стремительно. 1 июля в 6 часов утра завязалась артиллерийская дуэль, а на рассвете 2 июля русские полки пошли на штурм Очакова. Русская пехота, ведомая генерал-поручиком Кейтом, не имея фашин и штурмовых лестниц, забиралась на вал при помощи штыков, но была вынуждена отступить. Во время штурма генерал-поручик Кейт был тяжело ранен.

Тем временем от огня русской артиллерии в крепости взорвался пороховой погреб. Огромной силы взрыв разрушил множество домов, вызвал пожары. В результате взрыва погибло более 6 тыс. человек. Среди солдат гарнизона и мирного населения началась паника. Воспользовавшись замешательством противника, Миних возобновил штурм. Казаки-донцы, а за ними и гусары ворвались в крепость, пойдя на приступ теперь уже и со стороны моря. На улицах города завязались рукопашные схватки, в которых верх неизменно одерживали русские. Сераскиру ничего не оставалось, как сдаться на милость победителей. Так пал Очаков — главная твердыня Османской империи в Северном Причерноморье.

Русские войска потеряли при штурме убитыми 1055 человек, ранеными — 2842 человека.

Потери турок оказались несравненно большими: убитыми до 17 тыс. и пленными около 3500 человек. Трофеями стали 93 орудия, 18 галер.

Так как вся степь до Бендер оказалась выжженной, Миних отказался от дальнейшего похода и отступил к границам России. За подвиги под Очаковом граф производится в звание генерал-аншефа и становится кавалером ордена Святого Александра Невского.

В 1738–1739 гг. Кейт вновь организует оборону Украины от нападений татар и турок. В 1739–1741 гг. он становится управителем Малороссии (наказным гетманом украинских казаков). Несмотря на свое шотландское происхождение, Кейт активно отстаивает автономные права Украины, пытается воспрепятствовать ее ограблению. Именно тогда он посвящает в масонство ряд представителей украинской казацкой аристократии. Предположительно в 1739 году вокруг Кейта организуется первая украинская масонская ложа. С 1741 г. генерал становится гроссмейстером провинций России, Украины, Белоруссии.

17 октября 1740 г. скончалась императрица Анна Иоанновна, и в России начался правительственный кризис из-за порядка престолонаследия. Императором был провозглашен младенец — Иван VI Антонович (1740–1741 гг.), внучатый племянник покойной императрицы. Однако многие вельможи, недовольные засильем немцев, хотели видеть на престоле дочь Петра Великого — Елизавету. Пришедшая к власти в шведском рикстаге партия «шляп», сторонников Франции и противников России, посчитала, что наступил выгодный момент для ревизии статей Ништадского мирного договора 1721 г. Они действовали в соответствии с франко-шведским договором 1739 г. Франция предоставляла шведам финансовую помощь для ведения войны с Россией.

В том же 1739 г. был заключен шведско-турецкий договор о наступательном и оборонительном союзе. Таким образом, появился общий фронт враждебных России держав — Турции и Швеции.

План укреплений шведов и русских у Вильданстранда

Россия к середине 1741 г. оказалась в состоянии внешнеполитической изоляции. 27 июля 1741 г. шведский король Фредрик I Гессен-Кассельский (1720–1751 гг.) своим манифестом объявил России войну.

Шведы стремились отторгнуть Петербург и всю русскую территорию вплоть до Архангельска, включая территориальные приобретения Петра I.

Стратегический замысел генерал-фельдмаршала Левенгаупта, назначенного командующим шведской армией, свелся к тому, чтобы сосредоточить два корпуса (по 10 000 чел. каждый) на удобных позициях в лагерях: один восточнее Фридрихсгама, другой — западнее Вильманстранда и, при обострении ситуации соединив войска, дать генеральное сражение и, разбив русскую армию, идти на Санкт-Петербург.

Русские войска были сосредоточены в районе Выборга и в Ингерманландии. Общее командование было возложено на генерал-фельдмаршала П. П. Ласси. Так как он не без оснований полагал, что главный удар шведская армия будет наносить по Санкт-Петербургу, то прикрыл его со стороны Выборга корпусом под командованием генерал-аншефа Я. В. Кейта, а со стороны Красной Горки — корпусом генерал-аншефа принца Гессен-Гомбургского. С моря же столицу защищал Балтийский флот (14 линейных кораблей, 3 фрегата и 10 судов других классов), сосредоточенный у Кронштадта.

Для отражения десантов в Прибалтике было сосредоточено около 7000 человек. Всего русские войска насчитывали менее 20 тыс. чел.

К августу шведские войска были сосредоточены в двух отрядах: первый в 5000 человек под командованием генерала Будденброка находился к востоку от Фридрихсгама у Кварнеби, а второй в 3000 человек под командованием генерал-майора барона Карла Врангеля — у Мартилы западнее Вильманстранда.

Генерал-фельдмаршал Ласси, узнав о движении шведов, решил не допустить их соединения и 15 августа перешел в наступление на выборгском направлении. К 22 августа русские войска (10 000 чел.) вышли на подступы к Вильманстранду.

Ночью, 22 августа, шведы отошли к крепости. Они заняли позиции, примкнув оба фланга к бухте озера Сайма. Врангель так торопился занять эту позицию, что оставил полевую артиллерию, но взамен поставил батарею из крепостных орудий на возвышенности Кваренбакен.

23 августа русские войска атаковали противника. Первой линией русской армии в этом сражении, состоявшей из трех драгунских эскадронов, двух гренадерских, Ингерманландского, Нарвского, Астраханского и Низовского пехотных полков, командовал генерал-аншеф Кейт. Главный удар наносился по левому флангу противника где стояли финские части.

После непродолжительной перестрелки финские полки были опрокинуты и в беспорядке бросились в крепость. Увидев, что левый фланг рушится, генерал Врангель перебросил на него наиболее стойкий Вестерботтенский полк.

Затем русские войска двинулись на правый фланг неприятеля и захватили шведские орудия, установленные на Кваренбакене. Дрогнул и центр шведских войск. Драгунский полк неприятеля при этом вместо того, чтобы поддержать свою пехоту, ускакал в Вильманстранд. Так как шведы укрылись за стенами Вильманстранда и не думали сдаваться, пришлось подвергнуть крепость жесточайшей бомбардировке. Шведский комендант выбросил белый флаг, но озверевшие солдаты убили трех русских парламентеров. Бой продолжался до вечера на стенах, в казармах и на гауптвахте. К 20 часам отряд Врангеля капитулировал. Русские войска взяли в плен генерала Врангеля, 34 офицера и 1250 нижних чинов. Русским достались трофеи: 4 штандарта и 12 знамен, 13 орудий, около 2 тыс. лошадей. Потери русского отряда оказались немалыми: 525 убитых и 1738 раненых. Главный успех сражения принадлежал генералу Кейту. Его отличали завидное хладнокровие и умение управлять войсками в любой критической ситуации.

Генерал Будденброк, узнав о судьбе отряда Врангеля, вернулся с марша на свою позицию у Кварнеби. Туда же подошли подкрепления во главе с фельдмаршалом графом К. Э. Левенгауптом. К октябрю силы шведов возросли до 15 000 штыков и сабель.

Тем временем 25 ноября 1741 г. в России произошел дворцовый переворот, возведший на престол дочь Петра Великого Елизавету. Попытки заключить мирный договор натолкнулись на непомерные территориальные притязания шведов.

В кампании 1742 г. шведы решили перейти к наступательным действиям. С этой целью Левенгаупт, оставив в Фридрихсгаме сильный гарнизон (два полка с артиллерией), выдвинул свои главные силы — 19 пехотных, 4 конных и 3 драгунских полка навстречу русским войскам.

Русские войска (ок. 35 000 человек) начали наступление в тесном взаимодействии с флотом 7 июня 1742 г. в направлении Гельсингфорса. 16 июня отряд донских казаков совершил лихой налет на Кварнеби, уничтожив весь его гарнизон. Среди убитых оказался генерал-квартирмейстер Норденкрейн.

Деморализованные шведы, оставив Фридрихсгам, отступали к р. Кюмени. 28 июня русская армия заняла Фридрихсгам, а 1 июля вышла к р. Кюмени.

Попытка задержать части Ласси на переправе через реку шведам не удалась, и они отошли к Борго.

Получив об этом 4 июля донесение, Левенгаупт снялся с позиции вдоль реки Кюмени и, взяв с собой артиллерию, начал ретираду вдоль побережья на Борго. Туда же отходил и шведский флот.

Русские продолжали преследовать противника. Шведы без боя оставили Борго, отойдя на выгодные позиции у Гельсингмальма.

Позиция шведской армии казалась неприступной, тем более что шведский галерный флот подвез провиант и подкрепление. Но стоило Ласси 8 августа бросить в атаку на шведскую кавалерию казачьи отряды и гусарские полки, а перед тем подвергнуть артиллерийскому обстрелу вражескую позицию, как противник в панике отступил.

Левенгаупт отводил шведскую армию к Гельсингфорсу. Тем временем русские заняли крепости Тавастгуст и Нейшлот.

Конные отряды Ласси преследовали шведскую армию буквально по пятам. Едва 11 августа она вступила в Гельсингфорс, уничтожив за собой Бробергский мост, как на ее арьергард — лейб-драгунский полк — 12 августа напал казачий отряд бригадира Краснощекова. Шведы были разбиты. Город оказался окружен с суши войсками Ласси, а с моря эскадрой адмирала 3. Д. Мишукова.

20 августа командование шведской армией, вместо отозванного в Стокгольм Левенгаупта, принял генерал Бускет. Он немедля вступил в переговоры с Ласси, которые завершились 24 августа капитуляцией шведской армии.

По условиям договора шведская пехота со всем личным оружием и знаменами отплывала в Швецию. Кавалерии предстояло возвращаться домой сухим путем вдоль побережья через Торнео или морем, погрузившись на суда в Або. Финским полкам (3 драгунским и 7 пехотным) было дано право выбора: или отправиться с армией в Швецию, или, сдав оружие, знамена, лошадей и обоз, разойтись по своим домам. Финны предпочли вернуться к родным очагам.

В качестве трофеев русской армии достались: 90 пушек, 46 знамен и штандартов, 90 барабанов, более 5 тыс. фузей, почти 5 тыс. шпаг.

После того, как последний шведский солдат покинул Гельсингфорс, войска Кейта заняли Або.

В 1743 году именно войскам Кейта была отведена главная роль в усмирении шведов. Обратимся к документам, они в отличие от людей беспристрастны: «Из Абова генерал и кавалер Кейт, по представлению к нему генерал-лейтенанта Хрущова, от 25-го апреля к генерал-фельдмаршалу рапортовал: 1) что оный генерал-лейтенант, призвав Всемогущего Бога в помощь, того числа имеет с полками на галерах из Гельсингфорса выступить к Абову…

По прибытии генерал-фельдмаршала в Гельсингфорс, получен, при письмах из Абова господ генералов Румянцева и фон-Любераса, от господина генерала Кейта рапорт, что оный с галерным флотом находится при Корпо острове; а по прибытии — де его 15 числа сего месяца с галерным флотом в Корпо реку неприятель ретировался, расстоянием от галерного флота двадцать верст, а при том чрез одного шведского пленного и обывателей того острова Корпо, получено известие что шведы ожидали к себе в приусиление одного прама и восьми галер; а 16 числа по утру присмотрели прам и одно судно подобным прамам-ж и три галиота, имеющих вымпелы, к неприятельскому флоту, прибывших. Того дня жестокий ветер зюйд-вест продолжался. 17 числа ветер еще итого силою приумножился, поворотясь к весту, а 18 ветер, хотя мало было поутишал, — однако час от часу паки противен становился и уже чрез весь день також противен и весьма жестокий учинился, что и прамов буксировать было никак не возможно. Того-ж утра при осматривании им, генералом, брантвахта, усмотрел он галиот, который, подняв все паруса, следовал к ним, и как скоро оный приблизился, то увидели на оном белый флаг, чего для на встречу оному послана была шлюпка, от которой по возвращении рапортовано, что на оном следует в Абов шведский министр Нолькен из Стокгольма возвратившейся, который того-ж часу в надлежащей его к Абову путь пропущен. Между восьмого и девятого часов по полудни, от брантвахта, тако-ж и от стоящих на высоких местах для смотрения в море неприятеля нарочных, рапортовано, что видно неприятельский галерный флот движение, с того места где стоял, имеет, и не много после захождения солнца ясно усмотрели, что оный неприятельский флот, прямо к нашему галерному флоту приближаясь приступает; чего для приказано прамам на самом устье проходу построится, так как и галерам позади оных стать, для ожидания неприятеля, который приближась за три версты российских, в 11 часу по полудни, на якорях остановился; почему того-ж часу при подполковнике триста человек для прикрытия к походу к галерам командировано и на берегу у оного поставлено четыре полковые пушки; у неприятеля-ж в вышеписанном месте стоящего никаких еще против галер к действу предприятей не показывалось и при самом восхождении солнца усмотрено неприятельских, пред нашим проходом на чистом плесе стоящих, один прам и двенадцать галер, а вице-адмиральская галера и правое крыло их флота за островом находились и потому сколько их тамо число присмотреть и знать невозможно; погода ж им в следовании к нашему флоту состояла весьма способная, и егда они подлинно намерение имеет флот атаковать, то уповательно оное сего числа чинить станут, а ежели они того нынешнего дня не учинят, то в будущую ночь прикажет он генерал Кейт, сняв с конных галер четыре пушки, которые будучи на тех галерах, затем, что всех галер по узкости места и в две линии поставить невозможно — бездействии останутся, на сухом берегу при устье проходу, где препятствия и приключения неприятелю и его проходу вреда — поставить, и хотя неприятель галеры атаковать отважился однакож он, положась на помощь Господню, не точию оному неприятелю в том препятствовать, но и немалый вред приключит, к чему и солдатство весьма храбро охотными себя оказывают.

23 числа в вечеру получен чрез отправление из Абова генералов: Румянцева и фон-Любераса, от генерала Кейта приятный рапорт, в котором объявлено, что по прибытии его с галерною Эскадрою в Корпо пост свой занял, где 19 числа чрез целый — день за противною и сильною погодою стоять принужден был, что из стороны шведского флота чрез целый же день причиною было их спокойному-ж стоянию, 20 числа поутру оный с своим галерным флотом имел к российскому галерному флоту разные движении, почему во всякой предосторожности от оного беспрестанно находились, по полудни-ж, в исходе третьего часа, оный неприятель к галерному флоту всем своим галерным же флотом сближатся начал и выведши свой прам противу российских двух стоящих впереди прамов-же, так как галерами своими — в правую и левую сторону оного построился в ордер дебаталию и в начале пятого часу усмотрел, что неприятель, положа прам свой на шпрынк, вознамерился по галерном флоте пушечную пальбу производить; чего ради и генерал Кейт велел из прамов своих производить по них пушечную-ж пальбу, на противу чего неприятель не точию с прама своего, но и всем правым крылом своих галер беспрестанную действительную, даже до семи часов по полудни, жестокую пушечную пальбу производил, хотя левое крыло их галер точию на элевацию стреляло, против которого, их беспрестанно производимого огня, с обоих наших прамов, командированные от флота лейтенанты: Соймонов и Прончищев храбро оборонительно огонь из пушек чрез все время производили, ибо оные прамы, по узкости места, принуждены были противу всего шведского флота отстреливатся, и наконец, по-видимому, повредя не мало их прам, который уже часа за полтора до их ретирады более и не действовал, и при том несколько еще галер, из которых, а особливо вице или контр-адмиральская, во время действия два раза с немалою конфузиею, умалчивая о всех прочих, — за острова ретировалась, знатно будучи поврежденна от ядер, точию по исправлении паки выходя действовала; а наконец за ретировавшимся прамом и прочими галерами с немалою поспешностию и оная пробираясь меж островов равным же образом ретираду свою имела; после всего того, егда уже неприятель с предписанною торопливою поспешностию, оставя свое отважно пред начатое российских галер атакование, с не малою конфузиею ретировался; с прамов рапортовано, яко одна из поврежденных неприятельских галер с неописанною трудностию, едва до первого лежащего к ним острова догресть и то точию в три весла могла, якоже оная по всем рассуждениям и плоским ходом в воде весьма повреждена была.

В вышеписанном с неприятелем сражении за узкостию устья более дву прамов к действию против неприятеля уставить было не возможно, чего для от помянутого генерала Кейта приказано учредить на одном лежащем впереди тех прамов мысу, сняв с дву конных галер четыре восьми фунтовые пушки, для приключения неприятелю в приходе его вреда на сделанную с брустверком батарею, а немного впереди той — другую, из четырех-же полковых пушек, которые потому-ж в помощь прамам в приключении неприятелю вреда служили.

Галеры-же за прамами в плесе без всякого действа находиться принуждены были.

Около полуночи неприятель всем своим галерным флотом из которого некоторую частию, приняв прам на буксир, с тихостию так далеко ретировался, что сего числа для подзирания его движения, посланные несколько шлюпок, возвратясь, ретировали, яко, отъехав вперед верстах в двадцати оного не усмотря, для лучшего надзирания над лежащую тамо гору всходили, откуда потому-ж его более видеть не могли, токмо слышан был от них в дальнем расстоянии один пушечный выстрел; чему уповательно быть сигналу для поднятия якорей, ибо около половины дня 21 числа паки к нашему галерному флоту сблизились, так что с брантвахты флот их видеть можно; и тако-де за оным отдалившимся неприятелем, как означенный генерал Кейт рапортовал, что он всемерно-б со всем флотом следовать не преминул, но продолжающийся жестокий, противный ветер «Зюид-Зюид-Вест» препятствует, за которым российских прамов никоим образом взбуксировать не возможно, и затем еще тамо оный генерал, во ожидании способного ветра, или благополучной тихой погоды, стоять принужден.

Неприятель противу российского флота в вышепомянутом сражении находился в действии — в одном праме и в числе восемнадцати галер, с которых действительную пушечную пальбу производил, умалчивая: о шнявах, ботах, галиотах и прочих малых вооруженных судах, кои за островами стояли.

А при том сражении побито людей:

Артиллерии унтер-лейтенант — 1

Канонер — 1

Солдат и гренадер — 7

Итого — 9

Ранено:

Артиллерии унтер-лейтенант — 1

Мичман — 1

Матрос — 1

Солдат и гренадер — 9

Готлангер — 1

Офицерских служителей — 2

Итого — 15

Выпалено с наших прамов и галер всех зарядов:

С прамов — 1063

С галер — 322

С батарей — 89

Итого — 1474

И о вышеписанном о всем от генерал-фельдмаршала отправлен к Ее Императорскому Величеству всеподданнейший рапорт».

Благодаря этой победе русские войска заняли стратегически важные Аландские острова, а шотландец стал вторым в русской истории полководцем, успешно действовавшим как на суше, так и на море. Первым был сподвижник Петра Великого генерал-фельдмаршал князь Михаил Михайлович Голицын. Успешные действия галерного флота привели к подписанию русско-шведского мирного договора в Або 7 августа 1743 г.

Согласно его условиям к России отошла Кюменегорская провинция с крепостями Вильманстранд и Фридрихсгам и территория Савалакской провинции с крепостью Нейшлот. Граница была установлена по р. Кюмени. Швеция признавала все прежние русские завоевания в Прибалтике. Трактат подтвердил условия Ништатского мира 1721 г.

Россия, таким образом, закрепила свое господство на Балтийском море и в Прибалтике, а это в свою очередь укрепило ее положение в кругу европейских держав. Кроме того, Россия принудила короля Швеции Фредрика I Гессенского признать в качестве своего наследника герцога Адольфа-Фридриха Гольштейн-Эйтинского, дядю наследника русского престола, великого князя Петра Федоровича. Для поддержания притязаний своего претендента императрица Елизавета Петровна направила в Швецию галерный флот под командованием генерал-аншефа Якова Виллимовича Кейта и генерал-поручика графа Петра Семеновича Салтыкова.

«№ XXI.

Указ нашему генералу Кейту.

Хотя вас с командою отправил наш генерал-фельдьмаршал граф Лессий по указу нашему от 24-го августа к Гельсингфорсу, где по тому указу определено вам быть доколе нынешнее осеннее время еще допустит, а при наступлении большой стужи велено переехать в Ревель и там расположится на винтер-квартиры, но ныне, по полученным от наших полномочных министров из Абова реляциям, видно, что шведы, как от чинимых ныне датских вооружений, так и от внутреннего своего бесспокойства, будучи в опасности о действительном нашем вспоможении домогаются. Того ради держан здесь, в 3 день сего месяца, консилиум и в оном положено и от нас оное апробовано, каким образом от нашей стороны им, шведам, удовольствие учинить, с которого консилия при сем копия для вашего известия прилагается. А именно, вам с полками определенными в нашу команду, на галерах и канчебасах, оставя при Гельсингфорсе больных людей, следовать ныне прямо к Стокгольму немедленно и тамо зимовать. И для того, имеющейся наличный провиант, оставя из оного столько для больных, чем бы им до Ревеля дойти можно было, достальной весь с собою забрать, а больных отправить в Ревель на канчебасах, где определены имеют быть оные в госпиталь; а сверх того на оные-ж полки провианта заблаговременно в Швецию такое довольное число перевесть, чтоб оного на содержание их до 1-го числа июля будущего 1744 года достаточно было, что положено на Военную коллегию. При оных-же полках на галерах взять с собою в запас и полковые пушки, под которые хотя при полках лошадей и не будет, то однакож, при случающихся иногда внутри Швеции походах, можете тамошних лошадей требовать и употреблять. На дачу в команде вашей полкам, на прошедшую майскую треть, жалованья, — деньги велено из комиссариата отправить ныне немедленно на подводах сухим путем в Гельсингфорс, дабы тамо вас застать, а ежели вам того дожидатся невозможно, то вы для того в Гельсингфорсе при одном штаб-офицере имеете оставить одну галеру с несколькими канчебасы, которому по принятии велеть за собою следовать к Стокгольму; токмо кто из генералитета, штаб и обер, и унтер-офицеры, и рядовые, по указу Нашему посланному к генерал — фельдмаршалу графу Лессии августа 2-го числа, на два месяца майской трети получили, то при выдаче трети удержать, и впредь сначала нынешней сентябрьской трети вам и прочему при вас генералитету и полкам в бытность в Швеции, для тамошней во всем пред здешним дороговизны, жалованье не токмо по штату полное и с рационы без вычету, которой по особливому указу определен, но и сверх того с прибавкою к годовым окладам одной трети давать — Мы определили. Для походов в Швеции под тягости подводы, також при случае порохом и свинцом — сама Швеция вас снабдевать имеет. Вам, Нашему генералу, будучи с полками определенными в Швеции, ни у кого в команде не быть, разве как у самого короля шведского, и токмо от его величества указы получать и оные исполнять имеете. А для порядочного содержания денежных и прочих приходов и расходов велено отправить обер-кригс-комиссара и обер-провиантмейстера. И по получении сего повелеваем вам из Гельсингфорса в Швецию иттить и во всем поступать, как выше писано; а что касается до сбережения людей и судов, как в море, так и в гавани, и в содержании порядочной команды над нашим, врученным вам войском, в том мы на вас, ведая ваше искусство и ревность к нашей службе, надеемся и о всем, что у вас происходить будет имеете рапортовать к нам самим. Для содержания вашего в Швеции определили мы вам дать на экипаж три тысячи рублев, да на стол, пока там будете, на каждый месяц по шести сот рублев и сервиз серебряной, который употреблял… наш генерал-фельдмаршал граф Лессий; и оное все указали мы к вам отправить нашей коллегии Иностранных дел. Подлинной подписан ее Императорского Величества собственною рукою тако: Елисавет. В 4-й день сентября 1743 г., в С.-Петербурге; того-ж числа отправлен с кабинет-курьером Мещериновым. Секретарь Алексей Урываев. Нотариус Иван Мясоедов».

Победы над шведами принесли шотландскому дворянину орден Св. Андрея Первозванного. Войска под командованием Кейта находились в Швеции до августа 1744 года и вернулись в Россию только после улаживания датско-шведских отношений. Генерал-аншеф Кейт был пожалован 8000 рублей за успешное выполнение возложенной на него миссии и назначен на пост генерал-губернатора г. Ревеля. В 1745 г. граф был назначен на пост командующего русскими войсками в Курляндии и Лифляндии. В это время в Шотландии началось новое восстание якобитов, а в Европе полыхала война за австрийское наследство (1740–1748 гг.). Старший брат генерала принял самое активное участие в новом восстании сторонников Стюартов и вновь проиграл. Джордж Кейт попытался при помощи младшего брата получить место при русском дворе, но императрица Елизавета Петровна и канцлер А. П. Бестужев-Рюмин, не желая ссориться с Великобританией, отказали генерал-аншефу в его просьбе.

Памятник Фридриху Великому в Берлине

Оскорбленный Джеймс Френсис Кейт в январе 1747 года покидает русскую службу. Она планировал уехать во Францию, но остановился в Берлине. Король Пруссии Фридрих II Великий (1740–1786) с огромным удовольствием принял заслуженного военачальника при своем дворе и предложил ему чин генерал-фельдмаршала прусской армии. При этом фельдмаршал выговорил для себя условие не воевать против России.

В 1750 году Д. Ф. Э. Кейт назначается генерал-губернатором Берлина, членом военного совета Пруссии и прусской Академии наук. Фридрих высоко ценил Кейта, считая его одним из лучших своих военачальников. С началом Семилетней войны (1756–1763) фельдмаршал Кейт возглавил одну из колонн королевских войск, вторгшихся в Саксонию и Богемию. В то время как главные силы прусской армии держали плотное кольцо окружения вокруг саксонцев под Пирной, Кейт вместе с королем отправился в Богемию, где отличился в кровопролитном сражении с имперскими войсками при Лобозице (1 октября 1756 г.).

Фельдмаршал был сторонником «русской партии», что раздражало прусского монарха, но Фридрих И, ценя его прямоту, сдержал свое слово и отправил своего друга воевать с имперцами и французами.

В 1757 г. Кейт будет неудачно осаждать Прагу и Оломюц, но 5 ноября 1757 года примет участие в победоносном сражении с франкоимперскими войсками при Россбахе.

Летом 1758 года получил отпуск для поправки здоровья, но осенью вернулся в армию. Он был одним из тех, кто настоятельно указывал Фридриху на неудачный выбор места для лагеря в Хохкирхе. 14 октября в битве при Хохкирхе генерал-фельдмаршал Джеймс Френсис Эдвард Кейт, кавалер орденов Св. Александра Невского, Св. Андрея Первозванного, «Pour le merit» и «Черного Орла», был смертельно ранен двумя пулями и умер на поле боя, возглавляя контратаку двух прусских гренадерских батальонов. Он был похоронен со всеми воинскими почестями австрийцами, заботу о похоронах взял на себя сам Франц Мориц Ласси, лично знавший Кейта по России как лучшего друга своего отца. Спустя полгода прах фельдмаршала был перевезен в Потсдам и погребен в Гарнизонной церкви. На аллее Победы в Берлине стоит памятник генерал-фельдмаршалу Кейту, его фигура, отлитая из бронзы, украшает постамент памятника Фридриху Великому на Унтер-ден-Линден.

Журнал о воинских действиях высокославной Ее Императорского Величества армии на галерном флоте, под командою генерал-фельдмаршала графа Лессия, противу примирившегося неприятеля шведа году благополучнейшего 1743.

Мая месяца. 3-го числа, по Всемилостивейшему Ее Императорского Величества соизволению, назначенный в поход в Финляндию галерный флот приведен был вверх по Неве реке и поставлен противу зимнего ее Императорского Величества дома; а на означенном флоте при генерал-фельдмаршале были генералитет: генерал и кавалер Левашов, генерал-лейтенант Дебрилий, граф Салтыков, генерал-майоры: Лопухин, Стуарт; при оных полки: Ингерманландский, Астраханский, Ярославский, Киевский, Казанский, Воронежский, Архангелогородский, гарнизонных 4 гренадерские роты. И пополудни в 5-м часу Ее Императорское Величество Всемилостивейше соизволила прибыть на галеру к генерал-фельдмаршалу и по прибытии учинено, в присутствии Ее Императорского Величества, освящение воды и Всемогущему Богу молебственное пение, а по окончании производилась со всего галерного флота пушечная пальба.

Потом Ее Императорское Величество с галеры от генерал-фельдмаршала соизволила в своей шлюпке отъехать к адмиралтейству, и тамо, в присутствии ее Императорского Величества, закладывай корабль.

И пополудни в 7 часов генерал-фельдмаршал с помянутым галерным флотом в повеленный путь отправился и, проехав С.-Петербург, остановясь по близости оного, у берегов — ночевали.

4-го числа по утру генерал-фельдмаршал с флотом отправясь следовал тридцать верст до Кронштадта и прибыл пополудни в 8-м часу, а по прибытии галерный флот введен был в гавань.

5-го числа по именному Ее Императорского Величества указу, объявленному чрез нарочно присланного действительного статского советника барона Черкасова, повелено галерному флоту, не ожидая прибытия Ее Императорского Величества, выступить, кончая по утру, то есть 6-го числа; для чего, отданным при пароле приказом, велено того 5-го числа все галеры вывесть из гавани на рейд, и чтоб никто с галер не отлучался в том накрепко смотрение иметь командующим на оных галерах.

А при том же накрепко подтверждено обретающимся на всех галерах и кончебасах командирам наипрележнейше смотреть, чтоб от огня имели великое опасение; чего ради и табаку отнюдь бы никому не курить под опасением тяжкого штрафа.

Тогож числа в вечеру приказано при пароле, что хотя по Всемилостивейшему Ее Императорского Величества указу и намерено было отсюда из гавани на рейд галерному флоту выступать оного числа, но за противною погодою, того учинить было не можно, а завтра, как скоро благополучная погода будет, то немедленно галерному флоту каждой эскадры к походу быть во всякой готовности и по учинении сигналу выходить: авангардии из гавани в ворота по правую сторону, кордебаталии в средине, ариергарду в третьи ворота, и становиться тем эскадрам порядочно; о дальнем же походе ожидать сигналу от главной команды.

6-го числа за противною погодою галерный флот стоял в гавани-ж.

7-го генерал-фельдмаршал с флотом, выступя из гавани на рейд, за противною-ж погодою стояли на якорях.

А оного числа в Кронштадт Ее Императорское Величество соизволила прибыть, где как с корабельного, так и с галерного флотов изо всех пушек производилась пушечная пальба и украшены были флагами.

Из Абова генерал и кавалер Кейт, по представлению к нему генерал-лейтенанта Хрущова, от 25-го апреля к генерал-фельдмаршалу рапортовал: 1) что оный генерал-лейтенант, призвав Всемогущего Бога в помощь, того числа имеет с полками на галерах из Гельсингфорса выступить к Абову.

2-м — отправленный от генерал-майора Киндермана Донского войска сотник с двадцатью человеки казаков до Ной-Кирки, для осмотра и получения известия о неприятеле: где и в какой силе состоит и в котором месте форпосты и пикеты их находятся, 17-го апреля, возвратясь, объявил, что он, прибыв с командою близ Ной-Кирки, на берегу взморья, усмотрел тамо стоящие неприятельские три караула, на каждом по два часовых, а за ними их пикет в немалом числе людей, и как он к тому неприятельскому караулу подъехав, то скоро на пикет дали об них знать, почему учинилась не малая у них тревога, а из стоящих неприятельских караульных человек с десять погнались за оным сотником, только недалеко отъехав возвратились, а до самого того пикета от стороны Ной-Кирки до Ул неприятеля нигде не находилось.

3-м. Досланные от генерал-майора Киндермана с партиями гусар и козаков Донского войска полковник Орлов и Сербского гусарского полка капитан Виткович, для разведывания о неприятеле, возвратясь донесли: по выступлении де их от Ул, отъехали они несколько верст и впереди увидели их неприятельские часовые и, сказав своей команде, стали сбираться к одному острову, причем учинился у них крик; а как съехались, то усмотрели, что неприятельской партии было со сто человек, с которыми имели сражение, причем с неприятельской стороны убит офицер один, прочих же сколько убито, того за ночным временем познать не могли, да несколько взято неприятельского по ретираде их в добычу, оставленного багажу и амуниции; с нашей же стороны убита козацкая лошадь одна, ранено: есаул один, гусар один; лошадей — гусарская одна, казацких три.

4-м. Что неприятельская конница и пехота следует прямо в Улы, расстоянием шесть верст шведских, а Вологодский пехотный полк еще не прибыл; чего ради на встречу оному полку посланы два куриера, один сухим путем, а другой морем, чтоб следовал как наискорее; а оной де полк, как по рапортам известно, находится по ту сторону Брахштадта, а генерал-майор Киндерман находится во всякой предосторожности и ежели де означенный полк до приступления неприятельского поспеет, то могут, по состоянию неприятельской силы, отпор чинить; а ежели де паче чаяния еще из Швеции усилится, то не безопасно, чтоб оные пехотные полки, будучи в таком отдалении от регулярных полков, где за разлитием вод и неимением фуража не токмо от гусар, которые и так в малом числе, но и от позади стоящих драгунских полков скорого сикурсу надеется не могут.

И о том к Ее Императорскому Величеству всеподданнейше с приложением со всех тех генерала и кавалера Кейта представлениев копии рапортовано и при том всенижайше требовано, чтоб для обстоящей ныне в Вазах и Улах от неприятеля опасности из назначенных в поход в Финляндию драгунских полков, с каждого по триста человек доброконных драгун и лучших казаков тысячу человек немедленно наперед командировать и следовать оным чрез Выборг в Вильманстранд, Тавастгуст и до Ваз, також и достальным драгунским полкам, под командою генерал-майора Ливена, следовать-же не упуская время.

А к господину генералу и кавалеру Кейту от генерал-фельдмаршала предложено, чтоб он во всех тамо местах от неприятеля имел крепкую предосторожность.

8-го числа по полуночи в 6-м часу, по состоянию благополучной погоды, генерал-фельдмаршал с галерным флотом, от Кронштадта отступя, следовал шестьдесят верст до Березовых островов и прибыв, по полудни в 9-м часу, при тех островах ночевали на якорях.

А 9-го числа по утру от тех Березовых островов, расстоянием десять верст отшед, прибыли к кирке Койвес, где наехали прибывшие из Выборга на галиотах команды от гренадерских гарнизонных 4 рот. Того числа генерал-фельдмаршал с галерным флотом при означенной кирке Койвес для отдыхновения солдатам дневал.

Статский действительный советник барон Черкасов при письме к генерал-фельдмаршалу сообщил с присланного к нему от генерал-фельдмаршала и кавалера князя Долгорукова письма копию, в которой объявлено: сего де мая 7 дня от генерала и кавалера Кейта, чрез присланного из Абова прапорщика Козлова, получено известие, что того мая 2 дня контр-адмирал Барш с семью военными кораблями и с двумя фрегатами к Ангуту благополучно прибыл, також и два прама с выступившими из Гельсингфорса двенадцатью галерами в команде генерал-лейтенанта Хрущова соединились, прошед Ангутский мыз. А сего ж де мая 3-го реченный генерал-лейтенант к генералу Кейту рапортом объявил, что из Боргова отправившиеся четыре галеры, прибыв в Ангут, с ним же благополучно соединились и тако с помоществованием Господним, хотя и неприятель, по полученным известиям, в числе шеснадцати-ж галер не подалеку находится, однако, за имением при галерах наших двух прамов, себя тем находили их силою превосходнее, и полагая все на Вышнего надежду над оным знатно поиск учинить или по крайней мере его от здешних берегов отогнать намерены; чего ради генерал Кейт означенного 3-го числа в ночи из Абова к Ангуту сам отправится намерен и, елико Господь допустит, крайнее старание во учинении неприятелю наичуствительного вреда прилагать будет.

Того-ж 9-го числа при пароле приказано:

1. Чтоб штаб и обер-офицеры, солдаты и прочие чины по пробитии зари все при своих местах на галерах ночевали и ни куда не отлучались.

2. О нечинении от солдат отнюдь во время следования в шхерах обывателям обид и разорения под опасением немалого штрафа.

3. О распределении прибывших из Выборга гренадерских гарнизонных рот по галерам и кончебасам.

4. О смотре генералитету при полках больных и кои из них самые слабые и в поход неспособные найдутся, таковых об отправлении в С.-Петербург на тех галиотах, на которых прибыли из Выборга гренадерские роты.

10-го числа флот стоял при кирке Кайвес за противною погодою и для ожидания следующих из Выборга сухим путем достальных гренадерских гарнизонных рот, которые того числа и прибыли.

Того-ж числа при пароле приказано:

1. О немедленном отправлении больных в С.-Петербург в Военную коллегию.

2. Чтоб немедленно означенные, прибывшие из Выборга гренадерские роты посадить на галеры.

3. О учреждении бекетов, когда галеры к берегу имеют пристать и быть тем бекетам, пока дан будет сигнал к походу.

4. Ежели кто не в указные часы по пробитии вечерней зари поедет на шлюпке, или на другом каком судне, мимо галерного флота, то стоящим часовым откликивать — кто и которого полка, тож и с которой галеры, и ежели случится штаб или обер-офицер, то спрашивать у них лозонг, а в прочем поступать по морскому уставу.

5. Чтоб находящиеся на галерах штаб и обер-офицеры знали компас и прочее, что во время следования чрез сигналы чинится, и как с неприятелем во время баталии на галере поступать надлежит, чего ради обретающимся на тех галерах морским офицерам показывать.

6. О подаче генералитету по эскадрам журналов, понедельно, где, сколько времени находятся суден и в которые числа: авангард, кордебаталия и арергард к берегу пристанет и в поход выступит.

7. О следовании кончебасам и шлюпкам во всех эскадрах при своих галерах, а наперед авангардии отнюдь ни кому не проходить.

11-го числа генерал-фельдмаршал с флотом от кирки Койвис, выступя следовал пять верст до деревни Тервасгарди, где, прибыв, пристав к берегам и за противною погодою, — ночевали.

12-го числа. По полуночи в пятом часу от означенных берегов, отступя следовали 30 верст до Большого Камня, где генерал-фельдмаршал с галерным флотом, остановясь за противною погодою, ночевал, и во время следования встретились два голландских купецких корабля с солью и с другими товарами, идущие — один в Выборг, а другой в С.-Петербург, с которых шипоры объявили, что во время их следования видели они под российским флагом у Гогланта двенадцать кораблей, а подлинно-ль российские за отдалением объявить не могли.

Того-ж числа во время следования галерного флота к помянутому камню получен от флота лейтенанта Бахтина с бомбардирского корабля Лондера рапорт, в котором объявлено, что он со оным кораблем зимовал расстоянием от Выборга в десяти верстах в Транзунте и следуя оттуда по силе присланного к нему ее Императорского Величества из Государственной Адмиралтейств коллегии указа в Гельсингфорс со определением из Выборга лоцманом Кнематисаном, сего мая 9 дня по полуночи в исходе восьмого часу, шед под парусами, — не доходя деревни Питкопас за одну милю, набежал и стал всем корпусом корабля на подводный камень, с которого тот корабль завозными и большими якорями снимали, тако-ж провиант и другие припасы и материалы на берег хотя выгружены и были, но токмо снять было никак невозможно, и требовал чтоб для снятия оного корабля с того камня дать вспоможение, дабы гибелью оного корабля, стоя на том камне, не могло приключится интересу Ее Императорского Величества ущерба.

Для которого снятия помянутого корабля с камня отправлены от галерного флота Выборгского пехотного полка подполковник Иван Грабленов с тремя галерами и с двумя кончебасами.

13-го числа. С противным ветром перешли 14 верст, а от Выборга пятьдесят верст, до урочища Питкопас, где, ожидая позади следующего ариергарда, ночевали.

Того-ж числа вышепомянутый подполковник Грабленов к генерал-фельдмаршалу репортовал, что означенный корабль с крайнею возможностию снимали, только имеющимися на помянутых галерах людьми снять никак не могли, а на том корабле имеется — пушек шесть, да баластовых двадцать, и ежели-де для лучшего облегчения оные пушки сгрузить, тоб для той выгрузки прислать десять кончебасов и ко оным прибавить еще три или четыре галеры.

14-го числа. По силе того требования держан при собрании господ генералитета воинский консилиум, по которому определено:

1. Послать наперед ныне галерного капитана Толбухина и с ним галерных офицеров, которым по прибытии тот бомбардирский корабль осмотреть и ежели тот корабль сегодня можно снять, то командировать отсюда три галеры и десять кончебасов и оным галерам и кончебасам, тож и находящимся ныне тамо галерам, для того остатся; буде же того-ж дня учинить невозможно, то оным галерам и кончебасам, остановя оный корабль, следовать вслед за галерным флотом; а чтоб о снятии оного учинено было вспоможение, писать в Выборг к полковнику Исакову, тож и к следующему назади с галерами Ладожского пехотного полка полковнику Мейндорфу остановить ордер с таким предложением, ежели тот корабль до прибытия оного снят не будет, то находящимися в команде его галерами вспоможение чинить.

2. А галерному всему флоту, не ожидаясь того снятия корабля, следовать в соединение находящегося ныне в Финляндии с генералом Кейтом галерного-ж флота, дабы неприятель оному не мог какого препятствия или нападения учинить и с своим флотом к острову Гогланту упредить и чрез такое предпринятое нашему галерному флоту в следовании-ж туда помешательством не учинил.

3. Что-ж по осмотру капитана Толбухина с офицерами явится, о том подать ему, за своею рукою, письменный рапорт.

И того-ж числа реченный капитан Толбухин, с прочими-ж галерного флота офицерами, от помянутого корабля, возвратясь к генерал-фельдмаршалу рапортовал, что по прибытии де их на тот корабль Лондер более семи часов трудились и с корабля завезенные якоря на шпиль вертели и в прибавок взяты были с кончебасов солдаты и с их шлюпки, матросы все к тому шпилю и к талям были определены, в тож самое время и с трех галер перленями тянули, точию никак стянуть не могли, понеже-де оный корабль более четырех фут поднялся и ежели он с своим шпилем не стянется, то от галер малая ему помощь, ибо на галерах шпилей нет, а в руках сила не велика; и для того по мнению их галер и кончебасов не оставлять, а не упуская времени иттить в путь, разве для вывозу баласту на берег и для верчения на шпиле и талям к приумножению людей дни на три оставить четыре кончебаса.

Оного-ж числа генерал-фельдмаршал к помянутому от флота лейтенанту Бахтину ордером предложил, ежели означенный корабль своим шпилем не стянется, того ради оставленным галерам и кончебасам иттить по прежнему к главной команде, а чтоб в снятии оного корабля с камня крайнее вспоможение учинено было, предложено в Выборг к полковнику Исакову, та-кож и к следующему позади с галерами Ладожского пехотного полка полковнику Мейндорфу; при том же означенному лейтенанту Бахтину подтверждено, что ежели упомянутый корабль с того камня снят будет благополучно без всякого вреда, тоб со оным, по силе данного ему из Адмиралтейской коллегии указа, следовал к Гельсингфорсу; буде же оный корабль от снятия с того камня повредится и надлежать будет починке, в таком случае иттить со оным обратно в Выборг и по прибытии рапортовать в Государственную Адмиралтейскую коллегию; ежели-же нужда будет требовать для облегчения корабля сбросить баластовые пушки в воду, то оные сбросить.

Того 14 числа генерал-фельдмаршал по прибытии от того корабля трех и десяти кончебасов к флоту, по полудни в 6-м часу, при благополучной погоде, от того места отступя, следовал по полуночи до 2 часу 15 верст к острову Черному при деревни Мустома.

(РГАДА. Оп. 47. св. 78, дело 17)

Беспалов А. В.,

доктор исторических наук, профессор.

Копылов Н. А.,

кандидат исторических наук, доцент.

 

Салтыков Петр Семенович

Сражения и победы

Русский государственный и военный деятель, генерал-фельдмаршал (1759). С его именем связаны наиболее крупные успехи русской армии в Семилетней войне 1756–1763 гг. В начале правления Екатерины II — московский главнокомандующий.

Салтыков сочетал в себе военный талант и мудрую любовь к русскому солдату. Феномен его полководческого таланта, не громкого, не помпезного, никем не ожидаемого, но несомненного и счастливого для России, дал такую славную веху, как победа при Кунерсдорфе. Продолжателями заложенной Салтыковым школы военного искусства стали Румянцев и Суворов.

«Старичок маленький, седенький, в простом ландмилицейском кафтанчике», «курочка», «простак» — все это оценки, данные когда-то современниками личности одного из выдающихся полководцев Российской империи середины XVIII века, графа Петра Семеновича Салтыкова.

Он родился в 1698 г. в семье стольника Семена Андреевича Салтыкова в фамильном имении Никольское (Ярославская область). Семен Андреевич приходился племянником Прасковье Федоровне Салтыковой, жене царя Ивана V (1682–1696), брата и соправителя Петра Великого. Так род Салтыковых породнился с Романовыми.

В 1714 г. Петр Салтыков был зачислен солдатом в лейб-гвардии Преображенский полк и отправлен для обучения во Францию морскому делу, хотя и не имел к нему склонности. В Россию вернулся в 1731 г., после восшествия на престол императрицы Анны Иоанновны (1730–1740). Возведен в сан камергера и чин генерал-майора. Человек чрезвычайно скромный, стеснительный, патриот до мозга костей, чуравшийся двора, граф в начале войны за польское наследство (1733–1735) был определен на должность командира небольшого отряда в составе корпуса генерал-фельдмаршала Миниха, осаждавшего Данциг (Гданьск).

Положение гарнизона стало безнадежным, и, почувствовав это, Станислав Лещинский, переодевшись крестьянином, бежал из города 17 июня в Пруссию. 26 июня 1734 г. Данциг капитулировал. Ликвидация мелких отрядов сторонников Лещинского продолжалась до конца года. За отличие в этих боях П. С. Салтыков был удостоен ордена Святого Александра Невского.

Русский военный историк Масловский писал о Салтыкове:

«Широкий, прямой и верный взгляд на военное дело, чисто русская преданность России и любовь к солдату были качества, присущие новому главнокомандующему»

По окончании военных действий граф вернулся ко двору. В 1741 г. получил чин генерал-поручика и был направлен на должность командира отряда к генерал-аншефу Ласси, действовавшему против шведов в Финляндии. Очередная русско-шведская война (1741–1743) была вызвана желанием правящих кругов Швеции вернуть территории, утраченные в ходе Великой Северной войны (1700–1721).

25 ноября 1741 г. в России произошел дворцовый переворот, возведший на престол дочь Петра Великого Елизавету. Генерал-поручик граф Салтыков был уволен со службы, но после ходатайства генерал-аншефа графа Джеймса Кейта его вернули в действующую армию. Петр Семенович отличился при взятии Фридрихсгама, а затем командовал экспедиционным отрядом русских войск в Швеции. За отличие в этой войне ему была пожалована наградная золотая шпага с бриллиантами. Однако из-за своего родства с императрицей Анной Иоанновной и природной простоты Петр Семенович не пришелся ко двору Елизаветы Петровны (1741–1761). Его отправили командовать Псковской дивизией, а затем ландмилицейскими полками на Украину.

В 1756 г. Российская империя, верная своим союзническим обязательствам, выступила на стороне австрийских Габсбургов, Франции, Швеции, Саксонии в войне против Пруссии и Великобритании (непосредственно боевые действия русская армия развернула лишь летом 1757 г.). Этот длительный общеевропейский конфликт вошел в историю как Семилетняя война (1756–1763).

Генерал-аншеф П. С. Салтыков принял участие в кровопролитнейшем сражении у деревни Цорндорф (1758), за что получил орден Святого Андрея Первозванного.

В 1759 г. Высочайшая конференция при государыне императрице назначила Петра Семеновича на пост главнокомандующего русской заграничной армией. Хотя в Петербурге не ждали особых успехов от простоватого, на взгляд придворных стратегов, командующего, он поразил всех.

Во-первых, Петр Семенович стал действовать исключительно в интересах Российской империи, не оглядываясь на Вену, что очень не понравилось нашим ветреным союзникам, которые привыкли воевать чужими руками.

Во-вторых, командующий быстро навел порядок в интендантской службе, лично озаботившись снабжением нижних чинов всем необходимым.

В-третьих, Петр Семенович, боготворя русского солдата, ел с ним из одного котла, чурался пышности и праздности, за что и был любим подчиненными.

О назначении Салтыкова — Суржик Д. В., научный сотрудник Института всеобщей истории РАН:

Карьера его выстраивается достаточно традиционно, однако скорее по направлению царедворца, чем военного деятеля. Иностранцы и соотечественники отзывались о нем одинаково, говоря, что это предобрый, обходительный и ласковый человек, страстный охотник, но никогда не командовавший в действующей армии и ничем положительно не выказавший способностей быть боевым генералом и в особенности главнокомандующим.

Русский 3-фунтовый единорог. Принят на вооружение к началу Семилетней войны

Тем неожиданнее для всех было его назначение.

1759 год — третий год Семилетней войны с Пруссией. Непопулярность в рядах войск главнокомандующего русскою армиею генерал-аншефа Фермора заставляет правительство искать среди наших, русских, генералов человека более достойного занять этот ответственный пост, и выбор падает на П. С. Салтыкова. К этому времени ему 61 год, и писатель А. Т. Болотов, видевший Салтыкова в Кенигсберге, при проезде его в действующую армию, в своих записках так его характеризует: «Старичок, седенький, маленький, простенький, в белом ландмилицком кафтане, без всяких украшений и без всех пышностей, ходил он по улицам и не имел за собою более двух или трех человек. Привыкнувшим к пышностям и великолепиям в командирах, чудно нам сие и удивительно казалось, и мы не понимали, как такому простенькому и, по всему видимому, ничего не значащему старичку можно было быть главным командиром столь великой армии и предводительствовать ей против такого короля, который удивлял всю Европу своим мужеством, проворством и знанием военного искусства. Он казался нам сущею курочкою, и никто и мыслить того не отваживался, что б мог он учинить что-нибудь важное». Однако именно этому «старичку» и удалось прославить Россию, победив в нескольких сражениях некогда непобедимого Фридриха.

Согласно полученным от петербургской конференции указаниям, предстоящие действия нового главнокомандующего были заключены в следующие рамки: воспрещалось маневрировать вверх по Одеру выше Колората, где должны были соединиться русско-австрийские силы; избегать рискованных операций; не отдаляться от левого берега Одера, даже по соединении с Дауном, далее 2–3 переходов; главное же, настойчиво рекомендовалось принимать все советы и предложения Дауна и как бы подчиниться этому, по мнению Петербурга, отличному боевому генералу. Фридрих II, со своей стороны, поставил себе целью воспрепятствовать соединению неприятельских армий и для этого особым отрядом графа Дона действовать на сообщения с нижней Вислой со стороны их правого фланга. 20 июня, на другой день своего прибытия в Познань, граф Салтыков произвел смотр своей армии; в строй было выведено 38 814 чел.; войска представились новому главнокомандующему в прекрасном виде и в полном порядке.

Победитель Фридриха II при Кунерсдорфе на памятнике «Тысячелетие России»

С этого дня начинается для Петра Семеновича новая, полная ответственности, тревог и лишений жизнь: прусские войска уже вошли в соприкосновение с русскими; необходимо было энергично приниматься за выполнение намеченной конференцией задачи, т. е. так или иначе соединиться с австрийской армией.

* * *

Салтыкову было предписано действовать совместно с австрийцами, и для соединения с ними он двинулся к Одеру.

После того как Фридрих II потерял летом 1759 г. доверие к генералу Дона, не сумевшему остановить русских, он 20 июля назначил на его место командующего корпусом генерал-лейтенанта Карла Генриха фон Веделя. Его войска, всего 27 400 человек, имели дело с противником, превосходившим их почти вдвое — до 40 000 человек. Пытаясь остановить движение русских к Одеру, генерал Ведель принял решение атаковать 23 июля около Пальцига.

С железным спокойствием русские встретили атаки прусских батальонов. Задавленные превосходящими силами противника пруссаки должны были вернуться на исходные позиции. Вторая решительная атака, предпринятая ими, также захлебнулась. Потери Веделя составили 6776 офицеров и солдат (почти четверть его сил), русские потеряли 4833 офицера и солдата, из них 813 убитых.

О ходе сражения при Пальциге — Суржик Д. В., научный сотрудник Института всеобщей истории РАН:

Занятие пруссаками Цюллихау пресекло прямое движение русских войск к Кроссену, и нашему главнокомандующему приходилось при этих обстоятельствах принять одно из следующих трех решений: 1) уклониться от решительного боя и продолжать маневрирование с целью соединиться с Дауном выше или ниже Кроссена (на что он имел указание конференции); 2) продолжать марш-маневр к Кроссену, выиграть свои сообщения с австрийцами и, в крайности, принять бой на марше и 3) атаковать армию Веделя у Цюллихау. Атаковать пруссаков на позиции у Цюллихау было более чем рискованно: болотистые ручьи, проходимые лишь в некоторых пунктах, болотистый кустарник и таковые же леса, река Обра с ее притоками и наконец река Одер — все эти местные препятствия, преграждающие подступы к позиции, неминуемо сильно бы утомили и расстроили войска атакующего раньше, чем они пошли бы в атаку. Гора же Эйхберг, ключ позиции пруссаков, командовавшая всею окружающею местностью, представила бы утомленному уже атакующему непреодолимую преграду. Но если подобные условия местности не позволяли атаковать противника, то они в значительной степени способствовали обойти пруссаков, так как те естественные препятствия, которые мешали бы при атаке, теперь в такой же степени должны были стеснять пруссаков при переходе в наступление против обходящей их русской армии. Эти соображения не допустили совершенно уклониться от боя, на что имелось указание конференции, и Салтыков решается всеми своими силами обойти пруссаков с северной стороны и, заняв находящуюся в тылу у противника деревню Пальциг, выйти таким образом на прямую дорогу к Кроссену; в случае же перехода пруссаков в наступление принять бой, прикрываясь ручьем, протекавшим в тылу позиции противника.

Кунерсдорфское сражение. Гравюра

Русская армия была в составе: 54 батальона, 34 эскадрона регулярной конницы, 29 эскадронов гусар, 40 сотен казаков и 186 орудий; всего около 40 тысяч строевых. Прусская армия имела в день боя: пехоты 30 батальонов, т. е. до 18 тысяч человек, конницы 67 эскадронов -9380 человек, число орудий неизвестно, но меньше, чем у русских. Рано утром 11 июля граф Салтыков после личного осмотра неприятельского расположения и местности отдал приказания для движения армии к д. Пальциг, в обход левого фланга и тыла неприятеля. После 4 часов пополудни русская армия, построившись «с такою в ордер-де-баталии осторожностью, что при всяком случае, поворотясь только во фронт неприятеля встретить могла», выступила на Клемциг к Букову, куда благополучно и прибыла около полуночи. Здесь войска, оставаясь в том же боевом порядке, заночевали, а сам главнокомандующий с чинами главной квартиры расположился на ночлег в д. Букове. В 3 часа утра 12 июля русская армия выступила в дальнейший путь по направлению к Пальцигу. Как само движение, так и выбор позиции свидетельствуют, насколько основательно ознакомился с местностью наш главнокомандующий и каким верным взглядом на положение вещей обладал этот никогда до сих пор не командовавший войсками в больших битвах генерал.

Произведенное русскими обходное движение было полною неожиданностью для прусского главнокомандующего. Только в 5 ч. утра 12 июля, т. е. когда русская армия уже заканчивала свое обходное движение, Ведель во главе значительного отряда выступил на рекогносцировку в направлении к Лангенмейлю. Выйдя из прилегающего леса, прусская конница обнаружила, что у Гольцына находится вместо русской армии лишь небольшой отряд, готовый к бою (прикрытие к обозу). Только убедившись в том, что Салтыков, не думая сам атаковать пруссаков, обошел их и благополучно занял кроссенскую дорогу, Ведель решается перейти в наступление и атаковать русских на занятой уже ими позиции. В 3 часа дня неприятель вызвал свои батареи на левый берег ручья, и с обеих сторон загорелась канонада. Под покровительством артиллерийского огня, войска левой колонны Веделя двинулись к переправам с целью атаковать русских со стороны Глоксена. Четыре полка прусской пехоты и три эскадрона кавалерии, прикрываясь буграми, должны были охватить первую линию графа Салтыкова и ударить ей во фланг, а главным силам левой колонны, под начальством генерала Мантейфеля, приказано пройти через находящийся здесь редкий лес и атаковать с фронта.

Командующий австрийским корпусом генерал Лаудон

Петр Семенович, вовремя заметивший обход, заблаговременно уже приготовившийся к нему, спокойно ожидал момента, когда пруссаки двинутся в атаку. После почти часовой неумолкаемой канонады генерал Мантейфелъ, не выждав результата обхода, к 4 часам пополудни атаковал бригаду князя Волконского. Несмотря на благоприятные условия местности, смело веденную атаку и личную храбрость раненого генерала Мантейфеля, его войска были отброшены назад сильным фронтальным артиллерийским и ружейным огнем бригады Волконского. Эта первая неудача не остановила прусского главнокомандующего, приказавшего повторить атаку. Но и она была отбита также, как и первая, без рукопашного боя. Около 6 часов вечера генерал Ведель решился на третий удар в том же направлении. Атака была произведена с неотразимою лихостью и вначале имела успех: прусской коннице удалось прорваться между двумя русскими полками, но далее она напоролась на фронтальный огонь батареи и в полном беспорядке отброшена назад. Русская конница, под начальством прибывшего на место боя Панина, бросилась на врага и обратила его в полное паническое бегство. Русская армия, построившись покоем «на костях», уже поздно вечером слушала благодарственный молебен. Русские потеряли до 900 чел. убитыми и 3904 чел. ранеными. Пруссаки — 4269 чел. убитыми, 1394 ранеными и 1495 без вести пропавшими. Трофеи русских состояли из 4 знамен, 3 штандартов, 14 орудий и более 4000 ружей, «кроме другой амуниции».

Разбирая действия Салтыкова, нельзя не прийти к заключению, что в этом первом своем опыте он выказывает себя безукоризненным, талантливым полководцем: решившись на обход и занятие Пальцигской позиции, не колеблется в своем смелом решении ни одной минуты; изучает и пользуется местностью — безукоризненно; скрытность марша вполне соблюдена, приняты должные меры для возможной быстроты опасного движения. При расположении войск на Пальцигской позиции он руководствуется не рутинными правилами, а исключительно здравым смыслом и требованиями обстановки. Во время боя полное хладнокровие, верный глаз и своевременно отдаваемые распоряжения сделали то, что все усилия пруссаков сломить русскую армию оказались тщетными, и они, разбитые, принуждены были искать спасения в бегстве. «Победа сия, — говорит современник, — произвела многие и разные по себе последствия, из которых некоторые были для нас в особливости выгодны. Из сих наиглавнейшим было то, что все войска наши сим одолением неприятеля ободрилися и стали получать более на старичка, своего предводителя, надежды, который имел счастие с самого уже начала приезда своего солдатам полюбиться; а теперь полюбили они его еще более, да и у всех нас сделался он уже в лучшем уважении».

* * *

За успех при Пальциге императрица поощрила нижние чины полугодовым окладом жалованья (с выплатой которого казна не спешила), сам же главнокомандующий получил из Петербурга лишь письменную благодарность — победа в столице явно осталась недооцененной.

Продолжив с армией движение к Одеру, Салтыков в районе Кроссе-на соединился с австрийским корпусом генерала Лаудона и, заняв Франкфурт-на-Одере, предложил австрийскому главнокомандующему Дауну развернуть совместное наступление на Берлин. Пока тот колебался, Фридрих II с главными силами прусской армии, переправившись через Одер севернее Франкфурта, решил ударом с тыла разгромить союзников.

Союзная армия под командованием Салтыкова заняла позиции на высотах у деревни Кунерсдорф. Общее число русско-австрийских сил, сосредоточенных на Кунерсдорфской позиции, доходило до 60 тыс., против 48-тысячной армии Фридриха II.

Как только обнаружился обход королем правого фланга русских, Салтыков приказал армии повернуться кругом, вследствие чего условия, при которых приходилось принимать бой, резко изменились. Графу нужно было или атаковать неприятеля, или немедленно отступить к Кроссену или еще в более опасном направлении к Познани. Но он решился дать бой, заняв позицию тылом к Одеру.

Одной из главных особенностей расположения русских войск на позиции было массирование конницы союзников и австрийской пехоты до начала боя, как бы в виде общего резерва, за правым флангом.

Около 9 часов утра две сильные прусские батареи открыли огонь с Третинских высот. Несколько позднее неприятельская артиллерия выехала на позицию около прудов южнее Кунерсдорфа; в этих же двух направлениях показались маневрирующие прусские войска. Русская артиллерия, со своей стороны, тотчас же отвечала сильным огнем, и в 10 часов утра артиллерийская канонада была уже в полном разгаре.

Зорко следя за маневрами Фридриха II, граф Салтыков окончательно остановился на предположении, что король «в одно время против нашего правого и левого крыла атаку начнет», ввиду чего остановился на контрманевре, основная идея которого состояла в том, чтобы «навлечь всю неприятельскую армию на одно левое крыло…»

Таким образом, план оборонительного боя графа Салтыкова и заключался в том, чтобы беречь свой правый фланг и не слишком упорствовать Фридриху II при первой его атаке маловажного левого фланга, действуя впоследствии в зависимости от «предприятий» противника. Войскам было приказано зажечь Кунерсдорф, дабы тем уменьшить неприятелю удобство развертывания сил по другую сторону оврага, южнее этой деревни.

Только в 12-м часу дня неприятель явно обнаружил направление своей атаки на войска князя Голицына. Кроме пяти полков русской армии, здесь никого не было.

Медаль «Победителю над пруссаками»

Невыгоды линейного расположения окопов, — т. е. без применения их к местности — тотчас же обнаружились: лощины, бывшие впереди русских укреплений, не могли быть обстреливаемы, вследствие чего в самое нужное время русские войска «стрелять перестали, а ожидали непоколебимо неприятельского приближения».

Атакующие значительно превосходили в своих силах войска князя Голицына, вынужденные принять атаку с фронта и фланга и при крайне неблагоприятных условиях. Последствия этой атаки были закономерны. Пруссаки заняли Мюльберг и стали готовиться к форсированию оврага Кунгрунд.

С занятием Мюльберга королем были достигнуты немаловажные результаты: силы обеих армий почти уравновешивались; русская армия сразу уменьшилась в своем составе на 15 батальонов и 42 орудия; моральный дух прусских войск от этого первого блестящего успеха поднялся. К счастью, теснота на Мюльберге не дала возможности прусским батареям развернуться на этой горе; но тем не менее огонь ставшей там артиллерии был так действителен, что на позициях на Большом Шпице «…места почти не было, где бы пушки его (неприятеля) не вредили, отчего многие у нас ящики подорваны и у пушек лафеты повреждены».

Успешная атака Фридриха II на Мюльберг убедила графа Салтыкова в том, что неприятель главным образом «до самого нашего правого крыла и до реки Одера пробиваться будет». Полки на Большом Шпице стали перестраиваться фронтом к Кунгрунду. Последовавшие затем многочисленные атаки прусской пехоты и кавалерии были отражены с большими для них потерями.

Взятие Берлина 9 октября 1760 г. Художник А. Коцебу. 1849 г.

Пытаясь переломить ситуацию в свою пользу, король бросил в лобовую атаку на союзные укрепления свой последний козырь — кавалерию Зейдлица. Зейдлиц перевел всю свою конницу через пруды восточнее Кунерсдорфа, развернул ее на глазах у русских и затем бросился на окопы, занятые Псковским, 3-м и 4-м гренадерскими, Невским и Казанским полками. Пехота русского центра, давным-давно готовая к защите своих окопов, — дождалась, наконец, случая покрыть свои знамена новой славой. В данном случае ей пришлось лишь разделить эту славу с артиллерией: атака Зейдлица «под сильным пушечным огнем с наших батарей» была моментально отбита с большим уроном для нападавших.

Только теперь, когда главный нерв был надорван, когда могущественная конница неприятеля отброшена, слабейшая конница союзников получила возможность развернуться на местности, удобной для ее действия.

Как Фридриха едва не пленили казаки под Кунерсдорфом. Художник X. Б. Роде

Честь перехода русских в наступление выпала на долю бригадира Берга (2-й Московский, Казанский и рота Низовского полков) совместно с полками, приведенными Вильбуа (Нарвским и Воронежским). Эти войска «…на неприятеля во фланг ударили (со стороны правого фланга), батареи наши освободили, на которых уже несколько пушек заклепано было, и в самую лощину (Кунгрунд) неприятеля погнали». Вологодский и Апшеронский полки поддержали Берга, левее которого перешел в наступление князь Волконский с 1-м гренадерским и Азовским полками. Результатом этого общего перехода в наступление было полное отступление неприятеля за Кунгрунд и беспорядок в рядах пруссаков, занимавших Мюльберг. Не выдержав артиллерийского огня, пехота Фридриха Великого обратилась в паническое бегство. Положение прусской армии стало критическим.

Видя это, Фридрих II бросал в бой все, что оставалось у него под рукою, включая и несколько эскадронов своих лейб-кирасир. Однако жертвенные атаки прусской кавалерии не смогли спасти положение.

Поражение прусской армии было полное. Сам король едва не попал в плен. Его спасли гусары ротмистра Притвица.

Общие потери выбывшими из строя в сражении при Кунерсдорфе составили:

Прусская армия (по сведениям немецких источников) — до 17 000;

Русская — до 13 000;

Австрийская — немногим более 2000.

Трофеями Кунерсдорфской победы были: 26 знамен, 2 штандарта, 172 орудия и большое количество огнестрельных запасов (одних патронов — более 93 000).

Сражение под Кунерсдорфом стало знаковым для русской армии. В тактическом отношении необходимо выделить факт хорошей подготовки поля боя в инженерном отношении. Это видно из сильного укрепления важных пунктов русской позиции, сочетания укреплений и засек для прикрытия пути отступления, а также устройства мостов в тылу. Кроме того, расположение войск на позиции соответствовало стратегическому и тактическому значению разных участков позиции. Наконец, в армии Салтыкова отсутствовала рутина царствовавшего тогда линейного порядка.

Потрясенный неудачей, Фридрих едва не покончил с собой. «Всё потеряно, спасайте двор и архивы», — писал он в Берлин. Шляпу прусского короля, бежавшего после сражения, подобрали русские солдаты. Как реликвия Кунерсдорфа она доныне хранится под стеклом на стенде в музее А. В. Суворова в Санкт-Петербурге.

За победу под Кунерсдорфом Елизавета удостоила Салтыкова фельдмаршальским чином, польский король — орденом Белого Орла, а австрийская императрица Мария Терезия подарила ему бриллиантовый перстень и табакерку с бриллиантами. Для армии была отчеканена наградная медаль с надписью «Победителю над пруссаками».

Характерно, что сам главнокомандующий скромно оценивал свою роль в армии, отдавая должное русским офицерам и солдатам. «Ныне ее императорское величество, — писал Петр Семенович Елизавете, — имеет у себя много таких храбрых и искусных генералов, каких сомневаюсь, чтоб где столько было; а все свои».

О тактике Салтыкова при Кунерсдорфе и в Семилетней войне — Суржик Д. В., научный сотрудник Института всеобщей истории РАН:

При Кунерсдорфе прусский король подтягивал все новые силы, но в «игре резервов» он был переигран русским главнокомандующим. Салтыков, не придерживавшийся догматически линейной тактики, жестко контролировал ход боя и непрерывно подбрасывал резервы и войска с неатакованных участков на угрожаемые направления, ликвидируя превосходство пруссаков в силе в пунктах их ударов.

В дальнейшем, несмотря на несогласованность действий с союзной австрийской армией и противоречивые указания из Петербурга и Вены, войска Салтыкова вели успешные бои в Померании и даже взяли Берлин. Так прежний «старичок» стал национальным русским героем, талантливым полководцем, сочетающим в себе военный талант и мудрую любовь к русскому солдату.

* * *

После Кунерсдорфа прусская армия, используя несогласованность в действиях русских и австрийских войск, происходившую от противоречивых указаний из Вены и Петербурга, все же смогла оправиться от поражения и повести затяжную оборону. Поскольку Даун уклонялся от совместных наступательных действий, Салтыков в 1760 г. перенес главные усилия русской армии в Померанию, а часть сил направил в рейд на Берлин. 28 сентября (9 октября) 1760 г. берлинский гарнизон капитулировал перед генералом Тотлебеном.

При известии о подходе армии Фридриха корпуса генерал-майора Тотлебена и генерал-поручика 3. Г. Чернышева, принимавшие вместе с австрийским корпусом генерала Ласси участие в берлинской экспедиции, отступили, по приказу командования, на соединение с основными силами Салтыкова.

Сподвижники русского фельдмаршала замечали его неудовлетворенность затянувшимися позиционными формами ведения войны. Сковываемый инструкциями из Петербурга и бесконечными согласованиями с Веной, Салтыков тяготился тем, что фактически не имел возможности самостоятельно организовывать решительные наступательные операции. В конце 1760 г., ссылаясь на пошатнувшееся здоровье, он отпросился у императрицы уехать в Познань для лечения и вскоре покинул пост главнокомандующего.

При Екатерине II Петр Семенович стал членом правительствующего Сената, а в 1764 г. был назначен главнокомандующим и генерал-губернатором Москвы. После чумного бунта 1771 г. был отправлен в отставку, и 26 декабря 1772 г. опечаленный фельдмаршал скончался в Марфино. Из знатных лиц на его похороны прибыл только генерал-аншеф П. И. Панин.

«В генерал-аншефском мундире, в лентах Андреевской и Георгиевской, Панин склоняет перед останками победоносную голову, обнажает шпагу и, ставу гроба, произносит вслух: До тех пор буду стоять здесь на часах, пока не пришлют почетного караула для смены»

Герой Пальцига и Кунерсдорфа остался в памяти потомков как талантливый полководец, возвысивший авторитет русской армии в Европе. Именно с Салтыкова начался процесс укрепления национальных начал в развитии военного искусства России. В сражениях Салтыков выходил за пределы господствовавшей тогда линейной тактики, смело маневрировал силами и средствами, выделял резервы, при проведении контратак применял колонны. Продолжателями заложенной им школы военного искусства стали Румянцев и Суворов.

Беспалов А. В.,

доктор исторических наук, профессор

 

Вооружение пехоты и кавалерии XVIII века

 

Пехота

Начало XVIII века ознаменовалось дальнейшей эволюцией военного вооружения, оказавшего огромное влияние на развитие тактики и стратегии европейских армий. Основным типом оружия стал кремневый мушкет, сменивший своего фитильного предшественника, господствовавшего в течение предыдущего столетия.

Мушкеты появились на вооружении с 1525 г. Пуля мушкета вначале весила 1/8 фунта и могла поражать на расстоянии до 600 шагов и наносила чрезвычайно тяжелые ранения. Однако стрельба была возможна только с сошки, а заряжание — чрезвычайно сложно и кропотливо. Солдату требовалось до 95 приемов, чтобы произвести выстрел. Замок первоначально был фитильным и действовал в сухую погоду без отказа, но стрелку приходилось оперировать с порохом, имея 2 зажженных фитиля — один в руке, другой — в курке, и преждевременные выстрелы и несчастные случаи бывали весьма часто. Мушкет был очень тяжел, и пехотинцы, во второй половине XVI века, стремились обзаводиться не мушкетом, а более легким ружьем.

К концу XVII века кремневое ружье усовершенствовалось. В 1699 г. был изобретен штык, позволявший соединить в руках одного пехотинца холодное и огнестрельное оружие. В 1670 г. был введен бумажный патрон, позволявший перестать размеривать количество пороха, необходимое для заряжания. Несколько позже, в 1718 г., был изобретен железный шомпол, позволявший довести скорострельность до 2–3 залпов в минуту. Длина ствола мушкета, как правило граненого, могла достигать 65 калибров, то есть около 1400 мм, при этом дульная скорость пули составляла 400–500 м/с, благодаря чему стало возможно поражение даже хорошо бронированного противника на больших расстояниях — мушкетные пули пробивали стальные кирасы на расстоянии до 200 метров. При этом прицельная дальность была невелика, порядка 50 метров по индивидуальной живой цели — но недостаток точности компенсировался ведением залпового огня.

В течение XVIII столетия мушкет был уже повсюду вытеснен кремневым ружьем, с которым велись войны XVIII–XIX веков. Основу его боевой работы составил кремневый ударный замок.

Ударный замок, несмотря на его преимущества, вытеснил фитильный и колесцовый механизмы только в первой трети XVII в., а затем повсеместно использовался в течение двух столетий.

Воспламенение пороха в кремневом замке происходит от искры, производимой подпружиненным курком с зажатым в нем кусочком кремня или пирита. Кремень должен высечь искру, ударившись о рифленую стальную крышку пороховой полки (огниво) и при этом приоткрыв ее. Искра воспламеняет небольшое количество пороха, помещенное на полку, через затравочное отверстие в стволе пламя достигнет основного порохового заряда и будет произведен выстрел.

Кремневый замок не требовалось заводить ключом, как колесцовый, он был проще и технологичнее, следовательно — дешевле. За счет облегчения процесса заряжания ружья скорострельность увеличилась до 2–3 выстрелов в минуту и более. Прусская пехота XVIII века могла делать около 5 выстрелов в минуту, а отдельные стрелки и 7 выстрелов при 6 заряжаниях. Это достигалось дополнительными усовершенствованиями замка и ружья и длительным обучением солдат.

В то же время ударно-кремневый замок был склонен к частым осечкам и потому требовал внимания и ухода. Обычные причины осечки — стертый или плохо закрепленный кремень, изношенное огниво, забитое нагаром затравочное отверстие.

Изменения в стрелковом оружии влекли за собой трансформацию военного дела в Европе. Прежде всего это сказалось на качестве вооруженных сил. С этого времени происходит четкое деление на роды и виды вооруженных сил.

В пехоте и кавалерии выделяются два вида: линейные и легкие части. В пехоте к линейным частям, действующим в линейном построении, относились мушкетеры и гренадеры.

Гренадерами назывались пехотинцы, обученные действовать гранатами, которые использовались при штурме укреплений и крепостей противника. Первые ручные гранаты были как глиняные сосуды с известью или зажигательной смесью, которые использовались с IX века. Первые гранаты также делали преимущественно из глины. В 1405 г. Конрад фон Айхштадт впервые предложил использовать для гранат чугунный корпус, а в центре порохового заряда создавать полость, которая ускоряла сгорание смеси и увеличивала вероятность дробления корпуса на осколки. Зажигалась ручная граната от фитиля, который вставлялся в деревянную пробку, затыкавшую затравочное отверстие. Такая граната могла взорваться слишком рано или слишком поздно, и во время английской Гражданской войны солдаты Кромвеля усовершенствовали устройство, привязав к фитилю в нижней части (внутри гранаты) пулю и при этом окружив фитиль вставленными в мелкие дырочки веточками, которые выполняли роль стабилизаторов. Фитиль оставался обращенным назад вплоть до удара гранаты о землю, когда пуля, продолжая по инерции движение, втягивала его внутрь гранаты. Применялись гранаты главным образом при осаде и защите крепостей, а также на море в абордажном бою. Появились также литейные, пустые шары размером (с малый мяч), а стенки в четверть дюйма, из трех долей меди с одной долею олова.

Начиная с XVII в., гранаты начинают активно использовать в полевом бою. В 1667 г. в Англии было выделено по 4 человека в роте для метания гранат; они получили название «гренадеры». В течение нескольких лет этот новый род оружия был введен в основных европейских армиях. Англичане же ввели шапки-«гренадерки», в виде высоких колпаков с медным верхом. Существует распространенное заблуждение, что такой колпак ввели из-за того, что солдатская широкополая шляпа, а затем треуголка мешала броску. На самом деле гренадер бросал гранату движением руки снизу вверх (а не через верх, как бросают современные гранаты), так что шляпа ему не могла мешать в любом случае.

В XVIII в. запальная трубка у ручных гранат была пороховая, как и у артиллерийских. Применялись также осветительные гранаты, из картона, дерева или олова, снаряженные бенгальским огнем и использовавшиеся в ночном бою. Однако по мере развития линейной тактики гранаты потеряли свое значение в полевом бою и к середине XVIII в. были сняты с вооружения полевых армий, а гренадеры превратились лишь в элитный род пехоты. Гранаты остались только на вооружении крепостных гарнизонов и во флоте. В европейских армиях, как правило, гренадеры составляли отборные роты, по одной на батальон.

Основной состав пехотного полка того времени представляли «фузилеры» (франц. fusilier — стрелок из оружия) — солдаты пехоты, вооруженные фузеей, одним из видов кремневого оружия. Например, в 1704 году в русской армии в пехотном полку насчитывалось 8 фузилерных рот. В середине XVIII века фузилерные роты были переименованы в мушкетерские.

В 40-х годах XVIII в. в отдельный вид пехоты выделяются егеря. Слово «егерь» происходит от немецкого «Jager» — охотник. Егерями называли легкую пехоту, обученную действовать как в сомкнутом, так и в рассыпном строю, в подготовке которой особое место уделялось меткой стрельбе.

По примеру пруссаков, в русской армии особые егерские команды в мушкетерских полках появились в 1761 г. по инициативе П. А. Румянцева. Они выполняли функции разведки и прикрывали фланги наступающих колонн. Во время боя снайперским огнем уничтожали вражеских офицеров, при отступлении прикрывали отход, устраивая засады и маскируясь на местности.

В 80-е гг. XVIII в. из егерских команд образовали батальоны, в 1797 г. преобразованные в полки.

 

Кавалерия

В кавалерии как роде войск в течение XVIII в. также произошли изменения, разделившие ее на тяжелую, среднюю и легкую. К тяжелой кавалерии начиная с 30-х годов столетия относились кирасиры. Это был род тяжелой кавалерии, одетой в кирасы. Они появились еще в XVI веке во многих странах Европы как тяжелая кавалерия, созданная в целях компенсации малочисленности рыцарской кавалерии и одетая в относительно недорогие неполные латы, покрывавшие две трети тела — с головы до колен и называвшиеся кирасирскими, от которых к XIX веку постепенно остались только шлем и кираса. Первоначально, во время их параллельного сосуществования с рыцарями, основным вооружением кирасиров был рыцарский меч, но затем он сменился на палаш, а в некоторых армиях — на тяжелую саблю. Использовали коней тяжелых пород весом 600–700 кг.

В конце XVI века в Шотландии появился и позднее получил распространение во всей Великобритании так называемый шотландский палаш. Характерной особенностью шотландского палаша является сильно развитая гарда типа «корзины с большим количеством ветвей». Внутренняя поверхность корзины иногда обтягивалась кожей, головка могла иметь украшение в виде конских волос.

Палаш, получивший распространение в континентальных странах Западной Европы, отличается асимметричным эфесом с сильно развитой защитой руки в виде крестовины или чаши с целой системой дужек. Западноевропейский палаш развился из тяжелой кавалерийской седельной шпаги. Первые образцы палаша носили название валлонской шпаги.

В течение XVII–XVIII веков происходит постепенная унификация палашей в кавалерии европейских армий. На вооружение принимались единые образцы вооружения сначала для отдельных полков, а затем и для каждого вида кавалерии.

Кроме кирасир, палашами были вооружены и драгуны, представлявшие собой особый вид войск — так называемую «ездящую пехоту».

Слово «драгун» появилось в конце XVI в. и означало ездящего аркебузира. Тогда это был второй по распространенности после рейтара вид наемной кавалерии. К концу XVIII в. драгунами стала называться самая дешевая и массовая кавалерия.

Драгун действовал как в конном, так и в пешем строю, причем ружье применял только спешившись. Самые сильные лошади доставались кирасирам — так как таран был распространенным приемом кавалерийского боя, самые быстрые гусарам, а драгунам — оставшиеся.

Драгун верхом мог вести ближний бой, а, спешившись, поражать противника на расстоянии до 200 метров. Прочая кавалерия, вооруженная пистолетами и мушкетонами (короткими ружьями для стрельбы картечью), — только на несколько метров.

В отличие от пехоты, где почти до конца XVIII в. не употреблялись другие замки, кроме фитильного, в кавалерии уже с начала XVI в. повсеместно был принят колесцовый замок, в котором искра добывалась не ударом, как в кремневом, а трением. Колесцовый замок в отличие от кремневого имел почти закрытый механизм, следовательно, стрелять можно было и в ветер, и на скаку. Однако к 1700 году в армиях повсеместно был принят кремневый замок — как более подходящий для массового производства.

Ружье у драгун было короче и легче, чем пехотное, но в XVIII в. для унификации боеприпасов имело тот же калибр, что и у пехоты. Но калибр строго не соблюдался.

Слово «драгун» впервые является в истории в XVI в., когда французский маршал Бриссак во время оккупации Пьемонта (1550–1560) посадил на коней отборных, смелых пехотинцев, дал этому отряду название «драгуны» и употреблял его для быстрых набегов. Сражались, однако, эти драгуны пешком. Первый полководец, давший драгунам их современное значение, был Густав-Адольф. Драгунские полки, правильно организованные, появились во Франции при Людовике XIV в 1668 г. В XIX в. в Германии, Австрии, Франции и Англии около 1/3 всей конницы состояло из драгун.

В московской армии драгуны впервые появляются при Михаиле Федоровиче Романове, когда в 1631 г. из навербованных иностранцев сформирован был 1-й драгунский полк (полк «Нового (иноземного) строя»), в 1632 г. находившийся в войске Шейна под Смоленском. Затем драгуны стали пополняться русскими охочими людьми и новокрещеными из татар.

К концу царствования Алексея Михайловича драгунов было уже более 11 тыс. Эти драгуны были вооружены мушкетами, шпагами, бердышами и короткими пиками.

При Петре Великом число драгунских полков дошло до 33. При нем же учреждены в столицах и в некоторых больших городах команды полицейских драгун, просуществовавшие до 1811 г.

К легкой кавалерии в XVIII в. относились гусары. В 1458 году венгерский король Матвей Корвин (Матьяш Корш) приказал образовать новый вид кавалерии для участия в войнах с турками. Этот вид ополчения составляли дворяне. В гусары должен был идти каждый 20-й дворянин с 1/20 частью своих вооруженных людей.

После распада Венгерского королевства в 1540 г. гусары начали распространяться по Европе, а гусарские полки стали появляться в армиях других стран. В Польше первые гусарские части образовались в конце XVI в. и представляли собой отборную тяжелую кавалерию, образованную дворянами. В Австрии первые регулярные гусарские части появились в 1688 г. По австрийскому образцу гусарские войска были переняты Францией, где первый гусарский полк был образован в 1693 г. В Пруссии первоначально появились польские гусары — в 1629 г., которые состояли на королевской военной службе. При Фридрихе Великом прусские гусары заслужили всеобщую славу и известность. В Англии гусарские войска были образованы в 1806 г.

Первые гусарские «шквадроны» появились в России еще при царе Михаиле Федоровиче и состояли из вербованных немцев и поляков. О них впервые упоминается в 1634 году. В дневнике шотландца Гордона, взятого Петром I на службу, рассказывается о 3 гусарских ротах, которые принимали участие в Кожуховском походе 1694 г.

Когда Петр I сделал русскую армию регулярной, гусары из нее исчезли и появились снова в 1723 году, когда были сформированы гусарские полки из австрийских сербов. В царствование Анны Иоанновны фельдмаршал Миних вернулся к идее образовать гусарские полки. Он начал вербовать в гусары выходцев из различных стран, чтобы сделать их иррегулярными пограничными войсками. В гусары вербовали сербов, венгров, валахов, а также грузинских дворян. При правлении Анны Леопольдовны тот же Миних сформировал из всех гусар 5 гусарских полков, которые были сформированы из разноплеменной толпы авантюристов и приносили больше вреда, чем пользы. При Елизавете Петровне в России появились македонские, грузинские и сербские полки гусар.

 

Артиллерия

В самом начале XVII в. были сделаны несколько существенных нововведений, расширивших возможности артиллерии. Так в конструкции орудийных лафетов стали применяться стальные оси, а клиновой механизм вертикальной наводки был заменен винтовым.

Одновременно для литья орудийных стволов стал применяться чугун. На самом деле чугун был в этом качестве хуже бронзы, и пушки делались по преимуществу из бронзы до середины XIX в. Во всяком случае — полевые пушки, требования к весу которых были наиболее жесткими. Но с распространением чугунного литья появилась возможность изготавливать массы дешевых орудий для вооружения кораблей и крепостей.

В свою очередь, совершенствование техники бронзового литья позволило отливать более прочные стволы. В полевой артиллерии кулеврины в первой половине XVII в. вытесняются пушками, чему, кстати, способствовало и применение железных осей, так как сила отдачи связана с отношением веса ствола к весу снаряда. Пушки, у которых это отношение, в сравнении с кулевринами, было меньше, скорее разрушали лафет. В течение XVII в. материальная часть артиллерии приняла тот вид, который и сохраняла до середины XIX столетия.

Артиллерия как род войск получила в течение XVIII в. деление на полковую, полевую и осадную, согласно типу орудий, получивших распространение в ходе столетия. Также был усовершенствован такой тип орудий, как гаубица.

Полковое орудие. Идея придать каждому полку пехоты пару легких пушек, которые всегда сопровождали бы его и поддерживали огнем, принадлежит Густаву-Адольфу. Таким образом, первые полковые пушки появились в начале XVII в. в шведском королевстве.

С XVII до середины XIX века полковые пушки почти не изменились. Все они имели калибр 3–6 фунтов (по чугунному ядру), или 72–94 миллиметра, стреляли ядром до 600–700 м или картечью до 300–350 метров. Ствол был обычно не длиннее 12 калибров. Полковая пушка могла делать по 3 выстрела в минуту — следовательно, стреляла много чаще чем мушкетер. На полк приходилось обычно 2, реже 4 орудия. Только в русской гвардии (Семеновском и Преображенском полках) было по 6–8 орудий. Такая ситуация возникла случайно. Во время нарвского сражения шведам досталась почти вся русская артиллерия, но Семеновский и Преображенский гвардейские полки от шведов отбились, отступили в полном порядке. Обычно полковая артиллерия составляла около 60 % всей артиллерии армии.

Шведский король Густав-Адольф некоторое время использовал в качестве полковых орудий кожаные пушки, но прочность их оказалась недостаточной, — кожа прогорала. Хотя задача уменьшения веса таким образом решалась.

Снарядом к полковым орудиям служила картечь, ядро или не применялось вовсе, или применялось в качестве исключения. Рикошеты легких ядер были непредсказуемы и неэффективны.

Полковые пушки имели калибр 3–6 фунтов (по весу чугунного ядра, 1 фунт — 409,51241 г), то есть внутренний диаметр ствола составлял 72–94 мм. В качестве боеприпасов использовались ядра, дальность стрельбы которыми достигала 600–700 м. Огонь велся также картечью, при этом дальность стрельбы была 300–350 метров. Ствол был обычно не длиннее 12 калибров. Расчет пушки мог производить до 3 выстрелов в минуту (быстрее, чем фузелер-пехотинец из ружья, который мог сделать не более двух выстрелов в минуту). На полк приходилось обычно 2, реже 4 орудия.

Полевая артиллерия. Почти все полевые пушки XVII–XIX веков в Европе имели стандартный калибр: 12 фунтов по чугунному ядру, или 120 миллиметров. Ствол имел длину 12–18 калибров, а вся система весила в 250–350 раз больше снаряда, то есть около 1500 кг. Начальная скорость снаряда достигала 400 м/с, а максимальная дальность — 2700 м. Фактически, однако, возвышение ствола ограничивало дальность стрельбы дистанцией 800 — 1000 м. Стрельба на большие расстояния не практиковалась, так как рикошеты были возможны только при стрельбе на треть максимальной дистанции. Стрельба картечью из полевых орудий велась на дистанцию до 400–500 метров. Пушка делала, как и хороший мушкетер 1–1,5 выстрела в минуту, а картечь со 150–200 метров могла пробивать кирасы.

Количество полевых орудий на 10 000 пехоты и конницы в XVII, начале XIX века составляло 10–60 штук, причем постепенно сокращалось. Число стволов заменялось маневром на поле боя. Кроме чугунного ядра и картечи, мог использоваться и зажигательный снаряд.

Полевые пушки имели калибр 12 фунтов по чугунному ядру, внутренний диаметр ствола составлял 120 миллиметров, длина — 12–18 калибров. Начальная скорость ядра доходила до 400 м/с, а максимальная дальность (расчетная 2700 м) из-за ограничения возвышения ствола была в пределах 800 -1000 м. Стрельба картечью из полевых орудий велась на дистанцию от 50 до 400–500 метров, по пологой траектории и прямой наводкой.

Гаубицы. Гаубицы — орудия, предназначенные для стрельбы по нависающим траекториям. В полевых условиях использовались легкие гаубицы калибром, по бомбе, 7-10 фунтов, или 100–125 миллиметров. В русской армии гаубицы обычно имели калибр 12–18 фунтов (до 152 миллиметров). Вплоть до начала XVIII в. гаубицы ограниченно использовались при осаде и обороне крепостей. Начиная с 1700-х их стали применять и в полевой войне. В европейских армиях XVIII–XIX веков употребляли только легкие гаубицы калибром по бомбе 7-10 фунтов, или 100–125 миллиметров. В русской армии гаубицы были распространены намного шире, обычно имели калибр 12–18 фунтов (до 152 миллиметров) и лучшую баллистику. Большим энтузиастом использования гаубиц был граф П. И. Шувалов, изобретатель «единорогов» — гаубиц с удлиненным стволом, состоявших на вооружении русской армии с середины XVIII до середины XIX века.

По замыслу самого Шувалова единороги должны были полностью заменить всю прочую артиллерию: полковую, полевую и осадную. А также морскую и крепостную. Казалось, что длинные гаубицы имеют для этого все предпосылки. Во-первых, можно было употреблять снаряды всех известных в то время видов: ядра, картечь, брандскугели и бомбы. Причем при том же собственном весе, что и пушка, единорог выстреливал в 1,5–2 раза больше картечи, более тяжелое ядро, да еще и бомбы. Во-вторых, из-за более короткого ствола стрелять можно было чаще, а из-за больших углов возвышения — еще и в 1,5 раза дальше, чем могла стрелять пушка. В-третьих, с единорогами оказывалась возможной тактика боя доселе неведомая — стрелять можно было через головы своих войск.

Характеристики единорогов: вес системы — около 150 весов снаряда (вдвое меньше, чем у пушки); начальная скорость снаряда — около 300 м/с (для ядра); дальность стрельбы — до 1500 м (для 150 мм систем, ядром). Характеристики прусских гаубиц были скромнее: вес — около 80 весов снаряда, начальная скорость — 230 м/с (для бомбы), дальность стрельбы бомбой — 600–700 м (для 10 фунтовых).

В заключение следует отметить, что артиллерия в XVIII веке использовалась как для огневой подготовки наступления и в оборонительном бою, так и для огневой поддержки своих войск в наступлении. Поддерживая атаку своей пехоты, артиллерия передвигалась с передовыми линиями своих боевых порядков и занимала огневые позиции так, чтобы между противником и стволами орудий не было своих войск. В таком маневре использовались главным образом пушки, поскольку гаубицы для этого были слишком тяжелы. И только появление единорогов позволило артиллерии более эффективно поддерживать свою пехоту во время наступления и вести огонь по противнику, поверх голов боевых порядков своих войск, оставаясь в тылу. В целом к концу XVIII века эволюция гладкоствольной артиллерии завершилась и достигла пика своего развития как технически, так и тактически.

 

Армия XVIII столетия

Социальные условия Европы XVIII века, влияющие на военную систему, были тесно связаны с экономическими. Подавляющее большинство недворянского европейского населения занималось сельским хозяйством, оставшиеся были заняты в ремесленной или торговой сфере, на государственной или военной службе. Солдат рекрутировали в основном из крестьян, что резко ограничивало мобилизационные возможности любой страны в случае войны: вербовка слишком большого числа крестьян сразу же сказывалась на количестве производимой сельскохозяйственной продукции. Кроме того, свои ограничения на численность вооруженных сил накладывали и слабые мощности промышленных объектов — фабрик и мануфактур, не способных одеть и вооружить действительно крупную армию. Правда, прочие категории населения, из которых комплектовалась любая европейская армия (кроме русской), за исключением крестьян, относились к наименее производительным социальным группам. Офицеры принадлежали к дворянскому классу, а довольно большой процент солдат составляли добровольно завербовавшиеся подонки общества, бродяги, безработные.

Вербовка производилась следующим образом. Из государственной казны полковник (командир полка) получал деньги, которые он раздавал командирам рот — капитанам. Те, в свою очередь, при помощи вербовщиков, которым полагался определенный процент, проводили кампанию по набору желающих в свои отряды. К примеру, во Франции новобранец подписывал контракт сроком на четыре года. Ему платили 3 су в день. Обмундирование, оружие и питание осуществлялись за счет государства. До 1660-х годов полковники и капитаны вербовали солдат за свой счет, получая затем возмещение от казны. Это создавало массу злоупотреблений на местах, когда реальная списочная численность части не соответствовала платежной ведомости. При проверке и проведении инспекции полковники часто прибегали к услугам подставных лиц. С 1667 г. полковник назначался королем и лично отвечал перед монархом за состояние вверенной ему части.

В королевстве Пруссия проводился другой способ найма на военную службу. Принудительная вербовка стала настоящим бичом для населения страны: принцип «государство — это армия» проводился здесь в жизнь с истинно германской последовательностью. Рыскавшие по Пруссии отряды вербовщиков могли забирать под королевские знамена первого же встречного представителя «низших сословий» — крестьянина или бюргера, в том случае, если его внешние данные (прежде всего рост) отвечали требованиям строевой службы.

Еще при Фридрихе Вильгельме I было установлено правило, что только рост ниже 168 сантиметров может гарантированно избавить человека от вербовки. Фридрих Великий еще более усовершенствовал это правило, введя специальный закон, по которому крестьянский двор переходил по наследству самому малорослому из сыновей — все прочие должны были быть готовы встать в ряды армии.

Процедура вербовки проходила предельно просто: крестьянина, пришедшего добровольно или изловленного обманом или силой, угощали бесплатной кружкой пива «за счет Его величества» и объявляли ему, что следующую бесплатную выпивку он получит через 20 лет — при увольнении в запас по выслуге. Переодетые прусские вербовщики (их шефом был полковник Колиньон — француз на прусской службе) наводнили всю Германию. Во время Семилетней войны, когда Фридрих II Великий столкнулся с проблемой высоких потерь в рядовом составе, пруссаки придумали еще один метод вербовки — простодушным иностранцам предлагали патенты на чины лейтенантов или капитанов в том роде войск, куда только желал попасть будущий рекрут. Молодые люди с «офицерскими» патентами в кармане являлись в Магдебург, где их сразу же, без разбору, записывали в солдаты.

 

Тактика ведения войны в XVIII столетии

Линейная тактика ведения боевых действий получила развитие в связи с оснащением армий огнестрельным оружием и повышением роли огня в бою. Войска для ведения боя располагались в линию, состоявшую из нескольких шеренг (их количество определялось в зависимости от скорострельности оружия), что позволяло одновременно вести огонь из наибольшего количества ружей. Тактика войск сводилась в основном к фронтальному столкновению. Исход сражения во многом решался мощью пехотного огня.

Линейная тактика в Западной Европе зародилась в конце XVI — начале XVII веков в нидерландской пехоте, где квадратные колонны были заменены линейными построениями. Она была внедрена голландцами в лице Морица Оранского и его двоюродных братьев Вильгельма Людвига Нассау-Дилленбургского и Иоанна Нассау-Зигенского. Поднятие дисциплины в армии, а также улучшение подготовки офицеров, на что Мориц обращал особое внимание, позволили ему строить свою армию в 10, а в дальнейшем и в 6 шеренг. В русских войсках элементы линейной тактики впервые были применены в сражении при Добрыничах (1605). Полное оформление линейная тактика получила в шведской армии Густава II Адольфа в период Тридцатилетней войны (1618–1648), а затем была принята во всех европейских армиях. Этому способствовало увеличение скорострельности мушкета и усовершенствование артиллерии. Превосходство линейного боевого порядка над старым боевым порядком из колонн окончательно определилось в сражениях при Брейтенфельде (1631 г.) и Лютцене (1632 г.), но одновременно выявились и отрицательные стороны линейного боевого порядка. Это — невозможность сосредоточения превосходящих сил на решающем участке боя, способность действовать только на открытой равнинной местности, слабость флангов и трудность осуществления маневра пехоты, в силу чего решающее значение для исхода боя приобрела кавалерия. Наемные солдаты удерживались в сомкнутых линиях с помощью палочной дисциплины, а при нарушении строя убегали с поля боя. Классические формы линейная тактика получила в XVIII веке, особенно в прусской армии Фридриха-Вильгельма I, а потом и Фридриха II, который жесточайшей муштрой довел боевую скорострельность каждой линии до 4,5–5 залпов в минуту (это стало возможным после внесения новшеств в конструкцию ружья — таких, например, как односторонний шомпол). Чтобы устранить недостатки линейной тактики, Фридрих II ввел косой боевой порядок (батальоны наступали уступом), состоявший из 3 линий батальонов, имевших по 3 шеренги. Конница строилась в 3 линии. Артиллерия размещалась в интервалах между батальонами, вводились легкие орудия, двигавшиеся за кавалерией, на флангах и впереди боевого порядка. Применялось каре. Несмотря на вводимые новшества, линейная тактика войск Фридриха II продолжала оставаться шаблонной и негибкой.

Разновидность пехоты, специально предназначенная для использования линейной тактики, называлась линейной пехотой. В течение приблизительно двух веков линейная пехота составляла основную часть пехоты стран Европы.

Линейная тактика применялась также некоторыми видами конницы. В одно время тяжеловооруженная конница (рейтары, конногренадеры и кирасиры) применяла линейную тактику верхом («рейтарский строй»). Позже драгуны и уланы стали применять линейную тактику, будучи в пешем строю в обороне. Соответственно, название «линейная конница» перешло от тяжелой конницы к драгунам и уланам. Гусары в XV–XVII веках носили доспехи и часто атаковали в сомкнутом строю, однако позднее гусары превратились в легкую конницу и перестали использовать линейную тактику. Казаки никогда не применяли линейной тактики.

Тактика ведения боя была идентична во всех армиях Европы. Обычно враждующие стороны развертывали свои боевые порядки друг против друга и начинали огневой бой практически при полном отсутствии какого-либо маневра. Длиннющие линии пехоты позволяли развить по фронту огонь максимальной силы, но связывали армию, как кандалы: весь боевой порядок мог двигаться только как единое целое и только на совершенно ровной, как плац, местности медленным шагом. Всякое препятствие, встреченное на пути движения войск, могло сломать строй и привести к потере управления ими. Изменение боевого порядка и перестроение во время боя в ответ на изменение обстановки также признавалось невозможным.

Все это делало непосредственное соприкосновение армий противников и рукопашный бой крайне редким явлением: обычно неприятели останавливались на короткой дистанции и открывали друг по другу залповый огонь. Ведение ружейного огня синхронным залпом признавалось главным элементом стрелковой выучки войск: считалось, что лучше вывести из строя 50 солдат противника сразу, чем 200 в разное время (это оказывало больший моральный эффект). Все сражение при этом превращалось в унылую перестрелку, иногда продолжавшуюся несколько часов.

Штыки применялись очень редко: если одна армия начинала медленное и осторожное наступление (как уже говорилось раньше, более с боязнью сломать свой собственный строй, нежели достичь неприятельского), у ее визави всегда оказывалось более чем достаточно времени, чтобы покинуть поле боя, признав, таким образом, свое «поражение». Сражения действительно крупного масштаба с упорным рукопашным боем и большими потерями в это время происходили крайне редко.

 

Русская армия в XVIII веке

В 1705 г. в России была введена новая единая система комплектования армии и военного флота — рекрутская повинность. Во всех губерниях страны были устроены специальные «станции» — пункты сбора рекрутов, которые ведали набором солдат и матросов. Как правило, рекрутировался 1 новобранец с 500, реже с 300 и в исключительных случаях со 100 душ мужского пола. Первоначальное обучение рекрутов производилось непосредственно в полках, но с 1706 года вводится обучение на рекрутских станциях. Срок солдатской службы не определялся (пожизненно). Подлежащий призыву в армию мог выставить себе замену. Увольняли только полностью непригодных к службе.

Рекрутская система, установленная в русской армии, вплоть до 90-х годов XVIII в. была передовой по сравнению с системой комплектования западноевропейских армий. Последние комплектовались рядовым и даже командным составом путем вербовки, представлявшей юридически добровольный, а фактически в значительной мере принудительный наем. Эта система зачастую собирала под знамена армии деклассированные элементы общества — бродяг, беглых, преступников, дезертиров из армий других государств и т. д. — и являлась неустойчивым источником пополнения.

Важнейшим преимуществом принятой в России рекрутской системы было то, что она формировала монолитную по своему социальному и национальному составу солдатскую массу с высокими моральными качествами, присущими русскому крестьянину, которого можно было вести в бой под лозунгами защиты Отечества. Другое существенное преимущество рекрутской системы заключалось в том, что она обеспечивала государству возможность создания крупной армии и относительно доступный путь восполнения убыли личного состава из ее рядов.

Новая русская регулярная армия и создавалась по европейскому образцу. Армия делилась на дивизии и бригады, не имевшие, однако, постоянного состава. Единственной постоянной единицей в пехоте и кавалерии был полк. Пехотный полк до 1704 г. состоял из 12 рот, сведенных в два батальона, после 1704 г. — из 9 рот: 8 фузилерных и 1 гренадерской. Каждая рота состояла из 4 обер-офицеров, 10 унтер-офицеров, 140 рядовых и делилась на 4 плутонга (взвода). В каждом из плутонгов было 2 капральства. В 1708 г. в русской армии были созданы гренадерские полки, обладавшие большой огневой мощью.

Кавалерийский (драгунский) полк состоял из 10 рот, в т. ч. одной конногренадерской. Каждые две роты составляли эскадрон. В каждой роте было 3 обер-офицера, 8 унтер-офицеров и 92 драгуна.

В 1701 г. в российской армии был сформирован первый артиллерийский полк. По штату 1712 г. он состоял из 6 рот (1 бомбардирная рота, 4 канонирские роты, 1 минерная рота) и инженерной и понтонной команд. Общая численность вооруженных сил России к 1725 г. (концу царствования Петра I) достигла 220 тыс. человек.

В 30-е годы XVIII в. в русской армии были проведены некоторые реформы, инициатором которых стал генерал-фельдмаршал Б. X. Миних. Были сформированы кирасирские полки (тяжелая кавалерия) и гусарские легкоконные роты из выехавших в Россию грузин, венгров, валахов и сербов. На южной границе организовано Слободское казачье войско.

К середине XVIII в. русская армия насчитывала 331 тыс. человек (в т. ч. в полевых войсках — 172 тыс. чел.) Дивизии и бригады стали штатными соединениями, но имели разный состав. На период войны создавались корпуса и армии. Пехота состояла из 46 армейских, 3 гвардейских и 4 гренадерских полков, кавалерия — из 20 драгунских, 6 конно-гренадерских и 6 кирасирских полков. Появилась легкая егерская пехота, которая к концу XVIII в. насчитывала более 40 батальонов.

В кавалерии, кроме драгунских и кирасирских, были сформированы гусарские (легкоконные) полки. В 1751–1761 гг. они формировались из сербов, молдаван и валахов и носили иррегулярный характер. После ликвидации украинского Слободского казачьего войска были созданы так называемые поселенные гусарские полки из бывших слободских казаков. С 1783 г. гусарские полки стали регулярными.

XVIII в. явился одним из важнейших этапов военного дела в России, строительства российских вооруженных сил, развития отечественного военного искусства. Решить главнейшие внешнеполитические задачи государства — обеспечить национальные интересы страны, возможность всесторонних экономических и культурных связей ее с другими народами, обезопасить собственные границы — оказалось возможным лишь с помощью мощных армии и флота.

В XVIII в. завершился начавшийся еще в XVII столетии процесс формирования русской регулярной армии, был создан регулярный военно-морской флот. Этот процесс включал в себя изменения во всех сторонах военного дела. Складывается стройная структура вооруженных сил. Законодательно регламентируются принципы ведения боевых действий, боевой подготовки, порядок прохождения службы, взаимоотношений между различными органами управления, а также между военнослужащими. Вводится новый порядок комплектования и снабжения войск, создается система военного образования, получает развитие военная наука. Эти реформы шли в общем русле глубокой реорганизации государственного аппарата, связанной с развитием абсолютизма. Они подняли вооруженные силы до уровня самых высоких требований своего времени и позволили России успешно разрешать внешнеполитические задачи, а в начале XIX в. отразить нашествие «великой армии» Наполеона и его союзников.