Завтрак прошел в молчании. Все сидели, не поднимая глаз друг на друга. А как только рыба была съедена, Денис предложил:

– Ну, может, пойдем познакомимся, наконец, с нашим островом поближе? Давайте для начала обойдем его вдоль береговой линии. Все согласны?

– Конечно! – вскочил с места Жан.

Но Курт лишь поудобнее улегся на траве.

– Успеется, – протянул он нехотя.

– А вы, мисс Эвелина, пойдете, конечно, с нами? – продолжал француз, стараясь заглянуть в глаза журналистке.

– Нет, у меня тоже нет ни малейшего желания лазить по этим зарослям,- ответила американка, рассматривая свежую царапину на колене.

– Но вы будете не одна, – настаивал Жан.

– Даже с таким галантным кавалером, как вы, м-р Пуатье. Это ведь не Елисейские поля. Да и вы далеко не Тарзан.

– Конечно, мисс Эвелина, конечно. Но вы не смотрите, что я такой щуплый на вид. Там, у себя в колледже, я много занимался спортом.

– Греблей или боксом? – не преминула съязвить журналистка.

– Нет, я бегун. Бег на короткие дистанции.

– Понятно. Но здесь это едва ли вам поможет.

– И все-таки я советовал бы пойти с нами, мисс Эвелина. Согласитесь, эти живописные холмы и белые скалы…

– Боже, как мне все это надоело!

– Вам, журналистке? – искренне удивился Жан. – Но ведь если потом все это описать…

– Я не собираюсь конкурировать с Дефо, – сухо отрезала Эвелина.

– Нашли о чем спорить! – прервал их Денис. – Для того чтобы что-то написать, надо суметь хотя бы выжить. А для этого нужно по крайней мере знать, куда мы попали.

– И что вам даст это знание? – спросила журналистка.

– Знание может и ничего не дать. А вот за незнание обычно приходится расплачиваться. Кто скажет, что там, за этой стеной леса? И что нас ждет завтра, послезавтра, через неделю?

– А я не хочу, слышите, не хочу прожить здесь еще и один день. Боже, неужели нас так и не найдут!

Денис пожал плечами.

– Пошли, Жан.

– Но если мисс Эвелина не хочет… Спешить нам, действительно, некуда. И лучше всем вместе…

Денис покачал головой.

– Нет, я бы очень хотел пойти с вами, но…- Жан перевел глаза с Эвелины на Курта и обратно.

Денис махнул рукой.

– Ладно, смотрите за костром, а я все-таки обойду остров, может, найду хоть ручеек какой-нибудь. Это же не вода, которую мы пьем. День-два – и она пересохнет. Да возможно еще кто-нибудь из пассажиров так же бедствует где-нибудь на берегу. Соберемся все вместе, все-таки будет легче.

– Это почему?- подал голос Курт.

– Трудно сказать, что нас ждет, лишние руки не помешают.

– Нет, этот Крымов положительно собрался здесь зимовать!- воскликнула Эвелина с раздражением.

– Я очень хотел бы ошибиться, мисс Хинтон, но… Лучше рассчитывать на худшее.- Денис выбрал из кучи хвороста палку с тяжелым комельком и скорым шагом двинулся по-над берегом к своей запруде. Он надеялся еще до обеда вернуться в лагерь, но не успел пройти и нескольких шагов, как его догнал Жан.

– М-р Крымов, постойте! Я с удовольствием пошел бы с вами, но оставить девушку наедине с этим негодяем… Вы видели, как он смотрит на нее. А она, мне кажется… Словом, вы поймете меня.

– Я понимаю. Но сейчас, когда мы одни… Скажи, кто бросил камень в немца?

– Как кто? Она, мисс Эвелина. Вы же видели!

– Я видел только, что камень прилетел с той стороны, где стояла Эвелина. Да и в этом не вполне уверен.

– Как не вполне уверены? Кто же мог бросить, кроме нее? Да это такая девушка, м-р Крымов! Я ради нее…

– Постой, Жан. Я не собираюсь с тобой спорить, но Курт, кажется, уверен, что камнем ударил его ты.

– Дурак он, этот колбасник! Впрочем, если ему так кажется… Но я-то знаю, что камень в него бросила мисс Эвелина. И это такое счастье, м-р Крымов!

– Ладно, пусть будет так. Но ты слышал, Эвелина отрицает, что бросала камень. У нее какие-то свои соображения.

– Ну, ясно, м-р Крымов. Зачем навлекать ярость такого громилы? Пусть думает, что это сделал я. И вы ему так скажите. Я! Я это сделал, м-р Крымов! – довольно рассмеялся француз. – А теперь прощайте, побегу, а то мало ли что там может быть.

Денис пошел вдоль берега. Странные люди! Что за ребяческая беспечность! Как можно так вот сидеть, хныкать, спорить по пустякам, когда впереди одна неизвестность. Конечно, не исключено, что их и найдут здесь. Но за это время может произойти что угодно. Может иссякнуть вода, может обмелеть заливчик и перестать ловиться рыба, может обрушиться на остров тайфун или разыграться такой шторм, что первой же волной их снесет с этого пятачка пляжа. А эта сломанная кем-то ветка! И невесть откуда взявшийся камень! Жан его, конечно, не бросал. Но Эвелина, кажется, вполне искренне отказывается. Значит, на острове есть люди? Но кто они, друзья или враги? Что можно ждать от них? И почему они скрываются, не выйдут им навстречу? А если это каким-то чудом сохранившиеся дикари?

При одной мысли об этом Денис замедлил шаг и начал пристальнее всматриваться в прибрежные кусты. Так он добрался до своей запруды, перебрался через залив и остановился у большого камня, над которым, как он помнил, вспорхнули в то первое утро потревоженные кем-то птицы. Он прислушался. Птиц сейчас не было. И ничто, кроме шороха прибоя, не нарушало тишины леса.

Постояв с минуту, Денис решил снова подняться вверх по склону холма, как вдруг прямо над головой его что-то хрустнуло, и знакомая рыжая обезьянка закачалась на верхушке соседнего дерева.

Так вот кто ломает здесь ветки! У Дениса словно гора свалилась с плеч. Ясно, что тот сук сломала она же, эта рыжеволосая шалунья! Она же, по-видимому, спугнула птиц, а еще раньше опустила крышку в запруде, подсмотрев, как это делает Денис. Словом, все объяснялось самым простым, самым естественным образом. Все, кроме камня. Но камень был, видимо, брошен все-таки журналисткой. Что удивительного, что она боится в этом признаться.

У Дениса вмиг пропали все страхи. Теперь можно было пойти дальше, попробовать обогнуть остров кругом.

Итак, в путь! Денис присвистнул не спускавшей с него глаз обезьянке и, перебравшись через небольшую скалу, вышел на узкую каменистую терраску, тянущуюся до самой северной оконечности острова, которая вдавалась далеко в океан в виде длинного узкого мыса. Этот низкий, с горбинкой на конце мысок, напоминающий чуть всплывшего крокодила, Денис заметил еще в то первое утро, когда они с Эвелиной только приближались к острову, и тогда же определил по солнцу, что он смотрит прямо на север. Теперь оставалось обогнуть мысок и посмотреть, что скрывается за ним, на противоположной восточной стороне острова.

Денис прибавил шаг. Утро было прекрасным. Ветер почти стих, и нежаркое еще солнце приятно пригревало плечи и спину. Внизу, под обрывом, носились в воде стаи вертких рыб, медленно проплывали огромные молочно-фиолетовые медузы, а выше, в пронизанной светом листве на все голоса распевали птицы, которых здесь было, видимо, великое множество.

Однако все это едва доходило до сознания Дениса. Мысли его неотступно вертелись вокруг утреннего происшествия у костра. Он понимал, что примирение с Куртом было временным, что тот затаил лютую злобу на них с Жаном и надо быть с ним крайне осторожным.

А Эвелина? Почему она не призналась, что бросила в Курта камень? Побоялась его мести или раскаялась уже в своем поступке? Во всяком случае, понять логику ее действий было несравненно труднее. Ясно было одно – пока она как будто не отдает предпочтения ни одному из них. Пока…

Он обернулся назад и невольно прикрыл глаза от нестерпимо яркого солнца. Оно поднялось уже довольно высоко, и все вокруг словно плавилось в его лучах. И тут мозг Дениса пронзила неожиданная мысль: почему солнце светит ему в спину?

Да, почему сейчас, в начале дня, оно стоит над южной оконечностью острова и даже чуть западнее, а не на востоке, где ему положено быть? Или он ошибся тем утром? Нет, он отлично помнил, что все время, пока они с Эвелиной, напрягая последние силы, старались достичь этой полоски земли, вытянутой по оси Крокодилова мыса, солнце не переставало бить им в глаза. Потому он и решил, что мыс смотрит на север. Что же произошло сегодня? Почему теперь остров вытянулся с востока на запад?

При всем старании Денис не мог придумать ни одного мало-мальски сносного объяснения. Можно было, конечно, допустить, что сам Денис, измученный бессонной ночью, борьбой с океаном потерял тогда всякую способность ориентироваться. Мало ли подобных случаев известно в истории кораблекрушений. И все-таки…

Но вот и мысок. Узкий, длинный, с небольшим холмиком на конце, он и здесь, вблизи, напоминал дремлющего крокодила. Берега у него круто обрывались в океан. Лес подступал почти к самой воде. Нечего было и думать идти дальше вдоль береговой кромки. Проще было пересечь мысок напрямик.

Так Денис и сделал. И, продравшись сквозь густые заросли, сплошь покрывавшие «спину крокодила», вышел к широкой бухте, правильный полукруг которой плавно изгибал береговую линию острова почти на девяносто градусов. Дальше берег тянулся почти прямо. И метров через триста-четыреста заканчивался высокой скалой с почти голой вершиной.

«Вот нам и смотровая площадка, – решил Денис, оценивая высоту этого естественного наблюдательного пункта. – Метров семьдесят, если не больше! Ни один здешний холм не имеет такой высоты. Там и валежника надо будет запасти на всякий случай. А здесь, в бухте – причал. Вон там, на пляже, любую шлюпку можно принять. Словом, лучшего места для базы не придумаешь. Далековато, правда, от рыбной запруды. Но ведь главное-то – выбраться отсюда».

Денис обогнул бухту, спустился на пляж. Пляж был просторным и таким ровным и чистым, будто песок на нем просеяли сквозь сито. Но не это больше всего поразило Дениса. Больше всего его поразило то, что из глубины острова, со стороны леса, на пляж спускалась тропинка. И хотя тропинка эта давным-давно поросла травой и по ней, по крайней мере, в этом году, видимо, еще никто не ходил, тем не менее это была несомненно тропинка и, следовательно, на острове когда-то жили или бывали люди.

Но если так, в лесу, откуда идет тропинка, должны быть остатки какого-то поселения или хижины.

Движимый любопытством, Денис направился по тропинке вверх и, поднявшись метров на сорок, вышел на поляну, где, в самом деле, были следы пребывания людей: пни, явно оставшиеся после пилы или топора, черепки разбитой посуды, обрывки полиэтиленовой упаковки, а в дальней части поляны, на небольшом пригорке, громоздилась даже куча полуистлевших досок и брусьев, бывших когда-то деревянным строением.

Да, здесь несомненно жили люди. Но сколько времени прошло с тех пор, если все, к чему прикасался Денис, мгновенно рассыпалось в труху, а сквозь щели досок и брусьев, еще хранивших следы масляной краски, проросли даже невысокие, в полметра деревца!

Обойдя еще раз поляну и окончательно убедившись, что люди не были здесь давно, Денис вернулся к развалинам хижины, чтобы покопаться в груде мусора, оставленного ее обитателями, и скоро откопал несколько бутылок из-под кока-колы, с десяток перламутровых пуговиц и пряжек, осколок зеркала, зубную щетку, дамскую серьгу, помятую оправу от очков, пластмассовый корпус авторучки, обломок мужской запонки, несколько металлических монет и даже бумажник с полуистлевшими денежными купюрами.

Нетрудно было догадаться, что хижина принадлежала не рыбакам в не охотникам. По всей видимости, здесь жили достаточно культурные люди, мужчины и женщины. Скорее всего это были ученые-океанологи, высадившиеся для проведения каких-то научных наблюдений, или богатые туристы – искатели приключений. Ими, очевидно, и был построен легкий деревянный домик, рассчитанный на одно-два лета. Непонятно было только, почему, уезжая отсюда, они не взяли самое ценное – деньги?

Впрочем, сейчас Дениса больше интересовала чисто практическая сторона находки: что из найденных вещей можно было бы использовать с пользой для дела. К сожалению, из всех обнаруженных предметов могли найти применение лишь бутылки из-под кока-колы.

Придя к столь неутешительному выводу, Денис вернулся на берег океана и двинулся к возвышавшейся над ним скале. Скала оказалась, действительно, высокой, выше, чем он предполагал. Но забраться на нее не составило особого труда, поскольку вулканический туф, слагающий ее сверху донизу, местами сильно разрушился, образовав причудливые карнизы и гребни.

Не прошло и четверти часа, как Денис был на вершине, господствующей, как он и считал, над всеми холмами острова. Холмов таких было десятка полтора. Но только три из них поднимались на значительную высоту и так же, как этот, блестели голыми вершинами. Остальные больше походили на ископаемые дюны, широкие, плавно-пологие, поросшие лесом. Сплошной ковер леса выстилал и долины меж холмами, отчего весь остров напоминал большую зеленую клумбу. Впрочем, форма этой «клумбы» была довольно своеобразной; остров оказался вовсе не вытянутым в одном направле-

нии, как считал Денис, а напоминал огромную греческую букву «со», с сильно утолщенной нижней частью.

С обеих сторон этой зеленой «омеги», подобно клешням фантастического краба, выдвинулись в океан два мыса: слева узкий и длинный Крокодилов мыс, справа – значительно более короткий, напоминающий голову кита и тут же названный Денисом Китовым мысом. В центре же «омеги», разделяя две аккуратные бухточки, горбился лесистыми дюнами еще один мыс, напоминающий массивную булаву, в конце которой и высилась скала, где стоял сейчас Денис, обозревая окрестности.

Лучшей смотровой площадки трудно было придумать. Со скалы отлично просматривался не только весь остров, но и вся линия горизонта. Дым костра, зажженного на такой высоте, был бы виден с любой точки обозримого пространства. Только как поддерживать здесь огонь? Верхняя часть скалы была открыта для всех ветров. Даже сейчас, в теплое солнечное утро, ветер, дующий со стороны Крокодилова мыса, пронизывал до костей.

Денис прошелся по узкой, ровной, как стол, поверхности вершины, спустился в небольшую седловинку с заветренной стороны. Однако холод пробирал и здесь. Он вернулся наверх.

«Придется соорудить тут укрытие и держать наготове запас дров, чтобы поджечь в нужный момент. Площадку же для постоянного костра лучше сделать под скалой, рядом с шалашами для жилья. Там вон, совсем рядом и вода, и валежника. хоть пруд пруди. Словом, пора переносить лагерь сюда. Лучшего места не найдешь на всем острове. Жаль только, что народ подобрался недружный».

Денис в последний раз окинул взглядом горизонт и собрался уже спускаться со скалы, как внимание его привлек небольшой серый холмик под ногами. То несомненно была слежавшаяся зола давнишнего костра. Вот и кусочки угля, вбитые дождем в туф. И полуобгорелые обломки веток. Значит, люди, жившие на берегу Круглой бухты, были такими же жертвами кораблекрушения, как и они? По-видимому, так. Или уже здесь, на острове, с ними произошло какое-то несчастье. Иначе зачем разводить огонь на такой высоте? Ясно, что они сигнализировали таким образом проходящим судам.

И скала уже послужила им наблюдательной башней.

«А вот и еще одно подтверждение этому!»- Денис нагнулся к небольшой расселине, где заметил что-то блеснувшее в ноздреватом туфе, и извлек старый, позеленевший от времени бинокль.

«Все ясно! Людям, увидевшим идущее к ним на помощь судно, было уже не до бинокля. И не до денег. И вообще – ни до чего на свете!» Денис живо представил себе, как много лет назад, может быть, в такое же солнечное утро, другой человек, худой, изможденный, заросший бородой, до того яростно раздувавшей костер и с безумной надеждой всматривавшийся в приближающийся корабль, вдруг радостно вскрикнул, бросил в сторону бинокль и, размахивая руками, продолжая громко кричать, помчался вниз со скалы к бухте, где ждали его товарищи и куда входила, наверное, уже посланная с корабля шлюпка.

Настроение Дениса сразу поднялось. Найденный бинокль воспринимался как эстафетная палочка, переданная теми, кто уплыл отсюда, им четверым, ожидавшим теперь такого избавления. Да и сам бинокль был очень-очень кстати. Несмотря на всю внешнюю непривлекательность, он оказался вполне исправным и мог помочь увидеть даже очень далеко идущее судно, не говоря уже о том, что упрощалась проблема получения огня, потому что линзы бинокля были отличными зажигательными стеклами. Пока же Денис с удвоенным вниманием принялся рассматривать поверхность острова.

Впрочем, бинокль мало что прибавил к уже увиденному: слишком густыми были лесные заросли. Единственное, что привлекло внимание Дениса, был небольшой сильно обнаженный подковообразный бугор, резко выделяющийся на фоне яркой зелени лощины неподалеку от той поляны, где он нашел обломки деревянной хижины. Отсюда, сверху, было видно, что тропа, которая вела от пляжа к поляне, продолжалась и дальше, к этому бугру. Но какое это могло иметь значение, если по ней давным-давно никто не ходил…

Оглядев еще раз горизонт и убедившись, что океан по-прежнему пуст, Денис спустился со скалы и, спрятав бинокль в укромное место, двинулся дальше в обход острова. Теперь он шел по берегу второй бухты, широкой и, наверное, очень неглубокой, потому что даже вдали от береговой линии на поверхности ее кое-где плескались буровато-зеленые космы водорослей и темнели пятна мидиевых банок. Как непохоже это было на кристально чистую иссиня-бирюзовую гладь соседней бухты! Иными здесь были и берега. Низкие и пологие, с часто встречающимися болотцами и мочажинками, они поросли густым кустарником и высокой, в рост человека, травой. Но странное дело! Здесь, как и на всем острове, в океан не впадало ни одной речушки, ни одного ручейка. Что за удивительная земля!

Денис обогнул бухту и вышел к Китовому мысу. Здесь берега опять поднялись, стало суше, снова потянулся густой лес. Он простирался, должно быть, до самого конца острова, но казался вполне проходимым, и Денис решил пересечь мыс напрямик, тем более, что времени прошло уже многовато, пора было возвращаться к лагерю.

Заметив положение солнца, Денис свернул в чащу и самым скорым шагом направился к противоположному берегу океана. Но не прошел он и нескольких десятков метров, как столкнулся с одним чрезвычайно настораживающим обстоятельством: трава на его пути кое-где была заметно примята, словно здесь уже кто-то проходил.

Денис остановился. Обезьяны так сделать не могли. Эвелина или Жан с Куртом сюда, конечно, не забредали. Неужели на острове есть все-таки крупные животные? А почему бы и не быть? Травы кругом больше чем достаточно. Денис нагнулся к земле, надеясь увидеть следы копыт. Но никаких следов заметно не было. Значит, хищник?

Встревоженный таким предположением, Денис хотел уже снова отступить к берегу океана. Но в это время прямо у него из-под ног поднялось с десяток больших птиц. Денис раздвинул траву и увидел, что прямо на земле уютно расположилось несколько искусно сплетенных гнезд, в каждом из которых лежало по пять-шесть крупных голубоватых яиц. Вот это удача!

Денис стянул с себя рубаху, и связав ворот с рукавами, начал наполнять ее яйцами, оставляя в каждом гнезде одно-два яичка, чтобы не очень обидеть птиц. Впрочем, скоро оказалось, что он мог быть и более щедрым: гнезда попадались на каждом шагу. Не прошло

и получаса, а яиц набралось столько, что они уже еле умещались в его импровизированной кошелке. Довольный удачей, Денис поспешил к своим спутникам, забыв и думать о только что пережитых страхах. Весело насвистывая, он вышел уже почти к берегу океана, когда порыв ветра, дующего со стороны Крокодилова мыса, мягко прошелестел у него над головой листвой буков и донес запах цветущего жасмина.

Денис даже остановился от неожиданности: цветы жасмина здесь, на диком безлюдном острове? Или тут что-то другое имеет такой запах? Стриг посмотреть!

Он свернул в сторону, перебрался через небольшой пригорок, поросший орешником, и вышел на обширную поляну, белую от огромной массы цветов.

Да, это был жасмин. Точно такой, как дома, в университетском парке. Только здесь его было так много и цвел он так буйно, что, казалось, вся поляна вскипела желто-белой пеной. Трудно было не залюбоваться столь роскошным, невесть как возникшим цветником. Денис подошел вплотную к зарослям,- решив сломить две-три веточки для Эвелины, и пригнул уже один из кустов, да так и застыл с протянутой рукой: кто-то уже опередил его, несколько веток жасмина было срезано. Срезано недавно. Срезано ножом!

В это было трудно поверить. Но это было так. Денис еще и еще раз осмотрел едва подсохшие пенечки обезглавленных стеблей, тщательно обследовал каждый комель, каждый срез – сомнений не оставалось: ветки были срезаны ножом или чем-то другим, достаточно острым, что могло быть только в руках человека.

Значит… Значит, на острове живут люди. Но кто они? Сколько их? И что от них Можно ждать, помощи или враждебных действий? Во всяком случае, надо быть осторожным. И не пугать, пожалуй, раньше времени этой новостью ни ребят, ни Эвелину.

Он внимательно прислушался и торопливо, все время оглядываясь, начал спускаться к океану.