Рекомендовано к публикации

Издательским советом

Русской Православной Церкви

ИСР17-620-0773

 

ВСТУПЛЕНИЕ

Христиане верят в Пресвятую Троицу, то есть в то, что Бог един по существу, но троичен в Лицах. Эта вера делает христианство уникальным среди других монотеистических религий, иудаизма и ислама. Более того, святитель Григорий Богослов называет догмат о Святой Троице важнейшим из всех христианских догматов, а святитель Афанасий Великий определяет саму христианскую веру как веру в «неизменяемую, совершенную и всегда ту же блаженную Троицу». Однако само знание о том, что Бог – Троица, никак не могло стать плодом деятельности человеческого разума. Философия может возвыситься до осознания того, что у мира есть единый Творец и Промыслитель, но прийти к умозаключению о том, что Он един в трех Лицах, она не в состоянии. Однако то, что является абсурдом для математики и логики, есть основание нашей веры. И эту тайну, превышающую всякое человеческое понимание, открыл людям Сам Бог.

 

Святая Троица в Ветхом Завете

Древний Израиль хорошо знал о том, что Бог един, и свято хранил веру в Него, преодолевая и перебарывая искушение вновь вернуться к многобожию, которое в самых разнообразных формах исповедовали окружающие его народы. Поэтому до пришествия Христа тайна Троицы была сокрыта от человеческих взоров. Однако уже в Ветхом Завете мы встречаем прикровенные свидетельства о множественности Лиц в Боге. Такое свидетельство есть уже в первом стихе Книги Бытия, с которого начинается вся Библия: В начале сотворил Бог небо и землю (Быт. 1, 1). Еврейское слово «Элогим» (Бог), стоящее в этом стихе, – это форма множественного числа («Боги»), тогда как глагол «сотворил» стоит в единственном числе.

Следующее такое место – повествование о сотворении человека: Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему (Быт. 1, 26). Здесь Бог Творец как бы советуется с кем-то перед тем, как создать Адама. Но с Кем Он может советоваться? В православном богословии эти слова Священного Писания носят название предвечного Божественного совета Святой Троицы, на котором принято решение о воплощении Сына Божия и спасении человечества от последствий грехопадения, которое в рамках истории еще не было совершено.

Бог именует Себя во множественном числе и в некоторых других местах Книги Бытия. Так, после вкушения Адамом плода с запретного древа познания добра и зла Господь говорит: Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло (Быт. 3, 22). А вот слова, сказанные Богом в момент сооружения вавилонской башни: Сойдем и смешаем язык их, так чтобы один не понимал речи другого (Быт. 11, 7). Святитель Василий Великий так говорит о подобных местах Священного Писания: «Подлинно странное пустословие – утверждать, что кто-нибудь сидит и сам себе приказывает, сам над собою надзирает, сам себя понуждает властительски и настоятельно». Таким образом, это хотя и прикровенные, но свидетельства Троичной жизни в Боге.

Еще одним таким свидетельством традиционно считается явление Господа Аврааму у дубравы Мамре в виде трех Ангелов, к Которым Авраам обращается в единственном числе: Владыка! Если я обрел благоволение перед очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего (Быт. 18, 2–3). Именно этот момент изображен на знаменитой иконе преподобного Андрея Рублева «Троица». Вот как говорит об этом святитель Кесарий Арелатский: «Авраам встречает Трех, поклоняется Единому. Узрев Трех, он уразумел таинство Троицы, а поклонившись как бы Единому – исповедал Единого Бога в Трех Лицах».

К числу ветхозаветных откровений о Божием триединстве христианские богословы традиционно относили также видение Господа пророку Исаии. Вокруг Него стояли Серафимы… и взывали они друг ко другу и говорили: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его! (Ис. 6, 2–3). Вот как толкует это место святитель Афанасий Великий: «Всепетая, досточтимая и достопоклоняемая Троица есть единая, нераздельная и неописуемая. Сочетавается же неслитно и, как Единица, делится несекомо. Почему досточтимые сии живые существа, троекратным возношением славословия взывая: Свят, Свят, Свят, показывают три совершенные Ипостаси, а единым произношением слова Господь выражают единую сущность». Именно поэтому это серафимское славословие, как гимн Святой Троице, с глубокой древности становится литургическим гимном. Он поется во время каждой литургии Иоанна Златоустого и Василия Великого перед освящением Святых Даров.

В Ветхом Завете есть также и множество других мест, косвенно указывающих на Лица и Сына, и Духа с различением Их от Лица Отца. Так, Сын Божий именуется как Ангел лица Его (Ис. 63, 9), Сын Божий (см. Пс. 2, 7; 109, 1–3), Слово Божие (см.: Пс. 32, 6; 106, 20), Премудрость Божия (Притч. 8, 22–30; Прем. 7-10; Сир. 24, 3), при этом говорится о том, что Он имеет предвечность бытия, теснейшее единство с Богом, всемогущество. Он происходит от Бога посредством рождения и имеет соучастие в творении мира и в делах Божественного Промысла, что с очевидностью указывает, с одной стороны, на Его Божественную природу, а с другой – на отличие от Бога Отца.

О Святом Духе также говорится как об участвующем в творении мира: Дух Божий носился над водою (Быт. 1, 2). Вот как толкует это место святитель Василий Великий: «Духом Божиим назван Дух Святый, потому что Он, по замеченному, преимущественно и исключительно достоин такого упоминания в Писании, и никакой другой дух не именуется Божиим, кроме Святого, восполняющего Собою Божественную и блаженную Троицу. И ты, допустив такое разумение, извлечешь из него большую пользу. Как же Он носился над водою? Слово носился в переводе употреблено вместо слова “согревал” и “оживотворял” водное естество, по подобию птицы, насиживающей яйца и сообщающей нагреваемому какую-то живительную силу». Святой Дух, согласно Священному Писанию, также обладает таким свойством личности, как способность огорчаться действиями людей (см.: Ис. 63, 10), что говорит о Нем как об отдельной Личности; Он посылает пророков (см.: Ис. 48, 16).

Все приведенные места Священного Писания Ветхого Завета, однако, лишь предуказывают тайну Пресвятой Троицы, нигде не говоря о Ней прямо. Эта тайна во всей своей ясности явилась лишь с пришествием Христовым, во времена Нового Завета.

 

Святая Троица в Новом Завете

Со всей ясностью тайна Бога, единого в трех Лицах, была явлена миру на Иордане в момент Крещения Сына Божия. Евангелие так повествует об этом событии: Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился – отверзлось небо, и Дух Святой сошел на Него в телесном виде, как голубь, и был голос с небес, говорящий: Ты Сын Мой возлюбленный, в Тебе Мое благоволение (Лк. 3, 21–22). В этом событии явила Себя вся Святая Троица: Сын стоял в водах иорданских, глас

Отца свидетельствовал о Нем и Дух Святой сходил на Него в виде голубя. Потому богослужебное воспоминание этого события – праздник Крещения Господня – называется также и Богоявлением.

Суть этого события отражена в тропаре праздника, который в переводе на русский язык звучит так: «Когда Ты, Господи, крестился во Иордане, явилось поклонение Пресвятой Троице, ибо глас Отца свидетельствовал о Тебе, называя Тебя возлюбленным Сыном, и Дух, явившийся в виде голубя, подтвердил истинность этого слова. Христе Боже, явившийся и просветивший мир, слава Тебе!»

Другим подобным событием было Преображение Господне, когда трое учеников Спасителя слышали глас Отца и Святой Дух, символом Которого уже в Ветхом Завете было светлое облако, осенил их. Таким образом, это событие также было откровением Пресвятой Троицы.

Господь наш Иисус Христос многократно говорил Своим ученикам о Боге как о Своем Отце и свидетельствовал о Себе как о Его Сыне (см.: Ин. 6–8). И одновременно с этим Он утверждал Свое единство с Ним: Я и Отец – одно (Ин. 10, 30); все, что имеет Отец, есть Мое (Ин. 16, 15). Таким образом, Христос говорит о Себе как о другой Личности по сравнению с Отцом и одновременно свидетельствует о Своем нерасторжимом единстве с Ним: Да будут все едино: как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино… как Мы едино (Ин. 17, 21–22).

Столь же явно Спаситель отличает и от Отца, и от Себя третье Лицо Святой Троицы – Святого Духа, Который от Отца исходит (Ин. 15, 26). Он будет свидетельствовать о Сыне: Он научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам (Ин. 14, 26), и наставит вас на всякую истину (Ин. 16, 13). Таким образом, Дух – так же, как и Отец, – другая Личность, Которая находится в теснейшем единении с Сыном: Он прославит Меня, потому что от Моего возьмет и возвестит вам, – говорит Христос (Ин. 16, 14).

Из этих слов Спасителя становится очевидным, что о Себе, Отце и Духе Он говорит как о трех разных Личностях, которые тем не менее не существуют отдельно друг от друга, но имеют единство жизни, воли и действия. Потому и проповедовать и крестить апостолы посылаются не во имя Единого Бога и не во имя трех разных Богов, но во имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф. 28, 19). «Во имя, а не во имена, – говорит святитель Амвросий Медиоланский. – Ведь Он Сам сказал: Я и Отец – одно (Ин. 10, 30). Потому мы и говорим, что один Бог, а не два или три Бога».

И, в соответствии с этой заповедью, апостольское приветствие было во имя трех Лиц Святой Троицы: Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами (2 Кор. 13, 13). В таком виде оно и дошло до нас в чинопоследовании литургии.

 

Догмат о Святой Троице

Церковь Христова с самого момента своего основания хранила апостольскую веру в Отца, Сына и Святого Духа. Однако понадобился не один век для того, чтобы облечь эту веру в точные слова, дать ей богословское определение, то есть выработать догматическое учение о Пресвятой Троице. И это учение – не отвлеченные рассуждения, интересующие только богословов и философов. В нем действительно нуждалась Церковь, основанная Господом нашим

Иисусом Христом, Который воплотился, пострадал, умер ради нас, воскрес и вознесся к Отцу нашего ради спасения. Он – краеугольный Камень, на котором созидается Церковь (см.: Еф. 2, 20–21), поэтому вопрос, кто Он по природе, в каких отношениях Он с Отцом и Духом, является самым главным для христиан. Именно им было занято христианское богословие несколько веков по Рождестве Христовом.

Как примирить между собой единобожие и веру в то, что Бог троичен в Лицах? В каких отношениях состоят между собой три Божественных Лица? Как соотносится между собой божественность Отца, Сына и Духа? Как ответ на все эти вопросы в Церкви появились многочисленные ереси. Все они по-разному разрешали эти кажущиеся противоречия, но в своих решениях либо излишнее внимание уделяли Божественной природе, так что три Лица Троицы оказывались всего лишь масками, поочередно надеваемыми Единым Богом (так считали модалисты), или Его свойствами (такого учения придерживались динамисты), или даже просто Его творениями (так учил Арий и его многочисленные последователи о Сыне Божием); либо умаляли три Лица друг перед другом, так что Сын оказывался «меньшим» Богом по сравнению с Отцом, а Дух – «меньшим» Богом по сравнению с Сыном, как считал Ориген. Все эти учения, при всей кажущейся логичности, были неприемлемы для Церкви, потому что либо разрывали Троицу на три части, либо сливали Ее в одно Лицо – Лицо Отца – и в конечном счете не отвечали на главный вопрос: почему Иисус из Назарета стал Спасителем мира, в чем спасительность Его жертвы? Все эти учения были осуждены на Соборах первых веков.

Сет. Василий Великий

Ответом на лжеучения послужило богословие великих святителей IV века: Афанасия Великого, а также Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского, которые именуются иногда великими каппадокийцами. Именно они сформулировали церковное учение о Триипостасном Боге, принятое на Втором Вселенском Соборе и выраженное в Никео-Цареградском Символе веры, который торжественно поется в храме во время каждой литургии. Для этого им пришлось разграничить понятия «сущность» и «ипостась», которые до этого четко не различались, что и служило основой логических построений лжеучителей первых веков.

Сет. Афанасий Великий

Сущность и ипостась в богословии святителя Василия Великого и других великих святителей стали соотноситься так же, как общее и частное. Например, понятие «человек» является общим и приложимо к любому из людей. Как бы ни различались два разных человека между собой, они обладают общими чертами, благодаря чему о каждом из них мы можем сказать, что это – человек. То общее, что объединяет всех людей, и есть сущность. Однако каждый человек обладает также своими индивидуальными свойствами, благодаря которым мы отличаем одного человека от другого.

Сет. Григорий Богослов

Имена, которыми мы называем друг друга, и есть знак того, что в каждом из нас есть нечто, отличающее его от всех остальных. Эти отличительные свойства великие каппадокийцы назвали ипостасью.

Сет. Григорий Нисский

Если то же самое рассуждение применить к Богу, то сущность здесь – это Божественная природа, общая для всех трех Лиц Пресвятой Троицы. Под ипостасью же в таком случае должны пониматься индивидуальные особенности каждого Божественного Лица. Таким образом, сущностью в Боге, то есть общим для Отца, Сына и Святого Духа, является несозданность, непостижимость, всемогущество и благость. Это – свойства Божественной природы, которыми равно характеризуются все три Лица и которыми Они равно обладают. Однако каждое из Божественных Лиц обладает также и своими собственными индивидуальными особенностями, то есть ипостасью: так, Отец безначален, то есть не имеет в ком-либо причины Своего бытия, Сын предвечно рождается от Отца, Дух Святой исходит от Отца. То есть ипостась, говоря современным языком, – это личность. Кстати говоря, само создание термина «личность», без которого немыслима современная психология, – это заслуга великих святителей IV века. Таким образом, в Боге Троице Отец, Сын и Святой Дух – это три самостоятельных Божественных Личности, обладающие всеми Божественными совершенствами, но это не три отдельные Существа, потому что Они имеют единое и нераздельное Божеское естество – единую Божественную сущность.

Так было разрешено кажущееся противоречие между верой в Единого Бога и Откровением о Троице и стало возможно богословски различать три Божественных Лица, не умаляя ни одно из Них, с одной стороны, а с другой – не сливая их в одно. Как говорит святитель Григорий Богослов, «Сын – не Отец, потому что Отец один, но [Он – ] то же, что Отец. Дух – не Сын, потому что Единородный один, но [Он – ] то же, что Сын. И Три – едино по Божеству, и Единое – три по личным свойствам».

 

Аналогии Святой Троицы в мире

Некогда великий западный учитель Церкви блаженный Августин, составляя сочинение о Святой Троице, пытался понять эту тайну. Много дней он постился и молился для очищения своего разума и просил у Бога вразумления, но все было тщетно. Однажды он отправился на берег моря и увидел мальчика, который, играя у кромки воды, вырыл в песке ямку и бегал к воде, зачерпывал маленькой чашечкой воду и выливал ее в свою ямку. «Что ты делаешь?» – спросил его блаженный Августин. «Я хочу перелить сюда море», – с улыбкой сказал мальчик. «Это бессмысленно», – усмехнулся Августин. «А разве не бессмысленно то, что ты собираешься сделать? Ты хочешь в свой ум вместить невместимое», – сказал мальчик и сделался невидим.

Это предание показывает тщетность всех наших стараний постичь тайну Троической жизни в Боге. Наш ум – маленькая ямка, в которую невозможно вместить море безграничного Божественного разума. Собственно, само слово «Троица» – это не объяснение и не описание, а лишь обозначение взаимоотношений между Отцом, Сыном и Духом, которые остаются скрытыми от нашего ограниченного рассудка. Чтобы как-то облегчить понимание этой тайны, святые отцы часто прибегали к сравнениям, взятым из окружающего мира. Эти сравнения – всего лишь аналогии, они не могут служить доказательством Троического бытия, но лишь помогают нам его понять, насколько вообще возможно такое понимание.

Так, Троицу часто сравнивают с солнцем, которое немыслимо без света и тепла: солнечный круг, свет и тепло, излучаемые им, не могут существовать по отдельности, и вместе они составляют то, что мы представляем, говоря «солнце». Эту аналогию приводил святой равноапостольный Кирилл, просветитель славян, во время диспута с мусульманами: «Видите, стоит на небе круг блестящий и от него рождается свет и исходит тепло? – говорил он. – Бог Отец, как солнечный круг, без начала и конца. От Него рождается Сын Божий, как от солнца свет; и как от солнца вместе со светлыми лучами идет и тепло, исходит Дух Святой. Всякий различает порознь и круг солнечный, и свет, и тепло, а солнце одно на небе. Так и Святая Троица: три в Ней Лица, а Бог Единый и Нераздельный». Также часто приводятся аналогии с родником, ключом и потоком, которые представляют собой одну и ту же воду, «ибо родник, ключ и поток не разделены временем и сопребываемость их непрерывна, хотя и кажется, что они разделены тремя свойствами», как говорит святитель Григорий Богослов.

Святитель Спиридон Тримифунтский

Святой Патрик, просветитель Ирландии, в качестве иллюстрации соотношения единства и множественности в Троице использовал трилистник клевера, который до сих пор является символом Ирландии. А святитель Спиридон Тримифунтский привел в качестве аналогии Троического единства кирпич, явив чудо на Первом Вселенском Соборе: вместо каких-либо доводов и аргументов он взял в руки кирпич и сдавил его. Из глины, чудесным образом размякшей в руках святителя, вверх вырвалось пламя, а вниз потекла вода. «Как в этом кирпиче есть огонь и вода, – сказал святитель, – так и в Едином Боге есть три Лица».

Все перечисленные аналогии были заимствованы из области неодушевленной природы. Однако гораздо более глубокое сходство усматривается в самой природе человека. Мы созданы по образу и подобию Бога, Который есть Троица. Обращаясь внутрь себя, мы можем обнаружить в своей душе признаки этого богоподобия. Святые отцы часто делали это, усматривая в самом устроении нашей души аналогии с Троическим бытием. «Ум наш – образ Отца; слово наше (непроизнесенное слово мы обыкновенно называем мыслью) – образ Сына; дух – образ Святого Духа, – говорит святитель Игнатий (Брянчанинов). – Как в Троице-Боге три Лица неслитно и нераздельно составляют одно Божественное Существо, так в троице-человеке три лица составляют одно существо, не смешиваясь между собой, не сливаясь в одно лицо, не разделяясь на три существа. Ум наш родил и не перестает рождать мысль; мысль, родившись, не перестает снова рождаться и вместе с тем пребывает рожденной, сокровенной в уме. Ум без мысли существовать не может и мысль без ума. Начало одного непременно есть и начало другой; существование ума есть непременно и существование мысли. Точно так же дух наш исходит от ума и содействует мысли. Потому-то всякая мысль имеет свой дух, всякий образ мыслей имеет свой отдельный дух, всякая книга имеет свой собственный дух. Не может мысль быть без духа, существование одной непременно сопутствуется существованием другого. В существовании того и другого является существование ума».

Однако сколь ни точны все эти аналогии, все же они не могут служить адекватным выражением Божественной жизни. Более того, понимаемые буквально, они лишь затруднят понимание троичного догмата. Так, святой И л арий Пиктавийский предупреждает: «Если мы, рассуждая о Божестве, употребляем сравнения, пусть не думает никто, что это есть точное изображение предмета. Между земным и Богом нет равенства…»

 

Отношения Божественных Лиц

Божественная троичная жизнь скрыта от нас, мы можем о ней знать лишь то, что Он Сам открыл нам. На страницах Священного Писания о взаимных отношениях Лиц Святой Троицы есть упоминания, которые вводят нас в Божественную жизнь Пресвятой Троицы. Так, Второе Лицо неоднократно называется Сыном, притом Единородным, то есть единственным: Бога не видел никто никогда, – говорит евангелист

Иоанн Богослов, – Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (Ин. 1, 18). Соответственно этому Первое Лицо предстает как Отец; Христос всегда так именует Бога: Все предано мне Отцом Моим (Мф. 11, 27). О Духе Господь говорит, что Он от Отца исходит (Ин. 15,26).

Сын и Дух – это разные Личности, однако между Ними нет ни взаимного противоречия, ни взаимной подчиненности. Так, Дух по отношению к Сыну называется «другим Утешителем», Который придет во имя Его (см: Ин. 14, 16, 26).

Итак, единственное, что мы знаем об отношениях внутри Святой Троицы: Отец рождает, Сын рождается, Дух исходит. Это не значит, что было время, когда ни Сына, ни Духа не было, – причинно-следственные отношения, характерные для нашего мира, к Богу неприложимы. Одно из свойств Божественной природы, которой равно обладают все три Божественных Лица, – это вечность, поэтому Отец вечно рождает Сына и изводит Духа, Сын вечно рождается, а Дух исходит.

Как это происходит, мы не знаем и знать не можем. Для нас также невозможно постичь, чем отличается рождение от исхождения. И то и другое – лишь несовершенные образы неизреченного общения Божественных Лиц, некоторые аналогии, которые в состоянии воспринять наш ограниченный ум. «Ты спрашиваешь, что такое исхождение Духа Святого? – вопрошает святитель Григорий Богослов. – Скажи мне сначала, что такое нерождаемость Отца. Тогда в свою очередь я, как естествоиспытатель, буду обсуждать рождение Сына и исхождение Святого Духа, и мы оба будем поражены безумием за то, что подсмотрели тайны Божии». А вот как о том же самом рассуждает священномученик Ириней Лионский: «Как же Сын рожден от Отца? Мы скажем ему, что никто не знает, только Отец

Родивший и Сын Рожденный. Усиливающиеся изъяснить рождение находятся не в своем уме, обещаясь изъяснить неизъяснимое».

Однако есть нечто, что мы совершенно несомненно знаем о внутрироических отношениях. Бог есть любовь, – говорит апостол Иоанн Богослов (1 Ин. 4, 8). Он называет любовь не действием Бога, но Его свойством по природе. Однако любовь невозможна там, где нет возлюбленного: любовь к себе – это не любовь. Бог любит Свое творение, однако если бы речь шла именно об этой любви, это означало бы, что Он должен вечно творить миры, чтобы было кого любить, либо мир должен быть вечен. Однако Бог есть любовь Сам в Себе, и Троица – это вечное движение любви, по словам преподобного Максима Исповедника, когда жизнь Одного становится жизнью Другого: «Светове и Свет, – по выражению преподобного Андрея Критского, – и Свята Три, и Едино Свято поется Бог Троица; но воспой, прослави Живот и Животы, душе, всех Бога».

Любовь – вот суть вечных отношений, связывающих три Лица Святой Троицы между Собой. Она есть образ Божественного бытия, и этот образ бытия, обильно изливаясь на тварь, животворит ее. Преподобный Андрей Рублев в зримых образах запечатлел это на своей знаменитой иконе «Троица». Три Ангела склонились Друг к Другу и одновременно к чаше, которая является символом искупительного подвига Сына Божия – высшего проявления любви Бога к Своему творению. При этом фигуры двух крайних Ангелов тоже как бы заключают всю Святую Троицу в чашу – чашу взаимной любви и сострадания к падшему миру.

 

Использованная литература

Давыденков О, прот. Догматическое богословие. – М.: Изд-во ПСТГУ, 2014.

Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. – М., 1991.

Иларион (Алфеев), иером. Таинство веры. Введение в православное догматическое богословие. – М., 1996.