— Боже, сколько воздуха, сколько света! — воскликнул старый Мюллер, спускаясь с помощью жены и сына по крутым ступеням крыльца. — Шутка ли — почти два года не сползал с постели! Думал, уж и не выживу после той страшной ночи. А вот, бог дал, снова увидел и реку, и рощу, и… А что это там, под холмом столько машин, солдат? Уж не война ли опять, сынок?

— Нет, папа, как раз наоборот. Это военный муравейник проклятых янки решили разворошить. Ведь тут, под замком, они целую фабрику смерти соорудили. Задумали прямо из-под земли какие-то лучи посылать на луну, чтобы, отразившись там, как от зеркала, они могли всю Европу сжечь.

— Лучи, говоришь? А ведь эти самые лучи я той ночью и видел. Встал эдак на лодке, смотрю…

— Вот за это тебя и угостили свинцом наши союзнички. Разве могли они допустить, чтобы кто-то узнал, на какой пороховой бочке мы, немцы, сидим?

— Ах, сукины дети! А теперь, значит, порушат эту адскую машину?

— Все — конец! Все их ракеты вышвырнут.

— Все это ладно, сынок. А как русские? Задавят они нас без американцев, засыплют атомными бомбами…

— Эх, отец! Мало тебе одной американской пули? Русские! Да они первыми объявили об уничтожении всех своих бомб. И это после того, как сделали так, чтобы ни одна бомба янки не могла взорваться.

— И все-таки, боюсь я их, сынок. Ведь это такая силища!

— Вот эта силища и даст нам теперь спокойно пожить. Ты смотри, какая благодать вокруг! Внучата твои вон в воде барахтаются. Сад, что ты заложил, выше дома вымахал. Девчата, слышишь, в роще поют. А солнце, воздух… Душа не нарадуется! Так что, думаешь, русским не то же самое нужно? Люди, отец, везде люди. Если, конечно, они от золота не ошалели, как те заморские «спасители». А с сумасшедшими, сам знаешь, без силы нельзя. Важно, в чьих руках она — сила.