Новые неприятности у Алексея Ивановича

(Не все коту масленица, будет и великий пост)

Приехав домой, Алексей Иванович пытался сразу же связаться с Бабарыкиным, чтобы выяснить, будет ли сегодня звонить председатель, но Эльвира настоятельно рекомендовала вначале выпить чашку кофе, естественно тройной крепости, а затем отправила его в ванную комнату, посоветовав принять именно контрастный душ, что было им тут же исполнено без всякого обидного для него ворчания и препинаний. Через полчаса он вышел как огурчик. И только после этих экзекуций было дано добро на разговор.

Последний, однако, на удивление всех слышащих его был очень кратким. Похоже, не очень приятным для звонившего, если судить по красным пятнам, выступившим на лице нашего героя. Позволим себе привести лишь некоторые выдержки из этого разговора. На вопрос Алексея Ивановича:

– Ну, как там делишки? – тональность вопроса, сами понимаете, предполагала неспешную дружескую беседу. Однако в ответ он услышал, как это ни странно, строгий с элементами явно проскальзывающей ненависти голос. Точнее, даже не голос, а гадючье шипение.

– Сюда больше не звоните, на работу можете завтра не выходить, – и еще добавил весьма загадочную фразу, – тоже мне еще президент объявился. Такое даже с самого сильного бодуна в голову не придет. – А заключительный аккорд его речи звучал просто трагически. – И считайте, что вы уже не состоите в нашей партии.

Слово «партия» в таком контексте звучало как слово «семья». Получается, что Алексей Иванович в один момент из уважаемого человека стал блудным сыном. После этой фразы разговор вообще был прерван.

Алексей Иванович еще пытался несколько раз соединиться с абонентом, но по всему было видно, что все нехорошее он уже сказал, а хорошего к этому случаю припасено не было.

Алексей Иванович сделался бледным как полотно, схватил голову руками, и, раскачиваясь взадвперед, как старый еврей во время молитвы, стал приговаривать в такт движения.

– Все, мне хана, доигрался, кажется, толстожопый я дурак, правильно про меня Эльвира говорила, воистину он…

И опять повторил он эту фразу. Видать, в свое время она задела его за живое и до сих пор отлеживалась где-то на задворках его мыслительной деятельности, а сейчас вот всплыла.

Эльвира вместе с Марком Семеновичем бросились к депутату и с удивлением стали обсуждать выходку Бабарыкина.

– Дорогой Алексей Иванович! Все образумится, утро вечера мудренее и завтра все прояснится, уверяем вас.

Эти и другие подобные успокоительные фразы они все говорили и говорили, дабы успокоить Алексея Ивановича.

Особенно была затейлива фраза Марка Семеновича, который, не поверите, без всяких экивоков заявил:

– А толстожопый дурак вовсе не вы, а Бабарыкин.

Казалось бы, это должно было убедить и уверить Алексея Ивановича в неправильности своей оценки. Но он прямо зациклился на своем горе и все время повторял одно и тоже:

– Нет, я, нет, я, – и так много раз подряд.

Эльвира принесла стакан с водой и накапала туда капелек, выданных ей Марком Семеновичем.

– Выпейте лекарство, – она протянула ему стакан, – это успокоит вас, а я вам постелю постельку и положу баиньки. Вы должны отдохнуть и успокоиться.

Но Алексей Иванович и после этого все продолжал талдычить.

– Все, Эльвирочка, это мой конец. И вас я подвел тоже, такая уж моя головушка бедовая, заигрался в политику и особенно в президента. Сидел бы на своем месте, скакал бы потихонечку по регионам, беды не знал, а здесь ведь надо было придумать, захотелось чего-нибудь получше да послаще, вот и получил. – Он охал и ахал, и всем было ужасно жалко его.

Марк Семенович опять принялся копаться в аптечке, а Эльвира, успокаивая его, повела в спальню, приговаривая на ходу:

– Завтра все выяснится, и все встанет на свои места, а сейчас баиньки-баю надо.

Сама она догадывалась, что произошло. Очевидно, фильм уже показали по французскому телевидению или каким-то образом кассета попала прямо, что называется, на стол президенту.

В то же время на встрече с генеральным директором французского радио и телевидения особой крамолы в отношении президента ими допущено не было. Это она хорошо помнила. В процессе беседы Алексей Иванович, может быть, более свободно говорил о настоящем президенте и что-то там насчет его ошибок и просчетов. Но кто сейчас об этом не говорит, разве только глухонемой, и то на пальцах в углу телевизора. Да и к тому же по ее настоянию в конце передачи Алексей Иванович довольно уважительно сказал о президенте, мол, что интересно с ним работать, вернее, под его началом. А на вопрос этого хитрого француза, будет ли он выдвигать свою кандидатуру на предстоящие президентские выборы, он напрямую, без обиняков сказал, что нет, не собирается, потому как у руля сейчас стоит настоящий президент. И даже речи не может быть, добавил он тогда.

Именно так и сказал. Все это сейчас у Эльвиры пробежало в голове, и главное, его «даже речи не может быть».

«Так что же могло произойти? – продолжала недоумевать Эльвира. Выходит, что где-то произошел сбой. Скорее всего, что-то вы вырезали или прибавили», – пришла к выводу она.

От этих лягушатников всего, что угодно, можно ожидать. Она сжала губы в линию, а ручку в кулачки, и жестко закончила.

– Завтра же необходимо все проверить, и не дай Бог, что это будет так. Я этому генеральному директору… – дальше она уже не озвучила свои угрозы.

Можно только догадываться, что она ему пообещала. Неожиданно для Марка Семеновича и к несомненной злости Алексея Ивановича, Эльвира просто сделала оригинальное предложение.

– А может, хотите выпить водочки, как Алексей Иванович?

Он уже лежал в постели, заботливо прикрытый одеялом.

Но это не помешало живо прореагировать на предложение Эльвиры.

– Да, не отказался бы, – начал как-то неуверенно, а затем быстро встал с постели и, повторяя: – прекрасное, разумное предложение, – он попытался снять ночную рубашку, дабы переодеться для застолья, но моментально был остановлен Эльвирой.

– Переодеваться вам вовсе не следует, выпьете и сразу же в постельку. – Что в принципе он впоследствии и сделал.

– Ну вот, и прекрасненько, а вы, Марк Семенович, налейте, пожалуйста, из неприкосновенных запасов, – тут же распорядилась она.

Марк Семенович принес стопку.

– Да ну что вы, в самом деле, – возмутилась Эльвира. – Тут такое навалилось, что без стакана не разберешься. И тут же скомандовала: – Быстро заменить рюмку на стакан, да и не забудьте бутерброд захватить.

Марк Семенович тут же без задержки произвел замену и прихватил бутерброды.

– Вот так-то получше будет. Выпейте, Алексей Иванович, и бутербродиком не забудьте закусить, а завтра, я вам обещаю, мы во всем разберемся.

Алексей Иванович не заставил себя долго уговаривать, тут же выпил… И опять его сознание заволокло туманом, и уже минут через десять послышались вначале его робкие, а затем все более возрастающие по своей страстности и желанию монотонные призывы:

– Иди ко мне, Эльвирочка, почему ты стала избегать меня.

На что Эльвира заявила со всей серьезностью:

– Возьмите себя в руки, Алексей Иванович. – Я все должна обдумать, и завтра с Марком Семеновичем мы обязательно что-то предпримем. А вы спите и смотрите свои сладкие депутатские сны. Мы своего добьемся, чего бы мне это ни стоило. Жизнь положу, а все сделаю. Не грустите! Да и потом, вы прекрасным пчеловодом были. Вот это работа, я понимаю, все время на свежем воздухе с пчелами. Да и в животноводстве вы знаете толк. Гордитесь. В депутаты обычно идут только те, кто ничего не умеет или не хочет делать.

– Да, верно, Эльвирочка, как ты все верно излагаешь, – оживился Алексей Иванович, предполагая поговорить по душам еще. Но тут же последовало Эльвирино строгое указание:

– Спокойной ночи и никакой возни. – Выходя из спальни, она слышала, как Алексей Иванович продолжал еще причитать на тему о ненужности своего президентства. Постепенно его причитания перешли в стенания и тихий шепот, а затем последовал, как вы сами понимаете… знакомый нам молодецкий храп.

Оставшись вдвоем с Марком Семеновичем, Эльвира еще долго проворачивала в голове все разговоры, которые велись во время съемок и особенно то, что было связано с президентом. В конце концов оба они пришли к выводу, который озвучила Эльвира.

– Мы действительно заигрались в эту игру, а французы нас просто подставили – или выдрали, или добавили что-то от себя.

– Да, именно здесь что-то произошло, – согласился Марк Семенович.

Эльвира замолчала, напряженно о чем-то думая.

Марк Семенович знал, что в эти минуты ее тревожить нельзя. Он терпеливо ждал. Затем, как бы очнувшись от своих мыслей, она очень спокойно заявила:

– Я все поняла, это моя вина, мое желание как-то проявиться, хоть краешком мелькнуть на экране, мое стремление быть замеченной. Одним словом – всему виною я. Свинья, да и только. Бедный Алексей Иванович, для него депутатство – вся его жизнь. Даже его плохие отношения с женой – на моей совести.

– Прекратите, Эльвира Николаевна, – не сдерживаясь, воскликнул Марк Семенович, – вовсе здесь нет вашей никакой вины, не мучьте себя и успокойтесь, пожалуйста. Давайте лучше думать, как нам действительно выкрутиться из нелегкого положения.

– Да, да, я уже успокоилась, действительно, причитанием и самобичеванием делу не поможешь. Вы же знаете, Марк Семенович, не в моих правилах подставлять людей, которые хоть что-то мне хорошее сделали. – Алексей… так, все, стоп. На этом достаточно, – сама себе скомандовала Эльвира. – Ваша программа на завтрашний день? Что нам следует предпринять?

– Ну, во-первых, я звоню Бабарыкину и уточню, что и как.

– Разумно, – согласилась Эльвира, – особенно важно выяснить причины негодования по поводу Алексея Ивановича. И узнайте, что такого ужасного показали в фильме. Ну и… Кто смотрел эти пленки и т. д.

– Согласен.

– Ну, а мне придется все-таки навестить французского представителя. Надо постараться взять хотя бы ту часть записи, где Алексей Иванович говорил о поддержке президента.

– Только прошу вас, Эльвира Николаевна, это сделать при непосредственно моем участии.

– Это с какой стати? – возмутилась Эльвира. – Вы боитесь, что я наделаю глупостей?

– Нет, я этого не боюсь, но давайте все-таки лучше поедем вдвоем. Так будет надежнее.

Они еще долго обсуждали создавшееся положение и пришли к выводу, что оно – катастрофическое.

– Ну что же будем выкручиваться, – заключила Эльвира, – все-таки ответственность за содеянное лежит на мне. – Это были последние ее слова в обсуждении этой проблемы. – Теперь спать, вдогонку за Алексеем Ивановичем, – скомандовала она.

Утро было пасмурным, несмотря на то, что в окно светило солнце. Просто пасмурно было у всех на душе.

Алексей Иванович, без привычной игривости, уже не подзывал к себе Марка Семеновича, а просто сам вышел в халате, тихо обошел стол вокруг, где уже с самого утра совещались его помощники. Тяжело вздохнул и, бормоча что-то себе под нос, пошел бродить по квартире. Периодически из разных мест квартиры были слышны отрывочные его фразы: «Все пропало, какой президент? Зачем он мне нужен? И этот болван Бабарыкин, а председатель? Зачем мне это все нужно было?»

Марк Семенович оторвался от бумаг, вздохнул и с жалостью посмотрел на Алексея Ивановича.

– Что же вы себя так мучаете? Ну, и хорошо, что все пропало, вернетесь на свою прежнюю работу, будете курей разводить. Подепутатствовали, хватит, пусть и другие дурака поваляют… не все же вам одному.

Из кухни раздался голос Эльвиры.

– Каких курей? О чем вы говорите? – с возмущением спросила она. – Алексей Иванович прекрасный пчеловод. Но дело вовсе не в этом, он будет заниматься тем, чем хочет. Поэтому никуда он не возвращается, а останется на прежней работе. Это я вам обещаю, – твердо заключила она, – вы что, меня не знаете?

– Да, Эльвирочка, все ты хорошо говоришь, но разве можно что-нибудь поправить?

– Можно и нужно. Этим мы сейчас как раз и займемся. – А вы прекратите ныть и займитесь чем-нибудь, отвлекающим вас от этих грустных мыслей. Кстати, у вас хобби-то есть?

– Ну а как же, хм, у всякого порядочного человека оно должно быть, – как-то уж совершенно неуверенно произнес он.

– Вот и займитесь им.

– Но я сейчас не хочу.

Эльвира удивленно посмотрела на него и с подозрением спросила:

– А вы о чем, кстати?

– Ну, как же о ней, конечно.

– О ком, о ней, – уже не сдерживаясь. – О водке, конечно, о чем же еще, но сейчас я ее не хочу, не в радость она мне теперь, – с грустью произнес он.

Марк Семенович громко от души рассмеялся.

– Лучше бы вы уж спичечные коробки собирали, придумали черт-те что тоже, – Эльвира только покачала головой. – Да, действительно, тоже еще нашли себе хобби! И вообще, пока вы с этим повремените. Сегодня вы нам нужны в ясном уме.

– И с чистой совестью, – добавил Марк Семенович.

– Вот именно, в десять часов мы с Марком Семеновичем начинаем свою программу по вытягиванию вас, а заодно и нас из той ямы, куда мы коллективно попали.

– А вы поваляйтесь, почитайте что-нибудь из классики, а то все отчеты да просчеты, – опять съехидничал Марк Семенович. – А лучше «Как закалялась сталь», или «Подвиг разведчика» посмотрите. Вспомните, как люди попадали в разные переделки. И ничего, выбирались, а вы…

Алексей Иванович тяжело вздохнул.

– Да, пожалуй, пойду действительно поваляюсь, в этом я вам не помощник, – и тут же скрылся за дверью.

– Слава Богу, ушел, – облегченно вздохнула Эльвира. – А вы, Марк Семенович, давайте звоните этому, по вашей оценке теперь действительно толстожопому, большего он не заслуживает. Постарайтесь выяснить, что нас интересует. Узнайте все детали, а я пойду на кухню, похлопочу насчет завтрака.

– Хорошо, Эльвира Николаевна. – Он стал набирать номер.

– Алло, Виктор Андреевич? Помощник депутата Расшумелова…

– Стоп, стоп, – остановили его на другом конце, – такого депутата больше нет, и не напоминайте мне о нем, пожалуйста. Вы от него, кстати, звоните?

– Нет, – соврал Марк Семенович, – я из дома. Просто хотел узнать, что так вдруг все обернулось наоборот?

– Что? А вы не знаете?

– Нет, и не могу понять, что случилось.

– Доигрался ваш начальничек, еще не знаю, как все это закончится. Одно ясно, уезжать ему надо к месту своей прежней прописки, да чем скорее, тем лучше. Все, закончилась его депутатская миссия. Сколько раз я ему говорил, не слушал, вот и доигрался. Чтоб задумать подсидеть самого президента. Даже кошмаром это… назвать нельзя. Не знаю, или напридумывали эти французы, или ваш шеф после стакана, да наверняка не одного, такое учудил.

– Я что-то вас не пойму, Виктор Андреевич, как же это получилось? Ведь он там специально говорил, что рад нашему президенту, дай Бог ему здоровья, и страна потихонечку благодаря ему стала выправляться. Я тоже там присутствовал.

– Кому говорил и что говорил – не знаю, но я сам лично с председателем был на приеме у президента, и все это видел и слышал своими собственными глазами и ушами. Вообще шум большой устроил ваш будущий президент, олух царя небесного, – выругался он.

– Меня здесь замотали с этим делом не знаю как, чуть работы не лишился по его вине. Спасибо, председатель спас. Вас я ни в чем не виню, знаю, что с таким, как Расшумелов, не управится и посильнее вас помощник.

– Понятно. А что же мне теперь делать?

– А вам, дорогой мой, очевидно, надо подыскивать новую работу. Вакансий на помощников депутата сейчас нету, и похоже не появится в ближайшее время.

– Да я особенно и не рвусь на это место, я уже не раз подавал заявление об уходе, да Алексей Иванович не отпустил. Пойду, наверное, опять в школу учительствовать. По-моему, эта работа мне больше подходит.

– Ну что ж, желаю вам успеха на этом поприще.

– Спасибо… Да, – он задержался, как бы вспоминая, – а что это за дамочка была с ним рядом, когда он давал интервью? Это… – задумчиво протянул Виктор Андреевич.

– Это Эльвира Николаевна, очень хороший и умный человек. В последнее время она работала помощником в нашей группе, что называется на общественных началах.

Он посмотрел вокруг – в комнате никого не было, и уже тише добавил:

– Скоро она будет работать у президента в команде, так что постарайтесь ей не гадить, а то на сей раз не сносить вам головы.

Все это тайно слышала Эльвира, находящаяся на кухне. Последнюю фразу она особенно внимательно прослушала и мысленно постучала по дереву дверного косяка, дабы не сглазить. А на том конце провода не знали, как на это реагировать. Учитывая честность и порядочность Марка Семеновича, Бабарыкин на всякий случай отделался лишь междометиями, что-то вроде того – да ну, это может быть. А затем последовало быстрое пожелание всех благ и… отбой. Тут же появилась Эльвира.

– Ну что, – Марк Семенович тяжело вздохнул, – как мы и предполагали, кассета была показана, но не вся. А та ее часть, где Алексей Иванович дает интервью. А та часть, где он нахваливает президента, похоже, полностью изъята. Я это понял по интонации Бабарыкина. И все это назвали не иначе как борьбой за президентское кресло в России. Вот так и никак не иначе. Так что влипли мы с вами по самые уши и, естественно, также подставили и Алексея Ивановича.

– Спасибо, что вы пытаетесь разделить этот груз, лежащий у меня на душе, но все-таки это вина моя.

Марк Семенович сделал протестующее движение.

– Ни в коем случае. И все, прекратим. Я сейчас еду во французский центр и выбью, чего бы мне не стоило, эту злополучную кассету, а потом… а потом будет видно.

– Я с вами, как договорились.

– Нет, вы в Думу, как я договорилась, поезжайте, к вашему толстожопому, тьфу ты черт, вот привязалось, – искренне обругалась она, – и постарайтесь добиться приема у председателя, объясните ему все, как было. А я к этому, будь он неладен, к французу.

Затем, что-то вспомнив, Эльвира подозвала Марка Семеновича знаком руки, тихо спросила:

– А где Алексей Иванович хранит личное оружие?

– Вам это зачем, Эльвира Николаевна? – подозрительно посмотрев на нее, спросил Марк Семенович.

– Ну, мало ли что он еще может учудить, – показав на спальню, – дайте мне его, я перепрячу.

Марк Семенович принес из кухни пистолет.

– Вот, держите.

– Теперь дело наверняка будет сделано как надо, – твердо произнесла она, положив пистолет в сумочку.

Марк Семенович забеспокоился, быстро подошел к ней.

– Эльвира Николаевна, не смейте делать глупости, вы только навредите этим, – потянул руку к сумочке.

Она резко отстранила протянутую руку и тихо сказала.

– Спокойно, мой милый мальчик. – Глаза у нее при этом сузились, а лицо приобрело жесткое выражение. – Как-нибудь сама разберусь, что к чему.

Но, увидев огорченное лицо Марка Семеновича, смягчилась.

– Не волнуйтесь, все будет в пределах допустимого… законом, или вы меня плохо знаете, Марк Семенович? Все будет как надо, главное спокойствие, я ведь не дура. На этом все… Вам быстро одеваться, я уже почти готова. Выход через десять минут.

Марк Семенович медленно отошел от нее, повернулся, хотел что-то сказать еще, но промолчал, понимая бесполезность спора, стал собирать бумаги на столе.

Эльвира с сумочкой на плече подошла к спальне, постучала в дверь и тихо позвала:

– Алексей Иванович, вы не спите?

– Какой сейчас сон? – сразу ответил он, – проходите, на том свете отоспимся, а сейчас надо действовать.

Как ни странно, он был одет. И был необычайно напряжен и возбужден. В целом его вид не предвещал ничего хорошего.

– Вы куда-то собрались? – удивилась Эльвира.

– Я сейчас еду к Бабарыкину, набью ему морду, и не вздумайте останавливать меня, он заслужил это.

– Да вы что? – всполошилась Эльвира, – совсем стал плохой. Ведете себя как депутат неразумный.

– А я и есть он.

– Был, да сплыл, а теперь вы временно изгой, но… ждущий более важного назначения. Так, все, никаких разговоров, – она стянула с него пиджак, со штанами, надеюсь, вы справитесь сами. Все понятно?

Алексей Иванович опять сник, начал развязывать галстук.

– Ну, вот и хорошо, – уже примирительно сказала Эльвира и погладила его по голове, – главное, никаких глупостей. Без вас здесь найдутся желающие их сделать.

Она посмотрела на дверь – не слышал ли Марк Семенович, как она о себе говорит.

Алексей Иванович начал снимать брюки.

– Ну не буду вам мешать. Сейчас мы отправляемся как раз по вашим делам. Вам остается только сидеть и ждать. Главное – никому не звонить. Ждите нас к вечеру. Займитесь хозяйством. Кстати, вы умеете готовить?

– Нет, не приходилось. Это потому, что Марк Семенович, когда я в одиночестве, выручает дерунчиками. Но, по правде говоря, – он сделал кислую физиономию, – Я их уже на дух не переношу. Только вы уж ему об этом не говорите, обидеться может.

– Вот и пригласите Марью Ивановну, плохо вы с ней поступили. Да и я хороша тоже… Но об этом потом. Прежде чем вернуться, я вам позвоню. Если Марья Ивановна приедет, я заночую в другом месте.

– Да о чем вы говорите?

– О том, именно о том. Вам сейчас поддержка нужна не ваших помощников, а близкого человека. А мне, кстати, надо повидать родственников, живущих в Москве. – Она чмокнула его в щеку.

– И главное – повторяю – никаких глупостей, – опять сказала она, – если позвонит Бабарыкин, разговаривайте с обидой в голосе, жмите на то, что вас незаслуженно обидели. Будьте умницей, Алексей Иванович, я вам обещаю, все встанет на свои места. А не исключено, что будет даже и лучше. Вы же знаете меня уже не один день.

– Да, – улыбнулся он, – целых три.

– Пока.

Вышла Эльвира вместе с Марком Семеновичем, он протянул ей мобильный телефон.

– Положите себе в сумочку. Я прихватил второй. Номер моего записан на вашем телефоне. В любом случае мне сразу же позвоните, как закончите переговоры или, упаси Боже, при возникших каких-нибудь накладках – я сразу же буду у вас, Эльвира Николаевна. Я вас прошу.

– Не надо меня просить, я девушка честная, все равно ничего не получите.

– Вы все шутите.

– Без этого, – засмеялась она, – в наших депутатских делах нельзя – задолбают все кому не лень. За углом остановите. Я чуть пройдусь – надо войти в образ милой и слегка требовательной дамы.

На углу Марк Семенович притормозил, Эльвира вышла из машины.

– Как я выгляжу?

– На все сто.

– Все-таки я вас здесь у центра подожду, мало ли что? – с тревогой в голосе сказал Марк Семенович.

– Нет необходимости, дорогой мой, я во всем сама разберусь, я привыкла все делать сама, а вы поезжайте к своему незабвенному Бабарыкину и все там проясните. И главное – выясните, лично ли смотрел фильм президент или этим занимались его помощники. Для нас это важно. Советчики такого насоветуют, только слушай их.

– Хорошо, я постараюсь, вы только там осторожно, Эльвира Николаевна, – еще раз жалостливо попросил он.

– Какой же вы зануда, в самом деле, – в сердцах воскликнула она, неспешно направляясь к центру.

Затем Эльвира остановилась, подошла к машине и, поцеловав Марка Семеновича в щеку, провела ладошкой по его лицу.

– Все будет хорошо, поезжайте спокойно. – Еще некоторое время он сопровождал ее, пока она уже со злобой не махнула рукой в его сторону. – Не отвлекайте же меня!

Марк Семенович прибавил скорость и скрылся за углом.