В давние времена жил на Алтае грозный хан Ай-Каан. Скота у него было как кустов жёлтой акации: не сочтешь. Людей у него было как деревьев в тайге: считать начнёшь – заблудишься. На боку у хана стальной меч висел, в руках – плеть играла. На концах плети – железные кольца. Острее волчьих зубов они тело рвали, больнее змеи-гадюки жалили. Злости хана конца не было, яду в душе его дна не было. Не только люди, превращённые в рабов, хана боялись, но все звери и птицы перед ним трепетали.
Вздумал хан перекочевать на новые пастбища – всех людей поднял, все табуны и стада взбаламутил. Двум серым ястребам, стойбище с воздуха охранявшим, хан приказал:
– Быстрее ветра мою землю облетите, всем птицам скажите: через три дня, когда луна будет круглой, как шаманский бубен, я на новое место кочевать начну. Пусть все летят мне помогать.
Два серых ястреба крыльями земли коснулись, хану низко поклонились, в один миг в голубом небе исчезли.
Двум чёрным собакам, стойбище охранявшим, хан приказал:
– Быстрее горной реки мчитесь, всем зверям на моей земле скажите: пусть прибегут – мне кочевать помогут.
Две чёрные собаки хана не дослушали – вдаль метнулись: вихри за ними угнаться не могли.
Три дня миновало, три ночи прошло – все звери прибежали, все птицы прилетели, весь народ собрался: все готовы хану помогать на новое место перекочёвывать. Один коростель в тенистом кусту проспал.
Жаркое солнце поднялось над горами – хан Ай-Каан со своими стадами и табунами в путь отправился. Все хану помогают – коростеля нет.
В полдень коростель от жары проснулся, вспомнил про ханский приказ и задрожал от страха:
«Грозный хан отрубит мне ноги, обрежет крылья, оторвёт голову… Дух из меня грозный хан вышибет…»
От страха коростель привычке своей изменил – не побежал, а полетел к старому ханскому стойбищу. Сверху он всё там осмотрел и ещё больше ужаснулся: где юрты стояли, там холодная зола осталась, где скот гулял, там теперь сухой помёт валяется. Человеческого голоса не слышно, ни птиц, ни зверей не видно – пусто в долине.
«Жизнь моя кончается, – подумал коростель, – злой хан меня со света сгонит…»
И полетел коростель догонять хана, решил попросить у него прощения. Внизу быстрые реки блестели, снежные горы мелькали, голубые озёра оставались позади. До большого болота коростель долетел – человеческий голос услышал. На чёрную кочку коростель опустился, кругом посмотрел. Двухлетний жеребёнок хана в бездонном болоте утонул. Двое из рабов на берег его вытаскивали, песню дружно запевали:
Под песню дёргали, а вытащить жеребёнка не могли. Коростель рядом ходил и тихонько подпевал:
Хотел ханским рабам помочь, но не знал, за что ухватиться: за гриву возьмёшься – человеку под ногу попадёшь, за хвост ухватишься – жеребёнок придавит. Маленький коростель от лёгкого щелчка умереть может…
Вдруг земля закачалась, бездонное болото всколыхнулось – на берегу сам хан появился на соловом коне. Лицо у хана чёрным волосом заросло: от скул борода за плечами развевалась, от подбородка густая борода до опояски росла. Глаза у хана дикой кровью налились, голос его, подобно грому, на всё болото гремел:
– Маленького жеребёнка не можете вытащить, лентяи? Головы оторву – к ногам положу, ноги оторву – к голове положу!..
Хан плетью взмахнул – синее небо на две половины рассёк.
У маленького коростеля от испуга чуть сердце не лопнуло. Что сказать – не знал, умирать – не хотел. Из куста в куст коростель бегал, с кочки на кочку прыгал и громче всех кричал:
Ханские рабы так дружно дёрнули, что жеребёнок в один миг на берегу очутился. От радости копытами ударил, хана в болото сбил.
А коростель с перепугу продолжал кричать где-то под кочкой:
– Дёрнем, дёрнем…
Два человека прикрикнули на него, но он не унялся. С тех пор каждое лето коростель из тёплых стран прибегает к болоту, садится в кусты и кричит без отдыха:
– Та-а-арт, та-а-арт…
Ему кажется, что он всё ещё помогает жеребёнка из болота вытаскивать.
А люди над коростелём смеются:
– Дёргай, дёргай, глупыш!.. Дёргай, пока сила есть…
Литературная обработка А. Коптелова.