К Бериде вышли под обед. Лиам совершенно не выспался и все время зевал. Единственное, что заставляло двигаться, так это договор с Волчонком. Хотя без вечно подгоняющего Финли он бы наверняка опоздал.

– Да что ты как сонная муха?

– Спать хочу.

– В дилижансе выспишься.

– Ага, как же! – Лиам задрал голову и посмотрел сквозь густую листву на затянутое серыми тучами небо. На крыше не поедешь, а внутри, как всегда, – что в бочке с сельдями.

– Вот поэтому-то ты и едешь раньше.

– Не один я такой умный. Сейчас студенты ордой попрут в университеты. Дилижансов на всех не хватит.

– Разнылся, ну прям как баба. Смотри, дубы пошли. Считай, уже в роще.

Действительно, вскоре исчезли прошлогодняя листва и кусты, деревья поредели. Но в любимом месте отдыха горожан – Бериде – оказалось пусто. Во-первых, вторник – рабочий день; а во-вторых, серые тучи предвещали скорый дождь, хотя и делали это уже второй день.

Зато для гнедого мерина Волчонка была благодать. Обычно старик Вулфи останавливал телегу возле начала рощи. Трава там была выщипана скотиной таких же селян, приехавших в город на торги. Но сегодня, ввиду отсутствия горожан, Том Вулфи разрешил мерину выбирать, где травка позеленее. Сам Том вместе с сыном укрылся старым овечьим тулупом и, положив под голову дорожный саквояж, чтоб не сперли, мирно дремал.

– Лиам. – Финли указал на телегу и прижал палец к губам.

Парень кивнул и даже проснулся. К телеге подобрались так тихо, как могли. Мерин окинул их недружелюбным взглядом, но траву щипать не перестал. Финли указал на гнедого и жестом приказал держать поводья, а сам вытащил пистолет и подошел к Тому.

– Где золото! – заорал он так, что мерин едва не сорвался с места.

Пока Лиам боролся с перепуганной лошадью, Волчонок вскочил как ужаленный, но запутался ногами в тулупе и кубарем полетел с телеги. Его старик открыл глаза и увидел перед глазами револьверное дуло.

– Где золото!

– В хлеву, под третьей доской, – испуганно пролепетал Том.

– Что, серьезно? – удивился Финли и убрал пистолет.

Доходило до Тома медленно, но когда он все-таки узнал стоящего перед ним, то разразился отборной бранью, мгновенно соорудив перл народного творчества в несколько этажей.

– Ого! – восхитился Финли. – Я такого даже в припортовых кабаках не слыхал. А повторить сможешь?

– Да иди ты! – Том с чувством сплюнул.

– Да ладно, я же пошутил, Том.

– Ты меня до смерти перепугал, – признался тот.

– Сейчас ты меня простишь. – Финли хитро улыбнулся, сбросил заплечный баул и, развязав сдерживающие его ремни, достал прекрасный заячий полушубок. – Меряй.

– У меня денег не хватит, – покачал головой Том.

– А как же золото в хлеву? Расслабься, разве я говорил что-то о деньгах? Это подарок. Джон, иди сюда, и для тебя есть. Я на вырост шил, но он, наверное, придется тебе впору.

– Хоть ты и псих, Финли, но нельзя тебя не любить, – прокомментировал такую щедрость Том.

– Рад тебя видеть, друг! – Лиам протянул руку и ухмыльнулся.

Джон ответил рукопожатием и такой же улыбкой.

– А ты еще больше вырос, – подметил Волчонок.

– Да и ты прежним не остался. И подтянулся, и в плечах раздался.

– Джон, иди, примеряй, – прикрикнул на него Финли. – Значит, это младшенькой, это средней, это среднему. – Финли все доставал и доставал полушубки одинакового покроя и грузил их на руки ошарашенному Тому. – И о супруге твоей не забыл.

– Господи, Финли, это же настоящее богатство!

– Ерунда. В моих лесах полно зайцев, а я не даю волкам плодиться.

– А у меня тоже для тебя кое-что есть! – Том раскидал сено, укрывавшее дно телеги, и вытащил оттуда огромную бухту пеньковой веревки. – Самая прочная во всей Бримии, – гордо заявил он.

– В Союзе, Том, Союзе, – тихонько поправил Финли, и старик Вулфи воровато огляделся по сторонам. – Еще, чего доброго, припишут тебе верность короне.

– И еще, – уже не так громко продолжил Том. – Куртки тебе да Лиаму. Он вынул завернутые в полотно плотные куртки из нескольких слоев парусины. – И еще… – Том вновь пошарил в сене и вытащил толстый рулон парусины.

Семья Вулфи занималась выращиванием и изготовлением изделий из конопли. Вещи у них получались в разы качественней, чем у других. Да и стоили никак не меньше, чем полушубки Финли. Так, например, куртка из нескольких слоев толстой конопляной парусины могла остановить саблю, если, конечно, повезет. Действительно, лучшие изделия в Союзе, поскольку многих старых мастеров Трусливый король забрал с собой на Дикий континент, а отец Волчонка тогда был еще молод и не успел сделать себе имя, так что конкуренции его семья сейчас не ощущала.

– Ну вот, начали мериться, у кого подарки круче, – кивнул Волчонок на родителей, застегивая пуговицы из волчьих клыков. – Великоват, – заключил он.

– Тебе-то что, вы свою парусину хоть везли, а мы на горбу да через весь лес тащили. А полушубок ничего так смотрится.

– У тебя же только вещмешок.

– В следующем году Финли и меня пригрузит. Наверняка уже два баула притащим.

– Не лишай старика мелких радостей. Он у тебя веселый.

– Веселый настолько, что ударил по голове, дабы реакцию проверить. Потом зашивать пришлось. Неделю к голове прикоснуться не мог.

– Что, правда?

– Правда, правда.

– А как твои головные боли?

– Знаешь, пока болел бешенством, почти не было, зато чертовщина всякая мерещилась.

– Бешенством! – переполошился Джон.

– Ага, а как вылечился, так боли вернулись.

– Точно вылечился?

– Точно.

– Странно, отец говорил, что это смертельно.