В лагерь у скалы они возвратились вместе на следующий день утром. Норма долго не соглашалась на это. Но Денис уговорил ее: он очень тревожился за Эвелину, да и состояние обоих пострадавших было ему отнюдь не безразлично. Впрочем, за одного из них можно было, кажется, не волноваться. Едва выйдя на опушку леса, они увидели, что Ганс как ни в чем не бывало роется в золе потухшего костра, пытаясь найти горячие уголья. Рядом с ним лежала груда яиц и связка каких-то кореньев. Похоже, он успел сходить в лес и теперь собирался готовить завтрак. Настроение у немца было самое благодушное. Он даже мурлыкал себе под нос, разгребая мокрую золу и тщательно осматривая каждую головешку. С трудом верилось, что всего сутки назад этот человек был в роли палача.

Но так продолжалось лишь до тех пор, пока он не заметил Норму. Стоило ему услышать ее голос и увидеть горящие ненавистью глаза, как немец вскочил и счел за лучшее скрыться в кустах.

На звук голосов вышла из шалаша Эвелина. Денис шагнул ей навстречу.

– Здравствуйте, мисс Эвелина. Познакомьтесь, это Норма.

Журналистка окинула ее быстрым взглядом, не спеша, словно в раздумье, протянула руку.

– Так вот вы какая, Норма Томпсон! Ну, такая кого угодно сведет с ума.

Норма слегка порозовела.

– Мисс Эвелина, я хотела бы извиниться перед вами…

– Не понимаю, о чем вы?

– Ну, помните, Денис преподнес вам цветы, а я…

– Полно, девочка, я давно забыла об этом!

– Да? Это правда? Тогда, мисс Эвелина, переходите отсюда ко мне в пещеру. Это было бы во всех отношениях удобнее для вас.

– Благодарю вас, мисс Норма. Но пока я не могу принять это предложение.

– Очень жаль.

– Да, в самом деле, Эвелина, уходите отсюда! – вступил в разговор Денис. – Тем более, что я, после всего, что произошло вчера, не смогу жить с немцами, и у меня есть серьезные основания беспокоиться за вашу безопасность.

– У вас были такие основания, – сказала Эвелина, сделав ударение на слове «были».

– Вы хотите сказать… – Денис указал глазами на шалаш Курта.

– Да, он лежит там. Похоже, у него перелом ключицы. А кстати, что же вчера произошло?

Денис вкратце рассказал, что было на лесной тропе и у диабазовой жилы. Эвелина покачала головой:

– Я так и думала… А почему так легко отделался Ганс?

– Повезло, должно быть.

– Очень может быть… А что скажет мисс Норма?

– Я не смотрела, что с ними сделали мои камни. Они не стоят этого. Я и сейчас не понимаю, почему вы так много говорите об этих негодяях?

Эвелина тонко улыбнулась.

– Мир и жизнь, которою он живет, значительно сложнее, чем вы думаете, мисс Норма.

– И значительно безобразнее?

Журналистка пожала плечами.

– Это просто мир людей, какой он есть.

– Ну, мир людей, положим, не везде одинаков, – подал голос Денис.

– Надеюсь, м-р Крымов, вы не станете кружить голову этой девочки рассказами о вашем мире. Вы рано или поздно вернетесь в свою страну, а ей жить с нами, в действительно не очень привлекательном мире.

– Норма не вернется в Штаты. Она уедет со мной.

– Вот как! Вы хотите сказать, уедет в Советский Союз? В каком же качестве, позвольте вас спросить?

– В качестве моей жены, – ответил Денис и тут же почувствовал, как пальцы Нормы сжали его руку.

– О! Поздравляю вас, мисс Томпсон! – воскликнула журналистка с деланной улыбкой. – Я думаю, ради такой партии можно смириться и с более чем трехлетним заключением на этом острове.

– Я тоже так думаю, – тихо ответила Норма.

Эвелина снова окинула ее изучающим взглядом.

– Во всяком случае, я искренне рада за вас, милая девочка.

– Спасибо, мисс Эвелина. И может быть, вы все-таки согласитесь уйти с нами?

– Нет, я же сказала. А вот если м-р Крымов снова поможет добыть огонь, я буду очень признательна.

– Ну, разумеется, о чем говорить! – Денис тут же набрал сухих веток и листьев и, достав из кармана линзу, в несколько минут разжег костер. – Но одного огня мало. Пойдемте, я покажу вам и то место, где ловлю рыбу. Это совсем недалеко и, как вы убедитесь, совсем не трудно.

Денис подбросил в костер дров и повел девушек по своей достаточно уже протоптанной тропинке к заливу. Однако Норма остановила его.

– Постой, Денис! Ты обещал еще…

– Да-да, подождите меня здесь минуточку, – он вернулся к шалашам и громко окликнул:

– Курт, ты слышишь меня?

Из шалаша послышался не то стон, не то проклятья.

– Ну так слушай, – продолжал Денис. – Извиняться перед тобой мы с Нормой не станем. Ты вполне заслужил то, что получил. Но предупреждаем: если ты или Ганс чем-нибудь обидите или оскорбите Эвелину, расправа будет суровой.

Курт не ответил.

Денис поспешил догнать Эвелину с Нормой и, только теперь, углубившись в лесную чащу, почувствовал, какое напряжение спало наконец у него с души после многих дней непрерывных испытаний. А увидев, как ловко научилась Эвелина вылавливать рыбу из запруды и с каким независимым видом, нагруженная добычей, направилась обратно к лагерю, он перестал тревожиться и за ее участь, тем более что американка в случае малейшей опасности обещала перебраться к ним.

– Прощайте, друзья, – кивнула она все с той же снисходительной улыбкой, словно обращаясь к детям, – надеюсь скоро принести вам приятную весть. Теперь ведь мне в основном придется дежурить на скале.

– До свидания, мисс Эвелина, – ответил Денис – Наши двери, как говорится, всегда открыты для вас.

– Кстати, о «дверях», – понизила голос журналистка. – Не держите их очень-то раскрытыми. Вы понимаете меня? Хищный зверь всегда опасен. Но стократ опаснее раненый зверь. Сегодня мне удалось подсмотреть, что этот Ганс прячет под одеждой в непромокаемом резиновом мешочке какой-то подозрительный сверток…

– Думаете, оружие?

– Не исключено.

– Но судя по тому, как он встретил сегодня нас с Нормой…

– Это ни о чем не говорит. Такие люди не вступают в открытый бой. А вот проникнуть ночью в жилище к спящим людям…

– Пусть попробует! – усмехнулся Денис.

– Мисс Норма, я обращаюсь больше к вам. Ваш будущий муж страдает неизлечимым благодушием, я уже говорила ему об этом. Он готов позаботиться о ком угодно, только не о себе. Поучите его осторожности.

– Спасибо, мисс Эвелина. Вы так добры.

– Ну, не больше, чем все другие! – возразила американка. – Просто я отдаю себе отчет, что моя собственная безопасность зависит от вашей безопасности. А эти негодяи могут пойти на что угодно.

– Но проникнуть в пещеру не так просто. И очень хорошо, что мы заговорили об этом. Если вы захотите навестить нас, то окликните меня или Дениса перед входом. На словах трудно объяснить, но в пещере есть один секрет, и человек, впервые вступивший в нее, рискует скорее погибнуть, чем достичь жилых помещений.

– Вот как! Ну, тогда… Тогда остается пожелать вам счастья…

– Спасибо, мисс Эвелина. И верьте, у вас есть здесь надежные друзья.

– Да-да. Это всегда приятно слышать, – сказала журналистка с внезапной горечью. – Прощайте.

Денис проводил глазами ее сникшую вдруг фигуру и. обернулся к Норме.

– Пойдем и мы?

– Мне так жалко ее, Денис.

– Да, ее можно пожалеть.

Обратно к пещере они шли сплошным лесом по еле приметной, одной лишь Норме известной тропе. Теперь Норма молчала, думая о чем-то своем. Но Денис чувствовал, как дрожат ее пальцы, и видел, как пылает от волнения лицо.

– О чем ты думаешь, Норма? – спросил он вполголоса.

– О чем я думаю… Ты правду сказал, что когда-нибудь я стану твоей женой?

– Конечно, правду. И не когда-нибудь, а сегодня, вот только разожжем свой домашний очаг и я поклянусь памятью матери, что ты до конца дней моих будешь самым близким, самым дорогим, самым желанным для меня человеком.

Тень от скалы протянулась далеко к краю поляны, когда пламя их свадебного костра взметнулось чуть не к самым вершинам деревьев и озарило прекрасную фигуру Нормы.

Денис осторожно отвел роскошные волосы девушки от побледневшего лица и поцеловал в дрогнувшие губы.

– Отныне и навсегда, где бы мы ни были и что бы с нами ни случилось, ты моя жена.

– Да… – еле слышно прошептала Норма.

Она крепко прижалась к нему всем телом, но через мгновение высвободилась из объятий.

– И раз сегодня наша свадьба, пойдем ко мне, я приготовила кое-что, – она взяла его за руку и повела вглубь пещеры.

На несколько секунд Денис оказался в кромешной темноте. Но после нескольких поворотов, когда они поднялись на небольшой уступ и Норма распахнула какой-то полог, в глаза ударил яркий свет. К своему удивлению Денис увидел довольно просторную комнату с небольшим оконцем, а прямо перед ним стоял… настоящий свадебный стол. Тут была и печеная дичь, и сушеные фрукты, и орехи, и что-то наподобие торта из ягод, и букет цветов.

– Но когда ты все это успела? – поразился Денис.

– Сегодня утром, когда ты еще спал. Я словно чувствовала, что это будет самый радостный день в моей жизни. Ой, совсем забыла! – Норма отодвинула стол и, откатив небольшой камень, прикрывавший глубокую расселину, извлекла черную, всю в паутине бутылку. – Я, правда, мало что смыслю в этом, но…

Денис смахнул с бутылки пыль, повернул этикеткой к свету:

– Французский мускат?! И такой выдержки!

– Это все, что осталось от наших запасов. Мама сказала, чтобы я открыла его в тот счастливый день, когда снова вернусь домой. Но большего счастья, чем сегодня… – Норма потупилась и покраснела.

Денис почувствовал, как что-то горячее подступило ему к горлу.

– Любимая моя! Это ты даришь мне самое большое счастье. Мне не хватит жизни, чтобы отплатить хоть сотую часть…

Она закрыла ему рот поцелуем.

– Глупый! О чем ты говоришь? Ведь только ты, ты один… – голос ее упал до шепота, дыхание остановилось. – Неужели ты не чувствуешь, что давно стал мне дороже всех, дороже жизни. – Голос Нормы совсем замер, глаза ее, огромные, сияющие радостью, полные трепетного ожидания, приблизились к самым его глазам, руки обвились вокруг шеи, и так необыкновенно хороша, так трогательно нетерпелива была она в эту минуту, что все существо Дениса будто вспыхнуло от любви к ней не подвластное никаким доводам разума, никаким велениям рассудка.

– Милая… Любимая моя… – задохнулся он от переполнивших его чувств и, не в состоянии высказать их словами, молча прижался к ногам Нормы, покрывая поцелуями ее колени.

– Родной мой!… – она обхватила его за голову и, видимо, тоже не находя слов, не в силах выразить охватившую ее нежность, лишь зарылась лицом в его вихры, обжигая своим дыханием. Волосы ее рассыпались по плечам Дениса. Мир перестал для них существовать.