Остаток утра Маккомо посвящал юного помощника в тонкости управления сложным дверным механизмом. Мальчик вникал в запутанную систему клеток, замков, рычагов и решеток.
— Тебе, наверное, кажется, что львы ненавидят меня? — спросил Маккомо, раскуривая очередную ароматную сигару. — А еще тебе кажется, что я ненавижу львов… Это только видимость. На самом деле мы очень привязаны друг к другу. Можно даже сказать, они любят меня.
Любят? Да неужели? Чарли вовсе не был в этом уверен.
Львов кормили каждые два дня. Чарли носил им еду из огромного корабельного холодильника, который занимал целую комнату. Там хранилась провизия для команды и цирковых артистов — как двуногих, так и четвероногих. Еще мальчик следил за тем, чтобы в поилку к хищникам наливали свежую воду. Каждый день в нее добавляли какие-то лекарства. Лекарство Маккомо приносил сам. После того как львы принимали снадобье, дрессировщик плотно заворачивался в свой алый плащ и ложился возле клетки. Он курил длинные сигары и напевал что-то на неизвестном Чарли языке.
Мальчик и молодой лев то и дело переглядывались. Они не могли поговорить, ведь Маккомо находился очень близко. Надо было ждать. Но сколько?
Пение дрессировщика напомнило Чарли о той прекрасной музыке, что так поразила его в первый раз на корабле. Поскольку возможности переговорить со львами все равно не представлялось, мальчик решил найти мадам Барбю или Пируэт, чтобы расспросить их. По крайней мере, одним вопросом стало бы меньше. К сожалению, бородатая женщина была занята — она брила ноги, а гимнастка, как оказалось, репетировала на арене. Беспокоить ее явно не стоило. Чарли спустился в подсобку. Однако Джулиус тоже не смог помочь. Его отец потянул ногу на репетиции, и теперь сын должен был прикладывать к поврежденной ноге папаши-клоуна лед, чтобы до приезда в Париж все зажило.
— Так когда же мы приплывем? — поинтересовался Чарли.
Признаться, он был удивлен, что циркачи уже думают о прибытии. Они плыли три дня, но земля не показалась даже на горизонте. Странно, что Франция так далеко.
— Не удивляйся, мы плывем прямо по середине пролива, — ответил Джулиус. — Если бы мы шли вдоль берега, люди бы выбегали на пристани, махали руками и шумели. Они всегда просят нас остаться и дать представление. А когда обезьяны слышат шум, то начинают нервничать, прыгать и громко кричать. Представляешь, каково это? Теперь мы плаваем только в открытом море. Франция как раз по левому борту. Сегодня днем пройдем мимо Гавра и поднимемся по Сене. Завтра ночью минуем Руан. Лучше расспроси матросов — им виднее.
Как бы там ни было, Джулиус не мог ни на шаг отойти от отца.
— Спроси Ганса, — посоветовал он товарищу. — Он тебе все покажет.
Чарли отыскал Ганса в загоне ученого поросенка. Мальчик, как обычно грязный, одной рукой держал бисквит, а другой гладил маленького юркого котенка.
— Не такой уж этот поросенок ученый, — пожаловался Ганс. — Вот во Франции есть ученая лошадка, так она уравнения решает. А этот хрюндель знает только умножение и деление. Ну, сложение с вычитанием даже не в счет…
— Не понимаю, как поросенок может складывать или умножать? — невольно выпалил Чарли. — А лошадь? В смысле… это и людям-то не просто дается. Как же животные справляются с математикой?
Ганс медленно поднял голову. В его взгляде явственно читалось восхищение. Казалось, мальчик невероятно обрадовался, услышав, как Чарли задал этот вопрос.
— Не понимаешь? — переспросил он. — Ну, я не могу ответить. Пока не могу. Придется тебе подождать. Вот посмотришь представление и все поймешь. Поросенок очень даже может разбираться в математике.
Ашанти перевел взгляд на поросенка. Тот привольно развалился в самой грязной куче отбросов и довольно похрюкивал, полуприкрыв розоватые веки. Ученостью тут и не пахло.
С другой стороны, разве, глядя на Чарли, можно было бы предположить, что он умеет разговаривать с кошками?
Интересно, а поросята о чем-нибудь разговаривают? Хотя, увидев ученого поросенка, трудно понять, есть ему что сказать или нет. Ганс наклонился к питомцу и поскреб его промеж ушей. Поросенок шумно всхрапнул от удовольствия.
Чарли разочарованно покачал головой.
— Расскажи-ка мне лучше про музыку, — попросил он. — Когда меня подняли на борт, я слышал необыкновенную мелодию. Она и пела, и звучала скрипкой, и ухала тарелками. Было немного похоже на аккордеон, но все же не то…
— Вот ты о чем, — отозвался Ганс. — Это каллиопа.
— Калли… что? — не понял мальчик.
— Каллиопа, — повторил Ганс.
— Понятно, — сказал Чарли, хотя ничего ему не было понятно.
— Что-то вроде органа, — пояснил маленький дрессировщик. — Просто потрясающая штука. Хочешь на нее взглянуть? Пойдем!
Мальчишки вышли на палубу. Впереди шагал Ганс, прижимая к груди котенка. За ним семенил Чарли, стараясь не отстать.
— Эй, вы! Поосторожнее! — воскликнул матрос, когда мальчики проскользнули мимо, чуть не смешав ровные бухты каната.
— Извините! — бросил Чарли через плечо.
Ганс завернул за угол и отворил неприметную дверцу. Коридор уходил в глубь корабля. Странно, но его не отделали так, как все парадные проходы. Не было деревянных панелей и тяжелых занавесей. Однако не было и грязи служебных переходов. В коридоре не пахло шерстью и пометом животных, только почему-то казалось очень жарко. И с каждым шагом становилось все жарче. Уши терзал ровно нарастающий гул.
— Мы прямо над мотором, — пояснил Ганс.
Ему пришлось почти кричать, чтобы приятель его услышал.
— Почему? — заорал в ответ Чарли. — Как можно слушать музыку в таком шуме?
— Музыка — тоже часть шума! — выкрикнул Ганс.
Скоро мальчики дошли до небольшой дверцы. «Свинопас» отчаянно забарабанил в нее и, не дождавшись ответа, толкнул дверь. Она открылась. Ганс впихнул внутрь Чарли, а затем и сам зашел, плотно закрыв за собой дверь.
Стало тише, но ненамного. Шум по-прежнему резал слух. Комната оказалась довольно длинной и очень узкой. Вдоль комнаты протянулись три гигантские клавиатуры, похожие на фортепианные, только намного длиннее и шире. Вместо черного и белого клавиши были окрашены в зеленый и розовый. На полу виднелись три железные педали. На стенах и на потолке крепились разнокалиберные рычаги. С каждого рычага свисала аккуратно надписанная бирка. Над клавиатурой вздымались отполированные металлические трубы, уходящие прямо в потолок.
— Что это такое? — спросил пораженный Чарли.
— Я же говорил, что-то вроде органа, — терпеливо пояснил Ганс. — Трубы проводят звук наружу. Эта штука работает от корабельного мотора. Механизм примерно тот же, что у чайника со свистком. Нажимая на педали и рукоятки, можно извлекать различные звуки. А на клавишах играют мелодию.
— Можно мне попробовать? — с трепетом попросил мальчик.
Чарли довольно хорошо играл на пианино. А однажды в церкви он даже слышал настоящий орган.
— Нельзя! — довольно резко ответил Ганс. — Майор Тиб нас обоих просто убьет. Ты что, она же ревет как зверь! Услышишь, когда приедем в Париж. На каллиопе всегда играют, чтобы люди слышали, как мы приплыли, и раскупали билеты на представление. Звук распространяется на мили!.. Правда, знаешь что? Звук просто ужасный!
— Я слышал — тогда, на реке, — сказал Чарли. — До сих пор помню.
Да, он помнил, прекрасно помнил. И звук вовсе не показался ему ужасным. Он показался мальчику просто удивительным. Чарли не отказался бы еще раз послушать каллиопу!
Со львами Чарли смог поговорить только после обеда, когда Маккомо удалился принять ванну. Мальчик тут же подскочил к клетке молодого льва.
— Ладно… — напряженно прошептал Чарли. — Расскажи мне все.
— Есть две новости, — также шепотом ответил лев. — Еще в Гринвиче, до отплытия, на корабль пробрался портовый кот. Все бродил, вынюхивал и наконец зашел к нам. Искал он тебя. Тогда-то мы не поняли, что тебя, но говорил кот о мальчике, который знает наш язык. Он сказал, что мальчика любят все кошки, а у него беда — украли родителей. Их везут в Париж. Тебе повезло, ведь мы плывем именно туда. Ты рад?
Чарли расплылся в неправдоподобно широкой улыбке. Лев подождал, пока человек вновь обретет способность слушать и говорить.
— Они на «Акуле», — продолжил самец. — Кот тогда не упустил возможности распространить слухи. Говорят, его подружка — кузина одной кошки из развалин возле Лондона.
Мальчик улыбнулся. Да, друзья не бросили его в беде.
— Выходит, они лишь немного нас опережают? — с надеждой спросил Чарли. — Как думаешь?
— Да, — согласился лев, — далеко они уйти не могли.
— Если я буду хорошенько смотреть по сторонам, — воодушевился мальчик, — я, может, даже увижу этот корабль, и тогда в Париже…
— Не увидишь, — оборвал его лев.
— Почему?
— «Акула» — не корабль, а подводная лодка.
Подводная лодка! У Чарли сердце ушло в пятки.
Как здорово, что мама и папа совсем рядом. И как ужасно, что они заперты в металлической сигаре, погрузившейся глубоко в толщу воды. Страшные морские чудища заглядывают в иллюминаторы… Жуть! Но все равно — они рядом. Они плывут в Париж. Чарли был уверен, что там он неизбежно отыщет родителей.
— Почему их похитили? — спросил молодой самец.
В его голосе ясно читалось сочувствие. Неудивительно, ведь львов тоже крадут, похищают, увозят — от семьи, от дома, от былой привольной жизни.
— Скорее всего, потому, что они знали что-то важное, — горестно ответил мальчик. — Они ученые. Наверное, сделали открытие, а кому-то это не понравилось или… Честно говоря, я точно не знаю.
— А что за открытие?
Чарли пожал плечами.
— Они много чего открыли.
— Ты по ним сильно скучаешь? — спросил хищник. — Я слышал, что люди очень чувствительны.
— Очень сильно, — честно признался маленький человек.
Лев неловко понурился.
— И еще… — Он осекся, заметив тоску в глазах собеседника.
Чарли внимательно посмотрел на льва.
— Что еще?
— Ты должен нам помочь, — выпалил самец. — Мне некому больше довериться. Если ты нас предашь… Я просто не знаю, что тогда делать. Ты же видел, как сдал старик. Он устал, он ничего уже не хочет. Старик разучился стремиться и желать. Я помню его таким, каким он был прежде. О, это был могучий лев! Он жил ради грядущего, грезил свободой, строил реальные и нелепые планы побега… А теперь? Что с ним стало? Он сдался! А самки-матери? Они привыкли следовать за вожаком, подчиняться ему. Они уж и позабыли, каково это — думать самим. Главное — не рассердить вожака. Элсина, малышка, безусловно, отважна. Но она всего лишь ребенок! Вся ответственность теперь на мне. Я прошу: помоги!
— Хорошо, — ответил Чарли.
Мальчик даже не спросил, что именно от него требуется. Он просто сказал «хорошо». Возможно, это было глупо с его стороны. Чарли знал, что может приключиться, если дашь слово, не зная, чего от тебя потребуют. В сказках после таких опрометчивых обещаний обычно просили: «Убей своего друга» или «Отдай мне свое королевство». Но мальчик верил льву. Он помнил, как хищник обрадовался, когда впервые услышал родной язык из уст человека. Чарли верил своему новому другу и всем сердцем желал ему помочь.
— Нам нужно сбежать отсюда, — продолжал лев. — Нужно, чтобы какой-нибудь человек вывел нас с корабля. Этот человек — ты. Еще нужно, чтобы ни Маккомо, ни майор Тибодэ ничего не заметили. Ты должен помочь нам выбраться. Мы попробуем вернуться в Африку.
— В Африку! — воскликнул Чарли. — Ничего себе!
— Ты родом из Африки? — заинтересовался лев.
— Мой папа оттуда. Он родился где-то на западе, у моря.
— Мы тоже с запада! — обрадовался хищник. — Мы жили неподалеку от Марокко — там, где горы уходят в море. Туда мы и отправимся.
— Папа жил южнее, — сказал мальчик. — В Гане.
— Выходит, мы братья! — заключил самец. — Африканские братья. Тем более что ты говоришь на нашем языке. Тебе вовсе не обязательно плыть с нами до самой Африки. Мы попробуем выяснить, куда везут твоих родителей, и постараемся помочь тебе. Надеюсь, наши дороги совпадут.
Признаться, от этого предложения Чарли оказался просто в восторге. Ему не раз приходило в голову, что маленькому мальчику непросто будет освободить родителей и ускользнуть от взрослых преследователей. Он старался не думать об этом, однако столкнуться с трудностями все равно пришлось бы — рано или поздно. Если бы от похитителей было легко избавиться, родители наверняка бы уже освободились. На мгновение сердце Чарли озарила надежда. А если родители уже на свободе? Вдруг им удалось сбежать? Да, один мальчик ничего не может… А вот мальчик и несколько львов — совсем другое дело. Мальчик в компании со львами мог бы задать Рафи Сэдлеру еще ту трепку!..
Обмен! Простой обмен! Он поможет львами, а львы — ему!
И тут Чарли в голову пришла хорошая мысль.
— Ты не сделаешь мне одолжение? — попросил он.
Лев с готовностью кивнул.
Мальчик вытащил из кармана телефон и нашел в записной книжке номер, озаглавленный «склизкий червяк».
— Рычи по моему сигналу, — сказал Чарли, набирая номер. — Я звоню парню, который похитил моих родителей.
Лев хищно облизнулся.
Мальчик думал, что надо будет просто наговорить сообщение. Но трубку снял сам Рафи.
Чарли отпрянул от мобильника. Рафи… Рафи — там, у фонтана, возможно, рядом с мамой…
— Это ты, малыш Чарли? — спросил Сэдлер.
Мальчик понял, что надо действовать.
— Да, ты знаешь, что это я, — рявкнул он в трубку. — Но вот где я, ты не знаешь, верно? Ты понятия не имеешь, что я делаю. Ты ничего не знаешь, и я не боюсь тебя! Ни капельки! Это я скоро приду за тобой, мистер Я-такой-крутой! Берегись! Слышишь, берегись! И оставь меня в покое!
Чарли кивнул льву и поднес трубку прямо к пасти хищника.
Самец усмехнулся и зарычал. От этого звука кровь стыла в жилах. На самом деле рык означал лишь игривую усмешку, но Рафи же этого не знал!
Мальчик выключил телефон и сполз по стенке загона от истерического смеха. Есть!!!
Матросы колотили в дверь.
— Что тут творится? — крикнул один из них. — Ты в порядке, мальчик?
Чарли открыл дверь.
— Все в порядке, — успокоил он матросов. — Все нормально. Не волнуйтесь. Просто львы немного возбуждены.
Матросы ушли.
Чарли счастливо рассмеялся.
Рафи не было так весело. Он трясся от ужаса.
— Ах ты, маленький мерзавец, — шептал Сэдлер. — Как ты… Какого…
Парень насмерть перепугался. Он не мог понять, что услышал.
— Ах ты… — прошипел Рафи в десятый раз и взялся за трубку.
Телефон Чарли зазвонил. «Склизкий червяк» — высветил определитель. Лев вопросительно покосился на мобильник.
— Рыкни еще раз, — попросил мальчик и нажал кнопку приема.
Из глотки хищника вырвался просто ужасающий рев.
Матросы вернулись.
Больше телефон не звонил.
Чарли был в восторге.
Рафи выронил трубку на пол.
— Не понимаю! — простонал он.
Страх и ярость не способствовали логическим размышлениям.
— Так как насчет остальных? — спросил мальчик. — Они согласны?
Лев задумчиво пошевелил усами.
— Элсина точно согласится. Она молода и готова на все. Матери… Матери сделают, как им прикажет вожак. А вожак согласится, если поднять его боевой дух.
— Каким же образом? — удивился Чарли.
Лев загадочно улыбнулся.
— Вожак не хочет командовать, — сказал он. — Тем не менее есть способ вернуть его к жизни. Начать лучше прямо сейчас.
Молодой лев наклонился к мальчику и зашептал ему что-то на ухо. Чарли понимающе кивал. Вместе им удалось выработать примерный план действий. Затем мальчик вернулся в подсобку, все еще размышляя о родителях, о Рафи и старом льве.
Тем временем на «Акуле» рыжая кошка стащила ручку из кармана Уиннера и теперь пыталась пропихнуть ее под дверь, туда, где были заперты Магдалина и Анеба. Бумага прошла куда легче. Да и достать ее было проще. Кошка попросту выдрала листок из корабельного журнала. Ручку же оказалось не только непросто найти, но и довольно трудно нести. Она все время норовила выпасть изо рта и куда-нибудь укатиться. В довершение ко всему обнаружилось, что ручка не проходит в щель под дверью.
Кошка задумалась. Она думала долго, но в конце концов придумала: разгрызла ручку и протолкнула под дверь шариковый стержень. Затем уселась на пол и принялась истошно мяукать.
Магдалина проснулась и недовольно протерла глаза.
— Помолчи, киска!
Кошка продолжала орать под дверью.
— Я не могу тебе открыть, милая! — пояснила женщина. — Мы заперты.
Магдалина собиралась опять закрыть глаза, когда заметила на полу обрывок бумаги и стержень от ручки. Она подобрала нежданные дары и положила их на кровать.
На следующее утро Сид принес пленникам завтрак. Хитрая кошка проскользнула в каюту вместе с тощим тюремщиком и подбежала к женщине. Магдалина недоуменно смотрела на животное. Кошка требовательно терлась о ее ноги, перекатывала лапой давешний стержень и мяукала.
— Мяу! Мяу! Мяу! — Остановить ее не было никакой возможности.
На самом деле кошка говорила далеко не «мяу, мяу».
— Напиши письмо! — твердила она. — Напиши письмо!
Неужели так сложно догадаться? Вот ручка, вот бумага!..
— Напиши письмо!
— По-моему, она хочет мне что-то сказать, — прошептала Магдалина.
— Браво, дорогая! Уже прогресс! — обрадовалась киска.
Женщина вспомнила о сыне. Кошки говорили с ним, рассказывали интереснейшие истории… Стоп! Кошки говорили с Чарли! Может, они и с ней пытаются говорить? Магдалина нахмурилась, силясь понять, что имеет в виду четвероногая гостья.
И поняла! Как только Сид ушел, женщина села спиной к зеркалу и принялась писать:
«Дорогой Чарльз!Анеба заглянул в листок через плечо жены.
(О, как она гордилась телефонным сообщением сына! Как умно мальчик выбрал подсказки, как тонко дал им понять, что знает обо всем случившемся!)
Жаль, что ты ходишь в море, вместо того чтобы как следует учиться. Мы с папочкой наслаждаемся поездкой. Все так необычно и загадочно! Кормят нас отлично, а еще мы подружились с милой рыженькой кошечкой. Надеюсь, ты получишь это письмо. Как только приедем куда-нибудь, сразу же сообщим. Напиши подробнее, куда ты собираешься с братом Жеромом. Люблю тебя, очень скучаю. Веди себя хорошо. Знаю, ты у меня послушный мальчик.
Твоя любящая мамочка».
— Все замечательно, — одобрил он, — но как ты собираешься передать письмо Чарли?
Рыжая кошка запрыгнула женщине на колени. Магдалина погладила ее. На рыжей шерсти выделялся красный ошейник от блох. Женщина улыбнулась, сложила письмо, засунула его под ошейник и заколола булавкой.
— Держится вроде крепко, — сказала она, легонько подергав за ошейник.
Анеба во все глаза смотрел на жену.
— Милая… — начал он с ноткой сомнения в голосе.
Дверь открылась, и вошел Уиннер. Пока он собирал грязную посуду, кошка ловко спрыгнула на пол и выскользнула в приоткрытую дверь.
— Как?! — напряженно прошептал Анеба. — Неужели?
— Она принесла мне бумагу и ручку, — тихо объяснила женщина. — Думаю, с ролью почтальона эта киска тоже справится.
Магдалина ласково поглядела на мужа. Анеба поцеловал жену. Впервые за много дней они чувствовали себя почти счастливыми.
— Я бы на вашем месте не больно радовался! — едко заметил Уиннер. — Скоро вас привезут! Вот тогда посмотрим, как вы будете смеяться! Я вас передам ребятам из отдела персонала и погреюсь пару недель где-нибудь на Гавайях вместе с миссис Уиннер. А вас тем временем доставят к самому исполнительному… — Толстяк осекся. — Я чуть было не проговорился об исполнительном ди… Ну вот, опять! Что же, ваши новые обязанности он вам сам разъяснит. Когда речь заходит о подборе персонала, он, говорят, становится очень придирчивым. По правде, я рад, что не работаю на него. Пока, голубки! Приятного отдыха!
Чарли ругал себя на чем свет стоит. Дурак! Зачем ему понадобилось звонить Рафи?! Да еще целых два раза! Теперь Рафи знал, что его сообщения дошли до адресата! Мало того! Теперь он знал, что Чарли там, где есть львы! Это ведь сужает круг поиска, да еще как! Теперь Рафи точно не оставит его в покое!
И все же это было здорово.