В небольшую деревушку на северо-западе Союза пришла беда – в одночасье умерло двенадцать молодых женщин и парень. В смерти парня не было ничего необычного – свалился с крыши амбара, сломал шею. Но женщины попадали замертво – кто где. Сельский староста выслал гонца в ближайший город за ведьмоловами, подозревая, что в смертях виновата магия. Он конечно же был прав, да только источник находился на другом краю страны.

– Очень мощная вещь, – сказал Стюарт, смотря на то, как мерно покачивается стеклянная стрелка компаса. – Не удивлюсь, если мы всполошили всех городских бесов.

– Простите за грубость, но мне плевать. – Профессор устало стянул очки и начал протирать бархатной тряпочкой. – Я нуждаюсь в отдыхе, а вам пора отплывать.

– Это правда. Фрэнк!

– Звали? – Подчинитель тот же час заглянул в комнату.

– Возьми ящик и отнеси на корабль. Только аккуратно, разобьешь…

– Не разобью, сэр.

– Молодец, неси.

– Я надеюсь, с указателем все ясно? – спросил профессор, когда Фрэнк вышел.

– Да. Красная половина стрелки указывает направление, белая служит противовесом.

– Тогда не смею задерживать, Энтони, удачи. Спасите нас.

Демон вновь почувствовал силу и уверенность. Пожалуй, на радостях можно и убить кого-то. Стюарт отбросил эту мысль. Фрэнк прав – лишние следы ни к чему, а уж причитания подчинителя и подавно. И ведь не убьешь, ценный, зараза. «Если уж очень захочется, – решил Стюарт, – освежую матроса на корабле. Вернее, на пароходе».

Пароход был прекрасным морским зверем с двумя мачтами и новейшей паровой машиной. Стюарту пришлось изрядно позвенеть золотом, чтобы убедить хозяина не бояться пожара и пройти всю дорогу без парусов, исключительно на гребных колесах.

– Сэр, наемники погружены, ведьмоловы тоже. Боеприпас, вооружение и провиант на борту, – отрапортовал Гордон.

– Боеприпас?

– Фрэнк, на случай, если в море догоним, взял две казнозарядки. Под стосемимиллиметровый снаряд.

– Пушки – это хорошо.

– Вот только из боеприпаса в основном болванки. Бомб не было.

– Обойдемся. А артиллериста взяли?

– Э-э…

– Вот тебе и «э». Стрелять кто будет?

– Наемники! – предположил Гордон.

– Ладно, все равно времени больше нет. Пускай будут наемники. И спрячь ты это ухо. Чего оно так топорщится?

– Да это Том, сволочь, так пришил.

– Ну так дай ему в морду, а ухо спрячь – внимание привлекает. – Стюарт легко взбежал по узкому трапу парохода. – Капитан! Капитан!

– Здесь я, – ответил дородный детина с огромным брюхом.

– Отплываем.

– Как скажете.

Капитан вяло махнул рукой, матросы забегали. Двое сразу же влезли на мачту распускать парус.

– Фрэнк, где прибор? Значит, так, – Стюарт почти вплотную подошел к капитану, – плыть будем вот по этому прибору, – и откинул крышку.

– Это что, компас такой?

– Вроде того.

– Он неверно указывает направление.

– Направление верное. Ваша задача, капитан, привести нас к берегу, на который он указывает.

– Мы вроде об Ализонии договаривались.

– Мы не договаривались о конкретном порте.

– Стрелка указывает на Рукию.

– Такое вполне возможно.

– Денег не верну.

– Доставьте на место, плачу, как договаривались. – За спиной хлопнул поддуваемый ветрами парус. – Разве не должны идти под паром?

– Топка холодная. Отойдем от порта, заведем машину. Там сейчас машинисты трудятся.

Когда порт стал плохо виден, команда начала убирать паруса, хотя труба едва выдавала тоненькую струйку белого дыма. Но вот поверх дров и пакли сыпанули угля – дым почернел, огромные колеса медленно качнулись, начали ускоряться. Вскоре корабль уже несся по волнам с невиданной скоростью. Энтони Стюарт, когда был человеком, много плавал и разбирался в море. Теперь демон использовал его память и поражался, сколь многого может достичь человек, даже не используя магию. Дай людям волю, они и небо покорят. Нет, уже покорили! Из памяти всплыли воспоминания о воздушном шаре. Его вроде какой-то рукиец до революции построил.

– Человек за бортом!

– Что такое? – спросил демон капитана.

– Не слышали, что ли? Человек за бортом!

– Продолжаем движение.

– Стоп, машина! Нехорошо оставлять людей в море, – невозмутимо заявил капитан.

«Еще один дурак меня не боится», – подумал Стюарт.

Машину хоть и остановили, корабль все еще несся по инерции.

– Какой приятный голос, – сказал Фрэнк. – На борту есть женщина?

– О чем вы? – не понял капитан.

– Я слышу пение.

– Пение? – всполошился демон. – Гордон, кто там за бортом?

– Это женщина!.. – закричали с носа.

– Святые небеса… – прошептал капитан, глаза его стекленели.

Матросы еще не слышали ундину, но отдельные звуки пробивались сквозь шум волн и дурманили сознание не хуже самых сильных зелий.

– Идиот! – сбив капитана плечом, демон закрутил штурвал вправо. – Ундина, нужно уходить! Фрэнк, заводи машину.

– Мы должны ее спасти! – взревел капитан и бросился на демона.

Стюарт взмахнул рукой, разодрал короткими когтями горло человека. Кровь хлынула на штурвал, но капитан не упал – с горящими от ненависти глазами схватил демона за горло и сдавил его. Будь Стюарт человеком, не устоял бы.

Фрэнк в несколько прыжков оказался возле люка в машинном отделении. Матросы и наемники внимания на него не обратили, все бросились на Стюарта. Глаза пылали ненавистью, каждый жаждал крови. Правда, нахлынувшее наваждение настолько подавило людей, что об оружии забыли. Матрос и наемник одновременно бросились к лесенке на мостик, столкнулись плечами, мгновенно переключились друг на друга. Всего один удар, и наемник повалился на палубу, а матроса поглотила сине-зеленая волна за бортом. Ундина собирала первую жатву.

В машинном тянуло горелым мясом. Перемазанные сажей матросы застыли с улыбкой умиления, истерия, охватившая всех на палубе, сюда не добралась. Седоусый старик держался голой рукой за дверцу топки, плоть шкварчала, как котлета на сковородке, а он улыбался. Чертова установка совсем не походила на машину паровоза.

– Мы удаляемся! Включайте машину! Капитану нужна мощность, мы удаляемся! – закричал Фрэнк.

Лицо старика вдруг приобрело обиженное, как у ребенка, выражение.

– Удаляемся?

– Да, черт тебя подери! Включай эту штуковину, чтоб тебя!

Старик медленно перевел взгляд на топку, нахмурился, будто стараясь вспомнить, что это такое. Отпустил дверцу, схватился обожженной рукой за один из рычагов, потянул, искалеченные пальцы не смогли удержать его, лишь оставили на рукояти липкие разводы и добрый кусок горелой кожи. Рычаг потянул Фрэнк. Котел чихнул, и огромный вал медленно начал раскачивать шестерни на оси колес. На палубе творилось невообразимое. Все, даже Том и Гордон, бросились на демона. Этих двоих он вывел из игры вспышкой боли подчиненных бесов. Но на палубе находилось еще с десяток матросов и наемников. Капитан наконец умер, демон оттолкнул тело прямо на лесенку справа, там началась давка. Матросы затеяли драку. А по второй лесенке взбежало пятеро. Стюарту пришлось защищать не только штурвал, но и хрупкий компас профессора.

Штурвал заклинил ножом, на половину длины вогнав толстый кусок стали в дерево. Поддавшись общему настрою, Стюарт почему-то забыл об оружии, но как только взгляд скользнул по кобуре наемника – вспомнил. Первым троим успел прострелить ноги, двух других оглушил рукояткой, а тех, что наконец перебрались через тело капитана, просто сбросил обратно. Они, как ослы, уперто полезли вновь. У демона все вроде наладилось, вот у Фрэнка – наоборот.

– Ее песня… – пробормотал дед, – удаляется.

– Вот, а я что говорил! Нам нужна скорость!

– Уголь! Бросайте уголь! – приказал дед помощникам.

– Она… Ее почти не слышно. – Дед плакал как ребенок. Матросы бросали топливо в топку, что заведенные. – Мы удаляемся!

– Еще угля!

– Нет! Ты соврал! Соврал!

– Старик, рука не болит?

– Болит?

– Ага, раз я ее не слышу, значит, и тебя уже должно отпустить.

– А-а-а-а! – Дед схватился за обожженную руку. Дикий вопль, как заклятие, снял наваждение со всего корабля. Даже самые стойкие бугаи, ломившиеся на мостик, поостыли.

– Грэг! – позвал подчинителя Стюарт.

– А? – Тот отлепил лицо от дубовой доски.

– Что она делает?

– Кто?

– Ундина, идиот!

– Машет.

– Машет?

– Машет и улыбается, сэр.

– Не будь этот человек таким идиотом, я бы сегодня получил огромный кусок силы! – Стюарт со злостью плюнул на тело капитана.

Белая пена упала прямо на грудь, на залитую кровью рубаху.