Военное искусство русской армии во второй половине XVIII столетия постоянно совершенствовалось на поле боя. Череда военных кампаний 1768–1799 гг., связанных с отражением натиска Османской империи и королевства Швеции на рубежи Российской империи и боевыми действиями в Европе против армий революционной Франции, заставляли русских военачальников вести боевые действия на разных театрах военных действий против армий с различными типами устройства и комплектования.
Это требовало не только применения своеобразных тактических приемов в ходе сражений, но и обобщения полученного опыта, что нашло отражение в издании инструкций, наставлений, рекомендаций для офицеров и командующих крупными воинскими соединениями. Со временем накопленные знания были систематизированы знаменитыми российскими полководцами П. А. Румянцевым, М. И. Кутузовым, А. В. Суворовым в виде единых сводов военных правил. Итогом развития отечественной военной мысли этого периода стал новый Устав, введенный императором Павлом I в 1797 г.
Эти документы легли в основу солдатской подготовки и военной науки, преподававшейся в учебных заведениях и школах подготовки офицерских кадров. Многое из наследия полководцев XVIII века было осмыслено и усвоено воспитанниками кадетских корпусов (в старейшем из них — Сухопутном шляхетском корпусе военную тактику преподавал директор М. И. Кутузов, автор знаменитой работы «Примечания о пехотной службе вообще и о егерской особенно»), среди которых были будущие участники войн с Наполеоном. Среди них — ученики М. И. Кутузова: генералы К. Ф. Толь, А. А. Писарев, М. Е. Храповицкий, Я. Н. Сазонов и будущий «первый ополченец 1812 года» С. Н. Глинка, с успехом применившие полученные знания на полях новых победоносных для русского оружия сражений.
С момента учреждения императором Николаем I в 1832 г. академии Генерального штаба (с 1855 г. — Николаевская академия Генерального штаба) военное искусство прежних времен стало предметом теоретического изучения и анализа. Общий курс в академии был рассчитан на два года. На общем отделении академии главными предметами были тактика, стратегия, военная история, военная администрация, военная статистика, геодезия с картографией, съемкой и черчением, а вспомогательными — русский язык, сведения по артиллерийской и инженерной части, политическая история, международное право и иностранные языки. На геодезическом отделении — теоретическая и практическая астрономия, физическая география, геодезия со съемкой и черчением, картография и военная статистика; вспомогательными — военная администрация, тактика, русский и иностранные языки.
В качестве дипломных работ слушатели академии пристально изучали полководческое наследие военачальников XVIII–XIX веков, анализировали сражения различных кампаний того времени.
С течением времени многие из них стали офицерами Генерального штаба и преподавателями академии. Продолжив изучение российской военной истории, они обогатили научный мир своими аналитическими и теоретическими работами по военной истории. В начале XX века были известны имена выдающихся военных историков: Д. И. Милютина, А. К. Байова, А. Г. Елчанинова, А. Н. Куропаткина и других.
Вниманию читателя предлагается отрывок из произведения «Курс истории русского военного искусства» ординарного профессора Николаевской военной академии генерал-майора А. К. Байова, а также трактат генерала-фельдмаршала П. А. Румянцева «Обряд службы», ставший основой подготовки солдат и офицеров в русской армии XVIII века.
Байов Л. К, Военное искусство и состояние русской армии при ближайших преемниках Петра Великого
(Отрывок) // Курс истории русского военного искусства, — СПб., 1909–1913
Румянцев впервые высказывает мысль о формировании постоянных армий сообразно с особенностями пограничного театра военных действий и наличием вероятных противников, в связи с чем должна быть установлена и дислокация армии в мирное время. В бытность Румянцева генерал-губернатором население Малороссии было привлечено для отбывания воинской повинности, в связи с чем, с одной стороны, увеличивался источник комплектования армии, а с другой — воинская повинность распределялась более равномерно между жителями государства.
Не без участия Румянцева окончательно был введен 25-летний срок службы для нижних чинов.
С 1777 г. Румянцев стал настаивать на устройстве постоянных округов комплектования, т. е. на принятии у нас территориальной системы комплектования, что, впрочем, не было проведено в жизнь, и на том, чтобы каждый род войск комплектовался из населения, способного по своим прирожденным свойствам к специальной службе. В этом отношении кое-что было достигнуто, так как конница комплектовалась преимущественно из жителей южных областей и частично из белорусов, а лесники Польши пополняли егерские войска. Особое внимание Румянцев всегда обращал на боевую подготовку войск. С этой точки зрения прежде всего необходимо отметить издание им в 1770 г. так называемого «Обряда службы».
«Обряд службы» был направлен на то, чтобы уравнять чрезвычайно разнообразную подготовку полков, входящих в состав армии. Он, с одной стороны, дополнял и исправлял действующие тогда уставы, а с другой — объединял многочисленные инструкции, в частности, пехотный и кавалерийский уставы, разработанные Воинской комиссией в 1763 г.
Несмотря на то, что императрица указала комиссии на желательность ограничить уставные формы строго необходимыми для боя, «чтобы ничем таковым в экзерцициях и маневрах люди напрасно к единому только в виде украшения утруждаемы не были»; несмотря на то, что Воинская комиссия сама признавала необходимость коннице вести бой на коне, не злоупотребляя спешиванием, и быть готовой «к нападению и разрыву пехотных фронтов», несмотря на все это, уставы 1763 г. почти ничем не отличались от уставов Елизаветинского времени, что с несомненностью указывало на крайне одностороннее использование опыта Семилетней войны. С целью дополнить эти уставы и был издан «Обряд службы». В основу «Обряда службы» Румянцевым были положены те же идеи, которые им были высказаны еще в 1761 г.
«Обряд службы», который в 1788 г. с небольшими изменениями, сделанными Потемкиным, принимается официально во всей армии: 1) ввел как в пехоте, так и в коннице двухшереножный строй; 2) упростил ружейные приемы; 3) упростил ведение огня частями, чрезвычайно сложное и непрактичное по уставу; 4) придал колоннам строй маневренный и боевой; 5) регламентировал правила быстрого перестроения из развернутого строя; 6) установил в конных учениях аллюры не меньше рыси, а при атаках — «вскачь, имея саблю наголо»; 7) потребовал от начальников всех степеней обучать подчиненные им войска только тому, что нужно на войне.
Роль «Обряда службы» была очень велика, так как он наметил отправные точки в области боевой деятельности войск на ближайшее время, исходя из чего впоследствии Суворов, основываясь на опыте войны 1768–1774 гг. на польском и турецком театрах, вырабатывал свою систему действий. В дополнение к изданному в 1759 г. «Наставлению для действия артиллерии» Румянцев разработал в 1770 г. «Наставления всем господам батарейным командирам». (В 1788 г. это «Наставление» Потемкин предложил к руководству начальникам, бывшим у него в непосредственном подчинении.)
В «Наставлении батарейным командирам» говорится: 1) о походных движениях артиллерии; 2) о порядке всех действий при расположении артиллерии на месте после марша и 3) о стрельбе. В указаниях относительно походных движений устанавливалось непременное наличие при артиллерии пионеров, на которых возлагалось устранение всех препятствий для движения; батареи должны были двигаться в колонне в одно орудие, имея за каждым орудием его зарядные ящики, т. е. проводилась идея, что орудие и его зарядный ящик составляют одно целое.
В указаниях относительно стрельбы предписывалось стрелять преимущественно на средние и ближние дистанции, не увлекаясь стрельбой на дистанции дальние, так как в последнем случае «не всегда бывает желаемое действие», к тому же при стрельбе на более ближних дистанциях «сверх сделанного ему (неприятелю) великого урона можно соблюсти и заряды, которых тогда менее издержано будет».
«Наставление» заканчивается чрезвычайно характерными для Румянцева словами, показывающими, насколько он был проникнут сознанием необходимости частного почина: «впрочем, в подробное о сей полезности описание я не вхожу более, а отдаю на собственное примечание господ офицеров, яко на искусных артиллеристов».
В обучении войск Румянцев резко отличал одиночную подготовку солдата от подготовки частей, причем успех одиночной подготовки он обусловливал «трудолюбивым примером» младших начальников и простотою устава. Вместе с тем Румянцев резко подчеркивал, что образование солдата не должно быть сложным при его основательности и что упражнения должны быть непосредственной подготовкой для боя. Умелое обращение с ружьем, отказ от показной стойки и маршировки, освоение ружейных приемов — вот что требовал Румянцев от обучения войск, причем он особенно налегал на «скорый заряд и исправный приклад», т. е. на стрельбу.
В деле воспитания войск Румянцев широко развивал идеи так называемых «полковничьих» инструкций, внося в них много самобытного. Изданные Воинской комиссией в 1764 г. (для пехоты) и в 1766 г. (для конницы) «полковничьи инструкции» восстанавливали некоторые из забытых в армии постановлений Петра Великого, касающихся воспитания. В них, между прочим, говорится, что необходимо «объяснять солдату силу и содержание воинского артикула, уставов и приказов, а паче что до солдата касается, изъяснять должность службы и требуемую от солдата неустрашимую храбрость, и что никакие страхи и трудности храбрость и верность российских солдат никогда поколебать не могли, в которых число и он принят».
В инструкциях указывалось, что «солдат именем и чином от всех прежних его званий преимуществует». Инструкции обязывали полковых и ротных командиров заботиться о подготовке хорошего солдата и указывали путь к этому, а именно: нравственное воспитание личности и дисциплина, основанием которой должны служить чинопочитание, сознательное отношение к воинскому долгу и развитие нравственных побуждений, на первом плане которых ставится честолюбие.
Те же идеи проводил в жизнь Румянцев, который на первый план также выдвинул меры, способствующие развитию нравственного элемента: «высшее развитие воинского долга, строгая, но сознательная дисциплина — не за страх, а за совесть, утверждающая между командиром и подчиненным взаимное доверие и являющаяся «душой службы»; непосредственная работа офицеров для приведения нижних чинов в приличное военным людям состояние; строгие и однообразные требования гарнизонной и внутренней службы; твердое знание солдатами их прав и обязанностей». Из воспитательной школы Румянцева выходит целый ряд видных деятелей, которые разносят его идеи повсюду; к их числу принадлежат Воронцов, Потемкин и, наконец, Суворов.
О тактических взглядах Румянцева можно судить из следующего его высказывания: «Я того мнения всегда был и буду, что нападающий до самого конца дела все думает выиграть, а обороняющийся оставляет всегда страх соразмерно сделанному на него стремлению», и «наступлением можно унизить выгоды противника перед своими невыгодами». Исходя из этого Румянцев для построения боевого порядка намечает следующие отправные точки:
1) расчленить линейный порядок или общее каре, преимущественно предпочитавшиеся до сих пор, на части, удобные для движения, маневрирования и удара в штыки;
2) придать боевому порядку такое построение, которое давало бы возможность встречать атаку главным образом неприятельской конницы, имеющей сноровку окружать атакуемого со всех сторон, пользуясь своим численным превосходством;
3) части боевого порядка должны быть устойчивы, возможно нечувствительны к прорыву, способны к развитию огня, наиболее действенного;
4) располагать и двигать эти части так, чтобы они могли оказывать взаимное содействие огнем, а в случае возможности — и ударом в штыки; для этого начальникам частей боевого порядка нужно предоставить известную самостоятельность.
Наиболее соответствующим типом для построения частей боевого порядка Румянцев признавал каре. Оно могло действовать ружейным и артиллерийским огнем во все стороны и более другой формы построения было способно сохранять сомкнутость рядов; при этом свойственные русскому солдату стойкость и выдержка благоприятствовали отражению первых, наиболее опасных ударов турок.
Вместе с тем Румянцев сознавал, что конница наша слабее неприятельской, что ей нужно дать точку опоры, даже укрыть ее за пехотой до наступления благоприятного момента.
Ввиду этого, согласно орд-де-батайль, установленному Румянцевым, армия, разделенная на три дивизии, должна была строиться в боевой порядок следующим образом: каждая пехотная дивизия составляет отдельное каре, и все они строятся в одну линию: в центре — более сильная, другие — по флангам; кавалерия — в интервалах между дивизиями и на флангах боевого порядка; полковые орудия — по углам каждого каре, полевая — перед их фасами в 60 шагах; среднее каре — по фигуре продолговатое, передний и задний фасы — вдвое длиннее боковых, другие два — квадраты.
В таком боевом порядке каре предоставлялась маневренная самостоятельность, и они связываются в своих действиях только общей внутренней идеей боя, почему взаимное удаление и расположение их различно в каждом частном случае. Наступление в одну линию не является правилом. Осаженное уступом назад, то или иное каре играет роль резерва и дает возможность полководцу сосредоточить к различным точкам поля сражения превосходящие силы. Впоследствии Румянцев по условиям боя дивизионные каре расчленяет на несколько меньших, выдвигая вперед и на фланги егерей, которые или строятся в каре, или же действуют «врассыпку». Указанный боевой порядок Румянцева обладает гибкостью, т. е. способностью сообразно местности и действию противника изменять внешние формы; подвижностью, предоставляющей возможность принять участие в бою всем родам войск; обеспечивает взаимную поддержку; предоставляет артиллерии видную роль в подготовке удара.
Только размещение кавалерии противоречит основным свойствам этого рода войск. Причины указаны выше. Но ставя конницу под укрытие пехоты, Румянцев принимает меры к поднятию боевого ее значения.
Как же построенная в такой боевой порядок армия должна вести бой, по мнению Румянцева?
Ответ на этот вопрос можно найти в одной из его инструкций, в которой преподаны важнейшие указания, оригинальные и правильные по идее, для ведения наступательного боя:
1) предварительная подготовка удара артиллерией, которой предоставляется известная свобода в выборе позиции и от которой требуется искусство, «верный взгляд военный», определять, против каких пунктов неприятельского расположения сосредотачивать огонь;
2) пехоте своим малодейственным огнем не увлекаться; начальникам подготовить артиллерию и, следя за действием ее, ловить минуту для наступления, которое производить быстро, «со всем военным звуком», и атаковать в штыки.
К начальникам, как видно, предъявлялись новые требования, о чем и речи не было при пользовании линейным порядком.
Уяснить общее положение дела, уловить удобную минуту для действия, принять на собственный страх решение — вот что особо подчеркивалось в вышеупомянутой инструкции Румянцева.
В тактике походных движений для Румянцева типичным является его марш-маневр в 1770 г. от Хотина долиной Прута. Здесь он ведет армию в семи колоннах, причем распределение войск по колоннам и интервалы между ними таковы, что в каждую данную минуту армия может выстроить указанный выше боевой порядок. Такое движение разъединенными группами, сосредотачиваемыми только к полю сражения, выдвинуло опять-таки требование к проявлению частными начальниками самостоятельности.
До 1780 г. Румянцев имел еще довольно заметное влияние на продвижение военно-административных реформ. Кроме того, в этот же период (с 1775 по 1780 г.) им была произведена громаднейшая работа по подготовке мирного завоевания Крыма, чем всецело воспользовался впоследствии Потемкин, осуществив основные идеи Румянцева по заселению южного края и по присоединению Крыма.
Сущность взглядов по военно-административным вопросам, высказанных Румянцевым в это время, сводится к следующему:
1) устройство вооруженных сил государства должно строго соответствовать историческим и географическим особенностям России, по которым мы «мало сходствуем с другими европейскими народами», а потому надо в «приличном только подражать» иностранцам;
2) благосостояние нашей армии всецело зависит от благосостояния народа, дающего и людей, и деньги, а потому особенно важно сберегать народные силы, чтобы «несоразмерным и бесповоротным взиманием не оскудеть народ»;
3) необходимо соблюдать строгую соразмерность расходов на военные потребности с другими государственными надобностями, в противном случае «или часть воинская будет в нестроении и терпеть недостатки, или (возможны) другие чувствительные угнетения».
Что касается Крыма, то дело его присоединения Румянцев вел весьма тонко и искусно, выказывая в одинаковой мере как крупный военный талант, так и незаурядное дипломатическое дарование. Результатом его трудов было: обессиление Крыма, обретение там наших сторонников и организация местного правительства, которое всецело зависело от России. Все это настолько подготовило почву для дальнейшей деятельности Потемкина, что простая справедливость требует признать следующее: что славу бескровного присоединения Тавриды князь Таврический должен разделить с графом Задунайским.
Современники Румянцева так оценивали его: императрица Екатерина говорила, что он «займет в ее веке несомненно превосходное место предводителя искусного и усердного». Суворов о Румянцеве отзывался так: «Ему нет равного… Суворов — ученик Румянцева». Солдаты, которых Румянцев не раз водил к победам, обращались к нему с краткими, но многозначительными словами: «Ты — прямой солдат».
Знаменитый историк Н. М. Карамзин так характеризует Румянцева: «Задунайского можно смело назвать Тюренном России. Он был мудрым полководцем, знал своих неприятелей. И систему войны образовал по их свойствам; мало верил слепому случаю и подчинял его вероятностям рассудка; казался отважным, но был только проницательным; соединял решительность с тихим и ясным действием ума; не знал ни страха, ни запальчивости; берег себя в сражениях единственно для победы; обожал славу. Но мог бы снести и поражение, чтобы в самом несчастье доказать свое искусство и величие; обязанный гением натуре, прибавил к ее дарам и силу науки; чувствовал свою цену, но хвалил только других; отдавал справедливость подчиненным, но огорчился бы в глубине сердца, если бы кто-нибудь из них мог сравняться с ним талантами: судьба избавила его от сего неудовольствия».
Ознакомившись с боевыми деяниями Румянцева, административно-организационными взглядами, проводимыми им в жизнь, с его заслугами в военном деле, мы должны, не боясь преувеличения, сказать, что Румянцев несомненно принадлежит к числу тех немногих, кто одарен печатью военного гения, и что поэтому он должен быть поставлен в немногочисленные ряды великих полководцев.
Обряд службы
Для равенственного оной отправления в первой армии ее императорского величества, вверенной в команду генерала и кавалера графа Румянцева; дан в главной квартире в городе Летичеве 1770 года марта «…» дня.
Часть 1-я. О марше армии и что при оном наблюдать
1) Когда армии, которым крылом, баталионами, дивизионами, взводами или рядами маршировать и обозу впереди, позади, или сторонною дорогою — всегда в день пред выступлением при пароле приказано будет.
2) В день марша вместо побудки бить генерал-марш, по пробитии которого всем к маршу приготовляться, рядовых в улицах по списку перекликать, палатки снимать, караулы отовсюду, кроме главной квартиры и денежной казны, сводить, верховных лошадей седлать и вьючить, а в обозах, все на возы уклав, лошадей впрегать и ожидать о марше приказу.
Примечание: Когда бы о походе приказа и не было и по утру бит бы хотя был побудок, а будет бит генерал-марш, то к маршу готовиться, как выше писано, и заключать, что, военного резона ради, намерение отменено.
3) Когда сбор будет бит, рядовых в пехоте, в сумах и ранцах с ружьем, в шеренги и ряды (строить), а в кавалерии при лошадях строить и по команде выводить на плацдарм.
4) Гранодерские, мушкатерские и конные роты делить всегда пополам, что учинит в баталионе 8, а в полку 16, а в кавалерийских шквадронах по 4 взвода, равняя число людей во оных по полку.
5) Когда от командующих дивизиями приказано будет маршировать правым или левым крылом, тогда командующим бригадами, регулируясь на приказ, баталионами, дивизионами или взводами прямо, направо или налево марш начинать.
6) Ежели инако приказано не будет, то при выступлении из лагеря и вступлении в оной бить марш и как скоро полки выдут, отбить и бить в пехоте фельдмарш по одному барабанщику в баталионе, офицерам сесть на лошадей, оставя пред баталионами по одному ж пеших, протчим барабанщикам и флейщикам иттить пред баталионом, а в кавалерии трубачам в тож время съехатца по сигналу пред первой шквадрон в две шеренги и играть штуки.
7) Когда марш будет в колоннах, то наблюдать между оными равенство и одной пред другой не выходить вперед, и ежели одна зачем будет принуждена тише маршировать или вовсе остановитца, должно командирам между собою снестись и согласно марш свой продолжать, а чтобы во время марша ни малейшей остановки не было, а особливо при переправах, которые от передидущих портятца и требуют починки, иметь всегда пред всякой брегадой пионеров и точно, со всякой роты, по одному, из которых третьей части быть с топорами, а двум с лопатами.
8) В баталионах, дивизионах и взводах наблюдать всегда ту линию, по которой первой марширует, дабы по востребованию могли поспешно и порядочно фронт свой построить.
9) При артиллерии рядовых учреждать также на взводы всякую часть при своем орудии, и их офицерам наблюдать все то, что выше в 7-м пункте написано.
10) В марше штаб и обер-офицеры от своего места без позволения командующего колонною ни в другой полк не отлучаться, а рядовым, кому естественной ради нужды остаться надобно бы было, не удаляясь от дороги нужду свою исправлять, и ежели бы к своему месту успеть не мог, к последнему взводу баталиона своего примыкать и с тем маршировать до времяни, где иногда отдыхать станет, или уже по прибытии на место к своему взводу и команде явится, и для того:
11) Надобно рядовым в телесных своих нуждах пред выступлением из лагеря исправлятца и чтоб иногда видом сим ленивые или к отлучкам случая ищущие не пользовались, определять во всяком баталионе в марше при последнем взводе по четыре унтер-офицера попеременно, коим сих отстающих собирая всякого в своем баталионе весть и при отдыхновении баталиона в их взводы отводить. В протчем же за самовольно отлучившихся из взводов командующие теми офицеры, а особливо унтер-офицеры ответ дать должны.
12) Когда полки отдыхать станут и люди похотят за водою иттить, и будет вода не в том месте, однако же не в далеком расстоянии была, то за водою посылать при субалтерн-офицерах из всякой артели по нескольку человек, располагая, чтоб оные довольно на всех оставших воды принесть могли и при всяких ста человек унтер-офицеров по два во всем вооруженных, дабы оне команду свою в надлежащей строгости и страхе содержать могли.
13) Как колоннам в лагерь вступать, всегда знать дано будет от генерал-квартермистра чрез нарочно посланных офицеров.
14) При вступлении в лагерь, как скоро возможно полкам и баталионам на плацдарм строиться и по построении нимало медля по предписанному в уставе порядку караулы учреждать и роты взводить в улицы.
15) Рядовых по постановлении ружей в перамиды, по списку перекликать и, буде кто не прибыл к полку, имянно отрапортовать.
16) Авангард, ежели инако приказано не будет, обыкновенно имеет составлять новой пикет и всегда с генерал-квартермистром вперед маршировать и при занятии лагеря занимать оному пост и в коликом числе от генерал-квартермистра приказано будет, а при выступлении полков от пехоты всякому вступать пред свой баталион, а кавалерии занимать показанные ей посты полевых караулов.
17) Ариергард на том же основании делать старому пикету и командующему оным по вступлении армии в ружье, назначить сборное всем место удобное к прикрытию обозов от стороны опасной, а при выступлении обозов в марш, учредить прикрытие с тем же примечанием и осторожностию и на сколько частей, как положение места и обстоятельства требовать будут, а по прибытии в лагерь, явясь у генерала дежурного, с его дозволения, распустить всю команду по полкам.
Часть 2-я. О обозах и что во время марша генерал-вагенмейстеру наблюдать
1) Все генерально обозы иметь ему в точной своей команде и оные учреждать в дивизиях и корпусах по одному обервагенмейстеру, а в бригадах по одному бригадному из старших и имянно казначеев, аудиторов и комиссаров определять.
2) О марше, каков он получит порядок, сообщать дивизионным, бригадным и полковым вагенмейстерам и условиться с командированным для эскорту штаб-офицером, дабы согласно как в времяни, так в порядке, во сколько веревок обозам итти и которому крылу начинать, было исполнено.
3) Надзирать и взыскивать от дивизионных, чтоб бригадные и полковые обозные в назначенное им время и по точности порядка о марше обозы свои учреждали и к выступлению готовы были.
4) В марше обозу итти по нижеследующему порядку и имянно: 1) дивизионных командиров по их рангам; 2) бригадных командиров; 3) полковых штабов; 4) обер-офицеров; 5) артельных; 6) лазаретам; 7) маркитентерам; 8) провиантским, где наблюдать, чтоб всегда по порядку в бригадах и полках своих шли и один другого не выпережал, а особливо на плотинах и мостах, чрез что большее помешательство и медленность делаются. И таких своевольных, несмотря на то, чьи б люди ни были, наказывать палками или батогами, не исключая и военных чинов от рядового до извощика, а выше тех, хотя б и офицер случился, взяв за караул, представлять ко мне, дабы сему по степени и штраф чувствительной сделан был. Что до обозу главной квартиры и парка артиллерии, то оным всегда марш назначен будет от генерала-квартермистра.
5) Буде б примечена была усталь лошадей при больших переходах или худых дорогах, в таком случае с согласия командующего эскортом и когда он все по благопристойности что до постановления обоза, дабы в запрегании оного один воз другому помешательства не сделал, а командующий эскортом, что до предосторожности от неприятеля надлежит учредит, выпрежа лошади пустить на попаску или запасным с собою взятым кормом кормить и на водопой с полковыми обозными по-бригадно посылать.
Примечание: Всякому командующему эскортом пристойно и надлежит ведать и судить уметь положение мест, где оной что либо охраняет и препровождает, и потому меры свои брать и учреждать так, чтоб к стороне неприятельской и откуда он его быть считает, все свое примечание обращать и в нападении сильно противустать, не лишая однакож и другие части обоза всякой помощи и обороны, и для того кавалерию свою иметь так, чтоб она безпрепятственно разделенно и соединенно действовать могла. Следственно, всего больше взаимную помощь при сих учреждениях наблюдать, отделяемые к стороне неприятельской патрули должны составлять главное его спокойство и уведомлять завремянно о всех неприятельских движениях.
6) Чтоб никто от обозов не отлучался и в проход онаго чрез деревни грабительств не делали, смотреть и ответствовать всякому командующему обозом за свою часть и полк, и все похищенное по принесенным жалобам награждать из своего имения и сверх того, смотря по нерачению их и по мерам, каковы они к предохранению того употребляли, вычетом денежного жалования штрафованы быть, разве бы они сих грабителей в самом деле поймав, связанных представили и тем доказали, что они все от них принятые меры учреждения явно нарушили.
7) Повозки, которые бы в марше поломались, немедленно с дороги сносить, чтобы тем других не останавливать, и их немедленно чинить, а ежели бы опасность от неприятеля была, то на них наложенное расклав по другим повозкам, бросить.
Часть 3-я. О лагере и что при занятии и во оном наблюдать
1) Расположение лагеря одинако быть не может и зависит от положений мест, но каково бы оно ни было, преимущественно наблюдать однако в нем безопасность и выгоду войска. По обозрении всех мест, окружающих лагерь, господину генералу-квартермистру все такие места, которые постами заняты быть должны, заметить, а для полевых караулов от кавалерии и имянно где которому крылу или отделенных корпусов и точно назначить.
2) По вступлении в лагерь и отдыхновении, дежурным офицерам при шквадронах и ротах людей и лошадей и ружье осмотреть и буде найдется что неисправно, исправить приказать.
3) В лагере чистоту, как главной пункт к сохранению, здоровья служащей, во всякой строгости наблюдать, и для того при самом вступлении во оной, в пехоте на всякую роту, а в кавалерии на всякой шквадрон по одному отходу чрез профосов приказать вырывать, осаживая их хворостом первой линии впереди, второй линии позади во сто шагах от фрунту и в жаркое время ежеденно старые засыпая, новые копать вперед старых в прямую линию, чтоб в марше оные не делали препятствия.
4) За водою и дровами командировать людей, размеряя число по тягости, что они принесть должны, при одних шпагах при субалтерн-офицерах, а унтер-офицеров на основании второго на десять пункта первой части о марше.
5) Для конного водопою избирать места всегда ниже лагеря, дабы люди не терпели в чистой воде нужды и могли бы в жаркие дни купатца, а водопой делать по-шквадронно при дежурных офицерах; ежели во отдалении от неприятеля, то в кителях и на неоседланных лошадях, а в близости оного — совсем вооруженным.
6) Для приезжающих с разными припасами из окружных селений показывать в лагерях особливое место и учреждать при оном от генерального дежурства караул, чтоб приезжих охранять от обид и держать их в пристойной осторожности.
7) Для лазаретов, коль только безопасность от неприятеля позволит, выгод ради, больных помещать в селениях и в сараях, а не в избах, а ежели в лагере, то конечно на местах сухих и выгодных.
8) Из лагеря штаб-офицерам без позволения своих дивизионных, а обер-офицерам и протчим всем чинам бригадных командиров не отлучаться.
Часть 4-я. О пикете
1) В пехоте со всякого баталиона при одном обер-офицере, унтер-офицерах двух, ефрейторах двух, барабанщике одном, рядовых со всякой роты по десяти, а в кавалерии от всякого полку при одном обер-офицере, унтер-офицерах двух, ефрейторах двух, трубаче одном, рядовых со всякого шквадрона по десяти от всякой дивизии, от пехоты полковников по одному, подполковников по одному, майоров по одному, полковой артиллерии по два орудия и от тех полков, от которых полковник и подполковник, а от кавалерии ото всякаго крыла полковника одного, подполковника одного, майора одного на пикет командировать и оным быть хотя в своих палатках, но всегда во всякой готовности и исправности.
Примечание: От отделенных корпусов в пехоте и кавалерии наряжать штаб-офицеров и полковые орудия по числу людей, составляющих пикет на вышеписанном основании.
2) Ежели инако приказано не будет, в пехоте за час пред вечерней зарей пикетам приступить к своей артиллерии и делать цепь двойными часовыми от одного посту к другому и называться тогда не пикетом, а полевым караулом.
3) Кавалерийские пикеты без особливого приказу не выводить, а иметь своих людей и лошадей на правом крыле всякого полку готовых, а когда б велено им делать полевые караулы, то всякому крылу соединясь, вытти пред пехотные полевые караулы шагов до трехсот. Ежели бы от генерала-квартермистра точно мест показано не было, то командующему всякого крыла избрать себе пост и отделить от себя отводные караулы при офицерах и не менее тридцати рядовых, чтобы всякой из них мог пять двойных часовых поставить и сделать цепь круг всего лагеря.
4) Как скоро пикет вступит в караул или куда командирован будет, тотчас новой в том числе и на том же основании наряжать и готовым быть.
Часть 5-я. О караулах, как оные содержать и при смене оных поступать
1) Как пикету не удобно содержать полковые караулы и давать часовых, но быть вместо того всегда готовым к выступлению, то знаменные караулы содержать в пехоте и кавалерии особливые, и имянно при пехоте в поляку при одном офицере, унтер-офицерах и ефрейторах двух, одном барабанщике и флейщике, рядовых 30-ти, которым в полках между обоих баталионов, а в баталионах посреди баталионов в 40 шагах брать свои посты и часовых давать к знаменам во всякой баталион по одному, которым стоять между двух знамен, к баталионным командирам по одному, к артиллерии пред всяким баталионом по одному, на крылах по одному; во отделенных же баталионах и полках кавалерии тот караул наряжать по числу постов на три смены, кроме штандартов, которым быть при шквадронах и часовым оные держать в левой руке, имея палаш в правой, концом на погоне, карабин на крюку прикладом вниз, и сменяться от шквадрону, а как о смене караулов кроме пикетов точно в главах полевого устава не предписано и производятся оныя неравенственно, то поступать как ниже:
2) Новой караул должен всегда заходить с правого крыла стоящего, и когда шагах в пятидесяти к старому приближится, командовать стоящему офицеру «на караул» и бить марш, а пришедшему, заведя фронт повзводна, взаимно делать тож, и офицерам обоих караулов, подняв ружье свое в правую руку, сходиться на средину между их командами и, по-ставя ружье к ноге, сняв шляпы, препоручить один другому все, что при том карауле наблюдать приказано, тихо, а барабанщикам обоих караулов в то время бить перестать. По препоручении же всего, подняв ружье свое в правую руку и поворотясь к своей команде, отходить на свои места и, сделав фронт, ставить ружье «на плечо», «к ноге», «унтер-офицеры к смене». По сей команде нового караула унтер-офицерам с левого крыла на правой, а с правого на левой позади шеренги скоро проходя и с старыми всякой противу своего крыла сошедшись, сделав ружьем на караул стоящим, пришедших уведомлять о числе постов со всякого крыла, колико их есть двойных или одинаких, и что к их должности в том карауле точно приказано и новым, с дозволения своего старшего офицера, номеровать всякой своей части на перевязях карандашей по сменам, сказывая им точно, на которые посты или на часы назначиваются и имянно первой, второй, третьей смены, и всегда из всех шеренг по равну, чтоб ранжир испорчен не был, и по учреждении всего рапортовать старшего офицера: «первая смена подвысь», «направо и налево ступай, протчие стройтесь», по числу людей «в одну» или «в две шеренги»; по сей команде ефрейторам обоих смен всякому с своего крыла приступить и новым командовать «фронт, на плечо», дав знать рукой, как при повороте, так и положении на плечо и идущей направо — «направо заходи», а налево — «налево заходи», «ступай», старым ефрейторам становиться и иттить по левую руку нового на поворотах не командуя, а рукою знак дать, чтоб команда сама заходила, и когда все часовые переменены будут, тогда старому взять правую руку и команду, а новому итти по левую руку. На караул же, где один ефрейтор водит только, командовать «часовые подвысь» и буде с правого крыла часовые отходят направо, а буде с левого — налево, а протчие на месте стоят неподвижно. При выступлении часовых, отделенным постам, ежели суть в тож время направо или налево заходя, отходить на свои места, а трубачам и гобоистам играть при разводе часовых штуки.
3) Когда новая смена часовых к старым прибудет, новому ефрейтору, остановя в шести шагах противу посту, которой он сменяет, и став новому на правой, а старому на левой стороне между командою и часовыми, на средине командовать новому «на караул», где пришедшим всем делать на караул, а стоящим при третьем темпе отделить ружье во всю руку «подвысь». По сей команде идущим на часы делать подвысь как обыкновенно, а стоящим перехватить ружье левою рукою против портупеи, вынеся правой против галстука, имея замок от себя: «ступай», по сей команде новому итти против старого, которому стоящей, сказав: «приказ о содержании осторожном караула генеральной» и особливо также и сдачу, буде есть тихо и минуя один другого одному на пост, а другому в шеренгу проходить, имея правую ногу вперед «фронт», сшедшему с часов при повороте, подняв ружье левой рукой, правой под курок подхватить и сделать на караул, как вся команда держит, а ставшему опустить левой и перехватить правой против галстука «на плечо», ставшему поставить к ноге и отделить, а отходящим положить на плечо «направо» или налево «заходи, ступай». На постах же, где на плече держат часовые, по приближении к посту командовать: «на караул, подвысь» и делать всем равно, «ступай», проходить и приказ отдавать как выше сказано: «фронт» и отходящему поворотясь сделать самому на караул, «на плечо», при сей команде и отходящим сделать на плечо, а ставшему на пост с последним темпом на караул и, как развод минует, класть самому на плечо.
Примечание: Где два часовых ставятся, всегда ставить ровных и на главные посты лутчих людей, а буде один другого больше, то большего ставить на правую руку, а всякую сдачу ефрейтору по положении ружья на плечо и отдаче на время рядовому, стоящему на крыле, самому принимать вещи щетом, а печать и обвязку в целости осматривать и как о хранении всех вещей при сдаче, так и приказ на том посту отданной, часовым с толком вразумлять и потом далее для смены часовых маршировать.
4) По смене часовых ефрейторам рапортовать унтер-офицерам, а тем своим офицерам, что они все приняли сходно и на постах данные приказы часовым объявили, где обоих караулов офицерам командовать: «задние приступи, направо ступай», тут рядовым первых двух шеренг смотреть на заднего в своем ряду и не теряя своей шеренги на том месте по рядам заходить, где первой ряд сошел, а при захождении на место уже шеренгам отделятца в свою дистанцию и вступающему караулу, буде для ружей сошки есть, у самых сошек становитца, «фронт», оба отходящей «на караул в правую руку, задние две приступи повзводно направо, заходи, ступай». Барабанщикам, отбив бить обмарш, а вступившему при команде «ступай» командовать на караул и барабанщикам бить марш доколе сменившейся удалится до пятидесят шагов, «на плечо», «к ноге приставь ружье», буде к сошкам, то делать как при постановлении, так и поднятии ружей все те же темпы, каковы делаются при положении и поднятии ружья обыкновенно, когда оно на землю кладется, только что вместо положения на землю, класть на сошки, а буде их нет и к стене, «направо кругом», то вы-несть ружье перед себя правой рукой против галстука, а левой против портупеи и сделав направо кругом и по команде «ступай» приставить, а буде на земле — класть. То делать как обыкновенно и потом «направо кругом, ступай, фрунт». Часовым, у ружья стоящим, при слове «ступай» выходить из шереног на свое место и которые держат ружье у ноги, ставить к ноге, а которые держат на плече, положить на плечо; при вступлении же фрунту к ружью по команде «на плечо», обернуться направо кругом и проходить в свои места, для чего часовым оставлять места в той шеренге, в которой оне по ранжиру стоят.
Примечание: Караулам по рядам заходить там, где сошки для ружей близко строеней поставлены, где повзводно, тесноты ради место не позволяло б, а инако и где место позволит, обоим новому и старому повзводно направо.
5) При разводе на часы, в больших караулах, где рота, одному офицеру, а при одном офицере унтер-офицеру в ружье становя рядовых и по номерам всегда с обоих крыл, как выше писано, с ефрейтором на часы отпускать, а по возвращении с часов всем фронтом сделав на плечо ранжировать.
6) Гобоистам стоять на правом крыле с передней шеренгой в линии, а на походе перед капитаном, знамя когда вступает в среди команды, а когда сходит перед командой на месте же; офицерам и знаменам, как о местах офицерских и знаменных по главам к военному уставу барабанщикам перед первою шеренгою на средине.
7) Полевым караулам стоять и сменяться, как в уставе о полевой службе предписано, с прибавлением, что, когда приказано будет стоять чрез целой день, полевыя караулы от кавалерии не в обыкновенное время с протчими сменять, но пред побудком за полчаса к постам приходить и становиться по левой стороне стоящих, а по пробитии оного, спустя час сменясь, вступать в лагерь тихо.
Примечание: Ежели бы неприятель близок был, полевым и отводным караулам в ночное время всем быть на лошадях, а днем одной шеренге попеременно.
8) Поутру, час спустя после пробития побудка и ежели инако приказано не будет, вступать полевым караулам в свои баталионы, шквадроны и роты и до точной смены быть одетыми и готовыми.
9) При избирании посту полевых караулов от кавалерии, за правило иметь, чтобы за собой ущелин никаких я близко не оставлять и как можно скрыто, а на противу часовые на таких высотах поставлены были, которые бы на самой дали могли открывать.
10) Часовым отводных караулов, как скоро они много или мало людей только откроют, одному из них круг другого, а приметя уже прямое движение обеим на своем посте кругом ездить. Тогда офицерам, стоящим на отводных караулах, команды посадя на лошадей, самим подъехав, осмотреть и завремянно меры свои к отпору взять, а в превосходнейшей силе, дав знать на главной пост, к нему ретироваться, которому к генералу дежурному со обстоятельством и о числе, колико по отдалению судить можно, не умедля рапортовать, а самому противу неприятеля не только стоять, но смотря по силе и атаковать оного.
11) Ежели бы примеченные были своя команда, возвращающаяся или вновь прибывшая, или иностранные приезжие, то недопущая шагов до двухсот, громко сказав «стой» и одержав, дать знать другим часовым, чтобы от караула прислан был унтер-офицер, которого выслать с шестью рядовыми к той команде или приезжим и требовать, чтобы дали знать о числе оной, чине и звании командира, от кого и куды были посланы и которого полку, и, получа уведомление, рапортовать своего офицера, которой при его позыве должен уже быть на лошадях и по обстоятельном и доказательном сведении команду свою в лагерь пропустить, а всякого иностранного на главной пост отправить приказать, где, поступая с ними со всякою учтивостию, задержать и чрез толкового унтер-офицера немедленно дежурного генерала уведомить словесно или письменно.
Примечание: Что до иностранных и когда б от кавалерии полевых караулов не было, наблюдать точно и исполнять имеют пехотные полевые и полковые караулы.
12) Полевым караулам никому чести не отдавать кроме генералитета и дежурных, но без бою барабанного и труб.
13) Палочной караул остается во всем на предписанном в главах о полевой службе основании.
Часть 6-я. О пароле и лозонге
Пароль и лозонг при армии имеет во всем по предписанному в уставе порядку производим быть, при разделении же армии, а особливо во отдаленных ее частях, неудобно производить один многих ради резонов военных, и для того всякому командующему, ежели увидит в том надобность, отдавать его в свою команду и наблюдать уже тогда всю надобную притом строгость, чтоб сие важное в войске слово не терпело злоупотребления.
Часть 7-я. О молитве
1) При растахах в девять часов по пробитии на молитву, всем чинам при однех шпагах выходить на плацдармы и сводя круг, священникам читать обыкновенно положенные в сие время молитвы с коленопреклонением.
2) В праздничные и воскресные дни и когда приказано точно будет, ставить при бригадах церкви посреди бригад.
Часть 8-я. О барабанных боях
1) Где конной караул обще с пехотным стоит, то бить зорю вечернюю, как ниже писано: 1. Трубачам трубить зорю; 2. На литаврах и в главной квартире или в особом деташаменте выстрелить из пушки; 3. Бить в барабан и ежели где случится площадь обходя всю; 4. Трубачам трубить три штуки; 5. Гобоистам играть две штуки и арию, становясь в две шеренги за знамем; 6. Барабанщикам бить на молитву и кончить как обыкновенно. Побудок начинать, как и выше написано, но по пробитии барабана, где трубачи есть, трубить арию, а по арии бить в барабан на молитву две штуки.
Примечание: Барабанщикам выше пяти ходить в две шеренги, выше десяти в три, флейщикам на обоих крылах пополам во всех шеренгах, часовых при ефрейторе посылать, где барабанщики в одной шеренге, двух по обеим крылам, а где в две или в три — четырех, при первой и задней шеренге на крылах по одному и всегда со одного крыла оных брать, а караулу во время бития зори держать ружье у ноги, а пред битьем на молитву поднимать на плечо.
2) Что до протчих боев в лагере и в квартирах, то когда позовет барабанщик, на главном карауле стоящему ближе отозваться, а затем по всем караулам в круг и по трем позывам что бито будет, бить то и на всех караулах.
Часть 9-я. О рундах, как оной производить и караульным при том поступать
1) Рунд производить на пикет наряженным: главной — полковнику, средней — майору, а белой — подполковнику всякому в своей дивизии и корпусах.
2) Когда рунд к офицерскому посту приближится, то часовому у ружья в первое и другое откликав «кто идет» — в третье сказать «говори — убью!» и когда отзовется рунд, то часовому закричать «рунд стой», «офицер перед фронт», «рядовые к ружью» и как скоро в ружье караул вступит, командировать обер-офицеру унтер-офицера с двумя рядовыми шагов несколько встречу рунду. Сей равномерно, так как и часовой, три раза откликав и по третьему отзыву рунд спросит какой рунд, когда и в том отзовется главным, средним или белым, то спросить, кто рундом правит и буде отзовется в особе той, которая в приказе к тому назначена, требовать лозонгу и когда сей справедлив, то уведомлять офицера своего вслух, что рунд справедливой, тогда офицеру сказать: «на караул рунд приступи» и той особе вынувши шпагу, поставить стоящему в груди, а стоящей ему свое ружье и отдать главному и белому пароль и лозонг, а от среднего самому принять, унтер же офицеру с двумя рядовыми посланному, остаться при команде, идущей с рундом, и обеим сим командам, когда офицер скажет караулу «накараул», делать на караул и потом на плечо, и когда рунд далее пойдет, помянутым двум рядовым с унтер-офицером по прежнему в свое место вступать, а когда рунд часовых проходит, то им окликать его трижды и требовать лозонг и, когда справедлив, сказать рунд мимо, а что до полевых и отводных караулов кавалерии, то рундам мимо офицерских постов, а патрулям мимо часовых как можно ближе ездить, дабы лозонг тихо можно объявлять, а о протчем, как скоро бы не отозвался в третье или бы лозонг не справедлив, старатца застрелить, но ежели бы случилось, что команда своя не имела лозонга и отозвалась, то часовым поступить в таком случае, как учит первой на десят пункт пятой части.
Примечание: В кавалерии рунд производить на всяком крыле наряженным штаб-офицерам на вышеписанном же основании.
Часть 10-я. О лазаретах
1) Никто больше призрения не заслуживает, как болящей солдат, о покое и выгодах которых обязаны все чины вообще иметь радение; но как в полку всякой чин обязан должностью особою, то и надлежит смотрение оных особливым, пристойнее всех полковым казначеям, которым смотреть, чтобы как в походе оне везены были укрыты от всякой мокроты, жару и стужи и не тесно бы лежали, так в лагере были бы положены на сухих местах и в чистом воздухе.
2) По всей армии присмотр оной особливо препоручается члену военного комиссариата, что до пропитания и доброго содержания, а что до пользования генеральному штаб-медику, которым не только часто, но и ежедневно оных посещать и подавать лучшие наставлении и мне в превосходящем иногда их власть и возможность представлять, дабы все, что к восстановлению их только служить могло, без упущения времяни делано, а вред происходящей завременно предупрежден.
Одного старосту и от того во всяком случае за протчих ответ взыскивать. Все их пашпорты, каковы бы у них ни были отобрав, хранить при себе, а мне, учиня имянной список с показанием их жилищ и откуда им пашпорты даны, а неимеющие каких ради резонов оные не получили — представить.
2) Всем съестным и питейным припасам, применяясь по цене мест, где армия находитца будет, еженедельно устанавливать таксы и мне оные подавать, описывая о скоте и о напитках, точно по какой цене оные где покупали и потому в барыш им сколько процентов на сто положено, дабы я иногда, смотря по провозу и убыткам их, и сам располагать мог. Из сей оценки исключаются, однакоже, все иностранные товары и то, что для прихотливых и роскошных держится.
3) Весы и меру, противу в государстве Российском постановленным освидетельствовав, запечатать и кроме тех на другие никаковой продажи под взысканием на госпиталь десятирублевого штрафу, чтоб не чинили, запретить.
4) Все повозки их разделить на три части и взыскивать, чтоб конечно всякая не меньше как в две лошади была, под штрафом за первое усмотрение на госпиталь пятирублевого штрафу, а из тех упряжек на двух непременно имели съестные припасы и имянно ветчину, сало, соль, уксус, иногда и засольную рыбу, разные муки для блинов и калачей, подошвы, нитки, мыло, мел, клей, вар и тому подобное, а солдату необходимо надобное, а на третьих вино и пиво.
5) Всякой, где что купит от продавцов, должен письменные виды и с ценами иметь, дабы между сими при» пасами, под штрафом взятья всего имения на госпиталь и сверх того жестокого телесного наказания, пограбленного не было и для того ни от кого от военно-служащих без позволения и засвидетельства полковых командиров их ничего не покупать, ниже что принимать и самим маркитентерам самовольно отлучаться без билета, данного за рукою моею, не позволять.
6) В битье скотины и в раскладках мяса и других, припасов на столах, чтоб всеудобвозможная чистота хранилась и сами бы они всегда чисто себя содержали и имели б белые и чистые запаны, разумея о тех, кто продажу чинит под штрафом за первое усмотрение рублевого на госпиталь штрафа.
7) Всех приезжих для продажи сторонних прилежно ему испытывать, откуда они суть и имеют ли свидетельства или пасы и не подозрительные ли они в чем и ежели бы были, немедленно ко мне представлять.
8) В лагере чтоб для испражнения деланы были нужники на основании третьей части третьего пункта, наистрожайше от полковых профосов того взыскивать и иногда за несмотрение и штрафовать.
9) Во время стояния около лагеря, а в походе позади, иногда и по сторонам объезжать и всех без билетов найденных, кольми паче в грабеже и разорении домов ловя, представлять ко мне, для чего имеет получить в точную свою команду одного офицера, командированного к тому нарочно, и несколько казаков.
Часть 11-я. О должности генерала-гевалдигера
1) Маркитентеров, смотря по числу в полках и баталионах штатного положения людей, разделить и наблюдать как возможно, чтоб целыми артелями были определены, дабы они от того разделения не потерпели убытков и при всяком полку, за выбором всех, учредить одного старосту и от того во всяком случае за протчих ответ взыскивать. Все их пашпорты, каковы бы у них ни были отобрав, хранить при себе, а мне, учиня имянной список с показанием их жилищ и откуда им пашпорты даны, а неимеющие каких ради резонов оные не получили — представить.
2) Всем съестным и питейным припасам, применяясь по цене мест, где армия находитца будет, еженедельно устанавливать таксы и мне оные подавать, описывая о скоте и о напитках, точно по какой цене оные где покупали и потому в барыш им сколько процентов на сто положено, дабы я иногда, смотря по провозу и убыткам их, и сам располагать мог. Из сей оценки исключаются, однакоже, все иностранные товары и то, что для прихотливых и роскошных держится.
3) Весы и меру, противу в государстве Российском постановленным освидетельствовав, запечатать и кроме тех на другие никаковой продажи под взысканием на госпиталь десятирублевого штрафу, чтоб не чинили, запретить.
4) Все повозки их разделить на три части и взыскивать, чтоб конечно всякая не меньше как в две лошади была, под штрафом за первое усмотрение на госпиталь пятирублевого штрафу, а из тех упряжек на двух непременно имели съестные припасы и имянно ветчину, сало, соль, уксус, иногда и засольную рыбу, разные муки для блинов и калачей, подошвы, нитки, мыло, мел, клей, вар и тому подобное, а солдату необходимо надобное, а на третьих вино и пиво.
Часть 12-я. О фуражировании, каким образом и с какими осторожностьми оное производить
1) Где всякой бригаде и полку фуражировать, назначивать места или деревни, в которых ставить значки тех полков, и не входить из одной части в другую, только меньше в близь лежащие селении для добычи, которая при подобных случаях в гибель обращаетца, каковых к прикрытию фуражиров постам не пропущать, но ловить и представлять к наказанию; число ж фуражиров всегда командировать на одне сутки, от шести лошадей одну, а на двои сутки от трех одну, а в телегах, на одне сутки в дву лошадях на двадцать, а одну на десять.
2) Командующему фуражирами по положению мест все располагать и учреждать и всегда к неприятельской опасной стороне большой пост, протчие же посты противу всякой бригады ставить, стараясь коль возможно, чтоб некоторая часть мест фуражирования рекою или болотом закрыты были.
3) Фуражирам, по учреждению вышеписанному постов, сомкнув лошадей своих взводов фуражировать и один другому в связке бунтов и на кладке оных на лошадей и в телеги помогать.
4) Бунты возить на веревках с деревянным крюком и петлею, чтобы при надобном случае, скинув петлю с крюка и оба бунта с обеих сторон вдруг сбросив, за ружье взяться можно было.
5) От фальшивых тревог всякому под жесточайшим наказанием при фуражировании и повторении слов иногда от ничего робкому или легкомыслящему показавшегося весьма удерживаться и хотя всякому военнослужащему должно быть известно, что неприятель при фуражировании всегда покушении свои делать старается, а военная хитрость в том состоит, чтоб тревожить всегда не к месту действительно своего устремления, дабы чрез то сопротивляющуюся ему силу разделить, или от желаемого им места отвести, то в таком случае командующему фуражированием брать большую предосторожность и всегда к опасной стороне большие посты держать, о движениях и обращениях неприятельских стараться заблаговремянно чрез отводные на высотах караулы и небольшие патрули, на сторону неприятельскую посыданные, обстоятельное известие получать.
6) И как всякому офицеру пристойно ведать и судить положение места, где оной фуражирует, и, следственно, когда на вышеписанном основании посты свои и предосторожность возьмет, то ему всегда можно о приближении неприятельском уведомленному быть и в произшедших иногда, как выше писано, фальшивых алярмах или тревогах в сем деле остаться с порядком, а винного изыскав к наказанию по возвращении своем представить, а в противном поступке при таком случае сам, яко не имеющей довольно мужества и расположения, ответу подвержется.
7) При фуражировании в деревнях из сараев фуражирам лошадей своих в жило отнюдь не вводить, но смыкать оных вне жила позади своего прикрытия, а бунты из сараев к лошадям на себе пешими носить и отнюдь ничего кроме фуража не брать, для чего ставить в деревнях и на выходах караул.
8) По окончании фуражирования всем строевым фуражирам и с вьюками своими ехать в своих полках, шквадронах и взводах, а не строевым для подъемных лошадей фуражирам, якоже и партикулярным слугам, при своих полках, одинакоже не между эскадроном и взводом, но стороной вовсе безопасной за ними.
9) Фуражировать всегда с отменного поспешностию, чтоб лошади, командированные и стоящие при полках в линиях, без фуража долговремянно не были, офицерам с людьми унтер-офицеров в сараи посылать и как к скорейшему фуражированию понуждать, так к грабительству, яко всегда собою зло и вред приносящему, под страхом за несоблюдение должности своей военного суда, и по тому положению в артикулах наказания недопущать и за то ответствовать.
Генерал Румянцов
(Петр Румянцев. Обряд службы. //
Русская военная мысль, XVIII век.
М., 2003, с. 118–138)