— Мужики, да вы че!? Вы хоть понимаете, сколько этот клинок стоит? — продолжал разливаться нетрезвым соловьем наемник.

— Есть вещи, — наигранно-проникновенно, с изрядной долей иронии сказал бородатый охранник, — которые за деньги не купить.

— Что? — пьяница неосторожно махнул клинком и оба охранника опять схватились за оружие. — Не надо мне тут о любви втирать!

— О любви тебе девочки наши расскажут, когда проспишься. Я о репутации говорю. Ты вот знаешь хоть одного человека, который сумел уговорить меня пустить его внутрь?

Пьяница нахмурился, открыл было рот и захлопнул, вместо гневной реплики вырвалось только злое рычание и то через зубы. Наемник в гневе плюнул под ноги охранникам и развернулся прочь. Молодой двинулся было следом, чтобы покарать за наглость, но бородач его остановил. Мы же с Мари как можно незаметней двинулись следом.

Красноватое свечение местных фонарей и неоновых вывесок не очень качественно разгоняло тьму, но его было достаточно, чтобы видеть тротуар под ногами и фигуры обвешанных оружием прохожих. Один боец даже пулемет на плече тащил, при этом глуповато скалясь в пространство щербатой улыбкой. Проводить захват в таких условиях было бы глупостью, наемники народ неоднозначный, могут внимания не обратить, а могут парой очередей перечеркнуть и только потом разбираться.

Наш объект плелся по штормящей дорожке походкой опытного морехода. Ноги вроде бы и жили отдельно от тела, а курс все равно держал ровный как по линеечке. Клинок он так и не выключил, тратя дорогой заряд впустую, не сказать, чтобы это кого-то волновало, но встречные мужики предпочитали его обходить с той же эмоцией, если бы это был фонарный столб. Долго наблюдать такую картину я не мог, поэтому оторвавшись от спутницы, резко сократил дистанцию.

— Эй! — мой крик произвел ноль реакции, но и трогать наемника я не собирался. Вдруг он бешеный и первым же рефлексом отсечет мне трогательную конечность. — Мужик!

— А?

— Красивая штучка, — кивнул я на меч.

— А? — титаническим усилием он сконцентрировал взгляд и нахмурил лоб, пытаясь понять, что это за светящаяся фиговина. — Ага! — согласился он, когда понял, что держит клинок.

— Сколько стоит?

— А?

Блин, как в бордель ломился, так бодренько лопотал, даже взятку дать пытался, а тут прям синдром Дауна помноженный на черепно-мозговую.

— Где брал, говорю?

— Нашел.

— Продай.

— Нет.

— Почему?

— Нет! — разозлился наемник и затряс светящимся жалом у меня перед лицом, едва не лишив носа.

— Тише, тише… — я отступил и поднял руки. Внезапно, осененный гениальной идеей, я понял, что теперь точно в огне не погибну, Мари не даст отделаться так легко. — Меняю на бабу!

— А? — переспросил алкоголик уже более заинтересованно и осмысленно, видать угадал я с триггером. — Что за баба?

— Вот! — я развернулся к отставшей девушке и тут же уперся в самые большие глаза, которые видел на человеческом лице. — Сюда иди!

Мари сделала шаг вперед, а потом запнулась, и удивление в глазах сменилось ураганной злостью. Я скорчил строгую рожу и, выразительно двигая губами, прошептал. — Надо!

— Тебе пи… — так же беззвучно ответила Мари. Но лицо смягчила и даже покорную маску натянула.

— Блондинка, стройная, грудь-попа подтянуты! — для верности я даже шлепнул девушку по заднице. Вышло до того звонко, что на нас половина прохожих внимание обратила. Мари от неожиданности едва не подпрыгнула и злобно сжала кулаки. — Ну?

— На пару сотен потянет, — начал торговаться наемник. А глазки заблестели, азарт появился.

— Что?! — взревел я. — Пару сотен? Да она Школу Наслаждения в Турфане закончила! Мари, уходим! — я рванул офигевшую от происходящего девушку за локоть и потянул прочь.

— Эй, куда?! Стоять! — угроза в этом восклицании сквозила не детская, я отпустил Мари и, отскочив в сторону, вытащил пистолет. Наемник хмуро заглянул в дуло моего ствола, покосился на готовый к бою клинок и потушил его. — Погорячился немного, — признал он. На наше представление уже начали собираться зрители.

— Я не торгуюсь, — как можно спокойней произнес я.

— Один хрен, дорого клинок на ночь менять.

— Мой контракт завершается через месяц, и он не предусматривает временную передачу третьим лицам, — вмешалась девушка.

— Ух ты! Реально профессионалка. — Лицо наемника превратилось в похабную маску, а у девушки заиграли желваки на скулах. — Че она сказала?

— Она твоя на месяц.

— О-о-о! — алкогольно-гормональный коктейль напрочь вырубил у наемника восприятие реальности. — Согласен. Держи! — он сунул мне в руки трубку сложенного клинка и схватил Мари за задницу. — Ну что дорогая, пора работать.

В глазах девушки я прочел еще одно обещание насильственной смерти.

— Ты это, в клоповник ее не веди, — решил я заработать немного позитивной кармы. — Выбери место получше, иначе она имеет право разорвать контракт.

— Это относится и к манерах в общественных местах, — добавила Мари.

— Я надеюсь в постели правил не будет?

— Вообще никаких, — заверил я его.

— В отель поедем, — гоготнул наемник и довольно прижал девушку к себе.

— Счастливо тогда, — я поспешил ретироваться, пока Мари не прожгла во мне дыру взглядом. Но как только оказался достаточно далеко, включил рацию. — Мари, нам нужно знать в какой отель он тебя поведет.

— Что у вас происходит, — спросил Тим — командир пехоты, а так же главный во всей наземной операции.

— Мы встретили одного из нападавших. Он везет Мари в отель.

— … Легсингтон… — вклинился в наш разговор томный женский голос. Я даже не сразу понял, что это блондинка. Во дает!

— Всем группам, брать такси к Легсингтону, — приказал командир, но я и так уже высматривал транспорт.

На поиск ушло несколько минут, Мари к тому времени успела еще и номер комнаты шепнуть. Группа рыцарей спасателей под командованием бравого командира уже готовилась брать башню принцессы штурмом, но бедняжка не выдержала и спасла себя сама, о чем нам и поведала. В наушниках минуты две звучали изысканные идиоматические выражения о порочности мужского рода и меня как его конкретного представителя.

— Тим, я туда не пойду, — признался я командиру. Тот подавил улыбку и отпустил меня на Бочку.

А Мари тем временем перешла к эротическим фантазиям на тему что она со мной сделает, и отбила всякое желание как минимум на неделю.

Не знаю, как этого алкаша вытаскивали из отеля, но через полчаса после моего прибытия он уже был на Бочке. Как такой допросной комнаты у нас не имелось, поэтому его приковали к раме для скаутов, завязали глаза и только потом привели в чувство. За допрос взялся Канат.

— Ну, здравствуй сынок, — произнес зловещим голосом старик.

— Кто это? — Наемник дернулся, и сразу же опробовал на прочность путы. — Какого хрена вам надо?

— Нам нужно знать кто и когда нанял вас для абордажа воздушного судна в Птолемиде.

— Знаешь почему я еще жив? Потому, что никогда не болтал лишнего даже в самом пьяном угаре. Не тяни резину, переходи уже к пыткам, мне не в первой, — рассмеялся наемник. Можно было списать все на пьяную браваду, но он продолжил. — Я как-то две недели у дикарей провел, а они чертовски изобретательны. Можешь оценить — задери рубашку.

Подплывший жиром поверх все еще крепких мышц живот наемника являл собой настоящую карту боли. Шрамы разной толщины и расцветки образовали сложный абстрактный рисунок с плотными узлами переплетений.

— Нравится? — вновь рассмеялся наемник. — А ты штаны приспусти, там вообще картинка — загляденье.

Канат помрачнел и отошел от пленника.

— Не думаю, что получится расколоть его быстро, — прошептал он. — По крайней мере без пыток — никак. Он ждет их, и не успокоится, пока не получит желаемого.

— И кто займется грязным делом? — задал вопрос Вольф. Вся эта ситуация его сильно напрягала, впрочем, остальным было не легче. Мы дружно переглянулись всей командой и ничего кроме отвращения на лицах я не увидел. Вру. Шона как всегда был холоден и спокоен. Он же первым и разорвал молчание.

— Я сделаю. — Нет он не хотел, это пробивалось даже сквозь ледяную маску. Наш капитан имел правильное представление о чести, но чувство ответственности за команду в купе с решительностью не оставляло ему выбора. Вольф погрустнел, а Асоль облегченно выдохнула. Хорошо, что Ясмин не с нами. Или…

— Есть идея, — сказал я. — Считайте это последней попыткой. Мы ведь ничего не теряем.

— Говори.

— Асоль, разбуди Ясмин. Если кто-то и сможет напугать его, так это готовая на все мать. Пускай наплетет чего-то псевдонаучного. Он не похож на сообразительного парня.

Прежде всего, мы раздели наемника по пояс и поставили капельницу, чтобы очистить кровь от алкоголя. Пьяный человек не способен адекватно испугаться. На высоком штативе установили наведенную на лицо камеру, и вывели картинку на монитор на столике за рамой. На то, чтобы разбудить и объяснить концепцию женщине ушло полчаса. Мы приготовили столик с кучей шприцов и полным набором хирургических инструментов, растрепали Ясмин волосы и наложили густые тени под глазами. Малая толика перцового спрея освежила сетку кровеносных сосудов на белках. Увидишь такую дамочку посреди ночи и обделаешься.

— Эй, я в туалет хочу! — заорал пленник.

Время пришло. Мы все дружно собрались за его спиной у монитора, на случай, если Ясмин заиграется, и приготовились к представлению. Женщина резким движением сорвала с мужчины повязку.

— Что, у мужика кишка тока? Перекинул грязную работу на женщину, или просто любит наблюдать со стороны? — не стушевался пленник. — О, вижу ты принесла игрушки, — увидел он стол с медицинскими инструментами. — Это все от того, что у тебя настоящего мужика не было, крошка.

— Единственный мужчина в моей жизни — мой сын, — тихим, уставшим голосом произнесла женщина. Ответ сбил наемника с толку, а Ясмин взяла в руки шприц, картинно пустив струйку, всадила иглу в трубку капельницы. Медленно надавив на поршень, она сказала, — Ты расскажешь мне все.

— Думаешь ты такая первая? Девочка с образованием, тебе далеко до дикарок с их дьявольской фантазией.

— Поэтому я полагаюсь на науку. Знаешь что такое боль? Ионные каналы и нейромедиаторы шлют сигналы в головной мозг. Болевой сигнал проходит через таламус, гипоталамус, ретикулярную формацию, участки среднего и продолговатого мозга. И наконец, боль достигает пункта назначения — чувствительных участков мозговой коры, где мы осознаем ее в полной мере.

Наемник нахмурился, не понимая, к чему она ведет. Дураков всегда пугает то, чего они не понимают, особенно тех, что привыкли полагаться на силу.

— Но боль — это не только передача нервных импульсов в головной мозг, это также психологическое восприятие болевых ощущений. К примеру, болевой порог повышается в три раза после того, как человеку показать, как другой спокойно переносит такое же болевое воздействие. Вас, мальчиков, с рождения учат быть мужественными: «мальчики не плачут», «ты должен терпеть», «плакать стыдно». И это вносит свой существенный вклад: мужчины терпят боль, и мозг «думает», что им не так уж и больно.

Я вот себя дураком не считаю, но меня уже пробрало, судя по роже Вольфа, его тоже. Но у него другая ситуация — он за Ясмин кипятком писает и в такой ипостаси ее еще не видел.

— Когда нам больно, организм вырабатывает особые «внутренние наркотики» — эндорфины, которые связываются с опиоидными рецепторами в мозге, притупляя боль. Спиртные напитки тоже воздействует на эндорфиновую систему и повышают порог болевой чувствительности. Алкоголь в небольших дозах, как и эндорфины, вызывает эйфорию и позволяет вам быть менее восприимчивым к удару кулаком по лицу в баре. Дело в том, что алкоголь стимулирует синтез эндорфинов и подавляет систему обратного захвата этих нейромедиаторов.

— Что за чушь ты несешь?

— Капельница должна была очистить твою кровь от алкоголя. Как самочувствие, хмель уже вышел?

Наемник застыл с открытым ртом.

— Это хорошо.

Ясмин подошла к столику, оторвала кусок ваты от валика и взяла его в зажим. Промочив в колбе с раствором, она с сосредоточенным видом приложила его под свой подбородок. Подержав так секунды две, она коснулась ватой ребер наемника слева ближе к подмышке. Наемник дернулся как ужаленный.

— Укол, значит, тоже подействовал, — констатировала Ясмин.

— Что за дрянь ты мне ввела?

— Много всего, на самом деле. Там и блокиратор эндорфинов, и разные стимуляторы. Твой болевой порог сейчас болтается где-то ниже плинтуса. Меня эта штучка всего лишь легонько щиплет. — Ясмин вновь приложила ватку под подбородок и улыбнулась. — Ты был прав, у меня плохая фантазия, зато я знаю каждый нервный центр в человеческом организме, и могу гарантировать, что сознание ты не потеряешь. Время, проведенное у дикарей, скоро покажется тебе раем. — Ясмин отложила зажим и провела рукой по набору скальпелей. Ее выбор пал на самое узкое, изогнутое лезвие.

— Уберите ее от меня! — заорал наемник. За несколько секунд его лоб обильно покрылся крупными каплями пота. — Я все скажу!

— Ты и так уже говоришь, — сказал Канат и вышел вперед.

— Задавай свои вопросы старик!

— Твое имя?

— Руперт Янис Ковач.

Мари тут же ввела имя в поисковик на планшете, а рядом Шона начал прогонять его по своим базам.

— Название отряда?

— Коршуны.

— Кто заказал штурм корабля?

— Заказы принимает и утверждает только командир.

— Имя?

Наемник отвечал как заводной болванчик, стараясь угодить Канату, но поглядывая при этом только на хмурую и злую Ясмин. Зато мы узнали об отряде практически все: от привычек лидеров, до места базирования, системы охраны и пропускных паролей. Так продолжалось, пока у Каната и Шоны не закончились вопросы, после чего наемника вырубили дозой снотворного, а Ясмин, наконец, получила возможность замазать лекарством вспухший волдырями ожог под подбородком.

— Они провернули все тайно, значит имеют человека в администрации, — резюмировал Вольф.

— Не обязательно. В этом месте взятки решают многое, но в любом случае действуя официально — мы засветимся, — сказал Канат.

— А купить планы зданий? — спросил Шона.

— Это типовая постройка, — сказала Мари, — Планы есть в сети.

— Это дом наемников, так что там наверняка все переделано, — возразил Хосс, — и не обязательно, что нашему пленнику известны все изменения.

— Которые не документируются, — добавил Тим.

Обсуждение затянулось. Местные отряды Андорумцев были подняты с постелей и настырно опрошены на предмет местной архитектуры. Нашлась даже пара человек, что была в доме Коршунов. Черновой вариант штурма был набросан прямо на коленке, но если ждать еще день, то отсутствие одного из членов отряда вскроется. До рассвета оставалось чуть меньше двух часов, и Тим настаивал на немедленном штурме — Шона согласился, но меня даже сбоку постоять не взяли. Поэтому я напросился на разговор с капитаном, в очередной раз выгнав посетителей с его кабинета.

— Я должен быть там!

— Время дорого, поэтому поговорим начистоту. Я не буду жалеть твое самолюбие, — предупредил Шона.

— Никогда не подозревал вас в тактичности, сэр, — признался я, но он не оценил шутки.

— Ты добился некоторых успехов в рукопашном бое, очень неплох в бою на клинках, но совершенно не имеешь опыта, стреляешь паршиво и по большому счету, боец ты плохой. Я намного превосхожу тебя и, несмотря на все то влияние, что имею в нашем движении, иду как обычный боец, передавая командование Тиму, потому, что он профессионал. Плохие бойцы обычно погибают и подставляют под пули товарищей так почему же мы должны взять тебя?

А ведь он кругом прав. Неужели я рвусь в бой из-за простого упрямства? Возможно, весьма возможно, но в голос я этого не скажу. А если сильно постараюсь, то и сам поверю в следующее.

— Из-за Альвара, сэр. Ему было спокойней со мной, значит я должен сделать что-то такое, что спасет его, а возможно и команду, со всем вашим проклятым «движением».

— Ты не одобряешь нас…

— Вы давно уже могли отстроить новый полис на другом краю Земли. — Это были не мои слова, да и единственной целью, которую я преследовал, произнося их, было пнуть побольнее. Мой удар попал. Капитан поморщился как от зубной боли, на минуту склонил голову и закрыл глаза, а когда поднял, то снова смотрел твердым взглядом на картину горящего полиса.

— Это правда. Просто тогда кучке разбитых людей и огромной толпе осиротевших детей нужна была идея, что позволит выжить и не сломаться. Мы ухватились за нее как спасательный круг — это сработало. Без тени сомнений скажу, что нынешнее поколении Андорума самое талантливое и целеустремленное за всю нашу историю. Вот только теперь этот круг налился свинцом и тянет нас ко дну. Мы причалим к родной гавани или потонем. Другого не дано. — Холодные глаза повернулись от картины ко мне.

Я не умею заглядывать в душу, черт, да я даже в людях толком не разбираюсь, но этот человек не просто так заслужил право вести за собой других.

— Хреновые перспективы.

— Пойдешь в группе с Мари. С таким довеском она не станет геройствовать, а тебе лучше умереть, чем дать моей дочери пострадать.

Дом Коршунов находился недалеко от стены. Обычная четырехэтажная коробка с пристройкой гаража на заднем дворе среди двух десятков таких же. Треть узких как бойницы окон все еще горела, и нам нужно было взять эту твердыню тихо, чтобы не всполошить местные силы правопорядка, набранные с наемников, достаточно умных, чтобы понять насколько опасна их работа и искать места поспокойнее. Вот во избежание нежелательных встреч, мы и прихватили гаситель звука. Это что-то вроде гигантского глушителя из пси-железы каменного червя. Штука одноразовая, поэтому дорогая. Дороже самого большого кинетического щита раза в четыре.

По плану один из наших воздушных скаутов завис над крышей здания, держа в руках ящик с гасителем, изображая идеальную мишень и накрывая полем самую только крышу здания. Его напарник, аккуратно действуя внутри поля, разбросал по крыше направленные заряды и вновь поднялся на высоту. Два арендованных грузовика с пехотой замедлили свой ход.

Один… Два… Три… Грузовик качнулся в последний раз, взвизгнул тормозами и стал. Откинулся тент, и я увидел, как скаут с ящиком пулей бросился вниз, навстречу вспыхивающим под тихий хлопок огненным столбам. Тишина накрыла и нас, тяж Вольфа еще выбил из асфальта стук, а вот бойцы соскакивали в полной тишине, сразу же выстраиваясь в две шеренги. Немец подскочил к бронированной двери и пнул ее ногой, от чего та вогнулась как картонная, жалобно скрипнула и ввалилась внутрь. Немец отступил, и стоявший за ним пехотный скаут тут же юркнул внутрь. За ним как патроны из двурядной обоймы по одному из каждой шеренги начали забегать обычные пехотинцы, разбиваясь попарно уже внутри. В каждой паре была штурмовая винтовка и пневматическое ружье со снотворными дротиками. По возможности ребята пытались работать без жертв.

Нам с основной массой народа было не по пути. Как и в бою на борту Бочки, я должен был держался за Мари, но к месту встречи — воротам гаража добираться самостоятельно. Обходя здание я наткнулся на камеру за углом и тут же попытался срезать ее короткой очередью, но добился только трех крупных выбоин на сером железобетоне. Камера все же беззвучно разлетелась, а потом с неба спикировала Марии, перекинула боевую винтовку за спину и вытянула из чехла на пузе укороченную пневматику. Немного отстал и Вольф, зато времени даром терять не стал, рубанул заемным мечом с синеватым плазменным лезвием створки ворот и широко распахнул их телекинезом. Внутри обнаружился внушительного вида вездеход-броневик и с десяток разнокалиберных рам с броней. Хуже всего, что один из тяжей уже снялся, а скаут как раз собирался соскочить со своей. Еще два пилота только подбегали к броне. Мари выделила им по дротику, но упрямцы на ходу их вытащили и попытались забраться в экзокостюмы.

Тяж сорвал с креплений монструозный дробовик с барабанным коробом и дал залп, прозвучавший в тишине как рождественская хлопушка. Вольф успел толкнуть ствол телекинезом в пол, и дробь крупнее иного гороха с искрами и крупной бетонной крошкой срикошетила от пола. Я взял на себя скаута, и больше не надеясь на меткость, выпустил в его правое колено длинную очередь. Несколько пуль бессильно высекли искры из крепкого сплава, но одна все же проделала дыру в бедре противника, наверняка порвав не только синтетические мышцы и опрокинув того на пол.

Вольф в лучших джедайских традициях метнул свой меч в оружие тяжа. Плазменное лезвие подкорректированное телекинезом попало в барабан и тот вспыхнул как настоящий фейерверк, прозвучав столь же громко. Две-три случайных дробины черкнули мою броню, а одна пробила внешнюю защиту груди, застряв в синтетической мышце. Тяжу противника оторвало левую кисть и сильно искорежило правую, что не заставило его сдаться и, выбрав меня, как цель наиболее уязвимую в нашем заслоне, он тупо попер на таран. Не стоило даже пытаться остановить его как скаута, так что я по наитию отбросил винтовку и рванул навстречу. Тубус гладиуса из набедренного чехла сам прыгнул в руку, я даже не понял как активировал лезвие. За несколько метров до цели я вильнул в сторону, уклонился от выставленной вперед конечности и всадил клинок в бедро. Гладиус вошел под углом, довольно неглубоко, но квадрицепс зацепил. Тяж сделал всего один шаг и упал на колено, упершись в землю руками. Я быстро вытащил клинок, пока он не оказался под металлической тушей, а Вольф схватил противника за ногу и потянул в гараж.

Подстреленный мною скаут вяло дергался, а неудачники что попались Мари так и уснули, не успев влезть в броню. Раны от дроби и бетонных осколков обильно кровоточили сквозь комбинезоны, но обошлось без критических ранений. Вольф подобрал свой клинок и начал аккуратно вскрывать тяж противника. Пилот, похоже, не пострадал совершенно, даже руки в бронированных карманах не задело. А мы с Мари стали выковыривать бойца из скаута, чтобы случайно не истек кровью.

Звук вернулся внезапно, резанув по ушах скрежетом металла. Ожили динамики, и Тим потребовал отчет, а потом отправил парламентеров с взятками в соседние дома. Все, чтобы их владельцы молчали. Наплевав на субординацию, не впервой, я нагло поперся в кабинет местного начальства. Бойцы на меня косились, но останавливать не стали.

Командир Коршунов оказался мужиком не молодым: лысым как полено и морщинистым как вялый огурец. А в остальном это был типичный европеец со спокойными, ироничными глазами.

— … не понимаю о чем вы, — усмехнулся он. — Мой отряд не покидал стен Форта уже неделю.

— Ковач сообщил нам другое, — сказал Шона, на что лысый рассмеялся.

— Плохой блеф, — сказал он. — Этот человек однажды на спор оттяпал себе палец. Он не блещет умом, но имеет безграничную преданность после того, как отряд вытащил его из деревни мутантов.

Шона подал знак Тиму, а тот достал телефон и запустил видео с допроса.

— Сохраните нам время, — попросил Шона.

Ирония ушла из спокойных глаз.

— Я не знаю нанимателя, — сказал он. — Контракт организовал Донни Гофер, он честный посредник.

— И вы не подстраховались? Васкез, вы немолодой человек и подозреваю далеко не столь терпеливый как этот придурок. — Шона кивнул на телефон Тима, — А он сломался буквально за полчаса.

— Мы установили слежку за представителем заказчика. Ни он, ни мальчишка еще не покидали Форт.

Но ведь это значит, что и кукловод здесь!