Затянутые в кожу патрульные в этой части города дежурили парами. Их лампы на шестах отбрасывали желтый свет на отсыревшие каменные стены, которые казались от этого яркими пятнами, и это хоть в какой-то степени скрашивало убожество вечных сумерек Сариссы.

В этих жалких трущобах в страшной нищете жили бедняки Сардиса. Более предприимчивые из них занимались тем, что развлекали отпускников-воинов, кроме которых Сариссу никто никогда не посещал. Патрульные не раз слышали взрывы истерического смеха, обрывки хриплой музыки, иногда — призывы на помощь со стороны пьяных или накачанных наркотиками воинов, пришедших в сознание слишком поздно.

Патрули не обращали внимания на эти звуки, хотя они явственно свидетельствовали о нарушении порядка. Они к ним привыкли, и у них не было никакого желания задерживаться у дома мага на этой Улице Ночи.

Звали мага Кельбер, и все знали, что ему покровительствует Таллан, произведенный недавно в монархи Сариссы. Но даже и без такого предосудительного покровительства со стороны монарха-полководца ни один патрульный никогда не отважился бы оторвать старого мага от его таинственных, наполненных смертным грехом занятий. Ни один гражданин Сариссы не проходил мимо этого полуразвалившегося каменного дома на Улице Ночи, не испытав при этом сверхъестественного ужаса и не сотворив в воздухе Звездное Знамение, чтобы отвадить от себя близких к магу дьяволов.

Поэтому патрульные, не придавая особого значения комизму положения, прокричали обычное «Все спокойно!» и быстро прошмыгнули мимо. Но в самом доме их выкрик даже не был слышен — стены метровой толщины не пропускали внутрь никаких звуков. За последнюю тысячу лет на Сариссе не было построено ни одного дома, который не был бы крепостью. У планеты была довольно темная и не менее кровавая история, в которой жестокие короли сменялись кровожадными полководцами. Последним в этой цепи был Таллан, которого называли Неизвестным, так как никто не знал, откуда он появился.

Мастерская мага располагалась за укреплением, возле той части дома, где некогда были устроены склады оружия и пищи. Стены были разъедены и обезображены выступившей солью, которая являлась следствием близкого соседства с обширной пустыней, называвшейся Болотом Великого Терминатора. Эта трясина покрывала большую часть земной поверхности единственного на планете континента.

Немногие сариссане представляли себе всю протяженность этого гигантского болота. Впрочем, немногие вообще даже догадывались, что их планета круглая и является астрономической аномалией в том смысле, что она — единственная планета, обращающаяся вокруг затухающей красной звезды.

На Сариссе не было неба. Вместо него на высоте десять тысяч метров висел сплошной слой непроницаемых для лучей красного светила облаков. С тех пор, как люди впервые заселили планету, а это было три тысячи лет назад, в облаках ни разу не появился просвет.

Содержание кислорода в воздухе было низким, и поэтому на планете сформировалась раса грубых, жестоких тугодумов, произошедших от первых колонистов, которые заселили планету по одному Богу известным причинам в конце Золотого Века.

Стены в мастерской отсырели, стоял холод. На полу в страшном беспорядке были расставлены причудливые старинные машины. Книги, обрывки старинных рукописей громоздились в беспорядке на столах и скамейках. С закопченного сводчатого потолка свисали чучела диковинных животных из полдюжины миров Империи. В комнате давно уже устоялся своеобразный запах древности и упадка.

Это помещение с таким своеобразным интерьером могло быть мастерской любого колдуна или мага в каком угодно из многочисленных миров Империи, за исключением того необычного обстоятельства, что вместо факелов или ламп оно освещалось электричеством.

Толстые кабели с изношенной потрескавшейся изоляцией змеями плелись плелись по полу, чтобы исчезнуть в одной из кладовок. Это помещение было заполнено от стены до стены и от пола до потолка изумительной коллекцией аккумуляторов и батарей самой различных конфигураций и размеров; Кельбером было затрачено много времени и сил, чтобы собрать их с полусотни свалок и развалин на пятнадцати планетах. Все машины, которые по кабелям питались от этих батарей, имели Звездную эмблему легендарной Первой Звездной Империи. Эти фантастические устройства были созданы тысячи лет назад боголюдьми Золотого Века.

Даже невзирая на покровительство со стороны Таллана, патрульные не пощадили бы ни этой комнаты, ни ее содержимого, наберись они элементарного мужества войти в нее. В паническом ужасе они обязательно предали бы старика мечу, а дом огню. Здесь в каждой щели поселился грех, кошмарная власть тьмы, уничтожившая когда-то Золотой Век. Но с началом правления нового звездного короля патрули не беспокоили Кельбера. К тому же, старый маг уже был дряхлым, его рассудок помутился от старости и неудач.

Сейчас он, склонившись над столом, рылся в старинной книге, по-стариковски мотая головой и о чем-то разговаривая с самим собой. Затем, подскочив внезапно к одной из машин, он что-то подрегулировал пальцами, обезображенными скорчившим их артритом.

Его борода имела неопределенный цвет, который в тусклом свете можно было принять за серый; сам он был необычайно грязен. Он вряд ли даже мог вспомнить, когда ел в последний раз; это давно уже его не интересовало.

Кельбер пробрался через завалы каких-то машин к лежавшему на металлической полке в центре комнаты человекоподобному существу, подключенному к проводам и трубам. Перевернув песочные часы, он подладил какой-то контакт, не переставая все время что-то бормотать себе под нос. Сделав это, он с трудом прошаркал к панели управления и с видимой натугой включил рубильник. Некоторые из старинных машин загудели, в воздухе появился щекочущий запах чего-то горящего.

Существо на полке дернулось, затем затряслось и снова успокоилось. При этом в том месте, где в тело входили провода, его кожа вздулась.

В возникшей вдруг ярости маг зло швырнул песочные часы о стену; стекло разбилось и разлетелось по всей мастерской. Он дрожал и корчился в безумном гневе, стараясь вспомнить, бормоча древние заклинания из «Книги Магов», этой черной библии всех магов. Но все было бесполезно, бесполезно. Он никак не мог не только вспомнить что-то очень важное и нужное, но даже понять, почему он не может этого вспомнить. Ему было непонятно, как он мог состариться до такой степени, чтобы стать таким беспамятным.

В темном проеме двери послышался смех, неодобрительный и холодный.

— Опять неудача, дедушка?

Старик возвратился к столу и как животное начал копаться в кучах бумаг.

— Снова эта чертова «Книга магов», да? — хозяин неприятного голоса вступил в полосу света. Им оказался крупный человек чрезвычайно крепкого телосложения. Его пропорциональное тело, даже одетое в темный плащ с капюшоном, было наполнено мощной грацией, о которой не мог мечтать ни один сариссанин.

Кудесник вздрогнул и сердито ответил:

— Энергия, вот что мне позарез необходимо. Электрическая энергия. Я израсходовал ее, и ее больше нет! Как древние делали ее, как?! Откуда поступает новая энергия в батареи? Где они ее находили?

— Попробуй поколдовать, дедушка, — иронически посоветовал человек в плаще, откидывая капюшон.

Его лицо было не по-человечески красивым, величественным и благородным. Старый маг был единственным, кому когда-то, давно уже было известно о том, что это лицо принадлежало какому-то актеру Золотого Века, человеку, жившему четыре тысячи лет назад. Но маг был настолько стар, что успел забыть и это.

— Я уже колдовал один раз, — ответил старик с упрямым гневом, виной которому был его возраст.

— Просто чудо, — прокомментировал великан с ноткой саркастического пиетета и прибавил к этому выполненное с издевкой Звездное Знамение. Он расстегнул свой плащ и забросил его назад. Плащ повис на его широких плечах. Яркий свет переливался в орнаментах, украшавших его боевые доспехи, которые были вправе носить только звездные короли. На головке эфеса висевшего на боку меча огромных размеров был выгравирован геральдический знак монарха Сариссы.

— Они должны мне помочь, — раздраженно проворчал старый маг. Клянусь Звездой, они должны мне помочь…

— Не клянись Звездой, Кельбер, — прервал его звездный король с издевательским сочувствием. — Не то на тебя обрушится небесная кара. — Он осмотрел равнодушным взглядом груду запрещенных машин. На Сариссе уже только одно наличие таких греховных предметов означало смерть от рук взбешенной толпы. Проще всего, подумал он в своей обычной холодной манере, было бы просто вызвать патруль.

Старик сел в расстроенных чувствах. Его сложенные руки дрожали крупной старческой дрожью. Ему казалось, что не всегда все было так, как сейчас. Ему все время чудилось, что вот совсем недавно он был крепким и дюжим искателем древних знаний, здоровым человеком с исследовательским складом ума, безразличным к законам и высокомерно-пренебрежительным к робким поискам Навигаторов. Но он не мог взять в толк, что же такое с ним все-таки произошло. Куда все подевалось? Как он мог все забыть? Как мог позволить себе состариться?

Звездный король пробрался сквозь завалы в центр комнаты и посмотрел на лежавшую на полке незаконченную человековещь, затем небрежно пнул ее сапогом. Провода задрожали. Человековещь не подавала никаких признаков жизни. Он бросил оценивающий взгляд на Кельбера.

— Каковы твои планы в отношении этого, хотелось бы мне знать?

Маг потер своими костлявыми руками лицо и неуверенно пожал плечами.

— Планы? Какие планы? Я тебя не понимаю.

— Еще три года назад тебе было сказано, что этот киборг нам не нужен. Тебе было приказано разработать необходимое нам энергетическое оружие. Но ты тратил время на этого… — эту вещь.

Старик внезапно сильно рассердился.

— Ты… Ты и эта вещь, как ты его называешь, — одно и то же, Таллан. Не забывай этого.

Звездный король потряс головой:

— Ты уже стар, дедушка. И начинаешь терять разум. Тебе, как я посмотрю, вдруг стало что-то мерещится. Как эта вещь может быть… — его губы улыбались, но глаза оставались холодными, внимательными, изучающими.

Маг помотал головой и поморгал уставшими глазами.

— Таллан, ты ведь помнишь! Ты должен помнить, что…

Его слова снова перебил медленный и неодобрительный поворот головы.

— Ты только воображаешь, что все произошло так, как ты говоришь, старый дурак. Я — звездный король Сариссы. Разве может быть правдой то, что ты себе вообразил?

— Здесь, Таллан, — проговорил старик с молящими нотками в голосе. — Здесь, в этой самой мастерской…

— Нет!

— Но Таллан! — старик озадаченно помотал головой.

— Я сказал тебе, дедушка, что ты это вообразил себе. И я позволял тебе фантазировать на эту тему, пока это меня забавляло. Но сегодня у меня нет для этого настроения.

Кельбер почувствовал, как забилось его сердце. Он вдруг осознал всю опасность, которая нависла над ним.

— Я предупреждал Ландро, что ты старый дурак, — продолжал Таллан. — Я говорил ему, что он не получит от тебя никакого оружия. — Он мрачно усмехнулся. — Единственное, что ты знаешь, это «Книга магов», а там об оружии не говорится ничего.

— А я никогда и не утверждал этого, — пролепетал маг. — «Книга» повествует только о том, что было. Все остальное люди должны находить сами. Я знаю, что…

— Что, собственно, ты знаешь? — прервал Таллан презрительно. — Ландро заказал тебе разработку новых видов оружия, а ты истратил его деньги на эту… на это. — Он еще раз пнул сапогом распятого на раме бездыханного киборга. — Пожалуй, мне лучше всего вызвать сюда патруль.

Старик решил схитрить:

— Нет, ты никогда не сделаешь этого, Король. — Особое ударение он сделал на последнем слове, потому что сейчас он действительно вспомнил… да, он был теперь абсолютно уверен в этом, — как Таллан лежал как раз здесь, на этой самой полке… Когда это было, сколько лет тому назад?.. Он не мог этого вспомнить, но это было именно так, и его голос вдруг наполнился ироничными нотками, потому что Таллан, носивший доспехи звездного короля, Таллан, угрожавший его жизни, даже не был мужчиной.

Глаза полководца сузились, оценивая обстановку.

Высокомерие старика вышло за рамки дозволенного и стало приобретать опасную для Таллана форму. Сейчас маг был слишком взбешен и расстроен, чтобы соблюдать элементарную осторожность.

— Люди боятся тебя, — продолжал Кельбер, — называя тебя Неизвестным. Но я знаю тебя, Таллан, звездный король, великий полководец. Я-то уж тебя знаю!

— Возможно, и знаешь, дедушка, — ответил Таллан задумчиво. — Возможно. В конце концов не исключено, что…

Сознание старого мага резко перескочило на старые проблемы:

— Тогда помоги мне, — не обращая внимание на слова Таллана, потребовал он. — Скажи Ландро, что мне нужна энергия — еще больше оборудования… Скажи ему, что… — он прервал свои слова, потому что Таллан пересек комнату и теперь возвышался над ним — громадный, со скрытой угрозой во всей своей фигуре.

— Беда с искателями знаний в том, — сказал спокойно Таллан, — что они фанатики. Ими невозможно управлять, и когда они вырабатываются, дедушка, их бесполезность становится абсолютной. А иногда они становятся настолько неразумными, что даже осмеливаются угрожать своим покровителям.

Дыхание старого кудесника перешло в короткие, судорожные всхлипывания. С тех пор, как он в последний раз испытывал страх, прошло уже много лет, и сейчас он вряд ли узнал это забытое ощущение. Но он ощутил, как у него во рту вдруг пересохло; все его тело охватила нервная дрожь. Он стал отступать назад, еще назад, до тех пор, пока его лопатки не коснулись холодной стены.

— Каждая живая тварь, — назидательно выговаривал Таллан, — обладает инстинктом самосохранения, который проявляется в необходимости уничтожения всего того, что ей угрожает. Каждая живая тварь, дедушка. Ты ведь сам когда-то учил меня этому. Разве забыл?

Кельбер заморгал. Он почувствовал, как вдруг бешено застучало сердце, прыгая в грудной клетке, как попавший в ловушку зверь. Неужели он действительно чему-то учил Таллана? Да, конечно, это было именно так. Он вспомнил огромную нагую фигуру, шевелящуюся с первыми проявлениями возникшей жизни, первые недели детства, если только понятие о детстве вообще могло быть применимо по отношению к механическому организму Таллана, его обучение всем знаниям человечества за какие-то шесть месяцев, максимум за год. А ведь он учился так быстро, так успешно, — совсем не так, как человеческие дети. И были периоды, когда Кельбер страстно, всем своим старческим сердцем желал, чтобы этот киборг научился любить, стал сыном, настоящим человеком. Но, конечно, такого случиться не могло никогда. Но он не без гордости вспомнил об огромной силе, мощи Таллана, о его военных тренировках, о сечах с полным разгромом отрядов, пытавшихся захватить Сариссу. Мог ли он устоять против Таллана сейчас? О всемогущие боги Вселенной, какие шансы спастись имел он, Кельбер, сейчас?

Он вдруг отчетливо ощутил резкий смрад болот, и его собственная жизнь вдруг показалась ему очень ценной, — даже эта нищая жизнь со сплошными неудачами.

— Таллан! — сказал он резко. — Таллан, нет! Нет! Не…

Но могучий воин не дал ему договорить до конца и нанес своим тяжелым кулаком один сильный удар. Голова старика отлетела назад, с силой ударилась о грубые камни, из которых была сложена метровая стена, и с леденящим душу хрустом раскололась на две части.

Некоторое время Таллан стоял недвижимо, вслушиваясь в наступившую вдруг необычную тишину. Потом прикоснулся к горлу старика, чтобы проверить пульс; конечно, никакого пульса быть уже не могло.

Киборг подхватил тело мага, как если бы оно ничего не весило, отнес его в угол и бросил на соломенный тюфяк. Больше он не удостоил его даже взглядом.

Затем он двинулся к лежавшему на полке незаконченному киборгу и клинком из богометалла безо всякого усилия раскроил его искусственный череп; из бескровной ниши извлек предмет овальной формы, за которым потянулись сотни проводов толщиной с волос, и разбил его об угол какого-то электрического ящика. Внутри овала, пробиваясь через множество печатных схем и кристаллов, мерцало слабое свечение. Перевернув кинжал, Таллан наконечником ручки раздавил содержимое яйца-мозга. Световой лучик еще некоторое время угасал, пока наконец его не стало видно совсем.

Бросив осколки мозга киборга на каменный пол, Таллан подошвой сапога растер в порошок то, что только что было сложным сочетанием мудреных кристаллов и пластика.

— Спи спокойно, дорогой братец, — пробормотал он с иронической усмешкой.

Вложив кинжал в ножны, Таллан извлек свой огромный меч из богометалла. В течение нескольких минут он методически ходил от одного ящика с проводами к другому, сбивая шкалы и ручки управления, переворачивая полки с оборудованием, обрубая провода до тех пор, пока они не стали беспомощно свисать бесполезными обрывками со старинных машин.

Покончив с оборудованием, он перешел к заваленным книгами столам, переворачивая их и разбрасывая на плитки пола драгоценные свитки старинных манускриптов и диаграмм. Затем, достав из сумки кресало и кремень, высек огонь. Когда все хорошо воспламенилось, он разбил электрические лампы. Комната стала освещаться только разрастающимся огнем, который вспыхивал и отсвечивал на старых стенах пляшущими кровавыми пятнами.

Даже не оборачиваясь, чтобы полюбоваться результатом сделанного, Таллан пересек горящую комнату и, прежде чем выйти на улицу, остановился и прислушался. Довольный тем, что остался незамеченным, он вышел на Улицу Ночи, под хмурое и угрюмое небо Сариссы, не только тщательно закрыв за собой дверь, но и замкнув ее на ключ.

Киборг был уже у самых стен крепости, когда услышал пожарную тревогу, объявленную по всему городу. Обернувшись, он увидел, что пламя уже гуляет над крышами домов и, прислушавшись к нарастающему шуму уличной толпы, ощутил нечто схожее с тем, что в какой-то отдаленной степени соответствует человеческому чувству удовлетворения.