Следуя за молодым шаманом, кое-как удерживающим себя от перехода на бег, завернулся мысленно в непроницаемый плащ. Эмоции Матса оглушали, да и остальные «шумели» будь здоров. Перебравшись через старый мусорный отвал, давно уже ставший питательным субстратом для разросшихся шипастых кустов, спустились в неглубокий овраг, центр которого занимал шалаш. Молодые стволы, ставшие основой каркаса, сразу же привлекли внимание, так как были заметно толще и прочней обычных жердей. Судя по свежей смоле, шалаш появился тут недавно. Впрочем, хоть он и привлек внимание, но занял его лишь на пару секунд. Внутри строения отчетливо виднелась энергетика двух человек. Точнее, одного человека и чего-то более яркого, похожего на людей лишь частично.

Вой-крик, полный тоски и боли раздался вновь, пробрал до самого нутра, появилась мимолетная мысль остановиться, развернуться и уйти, оправдавшись таким простым и банальным — не мои проблемы. Задавив мерзкого червя малодушия в зародыше, не дожидаясь, пока Матс обойдет шалаш и откинет полог, пролетел прямо сквозь стену.

Обложенный закопченными камнями костерок горел в центре, давая скудный свет и согревая не столь уж и больше пространство. Возле огня, лицом к входу, стояла женщина лет двадцати. Правда, понять ее возраст можно было исключительно по энергетике. Обычный человек мог бы ее и старухой счесть. Бледная, а при тусклом свете так и вовсе желто-серая кожа. Красные от слез, недосыпа и дыма глаза, из-за темных кругов ставшие натуральными колодцами, а то и ведущими в бездну отчаянья вратами. Колтуны волос со светлыми прядками седины и каменным ножом в убранной за спину руке.

Хоть и не хотелось, но пришлось убрать преграду и позволить себе вновь ощущать чувства и эмоции живых. Эмпатия лишь подтвердила верность догадки — мать собиралась защищать свое дитя до последнего. Тут в шалаш вошел Матс и женщина облегченно выдохнула, разжала пальцы, позволив оружию и нескольким каплям крови упасть под ноги. Удивительно, но она еще оказалась способной на положительные эмоции.

— Тише, Грезэ, все будет хорошо, — обнял молодой шаман прильнувшую подругу.

Волна искренней любви и тепла, направленная Матсом на женщину, не оставляла сомнений в том, кто она для него. Вспомнилась Лена и сделанное ей. Очаг сам собой запульсировал в каком-то рваном, даже бешенном ритме. Если бы мог и хотел, так скрипел бы сейчас зубами. «Спокойно, спокойно, дыши…» — забормотал мысленно, пытаясь одновременно и выполнить даваемые себе инструкции и отстраниться от эмоций, не заглушив, но притушив гадскую эмпатию.

— Как он? — шепнул Матс смотря в глаза подруги и поправляя упавшую на лицо седую прядку челки.

— Плохо. Не ест. Не пьет. Еще больше изменился, — ответила та дрожащим голосом.

— Помолчи, — заткнул Хыр открывшего рот Рыма, уже успевшего забраться в шалаш и оглядеться.

— Убери шкуру, — попросил Матс подругу.

Надежда, боль и решимость, сейчас он был воплощением этих чувств. Грезэ обошла костер слева, молодой шаман отступил вправо. На первый взгляд он всего лишь освободил место, но смысла легший на пояс ладонь не понял лишь Рыма. Опытные охотники все прекрасно видели и осознавали. Не сговариваясь, практически синхронно, мужчины скрестили руки на груди. Лишь Кыр немного задержался, так как сперва задвинул за спину Рыма, а когда тот попытался раскрыть рот наступил ему на ногу и припечатал красноречивым взглядом.

Грезэ сдвинула шкуру, натянутую на кожаном ремешке и отгораживающую угол. Кыр двинул локтем назад, лишив Рыма возможности говорить. Весьма своевременно сработал. Хыр дал знак Гыгу, и тот, подхватив юного шамана за локоть, покинул шалаш. Впрочем, для меня все это прошло фоном. Намертво отпечатавшимся в памяти малозначительным эпизодом, не более того.

— Отойдите, — сказал, пролетая прямо сквозь огонь костра и приближаясь к одержимому.

— Т… — начал Матс, глуша эмоциями и путая светом энергетики истинного шамана.

— Мешаешь, — перебил его отмахнувшись, пытаясь настроить спектры зрения.

Матс поник, взял за руку Грезэ и отошел. Не желая отвлекаться, отправил в ауру женщины пару искр, дал ей временную возможность видеть меня и немного восстановил подорванные силы. Халдор с Фродом и Кыром покинули шалаш, для пары приятелей вид измученного злым духом ребенка был слишком тяжелым испытанием. Как отцы, они категорически не одобряли Матса, но понимали его и Грезэ. Кыр же просто сообразил, что вся его возможная помощь заключается в одном — не мешать.

Раз десять облетев одержимого и осмотрев со всех сторон его энергетику, переключился на человеческое зрение. Поступил так от банальной безысходности. Руки опускались при виде того хаоса, которым стала аура и каналы праны мальчика. Вот и решил на него в видимом спектре поглядеть. Увиденное могло бы напугать и оттолкнуть, но после мешанины в энергетике, напоминающий киношного оборотня мальчик почти не вызывал эмоций. Ну да, лицо вытянулось, клыки вылезли и глаза красно-жёлтыми стали. Подумаешь, по всему согнутому телу волосы обильно проросли и в шерсть превратились — ерунда. Заменившие человеческие ногти звериные когти и вовсе недостойная внимания мелочь.

Вообще, меня не столько сам измененный ребенок заинтересовал, сколько примитивные, но весьма эффективные колодки. Кожаный ошейник, сквозь который пропустили длинную и крепкую палку, тугая петля, полученная парой оборотов, и привязанные к концам жердины руки. Великолепное решение. Попытаешься голову наклонить и деревяшку погрызть, сразу же сам себя душить начнешь. Примешься лапами-руками дергать, то же самое получишь. Судя по практически зажившим следам на запястьях и шее, одержимый мальчик довольно быстро понял безвыходность положения и обошелся минимум физических травм.

Мысленно сосчитав до десяти и «подышав», вернулся к привычному спектру зрения. «Глаза боятся, а руки делают», — подбодрил себя цитированием народной мудрости и вновь приступил к осмотру. На этот раз использовал не только глаза, но и руки. В данном случае они позволяли не только осязать, но еще и обонять, а местами так и вовсе что-то вроде вкуса ощущать. Энергетика, кажущаяся вначале воплощением хаоса, постепенно переставала быть таковой и начала упорядочиваться в некую структуру. Вскоре, получив несколько болезненных, но вместе с тем вполне узнаваемых уколов, забрезжило смутное понимание, которое, немного погодя, переросло в догадку, а затем и вовсе трансформировалось в уверенность.

— Давно он с волками сталкивался? — спросил Матса, потихоньку обрывая контакт с энергетикой ребенка.

Чувства удивления и озарения предвосхитили ответ молодого шамана. История оказалась проста и печальна. Рядом с племенем давно обитало несколько стай, периодически грызущихся из-за доступа к отходам. Мужчины случайно нашли в лесу мертвую волчицу и полудохлых щенят. Принесли их в стойбище и отдали шаманам. Волчата находились на грани смерти, а возиться с ними ни у Матса, ни тем более у Рига времени не было. Вот и поручили их заботам Варга, сына Грезэ. Мальчик рьяно взялся за дело, но чуда не случилось, выходить удалось лишь одного щенка. Естественно, проводивший с четвероногим другом кучу времен ребенок привязался к нему, а когда волчонок окреп и немного подрос, они принялись гулять и играть. Обычное дело, ничего особенного, но пришел час когда природа позвала молодого волка. Тот убежал в лес и пропал. Варг отправился искать друга и нашел. Умирающим от ран. То ли не приняли его дикие собратья, то ли еще что случилось, но факт оставался фактом — волчонок умер на руках мальчика.

— Смерть зверя привлекла злого духа, который вселился в сына, — закончил рассказ Матс, сделав неверный вывод из правильной предпосылки.

Конечно, можно было бы объяснить, что Варг своей верой и надеждой на чудо, возможно, подкрепленными даром истинного шамана, а может и просто в силу банального стечения обстоятельств, помог зверю переродиться и стать духом. Все бы ничего, даже не суть важно почему и как, но призрачный волк умудрился вселиться в мальчика. Скорей всего полез облизывать хозяина и друга, да на радостях в нем оказался. Сейчас не важно, чего желал и хотел призрак. Главное — он не покинул тело ребенка вовремя и умудрился врасти в его энергетику.

Так, ладно, все это конечно интересно, но практической пользы особо не несет. Разве что позволяет надеяться на чуть более легкое решение вопроса. Если удастся до вселенца достучаться. Волк ведь совсем не желает вредить мальчику, наоборот, он ему всячески помочь пытается. Вот только теперь, когда в пране ребенка чуть ли не треть составляет мана, а два сосредоточия конфликтуют… «Словно пожар на нефтеперегонном заводе», — пробормотал, массируя виски и пытаясь найти решение.

Ничего кроме вселения в голову не приходило. Как говорится, клин клином вышибают и подобное подобным лечат. Еще раз прощупал сплетения каналов и аур, не столько тактильно, сколько на уровне вкуса, запаха и даже где-то звука, оценил потенциал вселенца. Впрочем, и так было ясно, что смогу энергетически задавить дух волка. Мне и собственного, возросшего на вере последователей резерва хватит, а уж с подпиткой от идола и амулетов — плевое дело. Беда в том, что могу запросто Варга на тот свет отправить, но без вмешательства он умрет с гарантией.

«Хватит трястись, родители брата не бросили, наплевали на прогнозы врачей и тяжелое положение семьи. Чем ты лучше сделавшей аборт Ленки будешь, если хотя бы не попробуешь? Действуй, трус несчастный, хватит время тянуть. Ты на порядок сильней!» — мысленно проговаривая все это в различных вариантах, ощущая всем естеством звенящую надежду родителей Варга, чувствуя боль и страдания самого ребенка, улавливая отголоски безумной тоски и отчаянья волчонка, закрыл глаза и погрузил руки в ауру мальчика. Миг и мы стали единым целым.