Дождь прекратился только к вечеру. Но уже следующее утро встретило их чудесной солнечной погодой. От наводнения не осталось и следа. Поэтому, наскоро позавтракав, они не мешкая тронулись в путь. Главной их заботой была палатка: как она выстояла под напором воды? Но все опасения оказались напрасными. Палатка стояла как ни в чем не бывало. Пришлось только долго отмывать ее от ила и грязи и просушивать на солнце. Но и это осталось позади. Трава еще не успела отряхнуть росу, как они снова были в пути.
К счастью, теперь, после грозы, жара заметно спала, прямо им в лицо дул свежий бодрящий ветерок, рюкзаки заметно полегчали, и уже к вечеру они услышали глухой нарастающий шум, каким мог быть только шум от большого речного переката.
Но поскольку день был уже на исходе, а по пути им попалась уютная, заметно приподнятая над рекой полянка, то решено было остаться на ночь именно на ней, чтобы назавтра поутру сделать последний бросок к заветной цели.
Утомленные почти безостановочным переходом, на этот раз они не стали засиживаться у костра, а наскоро поужинав, сразу забрались в палатку, где уже через считанные минуты Сергей услышал ровное дыхание заснувшей Ольги. Но самому ему не спалось. Слишком большие надежды возлагал он на следующий день. А может, еще и потому, что ночь эта, как-то незаметно опустившаяся на притихшую землю, была сказочно прекрасной. Огромная полная луна, плывущая над лесом, казалось, застыла в бездонном черном небе, призрачно блеклый свет ее проникал даже сквозь полог палатки и, падая на лицо спящей девушки, придавал ему какую-то особую неземную красоту. Сергей почти с благоговеньем не сводил с нее глаз, не решаясь даже прикоснуться к идеально сложенному, доверчиво обнаженному телу любимой.
Так прошло часа полтора-два, и сон начал было уже затуманивать сознание Сергея, как до слуха его донесся подозрительный шорох, вслед за этим послышались тяжелые шаги, приближающиеся к палатке.
И сразу сон долой! Он выглянул наружу и увидел, что в каких-нибудь десяти-пятнадцати метрах от него высится черно-бурая громада здоровенного медведя. Ноздри зверя широко раздувались, маленькие глаза, поблескивающие под луной, похоже, с недоумением рассматривали диковинное, никогда им не виданное сооружение.
А если он захочет попробовать его на зуб?.. Сергей взглянул на спящую Ольгу. По лицу ее блуждала легкая спокойная улыбка. Но ведь он может напасть и на нее, и тогда… Нет-нет, он должен защитить ее во что бы то ни стало. Но как? Как?! Конечно, только убив зверя. Иного выхода просто не было.
Сергей достал свою двустволку, зарядил оба ствола и выбрался из палатки. Медведь стоял все так же не двигаясь и, похоже, не замечал человека. Так оно, наверное, и было, ведь Сергей стоял в тени палатки, а ветер дул со стороны леса. Поэтому он мог спокойно прицелиться и сразить зверя одним-двумя выстрелами.
«Итак, спокойно! Одна пуля — в грудь, другая — в голову. Или обе в голову?» — но только он взял зверя на мушку, как увидел, что из-за массивной туши медведя выкатились два маленьких пушистых шарика и завертелись у его ног, кувыркаясь и подпрыгивая в свете луны.
«Так это медведица с медвежатами», — мгновенно сообразил Сергей, и руки его с ружьем невольно опустились: разве мог он лишить матери этих милых забавных несмышленышей? Но и ждать нападения… Сергей даже взмок от невозможности принять какое-то решение. «Что же делать? Что делать?!»
Но все разрешилось само собой. Постояв еще с минуту, медведица круто развернулась и заковыляла обратно к лесу. Медвежата пустились за ней следом. Тут только Сергей почувствовал, что его колотит лихорадочная дрожь. Он тяжело опустился на землю и отер пот со лба.
Вдали, за стеной деревьев, медленно таяли последние шорохи и треск валежника. Наконец все стихло. Луна закатилась за облако. С реки потянуло предутренним холодком. Сергей поежился и осторожно, боясь разбудить спящую Ольгу, вернулся в палатку. Но она сразу проснулась:
— Сережа, чего не спишь? И что это у тебя в руках, ружье?
— Да… выходил посмотреть все ли в порядке.
— Просто выходил посмотреть?! А ну-ка выкладывай все!
— Да что выкладывать… Ну, вышел из леса медведь, я хотел его припугнуть, а оказалось, это медведица с медвежатами.
— И что же ты?
— Да ничего… Не мог же я убить мать двух детенышей.
Ольга обхватила его за шею:
— Сережка, милый, вон какой ты, оказывается. Недаром я тебя так люблю. Ой, да ты весь дрожишь! Ляг ко мне поближе, я согрею тебя, — она прижалась к нему всем телом и обдала горячим прерывистым дыханием.