Жили волк и лиса, работали вместе, кормились с одного стола. С большим трудом они скопили берестяную кадушку хаяка – замороженной сметаны.

Волк был терпелив, бережлив, сам не дотрагивался до запасов и лисе не позволял.

– Надо пока питаться тем, что попадётся, а хаяк прибережём на случай большой нужды, голодовки.

– Ах, волчик, долго ли мы будем питаться отбросами? – говорила лиса. – Давай откроем кадушку и хоть попробуем, какой он есть, наш хаяк.

– Не позволю! Потерпи!

Лиса себе места не находит: и сядет, и встанет, из юрты выйдет, обратно зайдёт.

– Старик, я пойду в гости.

– Р-р-р, это к кому же?

– Э-э, схожу к Хара-Каану.

– Принеси мне чего-нибудь.

– Принесу, принесу, – сказала лисица, и только хвост её мелькнул за дверью.

Крадучись, от страха прижав уши к загривку, плутовка спустилась в погреб и стала уминать за обе щёки припасённый хаяк. Увидев, что кадушка опустела до верхнего обруча, лиса остановилась. «Кажется, я слишком много съела, – подумала она, – увидит клыкастый, мне от него крепко достанется».

Вспомнив про обещанный гостинец, лиса соскребла с мордочки и с лап прилипший хаяк, скатала его в комок величиной с куриное яйцо и понесла волку.

– Н-ны, н-ны! Ты вернулась?

– Э-э! А то кто же, куда я денусь.

– Как поживают соседи?

– У них радость и веселье, у старшей невестки первенец появился.

– Чем там угощали?

– Гостей на левой половине потчевали хаяком, на правой – кишками с кашей, на нарах – супом и кобылятиной, а в углу – лакомствами всякими.

– О, как много всего было! А мне что принесла?

– Названий много, кушать нечего. Вот всё, что могла захватить для тебя, – и она швырнула комочек хаяка.

Волк одним махом проглотил его.

Три дня волк и лиса просидели дома. Лиса, поевшая третьего дня хаяка, была бодрее, она топила печь, делала кое-что по дому.

Волк, свернувшись калачиком, дремал.

– Старина, ты бы сходил к Хара-Каану, может чем-нибудь попотчует, – сказала лиса.

– Э-э, не пойду я к Хара-Каану, меня собаки загрызут.

– Не сходить ли мне? – говорит лиса.

– Иди, сама поешь и мне чего-нибудь принеси.

– Ты думаешь, они каждый день устраивают праздники?.. Всё же я схожу, авось, и на этот раз чего-нибудь перепадёт мне.

Вильнула хвостом и юркнула за дверь, посмеиваясь про себя над глупым волком.

Снова забралась она в погреб и принялась за хаяк, опорожнила кадушку до нижнего обруча. Слегка опьянев от сытости, лиса соскоблила прилипший к мордочке и лапам хаяк, скатала в комок, величиной с кулачок пятилетнего ребёнка, и понесла в юрту.

– Почему так долго? – спросил волк, от голода еле шевеля языком.

– Задержалась у Хара-Каана, снова у него торжество: у средней невестки первенец появился. На вот, тебе гостинец принесла.

Волк проглотил комочек хаяка, облизал губы.

– Кто у них появился на свет?

– Сын, говорят.

– Какое ему дали имя?

– Обруч, говорят.

– Плохое дали имя, – сказал волк и задремал.

Прошло ещё несколько голодных дней.

– Волчище, не могу больше так мучиться, давай поедим запас.

– Не время ещё, терпеть надо, самый большой голод впереди.

Завертелась лиса, забеспокоилась и начала бегать взад и вперёд. Хочется ей в погреб, но боится волка.

– Старина, ты бы сходил к соседу нашему Хара-Каану.

– Э-э! Я покажусь, а он подумает, что иду его стадо резать, и напустит на меня своих собак…

– Мне, что ли, сходить?

– Иди, авось, снова чего принесёшь.

Того только и ждала плутовка. Она быстро скрылась за дверью, только хвост её мелькнул. По старому следу она спустилась в погреб и съела весь хаяк. Потом соскребла со дна остатки, собрала с пола крошки, скатала в комок, величиной с напалок рукавицы из телячьей кожи, сунула под мышку и пошла к волку.

– Где так долго пропадала? – спросил волк.

– Снова на праздник попала.

– Какой такой праздник?

– У младшей невестки первенец появился.

– Как думают назвать ребёнка?

– Днище.

– Неслыханное имя!.. А чем потчевали гостей?

– Угощения разного было очень много, наелась до отвала.

– А мне чего принесла?

– Пища вся была жидкая и горячая, её не понесёшь. Вот всё, что я могла захватить для тебя.

И она бросила ему кусок хаяка.

Волк съел и задремал.

Прошло ещё несколько дней.

Чувствует волк, конец ему приходит, не в силах он больше голодать.

– Пойдём в погреб,- сказал он, встав на ноги и пошатываясь от голода,- пропадаю совсем!..

– Пойдём, волчик, – сказала лиса, виляя хвостом.

Пришли они в погреб.

Увидел волк пустую кадушку и взвыл от горя и обиды:

– Н-ны! Рыжая, так вот куда ты ходила на праздник, вот где тебя потчевали!..

– Как ты смеешь так говорить, – завизжала лиса, – сам всё слопал, когда я в гостях у Хара-Каана бывала… Потому ты, хитрец, и не хотел из дома уходить.

Лиса визжала так громко, будто бы и впрямь виновником был волк.

– Вам, лисицам, никогда нельзя верить. Чем больше лести у вас на языке, тем больше злодейства на уме. Каждое ваше слово, каждая ваша слеза – ложь…

Долго-долго они бранились, а потом разошлись в разные стороны.

Обманутый волк, поджав хвост, ушёл в лесную чащу, а обманщица-лиса, заметая следы, скрылась в кустах.

Сказитель М. Н. Тимофеев-Терешкин.