Проснулся я на большой кровати в просторном номере от шума льющейся воды. Огромные окна во всю стену были наглухо зашторены занавесками с блестящей серебряной окантовкой. Раскидистая хрустальная люстра тоже отсвечивала серебром в режиме ночника давая достаточно света, чтобы опознать очертания отполированной до блеска мебели. Из приоткрытой двери в дальнем углу вырывалась тонкая полоса желтого света и наискосок перечеркивала картину с непонятным пейзажем. Шум воды стих. Буквально через минуту дверь открылась, картина на стене вспыхнула буйством красок и утонула в тени. Вышедшая из душа нимфа была полностью нагой, если не считать закрученного на голове полотенца. Щелкнул выключатель и свет погас, оставив лишь силуэт нагого тела в серебряном свете ночника. Я приподнялся на локтях, и девушка это заметила.

— Не спишь? — спросила Ольвия.

— Я и так, похоже, пропустил самое интересное.

— О нет! — засмеялась девушка. — Самое интересное еще впереди… — пообещала она. Сорвав с головы полотенце, Ольвия встряхнула короткие влажные волосы и с кошачьей грацией направилась ко мне. Мое тело дало знать, что очень-очень хочет интересного, а еще я наконец заметил, что под вздыбившимся одеялом совершенно голый. И прятаться не собираюсь! Нафиг это одеяло.

Я так и остался лежать на приподнятых локтях, пока девушка не подошла и не склонилась надо мной дразня формами и ароматом свежести. Ее колени коснулись моих бедер, а руки обрушили плечи на кровать. Ольвия медленно прижалась всем еще влажным телом, коснулась своими губками моих и разум затопили инстинкты. Перехватив девушку поудобней, я оказался сверху. Мы нашли единый ритм практически мгновенно. Я сжимал ее как желанную добычу, но и она меня не отпускала. Ее тело оказалось сильным, удивительно гибким. Пару раз в пылу удовольствия мы менялись местами и переплетались телами по-новому, не жадничая и даря друг другу всю силу и энергию, которую имели, пока наконец не выжали друг из друга все.

— Ураган! — заявил я и был вознагражден смешком удовольствия.

— Мне придется снова принимать душ! — с притворной обидой заявила Ольвия.

— Я с тобой.

— Не стоит. Поверь. Было здорово, действительно ураган и, если ты не хочешь превратить его в бессмысленный марафон — не стоит.

— Ладно, — согласился я с некоторым сожалением. По здравому размышлению, я насытился, да и сил повторить мне точно не хватит.

— Вот и ладно. — Ольвия чмокнула меня в нос и упорхнула в душ. А я с посвежевшей головой прикинул нынешнюю ситуацию.

Черт, телефон! Мобильник отыскался на тумбочке возле кровати. Под чехлом явно прощупывался прямоугольник, и я успокоился.

— Слушай, а где моя одежда? — спросил я, постучавшись в двери душа.

— В химчистке, — ответила Ольвия. — В душе есть халат, но тебе придется подождать. — Куда деваться, я подождал. Девушка на этот раз выскочила не голой, а в таком же халате, что ждал и меня на вешалке возле раковины. Своры баночек, бутылочек, тюбиков и прочих мыльно-рыльных принадлежностей отыскалась в небольшом шкафчике на уровне зеркала. Чтобы не сломать себе мозг я быстренько отыскал гель для душа и захлопнул дверку. Тут только женщина разберется.

— Слушай, а эту наклейку гелем мочить можно? — спросил я куртизанку, высунувшись из ванной и имея в виду пластырь на голове.

— Можешь не боятся, только сильно не три.

Побаловав себя сильным контрастным душем, я с опаской посмотрел на шкафчик, но искать в нем бритву и гель не решился. Мужики со мной согласятся, однодневная щетина — не щетина вовсе.

Пока я мылся, мой номер преобразился. Ольвия раздвинула шторы, и все обилие металлических или просто хорошо отполированных деталей мебели заблестело утренним золотом. Золото сменило и неоновые огни на зданиях за окном. И только небо было синим, да безоблачным, не то, что моя жизнь. Девушка ждала меня на диване и уже приготовила набор для смены пластыря. Пока она сдирала старый, опрыскивала рану какой-то ароматной дрянью, моя голова лежала на ее коленях. В больнице так не сделаешь, и мне бы радоваться… Но я уже переключился на решение насущных проблем. Мне нужен антидот.

— Все, — сказала Ольвия. — Завтрак закажем в номер или спустимся в ресторан?

— А как же дресс-код?

— В шкафу тебя ждет костюм. Размер твой.

— Вот это сервис!

Синий костюм я одел сам, а вот полосатый галстук завязала Ольвия. Я с этой удавкой никогда не дружил. Нет, понятное дело, что галстуки у меня были, просто единожды завязанные в магазине продавцом, они у меня никогда не развязывались. Ольвия тоже приоделась в белое хлопковое платьице, и мы как пара богатых индюков спустились в ресторан.

— Ник! — Вольф со своей сопровождающей заметили нас раньше. В коричневом костюме с бабочкой на шее он выглядел импозантно даже несмотря на то, что не переставал жевать. Нож с вилкой так и мелькали над небольшим кусочком мяса, уничтожая его с небывалой скоростью. Впрочем, остаться голодным немцу не позволил официант, что заменил пустую тарелку на полупустую в момент, когда мясо исчезло. И зачем они кладут такие крохотные порции на такие большие тарелки?

— Привет. Я смотрю тебя не отпустило? — Мы уселись напротив Вольфа. Его эскорт-подруга элегантно улыбнулась и отправила в рот листик салата. По тому как медленно она жевала, я понял, это ее первая тарелка.

— Что? А, нет. Я еще в сауне удовлетворил свой голод.

— Коктейли?

— Не просто коктейли, а лучшие протеиновые коктейли во всем мире, — Вольф назидательно ткнул в мою сторону тупым столовым ножом. — А сейчас у меня просто хороший аппетит. Здесь умеют готовить.

— Да, и что это за мясо?

— Стейки песчаного червя.

— Чего? — мой желудок немного взбрыкнул.

— И ты туда же… — расстроился Вольф. — Выбрось из головы свои стереотипы, это вкусно!

— Нет, спасибо, пускай будут, а мне мяса потрадиционней. Посоветуешь? — спросил я Ольвию.

— Птица, рыба, ящерица, млекопитающие?

— Птица, — решил я. Ящерицы такого отторжения как черви не вызывали, но экспериментировать не хотелось. — Что-то с острым соусом.

— Бери индеечью грудку на углях с соусом халапеньо, — высказался Вольф. Я глянул на Ольвию и та кивнула.

— Согласен. И зеленый чай без сахара на твое усмотрение. — Куртизанка подняла руку и возле столика тот же час нарисовался официант.

Мне стало не по себе, чувство опасности погнало завопило благим матом. Чей-то холодный взгляд куском льда уперся мне в затылок. Я резко повернулся, но ощущения смешались, и я больше не мог определить откуда идет это чувство.

— Что такое? — насторожился Вольф.

— На меня никто не смотрит?

— Нет… — Холод отступил.

— Показалось.

— Это, брат, у тебя паранойя от пережитого, — Вольф отмахнулся вилкой, но я так уверен не был. Чей-то взгляд отчетливо прошелся по мне, будто рентгеном просветил до самых костей.

Немного отвлекло мясо. Сочная грудка с золотистой корочкой оказалась неожиданно маленькой и до чертиков, до огненного дыхания острой из-за соуса. Мне понравилось так, что я, еще не прикончив эту порцию, заказал вторую. К финалу моей трапезы в ресторан спустился Канат. Завтракать старик не стал, хлебнул кофейку и отдал команду выдвигаться. Сопливых сцен расставания, как у Мари, наш эскорт устраивать не стал, но все же девушки заверили, что будут рады видеть нас вновь.

Хоть я и припозднился на корабль, утро на Бочке для меня началось так же. Невозмутимый Шона немного поронял меня на маты, после чего отдал в распоряжение Мари. После каждой моей улыбки в которую я вкладывал долю ехидства, девушка смущалась, краснела и отводила взгляд, а я пользовался и валял ее по полу. Теперь Шона был недоволен дочерью, но каждый ее промах он комментировал сухо и бесстрастно. В какой-то момент стыд за поведение в зале перевесил вчерашний позор и меня сначала технично звезданули по печени, потом картинно уложили броском, а в третий раз так заехали пяткой в челюсть, что в последующей тренировке смысл отпал. Не только в рукопашке, но и в фехтовании со стрельбой. Сильно сожалея о том, что издевался над столь хрупкой девушкой, я был отправлен в лазарет. Уже в дверях вернулся чертов взгляд. Откуда? Как? Кто мог смотреть на меня в пустом коридоре? Все двери закрыты, в обеих концах пусто.

— Чего застыл? — спросила Асоль.

— Тьфу ты! — я чуть не подскочил. Не заметил, как она дверь открыла, пока по сторонам пялился.

— С тобой все нормально? — поинтересовалась она, нахмурив лоб.

— Кто из нас доктор? — спросил я. — Точно знаю только то, что люлей я отхватил знатных, но голова кружится уже перестала.

— Заходи, посмотрим.

Как не странно, я был в норме. Никаких сотрясений и прочего, но до завтра меня освободили от тренировок. Вот только бездельников на Бочке не держат, и я, весь такой свободный, отправился на кухню под руководство Ясмин. Вольф тоже присутствовал там. Немец лихо орудовал большим ножом нарезая мясо одинаковыми кубиками и исподтишка поглядывая на женщину. Мужику почти сорок лет, а ведет себя, как влюбленный школьник.

— Вижу тут работников хватает, я и не нужен вовсе.

— Еще чего! — возмутилась Ясмин. — Бери нож и садись лочу чистить.

Лоча была похожа на длинную дыню с кожурой черного цвета. Под кожурой плод имел сиреневую окраску, и слава Богу не красил рук. Вольф протянул мне длинный широкий нож, и я принялся за работу. Обычную дыню надо просто разрезать вдоль и вычистить семена, но лоча имела внутренний одеревенелый стержень, на котором нарастали столь же твердые семена, поэтому пришлось повозится, сняв шкуру, а после срезая куски плода полукольцами. Оставалось уже меньше половины, когда взгляд пронзил затылок ледяной иглой. Я дернулся, огрызок лочи вырвался из руки и лезвие отлично наточенного ножа прошлось по левой ладони.

— Твою мать! — Взгляд жег холодом и не отступал. Вместе со мной он уставился на набухающую полосу крови и так же синхронно перешел на Вольфа, когда тот окликнул меня.

— Да что с тобой сегодня творится? Покажи. — Я протянул окровавленную ладонь немцу.

— Царапина, но лучше пускай Асоль обработает.

— Эй, а я что уже ничего не могу? — обиделась Ясмин. — Кости, мышцы и кровь, это мое. Кроме того, у нас тут все есть. Запоминай на будущее, только руки помой и вытри.

Пока я мыл руки, Ясмин забралась в один из угловых шкафчиков и достала оттуда аптечку. Рана была быстро обработана антисептиком и перетянута бинтом, а взгляд не отступал. Он так же, как и я пялился на руку, но интересовала его Ясмин, стоящий рядом Вольф, но никак не мой дурацкий порез. Чертова мысль уже мелькала в моей голове, но я отгонял ее. Больше не стоит. Я знаю кому принадлежит этот взгляд, пора признать, что довольно скоро я превращусь в марионетку, в угрозу для экипажа Бочки.

— Ладно, Ник, иди лучше словарь почитай, — предложил Вольф. — Или произношение отработай.

— Мне казалось я уже нормально говорю.

— Тебе казалось, — в один голос заявили Вольф с Ясмин.

— Выговариваешь отчетливо, но с ужасным акцентом, — добавила женщина.

— Ладно, пойду поработаю.

Давление взгляда слабло и пропало еще до того, как я вошел в свою каюту. К черту произношение. Где там мой телефон. Я снял чехол и вытащил кусок бумажного полотенца с едва заметными розовыми разводами. В каком-то фильме о полицейских крутой коп с пафосом вещал что для анализа ДНК нужна одна лишь молекула. Фильмам я не особо верю, но вдруг? Я достал из ящика ножницы и разрезал полотенце на четыре части, не особо понимая, что собираюсь с этим делать, как мне кажется, это увеличивает мои шансы вчетверо. Стоп. Ха! Да это шикарная идея!

Один из кусочков полотенца я вернул под чехол телефона, остальные смахнул в верхний ящик и направился в рубку. До этого я видел его лишь мельком. Да и само название «рубка» — лишь дань традиции. Корабль управлялся с комнатушки немногим больше кабины пилотов в пассажирском Боинге. Еще одним отличием было то, что эта комнатушка пряталась едва ли не в центре нашего бочкообразного судна. Обзор обеспечивала куча камер на стене мониторов, а за безопасностью следило не меньше датчиков. В нормальном режиме Бочка вообще шла на автопилоте и только взлет с посадкой осуществлял пилот. Правда при мне такого еще не было, а Вольф в разговорах вспоминал только один случай посадки — когда кораблю требовался ремонт. И все же, как истинный педант Шона проводил в рубке по пару часов утром и вечером, прогоняя бесконечные тесты на всех ключевых и не очень системах.

— Капитан? — я вежливо постучался.

— Входи.

— Капитан, можно мне отлучится с корабля?

— Причина?

— Хочу сложить и зарегистрировать завещание, — сказал я. Шона оторвался от мониторов и бросил на меня заинтересованный взгляд. — При такой жизни лишним не будет.

— Может воспользуешься услугами Каната? У него куча знакомых. Не сомневаюсь, что он может вызвать юриста к нам на борт.

— При всем уважении…

— Понял, — перебил меня капитан. — После обеда возьмешь Вольфа и спуститесь в город. Только с юридической фирмой определись наперед, и не затягивай пребывание внизу.

Вместо того, чтобы тратить время на поиск конторы, я спросил совета у Каната, а сам залез в Интернет в поисках информации другого толка, может еще чего придумаю. Среди кучи хлама и домыслов, я нашел одну довольно таки интересную статейку. Некий аспирант сравнивал марионеток с экзоброней, ведь для управления броней тоже используются нейрогрибы носителя. Пробы из колонии человека вводятся в специальные стерильные формы с питательной субстанцией и за несколько дней полностью прорастают в синтетические мышцы брони образуя псевдонервные цепи. Когда обросшие грибком пластины шлема соприкасаются с материнской колонией на теле человека, последний может управлять синтетическими мышцами как своими. Но только при условии соприкосновения с материнской колонией, поэтому ни один пилот не может управлять чужой броней. Эта штука сугубо индивидуальна.

Аспирант упоминал столь редкое явление, как управление броней на расстоянии. Информация понемногу кипятила мне мозг, поэтому пришлось копнуть глубже. Нашлась куча баек и несколько видео о том, как некий сержант дергал рукой брони после выхода, или топал ножкой, или еще чего творил. Судя по всему, подобные вещи вытворять с броней могли многие, но только возле брони и сразу после разрыва связи. Полноценное управление — как Санта Клаус, все слышали, но никто не видел. Аспирант же построил свою теорию на том, что раз андроиды Андорума общаются телепатически, то могут и такое творить, вот только кукловодами были люди, и противники теории напирали на их пси-способности. В общем тема была мутной, именитые ученые мужи в обсуждении скатывались до лексикона портовых грузчиков и никак к единому мнению прийти не могли. Я вот склонен был верить аспиранту. Верить, но понять, как это использовать не мог. Хоть время скоротал.

Обед прошел спокойно. Мое решение написать завещание особого фурору не вызвало. Как оказалось, на Бочке его разве что у детей не было. Народ нередко возвращался на борт с подпорченной шкуркой, Хосс с капитаном так вообще по пару раз на самой грани были.

Контору я выбрал по совету Каната — «Вэньшен и сыновья», но прежде чем направится к юристам с хитрым прищуром глаз, заскочил в Минералбанк. После вчерашнего они должны были здорово усилить защиту. Ограбление — очень плохая реклама для банка, а два ограбления — уже финансовая смерть. Так что я надеялся на ближайших полгода их хватит, а больше мне и не надо. Теперь в банке вместо обычных охранников дежурили бойцы в экзоброне, как сообщил нам менеджер спортивного телосложения. Собственно, такой отряд был и раньше, но их из строя вывел псион-иллюзионист. На этом моменте мы с Вольфом синхронно переглянулись. Менеджер истолковал наше замешательство неверно и наплел нам с три короба, о шлемах экзоброни оснащенных особыми визорами и куче других защитных устройств.

— Обойдемся без лирики, — перебил я его. — Вольф, подождешь, пока мы переговорим? — Немец удивился и конечно же обиделся, но в таких вопросах потакать ему я не собирался. Да и устроили его в комфорте, как героя вчерашнего дня с чаем и горкой эклеров.

— Хочу арендовать ячейку. На год. — заявил я, как только мы оказались наедине с менеджером.

— Особые пожелания: буквенный пароль, цифровой код?

— А без этого нельзя? Ну, чтобы просто с ключом и удостоверением личности.

— Можно, — согласился менеджер.

— А если, скажем, меня прикончат?

— При стандартном договоре, после подтверждения вашей смерти, ячейка переходит законному наследнику или наследникам.

— Что, даже ключ не нужен?

— Это как вы пожелаете. Можем внести в договор отдельной строкой.

— Внесем, — согласился я.

Пока молодой человек стучал по клавиатуре меняя текст договора, вернулся Взгляд. И хотя пришел он с чувством противного холода, я был рад. Достал телефон, и в текстовом редакторе набрал два предложения. — Ты наследил. Досмотри, тебе понравится. — Он заинтересовался. Точно заинтересовался.

Менеджер распечатал контракты, и я подмахнул их не глядя. Хотел успеть до того, как взгляд исчезнет. После того, как я получил свой ключ, мы спустились в хранилище, и вставили ключи в замки ячейки 168. Открыть сейф можно было только так, и только потом, достав из ячейки небольшой бронированный чемоданчик, я уединился в отдельной комнате без камер при хранилище. Чемоданчик тоже имел замок, но требовал только моего ключа. Открыв его, я первым делом бросил туда клочок бумажного полотенца, после чего достал из кармана чистый сложенный вчетверо лист и ручку.

— Друзья, — начал выводить я на бумаге. — Извините если пишу непонятно, еще не освоил письмо. Впрочем, если вы это читаете, наверняка мне есть за что извинятся кроме письма. И так — я мертв, что не мешает мне отомстить. В ящике вы найдете клочок бумажного полотенца, а на нем кровь человека, сделавшего меня марионеткой. — Голова взорвалась ледяным негодованием, и лишь на мгновение мой кукловод потерял контроль, но этого хватило, чтобы я отвесил скотине хорошего ментального пендаля. И он улетел! Реально улетел! Фиг ты меня сломишь, мудак. Так, не отвлекаемся. — Это произошло в банке. Один из троицы, что ранила меня был кукловодом. — Думаю, этого хватит.

Я закрыл чемоданчик и позвал менеджера, вместе мы запечатали его в стене среди сотен таких же. Наверх я подымался в прекрасном настроении коряво насвистывая Oh du Lieber Augustin, чем немало насмешил Вольфа, решившего показать, как правильно надо насвистывать эту песенку.

У Вэньшеня, Вольф уже сам собирался удалится, но тут я его удивил и попросил присутствовать. Тем более, что все свое имущество я оставлял ему. Немец был тронут.

— Но почему?

— Потому, что ты спас мне жизнь, был моей нянькой с первых дней в этом мире. Да и просто потому, что ты хороший мужик.

На Бочку мы возвращались в тишине, думая каждый о своем. Вольф наверняка был смущен моим доверием, а я размышлял о том, стоит ли отдать ему ключ прямо сейчас или надо подождать. Все же я решил повременить. Тем более что мало, всего этого мало. Через неделю или месяц меня могут подчинить… Не будем себе врать, могут! И тогда я сам пойду в банк и сожру ту чертову записку с куском полотенца. Мало. Всего этого мало.

Мы вернулись к ужину. От моего хорошего настроения к тому времени не осталось и следа. Команда списала все на завещание, и никто не донимал меня вопросами. Я быстро прикончил свою тарелку рагу и, пробормотав слова благодарности, убрался в каюту. Повторный мозговой штурм и случайные ссылки по теме марионеток в поисковике не дали мне ничего нового. Время быстро перевалило за полночь, моральная усталость давила на виски и тянула в постель, но едва я погасил свет и улегся, как вернулся Он.

— Поговорим? — проорал далекий голос в моей голове. Это точно кукловод.

— Какого хрена? Чего тебе надо?

— Мысленно, придурок! Ты можешь разговаривать мысленно.

— Так бы и сказал, мудила! — подумал я.

— Матерь Божья, — обозвался он через несколько секунд. — Не просто думай, адресуй эти мысли мне!

— Ты достал уже! Свали с моей головы!

— Вот так лучше.

— Свали нахер, мудила! — проорал я мысленно, подкрепив посыл таким же ментальным пенделем, что и в банке, но кукловод выдержал удар.

— Нет! — Вместе со словами кукловода мне прилетел такой ответ, что казалось пол с потолком поменялись местами как минимум дважды. — А теперь, мы поговорим.

— Я сплю! — Пока не прилетело опять, я вскочил с кровати и достал плеер с верхнего ящика стола. Быстро в постель, а теперь наушники в уши и шведский пауэр-метал на всю. Спасибо тебе, Господи, за HammerFall. Противный голос все еще орал и бесновался в моей голове, но никак не мог пробиться сквозь гром барабанов и тяжелые рифы электрогитары. Вскоре ему пришлось отступить. А я понял, что не справлюсь один.

И не надо. Это рисково. Но попробовать стоит. Не открывая глаз, я встал, нашарил рукой стул, сел и подтянулся к столу. Бумага нашлась в верхнем ящике стола, в среднем была ручка.

— Привет, Вольф, — написал я вслепую по-немецки, — если ты разобрал мой почерк, то, наверное, уже понял, что это я, Ник. Не спеши бежать ко мне, или рассказывать об этом письме кому-либо. Настоятельно прошу прочитать его до того, как ты примешь любое решение. Так уж случилось, что мне нужна твоя помощь. То, что вы не обычные наемники, я понял давно, но недавно пришел к выводу, что для легализации фильмов я не нужен был вовсе, этот контракт — прекрасная возможность удержать меня на борту. Если из меня готовили наживку, то она сработала. Ты был прав, то ограбление было не совсем ограблением. Троица в одинаковых куртках не пытала менеджера, его и девушку заставили рассказать все о нейромарионетках, после чего хладнокровно пристрелили, а мне наоборот жизнь сохранили намеренно. Да, до этого мне в затылок вкололи дозу чужого грибка.

Помнишь, ты говорил о том, что у меня паранойя? Тут ты ошибся, я действительно чувствовал чужой взгляд, вот только он был направлен не на меня, а из меня. Ублюдок смотрел моими глазами, и слушал моими ушами. За письмо не переживай. Столь дерьмовый почерк от того, что я пишу, закрыв глаза и заткнув уши наушниками. Мы можем переговариваться мысленно, но остальные мои мысли для него закрыты. Не знаю, будет ли так всегда, но сейчас он думает, что я сплю.